Текст книги "Сирия, Ливия. Далее Россия!"

Марат Мусин, Эль Мюрид
Сирия, Ливия далее Россия! Что будет завтра с нами

Александр Проханов
Тогда Мадрид – теперь Дамаск

Максим Шевченко, Михаил Леонтьев и Александр Проханов – мы, трое представителей Изборского клуба, осуществили десант в Дамаск, окружённый пылающими городами и сёлами. В ночи сквозь сон мы слышали заунывные, похожие на песнопения возгласы муэдзинов, орудийные раскаты, рёв установок залпового огня, а иногда грохот в центре города, где боевики-смертники взрывали мечети.

Мы приехали в Дамаск в разгар войны, потому что хотели понять катастрофическую реальность, увидеть чёрную воронку в центре Сирии, готовую затянуть в себя не только Ближний Восток, но и весь прочий мир. Мы приехали сюда и потому, что здесь, в Сирии, реализуется внешняя политика России. И в этом конфликте, всё более напоминающем глобальный, Россия выбрала в союзницы Сирию, президент Путин выбрал союзником президента Башара Асада. И сирийская война, как бы для многих это ни казалось странным, детонирует в самый центр российской жизни. Так в тридцать шестом году испанская война была предтечей Второй мировой, так в тридцать седьмом году осаждённый Мадрид напоминал сегодняшний осаждённый Дамаск.

Члены Изборского клуба на передовой. За нами Дамаск (Максим Шевченко (крайний слева) Михаил Леонтьев (крайний справа) и Александр Проханов (в центре))

Мы все посещали Сирию в её прежние золотые времена, любовались красотой её городов, её благополучием и покоем, полюбив эту восхитительную страну, её оливки и минареты, эту святую землю, где Савл превратился в Павла. Мы не могли не приехать теперь сюда, в час, когда война изгрызает Сирию, готова оставить от неё обугленный скелет.

Александр Проханов, Башар Асад и Михаил Леонтьев (фото Василий Проханов)

Что мы видели в Сирии? Бои в стотысячном пригороде Дамаска Дарайя, по которому мы неслись в боевой машине пехоты среди минных разрывов и щёлканья снайперов. И город, когда-то цветущий и восхитительный, смотрел на нас дырами обугленных окон, иссечёнными фасадами. Мы не нашли в нём ни одного уцелевшего жилья, ни одного живого обитателя, но только угли, разбитые зеркала, вспоротые одеяла, раздавленные гусеницами мотоциклы и велосипеды. И оставленные боевиками настенные граффити: «Башар Асад, ты умрёшь. Сначала Сирия, потом – Россия». У одной из таких разрисованных стен я поменялся нательным крестом с православным солдатом. И теперь ношу его нательный крест, молюсь, чтобы моего брата во Христе пощадили пуля и мина.

Мы встречались под уханье канонады с президентом Башаром Асадом в его дамасской резиденции. И он был удивительно спокоен, иногда задумчив, поражал своим рафинированным интеллектом, умением создавать с помощью скупых формулировок картину сверхсложной военно-политической драмы, в которую вовлечена его родина. Мне было важно увидеть в нём человека неколебимой воли, сделавшим свой выбор раз и навсегда, готовым бескомпромиссно сражаться за Сирию. Эту волю он транслирует в пехотинцев, штурмующих в Дарайе дом за домом, в генералов, составляющих планы больших и малых баталий, в сирийский народ, который стоит рядом со своим президентом.

Уличные бои

Мы были у верховного муфтия Сирии, который рассказал нам о драме религиозного раскола, поразившего Сирию, в которой до недавнего времени сунниты и шииты, алавиты и марониты, православные и друзы жили единой семьёй. А теперь секира расчленила сирийское общество на множество враждующих фрагментов.

Башар Асад

Мы были у митрополита и молились вместе с ним перед иконой, подаренной русским патриархом Кириллом. Молились сначала за Сирию, чтобы она выстояла перед сатанинскими силами. А потом за Россию, чтобы её не коснулись подобные беды.

Мы были исполнены светлого духа, который исходил от муллы и православного монаха. И в тот же вечер страшным взрывом был убит один из влиятельных муфтиев, проповедник и богослов. И этим взрывом в центре мечети ещё глубже был вбит железный костыль в сердце Сирии.

Война, которая происходит в Сирии, – это война особого типа, имеющая свой алгоритм, свой стратегический план, своё хорошо прописанное либретто и своего капельмейстера.

Тлеющие в Сирии противоречия между властью и суннитским большинством, между режимом Башара Асада и «Братьями-мусульманами», эти противоречия два года назад породили сначала бурю Интернета, в котором возникли протестные публикации, призывавшие суннитов выйти на улицы. Мирные демонстрации, которые проходили в Хомсе и Хаме, по технологиям флэшмоба собрали тысячи протестующих. Период мирных демонстраций длился недолго и закончился применением оружия, когда внедрённые в толпы демонстрантов боевики стреляли в полицию.

Уличные бои

Демонстрации, обмен огневыми ударами, трупы, стенающие матери, похороны – всё это снимали десятки телевизионных каналов. Среди которых могучая, лукавая, работающая на деньги Катара «Аль-Джазира» возглавила информационную войну против Дамаска.

Михаил Леонтьев на фоне настенного граффити «Сегодня Сирия, а завтра Россия» (ANNA-NEWS)

Призыв помочь «Братьям-мусульманам» был услышан во всём исламском мире. И сюда, в Сирию, через границы Ирака, Ливана, Иордании, Турции двинулись отряды боевиков. Обстрелянные, ловкие, закалённые в ливийской пустыне, в горящем Триполи, в иракских городах, в террористических операциях Йемена и Афганистана, эти потоки направлялись точной рукой. Субсидировались деньгами Катара и Саудовской Аравии, наводняли Сирию, сливаясь с местными повстанцами.

Тридцать стран из разных уголков исламского мира присылали сюда своих стрелков. Каждый труп, каждая смерть, каждый выстрел тиражировались могучей информационной машиной, которая создавала из президента Башара и государства Сирия образ чудовища, образ абсолютного зла. Вместе с боевиками через границу текло оружие. Сначала стрелковое, противотанковое, а потом тяжёлое – артиллерия и танки. Сегодня армия повстанцев обеспечена самым современным натовским оружием. Быть может, недалёк тот час, когда у неё появятся боевые вертолёты.

Хорошо оснащённая, мобильная, в начале партизанская, а теперь почти регулярная армия являет собой подвижную сетевую структуру из больших и малых отрядов. Они по указам стратегического штаба перемещаются по сирийской территории, обретают характер партизанского спецназа, мусульманской армии быстрого реагирования, которая, в случае необходимости может быть переброшена из Сирии в Казахстан, Узбекистан, Туркмению, Киргизию и на русский Северный Кавказ.

Политологи и военные аналитики, с которыми нам довелось встречаться в Дамаске, уверены, что война за Сирию – это война за Россию. Сирия – последний оплот, последний рубеж, сломав который, это мобильное воинство, оснащённое оружием Запада, с могучим информационным сопровождением, выполняя американскую стратегию трансформации исламского мира, кинется на Россию.

Мы жили в Дамаске, ещё не разрушенном, прекрасном, весеннем, с цветущими деревьями, изысканными домами. И здесь начинаешь ценить гражданский мир в сегодняшней России, верить в силу и осмысленность российского государства, понимаешь усилия Путина по реформированию и перевооружению российской армии. Помогая Дамаску, мы помогаем сами себе.

ЗРПК «Панцирь-С1»

Эту помощь мы ощутили не только в политических дискуссиях и на правительственных приёмах. Мы ощутили её в окрестностях Дамаска, где расположены подразделения сирийской противовоздушной обороны. В каменистых горах, в бункерах стоят зенитные ракетно-пушечные комплексы «Панцирь» – продукция знаменитого тульского завода КБП. Создание великого оружейного конструктора Аркадия Георгиевича Шипунова, который построил первоклассное оружие, исключающее здесь, под Дамаском, бесконтактную войну, безнаказанные атаки тысячи крылатых ракет, которые совсем недавно перемолотили Багдад и Триполи. Эта тяжеловесная и в то же время изящная установка с поворотной антенной выехала из чёрного подземелья под солнце. И сирийский генерал отдал этой машине «честь» так, как будто перед ним появился сам Аркадий Шипунов.

Изборский клуб – это оружие в идейной борьбе за Россию. Бригада бронетанковых войск, воюющих в Дарайе, муфтий и митрополит, президент Башар Асад и мой брат во Христе, воюющий сейчас в городских развалинах, – теперь все они являются коллективным членом Изборского клуба.

28 марта 2013 г.

Предисловие ко второму изданию

Прошел год с выхода этой книги, и возникла необходимость ее второго издания. Естественно, что события, произошедшие за этот год, во многом подкорректировали прогнозы и предположения, высказанные в первом издании. Однако авторы не стали менять текст книги сознательно – важно увидеть, что предполагалось «тогда», и что получилось «сейчас» у сил, стоящих за Арабской весной.

Основной вывод книги остался неизменным. Арабская весна – это сложная смесь проектности и объективных процессов, происходящих в исламском мире. Навязанные западные модели вошли в глубинное противоречие с сутью исламской цивилизации, вызвали отторжение, которое накапливалось десятилетиями и в конце концов выплеснулось в мощное народное движение, основой которого стал протест.

Безвекторность этого протеста во многом манипулируема. Запад, понимая своё бессилие перед цивилизационным отторжением навязываемых моделей, пытается перевести протест в управляемое им русло. Причем и управление процессами получается у него из рук вон плохо.

Сделав ставку на радикальный ислам, Соединенные Штаты столкнулись с тем, что он вышел из-под контроля, и теперь возникла еще одна проблема – как обуздать эту силу. Пока Запад не нашел ничего лучшего, чем «утилизировать» исламистов в войне в Сирии, пытаясь одновременно решить предыдущую задачу – взятие под контроль этого важнейшего торгового перекрестка региона – и уничтожение масс боевиков, доведя их количественно вновь до того уровня, за которым возможно восстановление контроля над ними.

Безжалостная политика Запада раз за разом начинает давать сбои, чем и объясняется его постоянное маневрирование в попытках найти тот инструмент, с помощью которого он сумеет навязать свою волю.

К моменту написания этого предисловия США фактически свергли эмира Катара Хамада аль-Тани и поставили «на царство» его сына, более управляемого и слабого Тамима ат-Тани. Начинается последняя фаза в существовании Королевства Саудовской Аравии в его нынешнем формате, и пока трудно предсказать, чем закончится династическая чехарда с передачей власти новому поколению потомков Абдельазиза аль-Сауда.

Все более явственно США заигрывают с режимом аятолл Ирана – идя на этот шаг явно не от хорошей жизни. Вторая революция в Египте со смещением президента-исламиста Мохаммеда Мурси, попытка проведения «цветной революции» в Турции, тяжелая и вязкая борьба с исламистами в постджамахирийской Ливии – все это говорит о крахе первоначального проекта Запада в отношении светских режимов Ближнего Востока.

Ренессанс ислама в его западном проекте оказывается нежизнеспособным. Ислам – жесткая и не очень толерантная религия, однако те зверства, которые творят прозападные марионетки-исламисты в отношении своих же единоверцев, вызывают отторжение у мусульманской уммы Ближнего Востока. На смену дикарям, ведущим под знаменем Пророка борьбу за опускание целой цивилизации в архаику раннего Средневековья, приходят модернизационные силы, которые пытаются совместить исламские ценности с требованиями сегодняшнего дня.

В этом смысле победа Сирии, которая выглядит гораздо более вероятной по прошествии года, может оказаться ответом и реакцией исламской цивилизации на контрмодернизм радикального ислама, целью которого является закрытие любого конструктивного цивилизационного проекта для ислама. Оставить его за бортом развития и навсегда превратить великую и древнюю цивилизацию в задворки человечества во имя торжества людоедских идей евроатлантизма.

Создание блока государств, ставших союзниками Сирии – России, Ирана, Китая, Ливана, Ирака – это тоже в какой-то степени реакция на крушение двуполярного мира, созданного во второй половине 20 века. США не справились со своей ролью лидера, и теперь решают проблему не своего возвышения, а опускания всех остальных стран, регионов и цивилизаций в хаос и деградацию. Вполне нормальная реакция на такие действия – это отпор. И чем дальше – тем более серьёзный и системный.

Сирия стала Испанией нового века. От того, кто именно и как победит в этой войне, зависит – станет ли Сирия предвестницей новой мировой войны или все-таки Запад сочтет такое развитие событий неприемлемым для себя. Соблазнительно вновь столкнуть своих противников, и продиктовать им условия, как и раньше. И Запад делает все возможное, чтобы расколоть складывающийся блок противостоящим ему государств. Удастся ли сделать это – сложно сказать. Раньше удавалось. Поэтому ничего еще не закончилось, и война в Сирии станет индикатором – усвоили ли наши страны предыдущие уроки истории или нет.

Эль-Мюрид

Предисловие издателя

Сорок два года назад молодой армейский капитан в нищей стране, где народ существовал на грани выживания, совершил государственный переворот и выкинул из страны все военные базы НАТО. Звали этого человека Муаммар Каддафи.

С тех пор нищий край, дотоле никому не известный, стал богатейшим государством Африки, где были построены огромные города и проведены подземные реки. Где бедный – это человек, у которого есть квартира и машина. Нам такой уровень жизни не снился. Но теперь все это – уже в прошлом. Каддафи зверски убит, а над страной развивается флаг НАТО. Следующей жертвой «поборников демократии» стала Сирия.

Авторы этой книги стали свидетелями и участниками кровавых событий так называемой «Арабской весны». Продемонстрировали руководству Ливии и Сирии как противостоять информационной агрессии ведущих мировых СМИ с помощью выстроенной волонтерской системы вирусного распространения информации.

Телевизионная группа Марата Мусина была единственной, кто вёл прямые репортажи из района Аль Хула во время чудовищной между народной провокации с массовой резней мирных жителей (включая детей). Волонтеры успели собрать и предъявить мировой общественности необходимые доказательства организации этого преступления против человечности. Что получило публичное признание министра иностранных дел России. 16 июля волонтеры первыми опубликовали военные планы Пентагона о начале «горячей фазы» войны в Сирии и Иране. Через 3 дня конгрессмен Рон Пол с трибуны Конгресса США публично подтвердил данную информацию и призвал США ни в коем случае не развязывать в июле «Третью мировую войну».

Экономическая подоплека является главной в событиях на Ближнем Востоке и во всем мире. Именно она будет определять будущее таких стран, как Россия, Китай, Иран и Германия. После вероятной сдачи Сирии Россия автоматически становится объектом для атаки.

Против России ведется газовая война. Цель США, Катара и Саудовской Аравии – захватить газовые рынки Европы, выкинув оттуда Россию. Потеря этих рынков грозит для России серьезной опасностью – от экономического кризиса до развала государства.

В своей книге авторы популярным языком излагают свой взгляд на войны в Ливии и Сирии, изменяющийся геополитический расклад, и предлагают способы выхода из системного кризиса.

«Арабская весна» и Россия

«Арабская весна» оказалась богатой на варианты своего развития. От вполне мирных косметических реформ, как в Марокко, до свирепой войны, – практически, на выживание – как в Ливии, Йемене или Сирии. Несмотря на совершенную непохожесть и разные внутренние причины каждого из конфликтов, есть несколько общих параметров, которые позволяют сделать несколько пока весьма осторожных выводов. Причем в практической плоскости.

Вывод первый. Спорный, но, во всяком случае, имеющий право на существование. Мы воочию наблюдаем третью за последнее столетие исламскую революцию, итогом которой, как и в первых двух, станет выбор, который в конце концов сделает исламская цивилизация, и по пути которого она пойдет до следующих революционных событий.

Предыдущие две революции произошли после каждой из Мировых войн. Первая началась с момента распада Османской империи и образования подмандатных территорий, управляемых Англией и Францией. Современные арабские государства зародились именно в этот период.

Вторая революция произошла по итогам Второй мировой и завершилась развалом колониальной системы, а также образованием пусть и прото-, но государств со своими целями и задачами. Череда переворотов, локальных войн была, по-видимому, неизбежной, как все детские болезни.

Первоначально одним из наиболее ведущих проектов явился панарабский объединительный проект, который, в сущности, базировался на единственной видимой цели – противостоянии с Израилем и решении палестинской проблемы. Однако арабы так и не сумели воплотить свои полуинстинктивные и во многом рефлексивные чаяния, оставшись раздробленными. Рухнул баасистский проект объединения Сирии, Йемена и Ирака, очень недолго просуществовала ОАЭ Сирии и Египта, все панарабские проекты Каддафи оказались нежизнеспособными, после чего он переориентировался на панафриканское направление.

Тем не менее, опыт, полученный при попытках реализации этих проектов, не пропал даром. По сути, все они носили модернизационный характер, так как основная задача – ликвидация Израиля – могла быть решена только на этом пути.

По часовой стрелке сверху слева: протестующие собираются на площади Тахрир в Каире (в Египте); демонстранты маршируют по центральной улице Туниса (в Тунисе); политические диссиденты в Сане (в Йемене) требуют отставки президента; тысячи демонстрантов в Карране (в Бахрейне); сотни тысяч в Дамаске (в Сирии); демонстранты в Аль-Байде (в Ливии)

Естественно, что не только Израиль стал стимулом для развития – между странами немедленно возникла довольно острая конкуренция за лидерство своего проекта развития, который в итоге и должен был стать матрицей новой панарабской идеи. Социалистические проекты Сирии, насеровского Египта, ливийской Джамахирии вполне успешно конкурировали с модернизационным прозападным проектом шахского Ирана, с подчеркнуто националистическим проектом Ирака. Особняком стоял индустриальный проект Пакистана, который не был готов к борьбе за лидерство в исламском мире в связи со своим тяжелейшим конфликтом с Индией, но как раз Пакистан вполне мог стать и во многом стал примером благодаря своей успешной индустриализации под весьма жестким руководством армии. О кемалистской Турции и говорить не приходится – она стартовала раньше всех и достигла очень впечатляющих успехов.

Последствия протестов (весна 2012 г.)

Объединяли все эти проекты их подчеркнутый технократизм и секулярность. Жесткое отношение к исламу во власти было характерно для всех лидеров всех рвущихся в светлое индустриальное будущее стран. Нет, он не запрещался, однако путь во власть ему был закрыт.

Проблема в том, что ислам и есть власть. Разделить религиозную составляющую и властную идеологию ислама невозможно. Сам Пророк, помимо того, что являлся одним из величайших религиозных деятелей, был выдающимся политиком, который сумел запустить объединительные процессы на гигантских территориях и стал фактически у истоков возникновения и самоосознания себя одной из мировых цивилизаций. Если христианство стало госрелигией Древнего Рима исходя из прагматичных и рациональных соображений римских кесарей, то Халифат, наоборот, – сумел стать самим собой только благодаря исламу. По сути, если отвлечься от разногласий религиозного толка, то основные ветви ислама – суннизм и шиизм – в своей основе различаются именно по вопросу о власти. Для суннитов верховная власть олицетворяется монархом, который одновременно является первосвященником, шииты же отдают главенство во всех вопросах имамам, которые могут указывать светской (условно светской) власти. Это, конечно, упрощенно, но суть в том, что религия и власть – для исламской цивилизации неразделимы. Есть лишь разное прочтение этой догмы.

Пойдя на радикальное изменение этой догмы, исламские страны фактически повторили то, что сделала западная цивилизация, когда провозгласила «Богатство угодно Богу», исключив алчность из числа смертных грехов (формально перечень остался прежним, но кого теперь это уже интересует). Была изменена базовая этика существования Запада. Именно это позволило Западу совершить невероятный рывок вперед и опередить другие цивилизации. Надолго ли – непонятно, но пока это так.

Массовые демонстрации в Тегеране (Иран)(1979 г.)

Исламская же цивилизация попыталась избавиться от своей глубинной сути – сплава религии и власти – в надежде найти на этом пути новый вектор развития. И, в общем-то, стоит признать, что во многом ей это удалось. Впечатляющие успехи Турции, Египта, Ирана, фантастический по своему замыслу проект Джамахирии, создание сбалансированного общества в Сирии, основанного на кооперации общественных и конфессиональных групп – все это выглядело особенно значимым на фоне архаичных и раздираемых внутренними династическими склоками аравийских монархий, погрязших в седой древности и средневековом консерватизме.

Захват посольства США в Тегеране 4 ноября 1979 года

Тем большим шоком (а точнее – совершенным недоумением) стала революция 1979 года в Иране. Да, конечно, там был целый букет самых разных сопутствующих и противодействующих обстоятельств – от попыток Запада использовать оппозиционных религиозных лидеров до попыток религиозных лидеров использовать Запад, были сугубо внутренние противоречия самой иранской элиты, была попытка маргинальных и лишенных каких бы то шансов общественных групп прорваться во власть на фоне так называемых оборванных социальных лифтов для значительного числа населения страны.

Возвращение аятоллы Хомейни в Иран после 14 лет изгнания, одно из ключевых событий Исламской революции 1979 года)(1 февраля 1979 г.)

Первоначальный приход к власти сугубо светских политиков, которых поддерживали вернувшиеся из эмиграции – как внешней, так и внутренней – имамы, вполне укладывался в логику происходящего. Однако аятоллы показали себя политиками высшей квалификации – и крайне споро взяли власть в свои руки, разрушив все остальные внешние и внутренние проекты, касающиеся будущего Ирана.

В чем-то повторилась история большевиков, которых пытались использовать все: и германский, и российский Генеральные штабы, на них имели виды евро-социалисты, изобильно паслись вблизи еврейские эмиссары. Но в итоге Ленин, а затем и Сталин закрыли наглухо любые возможности внешнего и внутреннего влияния, выйдя со своим – уникальным – проектом развития России, отстояв его в двух войнах и совершив рывок в развитии, опираясь не на зарекомендовавший себя западный путь, а на свой собственный.

Вероятно, именно эта способность к формулированию принципиально иных путей развития и вызвала смертельную ненависть Запада к Советской России и СССР. Точно так же, как вызывает совершенно необъяснимую ненависть на уровне инстинктов иранский путь – как у аравийских монархов, так и у Запада.

Тема – арабская. Язык – английский. Плакат – американский.

Однако шиитский Иран сам по себе не мог считаться предвестником бури. Противоречия между шиитами и суннитами, совершенно неразрешимые даже в перспективе, заставляли относиться к Ирану, как к некому уникуму, опыт которого никогда не может быть использован странами с традиционно суннитским населением. Однако Иран решил две проблемы, которые оказались неразрешимыми для всего остального исламского мира – он сумел сочетать социальную справедливость с динамичным экономическим развитием, при этом не повторив печальный опыт как Ливии, так и аравийских монархий, чье население оказалось попросту развращено социальными благами, получаемыми фактически незаслуженно.

Опять же, понятно, что раем Иран не стал – трудно им стать после революции, войны, тридцатилетней блокады плюс после вполне объяснимой послереволюционной «усушки» среди многочисленных детей революции. Но даже в этих условиях рывок страны оказался весьма впечатляющим.

Столкновения протестующих с полицией в Блиде (Алжир) 8 января 2011 года

Так или иначе, но светский путь развития оставался определяющим, однако за арабскими странами прочно закрепился второй, а где– то и третий эшелон мировой политики, которую определяло противостояние СССР и США. Но и просоветский, и прозападный, и националистический лагеря арабского мира развивались, исходя из жесткой авторитарной модели устройства практически несменяемой власти с тем или иным налетом патернализма.

Тысячи египтян собирались на площади Тахрир в Каире, чтобы выразить гнев и разочарование политикой египетского президента Хосни Мубарака

В обществах росло стремление к справедливости, которая становилась все более призрачной иллюзией, – но иллюзией лишь в рамках выбранных светских проектов. И пришло время исламистов, которые сумели предложить обществу то, что оно ждет, – ту самую справедливость и то самое развитие в одном флаконе.

Турция оказалась первой, без революций и потрясений сумевшей плавно сменить кемалистскую элиту, ощутимо попавшую в тупик. Турецкая партия справедливости и развития становится матрицей для несистемных умеренных исламистских организаций по всему Ближнему Востоку. И вот здесь есть смысл взглянуть на феномен современных «Братьев-мусульман» и салафитов.

Во многом эти два течения демонизированы, и уже поэтому страх перед ними носит скорее иррациональный характер. Как боятся дети в темной комнате висящее на вешалке пальто.

На самом деле, если отбросить сложносочиненные предложения, перед нами два принципиальных подхода. Либо мы изменяем мир под догмы ислама, либо мы приспосабливаем ислам к реалиям жизни. Первый подход – это, безусловно, салафиты. Рефлекторное желание ребенка закрыться от страха внешнего мира под привычным одеялом в такой родной и уютной кровати – это и есть салафизм. Это, конечно, примитивная аналогия. Если более серьезно – то салафизм стал ответом на несправедливость, которую ощущает население по отношению к себе со стороны власти. Непотизм, коррупция, безудержное стремление к власти и богатству отвращают и вызывают ненависть. Салафизм, призывающий к «чистому» исламу, к возврату к нормам седой древности, когда, как известно, трава была зеленее, девки толще и халва слаще, вполне адекватно воспринимается наиболее угнетенными, отброшенными вниз по всем социальным ступеням.

Совершенно не зря именно салафизм исподволь, но поднимает голову в российском Поволжье. Власть бывших партсекретарей, ставших президентами, окруживших себя непробиваемой стеной родственников и клиентов, отсекает население национальных республик от активного участия в жизни, не дает социально активным подняться наверх, обездоливает не входящих в клановую систему как представителей титульной нации, так и низложенных до людей второго сорта русских. «Ваххабит Раздобудько» был самым серьезным сигналом катастрофы в социальной жизни страны, но его предпочли не заметить. Вербовка салафитами русских и вообще людей с неисламским происхождением (вспомните Саида Бурятского) становится на конвейер и принимает весьма угрожающие размеры.

Саид Бурятский (Александр Александрович Тихомиров)

Да, за салафитскими движениями и организациями стоят расчетливые и умные люди из ваххабитских монархий Залива, и уже поэтому они враги России. Однако нужно понимать, что сам характер компрадорской российской власти является непосредственной причиной создания питательной почвы для этих опаснейших идей.

Если такое происходит в России, – можно понять, насколько находят отклик радикальные призывы и идеи салафитов на Ближнем Востоке.

Второй подход, который более прагматично предлагает приспосабливать ислам к сегодняшнему миру, очень серьезно изменившемуся с момента возникновения этой религии и ее догм, олицетворяют «Братья-мусульмане». У них нет ни малейшего сомнения в исламской этике, как основе самого существования. Но при этом они вполне отчетливо понимают, что мир и человек несовершенны, и в одночасье изменить их невозможно. «Братья-мусульмане» готовы идти на компромиссы и идут на них, предел, за которым компромисс для них невозможен, как раз и определяется базовыми ценностями ислама.

Совершенно не зря среди «Братьев– мусульман» много умных людей с прекрасным образованием. При этом они отлично ориентируются в жизни народа и, собственно говоря, являются частью этого народа. Самое главное – представить себе, что Мурси станет пожизненным президентом Египта, как старый добрый Хосни Мубарак, совершенно и решительно невозможно. И дело даже не в личных качествах Мурси – дело в «Братьях– мусульманах», которые попросту не дадут засиживаться даже самым влиятельным своим представителям.

Эмблема организации «Братья-мусульмане»

Авторитетнейший богослов Юсеф Кардави, который для суннитской уммы что-то вроде аятоллы Хомейни для иранцев, – вторая линия защиты специфической исламской демократии от диктаторских замашек любого представителя «Братьев-мусульман». Влияние религиозных авторитетов на политику с приходом к власти исламистов резко усиливается. Не будем забывать: ислам – это религия и политика, сплетенные вместе.

Фактическим итогом «Арабской весны» становится создание невиданной до нынешнего дня исламской демократии – очень специфической, совершенно непохожей на привычную западную. Так же, кстати, как была непохожа на западную и советская демократия – что не мешало ей быть подлинно народной и отвечающей специфическим условиям советской и российской цивилизации. Время авторитарных диктаторских режимов в арабском мире уходит, вопрос только в том, как именно произойдет эта трансформация.

Возвращаясь к самому началу этого текста, нужно теперь сказать о втором выводе, который следует из промежуточных итогов «Арабской весны».

Россия должна понять и принять как непреложный факт – изменения в исламском мире уже произошли. Они еще будут происходить, однако время светских исламских проектов завершено. Не потому, что они оказались плохими, а потому, что они противоречили самой сути этой уникальной цивилизации. Точно так же, как противоречит самой сути нашей цивилизации алчность западного проекта. Но наше время еще впереди.

Юсеф Кардави

При этом геополитика никуда не ушла и не делась, – и изменения в исламском мире пытаются использовать сильные мира сего. Парадокс заключается в том, что главные заказчики «Арабской весны» – суннитские монархии Залива – сами совершенно не отвечают тем изменениям, которые ими же и были запущены ради сноса всех светских проектов на пространстве Ближнего Востока. Они точно так же недемократичны и авторитарны, как те режимы, которые пошли под нож. И именно поэтому «Весна» неизбежно придет в Саудовскую Аравию. Единственный способ, с помощью которого Королевство может оттянуть этот неприятный для него момент – перенаправить энергию революции вовне. Фактически саудиты выступают в роли Троцкого, который требовал перерастания революции во всемирную, – и по тем же причинам.