Текст книги "Египетские храмы. Жилища таинственных богов"

V
Тель-эль-Амарна

Храм Тель-эль-Амарны можно реконструировать только по сценам в гробницах-молельнях придворных Эхнатона, ибо само здание настолько разрушено, что от него остались только части основания ограды и главных ворот, а также груда битых камней и кладки. К счастью, царские чиновники, которые обратились в новую религию и тем заработали богатства и почести, также получили и самое желанное из всех владений – гробницы, украшенные за счет казны. Царь, который был также и главным проповедником новой религии, не упускал возможности запечатлеть внешний вид главного храма нового бога, построенного им, и во всех основных гробницах Тель-эль-Амарны встречаются сцены с изображением храмовых обрядов.

Это был двойной храм (илл. IX, 2), и стоял он на огороженном участке длиной примерно в полмили. Здание располагалось на восточной стороне участка и было ориентировано по реке. Главный храм, известный как Дом Радости, служил для поклонения солнечному диску, который в Египте называли Атон; позади находился другой храм, меньшего размера, Дом Бен-бена. Бен-бен, строго говоря, – это пирамидальная верхушка обелиска и в основном считается символом солнца. Оба эти храма очень отличаются от всех остальных египетских культовых сооружений; там нет крыш, поэтому нет ни тьмы, ни тайны, ни особого святилища, ибо бог ни от кого не прятался и являлся всем.

Примечательно в обоих храмах устройство входов и коридоров, особенно ведущих в Дом Бен-бена. По всей видимости, они были спроектированы таким образом, чтобы отражать нападение. Будучи фанатичным ниспровергателем религии, Эхнатон понимал, как важно защищать святыни от тех, кто отвергал религиозные догмы и обряды, поэтому по зданиям видно, что они строились с тем расчетом, чтобы несколько решительных человек могли удерживать их против целой армии.

Между большой внешней стеной и стеной главного храма был узкий коридор, в который попадали снаружи через узкие двери, один вход находился на севере, другой на юге от главной двери. Коридор шел по всей длине храма с северной и южной сторон и предназначался исключительно для того, чтобы служить входом в Дом Бен-бена; в главный храм из него попасть нельзя. Входы и коридоры мог защищать совсем небольшой отряд вооруженных воинов.

Главные ворота имеют ту же форму, что и все остальные ворота и двери храма. По бокам стоят две башни с лепным украшением, между башнями высокие ворота под выступающим карнизом с выкружкой. Через главные ворота можно попасть во внешний двор, а оттуда во внутреннюю галерею и далее в храм. В пределах храмовой территории сбоку от ворот находился дом жреца. Возможно, что жрецы выполняли и роль храмовых стражей. На севере – бойня, где закалывали и разделывали жертвенных животных.

В Дом Радости входили через великолепные ворота (илл. IX, 1), состоящие из традиционных двух башен по бокам, перед которыми стояла колоннада из восьми колонн: два ряда по четыре колонны по обеим сторонам от ворот. Перед каждой башней стояло по пять высоких тонких флагштоков с длинными красными полотнищами. На изображении полотнища развеваются на ветру и в сочетании с линиями упавших на них солнечных лучей производят впечатление живого трепетного движения. Флагштоки либо прикреплялись к каменной кладке металлическими скобами, либо пропускались через отверстия в каменных блоках, выступающих из-под кладки. Также было две пары створчатых дверей; большую, массивную пару, вероятно, открывали только по торжественным случаям, меньшая пара вставлялась в большую, ее-то и использовали в качестве обычной двери; этот факт снова дает основание предполагать, что служители храма опасались нападения.

Храм состоял из шести расположенных по оси дворов с многочисленными маленькими молельнями или кладовыми по бокам. Сбоку от каждого двора были установлены небольшие алтари, на изображении они уставлены яствами и цветами и на каждом алтаре или рядом с ним стоит зажженная лампа. В центре большого первого двора находился главный алтарь, столь высокий, что жрец должен был подниматься к нему по лестнице из девяти ступеней; рядом горели лампы, и алтарь ломился под тяжестью приношений.

Второй двор был нужен всего лишь для того, чтобы попасть в третий, и не стоит особого упоминания. Третий двор подвергся многочисленным изменениям; первоначально он имел двойную колоннаду из восьми колонн с восточной стороны, соединенную ажурными простенками и, возможно, крышей; попасть туда можно было через невысокий дверной проем, расположенный на оси с главным входом. Позднее во дворе появились колоннады со всех четырех сторон со статуями Аменхотепа III, Эхнатона и царицы Ти, установленными между колонн. Северная колоннада получила своеобразное название Тень Ра. Последние три двора не отличаются ничем особенным, за исключением квадратного алтаря в центре, обильно уставленного приношениями.

В Дом Бен-бена можно было попасть из главного храма или из внутренней галереи. Ворота, расположенные на оси, вели из главного храма на открытую площадку; перед воротами находились «купели», возможно для священных омовений. Войти с другой стороны было сложнее; хотя вход находился на оси храма, в него можно было попасть только с дальнего конца через ряд узких камер с маленькими дверьми.

На открытой площадке в пределах храмовой территории стояла большая стела с круглым верхом, дом жреца и бойня. В сам храм попадали через обычные ворота с башнями с колоннадой, как в большом храме. Перед каждой колонной стояли статуи царя; колоннаду защищала стена, внутрь попадали через небольшие двери. Во внутренний двор можно было попасть через коридор, который поворачивал в обратную сторону.

На богатство храма указывает изобилие изображенной еды, кувшинов с вином, хлебов и лепешек, туш, рыбы, птиц, овощей и фруктов. Возможно, однако, что такие большие запасы пищи, как и храмовые укрепления, на самом деле свидетельствуют о подготовке к штурму или осаде. В таком случае «купели» могли служить практической цели хранения воды. То, что храмы сильно разрушены, а также мстительно разгромлены царские статуи в Доме Бен-бена, заставляет предположить, что страхи Эхнатона имели основания и что его город, особенно храмы, подверглись намеренному и систематическому уничтожению.

VI
Абидос. Храм Сети I

Самый прекрасный храм во всем Египте – это храм, построенный Сети I, фараоном XIX династии, для поклонения предкам. Храм отличается своеобразной схемой, которой он, по-видимому, обязан тому, что из-за подземного источника воды фундамент стал небезопасен; позднее этот источник оказался внутри здания, известного нам как Осирейон. Ненадежность основания вынудила зодчего изменить план; и камеры, которые в обычном случае располагались бы сзади или вокруг святая святых, были построены сбоку. Поэтому план храма сверху похож по форме на заглавную L, ножка L указывает на север, а основание проходит с востока на запад. Еще одна особенность храма заключается в том, что вместо одной святая святых, посвященной богу или нескольким богам, в храме семь святилищ; однако их правильнее назвать молельнями, чем святая святых. Посвящены они, если идти с востока на запад, фараону, Птаху, Хорахте, Амону, Осирису, Исиде и Хору.

Храм ориентирован по реке и поэтому лишь примерно расположен относительно севера и юга со входом на севере (илл. X, 1). Попасть в храм можно через два открытых двора; первоначально там был большой входной пилон, как и в других храмах этого периода. От пилона осталась лишь часть основания, а также часть стены с нишами для изваяний богов и царя. Стены первого двоpa разрушены почти до основания; скульптурные сцены с изображением военного похода против хеттов указывают на Рамсеса II как на автора украшений и, вероятно, создателя этого двора.

Второй пилон, сейчас разрушенный, отделяет первый двор от второго (А), у которого видны только очертания. В западном конце пандус, ведущий на террасу, где стояла колоннада из колонн с квадратным сечением; сзади в стене семь дверей, соответствующих семи святилищам в храме. Храм построен на покатом склоне. Второй двор и два гипостиля постепенно поднимаются от входа к молельням по ступеням или пандусам, как бы показывая, что боги стоят выше смертных.

В первом гипостильном зале (В) колонны стоят попарно, составляя семь проходов, ведущих к дверям в западной стене, из которых, в свою очередь, семь аналогичных проходов ведут во второй гипостильный зал (С) (илл. X, 3), а также к семи молельням, выстроенным в ряд и открывающимся на самую высокую террасу здания (илл. X, 1).

Ось храма проходит от пилона через два двора и два гипостильных зала прямо к центральной молельне, посвященной богу Амону, который в тот период был верховным божеством всего Египта и подвластных ему стран. Все молельни, кроме одной, огорожены с запада каменными стенами, которые вытесаны таким образом, чтобы создавалось впечатление закрытой на засов деревянной двери с панельной обшивкой наверху и завернутыми вверх плетенками над дверью. Хотя молельня Амона и самая большая из святая святых и расположена на осевой линии, она не является самой важной. Фиванский бог как верховное божество занимает почетное место, но настоящим богом Абидоса был Осирис; и, хотя его молельня не лежит на оси храма, она единственная, через которую ведет проход. Дверь в конце не была загорожена для молящегося прочной и холодной каменной кладкой, как в молельне Амона, но всегда стояла открытой. В каждой молельне есть изображения ритуалов с участием фараона, который совершает ежедневные религиозные обряды. Там изображено, как он открывает дверь божницы, показывая находящуюся внутри фигуру бога; он совершает омовение бога, облекает его в божественные одеяния, надевает венец и драгоценности и окуривает его благовониями. Затем он делает приношения благовониями, едой и особенно цветами, ибо египтяне считали, что боги так же сильно любят цветы, как и они сами. Почти в каждом приношении, которое делает Сети, большую часть составляют цветы. От молельни к молельне ритуал слегка изменяется, ибо функции разных богов не всегда совпадали и к каждому следовало подходить со своими обрядами, в зависимости от того, к кому они обращены. Во всех молельнях есть изображение священной ладьи, в которой носили изваяние бога во время процессии вокруг храма в праздничные дни.

Молельня фараона частично разрушена, и краски на барельефах почти не осталось, поэтому лучше видны детали скульптуры. Так как фараон еще не покинул мир живых, его священная ладья пуста, но царская голова изображена на ее носу и на корме; однако самого царя как воплощенного бога уносят в паланкине шесть жрецов в масках, трое с соколиной головой и трое с шакальей, символизирующих духи Нехеба и Пе, первобытных божеств севера и юга. Перед царственным богом идет его сын, юный Рамсес, воскуряющий благовония своему божественному отцу. В этом храме изображено немало замечательных голов, но голова юного Рамсеса в этой сцене, быть может, самая прекрасная. Рамсес II в молодости был одним из красивейших мужчин, чьи портреты дошли до наших дней. Его профиль изящен и тонок, из-за крупного носа лицо не кажется безвольным; в поздние годы жизни, когда черты его лица стали тяжелее и потеряли четкость, в них по-прежнему оставалась красота, ибо проявлялось сознание собственной власти, не встречающееся на лице ни одного другого фараона.

В молельне Птаха крыша разрушена и скульптуры тоже лишились росписи. На священной ладье носовая фигура особой формы в виде двух соколов, стоящих на эмблеме Осириса. Флаг со стоящим сфинксом, который отличает эту ладью, также встречается в некоторых других молельнях и, возможно, является царской эмблемой. В середине ладьи стоит божница в виде первобытного храма; видимо, это украшенное деревянное сооружение, на него наброшена белая завеса, которая вздымается впереди и полностью закрывает находящееся внутри изображение бога. Такие же божницы изображены во всех священных ладьях. Ладья установлена на стойке, к которой прикреплены шесты, это свидетельствует о том, что ее могли нести носильщики.

По всей видимости, фараоны XIX династии весьма почитали бога Хорахте. Его имя означает «хор обоих горизонтов», и, скорее всего, он символизирует солнце, одновременно и восходящее и закатное, с присущей ему идеей двойственности. Священная ладья выражает эту идею, так как изображена в виде двух ладей в одной с двумя носами и двумя кормами. Как солнечное божество Хора сопровождает Шу, чье изваяние, поддерживающее небо, установлено на корме.

В центральной молельне сохранилась неповрежденная крыша, цвета на рельефах почти не поблекли. Так как это была главная молельня, в ней подробно изображены детали ритуала, подробнее, чем в святилищах несколько меньшего размера слева и справа. На носу и корме священной ладьи установлена голова барана, украшенная широким ожерельем, которое носят как люди, так и боги. Первоначально Амон изображался в виде барана, но, за исключением ладьи, на всех рельефах молельни он показан в виде человека в высоких стоячих перьях, которыми отличался его костюм.

Среди семи молелен наибольший интерес представляет молельня Осириса, ибо ее ритуал самый замысловатый и обладает всей таинственностью и загадочностью, которая требуется, чтобы возбудить в молящемся преданность и интерес. На носу священной ладьи установлена голова Осириса в перьях и рогах, а на корме изображен лотос. Божница в центре ладьи увенчана изображением великой реликвии Абидоса в форме человеческой головы, установленной на шесте; здесь голова показана в профиль и на ней длинный парик. Экипаж ладьи состоит из фигур царя и различных богов. На противоположной стене снова изображена реликвия, но как бы сзади; длинный, переплетенный лентами парик показан во всех подробностях.

Молельня Исиды замечательна утонченными лицами богинь. Художник явно пользовался услугами не одной натурщицы, так как изображения, очевидно, являются настоящими портретами и варьируются от юной девушки до женщины во всей полноте зрелой красоты. На носу и корме священной ладьи Исиды установлена голова богини с диском и рогами. В этой молельне ритуал производит впечатление большей задушевности, чем в других молельнях, так как царь всегда считал себя сыном богини и относился к ней, как любящий сын относится к любящей и обожаемой матери.

Последняя молельня посвящена Хору, который должен был изображаться там в виде Хор-па-крата (Хар-пократеса), то есть Хора-Ребенка, третьего члена триады Осириса, и, подобно другим членам триады, он должен был иметь совершенно очеловеченную форму. Но кажется, здесь имеет место путаница, так как двух Хоров трудно отличить друг от друга. Здесь Хор изображен в виде человека с головой сокола, а эта форма принадлежит Хору Старшему, тогда как Хор-Дитя, сын Исиды и Осириса, всегда имеет человеческую форму. Соколиная голова с диском и рогами находится на носу и корме священной ладьи.

Храм приспособлен для празднования мистерий Осириса. Из молельни Осириса есть выход в небольшой зал с колоннами, который находится позади семи молелен, и в него можно попасть через одну-единственную дверь. В северном и южном концах зала расположено по три небольшие молельни, все шесть предназначены для поклонения царю как Осирису, происходило отождествление фараона с богом. Сцены на стенах зала изображают совершение некоторых мистерий; великая реликвия занимает важное место, шест прочно укреплен в земле, и священная голова повернута лицом к молящемуся; изображение лица анфас чрезвычайно редко встречается в египетском искусстве. В другой сцене царь и Исида поднимают шест Дад – это последний акт в драме смерти и воскресения Осириса, разыгрываемой в Бусирисе; Дад убран лентами, как майский шест. Важное место в скульптурных сценах занимает Шенти, богиня-корова; именно в святилище этой богини, согласно ритуалу Дендеры, разыгрывалась вся мистерия погребения и воскресения Осириса. Тот, как бог волшебства и таинств, изображен в виде жезла херп с двумя глазами; это любопытная эмблема, для которой еще не найдено объяснение. Возможно, именно в этот зал приводили кандидата на посвящение, когда в завершение ритуалов инициации он должен был отвечать на символические «Вопросы Двери».

На севере от зала, за тремя малыми молельнями Осириса-царя, находится камера без единого отверстия, в ней нет ни дверей, ни окон, но, так как крыша разрушена, можно предположить, что в нее попадали через люк сверху. Это странная камера, назначение которой неизвестно; возможно, в ней посвящаемый должен был провести определенное время в одиночестве, прежде чем пройти последнюю церемонию инициации. Апулей рассказывает о видениях, явившихся ему во время ночного бдения со жрецом, видениях, которые он созерцал физическими очами: «Достиг я рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и вспять вернулся, пройдя через все стихии; в полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал пред богами подземными и небесными и вблизи поклонился им». Однако эта камера не так таинственна, как та, которая находится ниже и в которую нельзя попасть ни через окно, ни через дверь, а ее потолок, то есть пол верхней комнаты, сделан из неподвижной монолитной каменной глыбы. Вероятно, она предназначалась для хранения каких-то храмовых сокровищ; но, к сожалению, когда Мариетт производил раскопки в храме, он вынес из этой камеры все и не оставил никаких записей о том, что мог там обнаружить.

От террасы, на которую выходят семь молелен, отходит коридор и ведет в ту часть храма, которая составляет поперечину буквы L. На западной стене этого коридора запечатлен список всех фараонов Египта от первого исторического царя Мены до Сети I, изображенного вместе с сыном Рамсесом II во время поклонения именам предков. Этот список имеет огромное историческое значение, так как в нем имена указаны по порядку, а также интересен тем, что в нем пропущены некоторые имена, которые можно было бы ожидать на этом документе.

Из коридора начинается лестница и поворачивает на запад под каменной крышей, блоки которой вырезаны таким образом, что имитируют сводчатую крышу. Лестница ведет на крышу храма и составляет часть системы коридоров и лестниц, по которым жрец мог пройти из одной части храма в другую, не проходя перед святая святых.

В более поздние времена в камере, примыкающей к лестнице и ведущему к ней коридору, находился оракул бога Беса. Стены коридора и лестниц покрыты надписями иератическим письмом, финикийским и греческим. Видимо, люди, приходившие задать вопрос богу, проводили ночь в коридоре и на ступенях в ожидании сна, в котором бог отвечал на их молитвы.

Все части храма, за исключением кладовых, покрыты скульптурными рельефами. Храмовая скульптура, относящаяся ко времени Сети I, пожалуй, выделяется среди всех других своей искусной работой, кроме того, сцены с ритуалами и обрядами нигде больше не встречаются в таком же изобилии. Для правления Сети характерны барельефы, отличающиеся чудесным изяществом линий и деталей; мастерство его художников непревзойденно. Украшение внешних дворов, как видно, не было закончено до его смерти, и работу довели до конца при Рамсесе II. Изменился ли стиль со временем или художники у Рамсеса были похуже, неясно; однако сразу бросается в глаза, что работа Рамсеса может не сравниться с работой Сети. Это углубленный рельеф, слишком глубокий и совершенно лишенный изящества и законченности, характерных для предыдущего периода.

О том, что храм связан с Осирисом, свидетельствуют не только скульптурные сцены, посвященный Осирису зал и изображения царя в виде Осириса, но также и то, что на оси храма лежит подземное сооружение, так называемый Осирейон, предназначенное для поклонения умершему и воскресшему богу. Если продолжить ось через Осирейон и далее пилон, из которого открывается пустыня, можно дойти до царских гробниц. Это гробницы фараонов I и II династий, и направление оси показывает, что храм был построен для поклонения царским предкам.

Среди церемоний поклонения Осирису были мистерии, представлявшие страсти и смерть бога. Легенда в пересказе Плутарха говорит, что Осириса убил его брат Сет, что его воскресила Исида и ее сын Хор и что потом Хор боролся с Сетом и убил его. До наших дней сохранилась надпись некого И-хер-нефрута времен XII династии, в которой он описывает, как царь Сенусерт III послал его в Абидос, чтобы изготовить и украсить священные предметы, используемые в празднике Осириса. Все они должны были быть из благоуханного дерева, золота и ляпис-лазури; также ему велели участвовать в представлении божественных мистерий, и он утверждает, что дважды повергал врагов Осириса. В другой мистерии, слова которой дошли до нас, действие заканчивается связыванием и убийством Сета. Вполне возможно, что в ходе этих мистерий человека, предназначенного в жертву, заставляли играть роль врага Осириса, и его убивал человек, исполняющий роль Хора.

Южная часть храма, куда ведет Коридор Царей, заключает в себе кладовые, а в христианские времена там находился женский монастырь. Мариетт, по своему обыкновению, решительно выбросил все, что нашел в храме, кроме текстов и статуй, и не оставил никаких записей; в оставшихся после него грудах мусора отыскались многие предметы христианского времени, но датировать их невозможно. Все, что удалось узнать о монастыре, который расположился в храме, пришлось собирать по крохам в литературных источниках и надписях того времени в самом храме. Эти надписи сделаны красной краской на стенах и в основном представляют собой списки святых и имена монахинь; самая интересная – запись о высоте Нила. Судя по литературным источникам, монастырь, видимо, был основан знаменитым авва Моисеем из Балиана; он – тот самый «герой-монах», который разрушил языческий храм в Абидосе и жил во второй половине V века н. э. Будем надеяться, что он оказался милосерднее в своем праведном гневе, чем великий авва Шенуди, который запер верховного жреца в его храме, а затем предал огню и здание, и человека внутри.