Текст книги "Кровавое сияние небес"

Маргарита Малинина
Кровавое сияние небес

Пролог

«Ненавижу! Ненавижу! Чтоб ты сдохла! – металась в голове разрушительная мысль, била изнутри, сжигала, калечила остатки разума и совести, пока девушка перебирала содержимое ящиков стола и полок на кухне. – Где же это… Где оно… Было ведь здесь… Наконец-то! – ликуя, она достала маленький пузырек из темного стекла с предупреждающими надписями на грозной черно-белой этикетке. – Господи, благослови крыс…»

Она взяла ярко-синюю кружку, заблаговременно принесенную на кухню, с остатками чая, отсыпала в нее мышьяка, а пузырек вернула в ящик стола. Размешав вместе с ломтиком лимона, бегом отнесла в одну из комнат третьего этажа и оставила именно в том месте, откуда брала.

Через две минуты после этого уже другая девушка вошла в дом. Она сразу же бросилась на кухню, взяла из одного из ящиков тот же пузырек (она всегда точно помнила, где что лежит в доме), взяла стакан с соком, насыпала туда белый порошок и старательно размешала, приговаривая: «Пей, дрянь, пей… Апельсиновый сок очень полезен…» Спрятала мышьяк обратно в ящик, а стакан поставила точно в то место, откуда брала. Хотела пойти наверх в свою комнату, но вместо этого раздвинула шторы и выглянула в окно.

На неприветливо-черном фоне предночного неба, где-то очень высоко над землей, горели таинственные красные шарообразные объекты.

– Я сделала все, как вы хотели, – сказала им девушка и отправилась в свою комнату, чтобы выпить чаю из ярко-синей кружки.

Глава 1

– Я еще не встретил свою единственную, – с мечтательной улыбкой нежно проворковал Антон Комиссаров и застенчиво потер пальцами правую часть шеи.

– То есть вы ни с кем не встречаетесь? – задала новый провокационный вопрос ведущая ток-шоу.

– Встречаюсь, но постоянной девушки у меня нет. Я в поиске. – Зал взревел.

– Какой она должна быть – девушка Антона Комиссарова?

– Я люблю уверенных в себе женщин, которые точно знают, чего они хотят, таких… сильных и независимых личностей, понимаете? – Ведущая кивнула, чтобы подтвердить свое понимание. – Я вырос с тремя сестрами и был для них любимым… Нет, не так. Единственным, а потому любимым братом. – Все оценили шутку и засмеялись. – Я привык к тому, что они изгалялись каждая по-своему, чтобы привлечь мое внимание, поэтому для меня важна индивидуальность в женщине.

Мама взяла пульт и переключила на сериал про врачей.

– Э, я смотрела! – возмутилась я до глубины души.

– Ты же не смотришь телевизор! А тем более пустопорожнюю болтовню.

– Но это же Антон Комиссаров! Это святое!

Мама весьма озабочена тем, что в свои двадцать один я не только не замужем и не только даже не близка к этому статусу, но и вообще никогда в жизни не была к нему близка. Периодически возникающая в течение последних четырех лет личная жизнь очень быстро разочаровывала и посему так же быстро затухала. Гораздо больший процент времени я нахожусь в состоянии одиночества, нежели в состоянии романтических отношений. Когда это стало давать повод моим знакомым, родственникам и не самым близким подругам подозревать вашу покорную слугу в нетрадиционной ориентации (никому же не интересна Юля-неудачница, гораздо занимательней звучит Юля-лесбиянка, не правда ли?), я придумала изящный способ от них отвязаться: притворилась влюбленной в одного известного молодого актера, обладающего до ужаса привлекательной внешностью. Все стали меня жалеть (а некоторые, как мама, к примеру, крутить пальцем у виска) и с вопросами о личной жизни потихоньку отстали. Я же, к своему великому удивлению, обнаружила у себя способность к самовнушению, ибо в двадцатый раз повторив, что выйду замуж только за Комиссарова, неожиданно ощутила укол в сердце, увидев его в тот же час по телевизору. От него многие несовершеннолетние девочки и слегка совершеннолетние девушки были без ума, но я-то себя считала как раз с умом, в смысле, далеко не глупой, и никак не могла предугадать, в какие дебри заведу сама себя такой безобидной и дурацкой шуткой. То есть я находила его раньше интересным и харизматичным, но на этом все. А теперь его слегка кучерявые русые волосы, мужественный подбородок, брутальная щетина, пухлые губы, правильный нос, выразительные надбровные дуги и мудрые продолговатые глаза заставляют живот съеживаться, сердце бешено стучать, а глаза наполняться влагой.

– Ну и где ты его встретишь? – ответила мне мама. – Подумай здраво. Ладно бы в Москве жила и вела дружбу с творческой элитой… А еще лучше – была бы актриса. Но с твоим-то характером! Одумайся, овца! Не твоего поля эта ягода.

– Не так уж и далеко мы живем! В каких-то десяти километрах от МКАДа… – ответила я чисто из вредности, но внутренне осознала правдивость родительской сентенции. Характером меня природа наделила не ахти… Точнее сказать, не характером, а темпераментом – я глубокий интроверт, сидящий в бездонной яме меланхолии. Необщительная, тихая, скромная. Взять, допустим, институт: всегда знаю ответ, но никогда не подниму руку. Пока не спросят, отвечать не стану. Сама мысль о том, что сейчас вся группа услышит мой робкий голос, приводит меня в шоковое состояние. Теперь вы понимаете, что такому человеку на сцене делать абсолютно нечего? Подавать себя я совершенно не умею, так что в категорию «уверенных в себе», «знающих, чего хотят» и «сильных и независимых» я попаду, лишь оказавшись в зеркальном мире, где все противоположно нашему, или же если разбирать дамский пол по категориям будет какой-нибудь умственно отсталый и подслеповатый менеджер-классификатор, который, увидев меня, не сможет разобраться, что я за человек. Или просто за взятку.

Обследовав внутренности кошелька, я горестно вздохнула, уяснив, что этот путь явно не мой. Придется искать дорожку в Зазеркалье.

– Выключи хотя бы этих ненавистных врачей, – попыталась я отыскать компромисс с собственной родительницей. – Ты же знаешь, как я их боюсь!

– Но я тоже врач! – с изумлением пополам с обидой обернулась ко мне мать.

– Так я и тебя боюсь! – не стала я скрывать и ушла на кухню.

Ставя электрический чайник на подогрев, я думала о том, как же хорошо находиться дома в будний день. На работе предоставили оплачиваемый отпуск для сдачи сессии, половину экзаменов и зачетов я сдала досрочно, оставшаяся половина не внушала особого ужаса даже мне – законченной перфекционистке, готовой обои жевать ради оценки «отлично». В итоге полторы недели можно предаваться ничегонеделанию, потому что к остальным дисциплинам я успею подготовиться за несколько дней.

Когда чайник закипел и выключился, раздался телефонный звонок. Мама была увлечена сериалом, поэтому трубку, против обыкновения, сняла я.

– Юлёна, сколько лет тебя не слышала! – обрадовалась мне Танька Грачева, как будто это я ее набрала. – Ты че, номер мобильного сменила? Дозвониться смогла только на городской. Как поживаешь? – Я рассказала в двух словах, заверила, что номер сохранился, просто, видимо, разрядился телефон, а заодно напомнила, что слышала она меня каких-то полгода назад. – Ну это же редко! Мы десять лет школы за одной партой выдержали! Это чего-то да стоит! Год школы идет за три года жизни!

– Это в тюрьме…

– Школа – та же тюрьма! И как ты добровольно в институт пошла, я не понимаю? Тебе в школе заданий, ответов у доски, диктантов и экзаменов было мало?

– Ты зачем позвонила-то? – не выдержала я. Не сказать, чтобы Таня меня раздражала, просто… она меня очень-очень раздражала. И на контакт я с ней редко выходила именно по этой причине.

Оказалось вот что. Дядя Рыжей (Танина кликуха в школе) является главным редактором местной газеты. Они пишут обо всех событиях, происходящих в городе и районе, и о выдающихся событиях, случающихся в соседних городах. Итак, в маленьком Гогольске, также входящем в Московский регион, последние полгода жители наблюдают в небе странные светящиеся объекты красного цвета, предположительно НЛО. В штате есть замечательный сотрудник, освещающий информацию такого рода, но, к сожалению, он сломал ногу. Внештатники давно и с энтузиазмом шлют короткие видеоролики, фотографии и заметки, но главред им не верит. Он вообще во все сверхъестественное не верит. Остальные журналисты-штатники имеют много работы и маленький оклад: газета не спонсируется администрацией и живет только за счет рекламы. Короче, ввиду того что Таня не обременена ни учебой, ни работой и имеет страсть как можно чаще менять местоположение, ей предлагается поехать в Гогольск и собрать материал. Поспрашивать местных и самой пронаблюдать явление. Журналисты любят раздувать из мухи слона, это их хлеб, их репутация, их будущая известность, а родственница ничего выдумывать не станет. Она, по ее словам, засиделась, ее натура срочно требует смены дислокации. Но одна Таня категорически ехать не хочет.

– Ты сможешь оторваться от сессии на пару деньков? Пожа-алуйста! – молитвенно протянула бывшая одноклассница и неслучившаяся сокурсница. Мы вместе подавали документы в наш институт. Затем Грачева решила, что учиться экономике – абсолютно не ее призвание (она должна быть звездой, а где вы видели экономистов, у которых берут интервью?), и на второй вступительный экзамен не явилась. – Поехали в Гогольск вместе!

Вот так всегда! Стоит произнести или хотя бы подумать: «Как хорошо быть дома», – как тут же надо куда-то идти! Или ехать.

– Эту неделю я свободна, – осторожно начала я, – но как мы с тобой сможем написать статью, мы же не журналисты? Мы не подведем твоего родственника?

– Да ты что, кто нам доверит? Писать будет корреспондент, тот, который лежит с ногой! – Перевод для нормальных людей «в больнице со сломанной ногой». Потому что с обычными ногами лежат все и не только в больницах. Грачева частенько изъясняется загадочно, я буду всегда уточнять для читателя, что она имела в виду, так как за длительные годы знакомства научилась достаточно хорошо ее понимать. – Мы ему отнесем надыбанную инфу, а он пусть клепает! – «Найденную информацию», «пусть пишет».

– Иными словами, мы его временные руки и глаза?

– Молодец, Образец! – Моя фамилия Образцова, поэтому в то время как Танька была Рыжей, я носила именно такое прозвище. – Дядя оплатит все расходы, связанные с проживанием и поиском инфы, а туда нас довезет папа. Так что отделаемся легко! Только на еду потратимся.

Вследствие сегодняшнего знакомства с внутренностями собственного кошелька я была несказанно рада услышанному.

Я не могла не позвонить своей лучшей подруге Кате с предложением поехать в Гогольск, во-первых, потому что все приключения мы традиционно переживаем вместе, во-вторых, потому что я боялась, что не вытерплю Грачеву один на один и спешно ретируюсь из города где-нибудь на втором часу совместного проживания. В то же время мы как-то жили с Танькой под одной крышей (кстати сказать, в этой самой квартире) и со временем научились уживаться. Может, и сейчас обойдется? Не убью же я ее в самом деле, я человек добродушный и покладистый. Тем не менее Катя должна была знать, где я буду находиться ближайшие дни.

– Таинственные красные огни? – ошеломленно переспросила подруга. – Везет же нам на фантастику последнее время!

– Ага. – Некоторые наши расследования действительно были окрашены в мистические тона.

– И все равно я скептик, ты же знаешь. Да, бывают редкие исключения, но именно что – редкие. Редчайшие.

– Я тоже не верю в НЛО, – кивнула я. – Но ты же знаешь, меня легко провести. А Танька всегда витает в облаках. Ты бы нам ой как пригодилась в этой миссии как человек, твердо стоящий на земле и никому на слово не верящий.

– Я не могу, увы, – печально вздохнула Екатерина. – Сама знаешь, мне некогда. У меня защита на носу. А ты поезжай, оторвись как следует. И держи меня в курсе!

– Буду звонить, – пообещала я, улыбаясь.

На следующий день не успела я сесть в машину и поздороваться с Танькиным отцом, как была огорошена известием:

– Наше дело обрастает подробностями, – заговорила Грачева. – Двадцать первого, то есть четыре дня назад, были найдены тела обеих дочерей мэра Гогольска.

– Так мы криминальную колонку ведем или освещаем таинственные происшествия? – не поняла я.

Новая напарница достала из сумки распечатку с сайта и протянула мне.

– Я посетила вчера gogolsk.ru и наткнулась на это! Две дочки мэра умерли одновременно в разных местах, но главное для нас то, что одна из них окочурилась на пустоши, куда приходит местная молодежь позырить на огни!

Первые минуты я не могла вымолвить ни слова, настолько меня поразил несвойственный для Грачевой сверхответственный подход к какому-либо мероприятию. У меня вот даже мысли не возникло изучить город, в который мы направляемся, посредством интернета.

– Думаешь, что смерть одной из них связана с красными объектами?

– Не знаю, но это пипец как странно.

Порадовавшись мысленно тому, что Татьяна со своим превосходным русским языком не будет писать статью сама, я взяла у нее из рук бумагу. Новостная заметка была, к сожалению, весьма лаконична.

«Город потрясло сообщение о смерти обеих дочерей мэра, Дарьи и Александры, возраст 19 и 21 соответственно. Одна из них, Александра, была найдена на заброшенной стройплощадке задушенной. Труп Дарьи нашла дома горничная, пришедшая утром на работу. Родителей в тот момент в городе не оказалось. Девушку убило током. Убийство это, самоубийство или несчастный случай – разбирается следствие. В том, что Сашу, старшую дочь, убили – нет никаких сомнений, вопросы рождает другое: кто или что это сделало? Живой человек или пришельцы из Космоса? Так как, по рассказам очевидцев, в эту ночь жители вновь наблюдали над местом, где было совершено преступление, непонятные красные огни…»

– А где написано, что они умерли одновременно? – попеняла я приятельнице на желание драматизировать на ровном месте.

– Нигде, Образец, – пожала та плечами. – Это логика. Если бы убили дочь мэра, об этом сразу же написали бы на сайте города. Однако в предыдущих новостях – ничего.

– Какой даты предыдущая новость? – несмотря на сомнения в тоне, я Танюху после этой реплики зауважала. Время меняет людей. Раньше она была, бесспорно, глупее меня. – Может, сайт редко обновляют?

– Предыдущая новость была о возобновлении реконструкции церкви, и разместили ее за два дня до этой. Еще раньше – про выставку каких-то там цветочков.

– Приедете на место – разберетесь, – встрял в наш диалог водитель, Виктор Витальевич. – Сейчас-то что голову ломать?

Рассматривая его темно-рыжий затылок, я понимала, откуда у Таньки взялся этот интересный цвет волос. Гены – штука сильная.

Гогольск находился в тринадцати километрах от нашего города и имел численность населения не больше пятидесяти тысяч. Гостиница здесь была, разумеется, всего одна, туда-то нас и привез добрый Танин папа. Мы поблагодарили его (точнее, я поблагодарила, а дочка сделала вид, будто так и надо) и вышли из машины.

Перед нами высилось пятиэтажное здание, отель занимал только часть жилого дома и всего два этажа из наличествующих. Вывеска была белая, невзрачная, заляпанная грязью и дождем, а одна из ступенек порога имела отколотый край. Мы с Таней переглянулись с явной печалью, предвкушая сон в обнимку с клопами и волосы в свободном от мяса супе на обед, и прошли в фойе. Однако внутреннее убранство резко контрастировало с экстерьером, что вселяло определенные надежды.

За стойкой мыл телефонный аппарат влажными салфетками высокий тучный мужчина с довольно длинными черными волосами, наметившейся бородкой и выразительным носом. Обратил к нам смуглое лицо.

– Чем могу?

– Здравствуйте, – пропела Грачева и переложила длинную рыжую косичку на плечо. – Мы из «Областного вестника», вас предупреждали о нашем приезде и должны были забронировать два лучших номера на фамилию Грачевой.

Услышав название газеты, мужчина просветлел.

– Эдуард Петрович Исирман, – кинулся он с нами здороваться за руку прямо через стойку, бросив свой телефон. – Как я рад! Как рад! Да, конечно, я оставил за вами два люкса.

– Люксы? – удивилась я.

– Расслабься, Образец, – важно улыбаясь, словно она какая-то голливудская звезда, произнесла Таня. – Редакция платит, поэтому берем только самое лучшее!

– Редакция не платит, потому что по закону не может являться хозяйствующим субъектом.

– Ой, ну, значит, расплачивается какое-нибудь ООО, какая разница? Дядя сказал, собирайте все чеки, вот и будем собирать… Где-где поставить подпись? Вот здесь, да?.. Еще тут?..

Пока Танюха пыхтела над формами, я стала водить глазами по вестибюлю без особого энтузиазма, но вскоре громко ахнула. Вот не зря помянула сейчас звезд… Неужели мысли действительно умеют материализоваться?.. Не знаю, но, так или иначе, на стене возле стойки висела в рамке фотография Комиссарова, отмеченная его автографом.

– Да! – заметил мой возглас мужик с непривычной фамилией. – Добрая традиция каждого ресторана и отеля создавать уголок для известных личностей, посещающих их детище. Думал ли я, открывая эту гостиницу, что в нашем скромном городке появятся такие звезды? Фы, – издал он странное междометие. – Отнюдь!

– У вас останавливался Антон Комиссаров?! – не могла я поверить. – Когда?!

– Пару месяцев назад. Какой приятный молодой человек, скажу я вам!

У меня вспыхнули щеки, и по сердцу разлилось приятное тепло. Ощущение, будто похвалили мое чадо, хоть у меня его и нет.

Татьяна, отдавшая заполненные бумаги, подошла ко мне и взглянула на фото.

– Какая милая мордашка! Он актер?

– Конечно! – прыснула я возмущенно. – «Война ради войны»… «Измена»… А этот готический триллер «Франц» чего стоит! Ты что, не смотрела?

– Не-а. Хотя рожа вроде знакомая… Может, и видела где. Я названий не запоминаю. Но тягомотину про войну не смотрю точно.

– У него очень разноплановые роли. И молодежные ужастики, и глубокомысленные некоммерческие фильмы, и…

– Ну и фиг с ним, – невежливо перебила меня товарка, когда я вовсю настроилась читать лекцию о значительности вклада данного актера в отечественную культуру и кинематограф.

Взяв ключи, мы втроем поднялись на второй этаж, так как Эдуард Петрович посчитал своим долгом таких важных гостей проводить самолично.

– Я очень рад, что представители прессы поселились в моей гостинице, – радостно пофыркивал он по дороге. Его темно-карие глаза под черными густыми бровями заинтересованно поблескивали то в сторону Таньки, то в мою.

– Так других же здесь нет… – как всегда нарушая все правила такта, сказала спутница то, что первым пришло на ум.

– У вас камера с собой? Будете снимать красные космические корабли, да?

– За ними и приехали, – кивнула Рыжая, вставляя ключ: ее номер попался по дороге первым, мой был по соседству.

– Не только за ними, – встряла я. – У вас тут, оказывается, ужасный случай произошел в семье мэра? – Меня отчего-то зацепила история про двух дочерей. Может, она и не была связана с первостепенной задачей, для которой нас сюда заслали, однако, бесспорно, вызывала интерес. Почему оба ребенка главы города скончались одновременно или почти одновременно, но в разных местах? Если это связано с их отцом и его деятельностью и смерти были показательными или назидательными, тогда бы их собрали вместе и вместе бы убили. Вдруг Таня права и убийство как минимум одной имеет отношение к таинственным огням?

– Да, это потрясло весь город, – тут же загрустил хозяин. – Если вам нужна будет информация, заходите ко мне в каптерку на чашку кофе. Расскажу все, что знаю.

На этом мы расстались.

Итак, я попала в номер-люкс. Я люблю путешествовать и, когда водятся деньги, частенько это делаю, поэтому не сказать чтобы я особо впечатлилась. Да, номер не походил на комнатки класса «стандарт-дабл», в которых мы обычно селились с подругой в поездках. И тем не менее не мог похвастать ни огромными размерами, ни предметами роскоши. Единственное, что цепляло, – это гигантское зеркало в широкой кованой бронзовой раме, выполненной в форме каких-то цветков и ветвей, повешенное прямо напротив широкого ложа. Зачем оно здесь? В то же время кровать, размещенная изголовьем в центре стены, и две тумбы по бокам говорили в пользу того, что номер предназначался для пары. Таким постояльцам зеркало бы не помешало, а даже привнесло бы в жизнь остроту. Но вот я категорически не жаловала открытые зеркала, да еще и в спальне. Не то чтобы я верила, что это портал в параллельный мир и оттуда за нами наблюдают всяческие сущности, просто в темноте, когда глаз попадает на гладкую посеребренную поверхность, периодически начинает мерещиться что-то… недоброе.

Глянув на покрывало, я испустила вздох облегчения. В крайнем случае завешу зеркало тканью, и все.

Разместив вещи в гардеробе, на полках, в тумбе и в ванной, я вышла из номера и постучалась к Таньке. Та на стук не вышла, и, прислушавшись через дверь, я поняла, что она принимает душ. Ну и ладно, справлюсь одна.

Хозяин гостиницы выглядел дружелюбным человеком, настроен был к нам изначально хорошо, к тому же сам предложил к нему обратиться за информацией, поэтому я посчитала для себя безопасным отправиться к нему в так называемую каптерку. При прочих обстоятельствах я бы, наверно, не решилась пойти одна: с незнакомцами чувствую себя скованно. В то же время совсем незнакомцем он не был, ибо мы уже успели пообщаться.

Исирман находился в том же месте и позе, как в первую минуту нашей встречи, то бишь домывал телефонный аппарат.

– Какие-то проблемы? – напрягся мужчина. – Номер не убран?

– Нет, все хорошо. Я просто хотела… ну… поговорить про те случаи, если… ну, вы не заняты.

Заметив мое смущение, он нежно улыбнулся и показал на дверь:

– Иди, ставь чайник, я сейчас приду.

Я кивнула и пошла туда, куда мне указали, при этом распереживавшись внутри: как я могу хозяйничать на чужой собственности?

«Тебя же чайник попросили включить, а не варить борщ!» – возмутился моей тупости голос в голове. Да-да, это не опечатка, есть у меня такой… Но лучше бы не было… И если это не является признаком шизофрении, как тогда именовать то, что я частенько проговариваю мысли вслух, вовсе того не замечая?

Маленький электрический чайник стоял на таком же маленьком столе в настолько маленькой комнате, что туда, помимо этого самого стола, вместились только две табуретки, подвесной буфет и танцпол площадью в один квадратный метр. Тем нелепее смотрелась огромная черная кружка с торчащей ложкой, прислоненная к белому электрическому прибору, чтобы случайно не свалилась на пол.

Отметка показывала, что в чайнике полтора литра. Я нажала на кнопку и села. Вскоре появился хозяин маленькой гостиницы.

– А как же клиенты? – улыбнулась я робко.

– У меня колокольчик висит над дверью, – по-простецки отмахнулся он и тоже сел на табурет.

Стало реально тесно. Теснее просто некуда. При этом я с превеликим трудом сдерживала позывы рассмеяться: настолько нелепо смотрелся Эдуард Петрович в этой маленькой комнате среди этих маленьких предметов. И без того крупный, в этой обстановке он казался Гулливером. Гигантский мужчина, сидящий на низком хрупком табурете, упирающийся широкими плечами в невысокие стены и берущийся толстыми лапищами за маленький белый полуторалитровый чайник, который только что вскипел. Перед этим Исирман достал чашку из буфета, намного меньше его собственной, для меня и кинул в обе по пакетику чая.

– Халву будешь?

– Нет, спасибо, я пустой пью. – Не хотелось объедать человека. И так обременяю его своим любопытством. То есть пока не обременяю, но вот-вот начну.

– Так какие у тебя вопросы, деточка? Ничего, что я на «ты»?

– Все нормально. Расскажите, пожалуйста, про эти красные шары, или что там люди видят над полем? И где, кстати, это поле?

– Это не совсем поле, это… А ты записывать будешь? Где твой диктофон?

Ах, ну да! Я же типа журналист. Как я могла забыть о таких вещах? Тем более эта запись может потом пригодиться, вдруг я что-нибудь забуду важное. Или хоть Таньке дать послушать.

– У меня в телефоне есть. – Я достала из кармана мобильный и включила в нем необходимую функцию.

– Еще год назад администрация задумала установить в городе открытую концертную площадку, – продолжил владелец гостиницы, – но что-то у них не пошло, то ли финансирования не хватило, то ли еще что-то, в общем, стройку прикрыли. Ограждать территорию не стали, просто унесли все материалы куда-то… А до этого там старые одноэтажные избы стояли, их снесли. В двух еще жили люди, им квартиры дали, ну а остальные пустые, горевшие да сгнившие. Только вид города портили. Хотя сейчас лучше не стало: пустая, зарастающая травой площадка и недостроенная сцена. Однако молодежи нравится, и периодически туда парочки бегают. Эх, мне бы их годы… – размечтался Эдуард Петрович, почесал бородку и отхлебнул из кружки.

– А что огни-то? – попыталась я направить его в нужное мне русло.

– Огни появились полгода назад, зимой. Помню, тогда еще жуткое убийство было на этой стройке…

– Какое убийство? – насторожилась я.

– Алкоголика грохнули. Свои же. Собутыльники.

– Да почему же жуткое? – удивилась я, привыкшая к таким мерзостям и жестокостям, что в пору уже самой снимать триллеры всякие. Взять всю мою жизнь и перенести в сценарий, частей на пять хватит. А то и больше. «Сага о Юлии, часть 9-я», круто, да?

– Что круто? – изумился мужик.

– Ой, это я не вам.

– Понимаю, вы в своей Москве привыкли к так называемой «бытовухе», но у нас городок маленький, культурный, все всех знают, не напрямик, конечно, а через знакомых, и убийства здесь – редкий случай.

– А мы не из Москвы. Но и у нас убийства уже никого не удивляют.

– Как не из Москвы? – «сочаёвник», казалось бы, расстроился. Даже кружку отставил. – А что у вас за газета?

– «Областной вестник», – повторила я. – Редакция находится в области.

– А-а… А я думал, слава о нашем городке уже до столицы добралась…

– У вас тут дочерей мэра убили, я думаю, это обязательно должны были отразить в новостях на федеральных каналах.

– Это-то конечно! Я про неопознанные объекты.

– Насколько я знаю, слава об объектах тоже распространилась по всем журналистам-фрилансерам Москвы и области. Но мы хотим составить собственное мнение. Поэтому ответьте, пожалуйста, правда ли, что во время смерти одной из дочерей над стройплощадкой видели огни? И вообще, как часто они появлялись за эти полгода?

– Ой, не знаю… Сперва часто. Ну, когда алкоголика убили… Потом пропали. Затем вновь появились месяца два назад, примерно раз в два дня светились, но быстро исчезли… И вот опять, где-то уж с неделю и почти что каждую ночь теперь.

– А вы что, тоже их исследуете? – я надеюсь, в моей реплике не было сарказма. Не хотелось бы задеть свой единственный на сей момент источник информации. Но очень уж диким казался взрослый, здоровенный мужчина, бегающий на заброшенную стройку каждую ночь высматривать огни и ведущий экспертный дневник с датами и частотой световых волн.

– Не то чтобы специально, – извиняющимся тоном ответили мне, – просто я живу там рядышком, и мне из окна эти шары здорово видно – я шторы не люблю.

– Как? – испуганно воскликнула я. – И на ночь? – У меня дома все знают, что нужно сперва задвинуть гардины, а затем включать свет, иначе я начну орать, что из дома напротив все жильцы успели разглядеть мой мятый халат и бигуди на челке. Я не переживу такого.

– Я высоко живу, подглядывать некому, – захохотал он, видя мое шокированное и смущенное лицо.

Я допила чай, чтобы было время обдумать следующий вопрос.

– А что вы можете поведать об убийстве дочерей? Или самоубийстве?

– Не знаю, я как-то нарочно не интересовался этой темой, – пожал он полными плечами. – Насчет самоубийства, впрочем, ничего не слышал. Вроде бы девушек убили.

– Но почему в разных местах?

– Не знаю… Вам лучше поспрашивать семью мэра.

– Да вы что! Нам не позволят сунуться.

– Почему? Вы же представители прессы. Вам обязаны отвечать.

– Это только на официальные запросы. – «И только тем, у кого удостоверение соответствующее есть», – мысленно добавила я.

Блин, вот бы мысленно!.. Ну пожа-алуйста!

Исирман бровями не шевелил и челюсть до подбородка не отваливал. Стало быть, не удивлен. Стало быть, я промолчала.

– Насколько знаю, Ланской обожает общение с представителями СМИ. Так что не надо стесняться. Разве что выждать еще пару деньков, все же меньше недели прошло, это же дети… – Я кивнула, мол, понимаю. Совсем как ведущая ток-шоу. Господи, опять я про Комиссарова, да сколько ж можно-то! «Не твоего поля ягода», – стучали кувалдой по макушке мамины слова. Когда же я перестану о нем мечтать? – Или подойдите к прислуге, – подал идею хозяин, не знавший, что я мысленно переключилась на другую тему. Ввиду этого я, кстати, и не сразу-то поняла, о чем речь. – Обычно этот народ любит выдавать чужие секреты.

– Может быть, – кивнула я с благодарностью.

Итак, что мы имеем. Первое появление огней соответствует первому убийству в этом месте, на поле, где планировалась концертная площадка. Потом огни затухают и возвращаются два месяца назад. Тогда, выходит, никто не умер. Я имею в виду не в городе, а в том районе. Затем они быстро погасли и снова зажглись уже накануне смерти двух дочерей, одна из которых была найдена на той самой площадке, откуда лучше всего наблюдаются огни.

– Более-менее так, – согласился с моими мысленными рассуждениями Исирман.

Проклятье! Опять сказала вслух!

Я хлопнула себя по лбу и попросила назвать точное месторасположение.

– Строительство велось на окраине города, отсюда пятнадцать минут пешком. – Он назвал ориентиры.

– А что вы можете сказать про первое убийство?

– К сожалению, ничего. Только то, что оно было жестокое.

Обалдеть! Ничего не знает об убийстве, однако продолжает утверждать, что оно жестокое. По крайней мере, насильственная смерть молодых девушек в любом случае должна казаться более жестокой, нежели кончина какого-то алкаша! Да еще и элементарная бытовуха! Что за предвзятость?

Хватит думать! С моей привычкой это делать можно, лишь находясь в закрытом помещении наедине сама с собой!

И все-таки я выразила чуточку недовольства:

– Не думаю насчет жестокого. Просто пили два алкоголика на заброшенной стройплощадке, последний глоток водки не поделили, вот один другого и прибил.

– Не-ет, – как-то странно протянул собеседник. – Там что-то было… сложное. – Но при этом он не помнит что! Занятно. – Слушай, деточка, ты зайди к Прохору, вот он все знает про то убийство. Он же подозреваемым проходил по делу. Они пили вместе в тот момент, когда это случилось.

– Эдуард Петрович, и вы молчали? – пристыдила я дядю. – Как его найти?

– Я его по-соседски знаю, он жил раньше в тех домах, что снесли под сцену. Ему дали квартиру в новостройке, по-моему, той, что на Новосадовой улице. Или… Да, точно.