Текст книги "Двуликая особа"

По домам разошлись в двенадцатом часу, а бывало, что досиживали и до утра. Но завтра Ольге надо было в «Кратер», копаться в бухгалтерских летописях, Саше необходимо было отпустить туда же Брутича и, следовательно, явиться к Арине, а мужикам выпала доля испытывать сладость солидарности. Идти решили пешком. Лунный свет отражался от снега, морозец был мягкий и незлой.

– Посмотрите, хорошо-то как! Уже и до Нового года ждать недолго.

– Оль, ты у нас зайчихой будешь, посмотри, как тебя публика принимает!

– Вот еще! Я уже напрыгалась, надо вносить разнообразие, – возмущалась Ольга.

– Оля, будешь! Ты была зайцем, а будешь зайчихой, это огромная разница! Время еще позволяет, так что вживайся в образ.

Так, болтая ни о чем, дошли до дома Базилей. Распрощались тепло. Дальше Александру провожал Игорь.

– Ты чего это так поскучнел, отдыхать устал?

– Я, Саша, думаю.

– Это ты зря, тебе все равно думать нечем, – подкусывала приятеля Санька.

– А пустой головой думается легче, – не обижался тот, – для мыслей больше места.

– Солнышко мое, Игорек, у тебя всегда только одна мысль, и на фига ей такое пространство, как твоя голова, она и в грецком орехе может уместиться.

– Крушинская, вредная ты баба. Прямо Снежная королева какая-то! Возьми вот меня к себе в Каи. Я тебе за Баксом ходить буду, на выставки его таскать стану, шерстку выщипывать.

– Изувер! Кота не дам! А ты себе молоденьких ищи. Хотя, подожди! Ты же у меня соловьем разливался, все рассказывал, какая у тебя фемина обязанности жены исполняет!

– Это Катька, что ли? Тоже мне – фемина! – фыркнул Игорь. – И никакие обязанности она не исполняет. Я одного понять не могу, зачем молодые девахи к мужикам взрослым липнут? Ведь вроде молоко на губах, как Ленка у Ольги, а прилипнет – не отдерешь!

– А это они твою тягу к семье чуют. Ну, до встречи, ухажер! – Санька вошла в подъезд и, стуча каблучками, поднялась на свой этаж.

Утром, едва Александра привела себя в надлежащий вид, в дверь позвонили. На пороге стоял Линчук Аркадий Юрьевич.

– Здравствуйте, Александра Михайловна, – его тон был строгим и казенным. – Мне необходимо задать вам несколько вопросов.

– Хорошо, проходите, только задавайте побыстрее, а то я на работу могу опоздать.

Линчук расположился за столом основательно, похоже, скорая беседа в его планы не входила.

– Скажите, как давно вы знаете семью Захаровых?

– Женя Захаров учится в нашей школе с сентября прошлого года, с тех пор с ним и знакома, знаю, что у него с матерью недавно несчастье случилось. Я, кстати, приходила к вам по этому поводу… Ну, чтобы вы провели расследование на должном уровне, я понимаю, это звучит нелепо.

Под серьезным взглядом серых глаз Саша чувствовала себя неуютно.

– А кого еще вы знали из этой семьи?

– Видите ли, я до четырех часов работаю гувернанткой у девочки, которая живет в этом же подъезде, поэтому приходилось встречаться и с матерью Жени, и с его сестрой, но близкого знакомства не получалось. Ирина Николаевна не одобряла Женино решение учиться вечером, ну и со мной особенно общаться не собиралась. А так… С Таней даже разговаривать не приходилось, правда, наслышана о ней…

Александра послушно старалась как можно полней отвечать на все вопросы, а их у Линчука было немало. Саша искренне считала, что сегодняшний визит ответственного сотрудника – это результат ее похода в милицию и товарищ всерьез работает над делом Захаровой Ирины Николаевны. Линчук полез в портфель, вытащил фотографию и положил перед Сашей:

– Вы узнаете, кто это?

Александра взяла снимок, и будто кто-то жесткой рукой перекрыл ей дыхание. Под почерневшими кустами, на голой земле лежала, согнувшись, Таня Захарова с темной полосой на шее. Страшное лицо и неестественная поза говорили больше, чем слова.

– Это Таня Захарова, – не слыша самой себя, проговорила Саша.

– Да, она погибла где-то во вторник, вы не могли видеть ее в этот день?

Александра помотала головой:

– Я не видела ее уже… уже, наверное, больше недели. Слышала, что Женя с ней собирался ехать на лечение, деньги собрал, думал, что поможет…

– Видите ли, в чем дело, – Линчук мялся, – в кармане куртки убитой был обнаружен листок из записной книжки… с вашим адресом. Вы не знаете, как он мог попасть к Захаровой?

Саша растерянно смотрела на следователя.

– Хорошо, тогда посмотрите внимательно, это копия. Вам не знаком этот почерк?

Саша пристально вглядывалась в буквы. Никаких особенных петелек, закорючек, четкие, прямые линии, плавные закругления. И все-таки она не могла сказать уверенно, что видит этот почерк впервые.

– Мне кажется, я видела такие буквы, но точно сказать… Я ведь в школе работаю, там каких только подчерков ни насмотришься… да к тому же здесь написана-то толком только улица, а дальше цифры да сокращения.

– А сама Татьяна могла это написать? – Линчук пытался помочь.

– Не знаю, она не училась у нас, только появлялась. Если только анонимка. Понимаете, мы с ребятами журнал выпускаем, у нас перед входом висит здоровый черный ящик для писем, и все, кто хочет, может написать статью, пожелание, все, что угодно, а мы потом достаем с кружковцами эти письма, ну и… какие печатаем, какие обсуждаем… Так что если в черный ящик, то, может, и писала… А у них дома разве нет чего-нибудь ее рукой написанного?

Линчук неопределенно пожал плечами, потом с надеждой еще раз спросил:

– А сами вы так и не припомните?

– Нет, наверное.

– А вы не собирались с Татьяной встречаться?

– Зачем? Я же вам говорила, что мы с ней практически не общались.

– Хорошо, у нас могут возникнуть новые вопросы, нам, вероятно, придется еще встретиться, вы не собираетесь уезжать?

Аркадий Юрьевич выяснял что-то еще, и, когда наконец за ним закрылась дверь, Саша взяла сигарету и опустилась на стул. Голова совершенно ничего не соображала. Убитая Таня под черным кустом, ее собственный адрес… Что могло связывать с ней эту незнакомую девчонку? Кто написал этот адрес – сама ли Таня или кто-нибудь другой? А может, тот, кто убил Захарову? Прямо как в сказке – чем дальше, тем страшней. Нет! Она не будет мучиться, а сама сбегает к Женьке и узнает почерк Татьяны, да и проведает парня, ему сейчас не сладко. Так, а сколько времени? Черт! Часы показывали без четверти час. Мысли прервал настойчивый звонок.

Сегодня не дом, а колокольня какая-то.

На пороге стояла яркая милая Оля, а за ее спиной спокойно разглядывал хозяйку Сергей. В руках он держал какие-то пакеты, готовые вот-вот треснуть.

– Привет, больная! Мы от профсоюза, – радостно сообщила Ольга.

– Проходите, – растерянно бормотала Саша, не опомнившись от утреннего визита, она ошарашенно смотрела на необычную пару. – А почему какой-то профсоюз решил, что я больна?

– Да ты на себя в зеркало посмотри! Раздевайся, Сережа. – Саньку всегда удивляла бурная деятельность подруги. Опять эта сваха кинулась устраивать ее личную жизнь. Не на своем месте работает Ольга Васильевна, трудись она в бюро знакомств, семейная неустроенность канула бы в Лету.

– Ты там не в обморок настроилась? Это нынче не модно, да и внешность при падении может пострадать, – кричала подруга из кухни. – Садись вон в уголок, а мы тебя лечить будем. Сережа! Не притрагивайся к Баксу! Это он только притворяется котом, а на руки возьмешь – в лицо кидается, натуральный черт.

– Кот – лицо хозяйки? – отдернув руки от коварно ластившегося кота, поинтересовался Сергей.

Саша разглядывала себя в зеркало. С чего эта шумная женщина решила, что она больна? Немного бледности, синяки под глазами… Хм… Это уже старость, а не болезнь! Еще этого притащила, а он и рад стараться, ведет себя, как барчук на смотринах! Санька, накрутив себя, нервно вошла в кухню.

– О! – вскинулась Ольга. – У тебя что, бешенство? Явная немотивированная агрессия, это уже диагноз, милая моя!

– Еще раз скажешь, что я больна, – еле сдерживаясь, прошипела Санька, – и Сережа увезет тебя в твоих же пакетах!

Сережа… Черт, как-то незаметно вырвалось. Гость сидел, улыбаясь, и никакого барства в нем не проглядывалось.

– А какая же ты? – искренне не понимала подруга. – Ты не болеешь разве? А почему к Аришке не пришла? И не предупредила даже. Сегодня утром Лев Палыч, тебя не дождавшись, схватил дите – и в офис. Прибежал, дочку секретарше Наталье сунул, а сам ко мне. «Езжай, – говорит, – к Александре Михайловне, потому как она, вероятно, болеет. Спроси, когда прийти соизволит, а то я без нее своей трудовой деятельности не представляю!» И чтобы быстрее до тебя добраться, даже Сергея не пожалел. А поскольку я тебя знаю неплохо, то решила, что к ребенку ты можешь не прийти только в случае болезни…

– Или смерти, – удрученно подсказала Саша.

– С тобой так серьезно? – Ольга помыла фрукты и теперь раскладывала их на блюдо. Сергей с интересом слушал разговоры, нисколько не ощущая неловкости. Санька принялась расставлять чашки, помогая подруге накрывать на стол. Затем, бросив это дело, вновь сунула в рот сигарету.

– Ой, честное слово, не знаю, насколько это серьезно, только чувствую, что веселого мало. Помнишь, Оль, я рассказывала, что у Жени Захарова мать застрелили?

– Это когда я тебя подвозил, мы еще тогда Аришку не хотели в подъезд заводить, тогда? – неожиданно подключился к разговору Сергей.

– Да, ее тогда хоронили, – развернулась к нему Саша, – так вот, сегодня приходили из милиции, сказали, что во вторник была задушена Таня Захарова, младшая сестра Женьки.

– С ума сойти можно! Живем, как на «Улице разбитых фонарей», убивают на каждом шагу, – раскладывала по тарелкам черемуховый торт Ольга.

– Подожди, – не понял Сергей, – а почему именно тебе сообщили, да еще и на дом пришли?

– Вот в том-то и дело. У этой девочки при осмотре ничего существенного не нашли, только один листочек из записной книжки. А на этом листочке – мой адрес. – Санька не спеша выпустила дым.

Ольга застыла с куском торта.

– Ну без тебя нигде не обойдется! Да что же это тебя сует-то куда попало!

– Ты понимаешь, мы ведь с ней даже знакомы не были. Ну так, я знала, что она Женькина сестра, она знала, что я его учительница, и все! Не могло у нас быть никаких точек пересечения.

– А сам Женя не мог ей твой адрес дать? Попросил, допустим, зайти за чем-нибудь.

– Его перетрясли в первую очередь, да и не будет он меня подставлять, зачем? Но самое интересное, – Саша взвешивала каждое слово, – я знаю этот почерк, но вспомнить не могу. Это точно не Женька.

– А кто? – в голос выдохнули Ольга и Сергей.

– Хороший вопрос. – Санька продолжала рассуждать. – Я вот о чем думаю, значит, убийство Ирины Николаевны не было случайным? Ведь все думали, что ее какой-нибудь невменяемый Татьянин дружок порешил. Девчонка у Захаровых прочно в наркотиках увязла. А получается, что не наркоманы.

– Если уж мать обколовшийся друг застрелил, то почему и Татьяну не может?

– То есть какой-то наркоман от нечего делать решил истребить всю семью, так, что ли? И почему мать он застрелил, а дочь задушил, да еще где-то у черта на куличках?

– Скорее всего, Татьяна эта влипла в какую-то неприятную историю. За это и расплатилась и она, и Ирина Николаевна.

– Может быть, только я-то здесь каким боком?

– Шура, Сергей! Хватит о страстях, милиция не бездействует, видишь, сами прибежали, значит, разберутся, – махнула рукой Ольга.

Санька обхватила руками чашку и, глядя поверх нее, проговорила:

– Нет, Оленька, у меня не получается так просто от этого отмахнуться. Убийца знает мой адрес, знает меня… Я боюсь. Мне страшно.

– Вот дурочка, – подруга вытаращила глаза, – да с чего ты взяла, что убийца шарил по карманам Татьяны? Совсем не обязательно связывать твой адрес и преступление.

– Нет, я чувствую, что связь есть, не такие у нас были отношения с Захаровой, чтобы она мой адрес как талисман при себе носила просто так. Что-то тут связано со мной, а я не знаю и боюсь!

На мгновение повисла тишина. Воспользовавшись заминкой, Бакс легко вспрыгнул на стол, нимало не смущаясь присутствием хозяйки.

– И правильно делаешь, – очнулся Сергей. – С таким котом рот закрыть страшно. Сейчас он с нашего пирога выкушает всю сметану. Мне к зверю прикасаться запретили, а сами чего ждете?

Ольга сбросила кота на пол:

– Вот что, давайте есть, а там решим, как быть.

– Выкрутимся, – Сергей, казалось, все сказанное всерьез не принял, только в глазах появились новые жесткие искорки.

Торт был удачным. Элегантно запихивая в себя очередной кусочек, Ольга произнесла:

– Вот что, страдалица, пойдем ночевать к нам. Из четырех комнат выделим тебе одну. Андрей будет рад, Ленка счастлива, там, кстати, кассету со вчерашнего вечера посмотришь, а?

– А завтра я к Лерке пойду проситься, да? Да и потом, Баську-то все равно кормить-поить надо. – Саша с трудом оторвала то пола тяжеленного кота, которого гость прикормил-таки сметанным куском.

– Баська – это аргумент. Ну тогда я заночую у тебя, а завтра…

– Я! – шутливо подключился Сергей.

– А завтра что-нибудь придумаем, я хотела сказать, но уж если вы настаиваете…

– Смешно вам, – вздохнула Санька, – а как твои домашние к этому отнесутся?

– Сейчас который час? – Ольга посмотрела на часы. – Около четырех… Вот что, сейчас я домой сбегаю, а часикам к семи подскочу. А вы бы к Брутичу съездили, все-таки волнуется мужик. Скажи, что ты еще жива, какое-то время, – хихикнув, подруга выскочила в коридор, быстро оделась и унеслась к своим домочадцам, захлопнув дверь.

Сергей сидел возле разоренного стола, насмешливо смотрел на удрученную Сашу, а у него на руках, бесстыдно развалившись и подставив серебристое брюхо, мурлыкал предатель-экзот.

– Сергей, сбрось этого негодяя, надо съездить к Брутичу.

– Сань, ты действительно торопишься?

– Действительно, я еще к Женьке хочу забежать.

– Хочешь, я сам займусь твоими проблемами? – голос Сергея был тихим, глуховатым, взгляд… Сашу волновал этот взгляд, она боялась власти этих серых глаз, боялась этой откровенности. Чего-то подобного ей страшно хотелось, но все должно было быть не так… Как-то по-другому, не так стремительно, что ли. А то что же получается, Ольга ей, как корове, привела быка-осеменителя, а Санька должна тут же распластаться, дабы не упустить драгоценных мгновений, потому как осеменителя ждут законные жена и дети. Причем такие мелочи, как чье-то убийство, в расчет принимать никто не собирается! Сашка взяла сигарету и, справившись с собой, спокойно отказалась:

– Нет, Сергей, у тебя и своих проблем достаточно, с чего ради тебе мои решать.

Он решительно поднялся и направился за дубленкой.

– Ольга Васильевна просила к Брутичу тебя добросить, ты едешь?

«А если бы Ольга Васильевна не просила, сам бы не добросил?»

– Спасибо, я сама доберусь.

– Как знаешь, – он быстро оделся и легко сбежал по ступенькам.

«Вот дура-то! Чего еще надо? Такой мужик в кои-то веки рядом оказался, а ты!»

Перекостерив себя на десять рядов за занудство и в сотый раз пожаловавшись Баксу на судьбу-злодейку, Санька стала одеваться, чтобы отправиться к Брутичу.

Сначала она зашла к Захаровым, Саша просто не смогла пройти мимо скромной коричневой двери. Женька был дома, открыл хмурый, похудевший.

У Саши подступил ком к горлу. Она не знала Татьяну, но не могла видеть, когда у человека горе. У Женьки большое горе, а помочь ему она не могла.

– Здравствуй, Женя. Я к тебе, пустишь?

Он молча отошел в комнату, Александра прошла за ним. На серванте стояла фотография с черной лентой. На ней совсем молоденькая Танюша смеялась, наклонив голову к плечу матери, Ирина Николаевна обнимала дочь и улыбалась светло и счастливо. Саша не знала их такими, видимо, так они жили раньше. Наркоманка Таня была еще послушной ученицей, любимицей родителей и брата, а вечно ворчливая, суровая Ирина Николаевна – молодой, цветущей женщиной. «Здесь она меня всего года на два-три постарше». Саша не могла оторваться от траурного портрета.

– Садитесь, Александра Михайловна, – Женька смотрел на нее спокойно и серьезно.

– Когда похороны?

– Вчера, я Таню вчера похоронил.

– Ты один похоронил? А как же… это ведь такие деньги сейчас… и успеть все надо… – Саша в свои тридцать шесть ни разу не сталкивалась с подобным горем, ее не коснулись печальные хлопоты, и ей было страшно представить, что двадцатилетний парень справился с этим практически в одиночку.

– Так я же Танюхе… Тане на лечение собирал. Да и не один я был, ребята с работы помогли. Из наших девчонки здесь хозяйничали, Севка Ильченко в последний момент узнал, прибежал, Вовка вообще помог здорово. – Женька помолчал, потом грустно добавил: – Я ведь и сам узнал только в четверг, а в пятницу похоронил.

Саше стало жарко от стыда. Это вчера, когда они сидели за праздничным столом, когда смеялись над дурацкими шутками.

– Женя, у Тани нашли листок в кармане с моим адресом. Ты не посылал ее ко мне?

– Нет, меня об этом спрашивали, приходили из милиции. Но я не давал Тане вашего адреса, и писала не она, у нее почерк другой.

Саша ошарашенно смотрела на парня. Ей почему-то думалось, что, придя к нему, она обретет ясность. Теперь же в голове была только одна мысль: «Откуда?», и отбросить ее не было сил.

– Жень, я не знаю, что делать, я боюсь. – Взрослая женщина испуганно смотрела на молодого парня. – Я не должна тебе этого говорить, вернее, я должна тебе сказать что-то другое… Ну поддержать как-то, я ведь понимаю, тебе сейчас невозможно тяжело… Но, черт возьми… этот адрес… Я…

– Успокойтесь, Александра Михайловна, – он близко подошел к ней и крепко прижал к себе. Рядом с ним Саша почувствовала себя спокойнее, ей подумалось, что, может быть, и правда нечего бояться, что это скорее всего нервы и выглядит она сейчас далеко не учителем и наставником, а скорее наоборот. Саша, шмыгая носом, отстранилась, достала из сумки платочек, и всепонимающий Женька протянул ей зеркальце.

– Успокоились? Ну вот, а чтобы вам веселее было дома, возьмите к себе Дашу Литвинову с Кирюшкой, мальчишка хороший, послушный, вам с ними не тяжело будет, да и им полегче.

– А если я на них наведу… преступников.

– Преступники интересуются не вами, а почему-то все больше нами – Захаровыми. Так что сильно не бойтесь.

– И ты так просто об этом говоришь? – удивленно моргала Александра. – Ты нисколько не боишься?

– Теперь мне нечего бояться, они сами меня бояться станут, – зло прошипел Женька, глядя куда-то в сторону.

– Кто они? Ты знаешь, кто это? Тебе надо обязательно рассказать про них милиции!!

Женька, будто очнувшись от мыслей, несколько секунд смотрел на Александру, потом начал подробно объяснять:

– Даша с сыном живут вот в этом соседнем доме, крайний подъезд, восьмая квартира. Только вы лучше стучитесь, а не звоните, – бабка, хозяйка их, очень на звонки злится.

– Ты, Женька, замечательный парень, спасибо тебе. Ты ведь и в самом деле нашел для меня выход. Заходи к нам, договорились?

Захаров, улыбнувшись, кивнул, и Саша выскочила за дверь.

Даша стирала Кирюшкины вещички.

– Иди открой, небось к тебе кого-то холера принесла, – появилась в дверях ворчливая хозяйка. Даше тоже ждать было некого, но она послушно отложила детскую маечку и пошла открывать.

– Александра Михайловна! Вот уж никак не ожидала.

– Дашенька, куда к тебе можно пройти?

– Проходите сюда, – засуетилась ученица, – здесь мы с Кириллом.

Кирюша тихо посапывал рядом.

– Так это у вас что же, проходная комната? – удивленным шепотом спросила Саша. – Где же ты занимаешься? Да и ребенку шум, наверное, мешает. А сколько же ты платишь за эдакий комфорт?

– Ой! Чего там, – махнула рукой Даша. – Вы же не за этим пришли.

– Да нет, Дашенька, как раз за этим. Ты знаешь, неверное, что живу я одна в трехкомнатных хоромах, от матери достались.

– Вам-то повезло, не то что мне, – не зная, к чему клонит Александра, улыбнулась Даша.

– Так вот, одной жутковато в таких просторах, особенно последнее время. Может, вы с Кирюшей переедете ко мне, а? Я вам отдам большую светлую комнату, у меня они все раздельные, так что мешать друг другу не будем, мне достанется моя же спальня, а встречаться будем в зале. Если ты в ночь работать пойдешь, Кирюша тоже один не останется. Только… – Саша помолчала и честно предупредила Дашу о всех своих опасениях. Девушка задумалась, присела на диван.

– Я не могу принять ваше предложение, поймите меня правильно.

Саша понимающе кивнула.

– Нет, Александра Михайловна, вы меня поняли совсем не так! – Даша смущенно мялась. – Те страсти, которыми вы меня и себя пугаете, мне кажутся, извините, несерьезными. Вернее, не настолько серьезными, чтобы отказываться от такого удобного предложения. В моей ситуации ваш вариант – это подарок, но дело в том, что я уволилась из клуба и, пока не устроюсь, не смогу платить вам достойно, это первое. А второе… Вы ведь еще такая молодая и привлекательная женщина…

Саша наконец поняла, чего стесняется девушка.

– Ну довольно! Если эта привлекательная женщина до тридцати шести никого не привлекла, то еще неизвестно, позарится ли на нее кто-нибудь вообще. Не бойся, Даша, мужиков не вожу. Но я и не настолько перекисшая мадам, чтобы не понимать, что ты в поре молодости. Как утверждают, единственной. А посему буду искренне рада всем твоим знакомым и уж мешать ни в коем случае не стану, можешь даже не опасаться. А по поводу твоей работы… Есть у меня одна мыслишка. У нашей Галины Дмитриевны – директора ходят в приятелях довольно влиятельные лица с «Кальзиса». Завод этот богатый, сама знаешь, один из перспективнейших в России.

– Я знаю, но ведь туда и по большому блату не прорвешься.

– Значит, придется прорываться по очень большому. Зарплата там завидная, да и квартиры дают, как в застойные времена. А ты мама-одиночка, не хмурься, это у нас в плюсе. – Саша встала и подмигнула просветлевшей собеседнице. – И потом, как знать, может быть, там и судьбу свою встретишь, завод-то, как мужской монастырь, – мужиков много, а без пропуска до них не доберешься. Так что думай, если тебя мои опасения не тревожат, буду рада вам.

Даша тоже подскочила. На ее лице была написана такая радость и готовность хоть сейчас переехать из ненавистного места, что Саша не могла сдержать улыбки.

– А когда вам удобнее… вещи перетаскивать когда можно будет?

– Завтра прямо с утра можешь и начать, а с понедельника будем решать дела с твоим устройством. Идет?

Даша только мотала головой.

Ольга уже прибежала домой и теперь крутилась на кухне. Она у Саньки пила кофе с тортом, но игнорировать родную кухню не посмела. Тем паче что сегодня семью кормил Андрей, следовательно, женщинам, по всем правилам, необходимо было объедаться, просить добавки и всячески восхвалять искусство повара, в противном случае Андрей от обиды мог вообще забросить поварское начинание. Вообще-то ужины ему удавались, особенно под хорошее настроение, и, судя по приготовленному мясу, настроение у него сегодня было просто отличное.

– Господи, ну почему же все так вкусно! Тут разве похудеешь, – печально жаловалась Оля, жуя аппетитное жаркое. – Ты меня специально к ноябрьским откармливаешь! Ленку кормить не смей, а то и она ни в одно платье не влезет!

– Поздно, уже накормил, – мстительно заявил муж.

– А еще спрашивается, куда девается фигура.

– Это твое «спасибо». Я правильно понял?

– А сам-то как меня благодарил? Помнишь, как я изощрялась, когда фаршированный кочан делала? А ты его, между прочим, обозвал ядерной боеголовкой, а что на кастрюле с пловом написал, так это и вообще кошмар.

– Милая моя, это потому, что плов в кастрюле никто не варит, а что касается кочана… хм… так, если бы я его другой головкой обозвал, ты бы еще больше нервничала.

– Не оправдывайся, я все равно от тебя ухожу, наша встреча была недоразумением.

– Уходишь прямо сейчас?

– Нет, к семи часам.

Андрей уселся напротив и уставился на жену:

– Такая точность настораживает. И к кому?

– К Шурке, – Оля серьезно взглянула на мужа. – Сегодня надо у нее переночевать, да и вы от меня отдохнете.

– Надо? – уточнил Андрей, он давно научился выуживать из всего словесного винегрета жены именно ключевое слово.

– Да, Андрюша, надо. Потом приду и все расскажу. Сейчас не хочется.

Андрей подошел сзади, обнял и осторожно коснулся губами шеи жены. Его к ней влекло постоянно. С каждым годом он все больше влюблялся в эту кипучую, ироничную, интересную женщину и скучал, как ребенок, если приходилось расставаться хотя бы на сутки.

– Вот так всегда, ублажаешь всех, кроме родного мужа.

– А за что тебя ублажать? Уж не за то ли, что ты меня ласково гулящей женщиной назвал? – смеялась Оля. – Сегодня можешь спокойно залазить в свой Интернет, тебя никто не будет выуживать.

Ольга прошла в зал и задумалась. Как же успокоить Шурку? Слова здесь не помогут, а ежедневно у нее ночевать не будешь. Надо найти выход. Она набрала знакомый номер:

– Алло, Сим, привет, маму позови к телефону, пожалуйста… Лера? Мы сегодня у Шурки ночевать собрались… Кто мы?… Я – Ольга Викторовна… да, так вот, если получится, тоже вырывайся к нам… Я журнальчики интересные взяла, да и так есть о чем… Подойдешь? Ну и замечательно.

Ольга отключила трубку, в дверях стоял Андрей.

– Я пойду, Андрюша, мне еще надо по киоскам пробежаться. – И уже в дверях крикнула: – Ленку допоздна не отпускай, пусть в десять дома будет.

Еще не было семи, когда на кухню к Крушинской прибыла нагруженная Ольга.

– Оля, ты же три часа назад приволокла кучу сумок и сейчас опять! – Санька не переставала удивляться. Лерка, которая успела прийти раньше, только насмешливо щурила глаза.

– О, Лер, привет! Шура, я оставляла на три часа продукты и мужика, между прочим, а они – мужики то есть, за это время могут съесть сколько угодно. Так что выкладывай лучше, освобождай пакеты. Эх, раз пошла такая пьянка…

– Сколько же денег ты сегодня угрохала!

– Не считай и не отвлекайся от щекотливой темы, как там с Сергеем? Не узнаю мужика, сам предложил довезти, сумки тащил… Ты бы его видела!

– Выходит, сам навязался?

– Что за словарь у тебя! Такой мужик не может навязаться, он может только подарить себя, и то на некоторое время! – дурашливо поучала подругу главбух. – Ну и как?

– Да никак! А вы чего ждали, что я в дверь – и сразу в койку?

– А ты с ним еще годков несколько подружи, – уже прорвало и Лерку. – У вас же есть в школе психолог, ты не обращалась? А чего? Пора уже, наведайся.

– Ну чего издеваетесь?! Посмотрите лучше какой ужин!

– Эх, девоньки, зря винца не взяли. Может, я сбегаю, тут недалече, – Лерка с готовностью полезла в кошелек.

– От вчерашнего отойти бы, и так хорошо, без винца.

– А чего? Вы вообще какие-то недостаточно радостные. Давайте сбегаю – для веселья.

– С весельем, понимаешь ли, все время какие-то загвоздки. Тут вот опять у Шурки невеселая история приключилась. Сань, расскажи.

Санька закурила и подробно пересказала все, что случилось сегодня утром.

– Ну вы как дети, в самом деле, – включила свое благоразумие Лерка. – С чего вы вообще взяли, что адрес подложил убийца? Как вы себе это представляете: он душит девчонку, потом пишет адрес Крушинской и вкладывает в карман жертве, так, что ли? Если бы специально хотели подложить, ну мало ли, маньяк, допустим, так он бы записочку на машинке напечатал или… ну как там у них делается?

– Из газетных букв собрал.

– Точно, Ольга вон у нас знает… Откуда только? А зачем своим-то почерком писать, чтобы искать удобнее было? – недоумевала Лерка.

– А ведь и правда, Сань, зачем ему оставлять следы?

– А если он ее не писал, а видел? И потом захочет свидетелей убрать, ну как это принято? – не сдавалась Саша.

– Ну ты, мать, совсем-то не дури! Какой ты свидетель? А бумажонок этих у Захаровой, может, целый стол, и что? Всех душить и стрелять?

– Да, Шур, ты здесь не при деле… – задумчиво начала Оля.

– Ольга Викторовна, что это у вас за криминальный жаргон! – Лерка не хотела настраиваться на серьезную волну. – Вы нас пугаете.

– Ну ни при чем ты здесь, я хотела сказать. По-моему, если кому-то стоит всерьез опасаться, так это пареньку. Кто-то решил заняться его семьей. А милиция что?

– Пока ничего.

– Ну вот, – продолжала бурлить Лерка, – даже менты не всполошились, а ты себе места не находишь!

– Как же! Всполошатся они! Все на наркотики свалили и сунули в долгий ящик. Женька не станет тормошить, сам, говорит, расправлюсь. Я же еще в первый раз ходила, просила, чтобы отнеслись к этому серьезно, никому ничего не надо, вот и результат – второе убийство, а опять шевелиться не станем, так всех Захаровых поубивают и за кого потом возьмутся? – ворчала Саша, беря на руки свое мохнатое чудо-юдо.

– Ну если к Баксу лезешь, значит, отошла, – успокоилась Ольга.

– Да, девочки, завтра ко мне перебирается ученица моя, Даша Литвинова с сынишкой, это меня Женька надоумил.

– Тебе бы самой сынишку, а теперь твоя ученица последних ухажеров отобьет. – Лерку тоже волновала судьба подруги. – Вот вчера у нас Сатаев был, как он тебе?

– Да ну вас!

– Зря, не мужик, а денежный мешочек.

– Правильно, себе принцев расхватали, а мне кого попало суете.

– Ни фига себе! – возмутилась Лерка. – «Кого попало»! Да он такой воротила!!

– А наш Котятич чем плох! – обиделась и Ольга. – И внешность, и внутренность, чего тебе надо?

– Я не поняла, – Сашка нахмурила брови, – про кого ты говоришь?

– Про Сергея. Фамилия у него Котятич. Вы чего?

Подруги взорвались хохотом. Лерка, дурачась, дрыгала ногами, а Сашка, сложившись пополам, пыталась представить:

– Александра Михайловна Крушинская… просим пардона… Котятич! Да кто же у вас в фирме людей подбирал – Брутич, Котятич.

– … Базиль, – любезно подсказала Ольга.

– Саня, не плачь! Не имя красит человека, – верещала Лерка.

– А сама тогда зачем Гриню в Грига переиначила? – не успокаивалась Сашка. – Я еще понимаю, если бы Андрея Базиля, он хоть на гитаре играет, а твой-то, сердешный, как водосточная труба поет.

– Поэтому и назвала Григом, ни слуха, ни голоса, так пусть хоть имя. – Лерка и не думала обижаться. Подруги еще долго хохотали, подсмеивались друг над другом, отдыхая от тяжелого чувства тревоги.

Утром раньше всех проснулась Валерия. Пока подруги спали, она тихонько умылась, налила себе кофе, покурила и неслышно ушла, не попрощавшись, пусть девчонки выспятся после рабочей недели. Дома ее мальчишки тоже еще спали, но Григ сидел в зале и равнодушно щелкал пультом. Лерка залюбовалась им. Ему уже сорок, а фигура как у спортсмена, волосы уложены так, будто только что из парикмахерской, а лицо!

– Ты чего подглядываешь? – увидев жену, разулыбался он.

– Привет!

– Лер, кушать хочется, сил нет, – канючил супруг. – Ты ничего не купила?

– У меня сегодня разгрузочный день, мы вчера объелись.

– Ну уж нет! – возмутился голодный Григ. – От твоих диет худеем только мы, мужики. Поэтому, сокровище мое, бери ключики, за машинкой – и на рыночек! Хочешь, я сам тебя отвезу даже? По глазам вижу, что хочешь съездить одна.