Текст книги "Умник"

Глава 2
В которой месье Крокроль получает «так себе» нору

Энцо совсем не нравилось просыпаться каждое утро в семь часов от того, что за стенкой Арья с приятелем занимались сексом. Его это наводило на горькую мысль, что сам он одинок. Казалось бы, что стоило приятному на вид белокурому юноше двадцати одного года от роду обзавестись подружкой? Но Энцо хотел, чтобы девушки сами падали ему в объятия, без всяких усилий с его стороны. Из гордости или из лени – он сам еще не разобрался.

– У нас кофе есть? – спросил Корантен, заходя на кухню.

– М-м…

В такую рань внятные слова не шли на язык.

– Вчера позвонил один парень насчет комнаты, – сказал Корантен. – Хочет поселиться с братом.

– Опять мужики, – вздохнул Энцо.

В квартире на улице Кардинала Лемуана, 99, молодые люди жили вчетвером: Энцо, Арья со своим бойфрендом Эмманюэлем и брат Арьи Корантен.

– И почему никак не находятся девушки?

– Поищи!

Корантен налил себе большую чашку кофе.

– Вроде бы славный парень. Ему двадцать два года, а брату семнадцать.

– Еще чего! У нас тут не детский сад!

По телефону Клебер назвался старшим.

– Он студент или что?

Корантен наморщил лоб.

– Точно не помню. Брат, кажется, в лицее Генриха IV, перешел в последний класс.

– Не люблю молодняк. Парятся из-за рагги и рэгги, треплются про баб, курят травку. Отстой!

– Тоже мне старец нашелся. Передай-ка мне банку с нутеллой.

– Зато ты, я гляжу, молодой. Нутеллой объедаются дошколята. Вот я на тосты мажу только мед.

– Ну прямо медвежонок Винни-Пух!

– Интересно, девушки любят медвежат? А то я лучше буду Тигрой. Давай нутеллу обратно. – Энцо задумчиво зачерпнул ложкой шоколадную пасту. – Мне всегда казалось, что он педик.

– Кто? Винни-Пух?

– Да нет, Тигра! – возмутился Энцо.

– Слушай, хватит есть из банки. Противно смотреть!

– Зато по-молодежному.

Корантен вздохнул. От Энцо по утрам толку не дождешься.

– Мальчики, привет!

Появилась Арья, румяная от удовольствия, растрепанная и жутко соблазнительная в застегнутой всего на пару пуговиц пижаме. Она чмокнула брата, шлепнула по макушке Энцо и аппетитно захрустела ломтиком поджаренного хлеба. Все в ней дышало природной грацией, без тени кокетства. Энцо и Корантен смотрели на нее с обожанием.

– Когда придут новенькие? – спросила Арья и села, подогнув под себя ногу.

– Погоди еще, лично мне они наверняка не понравятся! – скривился Энцо.

– Скорее им не понравятся комнаты, – возразила Арья.

Ребята успели разобрать лучшие комнаты, остались две самые маленькие, холодные и неудобные.

Вошел Эмманюэль, самый старший – ему исполнилось двадцать пять.

– Вот кто у нас Тигра! – воскликнул Энцо.

– Почему это?

Приятель Арьи подозрительно глянул на Энцо.

– Потому что я Винни-Пух, а Кролик – Корантен, – потягиваясь, ответил тот.

– Ну да, такой же зануда, – проворчал Эмманюэль.

– Хотя, пожалуй, из тебя бы вышел неплохой Иа-Иа, – сказал Энцо и прогнусавил плаксивым голосом ослика: – Добрый день! Если, конечно, этот день можно назвать добрым…

Эмманюэль выразительно посмотрел на Арью. Кто бы поверил, что этот поганец Энцо пишет диплом по филологии! Арья отвесила Энцо еще один подзатыльник, а он в отместку ущипнул ее за живот. Арья взвизгнула и налетела на него с кулаками. Эмманюэль смотрел на них в недоумении.

– Да ладно вам! Успокойтесь!

Энцо вскочил и издевательски указал ему на свой стул:

– Садись! Местечко еще теплое.

Они вызывающе смотрели друг на друга. Эмманюэль чувствовал: Энцо хочет занять его место.

После завтрака все принялись за дела, а Энцо опять растянулся на кровати.

– Не помешаю? – спросил Корантен, заглядывая в дверь.

– Нет, конечно! – Энцо приподнялся на локте.

– Что делаешь?

– Ничего.

Корантен сел. Паренек давно, еще со школьных лет, во всем равнялся на Энцо.

– Они придут к послеобеденному кофе.

– Кто? – умирающим голосом спросил Энцо.

И рухнул на постель, будто изнемог под невыносимой тяжестью мира.

– Новенькие. Вернее, желающие. Хорошо бы ты на них взглянул.

Для Корантена слово Энцо было законом. Скажет да – братьев примут, скажет нет – прогонят.

– Иди ты… – прошептал Энцо с закрытыми глазами.

– Да что с тобой?

Корантен не был большим знатоком человеческих душ, но понял: с Энцо что-то не так.

– Что такое?

Энцо резко сел и саданул кулаком в стенку.

– Да то, что твоя сестра со своим дружком, пара трупорезов, по утрам кувыркаются и не дают мне спать!

Эмманюэль учился на врача, Арья тоже. Энцо снова плюхнулся на кровать, досадуя, что проговорился.

– Влюбился ты, что ли? – додумался наконец Корантен.

– Вот еще! Было бы в кого! Просто есть же какие-то приличия. Могли бы сообразить… Мне же все слышно.

Корантен промолчал. Он с уважением относился и к старшей сестре, и к Эмманюэлю, здоровенному, мрачноватому, трудолюбивому парню. Поэтому он только вздохнул и спросил:

– Так ты будешь дома в обед?

– Куда ж я денусь!

Да, из Энцо в то утро трудно было что-то вытянуть.

Клебер с утра не находил себе места. Как пройдет знакомство с братом? Что будет, если он заговорит?

– Ты руки помыл?

Умник в десятый раз сунул руки под кран. Глядя на Клебера, он тоже нервничал.

– Хорошо. Свой левольвер оставишь дома, понял?

– У меня есть ножик.

Клебер сделал страшные глаза.

– Амомедятьророль? – пролепетал Умник.

– Что-что?

Умник встал на цыпочки и зашептал брату в ухо:

– А можно мне взять месье Крокроля?

Он умоляюще смотрел на Клебера, но тот представил себе, какое впечатление произведет на незнакомых людей плюшевый кролик, и решительно ответил:

– Нет. Он тоже останется тут.

Однако перед самым выходом Клебер замешкался в поисках своего нового мобильника, и Умник сунул месье Крокроля в карман. А потом с невинным видом затянул:

– Почему у меня нет тефелона?

– Потому что ты сломал мой.

– А почему я сломал твой?

– Потому что ты балбес.

– Ай-ай-ай…

– Да знаю я, знаю! Нехорошее слово!

Клебер был на грани истерики.

Общежитие находилось всего в двух кварталах от тетушкиного дома.

– Я, я, я нажму на кнопочки! – заверещал Умник и потянулся к домофону.

Клебер схватил брата за шиворот.

– Слушай, ты! Или ты ведешь себя тихо и не рыпаешься, или я сдаю тебя обратно в Маликруа.

Умник побелел, и Клеберу стало стыдно. Но сказанного не воротишь, и он нажал на нужную кнопку.

– Кто там? – спросил женский голос.

– Малюри.

В подъезде все было очень респектабельно. Консьержка посмотрела на посетителей, отодвинув занавеску в своем окошке. В старинный лифт с кованой железной решеткой Клебер заходить не стал и пошел по лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой. Дорожка так ошеломила Умника, что он ступал на цыпочках, словно по стеклу.

Их встретила Арья:

– Испугались допотопного лифта? Добрый день! Барнабе – это вы?

Она обратилась к Клеберу, приняв его за старшего, он и правда был на голову выше брата.

– Нет, я Клебер.

– Ах так! Извините… То есть извини… Можно на «ты»?

Братья вошли в квартиру. Арья протянула руку Умнику:

– Значит, Барнабе – это вы. А я Арья.

Умник важно пожал ее руку, но не вымолвил ни слова. Несколько удивленная, Арья с заминкой договорила:

– Э-э… Ну… Все в столовой пьют кофе. Проходите.

Эмманюэль читал книгу, Корантен курил, Энцо сидел просто так. На столе стояли наготове блюдо с печеньем, чашки и кофейник. Все трое вразнобой поздоровались с братьями. Затем хозяева и гости расселись вокруг стола, и Эмманюэль перешел к делу:

– Значит, вы ищете жилье?

Клебер объяснил ситуацию: они временно поселились у тетки, но хотят жить самостоятельно.

– Так вы студент? – спросил Эмманюэль, как и Арья, принимая Клебера за старшего. – А где учитесь?

– Я перешел в последний класс лицея.

Теперь все смотрели на Умника. Он сидел, понурившись, спрятав руки под стол.

– Ну да, – сказал Клебер. – Это мой старший брат. Он деби… умственно отсталый.

Его слова повисли в мертвой тишине.

– Я понимаю, конечно, – растерянно прошептал он, – для вас это не очень удобно.

Арье стало его жалко.

– Твой брат немой? – спросила она.

– Нет-нет. Он просто стесняется.

Умник исподтишка бросал на всех косые взгляды, что не прибавляло ему обаяния.

– Ты что-то хочешь сказать? – шепнул ему Клебер.

Умник с угрюмым видом помотал головой.

– Это у него с рождения? – спросил Эмманюэль.

– Да. Мы думаем… В общем, какая-то патология беременности.

– Что-то вроде аутизма? – продолжал допытываться Эмманюэль.

– У нас тут не врачебная консультация, – перебил его Энцо и обратился к Клеберу: – Ничего не получится. Сам понимаешь: мы студенты, учимся. А твоего брата нельзя оставлять без присмотра. Его надо отдать в этот… как его… специальный интернат.

Арья метнула на него грозный взгляд.

– Да мне тоже всех жалко! – стал оправдываться Энцо. – Но всему есть предел. Мы не можем брать на себя такую ответственность.

– Все зависит от того, какие у него отклонения, – сказал Эмманюэль.

Стоило Энцо высказать свое мнение, как Эмманюэль принимался отстаивать противоположное.

– Он лечится? Наблюдается у специалиста? – спросил он Клебера.

– Мненямням… – вдруг пробормотал Умник.

– Ага, – хмыкнул Энцо, – он все-таки способен издавать какие-то звуки!

А Умник обратился к Арье – к ней и ни к кому другому:

– Можно я возьму печенье?

– Бери, конечно.

Она взяла печенье кончиками пальцев и протянула Умнику, словно он был собачонкой. Клебер скорчился от унижения. Он сделал последнюю попытку объясниться:

– У него интеллект трехлетнего ребенка.

– Надо же! Прямо как у Корантена, – сказал Энцо, не упускавший случая подколоть приятеля.

Шутка разрядила напряжение. Арья взялась за кофейник.

– Ему налить? – кивнула она на Умника.

– Нет, от кофе он перевозбудится, – веско сказал Эмманюэль.

Бесчувствие этих людей убивало Клебера. Молодые, а хуже старой тетушки. Клебер мучился, зато Умник чувствовал себя распрекрасно. Ему очень понравилось печенье и улыбчивая Арья.

– Какая красивая тетя, – сказал он, обращаясь к надкушенному печенью.

– А кое в чем он Корантена явно обогнал, – заметил Энцо.

Умник внимательно посмотрел на Энцо и, ткнув в него пальцем, шепотом спросил брата:

– А этого как зовут?

– Меня зовут Винни-Пух, – представился Энцо. – А это, – он указал на Корантена, – Кролик.

При слове «кролик» Умник сунул руку в карман, и вот уже над столом зашевелились плюшевые уши.

– Ку-ку! – сказал Умник.

– Это еще что? – брезгливо спросил Энцо.

– Не что, а кто, – поправил его довольный Умник. – Кончается на «оль»!

– Это месье Крокроль, – вмешался Клебер, торопясь поскорее отмучиться.

– Да-да-да-а!!!

Умник изо всех сил затряс своим кроликом.

– Ух ты! – обеспокоенно сказал Эмманюэль, откинувшись на спинку стула. – Ему, наверное, нужно дать таблетку, когда он впадает в раж.

Раз так, Энцо сразу же расположился к Умнику и весело сказал:

– Да нет, он забавный. И кролик у него классный!

– У меня есть ножик! – сказал Умник.

– А у меня – штык! – дурашливо отозвался Энцо.

Умник захохотал, как будто понял шутку.

– Да он вроде симпатяга, – сказал Корантен.

Он увидел, что Энцо изменил свое мнение, и поспешил подстроиться под него.

– Он очень дружелюбный, – сказал Клебер, почувствовав, что к нему возвращается надежда.

О тефелонах, левольверах и прочих прелестях жизни с Умником еще будет время поговорить, подумал он про себя.

Арья налила Умнику немножко кофе, и тот его с потешными гримасами выпил. Арья спросила:

– Хотите посмотреть комнаты?

Клебер не поверил своим ушам. Неужели их все-таки примут?

Две свободные комнаты располагались в самом конце коридора. Мебель скудная, обои грязно-желтого цвета. Но Клебер чувствовал себя на седьмом небе. А Умник, когда уразумел, что одна из двух комнат предназначена ему, скривился:

– Противная!

– Да, мы, как последние эгоисты, разобрали себе лучшие комнаты, – согласилась Арья.

– Не важно! Нам тут будет очень хорошо.

Клебер прямо-таки сиял от счастья. И Арье, живущей своей мирной уютной жизнью, было приятно, что она такая хорошая – выручила славного парня и его больного брата.

– Когда въезжаете? – весело спросила она.

Оставалось обсудить практические вопросы. Умнику такой разговор скоро наскучил.

– Я захватил для тебя игрушки.

Клебер вытащил из рюкзака пакет с плеймобильками.

– А левольвер тут есть?

– Нет, я его не взял.

– Маленький плеймо-левольвер для ковбоя, – заупрямился Умник.

Арья, хотя и преисполненная добрых чувств, посмотрела на братьев с опаской.

– Э-э… я лучше подожду тебя в гостиной, – сказала она.

Как только она вышла, Клебер схватил Умника за лацканы:

– Слушай, ты!..

– Я не хочу в Маликруа, – умоляюще выпалил тот.

– Да никто тебя туда не отправляет! – Клебер понизил голос. – Нас приняли. Мы будем жить тут. Но ты должен хорошо себя вести. Можешь поиграть один в своей комнате?

– Я не один! – Умник потряс своим кроликом.

Клебер внимательно осмотрел комнату, убедился, что ни будильника, ни телефона, где могли бы жить челобречки, здесь нет, и вернулся в гостиную.

– Все отлично, – сказал он с порога.

С условиями оплаты, обязанностями по хозяйству и правилами совместной жизни Клебер согласился сразу. Потом пошли вопросы потруднее.

– Кто будет сидеть с твоим братом, пока ты в школе? – спросил Эмманюэль.

– Он привык оставаться один. Играет, вырезает, смотрит картинки.

– А телевизор? – спросил Корантен.

– Редко. Чаще мультики на кассетах.

– У меня есть весь «Винни-Пух», – сказал Энцо.

В итоге он был даже рад, что в квартире поселится дурачок.

Пока Клебер старался понравиться будущим соседям, месье Крокроль осваивал новое жилище.

– Так себе… – заключил он.

И вдруг увидел стеганое одеяло на большой кровати.

– Можно сделать нору! – закричал он.

Мало кто знает, что из стеганого одеяла получается отличная кроличья нора. Умник стащил с кровати одеяло, потом подушки и соорудил отличную пещерку. Месье Крокроль рискнул сунуть туда уши.

– Ну как? – спросил Умник.

Месье Крокроль залез в нору целиком и задушенным голосом отозвался:

– Так себе.

Вылез наружу и прибавил:

– Там даже стульев нет.

– Зато там тихо, север, юг, юго-запад… – Умник вывалил все познания, которые почерпнул, общаясь с риэлторами.

– У тебя стулья есть? – настаивал месье Крокроль.

Умник посмотрел по сторонам и хлопнул себя по лбу. Ну конечно! Вон на этажерке валяются книжки – чем не доски для кроличьей мебели! Все книжки до единой исчезли в норе и превратились в стол, стулья и кровать.

– Кровать очень жесткая! – пожаловался месье Крокроль.

Нашелся и матрас – сложенная скатерка. Умник то и дело нырял в нору и выныривал обратно. Он так распарился, что скинул сначала куртку, потом рубашку, потом ботинки и носки.

– Я всегда хожу без одежды. Давай и ты снимай трусы, – подзадоривал его месье Крокроль.

Но Умник отказался. Из-за ножика.

Они так здорово играли, что не заметили, как пришел Клебер.

– Господи, Умник, что ты натворил? – ужаснулся Клебер и посмотрел на Энцо, который вошел вместе с ним.

В комнате царил жуткий кавардак: постель разобрана, одеяло и подушки на полу, кругом раскиданы игрушки и одежки.

Умник виновато огляделся и сказал:

– У меня тут стройка.

– Ну, твой братец дает, – подивился Энцо. – Это ж надо – всего за час так раздраконить комнату.

– Он все уберет, – пообещал Клебер.

Почему-то он понял: можно уже не волноваться.

– Давай убирай всё быстро, – сказал он брату. – А разделся зачем?

– Я в кролика играл.

Следующие дни прошли в веселой суете. Братья Малюри готовились к переезду. Клебер собирал вещи, а Умник делился впечатлениями обо всем, что делалось, с месье Крокролем.

– Сегодня самый счастливый день в моей жизни, – сказал он кролику, когда Клебер нашел под кроватью пропавшую игрушечную лыжу.

Если бы тогда Клеберу предложили другого, нормального брата вместо Умника, он бы отказался.

– Пойдем попрощаемся с тетушкой, – позвал он Умника и сам на прощанье поцеловал старушку, поблагодарив за гостеприимство. – Поцелуй тетушку, Умник!

– Не хочу, воняет.

Наконец-то вырвались! У подъезда Клебер позволил брату самому нажать на кнопку их квартиры. Но одна кнопка – это же мало! Умник стал нажимать все подряд.

– Семь, девять, двенадцать, бэ, тысяча, сто…

– Да?

– Кто там?

– Кто звонит?

Умник озадаченно смотрел на домофон:

– Сколько же там челобречков!

Консьержка отодвинула занавеску и проводила взглядом новых жильцов.

На новоселье братьев Малюри собрались все обитатели квартиры. Пока Клебер перетаскивал вещи, он успел получше с ними познакомиться. А Умник больше тут ни разу не был и потому оробел. Сидел и не выпускал из рук свой рюкзачок с игрушками.

– Он выпьет вина? – спросила Арья Клебера.

– Нет, что ты! Алкоголь несовместим с лекарствами, – сказал Эмманюэль.

Будущий доктор был уверен, что Умник напичкан нейролептиками:

– Вероятно, во время родов у твоего брата была повреждена какая-то область мозга?

– Это очень мило, Эмманюэль, – вмешался Энцо, – но, может, ты подождешь, пока он умрет, а уж потом доложишь результаты вскрытия? А что месье Крокроль, – обратился он к Умнику, – доволен, что будет жить тут?

– Он же игрушечный, – ответил Умник.

В его мир нельзя было войти без приглашения.

– А печенья больше нет? – спросил Умник Арью.

– Сегодня только печеньица для аперитива, – ответила она.

Сели за стол. Все пили, болтали, но краем глаза следили за Умником. А он взял сначала соленый крекер, попробовал, скривился, сказал тихонько: «Гадость!» и положил обратно. Потом надкусил печенье с сыром, сказал: «Фу!» и тоже положил в вазочку.

– Да он сейчас всё понадкусывает! – возмутился Энцо.

– Посмотрел бы на себя! – сказала Арья.

– Я?!

– Ты! Кто еще жрет нутеллу из банки?!

Умник между тем выплюнул соленый миндальный орешек в пепельницу:

– Тьфу-тьфу-тьфу!

– Ну и мерзость! – не выдержал Энцо.

Клебер схватил брата за руку и вытащил из-за стола.

– Я еще не все апериченьица попробовал! – упирался Умник.

– Иди к себе в комнату, раз не умеешь себя вести. Давай-давай, бери свой рюкзак и пошли!

Братья ушли. За столом все притихли.

– М-да, неудачно получилось, – пробормотал Корантен.

Глава 3
В которой месье Крокроль желает, чтобы у всех был крантик

Умник всегда просыпался ни свет ни заря. Клебер приучил его не вскакивать сразу, а смотреть в постели книжки. Но в то утро он просто не мог лежать тихо – его манил неизведанный мир. И вот, сам не зная как, он очутился в коридоре, босиком и в пижаме. Квартира была погружена в блаженное забытье. Понимая, что все еще спят, Умник сказал сам себе: «Тссс!» Он дошел до середины коридора, но испугался тишины и повернул назад. Добежал до своей комнаты и запрыгнул в постель.

– Ну, что ты видел? – спросил его месье Крокроль.

– Ничего.

Уж очень было страшно.

– Пошли со мной? – позвал он Крокроля.

– Может, лучше в нору поиграем?

Но Умника притягивала неизвестность. Он схватил месье Крокроля за уши и вместе с ним снова выскочил в коридор. Дошел на цыпочках до закрытой двери и остановился. Из-за двери доносились странные звуки. Умник приложил ухо. Одно из двух: то ли там две собаки дерутся в кровати, то ли челобречки из домофона скачут на матрасе. Умника разбирало любопытство, но подглядывать в замочную скважину он не стал, а пошел дальше, в гостиную.

Там он радостно ахнул: на низеньком столике еще стояли остатки угощения. И остались аперикубики, которые Клебер так и не дал ему попробовать. Развернув обертку кубика сыра с перцем, он отправил лакомство в рот, но тут же, побагровев, выплюнул горькую сырную кашицу.

– Это яд! Яд! – закричал месье Крокроль, подскакивая на месте. – На вот, запей скорее!

Он подвинул Умнику бутылку виски, тот налил себе добрых полстакана, залпом выпил и… чуть не задохнулся.

– Ты сейчас умрешь! – заверещал месье Крокроль.

Умник бросился на кухню, открыл кран, наклонился и стал хватать ртом струю. Пил-пил и вдруг выпрямился, а кран так и не закрыл – он увидел что-то страшно интересное.

– Тут огонь! – сказал он месье Крокролю.

Около пепельницы лежала зажигалка. Умник тронул ее кончиком пальца – видно, думал, что тут же полыхнет огнем.

– Возьми, возьми ее! – подначивал месье Крокроль.

– А там внутри нет челобречка?

– Нет! Он бы давно сгорел!

Умник схватил зажигалку, глядя при этом в потолок, будто не видит, что творит его рука, – Клебер ведь за такое не похвалит. Он чувствовал себя страшно виноватым и, когда в коридоре скрипнула дверь, дернулся от страха, спрятал зажигалку в рукав и побежал обратно к себе. Но с перепугу рванул не в ту сторону – квартира-то большая! – и попал в ванную. Минутой раньше туда зашла Арья в Эмманюэлевой футболке на голое тело. В такую рань, в семь утра, все спят, поэтому закрыться на шпингалет Арья даже не подумала. Она залезла в ванну, пустила воду, взялась за душ и… завизжала. На пороге, у распахнутой двери, стоял Умник.

– Что ты тут делаешь? – крикнула она. – Убирайся живо!

Но Умник глядел на нее во все глаза.

– А крантик где?

Арья прикрыла наготу рукой, как праматерь Ева на картинах, и повернулась к Умнику спиной.

– И сзади нету? – ахнул Умник.

Вместо ответа Арья направила на него душ. Умник обратился в бегство.

– Всего промочила, – пожаловался он месье Крокролю.

– Меня тоже, – сказал тот.

Они помчались по коридору и забились в свою комнату.

– Она злая, – сказал Умник.

Но думал он о другом.

– Ты видел? У нее нет крантика.

– Ну да, она же девчонка, – сказал месье Крокроль, укладываясь на подушку.

– А у них не бывает крантика?

– Нет.

Умнику не верилось.

– Может, есть хоть малюсенький? Просто его не видно.

– Микрокопический? – предположил месье Крокроль.

Но Умник не любил долгих размышлений. Он не стал развивать деликатную тему и вытряс из рукава зажигалку. Налюбовался добычей и спрятал ее в шкаф, под стопку свитеров.

Эмманюэль вошел в кухню. Из крана хлестала вода.

– Узнаю почерк Энцо, – сказал он и закрыл кран.

При мысли о сопернике-хлюпике он презрительно усмехнулся. Он только что обнимал Арью и чувствовал себя красивым, сильным, мужественным. Скоро он станет врачом, будет работать в одной из парижских больниц, женится на Арье, у них родятся дети. А Энцо так и будет болтаться без дела.

Он решил сварить кофе и стал отсчитывать ложки:

– Пять, шесть…

– Двенадцать, девять, бэ, тысяча, сто.

Эмманюэль вздрогнул и обернулся:

– А, это вы… то есть ты…

Он с трудом выговорил «ты». Куда спокойнее было бы называть Умника в третьем лице, было бы спокойнее, а еще лучше, если бы тот был от них всех подальше, в мире сумасшедших.

– Вы… ты уже принял свои лекарства с утра?

– Сликарства – это плохо.

Голос Умника прозвучал настороженно. Эмманюэль напомнил ему про Маликруа.

Вошла Арья:

– Ага, наш молодчик уже тут!

Эмманюэлю сразу полегчало.

– Энцо забыл закрыть кран, – сказал он.

– Думаешь, Энцо?

Арья сверлила глазами Умника.

– Это не я, это месье Крокроль, – выпалил он.

– Легко валить всё на кролика, – пробурчал Эмманюэль.

Он добавил в кофеварку еще две ложки и сказал Арье:

– Ты не думаешь, что мы промахнулись с новыми жильцами?

Арья кивнула на Умника – дескать, один из них тут.

– А! Говори спокойно – он дебил, – уверенно сказал Эмманюэль.

– И-ди-от! – поправил Умник.

– Он прекрасно понимает, о чем речь, – заметила Арья.

Они с Эмманюэлем сели завтракать и больше не обращали внимания на Умника. Пожарили тосты и стали уплетать их, перекидываясь просьбами: «Дай маслица, дорогая», «Передай варенье, малыш». Умнику ужасно хотелось есть, и он попытал счастья, обратившись к Арье:

– Дай печеньице, дорогая!

Она прыснула и достала из шкафчика вазу с печеньем:

– Держи, малыш!

– Я не малыш. У меня есть ножик.

Эмманюэль резко поставил чашку и прошептал:

– Это невыносимо!

– Ладно тебе, – сказала Арья. – Он безвредный.

– Ты думаешь?

– Уверена.

Они посмотрела в глаза друг другу.

– Тетя добрая, – сообщил тем временем Умник своему печенью. – А крантика у нее нет.

Эмманюэль встал:

– Я больше не могу. Пойду в комнату.

Кто бы мог подумать, что Умнику под силу вывести из себя такого солидного, уравновешенного молодого человека! Арья доедала завтрак без него, а Умник играл с тремя ложками. Две столовых были мама с папой, а кофейная – их сынок.

– Ты и-ди-от, – сказал ложка-папа. – Не хочу тебя больше видеть.

Арья еще мысленно спорила с Эмманюэлем, но тут насторожилась и стала прислушиваться, а Умник продолжал игру:

– Ложка-мама как будто умерла. А ложка-папа как будто отдал сыночка в интернат. Сюда вот, в кружку.

Умник окунул ложечку в остатки кофе.

– Спасите, тону! Буль-буль, я тону! Ложка-сынок чуть не умер в Маликруа, но его забрал брат, и они стали жить в другом доме.

Он пошарил глазами и нашел еще одну ложку – около чашки Арьи. Большим и указательным пальцем он изобразил человечка, который подбирается к ложке, и тихонько сказал:

– Мне нужна эта ложка.

Арья дала ему ложку, и он просиял:

– Это у нас будет брат.

– Он приехал за сыночком в интернат?

Умник кивнул, и лицо у него стало таким счастливым, что у Арьи слезы навернулись на глаза.

– Тебе тут нравится? – спросила она.

Умник снова кивнул и, помолчав, сказал:

– Ну, может, он еще вырастет.

– Кто?

– Твой крантик.

Вообще-то Энцо любил поспать. Но его опять разбудила любовная возня Арьи с Эмманюэлем за стенкой. Он послушал, поворочался в постели, попробовал почитать, помечтать и наконец вскочил, проклиная все на свете.

У Энцо было свое тайное убежище – большая тетрадь в клетку. Там он укрывался от всех. В пятнадцать лет записывал туда стихи, которыми Корантен восхищался. В семнадцать стал писать юмористические рассказы – Корантен считал их гениальными. Теперь он писал роман и никому об этом не рассказывал. Часов в одиннадцать он вышел из комнаты – голодный, с больной головой, продвинув свое творение на полглавы. В романе говорилось об одном юноше, который участвовал в любовных утехах заочно, слушая, что творится за стенкой.

– Привет, Винни, – поздоровался с ним Умник в гостиной.

– Здорово, идиот. По-настоящему меня зовут Энцо.

– А меня по-настоящему – Умник.

– Э, да ты за словом в карман не полезешь! – удивился Энцо и развалился на диване, бесцеремонно скинув на пол все плеймобильки, которые натаскал туда Умник.

– А вдруг Клебер уже умер? – сказал Умник.

– Он что, не вставал?

Умник помотал головой.

– Вряд ли умер; наверное, только при смерти, – успокоил его Энцо и подобрал с пола фигурку.

– Это ковбой, – сказал Умник.

– Да ну? А у меня когда-то были «синие мундиры», – вспомнил Энцо. – Они круче всех.

– Нет, круче всех шериф.

– Нет, синие мундиры!

– Нет, шериф!

Они уставились друг на друга. Было ясно: Умник не сдастся.

– Ну ты и обормот! – сказал Энцо.

– Ай-ай-ай! Нехорошее слово.

Энцо откинулся на спинку дивана и устало усмехнулся.

– Хочу Клебера.

Умник разволновался. Энцо встал. Не очень-то красиво со стороны младшего братца оставлять своего идиотика на попечение соседей.

– Пошли его разбудим.

Клебер спал. Впервые за много-много времени он спокойно проспал всю ночь. Умник прыгнул к нему на постель и стал трясти. Клебер вскочил как очумелый, нашарил очки и увидел Энцо.

– Сколько времени?

– Шесть часов вечера.

Клебер схватил с тумбочки часы: скоро полдень.

– Фу ты черт!

– Ай-ай-ай! Нехорошее слово! – хором воскликнули Умник и Энцо.

Клебер стал одеваться, и они вернулись в гостиную.

Тут хлопнула входная дверь – пришел Корантен.

– Сходил за новой зажигалкой, – объяснил он Энцо. – А то моя куда-то задевалась. – И прибавил, кивнув на Умника: – Ну как он, ничего?

– Ничего, – ответил Энцо. – Взялся меня перевоспитывать. – Он хлопнул Умника по плечу: – Нелегкое это дело, верно?

– Угум, – промычал тот.

Клебер привычно взялся опекать брата. И первым делом решил пойти с ним погулять – благо погода была хорошая. Спустились по лестнице, а внизу стоит какой-то пожилой господин. Одну руку положил на перила, другую – на набалдашник трости. Дождался братьев и накинулся на них:

– Опять вы мусоропровод забили! Я буду жаловаться в правление кооператива! Моему терпению пришел конец!

Клебер удивленно посмотрел на него.

– Ах, вы новенькие?! – возмутился пожилой господин. – Да сколько же жильцов в этой квартире?!

Клебер счел за лучшее промолчать. А Умник возьми вдруг и выпали:

– У дядьки палка. Он скоро умрет.

Клебер чуть не фыркнул и подтолкнул брата к выходу.

– Пошли сходим в магазин. У ребят кончился кофе и сок.

– Апельсиновый.

Сок Умник признавал только апельсиновый, мороженое – только ванильное, а макароны – только с кетчупом.

– А я тоже умру? – вдруг спросил он брата.

– Ты еще маленький.

– А когда вырасту?

Клебер улыбнулся:

– Ты всегда будешь маленький. Конечно, все когда-нибудь умирают, но тебе еще жить много-много лет.

– Двенадцать?

– Больше.

– Тысяча, двадцать, бэ, сто?

– Примерно.

Умник задумался.

– А ты когда умрешь?

– Не знаю. Давай-ка сменим тему.

Умнику хотелось поговорить с братом как мужчина с мужчиной.

– Ты про девушек знаешь? – спросил он.

«Не отказался бы знать побольше», – подумал Клебер, а вслух сказал:

– Ты имеешь в виду Арью? Она и правда красивая.

Умник не стал продолжать разговор. Брат явно был не в курсе самого главного. Тем более что они уже дошли до торгового центра. У входа, широко расставив ноги и скрестив руки на ширинке, будто оберегая это место, стоял охранник в форме.

– Гляди, боенный! – сказал Умник, показав на него пальцем.

– Тыкать пальцем в людей неприлично!

Умник вдруг замедлил шаг около прилавка, на котором были разложены детские книжки с картинками.

– Покупать ничего не буду, – предупредил Клебер.

Но Умник застыл с широко раскрытыми глазами.

– Что еще ты там увидел?

Умник показал на конфетно-розовую книжку с двумя кроликами на обложке. Они обиженно повернулись друг к другу спиной и умильно сложили лапки.

– «Кролик влюбился», – вполголоса прочитал Клебер.

Один из обиженных кроликов был, значит, крольчихой. Умник ткнул в нее пальцем:

– Это кролик-девочка.

Клебер потянул брата дальше, но Умник уперся.

– Кролик-девочка, – повторил он как что-то очень важное.

Клебер вздохнул, взял книжку и пролистнул. На последней странице пара кроликов нежно обнималась.

– По-моему, ты до такого еще не дорос, – полушутя сказал он.

Дома Умник сразу кинулся в свою комнату и с порога закричал:

– Месье Крокроль! У меня есть книжка про кролика!

– Покажи, покажи!

Умник закрыл дверь и положил книжку перед месье Крокролем:

– Называется «Кролик влюбился».

Месье Крокроль подпрыгнул:

– Мадам Крокроль! Вот это да!

– Что, ты тоже влюбился?

Месье Крокроль принялся часто-часто целовать крольчиху на обложке.

– Так надо делать, когда любовь? – спросил Умник.

Они с кроликом переглянулись. Определенно, в этом вопросе было много неясного.

А вечером случилась неприятность. В дверь позвонил давешний пожилой господин.

– Заходите, пожалуйста, месье Видибог, – учтиво приветствовал его Энцо. – Как здоровье вашей супруги?

– Не морочьте мне голову! – оборвал его сосед. – Вы опять забили мусоропровод. Говорил же вам: не бросайте туда ничего крупного!