Текст книги "Совсем не прогрессор"

Сначала Сашка просто шлялся по этажам и корпусам по поручениям. Потом, обнаглев, принялся, выполнив работу, сидеть в ординаторской под чаек и очередное угощение и болтать с медсестрами. Торопиться особо некуда, а в разговорах иногда мелькали любопытные вещи. Пару раз совершенно невинная фраза давала толчок, возможность узнать новое, не демонстрируя удивления.

Он нередко задерживался допоздна, а этажи вечером перекрывались. Отбой и в Африке отбой, нечего по ночам бродить. Поэтому Пазенко торжественно выдал ему ключ, под обязательство сдавать дежурному врачу по возвращении. Практически это было разрешение появляться лишь на сон и утренний обход. Все остальное время контроль отсутствовал. Красота.

Сашка прошел по пустому коридору с горящими через одну в целях экономии лампами, прикидывая на ходу. В дежурку соваться не следует. Сегодня Галя с Ольгой дежурят. Оленька наверняка сейчас на коленях у майора восседает. Если все отделение в курсе, это еще не причина соваться и смущать. Проще вернуть ключ Галине. Оно и приятнее. Никаких особых дел после того разговора он с ней не имел, однако стороной кое-что слышал. Была замужем за летчиком. Года два назад самолет упал под Ашхабадом: мотор отказал. Иногда и без войны погибают.

Перед телевизором осталось несколько табуреток. Обычное дело. Офицерье за собой убирать не любит. Вечером показывали знаменитый «Круиз». С чего народ с этой глупости тащится, до Сашки так и не дошло. Он его смотрел и остался в глубоком недоумении. Агитка – это ерунда. Привычно. Доблестные советские военные наваляли американским врагам, стремящимся разжечь очередную агрессию. Попытка взять заложников и принудить пассажиров теплохода клеветать на Родину с треском провалилась. Наши молодцы, и ничуть не удивляет.

Всерьез вставили дембеля-морпехи, следующие из Владивостока домой на круизном лайнере. Школьнику понятно, пилить им через всю страну на поезде, весело отмечая морем водяры светлый праздник расставания с армией. Нет, кто-то в КГБ умудрился проморгать отсутствие паспортов и виз. Им ведь придется добираться через Суэц и наверняка в порты заходить. А вдруг смотаются на берег? Нет, не просить политического убежища! С правильным воспитанием у ребят явно все в порядке, в отличие от подлого бармена-спекулянта, моментально продавшегося ЦРУ. Просто погулять и слегка побуянить молодым парням разрешается? Моральному облику не противоречит. «Завидовать будем», – изрек когда-то Сталин. Он умел припечатать. Только сказано про генерала, а солдат обязан блюсти честь и достоинство советского гражданина. И спросят потом непременно со шлепнувшего разрешающий штампик.

А так – очень прилично снято. И драки, и красоты моря, и разлагающая буржуазия. Жаль, не придется дембелям реально убедиться. За бугор не каждого пустят. Может, потому и лезут толпами фильм смотреть. Все равно как девки с индийского кино балдеют. Страсти-мордасти, отсутствующие в повседневной жизни. Хоть на чужое полюбоваться, если свое отсутствует.

Сашка толкнул знакомую дверь и от неожиданности замер. Вячеслав-десантник прижал к стене медсестру. Одной рукой он зажимал ей рот, второй пытался залезть под юбку. Получалось плохо. Она бешено рвалась, молотя руками ему по спине. На любовное свидание это меньше всего походило.

С самого начала они с ним не нашли общего языка. Достал десантник. Две мысли в голове, и обе – как бы кого женского пола в угол зажать. Хотя нет. Еще и прицепиться к молодому без причины. Но это не мысль – это образ жизни.

В открытую они не бодались, но Женьку он неприкрыто взял под защиту, лишив Зуйко возможности демонстрировать крутость. Трогать его тот опасался. Уж очень было предупредительное отношение со стороны начальства. Кто окажется крайним в результате стычки, Славе хватало ума догадаться. Сашка на обострение не шел. Хорошо запомнил замечание про тихое поведение и отсутствие агрессии.

Сашка с лязгом бросил на пол сумку с инструментами, в надежде на реакцию. Пока ничего страшного не произошло. Есть шанс замять без серьезных последствий. Выпишут, да все лучше штрафбата. Десантник даже не услышал, слишком занятый. Сашка шагнул вперед и молча врезал придурку по спине.

Теперь тот отреагировал мгновенно. Талина от толчка полетела на пол, и Слава резко развернулся к нападающему.

– Ты, – с нешуточной угрозой прошипел и мгновенно ударил в голову.

Сашка успел прикрыться и, уже не церемонясь, пнул ногой в бедро. Попал. В ботинках получалось неплохо, в больничных тапочках – совсем не та сила. Взбесившийся десантник даже не поморщился и вновь ударил, норовя попасть в лицо. Шаг в сторону – и с жалобным звоном вылетают стекла в шкафчике с медицинскими причиндалами. Вячеслав хорошо двинул, со всей дури, и кровь на порезанной руке не волнует. Издавая животное рычание, развернулся и вмазал левой по ребрам. Не смертельно, но неприятно. Да и бил он не хуже гориллы.

«Ай, как нехорошо, – подумал Сашка, глядя в глаза противнику и пытаясь съездить идиоту в челюсть. Тот подставил руку, и кулак прошибло болью. – Он же под дурью. Зрачок какой. Ему все сейчас до лампочки».

Десантник надвигался с перекошенным от злобы лицом, а в это время Галина поднялась с невразумительным воплем и неожиданно сильно пнула своего насильника в зад. Он налетел на Сашку, и они вместе, с грохотом открыв дверь, вывалились в коридор.

Поспешно и не очень сильно двинув в висок своего шкафообразного соперника, Сашка отскочил, разрывая дистанцию. Не при их разнице в габаритах вступать в борьбу. Заломает. Двигаться и бить. Игры закончились. Надо валить бугая, используя все шансы. Любые. Совсем форму потерял от вкусной жизни, и нога подводит. Не вовремя разболелась.

Опять попал по голени, уже удачнее. Слава охромел, но желания добраться до него не потерял. Кутаки так и ходили вокруг, только успевай пошевеливаться. Еще и под ноги поглядывай, а то недолго споткнуться об очередной забытый стул, и хана. Один раз поймать плюху в голову – и конец. Плечо уже онемело, и левая рука слушалась плохо. И всего-навсего не успел уйти и прикрылся. Даже не горилла, натуральный Кинг-Конг.

– Прекратить! – визгливо закричал знакомый голос Пазенко. Шум они подняли на все отделение.

Майор подскочил и схватил машущую поршнями машину за плечо. Вряд ли десантник в пылу сражения вообще понял, что произошло. Он просто развернулся и смазал врача по лицу. Удар был небрежный, вроде от мухи отмахивался, однако тому хватило. Майор рухнул на пол с глубоким недоумением в глазах.

Самое замечательное, что хватило и Сашке. Короткая заминка позволила ввести в действие тяжелое оружие. Он схватил табуретку и изо всей силы шарахнул противника по спине. Ноги десантника подкосились, и он упал на колени, напоминая быка на корриде.

Откуда дурацкое сравнение выскочило, Сашка не понял. Видимо, когда-то видел телепередачу про Испанию. Скучное зрелище коррида – на один раз. Одно и то же. Один бык, второй бык. Никакого азарта. Сейчас ему некогда было радоваться очередной картинке, всплывшей в мозгу. Делом требуется заниматься.

Еще раз со всей дури твердым тяжелым предметом по спине. Он что, вставать собирается? По бездумалке! Были б мозги – непременно получил бы козел сотрясение. А так сойдет. И еще раз на прощанье. С превеликим удовольствием. Уже без разницы. Семь бед – один ответ, а удовольствие получу.

С интересом посмотрел на табуретку в руках. Хорошие вещи делают в Союзе. Вечные. Куда там ковбойским дракам из фильма. Ничто не отломилось даже при слишком резком применении. Ножки на месте.

– Нападение на офицера, – с недоумением рассматривая ладонь, измазанную кровью из разбитого носа, произнес Пазенко.

– Еще и в особо циничной форме, – с иронией сообщил маленький седой человек с дымящейся папиросой в зубах.

Не так уж и много больных в отделении, через неделю каждого в лицо узнаешь. Этот был из снабженцев, и звания его Сашка не удосужился выяснить. На пижамах погон нет, и трепетного побуждения выслушивать нотации от чужих командиров за ним никогда не водилось. Лежит, не трогает – и замечательно. Краем уха он слышал о прободении язвы, но совершенно не занимало раньше.

– Параграф точно не скажу, но пятерик болвану в дисбате корячится. Я присутствовал при начале…

Седой присел на корточки и полез в карман к Зуйко. Извлек смятую пачку сигарет и, вытряхнув на ладонь обломки сигареты, принюхался.

– Ну вот, – сообщил уверенно, – я так и подумал. Обдолбанный. Звоните в караулку, – сказал Оле, старательно поднимающей Пазенко. Калина тут же отправилась назад в дежурку, и в тишине стали слышны характерные звуки крутящегося на аппарате диска.

Майор раздраженно оттолкнул Ольгу и осмотрелся.

– А вам чего надо? – заорал при виде высовывающихся из палат лиц. В первых рядах торчал Женька, жадно вытягивая шею. – Отбой давно прозвучал!

Люди поспешно полезли внутрь. Проверять степень гнева начальника никому особо не хотелось. Он явно чувствовал себя не лучшим образом. Ни одному мужику не нравится получить в грызло при даме и свидетелях, да и показать слабость.

– Вы бы папиросу погасили! – окрысился Пазенко на седого.

– А что, запах не устраивает? Нормальный «Беломор». Не какие-нибудь вьетнамские, мило воняющие портянками.

– Сергей Васильевич! – морщась, просительным тоном попросил Пазенко, кивая на Сашку.

– Да бросьте вы. Данный боец показал хорошие бойцовские качества и высокую сознательность. Не дал испортить государственное имущество. Судя по звону в кабинете, рвался к опасным лекарственным препаратам. Здоровый, а гнида мелкая, но убить хотел всерьез. Я бы с визгом убежал на месте вашего эвэмэшного специалиста.

Он с силой пнул заворочавшегося Вячеслава в бок.

– Хороший у нас десант. Кого хочешь уроет. Жаль, тупой на всю голову. Не умеешь держать себя в руках – не употребляй. Сколько дураков по глупости погибло. Я вам под любой протокол показания дам – все прекрасно видел. Десантник начал первый. Без причины. Если не принимать за соответствующую замутненный отсутствующий ум. А я вам говорил! Продают. И не в первый раз. Доигрались до ЧП.

– Свободен, – сквозь зубы приказал Сашке Пазенко.

Тот переспрашивать не стал. Все и так уладилось в лучшем виде. Теперь не придется объяснять, с чего все началось. Кристальная ясность и мордобитие старшего по званию. А дядечка с удовольствием засвидетельствует. Намотают десантнику на всю катушку. Интересно, кто такой столь вовремя нарисовавшийся свидетель? Меньше всего нахальное поведение подходит торгашу, даже из военных. Указания он врачу дает. Странно.

Глава 4. Беседы о литературе на фоне прошлого

Передний дух свалился сразу. Со ста метров промахнуться сложно. Две пули в корпус, и был человек – нет человека. Хотя какой он человек. Нормальный душара в соответствующем прикиде и с могучим желанием порезать всех шурави. За веру или из мести – меньше всего волнует. Передовое охранение вражеского отряда, крайне не вовремя вышедшее нам в тыл. Обычная помеха. Они думают, это их земля и их горы. Пора отучать слишком много думать.

Остальные мгновенно шарахнулись в стороны. Стрельба по бегающим мишеням. Очередь, еще очередь. Подраненный тянет ногу, стараясь укрыться за камнем. Не стоит добивать, пусть лучше с ним возятся. Один как минимум занят. Минус один стрелок. Еще три патрона, откатиться в сторону, вставить новый рожок. Время течет не секундами – расстрелянными патронами. Как они кончаются, тут карачун приходит.

По соседству лупит длинными очередями из ручного пулемета Силин. Трех-четырех он вначале успел снести, теперь просто не дает головы поднять. Стреляет, не особо стремясь попасть, – нагнать страху. Каждый дух должен быть уверен: именно к нему и летит свинец, – и не высовываться. Удалось. Борцы за веру растерялись и открыли беспорядочную неприцельную пальбу. Атаковать по открытой дороге им совершенно расхотелось.

Пули зашлепали по камню. Кто там такой резвый? Откатился в сторону – и две очереди в копошение. Еще один дернулся и, выронив автомат, свалился в неестественной позе. На чистом чутье определил стрелка. Спроси как – и слов не найдется.

– Кажись, отходят, – сообщил Сила, продолжая стрелять короткими очередями. – Лишь бы на ту гору не успели залезть. По прямой метров восемьсот. С АБМ не достать, а с винтаря запросто.

Силина правильно не называли даже командиры. Прилипло к нему Сила и от фамилии, и от небрежной мощи, с которой он таскал свой возлюбленный ПБ, совершенно не уставая, по горам.

– Операция провалена, – говорит он, меняя очередной рожок. Еще четыре осталось.

– И хрен с ней. Зашли бы к нашим с тыла – весь взвод покрошили. А так выскочим чисто. Вертушки заберут – и смываемся, пока духи не сообразили, что к чему. Прогулялись и домой. Медальку, правда, не дадут, – Силин заржал. – Небось, губу раскатал? Тебе не положено. За сиденье в арьергарде наград не дают. Вот убили бы – тогда другое дело. Страшно любят у нас награждать посмертно. Ты живой?

– Пошел ты!

Еще одна пулеметная очередь и довольный комментарий:

– Готов. Давай, ефрейтор Низин, исполни подходящее к случаю из репертуара певца империализма.

– Да ерунда, – возмущается он, – пока Британия захватывала колонии, Киплинга не учили в школах, а в наше время вообще глупо.

– Не спорить со старшим по званию!

– Суров наш закон – «лучше пуле подставить грудь…», – с чувством продекламировал Киплинга про лучше, чем, мол, заживо гнить в рудниках, добываючи всякую гадость.

Господи, рывком садясь на койке и мотая головой, подумал Сашка. Сколько ж можно! У меня до Афгана жизни не было? Девушки, мороженое, кино и друзья… Почему вечно стрельба? Что я с этого усвоить должен? Достало уже. Сознательное – бессознательное. Чхать я хотел на эти глупости.

Он вытащил из кармана сигареты и пошел к окну перекурить. Ночью шаги и с закрытой дверью хорошо слышны, не подловят. Все этим баловались потихоньку. А Киплинга, неожиданно понял, я могу и сейчас. Легко. И даже на английском.

– Не надоело? – поинтересовался Титаренко. Сегодня его дежурство, и он, вольготно расположившись на диванчике, читал журнал. Утренний обход состоялся, в отделении тишина, пришло время отдохнуть.

– Нет, – искренне заверил Сашка.

На самом деле работа была занудная, Пазенко ничего лучше не придумал, как заставить его заниматься разгребанием старых завалов. Лень майора переходила всякие границы. Мог бы и сам с перепиской разобраться. Сиди и раскладывай по папочкам. Не хватает – открой новую.

Про половину писем Сашка был без понятия, куда и зачем, не всегда понимал, о чем вообще речь идет. Анализы, инструкции. Приходилось постоянно спрашивать.

Зато получил законное право ковыряться в старых почтовых посланиях. Врачу положено знать подробности. Аллергия, прививки, группа крови и прочая белиберда о поступающих в отделение. Обычно отправлялся запрос в часть, иногда привозили сразу на диске. Последнее не так часто. Приходилось регулярно пользоваться «Снегом» для общения с неизвестно где находящимися подразделениями.

Запрос – ответ. Немного терпения – и вышел на свое собственное дело. Именно это его и интересовало в первую очередь. К сожалению, все исчерпывалось медициной. Подробности жизни в очередной раз отсутствовали, но присутствовали аж два дополнительных вложения, убранных при поступлении. Явно личное дело, да по майоровскому паролю ничего прочитать не получается: не тот уровень допуска. В отделе кадров придется поискать, а туда пока не звали. Впрочем, даже имеющееся прозвучало увесисто и крайне неожиданно.

Ребенок найден в туземном районе во время подавления мятежа в Намангане. Обстоятельства неизвестны. Солдаты передали в ближайшую санитарную машину. Есть шанс, что раньше унесен из других кварталов местными. Украли во время погрома. Заявлений не поступало. Родители неизвестны. Вероятно, погибли.

Опять Наманган! То-то его на название дергало. Что он детдомовский, давно Пазенко проговорился, но вот это…

На вид год-полтора. Практически не говорит. Возможен шок. Отклонений в развитии не обнаружено. Зафиксированы: «мама», «папа», «дай», «пить», «молоко». По-русски. Подчеркнуто. На тюркские слова не реагирует. Куча всяческих измерений и проверок. Рост, вес, группа крови, объем легких. Даже череп мерили. Брахикефалия[7]7
  Короткоголовость. Термин, используемый в расоведении.


[Закрыть]. Это еще что такое? Проверить.

Телосложение нормальное, цвет глаз голубой. Волосы светлые, прямые. Разрез глаз характерный для европеоида. Они совсем психи? А какой еще может быть у блондина, пусть и темно-русого. Кожа белая, с розоватым оттенком.

А… Вот оно в чем дело. Классифицировали, куда девать. Резолюция. «По всем показателям соответствует типу славянина. Направить в детский дом с пятой категорией».

Это что? Будь у меня разрез глаз не той системы – мог загреметь и в басмачи? Веселое дело. И имя с фамилией и отчеством с потолка? Даже родителей-алкоголиков нет и никогда не было.

Несколько минут он, не видя, смотрел в экран, затем двинулся дальше.

День рождения – 23 февраля. Дурацкий юмор.

Корь, грипп, ветрянка, грипп, растяжение. При попытке рубить дрова чуть не оттяпал большой палец.

Сашка задумчиво посмотрел на шрам, пересекающий ноготь. Уж точно не подменыш. Ноготь отрос, но след прекрасно виден, и в том самом месте.

Понос. Диагноз – не дизентерия. Нажрался фруктов…

Все это отклика не давало. Обычные детские болезни. Прививки стандартные. Ничего интересного. Медкомиссия в военкомате. Опять рост, вес, объем легких. Может, и не лось здоровый, но жилистый. И мускулы нарастил очень приличные. Стоп! А почему адрес Новосибирск? Детдом совсем в другом городе. Ничего не понятно. Комнату должны были выделить, но отправить через пол страны?!

Рентген челюсти. Еще бы разбираться в этих темных пятнах. Собственно, и ни к чему. Зубодер пусть изучает.

Жалоб нет. Годен к строевой. Направление на связиста. А на каком основании? Осталось вне медицины. Явно имелась причина. Учебка. Номер.

Показатели физической подготовки. Вполне прилично. Сумма баллов. Не ясно, по какой методике проставлена, и не спросишь. Заключение психолога – рекомендован к службе в спецназе Погранвойск СССР на основе тестов, физических и умственных показателей и учитывая просьбу. Я такой идиот, что просился?

Номер части… опять номер. Инфекционная больница в Душанбе. Желтуха.

Пинок в зад от сержанта, которому не понравился мой вид… Бег в сторону медпункта. Из цинка из-под патронов вынимается маципуцая пробирка, где раньше находились неизвестные мне таблетки. Требовалось точно попасть в узкое горлышко и сдать фельдшеру. Такому же долбону. Между прочим, совсем не простая задача. Попробуйте в бутылку. А здесь еще меньше отверстие. В обязательном порядке не больше половины пузырька заполнить. Лишнее изливается мимо. Потом изучение на свет. У мужика глаз набит, никакие анализы и химикаты не требуются. Оказывается, сидит в голове. Не подробности – ощущения и происходящее вокруг. А вот кроме пинка (с удовольствием бы треснул сержанта в ответ) никаких эмоций не вызывает. Вроде и не со мной.

Ладно… Проехали… Ни фига не понятно в медицинских терминах, общий вывод благоприятен. Ничего серьезного. Вовремя поймали начало заболевания. Выписали по полной. Никаких ограничений. Вот тогда и была пересылка. Глаза бы не видели этот всему Туркестану известный номер. Чирчик.

Опять номер части. Тот же, что до больницы. Почему ничего не вспоминается?

Пуля в бок на излете. Засела под кожей, и вытаскивали чуть не руками. А я ведь помню боль! И сохранил на сувенир! Кстати, где оставил? Опять пустое место.

Внутренние повреждения отсутствуют. Шрам наличествуют в указанном месте. Для опознания тушки сгодится. Если уж отпечатков пальцев и рентгена зубов недостаточно. Дело без балды на Низина Александра Константиновича, сидящего у экрана. Отлежался в медпункте прямо на базе – и в строй. Номер части тот же. Все. Данные по текущему состоянию отсутствуют. Естественно. Это все до поступления в госпиталь. Толку-то… Зря старался. Хотя нет… Новосибирск. Улица Советской армии, 42, квартира 11. Надо посетить. Не кот начхал, собственная жилплощадь.

Титаренко хмыкнул и с выражением зачитал вслух: «Лары способны держать земную жизнь под контролем, но не способны разумно ею управлять. Представьте остров, населенный полудикими жителями. Посреди – гора, откуда простреливается любой уголок. И вот на этой горе угнездился потерпевший кораблекрушение моряк с пулеметом, заставивший туземцев признать себя королем. Что касается силы – он и в самом деле может в любой момент перестрелять всех поголовно. А вот дальше-то что?»

– Лары – это кто? – закрывая свое дело и отправляя его в соответствующую папку, поинтересовался Сашка.

– Ты такой наивный или придуриваешься?

Капитан с интересом посмотрел на сидящего за столом парня. Любопытный тип. Одновременно вполне доброжелательный, готовый помочь и постоянно настороженный. Ощущение, что ждет от окружающих подляны. Не выслуживается, вполне способен с чувством глубокого достоинства послать по известному адресу. Не злоупотребляет, но может. А где-то там, в глубине, затаился еще и реальный убийца. Если даже половина баек про спецназ Погранвойск вранье, к крови приучен и лучше на дороге не становиться. И ведь люди нюхом чуют. Сплошное уважение от окружающих. Совершенно ему не требуется рвать на себе тельняшку, выпучив глаза, доказывая непомерную крутость. Место добровольно уступают. Да мне-то что. Я хирург, а не психотерапевт.

– Я практичный, – скривившись, объяснил Сашка. – Мало ли что там в тексте. По отдельному абзацу судить нельзя. Выдерут кусок и делают из мухи слона. В ту или другую сторону, не суть важно. Лишь бы собственные мысли приписать под видом критики. Я подозреваю, писатель ни на что не намекал и честно клеймил язвы капиталистического общества. Кто автор?

Титаренко показал первую страницу.

– А! Детгиз. Сказки для взрослых. Терпеть ненавижу фантастику.

– И за что такое отношение? – усаживаясь поудобнее, заинтересовался Титаренко. – Сказки для взрослых иногда совсем неглупы. «Маугли» или «Незнайка на Луне». Или хоть «Заселенная планета». Брось, – сказал, посмотрев внимательно, – не устраиваю я очередные тесты. Никому они больше не требуются. Могу по секрету сообщить, ты у нас официально признан здоровым. Стандартная контузия без последствий. У каждого второго побывавшего в госпитале в деле присутствует. А что еще не поперли, сам прекрасно знаешь причину. Все лучше, чем болтаться, как это самое в проруби, последние дни перед приказом. В части тебе делать уже нечего, а в других местах непременно найдут работу похуже и грязнее. Я прав?

Сашка промолчал. Возражать глупо. Ему и здесь совсем неплохо.

– Просто обсудим вопрос литературы. Что новому поколению интересно. Чем, например, фантастика не угодила?

– Потому что бессмысленная выдумка, – отрезал Сашка.

– Так любая художественная книга чистая выдумка! Она потому и художественная! Не документальная. Никогда не жили герои Толстого или Онегин с Ленским, но нам интересны их побуждения и действия. Ну какой интерес читать: пошел на работу, выточил сто деталей, пообедал в столовой, вернулся домой, лег спать. В книге необходим конфликт. Плохой начальник поступил несправедливо, подчиненный не утерся, а принялся доказывать свою правоту…

И не надо ухмыляться! Нашелся критик. Даже столь дешевый поворот разыграть можно по-разному. Хороший писатель и про привычное умудрится интересно рассказать. Но конфликт для книги необходим. Выйти за рамки обыденности. Вышел за дверь, а там труп. Прямо у порога. Или инопланетяне прилетели. Война началась, в конце концов! Перелом в обыденности. Человека выбило из стандартной жизни. На фоне происходящего вокруг него идет развитие. Персонаж поставлен в непривычные условия и вынужден меняться.

– А читатели, – ехидно порадовал его Сашка, – обычно откликаются очень странно. Они не реагируют на происходящее, позевывая и рассуждая о подражательстве. Уже было все это. И труп, и война.

– А вот показать движение души, да еще захватывающе, – задача писателя. Пишут об одном, идеи схожи, но один рассказывать умеет, а второй нет. И это не объяснишь. Вкусы у всех разные. Мне нравится одно – соседу прямо противоположное. Вряд ли есть много людей, которые любят любую фантастику только потому, что это фантастика. Или любые детективы только потому, что это детективы. Писатели разные, и книги у них серьезно отличаются. Нельзя не любить фантастику вообще или детектив в принципе. Просто попалась тебе книга, не вызывающая интереса, и ты решил – весь жанр одинаков.

– Если я читаю… хм… производственный роман (в широком смысле производственный), – возразил Сашка, – то могу достаточно четко представить взаимоотношения людей. Даже нет там подробностей – сразу глаз режет нереалистичность. Не столь важно, на заводе происходит, в уголовном розыске или еще где. Мелочи, требующиеся для сюжета, не совпадающие с моими представлениями, можно и пропустить. Или просто я не в курсе иных тонкостей. Ничего страшного. Присутствует на месте происшествия работник прокуратуры или нет, для сюжета роли не играет. Не справочник читаю. Фантастика – штука совсем иная. Даже не вспоминая определения Ефремова, данного в статье «Наука и научная фантастика»: «…Мечта о приложении научных достижений к человеку, к преобразованию природы, общества и самого человека составляет сущность настоящей научной фантастики»…

– Интересная у тебя все-таки память, – пробормотал Титаренко, – запросто наизусть цитатами шпаришь. Ладно, не обращай внимания. Это я так. Почему-то я уверен: страницы с описанием природы ты пропускаешь.

– Красоты стиля, – пренебрежительно сообщил Сашка, – обычно вызывают зевоту. Куча народу пропускает мимо, нетерпеливо пролистывая, стремясь выяснить, когда начнется действие. «Шел дождь» и «стояла осень» для человека с фантазией достаточно. Он прекрасно представит себе струйки дождя, стекающие по оконному стеклу. Разве машина мчится и для понимания ситуации ремарка: «дворники не справлялись».

– И мимо прошел человек, одетый в шляпу. А что? Если не хватает фантазии представить его не голым, ты паршивый читатель.

– Не надо доводить до абсурда. Умеет увлечь писатель – и шляпы не заметишь.

– Ага, – обрадовался Титаренко, – на столе стояла ЭВМ…

– На столе может стоять только экран. Правда в иных книгах вероятны странные люди, устанавливающие и ЭВМ, будто в стране отсутствует стандарт, но это в основном говорит исключительно о знаниях автора. Пользуется редко.

– Под столом, – согласился врач. – Идет длинный монолог о программах, таинственных языках и допустимости неких действий. Мудрые читатели моментально сделают вывод: «Какой умный писатель!» На самом деле он изучал информатику два раза в неделю в школе, где в классе стояли три стареньких модели на тридцать лбов, и имеет очень смутное представление о данном предмете. Но это легко вычисляется и пропускается мимо. Для сюжета совсем не требуются подробности. Так?

– А разве нет? В большинстве случаев специалист (милиционер, программист, военный) при желании обнаружит кучу нестыковок и неправильностей. Но основная масса этих вещей не замечает, и ничего ужасного в мелких ляпах нет. Но проконсультироваться у профессионала можно? От тебя не убудет, а скривившихся заметно меньше. Ну вот, – вспомнив, с чего началось, и подобрав перебитую мысль, продолжил Сашка. – Советский фантаст (и любой западный, напечатанный у нас) норовит не рассказать об этом вашем конфликте и изменениях психологии. Нет, он рисует утопию или антиутопию будущего. Обязательно с сатирической направленностью, а во втором случае и назойливым морализаторством. Не претендую на знание всей современной фантастики, но не видел еще ни одного непротиворечивого мира. Выдуманное общество тоже существует по хорошо знакомым нам законам. Или необходимо четко обозначить разницу, а дальше, хочешь – не хочешь, оно развивается согласно тем законам, какие сам автор и назначил. А не как ему в голову треснуло после тяжкого перепоя во время творческого застоя. Есть же обычный реализм и человеческая психология.

– А конкретнее?

– Да вот этот, с лошадиной фамилией…

– Чехова ты читал.

– В школе проходили. Кстати, рассказы мне понравились, а пьесы нет. Не цепляет. Чужие времена и нравы. Да и классика вся… гм. Толстой служил реально артиллеристом и такой бред понес про Кутузова с Наполеоном! Войска без управления полководца – пустое место. Он не знал? Так я и поверил. Отсутствие командира всегда выливается в кровь, и спать на месте боя способен законченный дурак. Ему требовалось пропихнуть свои идеи, а все остальное – приложение. И сто лет восхищаются таинственной русской душой, высосанной бородатым барином из пальца. Выдумал тоже непротивление злу насилием. Получил бы от своих крестьян пару раз по мордам, или отказались бы они платить за пользование его землей – посмотрел бы на реакцию. Не суть…

Я про великий современный эпос. Тираж полмиллиона! Еще дополнительно миллион! Все восхищаются. Было бы чем… Патриотизм – замечательно. Попытка выиграть войну в лучшем виде достойна похвалы. Но исполнение тянет на сочинение мальчика двенадцати лет. Мечты подростка. Все сразу и без сложностей. Доблестный десантник проваливается в прошлое. И все он знает, и все умеет, и пуленепробиваемый, самолеты на лету плевком сбивает. Лично ловит фашистских генералов, и советских не стесняется по мордам. Хорошо проявлять характер, зная про отсутствие последствий. Товарищ Сталин непременно отмажет. Попробовал бы покуражиться без волосатой лапы за спиной, позабыв про субординацию.

Хотелось добавить про Зуйко, вполне случайно разбившего губу майору и загремевшему в дисбат по полной программе, да проглотил. Напоминать о собственной роли в той истории не тянуло.

– Ну это ладно. Всем охота представить себя на месте могучего и всезнающего. Писателю не приходило в голову, что откровения из будущего – замечательно, однако Сталин был не дурак и действовать стал бы исходя из своего знания о политической ситуации того времени, и совсем не факт, что сейчас мы правильно ее представляем. Откуда нам знать его расчеты и расклады? Мемуаров никто из тогдашнего руководства нам не оставил. Конкретные планы нам неизвестны. С чего это считать предков глупее нас? Были же БУС[8]8
  Большие учебные сборы. Проводились весной – летом 1941 г.


[Закрыть] перед войной и доведение до штатов военного времени подразделений в приграничных округах. Прекрасно известно. И заводы клепали продукцию в ускоренном темпе, перебрасывали новейшую технику на Запад. Готовились.

Кто ж виноват, что у нас разведка стабильно преувеличивала возможности вермахта и военной промышленности Германии. По оценкам ЕРУ, на границе сосредоточилось не более половины немецкой армии. Вот и получается, прекрасно знали, да считали, еще имеется время на подготовку. Тех же предупреждений о начале войны было не меньше двух десятков. Даты все сдвигались, а нападать, не разгромив Великобритании, натуральная глупость. Авантюрист был Гитлер и искренне верил в собственную непогрешимость. Такого не предусмотришь.