Текст книги "Клетка"

Глава 4

Звонок достал его уже в прихожей. Он открывал дверь своим ключом, хотя знал, что Надежда должна быть дома. Но объяснять жене, почему он так рано вернулся, Роговцев не хотел.

– Да, привет Леха! Я домой вот только что зашел. Нет, особых дел у меня нет. На презентацию? Чьей книги? Курлина? Это Федьки, что ли? Никогда бы не подумал, что он станет писателем, он же преподавал, насколько я помню, в Техническом Университете! Да, я не против! Что, и Татьяна с тобой? Ну, хорошо, я поговорю с Надей. Я перезвоню скоро.

Надежда, услышав последние слова мужа, с любопытством на него посмотрела.

– Алексей звонил?

– Да. Ты помнишь Федора Курлина? Из нашей группы?

– Нет, смутно, – Надежда задумалась, – А что с ним?

– Он книгу написал. Что-то о фотографиях. Приглашает нас сейчас на презентацию. В «Би – Арт». Пойдем? Лешка там уже. С Татьяной, – сказал Роговцев, уже зная наверняка ответ жены.

– Нет, Роговцев. Я не любитель тусовок. Как я понимаю, ты не к писателю пойти хочешь, по Зотову соскучился? Вы там общаться будете, а мне прикажешь Татьяну развлекать? Уволь! – ответила она довольно резко.

– Ну…Нам с Лешкой действительно нужно…А Татьяна…Вы бы могли тоже…о женском…, – протянул он неуверенно.

– Я тебя умоляю, Роговцев! Это о тряпках или звездах экранных?

– Что уж, с ней совсем не о чем…побеседовать? Не дура ж она, в самом деле? Там писатель, Федька! Кур-лин! Тема! – попытался он снова увлечь жену.

– Не выдумывай, Роговцев. Иди уж, – Надежда махнула рукой и ушла на кухню.

Роговцев поморщился. Вот так всю жизнь: слово о жене Зотова – только раздражение в ответ. Обычно спокойную Наденьку на Татьяне клинило. Она даже с лица менялась: взгляд становился холодным, бледнели щеки. Но ему-то каково с Лешкой объясняться? Хотя, Зотов и сам старался везде бывать один…

Матвей решил одеться скромно, в джинсы и легкий джемпер. Хотел уже позвонить было Зотову, чтоб уточнить, насколько официальное это мероприятие, но потом передумал: как раз официального – то приглашения он и не получал. Толкало его туда любопытство, что же такого мог наваять Федька Курлин, личность во всех отношениях неинтересная? И хотелось поболтать с самим Лешкой.

Он пошел пешком. Он уже стал забывать, что такое, идти куда – то своими ногами. Надежда, увидев, что он выкладывает ключи от машины на столик возле зеркала, не смогла удержаться от ехидного вопроса, что, мол, жажда к распитию спиртных напитков с Зотовым столь сильна, что он готов к пешему переходу длиной в три квартала? На что он только и смог, что утвердительно кивнуть головой. Она, как всегда, попала в точку: и выпить с Лешкой охота, и тема для разговора есть: то ли померещившаяся, то ли вполне реальная Екатерина Галанина.

Глава 5

Стоянка перед «Би-Артом» была полупустой. Зотов припарковался возле старой «девятки» и обернулся к жене, сидевшей на заднем сиденье.

– Тань, я прошу только, не строй никаких брезгливых мин, если тебе что-то не понравится, ладно?

Татьяна не ответила. Про себя решив, что время покажет, строить или не строить ей «мину», она дождалась, пока ее муж сам выйдет из машины и откроет дверцу с ее стороны. Оглянувшись, смотрит ли кто, она выставила наружу сначала одну ножку, затем другую и, опираясь на протянутую Зотовым руку, вылезла сама. Этот «вынос тела из машины», как хохмил ее муж, она репетировала с ним несколько лет, шлифуя его до совершенства. Она еще раз оглянулась, но не заметила никого достойного своего внимания. На улице было безлюдно, несмотря на дневное время.

Царственным жестом сбросив на руки Зотова шубку, она подождала пока он сдаст ее в гардероб, краем глаза отметив, с каким трепетом пожилая гардеробщица приняла ее на протянутые руки. Повесив шубу отдельно на плечики, женщина протянула Зотову номерок от его куртки.

Зотов, наблюдавший эту сцену как бы со стороны, лишний раз похихикал в душе: его жена стала барыней в тот же миг, как поняла, что пухлый конверт с дензнаками ей будет отныне вручаться регулярно. Татьяна очень быстро привыкла к другому уровню жизни, избавившись моментом ото всех, кто ей напоминал о полуголодном существовании в качестве жены простого инженера. Вскоре у Татьяны подруг не осталось совсем. Иногда появлялись какие – то приятельницы, но в дом они приглашались только тогда, когда он был на работе, как-то уж быстро выпадали из круга общения Татьяны, чаще насовсем. Имена в кухонных разговорах мелькали разные: «Я с Ирой была в салоне…, мы с Валей ходили на выставку…» Он и не пытался спрашивать, что за Ира или Валя, по большому счету, ему было все равно. Он считал, что просто у Татьяны такой непостоянный характер, другие вон бабы мужиков меняют от этого непостоянства, а она подруг. Уже лучше.

Только однажды, это случилось три года назад, приехав с завода раньше на два часа, уж очень разболелась голова, он застал жену в обществе симпатичной миниатюрной женщины. Они пили кофе в гостиной, его жена что-то оживленно щебетала, а незнакомка терпеливо слушала. Он не хотел им мешать, но женщина приветливо с ним поздоровалась, когда он заглянул в комнату. Неожиданно для себя он сел в свободное кресло и попросил жену сделать кофе и ему. От женщины исходила какая-то волна покоя, обволакивала его, и это оказалось самым лучшим лекарством от головной боли, принятым им за последние два часа. Пока Татьяна заваривала свежий кофе, а растворимый он не пил никогда, они немного поговорили, он узнал ее имя – Арина, необычное такое имя, очень ей подходящее и почему-то с тоской пожаловался ей на усталость. Она сочувственно покачала головой, как-то необидно его пожалела, легко дотронувшись до его руки. Он потом долго мучился, коснулась она его или это ему пригрезилось? Он заметил, как Татьяна внесла поднос с кофе и, быстрым взглядом окинув обоих, вдруг насторожилась. Он физически ощутил ее ревность, да было бы из-за чего, ей – Богу! Кажется, что и Арина это почувствовала, поэтому засобиралась скоро и ушла. Он спрашивал о ней Татьяну, стараясь придать голосу оттенок простого интереса, но жена сказала только, что Арина замужем и познакомились они в «Чаконе». Как занесло Татьяну в книжный магазин, он так и не понял: с книгой в руках он ее видел редко, по всему дому валялись только толстые глянцевые журналы…

Взгляд Зотова вдруг остановился на невысоком мужчине в сером костюме в черную полоску, очень уж знакомо размахивающем руками. Мужчина вдруг повернулся, и Зотов узнал в нем Федора Курлина. За несколько дней, что они не виделись, он как – то высох и уменьшился ростом. Под глазами синели круги, говорившие об усталости или очень сильном волнении.

– Алексей Борисович, проходите в зал. А это ваша супруга? – заглядывая Татьяне в глаза, приблизил он свое лицо к ней. Та натянуто улыбнулась.

– Знакомься, Федор. Моя жена – Татьяна.

– Очень, очень приятно, – Курлин, не отпуская руку Татьяны, уже тянул ее к столику возле сцены.

Зотову было все равно, где сидеть. Оглядевшись, выхватив взглядом из присутствующих пару знакомых лиц, и, кивнув им, направился к стойке бара. Заказав себе апельсиновый сок, он со стаканом в руках присел на одну из скамеек, обтянутых бархатом.

Интерьер кафе был выдержан в театральном стиле, с портретами актеров драматического театра на стенах, круглыми столами, покрытыми скатертями с бахромой, тяжелыми занавесями на окнах, из-за которых в помещении царил полумрак. На столах стояли лампы с шелковыми абажурами и тяжелые хрустальные пепельницы. Зотов поймал на себе недовольный взгляд жены, с тоской посмотрел на вход, словно просчитывая пути к отступлению, и пошел к сцене. Он уже понял, что за тягомотина его ожидает, по одному только виду самого Курлина понял, припомнив вдруг любовь того к фотографированию. «Уйму времени потеряю», – подумал он, уже злясь, и вдруг спасительная мысль промелькнула у него в голове.

– Федя, а ты Роговцеву звонил? – спросил Зотов, отрывая его от беседы со своей женой.

– Нет, – почему-то покраснел Курлин, – У меня нет его нового телефона, – быстро соврал он.

– Да он все там же живет, в старом доме, хочешь, позвоню ему сейчас на мобильный? Думаю, он не откажется встретиться со старым другом, – Зотов имел ввиду себя, но смотрел на Курлина.

Тот как-то засуетился, пряча взгляд, но все же согласно кивнул. «Роговцев, так Роговцев», – читалось на его лице.

Зотову было по барабану настроение Курлина. Он просто хотел увидеться с Матвеем, с которым встречался не так уж и часто. Раз уж время и так потеряно, почему бы ни воспользоваться моментом. Он был уверен, что Роговцев поймет его сразу и правильно. И приедет. Так и получилось. Роговцев, не задавая лишних вопросов, тут же засобирался. «Отлично! Остается только нейтрализовать Татьяну. Но, похоже, этот вопрос тоже решится», – подумал он, глядя, как Курлин обхаживает его жену.

Роговцев вошел в зал и сразу направился к Зотову. Тусовка его мало интересовала, к тому же, мельком заметив знакомых, он отделался легким кивком в их сторону, давая понять, что, мол, сначала он должен отметиться у хозяина торжества. Прикоснувшись к руке Татьяны, он одобрительно похлопал по плечу Курлина и, нимало не смущаясь, потащил Зотова в сторону выхода.

– Леш, поговорить нужно. Может, смоемся по – тихому ненадолго? В соседний зал?

– Ну, не сразу же? – возразил Зотов, пожалев на миг Курлина.

– Нет, конечно. А ты знаешь, что там у него в программе?

– Рассказывать о своей книге будет, слайды покажет, фотки старые. Да какая разница?

– Никакой, точно, – ухмыльнулся Роговцев, – Но перерыв-то наверняка будет?

– Я думаю!

– Вот и уйдем. Только Татьяну предупреди.

– Что у тебя случилось?

– Я сегодня Катерину видел. Галанину.

– Ты спятил! Она же…

– То-то и оно, что жива. И не думай, что я мог ее с кем-то спутать! Она меня тоже узнала, факт! Ладно, потом поговорим, Татьяна на подходе.

– Вот вы где? – Татьяна с укоризной посмотрела на мужа.

– Что, уже пора?

– Пошли, сплетники. Успеете еще языками поработать, – и она направилась к тому самому столику около сцены.

Зотов и Роговцев, перешептываясь, поспешили за ней.

Глава 6

«Что я здесь делаю?» – Арина сидела за столиком в самом углу зала и откровенно скучала. Бородатый неприятный мужчина, нервно размахивая руками и, то и дело прикладываясь к металлической фляжке, рассказывал что-то о своей студенческой юности и амурных подвигах. Она сначала пыталась вслушиваться в его довольно бессвязную речь, в которой фраза «вот такие пироги» встречалась практически в каждом предложении. Экземпляр книги, ради которой, как поняла Арина, и затевалось это шоу, лежал на столе. Арина пролистала ее бегло, прочесть текст при свете настольной лампы было почти невозможно, и решила посмотреть хотя бы фотографии. В самом начале книжки снимки были черно-белые, чаще групповые. Веселые молодые лица, на всех кадрах одни и те же. Вдруг ей показалось, что она знает молодого человека, который нежно обнимал улыбающуюся девушку. Оба, немного смущаясь, смотрели прямо в объектив. Под фотографией была весьма скабрезная подпись: «Парочка – гусь и гагарочка!» Арина поморщилась. Пошло и тупо. Если вся книга в том же духе…

В кафе ее пригласила подруга Лена. Убедив ее, что в любом случае там лучше, чем дома, Лена договорилась встретить ее у входа. И действительно встретила. Усадив за столик, она убежала пообщаться с кем-то там очень нужным, и до сих пор сидела с этим мужчиной через столик от нее. Изредка она виновато разводила руками, мол, потерпи чуток, и отворачивалась к своему собеседнику. Арина, перестав обращать внимание и на автора книги (а он продолжал молоть какую-то чепуху) и на Ленку, рассматривала сидящих в зале. Столик перед сценой оставался пустым. Арина повернулась ко входу, наверное, чтобы прикинуть, насколько легко ей будет туда добраться, потому, что терпение у нее уже было на исходе. Жалко было потерянного времени, к тому же, она замерзла в своем открытом платье.

Этих троих она знала. Женщину звали Татьяной, знакомство с ней было коротким, день всего, но как раз день-то этот Арине и запомнился. Она была у Татьяны дома, помнится неожиданно для себя согласившись зайти к малознакомым людям на чашку кофе. А потом пришел муж хозяйки Алексей. И тогда она, Арина, сбежала. Устыдившись позже своего дикого поступка: невежливо получилось и нарочито. И беспокойно ей было одно время: что он подумал-то про нее? Года три прошло, наверное…Сейчас Алексей шел за своей женой, разговаривая с журналистом Роговцевым, с которым Арина была знакома шапочно: Игорь, муж, представил его ей на какой-то вечеринке. Все трое прошли к столику возле сцены. Алексей сразу же взял в руки стакан с соком. Несколько минут они слушали говорившего без умолку автора, но Арина издалека чувствовала, что им откровенно скучно, точно, как и ей.

Арина сделала глоток коньяка и опять подумала о том, что нужно отсюда выбираться, пока не замерзла окончательно. Мельком посмотрев на Лену, она решила, что, как только будет возможность, чтобы уж не выглядело совсем обидно, она все же уйдет.

Она почувствовала на себе этот взгляд. Щека начала «гореть», и она, резко повернув голову вправо, увидела женщину в темном платье и шляпке. Нет, она ее не знала. Но ее вдруг накрыла волна безотчетной тревоги. Она остро чувствовала беду. Будущую беду. Которая вот – вот.

…Впервые это с ней случилось в детстве, когда ей было всего десять лет. Мама стояла около кухонного стола и прижимала руку к левой стороне груди. На лице у нее была такая тоска, такая безысходность, что Арина, только что вернувшаяся из школы, испугалась. Она кинулась к ней, помогла сесть и, повинуясь движению маминой руки, открыла аптечный шкафчик. Накапав в рюмку «Корвалол», Арина присела рядом на табурет.

– Иди к сестре, Ариша, она собирается уехать. Поговори с ней.

Арина кинулась в их с Катей комнату. Сестра укладывала в дорожную сумку свои вещи.

– Катя, ты уезжаешь?

– Да, Аришка.

– Зачем? У тебя же сессия скоро!

– Так нужно. Ты маму береги, ладно? А я вернусь.

– Когда? И куда ты едешь?

– Я потом вам напишу. Сейчас не спрашивай, хорошо? И не волнуйся. Я приеду на место и напишу.

И тогда Арина испугалась. Нет, не того, что сестра уезжает так внезапно. Она испугалась того, что должно случиться. Не с ней, а с Катей. Она вдруг четко осознала, что видит ее в последний раз, что на Катю надвигается беда.

– Катя, не нужно. Ну, не уезжай! – она с плачем обняла сестру.

– Не могу, Аришенька. Правда. Ты не бойся, со мной ничего не случится. Я вернусь. Пусти, я опоздаю на поезд, – Катя расцепила сомкнутые на ее шее руки Арины, – Пойду, попрощаюсь с мамой.

Катя вышла из комнаты. Арина (Господи, как стыдно!) быстро дернула молнию на Катиной сумке, сразу увидела паспорт и торчащий в нем билет и, оглянувшись на дверь, прочла название города, куда он был куплен: Ленинск. Ловко положив все на место, она, уже успокоившись, села обратно на кровать. В деревне Липовка рядом с Ленинском жил мамин брат дядя Слава. Теперь Арина знала, куда едет сестра. Она позже расскажет об этом маме. Или Катя сама напишет, как обещала.

Катя уехала. Через неделю, не получив обещанного письма, Арина рассказала маме о билете. Они с трудом дозвонились до дяди Славы. Катя к нему не приезжала. Они ходили на вокзал, в милицию. И выяснили еще одно: Катя в поезд не садилась. Заявление о ее пропаже в милиции приняли. Несколько раз мама ездила на опознание в морг, но, слава Богу, никого не узнала. Через год Катю признали без вести пропавшей…

С тех пор Арина всегда чувствует беду, когда та еще на пороге. Она знала, что мама умирает, хотя врачи обнадеживали ее. Она знала, что не найдут ее одноклассников, которые пропали в Сокских штольнях. Она знала, что не вернется домой сосед, майор, сгоревший на пожаре здания областного УВД. Она никогда никому ничего не говорила. Вот и сейчас у нее такое же предчувствие беды.

Арина бросила взгляд на автора книги, а потом посмотрела на столик, за которым сидели Зотов и Роговцев. Зотов смотрел прямо на нее. Она никак не могла оторвать взгляд от этих широко раскрытых удивленных глаз. «Нет, только не с ним!» – прогнала она от себя пугающую мысль. Грохот падающего тела заставил ее вздрогнуть. Вслед за ним раздался женский крик. Зотов, а за ним и Роговцев выскочили из-за стола и наклонились над упавшим. «Скорую, скорую вызовите кто-нибудь!» – Зотов уже и сам тыкал в кнопки сотового телефона. Роговцев поднялся.

– И милицию заодно, – сказал он очень спокойно.

Глава 7

Матвей смотрел на лежащее неподвижно на полу тело хозяина тусовки с недоумением. Недоумение было вызвано совсем уж неуместной мыслью, которая промелькнула и все же нашла себе уголок в его сознании: таких не убивают. Просто потому, что Курлин не мог быть никому интересен. Ни как объект наживы, ни как герой романтических страстей, ни как предмет зависти или ненависти. Матвей знал о Курлине все. Когда-то, несколько лет назад он писал статью о взятках в институте, в котором преподавал Курлин. Масштабы мздоимства были таковы, что Роговцев, что называется, ошалел. Студенты и их родители, коих он опрашивал (а таких, рискнувших, было немного), каждый показывал на своего вымогателя. В результате «чистым» остался один…Курлин. «Он живет в такой нищете, в занюханной квартирешке, ездит на трамвае», – перечисляли ему все студенты, как один. И он проверил. Все так и было. Из интереса он поспрашивал, нет ли у того каких побочных доходов, но Курлин все свое время тратил на любимое хобби и не брал даже репетиторство. Жена с ним давно развелась, сын остался с ней. Теперь ей принадлежит сеть магазинов одежды, дама она преуспевающая, но особых миллионов не имеет. А Курлин, судя по его сегодняшнему выступлению, не изменился вовсе. Еще студентом он был занудным и, к тому же, имел вид весьма засаленный. Волосы мылись редко, костюм не гладился никогда, ботинки блестели, но от многослойной грязи. К тому же, от него всегда несло чем-то кислым так, что даже парни шарахались в сторону, что уж тут говорить о девушках!

Так кому могло понадобиться лишить такого жизни?

– Матвей, там менты приехали, – Зотов дернул задумавшегося Роговцева за рукав, я отойду на секунду, поговори с ними сам.

– Ты далеко?

– Да нет. Там, – он кивнул куда – то в угол, – Знакомая сидит, подойду к ней.

Роговцев всмотрелся в глубину зала и увидел женщину, к которой направлялся Зотов. «Я ее знаю. Это жена Судняка. Арина, кажется. И где это Зотов успел с ней познакомиться?» – подумал он, отворачиваясь.

Зотов пробирался между тесно стоящих столиков и не сводил глаз с Арины. Ему думалось, что, отвернись он на минуту, она пропадет. Он даже до конца не был уверен, что за столиком сидит именно Арина, а не похожая на нее женщина. Он видел ее вживую только два раза: тогда, три года назад, у себя дома и в прошлом году на Троицком рынке.

…Она была не одна. Красавец мужчина, одетый дорого и стильно, вел ее, как маленькую, за руку по проходу между рядами, торгующими мясом. У нее был растерянный вид, он же по – хозяйски осматривал прилавки, небрежно отворачивался от враз расстроившихся продавщиц, и шел дальше. Арина виновато оглядывалась на торговку, словно извиняясь за него, и покорно тянулась за ним. Наконец он выбрал большой кусок, расплатился и, что – то сказав Арине, все еще не выпуская ее руки, направился к выходу с рынка. На Зотова откуда – то накатила волна жалости, в носу защипало и в бессилии сжались кулаки. Он сразу понял, что красавец – муж, и никак иначе. Нет, Арина не позволила бы с собой так – обидно – если бы не права. Те права, которые получает только законный муж. Домой Зотов вернулся без сметаны и зелени, за которыми, собственно, и отправила его на рынок Татьяна. Только глянув на ее зло поджатые губы, он тут же, не раздеваясь, подхватил папку с документами с полки стеллажа и, бросив на ходу, что у него дела, захлопнул за собой дверь. Перевел дух только в машине, выруливая на трассу, без всякой точной мысли, куда бы ему поехать. Ноги, точнее колеса, привели его в Красноярский район, к домику лесника Михеича, старого любителя водочки под разносолы и жаркой баньки. Как оказалось, и то и другое Зотову и было нужно. Водка у него в багажнике лежала всегда, бочка с огурцами в подполе Михеича еще не опустела, а баню они натопили вместе: Зотов колол дрова, выпуская из себя злость и еще непонятно какое чувство, а Михеич насмехался над ним, глядя, как он остервенело лупит по очередному полену. «Ты, Леха, влюбился ли, как? Иль хочешь кого так сурьезно?» – спросил его Михеич, состроив комическую рожу. Зотов молча рубил. И только после баньки, сидя на прохладной лавке, разморенный и успокоившийся, неожиданно рассказал Михеичу об Арине. И рассказывать, вроде, было нечего: что там две встречи! А получился рассказ, заладился разговор. За что любил Зотов Михеича, так за мудрость мужицкую. Женщин Михеич знал вдоль и поперек. Три жены похоронить успел, да дочки две в городе жили. «Пусто ты живешь, Леха. Все работа, работа! А Татьяна твоя тебя зомбирует (эко слово ввернул!). Может и ходит куда…» – сказал загадочно, внимательно посмотрев на Зотова, поймет ли? Не понял. «Замороженный ты, точно пломбира брикет! А Аришка – то та, видать, отогрела тебя, хоть чуток. Вот ты и зажил около нее. Тепло было, ведь так?» «Так, только ж часа не сидела у нас она!» «А на это много время и не нужно. Силой, видно, обладает такой, сердца отогревать. Вот была Полинка моя…», – вспомнил он свою последнюю жену, – «Присел с ней рядом как – то на лавочку, да и пропал! Жить без нее потом не мог. Так и присаживался рядком! Так не я один по ней сох. А меня она сама выбрала. Сердцем выбрала. Понял ты?» Он почти ничего не понял тогда своим затуманенным водкой сознанием. Только потом, дома, вспомнив слова Михеича, внимательно присмотрелся к спящей рядом жене. Нет, не любит он ее. Но ведь живет?! Спрашивается, почему? Усложняет все Михеич, подумал тогда, просто некогда ему любить. Работа, работа!

Арину он вспоминал часто. Почему-то, когда тоска наваливала нежданная. Тоска, хоть волком вой. А вспомнит ее тонкие пальчики на своей ладони (даже если и пригрезилось!) и легче становится. Конечно, он мог ее найти. Тогда, на рынке, он вышел за ними на стоянку и запомнил номер машины, в которую она села вслед за мужем. Пробили номерок. Непростой муж у нее оказался, из бывших бандюков, ныне бизнесмен легальный. А фамилия для Зотова знакомая – Судняк. Был у Зотова зам такой, Судняк Михаил. Год уже с ним не работает. А это брат его младший оказался, Игорь. Вот такой тесный город.

Не посмел Зотов ей даже позвонить. Потому, как не был уверен, что найдет, что сказать. «Давайте встретимся?» Зачем, спрашивается? Смешно, право…

А сейчас вот рванул к ее столику…Испугался – уйдет!

– Здравствуйте, Арина, – Зотов остановился около ее столика, гадая, вспомнит ли она его.

– Здравствуйте, Алексей Борисович, – Арина улыбнулась.

– Вы меня узнали? Вот так, сразу, – не смог он скрыть радости.

Она неопределенно пожала плечами.

– Что случилось? – она бросила тревожный взгляд в сторону сцены.

Зотов вздохнул. Ему никак не хотелось говорить с ней о смерти Курлина. Ну, не хотелось и все! Он знал, что времени, чтобы посидеть с ней вот так, рядом, как бы наедине, очень мало. Он хотел за эти минуты чего – то определенного. Какого – то начала: фразы ли, взгляда, движения руки (вот бы дотронулась!). И, чтобы после этого стало ясно, что они не смогут остаться чужими. Что должно быть теперь продолжение. И не нужно этих игр в дружбу – «давайте дружить семьями». Не хочет он семьями! И дружбы не хочет. Он хочет ее. В жены. И по фигу, что у нее есть муж. Как только он подошел к ней, он сразу понял, что она не просто так пришла сегодня в этот зал, на эту дурацкую презентацию. Она пришла встретиться с ним. Таких случайностей не бывает, решил он для себя бесповоротно. Потому, что, если начать сомневаться, то потеряешь, факт. И не на три года (итак уже сколько упущено!), а навсегда. Потому, что такого шанса ему судьба больше не даст. Это он знал наверняка.

– Арина, послушайте. Только не перебивайте, – Зотов оглянулся, краем глаза заметив приближающуюся к их столику Татьяну.

Арина, глядя на него почти с испугом, согласно кивнула.

– Арина, я вам позвоню. Я не спрашиваю разрешения. Я просто вам говорю, чтобы для вас это не было неожиданным, – Зотов говорил, глотая слова, – Мне без вас дальше не жить, я знаю. Я сейчас ничего не успею сказать, я хочу все объяснить. Дайте мне шанс. Вы поймете, я вижу.

Арина опять согласно кивнула.

– Завтра, когда удобнее позвонить вам завтра, в какое время? – он взглядом поторопил ее с ответом.

– В одиннадцать утра.

– Спасибо, – Зотов вздохнул с облегчением.

– Вот ты где? – Татьяна подозрительно посмотрела сначала на Зотова, потом на Арину, – Здравствуй, Арина.

– Здравствуй, Таня.

– Зотов, тебя там спрашивают. А вообще, всех просили задержаться, – добавила она, глядя исподлобья на Арину, которая уже было поднялась из – за стола.