Текст книги "Верь И Чувствуй"

Глава 7

Сусанна вошла через помпезные двери торгового центра, раскинувшегося аж на семьдесят два этажа. Минуя презентабельный холл и пестрящий разнообразной рекламой первый этаж, она направилась к неприметной круговой лестнице, ведущей в «Подземелье».

– Салют, котятки! – поздоровалась она с сестрами-близнецами, совладелицами салона. За перегородкой, разрисованной граффити, жужжала машинка Стикса – тату-мастера. Темные стены салона были выкрашены флуоресцентными красками и светились, придавая сюрреализм помещению. Из колонок звучала старая добрая Wake me up when September ends группы Green Day. На гостевом диванчике в виде губ Сальвадора Дали полулежали Карась и Червяк и залипали за видеоиграми в своих телефонах.

– А вы чё тут третесь? – Сусанна бросила сумку и попала в Карася. Из-за тщедушного телосложения того согнуло пополам, когда она прилетела ему в живот. Червяк заржал.

– Им, как обычно, нечем заняться, вот и ошиваются здесь, – ответила за них Фурия, одна из сестер. Она собирала свои длинные фиолетовые с розовым дреды в пучок и смотрела на Сусанну через зеркало. Та подошла и плюхнулась в кресло рядом с ней. С другой стороны приблизилась Гарпия и стрельнула в сестру лукавым взглядом:

– А по-моему, кто-то к кому-то подкатывает свои кокосы!

– А ты и бесишься, что не к тебе!

– Да сдался мне этот… полоумный. – Гарпия посмотрела на Карася, который развалился на сиденье дивана, закинул ноги в берцах на спинку и свесил голову с зеленым ирокезом вниз. Он продолжал увлеченно играть в телефон, даже высунул кончик раздвоенного языка. Как будто не ему только что прилетело сумкой. – У меня уже есть свое счастье.

Фурия недовольно поджала губы, но развивать тему не стала. Вместо этого переключила внимание на Сусанну:

– Ну что, подруга, снимаем косы, плетем новые?

– Погнали!

Они дали друг другу «пять», и сестры приступили к работе. Одна срезала и расплетала одну половину волос, другая – другую. Они давно занимались всеми видами плетения волос, и им не было равных в этом мастерстве. А когда они работали сообща, дело продвигалось в разы быстрее.

– Сусанка, я всё хотела с тобой поговорить насчет той аварии… ну, помнишь, с мотоциклистом? – начала Фурия спустя несколько минут. – Мне дико неудобно, что всё так по-дурацки вышло! Я правда его не заметила в зеркале! Еще и тачку тебе помяла…

– Да ладно тебе. Нашла из-за чего переживать, – отмахнулась Сусанна. – Ты ж тока на права сдала. Тебе простительно. И опытные водилы не всегда их замечают. А за тачку тем более не парься – всё давно выправили.

– И еще раз тебе спасибо, что выгородила меня тогда, сев на водительское место. Это ты здорово придумала. Благородно!

– Ты, конечно, лихо сообразила! – вставила, посмеиваясь, Гарпия. – «Ну-ка сдриснула!» и сама такая хренакс-хренакс. Только и замельтешили твои ноги по всему салону! И как тебе удалось так быстро, да еще и в такой тесноте перебраться вперед?! А Фурка ко мне на колени прыг и дрожит такая вся, трясется!

– И мне тогда знатно прилетело от твоих каблуков, вишь? – пожаловался с дивана Карась, указав пальцем на бровь. – Чудом сережку не зацепила, а то порвала бы всё на хрен.

– Ничего. Тебя бы Фурка успокоила!

– Да ладно! Было и было! – почти весело заключила Сусанна.

– А помните, как мы кутили в ресторане на воде и перевернули его? – подал голос Червяк. – Вовка тогда в одном полотенце щеголял. Оно под водой спáло, а караси, что разводили в том пруду, приняли его шарик за блесну, и как давай охотиться за ним! – он рассмеялся, вспомнив, как тогда Вовку покусали за его причиндалы благодаря интимному пирсингу. С тех пор Вовка и стал Карасем.

– Смейся, смейся, – пробухтел он и ткнул его локтем в бок.

По радио заиграли техасские бородачи, и Стикс прибавил громкость.

– Интересно, что стало с тем парнем? – задумчиво проговорила Фурия.

– Он теперь мой личный водитель.

– Да ладно! – она аж присела и заглянула Сусанне в лицо. – Дела! И как так получилось?

– Ну, я сказала папаше, что ему надо помочь. Типа, скоро выборы и бла-бла-бла. Ведь из-за меня вся заваруха началась.

– Якобы, – поправила Фурия.

– И он не придумал ничего умнее, как приставить его моим водителем.

– И тот согласился?! – Червяк даже телефон отложил. Сусанна пожала плечами:

– Говорит, хорошо платят.

– Так я тоже могу быть твоим водителем! Ты закинь отцу удочку, пусть имеет в виду! – он подмигнул змеиным глазом контактной линзы ее отражению в зеркале, перевернулся и закинул ноги на спинку. И устроил целую потасовку с берцами Карася за удобное место.

– И как? Справляется? – поинтересовалась Гарпия.

– Сегодня первый день. Пока рано судить. Ему только гипс с ноги сняли. Разговорчивый больно. Но довез быстро, надо отдать должное. По каким-то «козьим тропам».

Сусанна погрузилась в воспоминания их разговора о той женщине на остановке с детьми и пакетом. А ведь он в чем-то прав. Она действительно никогда не была за чертой… да даже не то что бедности – за чертой среднего достатка. И перед ней никогда не стоял выбор: работать ради денег или по зову сердца. Да она и не работала никогда. А впрочем, чтобы иметь выбор, нужно иметь для этого время…

Вскоре сестры сняли афрокосы, как следует промыли и прочесали Сусанне волосы и принялись вплетать черные с красным зи-зи. От Стикса вышел парень с обмотанной икрой, а за ним и сам мастер. Короткие синие дреды были собраны в хвост на макушке, и его голова напоминала ананас. Под распахнутой рубашкой с черной майки показывал всем язык Кейт Флинт. Низкая мотня на красных джинсах не давала сделать нормальный шаг, зато «Гриндерсы» ступали мощно и тяжело. Он перекинулся несколькими словами с девчонками, а потом вместе с парнями ушел. Оказывается, они ждали его. Общение с тату-мастером навеяло на Гарпию воспоминания.

– Слу-у-ушайте! Я недавно видела пацика с такой наикрутейшей татухой, ну просто закачаешься! – сказала она, когда парни свалили.

Обычно, когда Гарпия видела что-то крутое, она непременно делала то же самое у себя. Так появились «туннели» в ушах, дреды с ниточками, завязочками, перышками, ракушечками и прочим хламом. Сусанна покосилась на нее. Казалось, ей уже некуда набивать новые тату: шея, руки, ноги – все видимые участки кожи были забиты. Она завязала узелок на косичке и стала показывать на себе:

– У него была татуха вот здесь, на шее сбоку, и немного рисунка выходило на контур лица. Изображение я разглядеть не смогла: то ли паутина, то ли что-то в этом роде. Но смотрелось просто отпадно!

– Ты шею свою видела, мать? Там уже точку негде поставить, – прокомментировала Сусанна.

– Да знаю, – она повертела головой, разглядывая в зеркало свою шею. – Вот бы еще одну иметь!

– У тебя же есть. Девственно чистая. У твоего Валентина.

– Вениамина, – поправила Гарпия сестру. – Не, ты что! Он никогда на такое не подпишется! Он вообще не любитель всех этих фриковых приколов.

– Не любитель?! Я бы сказала ярый противник!

– Тут есть тонкая грань. Мне-то ведь он ничего не запрещает.

– И всё равно вы слишком разные, – не унималась Фурия. Она взяла следующую пару косичек и начала вплетать. – Он же… скучный!

– Правильный.

– Он – зануда!

– Основательный.

– Он пресный бухтило! И не спорь!

– Он тщательно всё продумывает до мелочей, прежде чем на что-то решиться. Всё. Закрыли тему. – Некоторое время сестры плели молча под Big in Japan в исполнении Guano Apes. Пока Сусанна не сказала:

– Но, если у вас совершенно разные вкусы и увлечения, разве можно называть его любимым? Я имею в виду, что любимые должны поддерживать друг друга, разделять интересы, вместе идти к общей цели. А если человек не хочет делать то, что приятно его партнеру, значит, уже разногласия. Значит, вы уже на одни и те же вещи смотрите по-разному. И где-то есть человек, который по праву мог бы считаться твоей половинкой, но его место рядом с тобой занято псевдолюбимым.

– Будь он таким же чокнутым, как я, нас бы уже давно нашли вместе в какой-нибудь канаве, откинувшихся от передоза, или что-то в этом роде. У меня тормоза отсутствуют напрочь, тогда как он – мой тормоз извне. Он как грузик на другой от меня чаше весов, чтобы уравнять их. Тогда находится гармония. Соблюдается баланс. Я даю ему ту безбашенность, которой ему не хватает, а он осаживает меня, когда уже явный перебор. Мы как инь и ян – две противоположности, которые, дополняя друг друга, образуют единое целое. Я так считаю.

Ну да. Всё верно. Куда она лезет со своими взглядами? У людей всё иначе. Им не надо идти с человеком к общей цели, чтобы чувствовать себя живым…

Глава 8

Сусанна с сестрами вышла из торгового центра и попрощалась с ними. Они отправились домой, а она к машине. Ждан стоял, прислонившись бедром к капоту, и курил. Ей показалось или он едва сдерживал гнев?

– Можем ехать, – бросила она через плечо, проходя мимо. Ждан щелчком выбросил окурок. Тот выскочил из пальцев, как пушечное ядро, и шмякнулся об асфальт, разлетевшись надвое. Сев за руль, он громко хлопнул дверцей и развернулся к Сусанне:

– Я ждал тебя 6 часов! Ты не могла сказать, что тебя не будет так долго?! Я чуть с ума не сошел от скуки!

– Я не обязана перед тобой отчитываться, – она положила сумку рядом и пожала плечами. – Тебе за это платят.

– Мне платят за то, что я вожу тебя, а не за то, что жду, как сторожевой пес! В следующий раз будь человеком – предупреди, что тебя придется ждать полжизни. Я хотя бы придумаю, чем себя занять. – Тут он обратил внимание на ее новую шевелюру и потешно скривился, – это что за «доширак» у тебя на голове?

«Доширак»?!? Вот наглец!!

– Сам ты… Наташа! – огрызнулась Сусанна, но Ждан только усмехнулся и отвернулся завести двигатель. Да, гофрированные зи-зи не пользуются популярностью. Может, как раз из-за сходства с корейской лапшой. Ну и пусть! Зато ей нравится.

На следующий день Сусанна пожелала отправиться на шопинг. Ее сопровождали охранники, и, к счастью, процесс не затянулся надолго. Ждан возил ее от бутика к бутику, чья элита и помпезность просто зашкаливали. Брендированные пакеты планомерно заполняли багажник. Самым неуместным во всей этой чехарде магазинов был обычный торговый центр, который ежедневно посещают множество обычных людей. Потом ей кто-то позвонил, и она болтала по громкой связи. Самвел, что сидел впереди со Жданом, закатил глаза. Разумеется, незаметно для нее. Грайру такой трюк не удался. Из ее нехитрого трепа Ждан узнал, что девчуля приобрела аж восемь шортов от самых известных модельеров за какие-то космические деньги. Купила несколько пар обуви, одну из которых она вряд ли станет носить, а взяла, просто повинуясь порыву. И еще кучу бермудов, кюлотов, тайтсов, лонгсливов, свитшотов и прочей хренотени, названия половины из которых Ждан даже не понял.

К концу дня они подкатили к spa-салону. Сусанна вышла из машины, а Ждан опустил стекло покурить. И вдруг она неожиданно появилась рядом. Опустила руку на дверцу и, наклонившись, заглянула в салон:

– Меня не будет часа три. Не скучайте, мальчики, – обратилась она ко всем, а взглядом прожигала только одного. И они не скучали. Зацепились языками, найдя общие темы для разговора, и время пролетело незаметно.

А Сусанна вновь утопала в сетованиях своего косметолога на непостоянство в личной жизни.

– Он сказал, что пока не готов для серьезных отношений! – сказала она, усаживая Сусанну в кедровую бочку. – То есть я месяц к нему приезжала, и это были НЕ серьезные отношения, так получается?!

– А зачем ты к нему ездила?

– Ну как?? Для секса! – Каролина стрельнула в клиентку, по отношениям больше походившую на подружку, лукавым взглядом из-под слишком длинных наращенных ресниц. – В постели ему нет равных! Он такой страстный и чувственный!

– Ты так же говорила о своем бывшем бойфренде.

– Ой, тому только секс от меня и нужен был!

– То есть сейчас, ты думаешь, всё иначе? – Сусанна вздернула бровь. Она следила за тем, как Каролина подготавливает кушетку для массажа: обрабатывает дезинфицирующим средством, покрывает специальным материалом. Потом расставила масла и средства по уходу за кожей на поверхность рядом с кушеткой. Зажгла ароматические свечи. Приготовила всё для депиляции. Разложила тюбики для чистки лица.

Каролина была превосходным мастером своего дела. Она не глупа, имеет медицинское образование. А ее внешности могут позавидовать модели с мировым именем. Так почему каждый, кому не лень, пользуется дарами ее тела и потом оставляет, как надоевшую игрушку? Почему ее окружают одни мудаки, которым, кроме секса, от нее больше ничего и не нужно? И самое главное: почему она продолжает напропалую флиртовать со всеми подряд, что приводит к развитию одного и того же сценария, а потом жалуется на это? Сусанне приходили эти вопросы каждый раз после очередной Каролининой истории, которые до смешного походили одна на другую. Неужели они ничему ее не учат?

– А ты не думаешь, что и этот хочет от тебя только секса? – сказала она, и звук голоса получился приглушенным, потому что Сусанна легла на кушетку и уткнулась в нее лицом.

– Конечно же нет! Он говорит со мной о высоком, о чувствах и романтике. Простой кобелина даже слов таких не знает. – Каролина обмакнула руки в разогретое масло и принялась делать массаж. Сусанна повернула голову на бок и продолжила:

– И всё же его действия расходятся со словами. Это ли не главный показатель?

– Сусанночка, а как у тебя на личном фронте?

Вот и поговорили. Так всегда и заканчиваются их разговоры. Каролина ловко загоняла Сусанну в тупик одним единственным вопросом. Как, как? Да никак! И выходит, что может посоветовать человек, сам не имеющий к этому никакого отношения? Сапожник без сапог!

Они закончили все косметические процедуры и вместе покинули салон. Каролина попросила подбросить ее к молодому человеку, а когда узнала, что Сусанну сопровождает охрана, стала чуть ли не слезно умолять об этом. Сусанна была в курсе и, к несчастью, в самых мельчайших подробностях, что ее косметолог успела «повстречаться» с обоими ее охранниками. Но когда они подошли к машине и Каролина увидела Ждана, то сразу позабыла о своих бывших пассиях и переключилась на потенциально новую.

В облегающей футболке с четко проступающими под ней мускулами, в низко надвинутой на глаза кепке и с неизменной наглой ухмылкой на губах, он покорил ее сердце на раз-два. Она смотрела на него так, будто не могла определиться, на какую часть его тела посмотреть в первую очередь. И в чем-то Сусанна могла ее понять.

– Привет! Я Каролина, – промурлыкала она, зазывно глядя на него теплыми карими глазами.

– Салют, – он быстро оценил ее и посмотрел на Сусанну, – едем?

– Да. Завезем Каролину и домой.

– Как скажешь, – ответ был адресован Сусанне, хотя смотрел он на ее подружку. И Сусанна почти почувствовала, как Каролина растекается лужицей у его ног.

Всю дорогу она что есть мочи флиртовала со Жданом. Самвел и Грайр прятали смеющиеся глаза за стеклами темных очков, а по приезде дали парочку похабных советов Ждану, которые поневоле услышала и Сусанна. Охранники взяли по целому вороху пакетов и попросили Ждана помочь донести остальное. Он проследовал за ними на второй этаж и очутился в комнате девушки. Сложил вещи на диван к другим покупкам и зацепился взглядом за стопку рисунков на трюмо. Подошел и стал рассматривать их. Это были не неумелые каракули, а написанные профессиональной рукой картины.

– Что? – он услышал голос, но не разобрал слов.

– Что слышал! – чем-то недовольная и явно агрессивно настроенная хозяйка комнаты вошла и швырнула сумку на пол. – Много себе позволяешь! В договоре не прописано, что рыться в чужих вещах запрещено?

– Это твое? – он пропустил ее слова мимо ушей и показал рисунки.

– Тебя не касается!

– И всё же? – молчание. – Ну?

– Баранки гну! – она подошла вплотную и вырвала стопку из его рук. – Свободен!

На следующий день он вновь возил мрачную и молчаливую Сусанну по ее суперважным делам. И на следующий день. И так до конца недели. Пока однажды она не заставила себя ждать до неприличия долго. Ждан позвонил в парадные двери, и ему открыла экономка. Она же подсказала, что Сусанна в обеденной зале и что-то еще, чего Ждан уже не расслышал, сердито топая в указанном направлении.

– Долго мне тебя еще жда… – начал он, врываясь в залу. Это было неуместно и не вовремя. Несколько пар глаз оторвались от яств на своих тарелках и уставились на него. Среди всех он узнал Шустова во главе стола и его дочь по правую руку от него.

– Сегодня у меня нет никаких дел. Ты можешь быть свободен. Я сообщу, когда мне понадобятся твои услуги, – соловушкой пропела Сусанна, а глаза ой как недобро щурились. Начавший было остывать парень вспетушился по новой:

– Ты сама мне сказала быть готовым в три! Время шесть!!! Я прождал тебя три часа!!!

– Должно быть, ты перепутал дни. Я не могла назначить дела вне дома, когда они уже были запланированы здесь. – Вдруг она как-то смешно скривилась и дернулась. – Но раз уж ты здесь, с нашей стороны будет крайне невежливо отказать тебе в гостеприимстве, не так ли, папа?

– Разумеется, дорогая. Прошу за стол разделить нашу скромную трапезу. – Шустов сделал знак прислуге вынести приборы на еще одну персону. Сусанна снова скуксилась, и Ждану стало до чертиков любопытно, что с ней творится.

– Присаживайся вот здесь, со мной рядом. А Эдуард сможет пересесть к родителям.

Ждан обратил внимание на плюгавенького паренька по правую руку от Сусанны. Волосы пшеничного цвета были разделены на боковой пробор и зачесаны гелем. Серые глаза с таким сожалением посмотрели на девушку, словно она только что предала всё самое святое, что было между ними.

– Право, Эдик, я не могу оставить своего водителя без внимания. Он наверняка растеряется в столь изысканном обществе, – приторно-сладко протянула она.

– Я понимаю.

Эдуард прижался губами к руке Сусанны, и по ее лицу пробежала еле заметная тень брезгливости. Он встал, убрав салфетку с колен, поправил свой дорогой галстук на дорогой сорочке, обошел стол и сел рядом с парой в летах – его родителями.

Ждан нацепил на лицо нагловатую ухмылку. Вечер перестает быть томным! Снял кепку и взъерошил волосы. В этот раз на нем была серая футболка с принтом Бивиса и Баттхеда и широченные джинсы с большими накладными карманами. Он прохромал к столу и с шумом выдвинул стул, не приподнимая его над полом. Резкий звук по паркету полоснул слух, никак не вписываясь в звучащее фоном музыкальное сопровождение симфонического оркестра.

– Так вот о каком сближении с рабочим классом вы держали речь! Нести не только пропаганду, но и на собственном примере доказывать подлинность своих помыслов – это достойно высшей похвалы, друг мой!

– Благодарю на добром слове, Эдмонд, – склонив голову по-царски, ответил Шустов.

– Вы нас представите? – подала голос его супруга.

– Позвольте. Ждан – личный и первоклассный водитель Сусанны. Ждан, это представитель комитета по бюджету и налогам Эдмонд Владленович и его уважаемая супруга Элеонора Лаврентьевна.

Оба супруга с нескрываемым любопытством изучали Ждана. Строгий костюм одного гармонировал с вечерним платьем другой и скрадывали полноту обоих.

– Предлагаю поднять бокалы за сближение классов! – провозгласил Эдмонд Владленович. К тому времени перед Жданом поставили блюдо с осетриной, запеченной в горчичном соусе, и наполнили бокал шампанским Dom Perignon. Ждан оглядел стол. Такого изобилия деликатесов он не то что никогда не видел, он даже не мог дать им названий. Все выпили, и разговор между мужчинами продолжился о политике. Понятно. Очередные шашни Шустова. Ждан наклонился к Сусанне:

– Ты расстроила бедного Эдварда, прогнав его. Бессердечная.

– Эдуарда, – губы ее дрогнули в улыбке. – Мне надоело терпеть его вороватые тисканья под столом. Уж лучше потерплю твое общество, – также тихо ответила она.

Так вот в чем дело! Ждан залихватски улыбнулся, глядя девушке в глаза:

– Передай соль.

И когда она потянулась выполнить его просьбу, он опустил свою горячую ладонь ей на бедро. Причем одним движением умудрился пробраться и под салфетку, и под короткую черную юбку с металлическими клепками. Сусанна мигом забыла и про соль, и про всё на свете. Повернулась и уставилась во все свои разноцветные глаза на наглеца.

– Убери лапу! – прошипела она сквозь зубы.

– Ты такая красивая, когда злишься.

Он стал пробираться рукой выше, пока не коснулся резинки для чулок. Вот плутовка! Так, может, она специально соблазняла этого Эдика и только цену себе набивала?

– Что за бред ты несешь?! – распалялась она всё больше и стиснула ноги изо всех сил, закинув одну на другую. – Клешню свою убрал!

– Да я бы с радостью, но ты не даешь.

Щеки девушки заалели жарким румянцем. Боже, как давно по-настоящему интимно ее не касался мужчина. Решительно, настойчиво. Который не лобызает ее украдкой, чтоб никто не заметил, тоненькой холодной ручонкой, а властно берет свое, будто имеет на это право. Но Ждан не имел! Он, черт возьми, ее водитель! Наглый самоуверенный нахал!

– Я сказала, убери свою черпалку! – задыхаясь, шикнула она, когда почувствовала шевеление его пальцев на внутренней поверхности бедра. Они посылали заряженные частички тока по всему телу. Они зарождали мысли, которым было не место в ее голове.

Ждан потянул руку, она сжала ноги сильнее. Он снова попытался вырвать руку, но Сусанна не отпускала. Тогда он со всех сил рванул ее вверх, и она вылетела, как пробка из бутылки, из внезапно поддавшихся ног девушки. Он приложился о стол так, что звякнула посуда. Боль от удара пробежалась по нервным окончаниям и отдалась куда-то в локоть. Ждан поморщился, а Сусанна злорадно усмехнулась. Это перебранка привлекла внимание.

– Скажите, Ждан, чем вы занимаетесь? – спросил обделенный вниманием девушки Эдуард.

– Вожу по городу особу царских кровей, – качнул он головой в сторону Сусанны.

– Как интересно. Должно быть, вам нет равных в этом деле, иначе Евгений Николаевич не доверил бы вам свое сокровище.

– Это сокровище сбило меня на дороге…

– Я не заметила тебя в зеркале, – перебила Сусанна, вспомнив слова Фурии.

– Это отмазка многих, хотя, если быть повнимательнее, то не такие уж мы, мотоциклисты, незаметные.

– Значит, ваше хобби – это мотоциклы? – продолжал допытывать Эдуард, не обращая внимания на то, что Ждан приступил к еде.

– Я бы не назвал это просто хобби, – с набитым ртом ответил он. Затем отложил вилку и, прожевав, продолжил, – это стиль жизни. Способ самовыражения. Смысл существования. Мот, фрирайд, кайтсёрфинг, триал и все, что вспрыскивает в кровь драконью дозу адреналина. Все те занятия, в которых мужик может почувствовать себя мужиком. Я имею ввиду нечто из ряда вон выходящее, своеобразный вызов – самому себе, судьбе, смерти, – здесь Сусанна бросила на него внимательный взгляд. – Когда становишься «адреналиновым наркоманом», испытывая крайнюю нужду в острых ощущениях. Только в условиях безбашенного драйва мужик может доказать, на что он способен.

– Но это же опасно для жизни! – ужаснулась Элеонора Лаврентьевна.

– Это щекочет нервы, согласен. Но это именно то, без чего нормальный мужик раскисает и становится размазней. Спросите у своего супруга. У него наверняка тоже есть парочка увлекательных хобби. – Ждан отправил в рот кусок рыбы.

– Пожалуй, самое увлекательно мое хобби – это деньги. Большие деньги. Много больших денег.

За столом раздался дружный и аккуратный, как полагается в высшем обществе, смех.

– Усраться как весело, – пробубнил Ждан себе под нос, а Сусанна усмехнулась.

– А как насчет вас? – всё не унимался Эдуард. – У вас есть накопления, сбережения, вклады?

Ждан пожал плечами и равнодушно бросил:

– Открыт накопительный счет в банке.

– И всё? Как насчет движимого и недвижимого имущества? – теперь к ноткам ревности в его голосе прибавилось явно проступающее превосходство.

– У меня есть мот. Мне этого хватает.

За столом повисла оторопелая тишина, а Ждан продолжил с аппетитом поглощать кушанье.

– Прошу прощения, сколько же вам лет? – вежливо поинтересовался Эдмонд Владленович.

– Двадцать восемь.

– И вы считаете, для мужчины, достигнувшего такого возраста, нормально иметь только мотоцикл?

Ждан отложил вилку и с сожалением посмотрел на блюдо – поесть ему теперь вряд ли удастся.

– Я считаю, не нужно всех ровнять под одну гребенку. Для кого-то, – он посмотрел на Эдуарда, – важна материальная составляющая, которая определяет статус, положение и что там еще. Для меня важна свобода. Во всех ее проявлениях. Я могу разогнаться на моте под двести, или на грузовике заехать в топкое болото и выбираться с риском для жизни, или поймать поток ветра кайтом и мчаться по воде, или спускаться по нетронутому пухляку на сноуборде, лавируя между деревьями и перелетая овраги – это одна и очень ощутимая грань свободы. Но есть и другая, – он откинулся назад и по-хозяйски положил руку на спинку стула Сусанны. Она отложила приборы. Ей показалось, что он обнял ее, окутал своим теплом и уверенностью, хотя даже не касался.

– Вот вам, например, понадобилось срочно куда-то уехать. Может, даже из страны и, может, даже насовсем. Вы сможете в одночасье взять и сорваться? Сомневаюсь. Потому что у вас дома, квартиры, какой-нибудь бизнес, 33 яхты, столько же машин и породистый пони. Куда вы всё это сбагрите? На кого оставите? Придется продавать, а процесс этот небыстрый. Или кого-то нанимать, кто присмотрит за всем этим барахлом.

У меня есть только мот. Даже комнату со всей мебелью я снимаю. Все свои пожитки я могу уместить в один рюкзак. Я могу легко и быстро сняться с места, и ничто меня не удержит. И вот эту грань свободы я ценю превыше всего.

– Но позвольте. То есть вы считаете, что обладать финансовой подушкой безопасности в виде материальных благ, движимого или недвижимого имущества – это излишество?

– Это якорь. Он всегда будет держать вас на одном месте, возле себя. И все свои передвижения, порывы, изменения в жизни вы должны делать с оглядкой на него. С одной стороны, чем больше у вас материальных благ, тем вы свободнее в выборе. Но с другой – вы узник своего же состояния. Вы не сможете оставить дом и уехать. Со временем он придет в негодность, и деньги, которые были в него вложены, обесценятся. Они исчезнут. Пшик – и нет их. И это касается всего имущества. Оно делает вас заложником, связывает вам руки. И тут каждый выбирает для себя – жить в золотой клетке или быть вольным ветром.

– Какая занимательная у вас идеология! Никогда не смотрел на благосостояние под таким углом. Сдается мне, что рабочий класс ценит именно ту свободу, о которой говорите вы, и поэтому им так легко управлять, – подмигнул Эдмонд Шустову.

– Какой смысл вы вкладываете в слово «благосостояние»? – задала вопрос Сусанна. Она так вдохновилась речью Ждана, совершенно непохожую на принципы людей, в кругу которых она вращалась всю жизнь. Почувствовала с ним некую связь, поняла его мысль и прониклась ею. Неосознанно она плотнее прижалась спиной к стулу, словно хотела ощутить прикосновение его горячей руки.

– Материальные блага, дорогая моя. Какой же еще?

– Я думаю, это слово несет в себе гораздо больше значений. Это совокупность нескольких составляющих, таких как деньги, знакомства, семейное благополучие, знания… и здоровье. Когда все они уравниваются между собой, можно говорить о благосостоянии. Но когда недостает хотя бы одного, баланс нарушается. Имея в недостатке одно, человек начинает черпать блага из других, чтобы восполнить нехватку. И тогда он жертвует семейным благополучием, тратит деньги, подключает знакомства и знания, чтобы решить проблемы по здоровью, например…

Она почувствовала на себе взгляд Ждана. Внимательный, изучающий. Повернула голову, но он уже опустил глаза на ее оголенные татуированные плечи, на значок свастики из чистой платины на тонкой цепочке, на проступающие ключицы. Черный корсет с металлическими шипами никак не вписывался в окружающую обстановку. Что это? Своеобразный вызов обществу? Проявление непокорности? Бунт? Так же, как и мысли в ее голове, отличные от равных ей по положению?

– Хорошо сказала, доченька! Предлагаю поднять бокалы за благосостояние каждого из нас!

Ужин продолжился и постепенно подошел к концу. Гости стали расходиться. Сусанна попрощалась и отправилась к себе. Ждан перехватил ее на лестнице.

– Сусанна, погоди!

Она, будто не слыша, продолжила подъем. Тогда он схватил ее за запястье, вынудил остановиться и обернуться к нему. Длинные пальцы с ярко-красными ногтями на одной руке и темно-синими на другой сжались в кулаки.

– Чего тебе?! – рявкнула она. Ждан опешил. Той идиллии, что воцарилась между ними за столом, как не бывало.

– Я нужен тебе завтра? Или ты опять заставишь ждать впустую? – он продолжал держать ее за руку.

– Я еще не решила, – капризно заявила она и попыталась вырваться. Но Ждан не отпускал – они недоговорили.

– Когда решишь, позвони мне и дай знать.

– Пусть тебе Каролина названивает! – брякнула она и спохватилась, да было уже поздно. На лепном лице парня расползлась самодовольная улыбка.

– Что я слышу? Неужели это ревность?

Сусанна еще раз попыталась отнять руку, и Ждан отпустил. Но только затем, чтобы оттеснить ее в затемненный угол. Захватил уже оба запястья, завел руки ей за спину и оказался так близко, что она касалась его груди своей при каждом вдохе. Оказавшись в беспомощном положении, да еще и без внушительной платформы сандалий, она резко закинула голову, чтобы испепелить его гневным взглядом:

– Не смей так себя вести! Это свою Каролину можешь зажимать по углам и делать все, что захочешь!

Она стала выкручиваться и вырываться всем телом, но Ждан оказался сильнее. Он прижал ее к себе, и она почувствовала исходящий от него жар. Ей стало нелегко контролировать отклик своего изголодавшегося по мужским ласкам тела. И горячие мурашки по всей коже от его прикосновений. И затрудненное дыхание в груди.

Он перехватил ее запястья одной рукой. Она уже собиралась укусить его за плечо, отчаянно сопротивляясь своим пробудившимся желаниям, как он потянул ее за волосы, вынуждая посмотреть на него.

– Каролина – пустышка. Да, красивая, но красота со временем приедается, а потом увядает. Мы, мужики, на подкорке это понимаем, потому и обходим особ вроде нее стороной. В человеке должно быть содержание, внутренняя красота, чтобы с ним было интересно. А такими, как она, пользуются в постели и бросают, если не брезгуют ее легкодоступностью. Но я к таким не отношусь.

– Мне всё равно! – Сусанна дернулась, но оказалась еще плотнее прижата к его сильному твердому телу. Ждан опустил глаза на ее пухлые губы и вдруг стал серьезным. А что, если попробовать их, узнать на вкус? Интересно, будет ли сережка мешать или только добавит пикантности? Он видел прокол у нее в языке. Каково это – почувствовать холод металла между разгоряченной плотью их языков? Или он нагреется и поддаст жару?