Текст книги "Нормативно-правовое предписание. Природа, типология, технико-юридическое оформление"

Нельзя поэтому согласиться с высказанным в литературе мнением, что НПП имеет неправовую природу и не может рассматриваться как элемент объективного права[70]70
  Бибило В. Н. Указ. соч. С. 3.


[Закрыть]. Наоборот, его природа – самая что ни на есть правовая, оно выступает как «живая клеточка правовой материи», мельчайшая частица реально существующего права.

Итак, на уровне более или менее крупных структурных образований (таких, как нормативный акт, ПН, правовой институт) условное разделение формы и содержания, отдельное исследование формальных и содержательных аспектов, разумеется, необходимо. Но нельзя забывать, что разделение это условно, что в реальной жизни изучаемое явление существует в неразрывном единстве формы и содержания. Категория НПП позволяет подчеркнуть это единство на уровне мельчайших элементов объекта.

В то же время, переходя на язык научных абстракций, мы встаем перед необходимостью найти в системе соответствующих теоретико-правовых категорий место для НПП. Помещая его в систему законодательства (форму), мы руководствуемся несколькими соображениями:

1) место начального элемента системы права достаточно прочно занимает ПН, а соотносимая с ней категория, обозначающая минимальный элемент системы законодательства в теории, как отмечалось, отсутствует[71]71
  Статья нормативного акта таким элементом выступать не может, поскольку размер, структура, композиция статьи, ее нумерация, рубрикация относятся к исключительно формальным характеристикам (см.: Евграфов П. Б. Соотношение структуры советского права и структуры советского законодательства. Дис… канд. юрид. наук. С. 140).


[Закрыть];

2) исследование НПП как элемента системы законодательства дает возможность наилучшим образом раскрыть природу этого явления.

Включая НПП в систему законодательства, мы подчеркиваем тем самым его связь с непосредственным волеизъявлением законодателя, его живой, подвижный характер (но «подвижный» не в силу саморазвития содержания в отрыве от формы, а «подвижный» только при условии и в силу изменения формы).

Безусловно, определенный акцент на форме в этом случае все равно делается. Однако для этого есть свои основания. Дело в том, что взаимодействие содержания и формы в праве имеет свои особенности. Общефилософские положения об определяющей роли содержания по отношению к форме, о том, что содержание, изменяясь, ломает форму, а форма, как правило, отстает от содержания в своем развитии[72]72
  Свидерский В. И. О диалектике элементов и структуры в объективном мире и в познании. М., 1962. С. 34–36.


[Закрыть], применимы к описанию динамики права лишь с некоторыми оговорками. В процессе развития изменяется, в первую очередь, не само содержание права, а общественные потребности, общественные отношения, требующие нового нормативного урегулирования. Содержание же права, несмотря на это, в целом остается неизменным до тех пор, пока законодатель не внесет в него изменения[73]73
  Исключение составляют ПН, которые перестают действовать ввиду несоответствия изменившимся общественным отношениям (об этом см., напр.: Малько А. В. Взаимодействие социальных интересов и права. Саратов, 1984. Рукопись деп. в ИНИОН АН СССР 20.02.85. С. 9). Но это как бы пассивное изменение системы права. Активного же изменения, т. е. возникновения новых ПН независимо от деятельности законодателя, как правило, не происходит.


[Закрыть]. Именно деятельность законодателя является источником появления НПП, ключевым моментом в его существовании. Она одновременно выступает как конечный пункт процесса правообразования и как начальный пункт самостоятельной жизни НПП. Импульс развития права идет, таким образом, не «изнутри» (не из содержания права), а «извне» (от регулируемых общественных отношений). Можно заключить поэтому, что определенный «перекос» в сторону формы существует в праве объективно[74]74
  Как подчеркивает П. Б. Евграфов (см.: Евграфов П. Б. Проблемы теории системы советского права. Харьков, 1989. Деп. в ИНИОН АН СССР 21.06.89. С. 105), проблема активности формы в праве по отношению к своему содержанию традиционно подменялась в отечественной юридической литературе проблемой активности правовой формы по отношению к тем или иным общественным отношениям, находящимся в сфере действия права (см., напр.: Даниелян И. М. Содержание и форма социалистического права. Автореф. дис… канд. юрид. наук. Тбилиси, 1973. С. 33–34). Да и в целом, по словам Р. М. Романова, «система законодательства не может похвастаться тем вниманием, которое ученые уделяют системе права» (цит. по: Евграфов П. Б. Указ. соч. С. 105).


[Закрыть]. И именно этот «перекос», эту «особую содержательность» формы права мы подчеркиваем, помещая категорию НПП («живого», нерасчленяемого элемента, «атома» права) в систему законодательства. Тем самым преодолевается взгляд на законодательство как застывшую форму права. Именно поэтому, включая НПП в систему законодательства, мы, тем не менее, называем их не законодательными[75]75
  Такой термин использует, в частности, Г. А. Борисов (см.: Борисов Г. А. Отправные нормативные установления советского законодательства. Автореф. дис… докт. юрид. наук. Харьков, 1991).


[Закрыть], а правовыми предписаниями.

Итак, анализ существующих концепций НПП позволяет заключить следующее. В самом общем виде НПП должно признаваться начальным элементом системы законодательства. Это дает возможность подчеркнуть связь правовых велений с текстом нормативных актов, а также выделить в законодательстве категорию, корреспондирующую ПН как начальному элементу системы права.

Однако при более глубоком рассмотрении возникает необходимость уточнить принятую концепцию, признав НПП элементом лишь отраслевого среза системы законодательства, основываясь на том, что:

– именно здесь наиболее отчетливо проявляются возможности его самостоятельного функционирования как элемента системы[76]76
  В иерархическом и федеративном срезах системы законодательства НПП функционирует лишь в качестве структурной части нормативно-правового акта.


[Закрыть];

– такой подход наилучшим образом позволяет продемонстрировать природу НПП, единство содержания и формы в нем.

Подобное стремление одновременно использовать несколько концепций НПП представляется оправданным в связи с тем, что НПП, как и каждое явление объективной реальности, нуждается в многостороннем исследовании. «В каждый момент мы имеем лишь определенное число образов реальности… Эти образы являются “аспектами вещи”. “Аспект” принадлежит вещи, это, если говорить грубо, часть вещи. …Это является наиболее часто встречающейся причиной наших ошибок, поскольку заставляет нас думать, что для того, чтобы убедиться в истинности идеи, достаточно убедиться в ее “реальности”, т. е. в том, что она отражает какой-либо “истинный аспект”, не заботясь при этом о целостности идеи, которая достигается путем сопоставления ее не только с отражаемым ею “аспектом”, но и с основной особенностью реальности, которая заключается в том, что реальность существует “в целом” и, следовательно, всегда имеет “другие аспекты”»[77]77
  Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия? М., 1991. С. 230–233.


[Закрыть].

Учитывая сказанное, хотелось бы выделить те аспекты понятия НПП, которые, как нам кажется, могут быть освещены с позиции предлагаемого подхода.

Итак, термином «НПП» можно оперировать:

1) исследуя систему права (имея в виду минимальное веление законодателя, из которого складывается правовая материя и, в первую очередь, ее начальный, основополагающий элемент – ПН);

2) рассматривая его как структурную часть, единицу нормативно-правового акта, образующую в сочетании всех своих видов последний как систему;

3) изучая проблему единства, целостности, согласованности законодательства как системы (здесь НПП выступает не как часть конкретного правового акта, а как основа, минимальный компонент всей системы законодательства);

4) используя его в качестве категории законодательной техники (учитывая, что именно формулированием конкретных НПП занимается законодатель в ходе нормотворческого процесса);

5) и, следовательно, представляя НПП категорией правовой науки.

Термин «категория» шире, чем «понятие». Только наиболее общие, предельно широкие правовые понятия называются правовыми категориями[78]78
  Бабаев В. К. Правовая система общества // Общая теория права. Нижний Новгород, 1993. С. 92.


[Закрыть]. Таковым является, по нашему мнению, НПП, выступающее одновременно и как понятие науки и как работающий компонент права.

§ 2. Признаки и определение нормативно-правового предписания

Обосновав общую концепцию исследования, необходимо непосредственно обратиться к признакам изучаемого явления и определению его понятия (как того требует формально-юридический метод).

В теории НПП этот вопрос нельзя считать достаточно разработанным. Несмотря на значительную популярность понятия НПП в научной литературе, количество различных его определений невелико. Во многих исследованиях, связанных с данным понятием, дефиниция НПП вообще отсутствует[79]79
  Апт Л. Ф. Формы выражения и изложения правовых норм в нормативных актах. Автореф. дис… канд. юрид. наук; Горшенев В. М. Нетипичные нормативные предписания в праве; Евграфов П. Б. Соотношение структуры советского права и структуры советского законодательства. Автореф. дис… канд. юрид. наук; Пучков О. А. Воспроизведение нормативных предписаний как способ формирования советского законодательства. Автореф. дис. … канд. юрид. наук.


[Закрыть]. Большинство авторов ограничиваются цитированием двух общеизвестных определений – А. В. Мицкевича[80]80
  Мицкевич А. В. Акты высших органов Советского государства. С. 34.


[Закрыть] и С. С. Алексеева[81]81
  Алексеев С. С. Структура советского права. С. 81.


[Закрыть], не формулируя при этом собственного. Даже работы А. Л. Парфентьева[82]82
  Парфентьев А. Л. Нормативно-правовое предписание и его виды. Автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 1980. С. 6.


[Закрыть], Т. Н. Мирошниченко[83]83
  Мирошниченко Т. Н. Нетипичное нормативное предписание: его природа и модификации. С. 3.


[Закрыть], Ю. В. Блохина[84]84
  Блохин Ю. В. Критерии отграничения нормативно-правовых предписаний от ненормативных в советском законодательстве (на примере нетипичных предписаний). Автореф. дис… канд. юрид. наук. С. 11.


[Закрыть], А. П. Заеца[85]85
  Заец А. П. Система советского законодательства. С. 9–10.


[Закрыть], специально посвященные данной тематике, обходятся без авторской дефиниции НПП, исследуя лишь признаки, выводимые из перечисленных определений.

Причины такой ситуации, как представляется, следует видеть в том, что уже в первой в отечественной правовой науке дефиниции НПП А. В. Мицкевичу удалось подчеркнуть все основные моменты, наиболее важные для понимания сущности НПП вне зависимости от подхода к данному понятию.

Согласно определению, данному А. В. Мицкевичем, НПП – это то или иное логически завершенное положение, прямо сформулированное в тексте акта государственного органа и содержащее обязательное для других лиц, организаций решение государственной власти[86]86
  Мицкевич А. В. Акты высших органов Советского государства. С. 34.


[Закрыть]. Обычно в литературе указывается на две основные черты НПП, зафиксированные в этой дефиниции:

– общеобязательное решение государственной власти (государственно-властное веление);

– грамматическая выраженность в тексте акта государственного органа[87]87
  Блохин Ю. В. Критерии отграничения нормативно-правовых предписаний от ненормативных в советском законодательстве. Дис… канд. юрид. наук. С. 15; Пиголкин А. С., Вопленко Н. Н. Основные виды правовых предписаний в советском законодательстве. С. 12 и др.


[Закрыть].

Первый из этих признаков, характеризуя содержание НПП, сближает его с ПН. Второй признак освещает формальную сторону НПП. Именно сочетание указанных свойств НПП и определяет его качественное своеобразие в ряду таких правовых явлений, как ПН и нормативный акт[88]88
  Блохин Ю. В. Указ. соч. С. 15–16.


[Закрыть]. И именно эти свойства определяют то главное в сущности НПП, что признается, как было показано, абсолютным большинством исследователей, – неразрывное единство формы и содержания.

Принципиальное значение названных двух положений несколько затеняет третий признак, который может быть выведен из определения А. В. Мицкевича:

– логическая завершенность веления.

Второе общеизвестное определение было предложено С. С. Алексе евым. В соответствии с ним НПП – это элементарное, цельное, логически завершенное государственно-властное веление нормативного характера, непосредственно выраженное в тексте нормативно-правового акта[89]89
  Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975. С. 81.


[Закрыть]. В нем, кроме названных А. В. Мицкевичем трех признаков, выделяются еще три:

– нормативный характер;

– цельность;

– элементарный характер.

Существуют и другие определения. Н. Н. Вопленко понимает под НПП правотворческое веление общего характера, содержащееся в тексте источника права и выступающее в качестве логически сформулированного требования, подкрепленного возможностью государственного принуждения[90]90
  Вопленко Н. Н. Нормы права. С. 4.


[Закрыть]. Автор выводит из своего определения следующие признаки:

1) властное веление общего характера;

2) правотворческое оформление в виде содержания официальных источников права;

3) опора на возможность государственного принуждения.

В. М. Сырых определяет НПП как цельное, логически завершенное и формально закрепленное в тексте нормативно-правового акта властное веление правотворческого органа[91]91
  Сырых В. М. Теория государства и права. М., 1998. С. 111; см. также: Законодательная техника / Под ред. Ю. А. Тихомирова. М., 2000.


[Закрыть]. По мнению В. В. Лазарева и Т. Н. Радько, НПП – это государственно-властное веление, получающее логически завершенное, формально определенное закрепление в официальном тексте[92]92
  Общая теория права и государства / Под ред. В. В. Лазарева. – 3-е изд., перераб. и доп. М., 2001. С. 201.


[Закрыть]. К уже названным признакам здесь прибавляется – формальная определенность.

В литературе называют и другие признаки НПП. Так, А. Л. Парфентьев выделяет три признака:

1) государственно-властное веление, представленное непосредственно в тексте правового акта;

2) такой первичный элемент системы законодательства, в котором выражается определенное правовое отношение между субъектами права;

3) имеет двойственную природу: с одной стороны, включается в ту или иную часть внешней структуры акта (статью, пункт и т. д.), с другой – выступает в качестве элемента внутреннего содержания акта[93]93
  Парфентьев А. Л. О понятии правового предписания // Проблемы совершенствования советского законодательства. Труды ВНИИСЗ, вып. 9. М., 1977. С. 172.


[Закрыть].

Очевидно, здесь можно говорить не о трех, а о пяти характеристиках НПП:

– государственно-властное веление;

– непосредственная представленность в тексте правового акта;

– первичный элемент системы законодательства;

– выражение определенного правового отношения между субъектами права;

– двойственная природа.

А. П. Заец, рассматривая юридическую природу НПП, акцентирует внимание на двух основных чертах:

– правовом характере и

– нормативности[94]94
  Заец А. П. Система советского законодательства. С. 20–23.


[Закрыть].

В качестве главной черты называет нормативность НПП и П. Б. Евграфов, указывая, что последняя непосредственно вытекает из нормативности государственной воли, составляющей содержание НПП[95]95
  Евграфов П. Б. Соотношение структуры советского права и структуры советского законодательства. Дис… канд. юрид. наук. С. 153.


[Закрыть].

Рассмотрим, что представляет собой каждый из перечисленных признаков.

1) Государственно-властное веление – это один из двух основных признаков НПП. В отечественной правовой литературе понятие веление государственной власти достаточно подробно рассмотрено применительно к категории ПН. Связь ПН с государством анализируется с помощью понятий «государственно-волевой характер»[96]96
  Теория государства и права / Отв. ред. А. И. Королев, Л. С. Явич. Л., 1982. С. 276.


[Закрыть], «государственная обязательность»[97]97
  Теория государства и права / Отв. ред. А. И. Королев, Л. С. Явич. Л., 1982. С. 277; см. также: Недбайло П. Е. Советские социалистические правовые нормы. Львов, 1959. С. 26; Общая теория государства и права / Под ред. В. В. Лазарева. М., 1994. С. 118 и др.


[Закрыть], «государственно-властный характер»[98]98
  Лейст О. Э. Санкции и ответственность по советскому праву. М., 1981. С. 13.


[Закрыть], «устанавливаемость государством»[99]99
  Общая теория государства и права. С. 118; Недбайло П. Е. Указ. соч. С. 26.


[Закрыть], «связь процесса формирования ПН с государственными органами»[100]100
  Лившиц Р. З. Теория права. М., 1994. С. 103.


[Закрыть]. Проблема связи НПП с государством вытекает из проблемы соотношения государства и права в целом и, следовательно, не может рассматриваться с помощью одной категории приоритета[101]101
  Лившиц Р. З. Теория права. М., 1994. С. 103.


[Закрыть]. Однако формальная зависимость НПП от государственных органов как на стадии создания, так и на протяжении всего времени действия очевидна. Зависимость эта проявляется в двух аспектах:

– НПП устанавливаются государством;

– обеспечиваются силой государства.

Следует согласиться с В. Н. Карташовым в том, что для характеристики современного права термин «государственно-властное веление» становится слишком узким. НПП содержатся в нормативных актах органов местного самоуправления, негосударственных организаций и т. п. Правильнее поэтому называть их властными велениями[102]102
  Карташов В. Н. Теория правовой системы общества: В 2 т. Т. 1. Ярославль, 2005. С. 98.


[Закрыть]. Использование традиционного термина «государственно-властное веление» в настоящей работе объясняется, в первую очередь, стремлением указать на то, что НПП – это веления не только устанавливаемые, но и признаваемые, поддерживаемые государством, опирающиеся на его авторитет.

2) Опора на возможность государственного принуждения является одним из важнейших признаков права в целом, условием его существования и функционирования как общеобязательного регулятора поведения людей.

Однако, указывая в качестве главного признака, что НПП является велением государственной власти, мы, в первую очередь, имеем в виду его обеспеченность, гарантированность принудительной силой этой власти. Властность веления подразумевает его обязательность[103]103
  Общая теория права и государства / Под ред. В. В. Лазарева. М., 2001. С. 201.


[Закрыть], а следовательно, защиту со стороны государства.

3) Называя в качестве признака НПП его правовой характер, А. П. Заец также подразумевает, что НПП устанавливаются государством, обеспечиваются мерами государственного воздействия и являются поэтому общеобязательными требованиями[104]104
  Заец А. П. Указ. соч. С. 20.


[Закрыть]. Очевидно, аналогичный смысл вкладывается в понятие «государственно-властное веление».

4) Второй определяющий признак НПП – непосредственная выраженность в тексте нормативно-правового акта. М. М. Бахтин писал, что текст – это первичная данность для лингвистики, филологии, литературоведения, истории, права и вообще всего гуманитарно-философского мышления, он «является той непосредственной действительностью (действительностью мысли и переживаний), из которой только и могут исходить эти дисциплины и это мышление. Где нет текста, там нет и объекта для исследования и мышления»[105]105
  Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 281.


[Закрыть]. Именно поэтому «не следует рассматривать законодательный текст как нечто сугубо формальное, чисто документальное. В законе нет ничего иного (ни большего, ни меньшего), кроме того, что выражено в тексте – в словах, словесных формулировках. Только и исключительно через них закон раскрывает свое содержание, “входит” в общество, в жизнь людей»[106]106
  Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 100.


[Закрыть]. Образно говоря, право[107]107
  В рамках нормативного подхода, разумеется.


[Закрыть] – это не мысль законодателя, это его слова.

5) Вероятно, двойственная природа, выделенная А. Л. Пар фентьевым в качестве признака НПП, представляет собой не что иное, как единство формы и содержания НПП, которое следует из сочетания двух его основных черт.

6) В качестве одной из главных черт НПП выступает нормативность[108]108
  Часто в литературе в качестве синонима этого понятия используется термин «общий характер» (см.: Заец А. П. Указ. соч. С. 21–23; Мирошниченко Т. Н. Нетипичное нормативное предписание: его природа и модификации. С. 8 и др.).


[Закрыть]. Сущность этой категории заключается в направленности на регулирование вида общественных отношений, внесение в них общеобязательного порядка, установленной меры[109]109
  Теоретические вопросы систематизации советского законодательства. М., 1962. С. 62–66. – В более широком плане нормативность рассматривается как универсальная закономерность социального развития, суть которой состоит в том, что социальная материя обладает внутренней потребностью в определенной упорядоченности в соответствии с теми или иными признаками. Отсюда, в литературе предпринята попытка представить в качестве форм правовой нормативности не только право, но и правосознание, правопорядок, правореализацию и другие правовые явления (см.: Липатов Э. Г. Нормативность правовых явлений. Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 1996).


[Закрыть]. Это внутреннее качество НПП оформляется внешними признаками нормативности. По поводу определения количества этих признаков в литературе существует две основных точки зрения. Автором первой является И. С. Самощенко, выделивший два главных признака: (а) неконкретность (неперсонифицированность) адресата и (б) периодичность (постоянный характер) действия[110]110
  Самощенко И. С. Понятие нормативного акта как предмета систематизации // Теоретические вопросы систематизации советского законодательства. С. 62–66.


[Закрыть]. А. В. Мицкевич добавил к ним третий признак: (в) сохранение действия независимо от исполнения[111]111
  Мицкевич А. В. Указ. соч. С. 43.


[Закрыть].

Отмечая достаточно спорный характер последней позиции, А. П. Заец указывает, что идея А. В. Мицкевича является плодотворной, поскольку позволяет сконцентрировать внимание на сохранении действия НПП как на конечном результате, итоге влияния регулируемых отношений на эти НПП[112]112
  Подобные НПП получают признак нормативности лишь потому, что отношения, которые они регулируют в реальной действительности, сохраняют свою длительность, а следовательно, потребность постоянного подкрепления правового значения (см.: Заец А. П. Указ. соч. С. 21–23).


[Закрыть]. Поэтому многие правоведы вслед за А. В. Мицкевичем перечисляют три названных признака нормативности[113]113
  Апт Л. Ф., Кененов А. А. К вопросу об элементах и структуре советского права // Вестник МГУ, сер. «Право». 1973. № 3. С. 53; Мирошниченко Т. Н. Нетипичное нормативное предписание: его природа и модификации. С. 8; Розин Л. М. Вопросы теории актов советского государственного управления и практика органов внутренних дел. М., 1974. С. 72 и др.


[Закрыть].

Однако другие ученые считают выделение третьего признака излишним. По мнению И. С. Самощенко, периодичность действия НПП охватывает как возможность неоднократного применения, так и то, что НПП не исчерпывается однократным исполнением[114]114
  Теоретические вопросы систематизации советского законодательства. С. 68–80.


[Закрыть]. Ю. В. Болхин указывает, что признак периодичности имеет несколько значений. В одних случаях он означает повторность, неоднократность применения НПП, в других – непрерывность, постоянство их действия[115]115
  Блохин Ю. В. Критерии отграничения нормативно-правовых предписаний от ненормативных в советском законодательстве. Дис… канд. юрид. наук. С. 21.


[Закрыть]. В связи с этим именно неконкретность адресата и возможность неоднократного применения НПП рассматриваются как общеродовые, универсальные признаки нормативности[116]116
  Блохин Ю. В. Критерии отграничения нормативно-правовых предписаний от ненормативных в советском законодательстве. Автореф. дис… канд. юрид. наук. С. 6.


[Закрыть].

7) Формальная определенность, по мнению Н. Н. Вопленко, проявляется в том, что:

– НПП издаются или санкционируются строго определенными органами,

– в четко определенном порядке,

– выражаются в формализированных источниках,

– вступают в силу и прекращают свое действие в соответствии с установленной юридической процедурой[117]117
  Вопленко Н. Н. Сущность, принципы и функции права. Волгоград, 1998. С. 28.


[Закрыть].

П. Е. Недбайло указывает также на то, что они устанавливают точно определенные права и обязанности участников общественных отношений[118]118
  Недбайло П. Е. Советские социалистические правовые нормы. С. 27.


[Закрыть]. Следует, однако, согласиться с О. Э. Лейстом в том, что подобная абсолютизация формальной определенности НПП (и права вообще) недопустима и приводит к преувеличению их императивности (в том числе и норм, предоставляющих различные права)[119]119
  Лейст О. Э. Указ. соч. С. 10–12.


[Закрыть]. Формальная определенность понимается большинством авторов именно как «определенность правовых норм (читай «НПП». – М. Д.) по форме, т. е. понятие, не затрагивающее логико-юридическое содержание нормы»[120]120
  Бабаев В. К. Формальная определенность и возможности формализации законодательства // Советское государство и право. 1978. № 4. С. 45; см. также: Чернобель Г. Т. Формализация норм права // Советское государство и право. 1979. № 4. С. 34.


[Закрыть]. Исходя из этой позиции, ясность, четкость, недвусмысленность – одним словом, определенность содержания[121]121
  Иногда определенность содержания рассматривается в литературе как один из аспектов признака формальной определенности: Алексеев С. С. Социальная ценность права в советском обществе. М., 1971. С. 89; Шабуров А. С. Формальная определенность права. Автореф. дис… канд. юрид. наук. Свердловск, 1973. С. 7.


[Закрыть] НПП – это, скорее, не признак, а требование, обусловливающее эффективность его действия.

Таким образом, в признак формальной определенности НПП можно включить следующие элементы:

– НПП издаются управомоченными органами в строго определенном порядке;

– находят свое отражение в нормативных актах (определенной юридической силы и сферы действия во времени, в пространстве и по кругу лиц).

8) А. Л. Парфентьев указывает также на то, что в НПП выражается определенное правовое отношение между субъектами права. По нашему мнению, данное положение не может быть рассмотрено как родовой признак НПП. Правовые веления, закрепленные в тексте нормативного акта, разнообразны. Как будет показано ниже, далеко не каждое из них несет в себе правило поведения, и не каждое имеет результатом своей реализации правоотношение. Такие признаки как предоставительно-обязывающий характер[122]122
  Курс лекций по теории государства и права. Ч. 2. Саратов, 1993. С. 20.


[Закрыть], модель регулируемых общественных отношений[123]123
  Нормы советского права. Саратов, 1987. С. 72.


[Закрыть], модель взаимодействия соответствующих субъектов[124]124
  Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: норма и патология. М., 1982. С. 24.


[Закрыть] считаются обычно присущими ПН. Ввиду того, что нами не ставится знак равенства между категориями «ПН» и «НПП», перенос данных признаков на понятие НПП представляется необоснованным.

9) Тот факт, что НПП является начальным элементом системы законодательства, характеризует, вероятно, не само понятие НПП, а его место в правовой системе. Поэтому правильнее рассматривать его не в качестве признака НПП, а в качестве черты, определяющей его значение в системе категорий правовой науки.

10) Обязательной чертой НПП считается его логическая завершенность. С синтаксической точки зрения, существенным признаком завершенности коммуникативной единицы языка является ее контекстная свобода, или самодостаточность единицы[125]125
  Борботько В. Г. К вопросу о завершенности коммуникативных единиц языка // Семантика и структура предложения и текста. Сборник науч. тр. Грозный, 1981. С. 20.


[Закрыть]. Она предполагает отсутствие необходимости обращения к внешним источникам информации. Мысль законодателя выражена здесь от начала и до конца, смысл веления может быть понят без учета контекста.

При этом и лингвисты, и правоведы подчеркивают относительность этой логической завершенности[126]126
  С филологической точки зрения относительность логической завершенности языковой единицы означает, что перестановка высказывания внутри текста (контекстная свобода) возможна не всегда и обычно лишь в определенных пределах (см.: Борботько В. Г. К вопросу о завершенности коммуникативных единиц языка. С. 20).


[Закрыть]. Так, по мнению А. Л. Парфентьева, относительность логической завершенности НПП обусловлена тем, что оно не может регулировать общественные отношения изолированно от других, тесно связанных с ним НПП[127]127
  Парфентьев А. Л. Нормативно-правовое предписание и его виды. Автореф. дис… канд. юрид. наук. С. 7.


[Закрыть].

11) Как подчеркивает П. Б. Евграфов, каждое НПП представляет собой относительно завершенное юридическое целое[128]128
  Евграфов П. Б. Соотношение структуры советского права и структуры советского законодательства. Автореф. дис… канд. юрид. наук. С. 15.


[Закрыть]. Цельность как признак НПП не тождественна логической завершенности. Понятием, противоположным цельности, является дробность. Цельный характер НПП означает, что оно представляет собой внутренне согласованное правовое веление, элементы которого объединены общим смыслом, образуя некое единство, целостность. Все части целого неразрывно связаны между собой. Вынесение элемента за пределы внутренней структуры, раздробление НПП ведет к нарушению его целостности. Отсюда, невозможно изложение одного цельного НПП в нескольких частях нормативного акта или нескольких актах.

12) Со сказанным выше согласуется представление об элементарном характере НПП. Это означает, что НПП представляет собой минимальное веление законодателя, и попытка «расчленить» его на более мелкие правовые требования неизбежно приведет к потере смысла. Из этого вовсе не следует, что НПП не может быть разделено на структурные части, но ни одна из этих частей, взятая в отдельности, не является самостоятельным логически завершенным велением. Каждое слово законодателя «работает» здесь на формулирование одного конкретного НПП.

Последние три признака НПП в совокупности делают необходимой постановку вопроса о той грамматической единице текста, в рамках которой «материализуется» НПП.

Ввиду всего сказанного о сущности НПП, вопрос этот имеет принципиальное значение. Основным формальным признаком НПП является его непосредственная выраженность в тексте правового акта, поэтому исследование структуры текста в данном случае обязательно.

В первую очередь следует подчеркнуть: большинство правоведов признают, что словесная организация НПП в значительной мере предопределяет его конкретные признаки как регулятора общественных отношений[129]129
  Пиголкин А. С., Вопленко Н. Н. Указ. соч. С. 12. – Это определяется тем, что «правовое регулирование осуществляется преимущественно на информационном уровне, т. е. путем передачи правовой информации языковыми средствами…» (Малько А. В. Стимулы и ограничения в праве: Теоретико-информационный аспект. Саратов, 1994. С. 95).


[Закрыть]. Это объясняется непосредственной связью языка и мышления[130]130
  Руднев А. Г. Проблема формы и содержания в языке. Л., 1959. С. 7.


[Закрыть]. Вильгельм Гумбольт отмечал, что именно «язык есть орган, образующий мысль»[131]131
  Цит. по: Потебня А. А. Полное собрание трудов: Мысль и язык. М., 1999. С. 29. – Как отмечает автор, взгляд Гумбольта вполне подтверждается позднейшими психологическими исследованиями.


[Закрыть].

Среди теоретиков права широко распространено мнение, что единицей текста, соответствующей отдельному НПП, является предложение[132]132
  Алексеев С. С. Структура советского права. С. 84; Антропов В. Г. Правовая логика: структура правовой нормы. Волгоград, 1999. С. 5–6; Блохин Ю. В. Критерии отграничения нормативно-правовых предписаний от ненормативных в советском законодательстве. Дис… канд. юрид. наук. С. 19; Парфентьев А. Л. Нормативно-правовое предписание и его виды. Автореф. С. 7; Сырых В. М. Теория государства и права. С. 111; Черданцев А. Ф. Толкование советского права. М., 1979. С. 10; Он же. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике. Екатеринбург, 1993. С. 38.


[Закрыть]. Ю. В. Блохин указывает, что НПП составляет смысловое содержание предложения, тогда как предложение является носителем этого содержания, средством его грамматической организации и выделения в тексте правового акта[133]133
  Блохин Ю. В. Указ. соч. С. 19.


[Закрыть]. В результате НПП выступает как цельная логико-грамматическая формула[134]134
  Парфентьев А. Л. Указ. соч. С. 11.


[Закрыть], которая не может быть раздроблена на несколько грамматических частей (предложений, фраз) даже в пределах одного акта[135]135
  Алексеев С. С. Общая теория права. Т. II. М., 1981. С. 55.


[Закрыть].

Для того чтобы подтвердить либо опровергнуть это суждение, необходимо обратиться к самому понятию предложения и его значению с позиций современной науки о языке[136]136
  Идея привлечения данных лингвистики для исследования текста права не является новой. Во многих западных странах и, особенно, в США, начиная с 70-х годов, активно развивается целое научное направление «право и язык» (об этом см.: Лезов С. В. Юридические понятия и язык права в современных зарубежных исследованиях: Науч. – аналит. обзор. М., 1986). Среди ученых (филологов и юристов), развивающих это направление, У. О’Барр, Г. Харт, П. Б. Максвелл, Л. Витгенштейн, Е. Калиновский, Ф. Вейсман, Д. Меллинков, М. Эдельман, У. Проберт, У. Черрон, Э. Макай, Б. Данет и др. К сожалению, анализ работ перечисленных авторов заставил бы значительно выйти за рамки предмета нашего исследования, поэтому нам представляется правильным ограничиться упоминанием о том, что названное направление междисциплинарных исследований является достаточно популярным и перспективным в современной мировой науке.


[Закрыть].

В русской грамматической традиции, начиная с XIX в., предложение рассматривалось большинством ученых в качестве основной синтаксической единицы[137]137
  Белошапкова В. А. Современный русский язык. Синтаксис. М., 1977. С. 78.


[Закрыть]. Все возможные разногласия[138]138
  В некоторых концепциях, например, присутствовал так называемый формально-грамматический подход, когда основной синтаксической единицей признавалось словосочетание (см.: Васильев Л. М. Теоретические проблемы лингвистики: внутреннее устройство языка как знаковой системы. Уфа, 1994. С. 96).


[Закрыть] по этому вопросу были окончательно преодолены в первой половине XX в. в трудах академика В. В. Виноградова, разработавшего учение о предложении как основной коммуникативной единице[139]139
  Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.; Л., 1947.


[Закрыть]. В настоящее время предложение признается центральным объектом синтаксиса во всех современных синтаксических концепциях[140]140
  Белошапкова В. А. Современный русский язык. С. 78.


[Закрыть].

Так, известный австрийский языковед Карл Бюллер рассматривает предложение как мельчайшую самостоятельную смысловую единицу речи[141]141
  Бюллер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка / Пер. с нем. М., 1993. С. 330.


[Закрыть]. Э. Бенвенист, наоборот, считает предложение конечной единицей в уровневой системе языка[142]142
  Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С. 138–140.


[Закрыть]. В. С. Юрченко обосновывает утверждение о том, что предложение является исходной единицей языка, первичной по отношению к слову[143]143
  Юрченко В. С. Предложение и слово. Проблема их соотношения в лингвофилософском плане. Саратов, 1997.


[Закрыть]. Немецкий лингвист Й. Рис обнаружил в научной литературе около 140 различных определений предложения[144]144
  Бюллер К. Указ. соч. С. 328.


[Закрыть]. Как подчеркивает К. Бюллер, такое обилие дефиниций возможно лишь для ключевых понятий какой-либо сферы[145]145
  Бюллер К. Указ. соч. С. 328.


[Закрыть]. Поэтому, вероятно, справедливы слова В. А. Звегинцева: «Изучать предложение – это значит изучать язык, но и наоборот: изучать язык – это значит изучать предложение»[146]146
  Цит. по: Юрченко В. С. Предложение и слово. С. 3.


[Закрыть].

Итак, в современном славянском языкознании предложение рассматривается как единица и языка, и речи[147]147
  Белошапкова В. А. Современный русский язык. С. 99.


[Закрыть]. На сегодняшний день синтаксическую науку отличает взгляд на предложение как на многоаспектное явление, как на комплекс нескольких относительно независимых (хотя и взаимосвязанных) устройств. Выделяют три стороны рассматриваемого явления: 1) формальную, 2) коммуникативную, 3) семантическую[148]148
  Белошапкова В. А. Современный русский язык. С. 78–83.


[Закрыть].

Семантическая (т. е. смысловая[149]149
  Определение семантической структуры предложения как смысловой в крайней степени условно. В литературе часто подчеркивается, что смысл высказывания и его семантическую структуру нельзя отождествлять друг и другом, так как, в действительности, их соотношение значительно сложнее (см.: Васильев Л. М. Теоретические проблемы лингвистики: внутреннее устройство языка как знаковой системы. Уфа, 1994. С. 102). В. В. Богданов, например, выделяет 5 типов концепций, различным образом трактующих семантику предложения (см.: Богданов В. В. Содержание предложения в различных лингвистических концепциях // Принципы и методы исследования единиц языка. Межвуз. сб. науч. тр. Воронеж, 1985. С. 3–10). Столь подробное исследование данной проблемы в настоящей работе вряд ли уместно, поэтому мы ограничимся самым общим представлением о семантической структуре предложения.


[Закрыть]) структура предложения была выделена как особый научный объект сравнительно недавно – в 60-х гг. XX века. Интерес к этой проблематике был стимулирован целым рядом факторов, в первую очередь взаимодействием лингвистики с логикой, относящейся с обостренным вниманием к содержанию предложения[150]150
  Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. Логико-семантические проблемы. М., 1976. С. 5. – Как подчеркивает Б. Ю. Норман, последние десятилетия в лингвистике прошли под знаком «поворота» к семантике, пристального интереса к содержательной стороне языка (см.: Норман Б. Ю. Грамматика говорящего. СПб., 1994. С. 197).


[Закрыть].

Результатом такого взаимодействия явилась, в частности, концепция о теснейшем диалектическом единстве предложения и логической фразы. Под логической фразой понимают мысль, представляющую собой цельное и одновременно расчлененное отражение действительности, соотносящую с ней свое содержание, обладающую структурной независимостью и относительной законченностью мыслительного процесса и выступающую в силу этих свойств в роли единицы процесса мышления[151]151
  Чесноков П. В. Логическая фраза и предложение. Ростов, 1961. С. 25.


[Закрыть]. В литературе указывается, что предложение как коммуникативная единица речи является выразителем логической фразы[152]152
  Чесноков П. В. Логическая фраза и предложение. Ростов, 1961. С. 98. – Это обусловлено непосредственной связью языка и мышления. Данная связь подчеркивается во многих определениях предложения, например «группа слов, грамматически оформленная как единица речи и выражающая относительно законченную мысль» (Руднев А. Г. Проблема формы и содержания в языке. Л., 1959. С. 7).


[Закрыть]. Всякая логическая фраза может быть воспроизведена только с помощью предложения, и всякое предложение заключает в себе логическую фразу[153]153
  Чесноков П. В. Указ. соч. С. 98.


[Закрыть].

С позиции сказанного утверждение о совпадении предложения и НПП, т. е. мельчайшей смысловой единицы законодательства, представляется вполне обоснованным. Следует, однако, сделать некоторые оговорки.

Во-первых, вряд ли стоит абсолютизировать выводы какой-либо научной дисциплины (будь то логика, филология, социология или кибернетика) и полностью переносить их в теоретико-правовое исследование. Данные других наук требуют определенной обработки, осмысления, преломления применительно к предмету теории права.

Во-вторых, в настоящее время мнение о том, что предложение является не только основной, но и единственной коммуникативной единицей речи[154]154
  Чесноков П. В. Указ. соч. С. 40.


[Закрыть], подвергается пересмотру. Интенсивно ведется поиск единиц выше уровня предложения[155]155
  Звегинцев В. А. Предложение и его отношение к языку и речи. М., 2001. С. 293–294; Солганик Г. Я. Синтаксическая стилистика (Сложное синтаксическое целое). М., 1991. С. 75; Общение. Текст. Высказывание. М., 1989. С. 57–60; Парчиева П. Р. К вопросу о делимитации нижней границы единицы текста – сложного синтаксического целого // Текстообразующие свойства слова и предложения. Межвуз. сб. научн. тр. Грозный, 1982. С 112.


[Закрыть]. К ним относят сложное синтаксическое целое, сверхфразовое единство, период, абзац, параграф, дискурс, текст и др.[156]156
  Вейхман Г. А. Высшие синтаксические уровни // Семантика и структура предложения и текста. Сборник научн. тр. Грозный, 1981. С. 24.


[Закрыть] При этом часть ученых считают перечисленные уровни дополнительными по отношению к основному – предложению[157]157
  Вейхман Г. А. Высшие синтаксические уровни // Семантика и структура предложения и текста. Сборник научн. тр. Грозный, 1981. С. 29.


[Закрыть]. Другие же, наоборот, утверждают, что текст членится только на группы предложений, каждое из которых не является самостоятельной единицей[158]158
  Звегинцев В. А. Указ. соч. С. 294; Солганик Г. Я. Синтаксическая стилистика. М., 1973. С. 5.


[Закрыть]. Третьи указывают на то, что существует две разновидности предложений: одни могут функционировать самостоятельно и, следовательно, занимать в тексте обособленную позицию (коммуникативно сильные), а другие – только входят в состав группы (коммуникативно слабые)[159]159
  Зарубина Н. Д. Текст: лингвистический и методический аспекты. М., 1981. С. 17, 28–66.


[Закрыть].

Последнее положение заслуживает особого внимания в связи с тем, что названные два вида предложений легко обнаруживаются в тексте нормативно-правовых актов. Рассмотрим пример.

Предложение «Общественное объединение вправе не регистрироваться в органах юстиции[160]160
  Ст. 21 Федерального закона от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» // СЗ РФ от 22 мая 1995 г. № 21, ст. 1930 (в ред. от 2 февраля 2006 г.).


[Закрыть]» представляет собой самостоятельное веление законодателя, не нуждающееся ни в каких дополнениях и разъяснениях. Следующее за ним в той же части статьи предложение «В этом случае данное объединение не приобретает прав юридического лица» обладает признаками последовательности и, с лингвистической точки зрения, самостоятельным не является[161]161
  Зарубина Н. Д. Указ. соч. С. 36.


[Закрыть]. Очевидно, решая вопрос о том, следует ли признать это положение закона самостоятельным НПП, нужно руководствоваться двумя критериями:

– формальный критерий: как единица речи это предложение является зависимым, его смысл не может быть понят без учета предыдущего предложения;

– содержательный критерий: в этом предложении заключено новое правило поведения, новое веление, отличное от предыдущего (невозможность приобрести права юридического лица), а следовательно – новое НПП.

В соответствии с содержательным критерием мы признаем данное положение закона предписанием (есть веление – есть НПП). Формальный же критерий позволяет говорить об относительной зависимости этого НПП от предыдущего. С. С. Алексеев называет такие НПП конкретизирующими и признает их составной частью ассоциации НПП, т. е. своеобразной комбинации НПП, связанных друг с другом по смыслу[162]162
  Алексеев С. С. Структура советского права. С. 111. – Следует уточнить, что автор использует понятие «ассоциации правовых норм», однако представляется, что, исходя из принятой нами терминологии, правильнее именовать их ассоциациями НПП. Подробнее это понятие будет рассмотрено нами в гл. III.


[Закрыть].

Таким образом, положение о том, что каждое предложение текста закона содержит НПП, может быть принято лишь с оговоркой о различной степени самостоятельности этих НПП. Часть НПП содержит «полноценные» веления законодателя, но смысл их не может быть понят без учета содержания других НПП.

Дискуссионным является также вопрос о том, следует ли считать предложение минимальной единицей текста, способной нести в себе НПП. В. М. Сырых, например, считает, что по своему словесно-логическому построению НПП может представлять собой не только отдельное предложение, но и отдельную фразу внутри предложения[163]163
  Сырых В. М. Теория государства и права. С. 111.


[Закрыть]. П. В. Чесноков говорит о так называемом явлении присоединения, когда происходит своеобразное наслоение одного предложения на другое, одной логической фразы на другую[164]164
  Чесноков П. В. Логическая фраза и предложение. С. 30.


[Закрыть]. Такое наблюдается, например, при наличии вставочных конструкций, выражающих дополнительные замечания по поводу тех или иных частей основного предложения[165]165
  Чесноков П. В. Логическая фраза и предложение. С. 31.


[Закрыть]. Так, в ч. 1 ст. 158 УК РФ говорится: «Кража, то есть тайное хищение чужого имущества, наказывается штрафом…». В данном случае в виде вставочной конструкции (части предложения) сформулирована правовая дефиниция, которая выступает как самостоятельное НПП. Если это предложение разбить на два, смысл правовых велений не изменится: «Кража – это тайное хищение чужого имущества» и «Кража наказывается…».

Аналогичную роль (обособленных частей предложения, способных выражать отдельные НПП) выполняют, по нашему мнению, деепричастные обороты, широко используемые в декларативных НПП. Например, преамбула закона РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании»[166]166
  Закон РФ от 2 июля 1992 г. № 3185–I «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» // Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ от 20 августа 1992 г., № 33, ст. 1913 (в ред. от 22 августа 2004 г.).


[Закрыть] сформулирована в виде одного предложения, но в ней могут быть обнаружены пять логически самостоятельных частей: «(1) Признавая высокую ценность для каждого человека здоровья вообще и психического здоровья в особенности; (2) учитывая, что психическое расстройство может изменять отношение человека к жизни, самому себе и обществу, а также отношение общества к человеку; (3) отмечая, что отсутствие должного законодательного регулирования психиатрической помощи может быть одной из причин использования ее в немедицинских целях…; (4) принимая во внимание необходимость реализации в законодательстве РФ признанных международным сообществом и Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина, (5) Верховный Совет РФ принимает настоящий Закон».