Текст книги "Квест Академия. Магические ребусы"

– Я думал поговорить за закрытыми дверьми, но раз вы, ребята, не желаете по-тихому…

С мрачным видом он полез за спину и начал что-то вытаскивать из-под пояса брюк. «Что-то», по всей видимости, застряло и вылезать отказывалось. Надеюсь, он не притащил тренировочный меч из подсобки магистра боевой магии, чтобы нас всех силой загнать в кабинет и поговорить «по-тихому». А если притащил, то как меч поместился в портках?

– Может, не стоит? – заволновалась я. – Все-таки люди смотрят. Неловко…

Но Брокс справился с непослушным ремнем и жахнул между подносами с едой измятую копию методички по мироустройству. За столом воцарилось молчание.

– Я знаю, что вы делали прошлой осенью! – с торжеством в голосе объявил он.

– Изучали мироустройство? – не поведя даже бровью, с видом наивной дурочки переспросила я.

– Не-ет, – протянул шантажист.

– Ходили на лекции к Хилдису? – снова предположила я.

– Да нет же! – взбесился Коэл.

– Все, – удрученно покачала я головой, – сдаюсь! У меня закончились варианты. Дашь подсказку?

– Я точно знаю, кто взломал защищенную методичку!

– Но почему ты об этом говоришь нам? – изогнул брови Илай.

– Любопытно: Армас уверял, что Форстад задаст именно этот вопрос, – усмехнулся Коэл.

Издеваться и ерничать мигом расхотелось, не буду говорить за других, но мне – точно. Магистр прекрасно знал о коллективном подвиге, даже одарил каждого высоким баллом на занятии, словно привесил медали, а потом при первом удобном случае подставил. Мы крепко попали на крючок, демоны раздери этого доморощенного воспитателя непослушных первокурсников!

– Совершенно забыл сказать! – продолжил новый капитан. – Я решил, что нашей команде просто жизненно необходимо участвовать в общественной жизни академии. Согласны?

Команде было необходимо избавиться от придурка-энтузиаста, но, похоже, он хотел остаться с нами всерьез и надолго, до самого окончания полугодия.

С большим сожалением я подавила кровожадную фантазию о лопате и сугробах, но мысленно сделала зарубку. Честное слово, если это чудо от слова «чудовище» не успокоится, то в академии выживет только один из нас – я. Но пока неупокоенное – ой! – неуспокоенное чудовище, не скрывая злорадной улыбочки, направлялось не домой к любящим родителям, а к выходу из столовой. Ученическая мантия развевалась за спиной, как крылья огромной вороны.

– Божечки, как же я сейчас скучаю по занудному Ботанику, – грустно вздохнула Тильда.

– Слушайте, я одного не понял, – проговорил Дин. – Что, ему жалко было сказать, кто взломал методичку?

Дурацкий вопрос повис в воздухе.

– Кушай супчик, друг, – похлопал приятеля по плечу Трой, для которого ответ, по всей видимости, был очевиден.

К вечеру по всему замку и даже в общежитии развесили объявления о том, что в первые выходные нового полугодия в академии пройдет день открытых дверей. Текст щедро приправили заглавными литерами и восклицательными знаками. С каждой стены словно кричало: «Ребята! Спасайся кто может! В Дартмурте грядет репетиция локального конца света, переждите ее в теплом месте, запершись от рейнсверских чудищ магическими щитами!» В прошлом году я сама приезжала в академию на день открытых дверей, поэтому знаю, о чем говорю.

В предпоследний день декады, когда Дживс уже успел дозубриться до коматозного состояния и ожидал пересдачу, как осужденный смертник ожидает казни: молясь богам о прощении грехов и с трудом переваривая последнюю в жизни трапезу (читай, параграф из учебника), в главном холле замка на доске объявлений появились списки адептов, обреченных на день открытых дверей. Им отводилась роль нянек для суетливых мамаш с вдохновленными чадами, телохранителей для преподавательского состава и сторожей замкового имущества. Единственного выходного лишились все наказанные нарушители, а еще кретины, желающие принимать активное участие в общественной жизни. Думаю, не стоит упоминать, что наша команда была представлена в полном составе.

Глядя на собственную фамилию где-то в середине списка, между Илаем Форстадом-младшим и Джером Бади, я пыталась найти хотя бы одно приличное слово, но на языке вертелись только непечатные, а между ними попадались междометия для связки. И только поэтому встретила новость об инициативе нашего капитана-шантажиста молча.

– И мы просто спустим придурку эту… – Тильда выразительно кашлянула, – общественную деятельность? Он в жизни не докажет, что мы прикасались к методичке.

– Да, но если намекнет, то Хилдис спустит с нас шкуру просто ради демонстрации, – была вынуждена признать я и, справедливости ради, добавила: – Со всех, кроме принцессы.

– Негодяй.

– Редкостный, – согласилась я.

– Я о Мажоре.

– Я тоже.

– Думаешь, капитан угомонится, если мы забудем его в лабиринте? – переведя взгляд с ненавистных списков на меня, спросила мстительница.

– Вряд ли.

– Тогда решено: просто прикопаем. Поможешь?

– Даже не сомневайся.

Неожиданно вспомнилось, что в день открытых дверей адепты, дежурившие в замке, смотрели на толпу с ненавистью голодных скиффолсов, запертых в клетках зоопарка. Теперь-то я их понимала, чего ребята взъелись! День локального конца света еще не наступил, а мне уже хотелось кусаться.

– Мама с утра прислала письмо, что на выходных приезжает братец Геар, а тут эта… деятельность, – вздохнула Тильда. – К слову, он тебя хочет видеть.

– Геар? – удивилась я.

– Да, – согласилась она и добавила со значением: – Если верить матушке, очень хочет.

Кузен Матильды спас меня от обморожения во время затянувшейся экскурсии по семейному кладбищу Юри, отпоил горячим грогом и даже проводил до лестницы на второй этаж. Правда, потом я потерялась в несуразном доме, но это мелочи. Еще он три часа изображал вежливый интерес в центральной книжной лавке столицы, пока я с горящими глазами изучала полки, забитые всевозможными фолиантами по высшей магии.

В провинции выбор книг разнообразием не отличался. В основном продавали дамские романы, приключенческие новеллы да школьные учебники. В лавке, где от богатого выбора просыпалось транжирство даже у скупердяев, я чувствовала себя жадным ребенком, прыгающим возле перевернутой подводы с леденцовой карамелью. Жаль, что скупить абсолютно все книги не позволял кошелек, но парочкой отличных сборников заклятий разжиться удалось. Фолианты шли со скидкой за испорченный переплет и масляные пятна на форзаце.

– Я решила позвать на встречу Бади, – объявила подруга.

– Спору нет, самое время для смотрин, – съехидничала я. – Дороги замело – отступать Бади некуда.

– Божечки, Ведьма, ты умная, но такая глупая! – закатила подруженция глаза. – Хочешь сама тащить ящики с колбасой?

– Геар привезет колбасу? – насторожилась я.

– Почти наверняка, – ухмыльнулась подруга.

Столько копченостей, сколько вручили мне хлебосольные родители Матильды, не в состоянии слопать даже стая голодных папелей. Ладно, разве что стая голодных папелей, но точно не одна худенькая Аниса Эден, вообще-то не испытывающая привязанности ни к чесночным сосискам, ни к свиной грудинке. За эти дни комната напрочь пропахла едой! Пришлось потихонечку сплавить годовой запас мясных изысков привратнику. Я просто спасала жизнь кусачему кустику – от ядреного запаха бедняга начал увядать.

Бади уже сидел в третьем ряду в кабинете истории и на новость, что на выходных нашей команде в полном составе предстоит изображать привратников, отреагировал по-обычному – даже бровью не повел. О приезде брата Тильда рассказала походя, между горячими проклятиями в сторону Брокса и просьбой дать запасное самописное перо.

– Не пойдешь? – не дождавшись никакой реакции от здоровяка, воинственно уточнила она, имея в виду встречу с братом.

– Пойду, – коротко согласился Бади, видимо, не осознавая, что с легкой руки подписался на знакомство с будущим родственником.

Готова поспорить на десять соримов, однажды Джер проснется глубоко женатым на нашей очкастой подружке, с недоумением оглядит семейную спальню и попытается вспомнить, в какой момент дал согласие на брачный обряд. Наверное, тогда случится большой взрыв… Или не случится, и новоявленный муженек просто обратно заснет, довольный тем, что ловко пропустил свадебный кошмар.

В середине лекции, когда я, с трудом сдерживая зевоту, пыталась записать хотя бы пару фраз за преподавателем, а Тильда, перестав изображать интерес, читала спрятанный под столом любовный роман, по контуру листа заскользила искорка, вырисовывая ровный прямоугольник. Кривые строчки, уходящие хвостиками вверх, исчезли. В открывшемся «окошке» проявилась разлинованная страница из чужого блокнота и зачастили литеры:

«Команда, жду в столовой. Капитан».

С ума сойти! Брокс презрел бумажные птички и, как бы пошло оно ни звучало, устроил групповую беседу.

«Почему все молчат?!» – требовательно вопросил он, не дождавшись никакой реакции.

«Кэп, ты уже в жральне?» – вдруг появилась подпись совершенно незнакомым почерком, и от удивления у меня поползли на лоб брови.

– Это кто? – одними губами спросила Тильда. Оставалось только пожать плечами.

«Да, я уже в столовой!» – Под последним словом, словно молния, прочертилась жирная чернильная линия, и от конспекта точно посыпались невидимые искры. Видимо, Брокс нешуточно вспылил.

«Тогда возьми мне чай», – дружелюбно попросил собеседник.

«И пирожок», – поддержал новый участник переписки. Оба не имели никакого отношения к нашей команде победителей. Подозреваю, даже косвенного.

Тильда толкнула меня в бок локтем и кивнула, мол, ты наколдовала? Я с искренним сожалением покачала головой. По всему выходило, что веселье затеял Форстад, ведь его паж вряд ли справился бы со специальным заклятием из углубленного курса высшей магии.

«Отбивную», – неожиданно отметился Бади в мужском разговоре. Мы с подругой синхронно подняли вверх большие пальцы, отвешивая здоровяку беззвучный комплимент.

«Сосиску».

«Две!»

«Нас четверо. Возьми на всех!»

«Записываешь, кэп?» – съехидничал кто-то.

«Бери чан сосисок!»

«И мандаринок девочкам…» – вступили в беседу дамы, повесив в конце многозначительную паузу.

«Девочки, в очередь!»

«Мне холодную лапшу».

«Она в столовке не подается, кретин!» – ругнулись мелкие литеры с кокетливыми хвостиками, написанные женской рукой.

«Серьезно?! Кэп, сгоняешь в город?»

«Кэп, ты еще с нами? В общагу жратвы принеси. На свой вкус», – потребовали у Брокса, словно он являлся бесплатным доставщиком еды.

А что? Хотел творить добрые дела и зарабатывать баллы в личную грамоту? Вперед и с песней. Общество постарается запомнить героя.

«Алхимики с вами, парни! Философский камень вечен!»

Божечки! Похоже, Илай раскрыл переписку для половины академии. Какой непередаваемо-восхитительный, замечательно-бесящий розыгрыш! Даже обидно, что не я придумала.

«Команда, найду вас вечером», – сухо объявил Коэл и, потушив магию, решительно закрыл «стол гастрономических заказов».

Возможно, он действительно пытался отыскать нас, но обычно по вечерам все занимались личными делами и разбредались по замку: тренировались в зале, ревностно следили за этой тренировкой, готовились к пересдаче, просто убивали время (Мажор), а я спасала мигрировавший за сундук кустик. Конечно, миссию по извлечению злюки приходилось проводить не каждый вечер, разве что в дурную погоду, но сегодня за окном стоял полный штиль и даже мороз отступил, так какого демона куст распсиховался?!

Высмотреть беглеца удалось с трудом, лишь прижавшись щекой к холодной шершавой стене. Он дрожал как осиновый лист, а не как рейнсверское растение, из какого любой уважающий себя аптекарь мечтал сварить волшебное зелье, и отказывался выманиваться даже на согревающую растирку, аккуратной лужицей налитую посреди комнатенки. Оставалось выколупать безмозглое растение ручками, пока оно не попыталось буравчиком войти в пол и не сломало корешки-ножки.

Хотя, может, неплохо, если обломает? Перестанет из ведра выпрыгивать и начнет вести себя, как нормальный куст.

– Вылезай, звереныш!

С натугой я принялась отодвигать сундук, в последние месяцы претерпевший необъяснимую метаморфозу: осенью бандура просто занимала много места, а теперь набрала вес. Складывалось ощущение, что мое барахло, оказавшись в замкнутом пространстве, бросилось безудержно размножаться.

Брать на редкость раздраженный кустик голыми руками я побоялась, сначала натянула перчатки, а потом началась игра в кошки-мышки. В какой-то момент мандрагора совершенно охамела и, молнией вылетев из-под кровати, попыталась напасть на мою туфлю.

– Вообще нюх потерял? – охнула я, ловко подхватывая злюку.

В перчатку немедленно вонзились мелкие клыки. Боевой трофей куст не выпустил, даже когда споро закапывался в ведро с землей.

– Отдай, – вздохнула я, – все равно же жевать не станешь…

Может, челюсти заклинило, и он был бы рад выплюнуть невкусную кожаную перчатку, но раскрыть пасть не мог? Помочь бедняге не успела – в комнату громко и уверенно постучались.

После вечеринки, на которую через дыру в заборе (и это не оборот речи, дыру уже заделали) действительно протащили гостей, в общаге начались рейды. Не знаю, проверяли ли верхние этажи, где жили аристократы, но ко мне вваливались каждый божий день. Все ждали, когда обнаружат кого-нибудь противозаконного.

Жаль, что Коэл Брокс не значился в черном списке персон, не имеющих права входить в общагу, потому как в закутке под дверью обнаружился именно он. Шапочка была по-прежнему на месте, в смысле, на волосах, синяя прядка тоже торчала, но на висках уже начали проклевываться рыжеватые бакенбарды.

– Ты с рейдом или заблудился, пока остальных искал? – любезно уточнила я, намекая, что очень удивлена неожиданным визитом.

– Я тебя искал, – делая вид, будто пропустил сарказм мимо ушей, пояснил он. – Поговорим?

– Говори.

Он как-то странно глянул через плечо, хотя за спиной, кроме голой побеленной стены, ничего не было.

– Пригласишь?

Ладно, кэп, сам захотел! Как раз подумывала найти Бади, чтобы передвинуть сундук, а то после охоты на мандрагору поясницу нехорошо ломило…

– Сразу бы сказал, что хочешь посекретничать, – усмехнулась я и подвинулась в дверях, позволяя нежданному гостю стать долгожданным разнорабочим. – Подвинешь сундук?

– Этот? – При виде гиганта он даже не заметил, что в комнате царит разгром.

– Другого нет.

Коэл пожевал губами, с опаской приблизился к махине, примерился, а потом с хрипами принялся двигать к стене. После некоторых плясок сундук был возвращен на место. Побагровевший помощник поправил сползшую на затылок шапку, скрыв бледно-синие вихры, и объявил:

– Завтра пройдет общее собрание по поводу дня открытых дверей.

– Ну да, – протянула я, – общественная деятельность… Если ты не в курсе, то все в восторге от необходимости торчать в академии на выходных.

– Попроси ребят прийти.

– Почему сам не попросишь? – спросила я, хотя ответ был обоим очевиден.

– Тебя послушаются.

– Спорное, конечно, утверждение.

Он медленно прошелся по комнате, остановился возле подоконника, даже не представляя, как рискует, оказавшись в опасной близости к озверевшему цветочку. Мандрагора с зажатым в бутоне перчаточным пальцем выглядела ужасно странно.

– Слушай, кэп, ты бы лучше к моему кустику не подходил… – попыталась предупредить я, но осталась неуслышанной.

– Мы оба знаем, кто идейный вдохновитель в вашей компании. Так ведь, Ведьма? – проговорил Брокс и дернул за перчатку в ведре. Одно слово: кретин.

А дальше случилась сцена из дурацкой страшилки! Клянусь, сама не ожидала от зубастика подобной прыти. Кожаная перчатка была мгновенно выплюнута, а клыки воткнуты в хлебосольно подставленный палец. Занавес.

Тишина, окутавшая комнатенку, казалась осязаемой. Ошеломленный парень начал медленно поднимать руку. На оттопыренном указательном пальце, сомкнув клыки, висела мандрагора, словно пиранья, намертво вгрызшаяся в добычу. От ножек-корешков на подоконник посыпались крошки земли. Так и подмывало строгим голосом приказать непослушной кусаке, чтобы отпустила бяку, пока не вывалились челюсти.

– Что это? – стремительно бледнея, сдавленным голосом проговорил Коэл.

– Рейнсверская маграция.

Пожалуй, еще никогда главному блюду не представляли жрущего его хищника.

– Она с зубами… – едва шевеля языком, проговорил он, не веря собственным глазам.

– Я знаю.

Что еще сказать? У самой случился шок, когда зацветший «проект по флоре Рейнсвера» впервые раскрыл мягкие махровые лепестки и явил миру жадную зубастую пасть с длинным малиновым языком.

– Обалдеть! – Коэл закатил глаза и, как подрубленная липка, с грохотом рухнул на пол. Какое счастье, что он сдвинул сундук к стене, иначе точно вписался бы головой в окованный угол.

Мандрагора кубарем откатилась от жертвы и «заморгала» лепестками, точно сбитый с толку ребенок недоуменно захлопал глазами. Вернее, ребенок с одним глазом. Посреди лба… Божечки, какая страшная фантазия.

– Плохой кустик! Брысь! – хлопнула я в ладоши, заставляя недоделанного охотника опрометью мигрировать под кровать, и легонько попинала потерявшего сознание гостя под ребра. – Просыпайся, кэп. Кровожадное чудовище повержено.

Брокс лежал неподвижно и признаков сознания не проявлял. В душе шелохнулась тревога. Я нагнулась над парнем, заглянула в бледное до синевы лицо и потрепала по плечу:

– Эй, подъем! Можно уже прийти в себя, слышишь?

Прийти-то было можно, более того, нужно, и поскорее, но укушенная жертва что-то не торопилась осчастливить мир пробуждением.

– Ты вообще жив? – Я похлопала парня по холодным щекам и почувствовала, как меняюсь в лице. – Брокс, ты же не решил помереть? Кто вообще умирает от укуса мандрагоры? Она даже не считается живым существом. Это как прищемить палец тумбочкой, слышишь? От этого не умирают!

Справедливо говоря, если неудачно грохнуться на тумбу, можно и издохнуть…

Чувствуя, как горло сжимается от нарастающей паники, я вскочила на ноги и бросилась к подоконнику, где в жестяной маленькой лейке отстаивалась вода для зубастика. Недолго думая, выплеснула воду на Коэла. Намокли шапка, ворот рубашки, выглядывающий из-под вязаного жилета, прилипли ко лбу синеватые пряди. Пострадавший выглядел не краше выкупанного трупа.

Божечка, послушай внимательно! Когда я говорила, что из нас с Броксом в этой академии выживет только один – это была метафора, оборот речи, никакого буквального смысла…

– В лазарет! – осенило меня светлой мыслью. Не иначе как боги услышали претензии и решили чуточку прочистить девушке мозги.

Попытка взвалить парня себе на спину закончилась полным провалом: колени подогнулись, и я едва не уткнулась носом в пол. Пришлось тянуть за руки. Длинные ноги Брокса волочились по полу, пятки скребли по доскам. Одна туфля соскочила и явила взору жутковатый полосатый носок с разделенными пальцами, отчаянно похожий на монструозную перчатку. Голова безвольно свесилась назад. С синеватых вздыбленных волос слетела шапка.

И только я широко распахнула дверь, как услышала громкие голоса. На этаже снова устроили проверку! Что же так не вовремя-то?!

– Да чтобы вас всех там несварением разобрало! – выругалась я и захлопнула дверь. Честное слово, только одновременный приступ несварения у отряда дежурных был способен спасти меня от обвинения в попытке укокошить бесящего придурка.

Еще бы придумать, куда этого самого придурка припрятать! Под кровать он по всем параметрам не помещался, оставалось уложить в кровать. Но составить план оказалось проще, чем воплотить его в жизнь. Отчаянно пыхтя, я начала подтягивать, что называется, верхнюю половину парня на расправленную койку.

– Кэп, вредитель, самое время очнуться! – цедила сквозь зубы, чувствуя, что готова оставить придурка на полу и для симметрии прилечь рядышком.

Нижняя половина Брокса почему-то оказалась тяжелее, или же меня просто покидали силы. Ноги удалось перевалить на кровать по одной. Только-только парень был уложен и даже подвинут к стенке, как настороженную тишину раздробил резкий требовательный стук.

– Отройте дежурным! – скомандовали из коридора.

Молниеносным движением я дернула за одеяло и накрыла Коэла с головой. Теперь он особенно напоминал припрятанный на самом видном месте труп…

– Добрый вечер, господа, – с непроницаемым видом открыла я.

В дальний закуток добрались всего двое, остальные по-прежнему стращали девчонок на этаже. Оба дежурных были знакомы: один работал в деканате факультета, а второй в приемной у Армаса и делил кабинет с любимицей магистра, плотоядной рейнсверской мухоловкой. Невольно я покосилась на его руки. Пальцы, как всегда, были замотаны перевязочной тканью.

– Кто на кровати? – Он еще и глазастым оказался.

– Однокурсник, – честно призналась я и добавила: – Спит. Как мертвый.

– Позвольте проверить, – потребовал помощник Армаса.

– Насколько он мертв? – напрягалась я.

– Насколько он однокурсник.

Бесцеремонно отодвинув меня в сторону, плюгавенький помощник коршуном влетел в комнату и первым делом сдернул с тела… с парня одеяло. На свет божий, вернее, на свет магической лампы явилась мертвецки-бледная физиономия Коэла, а ниже – задранные до коленок портки, распальцованный носок и ботинок, который я впопыхах забыла снять с жертвы.

– Брокс?! – узнал дежурный товарища по рейдам.

– Напился, – немедленно прокомментировала я бессознательность и неподвижность жертвы.

– Кто? Он?! Брокс же никогда и ни за что…

– Видимо, сегодня в его «ни за что» ворвались жизненные обстоятельства.

– Какие еще обстоятельства?

В гости – демоны дери! – неудачно зашел. Надо было плеснуть на рожу покойнику – божечки! – товарищу согревающей растиркой. Снадобье как раз алкоголем подванивало. Одна надежда, что никто не надумает принюхиваться к пьяному.

– Откуда мне знать? Он молча ввалился в комнату и упал в кровать. Даже не разулся! Я, конечно, небрезгливая, но не считаете, что это такое местечковое свинство – спать в чужой кровати в грязных туфлях, – указала я на ноги и исправилась: – В одной туфле и в одном носке. Кто знает, когда он последний раз эти носки менял.

– Вы у меня спрашиваете? – испуганный напором, уточнил проверяющий.

– Просто рассуждаю вслух.

И ведь почти не соврала, просто умолчала о некоторых событиях, предшествующих укладыванию в кроватку.

– Извините, – зачем-то виновато попросили прощения визитеры.

– За что вы извиняетесь? Вы ведь не падали в чужие кровати, – пожала я плечами. – Но раз такое дело и вам действительно очень жаль…

– Ну, не то чтобы очень, – едва слышно выдохнул помощник Армаса, видимо, чуя, что сейчас заставят вкалывать физически. Мало что глазастый, еще и догадливый – редкий экземпляр!

– Неловко, конечно, просить, но без помощи сильных мужчин точно не справлюсь, – сделала я вид, будто не слышала сдавленного бормотания. – Отнесем его в лазарет? Пусть откачают.

– Сейчас? – ужаснулись предположительные носильщики и начали скоренько пятиться к двери.

– Кровать одна, комната маленькая, с единственной подругой поссорилась… – наступая на трусов, тонко намекнула я, что со стороны администрации бесчеловечно вынуждать девушку спать на полу из-за болвана, перепутавшего койки.

Дежурные затравленно переглянулись.

– Не поможете? – тоном Матильды Юри, мастерски умеющей давить на совесть, уточнила я. – Правда, нет?!

С лицами святых мучеников, подставив каждый по плечу, они тащили товарища по длинному коридору. Бедняги пыхтели, напрягались и неуклюже смахивали текущий по вискам пот, а голова Коэла свешивалась, болталась, словно он действительно перебрал крепких напитков. Длинные ноги волочились по полу. С кротким видом я несла туфли с побитыми носами и гадала, протрутся ли до дырок странные, похожие на перчатки для ног носки. До самого лазарета меня не покидала надежда, что покусанный ипохондрик очнется без помощи лекаря, но он обрадовать мир возвращением не торопился.

– Алхимик? – с суровым видом встретила нас сестра милосердия в приемном покое, где стояла непривычная тишина.

– Общественный деятель, доброволец… – начал напыщенную речь помощник Армаса, видимо, друживший с «общественным добровольцем» ближе, чем мне подумалось сначала.

– А налакался, как алхимик, – перебила его сестра.

– Или с алхимиками, – простонал секретарь декана и взмолился: – Покажите, куда это тело… нашего друга…

– Занести, – подсказала я.

– Сюда, – вздохнула сестра, указывая в открытую палату.

Парни свалили Коэла на узкую больничную койку. Раненная кустиком рука свесилась с края, и в белом неживом свете магической лампы было видно, как сильно опух прокушенный палец.

Заметив, что носки и впрямь порвались, помощник магистра стыдливо прикрыл бессознательному другу ноги простынкой. Критически осмотрел со стороны и сложил Броксу руки на груди, как покойнику во время прощальной панихиды.

– Кто у нас тут? – вошел в палату знакомый знахарь, осенью лечивший мое травмированное на боевой магии плечо. – Сестга утвегждает, что жегтва алхимического эликсига?

– Рейнсверской маграции, – не дала я никому открыть рта.

– Он выпил зелье с маггацией? – Глаза лекаря вспыхнули живым интересом.

– Не то чтобы выпил… покусали, – вынуждена была признать я, что куст вполне себе живой и до естественного высыхания не собирается ложиться под нож сумасшедшего аптекаря, чтобы оказаться ингредиентом в животворящем снадобье.

– Когда покусали? – оторопел помощник Армаса.

– Минут пятнадцать назад, на отрезке между дверью и кроватью, – охотно поделилась я.

– Но у Коэла аллергия на укусы насекомых! – охнул помощник Армаса.

– Маггация – это гастение, – нравоучительно поправил лекарь, подходя к неподвижному пациенту.

– Он об этом не успел узнать, – вздохнула я.

– Господин знахарь, разве его не надо приводить в чувство? – засуетились друзья. – Может, это… яд отсосать, пока до сердца не дошел?

Оба почему-то красноречиво покосились на меня, словно предлагали немедленно, прости господи, приложиться к покусанному пальцу Коэла. Секретарь декана и вовсе громко сглотнул, словно приготовился к шоу подпольного театра, где показывали неприличные сценки известного содержания.

– Сок маграции неядовитый, – поморщилась я.

– Ну, может, хотя бы массаж сердца?

– Правильно, чтобы с кровотоком по всему телу разошлось, – согласилась я. – Логично. У вас, должно быть, куча запасных друзей? Одним больше, одним меньше…

– Дыхание рот в рот? – последовало новое предложение.

– Нос в нос не сделать? – вкрадчиво переспросила я, упирая руки в бока.

– Господа, не паникуйте! – начал увещевать знахарь, почувствовав, что в лекарской палате назревал большой скандал. – Оставьте своего дгуга в покое. В пгямом смысле этого слова. Идите отдыхать. Он пгоспится и сам пгидет в сознание.

– А он спит? – не понимая, чувствую облегчение или желание по-настоящему укокошить ипохондрика за то, что едва не довел до остановки сердца, переспросила я.

– Как младенец, – согласился знахарь. – Действие маггации всегда такое непгедсказуемое!

В подтверждение поставленного диагноза пациент неожиданно хрюкнул, громко и как-то очень жалобно, а на следующем вздохе смачно, по-медвежьи, захрапел…

Утром я первым делом заглянула в лазарет. Кровать Брокса была скрыта занавесками из белых простыней, пришлось осторожно заглянуть за полог. Искусанная жертва кустика сладко дрыхла, свернувшись бубликом и по-детски подложив под щеку сложенные ладони. Из-под покрывала высовывалась нога, из дыры на монструозном носке торчал большой палец. Грязновато-синие волосы стояли торчком.

– Не могу поверить, что говорю это, но нам с кустиком очень жаль, – извинилась я и поставила на табурет возле кровати бутылочку с алхимическим эликсиром, уничтожающим даже самые стойкие чернила.

Во время завтрака за столом вновь было тесно. Аристократия окончательно переселилась с козырного места у окна и теснила нашу компанию. При моем появлении друзья примолкли.

– Не стесняйтесь, можете дальше меня обсуждать.

С непроницаемым видом я поставила поднос и уселась, заставив Форстада свернуть газетный лист и сдвинуться на угол. Вообще, с тех пор, как Илая прекратили окружать девицы разной степени блондинистости, он увлекся чтением новостных колонок.

– У нас только один вопрос, – проговорила Тильда, выдержав – с ума сойти! – целых десять секунд, – как ты заманила кэпа к себе в комнату?

– Сам явился.

– И ты его впустила? – со странной интонацией уточнил Илай. Взгляд, поднятый от газеты, пробуравил во мне дырку где-то в районе переносицы.

– Да, чтобы укокошить! – огрызнулась я.

Не удивлюсь, если к концу дня по академии разлетятся листовки с новым графическим романом, в котором злобная ведьма натравливает на общественного – демоны его дери! – деятеля кусачий цветочек, а верные друзья из администрации, рискуя собственными жизнями, прячут героя в лазарете.

– Ведьма, не злись. Мы испытываем искреннюю благодарность. – Тильда прижала руку к груди. – Все мечтали, но ты решилась и сделала. Железный характер!

– Вообще-то это был куст, – сухо заметила я.

– Все равно спасибо!

– Раз все преисполнены благодарности к моему кусту, то сегодня пойдем на общее собрание в зал торжеств, – с улыбкой заключила я.

– У меня экзамен, – немедленно напомнил Дживс и осенил себя божественным знамением, словно вспоминать о пересдаче было чревато неприятностями.

– Я у тебя и не спрашиваю!

– Тренировка, – бросил Бади.

– Собрание исторического клуба, – немедленно развела руками Тильда, хотя пару седмиц назад взяла за привычку сидеть на скамейке в спортзале и бдеть, чтобы ни одна длинноволосая симпатичная сволочь, никогда не носившая очков (да и в очках, собственно, тоже), не посмела покоситься на красавчика боевого мага. Странно, как лопату с собой не носила, чтобы прихлопнуть соперницу по голове и немедленно прикопать в сугробе за пристройкой.

– Это даже смешно! – разозлилась я. – Что ты забыла на собрании исторического клуба? Ты в него даже не вступала!

– Пробный заход, – выкрутилась она. – Знаешь, ностальгия по Ботанику замучила.

– Ты же ненавидишь историю, – процедила я сквозь зубы.

– Ну вот, буду сидеть в компании умников и искренне ненавидеть.

Стоило искоса глянуть на Форстада, как раздалось категоричное:

– Нет.

– Это совести у вас – нет! Поделиться?

– Знаешь, совестливая наша: кто главного энтузиаста из строя вывел, тот на общем собрании его и заменяет, – с индифферентным видом объявил Илай.

– Другими словами, идет мандрагора?

– Эден, мы в ответе за тех, кого приручили, – нахально ухмыльнулся он. – Ты, главное, все хорошенько запомни, потом расскажешь.

– Друзья мои, вы самые лучшие друзья! – буркнула я.

Что там говорил ипохондрик: идейный вдохновитель, меня послушаются? Ха-ха три раза!

– Ведьма, мы в тебя верим, – ухмыльнулась очкастая подружка. – Ты обязательно справишься.

Собрание затянулось. Ректор нудным голосом, вводящим народ в медитативное состояние, раз за разом перечислял инструкции и настоятельно просил задавать вопросы. Адепты молчали, хотя, очевидно, ничего толком не запомнили. Все опасались, что даже один крошечный вопросик вынудит нас заночевать в зале. Магистр боевой магии Гариф, стоящий за спиной ректора, сладко зевнул. Как под гипнозом, я зевнула следом, хотела прикрыть рот и резко отдернула руку, когда на подлете к губам на ладони вспыхнул «приветик»: «Поздравляю, Эден».