Текст книги "Кошка в сапожках"

Марина Хробот
Кошка в сапожках

Бодрое утро

Самый шустрый рыжий котенок забрался на мою немаленькую грудь, пронзительно мяукнул и, оттолкнувшись, спрыгнул на одеяло. Его пример вдохновил остальных четырех рыжих мини-бандитов, ползающих по узкой кровати, и они полезли на меня. Я переложила всех в коробку, стоящей на полу, к рыжей Мусяке. Каждое прикасание к нежным котятам небывалого очарования доставляло мне удовольствие. Но не сидеть же рядом с ними весь день, необходимо и поработать.

Мусяку, я, сдуру, пожалела полтора месяца назад и пригрела в своей бытовке. То, что она беременна, я догадывалась, но, чтобы настолько! Она окотилась через неделю.

Все наши звериные специалисты, ощупывая персидскую кошку, предрекали не больше трех котят. Ошиблись. Получилось пять рыжих симпатяг, которые поначалу молчали, а теперь наглели с каждым днем, настойчиво требуя своего места под солнцем и у миски с едой.

Была возможность поспать еще с полчаса, но тут противно заорали пеликаны из переносного дачного бассейна. Пеликаны – птицы красивые, большие и громкие. От их ора просыпаются все артисты нашего балагана, и моя любимица – медведица Матильда.

Вставать, как всегда, не хотелось, но не вставать – себе дороже. Пеликаны, по исключительной склочности характера, орать не перестанут, пока не получат свой скользкий завтрак. Минут через десять в мое окно начнёт стучать рассерженный Виктор Палыч, матерно поминая не только всех моих родственников, но заодно и политиков, и олигархов.

Эту программу я знаю наизусть, поэтому благоразумно слезла с кровати, зевая, застелила ее, надела синий рабочий халат и вышла на улицу.

* * *

Двухметровый холодильник бытовым электроприбором назвать сложно. Палыч, директор нашего передвижного сумасшедшего дома, купил его в одном из городков, где еле пыхтел трубами заводик электробытовой техники.

Каковы были первоначальные функции огромного холодильника, догадаться невозможно. За три минуты он достигает температуры минус двадцать градусов, а открыть дверцу без особых навыков невозможно.

Еще, как показал опыт, он не тонет в воде и не разбивается при падении из едущего автомобиля. А месяц назад он выдержал часовую атаку двух пьяных акробатов, которые, не поняв, где находится дверца, пытались вскрыть его с боков, помня о находящихся внутри четырех бутылках водки.

Подойдя к агрегату, я погладила дверцу, трижды передвинув рычажок блокирования. Выгрузила два плоских ящика с рыбой и четыре килограмма костей с остатками мяса для собак. Два килограмма для пяти рыжих шпицев и два лично для Пусика.

Пусик – охранный пес, живёт в собственной будке, в тупичке между холодильником и соседней бытовкой, где обитает Виктор Павлович. Собака, помесь дога и сенбернара, отличается огромными размерами и сволочным характером. Его подкинули сестре Виктора Павловича, Галине и поначалу щеночек был небольшим и плюшевым. Женщина умилялась на него и назвала Пусиком. Вырос собачий монстр. Одинокая Галина еле-еле могла прокормить любимого пса и, как только Шапито возвращалось в Россию, отдавала его на охранную службу.

Я взглянула на лежащего пса… Пусик не спал. Он смотрел на меня, положив морду на мощные лапы… А рядом с ним лежал человек в светлом летнем костюме.

Меня окатило холодным потом страха. Первая мысль – куда девать тело? Мужчина лежал навзничь на густой траве, прикрытый подстилкой Пусика. Я понимаю настроение собаки, этот убийца мелкой дичи не мог допустить, чтобы у него даже ненужную палку позаимствовали, а тут целую подстилку пытались уволочь.

Чувствуя свою вину, Пусик лизнул руку мужчины. И тут вторая волна ужаса прошлась по моему телу. Рука мужчины дрогнула, часы блеснули дорогим сапфировым стеклом. Значит, жив еще, жертва собачьего террора.

Я подошла ближе. Ни крови, ни следов укусов на толстяке в дорогом костюме не наблюдалось. Я аккуратно пнула лежащего тапкой в объёмную попу.

– Эй, ты жив?

Мужчина вздохнул и повернул голову. На правой щеке отпечатался узор травы. Мигнув пару раз и скинув с себя подстилку, мужчина попытался встать. Ноги его не слушались, и он брякнулся на Пусика. Пес не стал откусывать ему голову, а, извинительно взвизгнув, отскочил в сторону. Я ошалело смотрела на пса. Вот это да!

– Ты жив? – повторила я вопрос.

Мужчина сел и потер лицо руками.

– А чего со мной сделается?

Сергей сел на траву, потер лицо руками. Справа от него сидел огромный пес, с которым он беседовал полночи, а перед ним стояло существо женского пола в синем рабочем халате. Эта молодая особа явно не расчесывалась в течение последней недели.

– А чего со мной сделается? – ответил он на её глупый вопрос. – Хочешь денег заработать?

Волосы её, длинною до плеч, торчали спутанным колтуном во все стороны. Женщина почесала лохматую голову.

– Сколько?

– А почему не спрашиваешь «за что?».

Та перевела взгляд с собаки на него.

– За что получать деньги, мне почти без разницы.

– Ну и чудненько. – Сергей встал, опершись сначала о землю, затем о пса. – Меня нужно спрятать на несколько дней. У тебя есть где жить?

– Почему он тебя не разорвал? – Женщина сделала шаг в сторону, села перед псом и погладила его. – Пусик, ты почему его не сожрал?

– Э-эй, лахудра, есть где спрятаться? – напомнил о себе Сергей.

Женщина оглянулась, осмотрела нового знакомого с ног до головы.

– Меня зовут Анастасия. Еще раз скажешь «лахудра», будешь прятаться самостоятельно. – Выкинув из большого холодильника на землю две тяжелые коробки, она кивнула на бытовку. – Пойдем.

Сергей зашел за Анастасией в бытовку. В тесном помещении было чисто. В маленькое окно с частой решёткой, занавешенное тюлем, било жаркое солнце. Заправленная кровать прикрыта покрывалом. Небольшая раковина сверкала чистым фаянсом. Откидной столик белел аккуратным пластиком.

В низкой коробке спала персидская рыжая кошка и несколько котят. Но назойливого кошачьего пуха не было.

– О-о, ты здесь и полы моешь.

– Ты мне тоже не слишком нравишься. – Настя достала из-под кровати большой черный пакет со старыми кроссовками и комбинезоном разнорабочего защитной расцветки. Не очень чистый. – Держи, переодевайся.

Сергей взял комбинезон двумя пальцами, понюхал.

– А постирать можно?

– Постирай. Только не удивляйся потом, что те, кого ты боишься, вычислят тебя с первого взгляда. Носки тоже снимай, рабочий цирка не может быть в шелковых носках за двадцать долларов.

– Двадцать семь.

– Тем более. Часы снял?

– Первым делом.

– Ну, хоть на это ума хватило. Мне пора животных кормить.

Настя прошла к выходу, остановилась.

– Сколько платить будешь?

– Пять сотен в день. Думаю, с тебя и этого хватит.

Молоденькая женщина, глядя в низкий потолок бытовки, проворчала: «Угу», и, прихватив с узкой раковины губку, привычно протерла столик.

Сергей расстегнул пиджак, вытащил из брюк темную рубашку и кивнул в сторону стены бытовки.

– Там странный гогот раздается, что за птицы?

Прислушавшись к ору за окном, женщина легко отмахнулась:

– Пеликаны. Бестолковые птицы, не то что Матильда.

– Кошка твоя? – Сергей снял костюм, не стесняясь, оставшись в трусах и стал надевать комбинезон.

– Кошка? Нет. Матильда – это медведица в восемьдесят килограммов веса.

Сергей втянул живот, натягивая брюки комбинезона на лямках.

– Маловато весит для взрослого медведя.

Настя развела руки, как бы признаваясь в личной вине.

– Она карлица. Не выросла.

Как выбрать любимую

– Да пошел ты, Александр Евгеньевич в жопу! Если больше, чем на полпроцента поднимешь цену на спанбод термоклеевый для кроссовок, я не только откажусь от твоих поставок в пользу Казахстана, но и не поленюсь, лично подъеду и набью рожу. Понял?

– Иван Петрович, ты тоже пойми меня, – гудел в телефонной трубке низкий голос. – Всё дорожает, типа энергии, типа бензина, типа зарплаты…

– Не имей мне мозги! – Иван стукнул толстым кулаком по столу, отчего подпрыгнул ноутбук и стопка договоров в прозрачных файлах. – Присылай новые цифры, или ты, «типа», останешься без заказчика, и тогда разбирайся со своими проблемами без моей обувной фабрики. Жду договор!

– Ваня… – В телефонной трубке вздохнул мужской голос. – Ты бы не орал не по делу, да ходил бы, оглядываясь. Давишь ты не по делу, типа не по совести.

– Совести? Да пошел ты!

Грохнув телефон на стол, Иван взял серебряную ажурную рамку с фотографией пушистой рыжей кошки с янтарными глазами. Его любимая и дорогая, в прямом смысле этого слова, Черри.

На снимке рыжая пушистая кошка шла по зелёному полю в красных крохотных сапожках. Тесёмки от них были завязаны на спине, под густой шерстью были не видны и казалось Черри гуляет сама по себе «кошкой в сапожках».

Сапожки он заказал фабричному дизайнеру Вере Олеговне, проработавшей здесь тридцать лет. Пожилая женщина отнеслась к заказу с профессиональным восторгом и сделала три комплекта сапожек на четыре лапы разных цветов: красный, синий и фиолетовый. Все фотки Иван выкладывал в свой инстаграм, получал сотни лайков.

Коробка с сапожками стояла в шкафу, где был спрятан личный сейф. По привычке он открыл его, проверяя наличные деньги и карманный «Браунинг».

* * *

Он скучал по Черри. Прошло полтора месяца с её пропажи, а он не мог успокоиться. Куда могла деться персидская кошка небывалой красоты и стоимости?

– Двести человек на фабрике зарабатывают деньги, семьи свои кормят. Я их детям детсад восстановил, а они не довольны, – жаловался он фотографии единственного любимого существа. – Да, я не всегда выписываю премии, ясли-сад вмещает не всех детей. Так пусть меньше рожают! Не хрен нищету плодить!.. – Он поцеловал фотографию кошки узкими губами, странно смотрящимися на его широком лице. – Где же ты, беглянка моя, бесценная?

* * *

Воспитанник детского дома, он в девятом классе, выстроил себе схему будущей успешной жизни. План на жизнь выглядел так: квартира-дом, обязательно престижная любовница. И уникальная кошка, плюс собственная фабрика, образованная девственница жена, у него пост губернатора, а там и – пост Президента.

Но начинать стоило с малого. Почти в каждом доме или квартире одноклассников «из семейных», куда Иван ходил в гости, была кошка. В частных домах их Городка были и собаки, но в квартирах не всегда. А кошки – у большинства, и для Ивана они стали символом свободы и нормальной, не детдомовской жизни.

Он поклялся, что у него будет самая красивая и дорогая кошка.

Одним из немногих он закончил одиннадцать, а не девять классов. На высшее образование Иван решил пока не заморачиваться, он и так умный, пусть другие корячатся, а он сразу будет зарабатывать деньги.

И он их заработал.

В четырнадцать лет Иван официально устроился на обувную фабрику Городка. Каждые выходные и на каникулах работал то разнорабочим, то грузчиком, то заливщиком форм для подмёток кроссовок и резиновых сапог.

Уже в шестнадцать лет организовал из своих же, детдомовцев, «бригаду» в пять человек и подворовывал «случайно» не учтённую продукцию. Продавали надёжные и качественные офицерские сапоги, и военные ботинки в сельские автолавки и на рынки. Средней стоимости кроссовки и туфли большим спросом не пользовались.

Детдомовцы, привыкшие к жесточайшей дисциплине, даже если попадались с товаром на рынке, никогда своих не сдавали.

Быстро поняв, что лучше не воровать, а участвовать в процессе производства обуви, с семнадцати лет Иван перевёл детдомовцев рабочими в цеха фабрики и стал их бригадиром.

Некоторые детдомовцы после школы уезжали в столицы – Москву, Питер, Нижний Новгород и Екатеринбург, но быстро возвращались, там хватало своих «ухарей». И снова все шли на поклон к Ивану. Более стабильной работы, чем обувная фабрика, в Городке не было.

К двадцати пяти годам Ивану всё-таки пришлось закончить вечерний институт лёгкой промышленности в Твери, и дальше он начал карьерный рост, пробиваясь в руководство.

Из комнаты в коммуналке общежития он выбрался в двадцать шесть лет, купив «однушку» в хрущёбе, а затем двухкомнатную квартиру в элитном доме.

Любовницу взял престижную, длинноногую. Карина стала «Мисс Городок», и Иван в тот же день предложил ей посетить ресторан и свою квартиру. «Мисске» квартира понравилась.

Но вот сама Карина Ивану на душу не легла, только на тело. У девушки были потрясающие параметры. И грудь большая и талия тонкая, и бёдра широкие.

Но Иван, сам высокий и крупный, как часто бывает, любил девушек невысоких, худеньких и абсолютно плоских, как преподавательница английского в школе, лишь на семь лет старше его. Все сорок пять минут урока Лиля Иванова волновала его настолько, что «пёфик тайм» или, не дай бог, «паст пёрфик» он абсолютно не усваивал.

Но преподавательница чувствовала его особое внимание, которое со стороны высоченного, хоть и полноватого и туповатого подростка, всё равно ей льстило. И она ставила ему в классный журнал не двойки, а тройки.

В своих предпочтениях Иван признаваться стеснялся, это было не модно. Первой его женщиной стала дочка главной бухгалтерши, но её быстро уволили с фабрики, отправив учиться в Москву.

Поначалу не он отказывался от предложений фабричных женщин, вешавшихся на него, оценив фигуру молодого мужика. Но он был настолько эгоистичен и часто жестоким, что скоро внимание к нему сошло «на нет». После конкурса красоты он пользовался услугами «отзывчивой» Карины два-три раза в неделю, по расписанию.

А год назад Иван стал и.о. директора фабрики. Бывший директор поехал во Францию кататься на лыжах и уже полгода, как «не слезал с лыж».

Следующим этапом в реализации мечты была кошка. Для её приобретения Иван отправился в Москву, на выставку. Карину с собой не взял, считал слишком интимным вояж за символом собственного дома и отвлекающий момент его бы раздражал.

* * *

Выставка проходила на ВВЦ, то есть ВДНХ. В помещении павильона «Культура», в дальней северной его части. На просторных столах размещалась сотня клеток с кошками и котятами. Глаза разбегались от разнообразия, но Иван заранее просидел несколько часов в интернете и определился с породой будущей любимицы. Только «персы».

Огромные Мейкуны, лысые Сфинксы, вислоухие плюшевые Британцы, грациозные длинноногие Абиссинцы, короткохвостые Бобтейлы, американские Керлы с ажурными ушами и безумным взглядом, Бомбейцы, Гаванцы и прочая экзотика… Все они, в большинстве котята, кто спали, кто бродили по широким клеткам, кто пили воду или грызли сухой корм. Другой сегодня не допускался, иначе запахи туалетных лотков «задавят» ожидаемых покупателей.

Особый угол занимали «персы». Их на выставке было много. Но Ивана потянуло к определённому столу, где в клетке дремала большущая кошатина золотистого оттенка. В огороженном расшитыми подушками пространстве ползали четверо пушистых рыжих котят небывалой красоты. Пятый котёнок сидел отдельно и смотрел в сторону, чуть покачиваясь и жмурясь.

Стена за столом с клеткой была сплошь закрыта прикреплёнными ленточными розетками-вымпелами, означающими победы на выставках родителей котят.

Удивлённый необычным поведением котёнка, Иван подошел ближе.

– А что это он у вас такой строгий? – спросил он у весьма полной женщины лет сорока, обмахивающейся китайским веером.

Оттянув декольте цветастого платья, женщина подула себе на грудь и устало ответила:

– Это не «он», это «она», Черри Вишенка. Чувствует девочка свою уникальность. Она здесь, – женщина показала веером на пространство выставки с клетками, со многими сотнями котят… – Сама догорая. Две тысячи евро.

– Сколько? – поразился Иван и посмотрел на котёнка с уважением.

– Две. – Коротко ответила заводчица и улыбнулась. – Ты не торгуйся, парень, это цена со всеми скидками. Бери, не сомневайся. Твоя кошка, сразу вижу. И только наличные, с налоговой стараюсь не связываться, мне и так приходится платить устроителям выставки.

И Иван не стал торговаться.

– Где здесь банкомат?

– У входа. – Уверенная в покупке котёнка женщина указала веером направление. – Только поспеши, к ней сегодня многие приглядывались. Переноску я тебе дам бесплатно. Придешь, я поставлю печать в её паспортах, российском и заграничном. Наши организаторы через печати отслеживают количество покупок.

– У неё есть загранпаспорт? – Удивился Иван.

– Ещё какой. Её дедушка из Канады, мамашка, вон она, в клетке спит, из Англии. Мамашку Джейн даже по телевизору показывали. Черри первая в помёте и поэтому высокая цена. Остальные от полутора до тысячи евро, дешевле нет. – Кошачья заводчица протянула руку погладить рыжего котёнка, но та сделала два дрожащих шажка в сторону. – А я уж думала пустить её в производство. Но жалко ведь? Да?

– На беляши что ли? – уточнил Иван.

– Господь с вами! – испугалась женщина. – На производство котят для продажи. Она ведь элита. Но организм кошки после третьих родов быстро изнашивается. Котята будут качественными, а сама кошка потеряет привлекательность через два-три года.

Котёнок даже ушком не повела, пока решалась её участь. Степенность красавицы-животинки ещё больше понравилась Ивану.

– Пошел я снимать деньги с карточки.

Пока Иван ходил к терминалу, около стола с колобками-персами возникла дама лет шестидесяти, одетая для пикника на природе. Короткие шорты не скрывали коленки в складку, белая футболка обтягивала живот, а оранжевая бейсболка еле прикрывала плохо прокрашенные седые волосы. Но женщина, закинувшая на плечо пёстрый рюкзачок, явно не комплексовала. К заводчице она обратилась панибратски.

– Это у тебя котёнок самый дорогой? Мне организаторы выставки сказали. Я беру.

– Даже не посмотрите? – Почему-то напряглась заводчица. – Вот она сидит, красотка. Зовут Черри, Вишенка.

Обе женщины уставились на котёнка, а она на них.

– Больше похожа на апельсин, чем на вишню, – заметила покупательница. – Но мне всё равно. Я куплю её для прикола. Все тусуются с собачками, а я буду с кошкой.

– Не продам, – решительно ответила заводчица. – Животных в доме необходимо любить.

– А я больше денег дам. – «Спортивная» дамочка покопалась в рюкзаке и достала портмоне, полукруглый от вложенных денег. – Добавлю ещё пятьсот евро, по курсу.

– Я щас тебе добавлю, грымза старая. – Не стал сдерживаться подошедший Иван и наносное воспитание вмиг слетело с него, оставив откровенное хамство. – Я первый застолбил кошку, и ты здесь деньгами не тряси, не удивишь.

– Слышь, мордатый, – дамочка покраснела от бешенства. – Тебя наверняка мало кто любит и кошка тебе ни к чему, запугаешь своей рожей элитное животное.

– Ах ты, кляча толстая… – сжав кулаки, Иван считал про себя до десяти, сдерживая желание въехать кулаком в ненавистное наглое лицо в мелких морщинках.

«Оба суки», – решила заводчица.

– Значится так, – продавщица прищурилась и нервно обмахнулась веером. – Кому котёнок позволит себя погладить, тому и продам её.

Соседи по «котячьим» столам, в большинстве женщины, с удовольствием и завистью смотрели за торгом, когда стоимость за котёнка шла не вниз, а вверх.

От протянутой женской руки Черри уклонилась, зато Ивану удалось погладить кошечку по нежной пушистой голове и лицо у него на секунду стало… человечнее что ли.

– Забирай, – разрешила заводчица и достала из-под стола клетчатую переноску. – Забыла сказать – она не урчит.

– Не понял. – Насторожился Иван.

– Не урчит она, когда ей приятно. Наследственное. На самом деле они, персы, урчат, но неслышно.

– Переживу, – выдохнул Иван.

Прихватив за шкирку котёнка, женщина всунула Черри в переноску.

– Подожди минуту. – Заводчица повернулась к соседке помладше её, с повышенным вниманием наблюдавшей за торговлей «персиками», и протянула той бумаги, спрятанные под подстилку. – Шлёпни печати.

– Эквивалент – двести евро, – радостно сообщила соседка, развинтила печать, дунула на неё и от всей души оттиснула на бумагах. – Знатный котёнок.

Отдав деньги, Иван обошел обиженную «спортивную» дамочку и гордо пошел к выходу, крепко держа переноску.

– Что бы споткнулся на банановой корке и переломал себе ноги. – Пожелала ему в спину дамочка.

– И тебе упасть со скалы, туристка. – Не задержался с ответом Иван.

У высоких дверей его нагнала заводчица.

– Вы с нею понежнее, – слезливо попросила она.

– Будет жить, как королева, – пробурчал Иван и вышел из павильона в жаркий день.

* * *

В квартире котёнок освоилась сразу же. Прошла на балкон и там, в уголочке, написала. После этого забралась на диван, перебирая коготочками толстых лап, уселась на лучшую расшитую подушку и начала вылизываться розовым язычком.

Иван тут же метнулся к ноутбуку для уточнения быта кошки.

Сбегав в зоомагазин, Иван накупил, всего, что положено котёнку: особое питание, лоток, ногтеточку, три игрушки и щётку для вычёсывания. Брал всё самое дорогое и молоденькая продавщица, летающая по магазину и тряся длинной косой, счастливо вздохнула при его расчёте:

– Вы сегодня сделали магазину дневную норму, приходите чаще.

– Приду, – уверил Иван, смерив тощенькую девчушку оценивающим взглядом. Понравилась. Его вариант фигуры: маленькая, худенькая, грудью плоская. Но не престижная.

Полтора года Черри вела себя благопристойно. По весне и осени немного орала диким голосом, похожим на призывный вопль павлина, требуя кота, но после капель «антискекс», успокаивалась и продолжала радовать взор Ивана своей уникальностью. Ночью она укладывалась рядом с ним в постели на бедро и тихо сопела.

До сих пор оставшаяся в статусе любовницы Карина спала на диване в гостиной и возмутилась только один раз. Первый и он же последний. Иван лениво сообщил Карине, что если придётся выбирать, то он для проживания в своей квартире выберет Черри.

Но Карина нашла для себя применение в обслуживании кошки. Она возила её на выставки и всегда приезжала с вымпелами и сувенирами. Девушке нравилось получать награды, а вот Ивану Карина окончательно надоела. И он, ничего не объясняя, поставил у входной двери чемоданы Карины, пока та ездила на рынок за продуктами.

– Ваня! – возмутилась девушка.

Молча открыв дверь, Иван соизволил произнести:

– Надоела. У меня на тебя больше не стоит. И похудей, задница у тебя широкая и сиськи большие.

– У меня мировой стандарт! – Кричала Карина на три этажа. – Третий размер груди и сорок шестой одежды.

– Пошла на х…

И Иван закрыл дверь за бывшей любовницей.

Этой весной Черри показала характер. Углядев орущего под окнами рыжего ободранного кота с надкусанным ухом, она спрыгнула с форточки вниз, со второго этажа. Иван глазам своим не поверил, наблюдая за её побегом.

Он тут же спустился к подъезду. У лавочки кот-боец вопил на Черри, а она на него. До потери девственности дело пока не дошло. Подхватив кошку под толстый животик, Иван вернул её в квартиру.

Теперь, уходя на работу, он закрывал форточку. Вечером всегда встречал рыжего кота у лавочки, а в квартире духоту. Пришлось вставить в форточку сетку.

Но один раз, сводя-дебет-кредит отдельного от фабрики бизнеса, он напился, чего с ним бывало крайне редко, и забыл закрыть окно на ночь. Утром в квартире Черри не было.

Обойдя все ближайшие дворы, Иван дал дворнику-узбеку денег и обещал заплатить в два раза больше, если он найдёт Черри. Дворник послушно приносил всех пойманных кошек, даже того рыжего кота, с надкусанным ухом. Но Черри не нашлась.

На два дня скорбь заполонила Ивана, искренняя и глубокая. Он плакал вечерами, лёжа в одинокой квартире, а днём срывался на работе на подчинённых, запретив выплату премий и обкладывая всех попадающихся на глаза рабочих матом.

И ещё у него случился срыв, которого не было лет пять. Он дико пел до срыва голоса песенку из детства: «Раз морозною зимой, вдоль опушки лесной. Шел медведь к себе домой в тёплой шубе мехово-о-ой!!!» После чего долго молча лежал, прикрыв глаза и испытывая головную боль.

С алкоголем завязал окончательно.