Текст книги "Кошка в сапожках"

Наш звериный коллектив

Я теперь понимаю, почему медведей держат в клетках на улице. Во-первых, у них жесткая и грязная шкура, а во-вторых – запах. Само животное пахнет так, что без маски стоять около него больше пяти минут могут только те, кого это животное кормит.

А уж после того, как медведь выдаст то, что он съел, а ест он много, около него надолго не задерживаются ни владельцы, ни активисты Гринписа. А я – вот она, с Матильдой и в светлые для нее моменты кормежки, и в остальные моменты… тоже.

Матильда стояла на задних лапах, вцепившись передними в прутья клетки, и топала. Хотя по медвежьим стандартам весила она немного, клетка раскачивалась, доски пола прогибались, Матильда ревела, требуя завтрака.

– Сейчас, моя девочка. Потерпи двадцать минут, – заворковала я, и медведица, приняв обещание, шлепнулась на толстую задницу.

Пусик, гремя цепью, рыкнул на медведицу. Обойдя её клетку, он улегся рядом с бытовкой Виктора Павловича и наблюдал за мной.

Я растопила ящиками уличную «буржуйку», поставила сверху казан с водой на пятнадцать литров, загрузила рыбу для животных и села чистить размороженную рыбу для себя, акробатов и этого, нового.

Четыре пеликанши и их крупный «бригадир», видя мои приготовления, душераздирающе орали, клокотали подклювными мешками и хлопали крыльями в пластиковом бассейне под сеткой. Они всем видом показывали, что готовы есть и замороженную рыбу. Но этого нельзя делать ни в коем случае, горластые птицы простудятся. И хотя сегодня им еда положена только в обед и вечером, во время представления, я скормлю им граммов по двести рыбы на клюв, щадя собственные уши и нервы артистов.

Поставив ближе к себе восьмилитровую кастрюлю с водой, я складывала в неё очищенную рыбу.

Из своей бытовки, потягиваясь, в драных спортивных штанах и с голым накаченным торсом вышел Виталик. Добрый и пьющий. Но, герой не моего романа.

– Скоро будет готово? – спросил он всеядным голосом.

– Через полчасика. У тебя майонез остался?

– Не-а. А с кем ты утром разговаривала? – Виталик простецки подмигнул мне. – Или мне показалось?

– Не показалось. Виталь, тут парень на работу попросился. Пусть у нас пару дней отсидится? – я спросила для соблюдения «политеса», Виталик мало кому в чём отказывал.

Зевнув, он щелкнул челюстями и уточнил:

– Деньги у него есть?

– На ящик пива хватит. – Я разорвала коробку из-под рыбы и втиснула её в «буржуйку».

– Ты ж знаешь, я пиво пью только при отсутствии водки, – обидчиво напомнил мне Виталик.

– Будет тебе вечером водка, – щедро пообещала я.

– Тогда ладно, пусть живет.

Виталик потрусил к уличному туалету, хлопая себя по голому рельефному животу и напевая: «Ландыши, ландыши, светлого мая приве-ет…»

* * *

Растоптанные кроссовки остановились у «буржуйки», откинув по пути сосновую щепку. Старые, спущенные носки, рабочие штаны защитной раскраски. Руки в карманах, выпирающий живот в комбинезоне и в шёлковой майке, одутловатое лицо не похмельного человека.

Сергей удивленно смотрел на меня.

– Ты чего делаешь?

– Завтрак готовлю. Для зверей и для нас. – Я вскрыла вторую коробку с мясными обрезками и ребрышками, и оглядела «найденыша». – Тебя же просили полностью переодеться, а ты шёлковую майку оставил.

– Не мог же я грязный чужой комбинезон надеть на голое тело. – Сергей заглянул в котелок. – Ты хочешь сказать, что я тоже буду есть эту рыбёшку?

– Конечно, всё равно больше есть нечего. С майонезом очень вкусно. – Я показала ножом на его майку. – Ты когда-нибудь видел разнорабочих в шёлковых майках? Сними её, намочи, выжми и надень мятой. Кран прямо за мной. Или ты пошутил насчёт погони?

Мужчина оглядел облезлые бытовки, унюхал стойкий запах помета животных и проводил трезвеющим взглядом Виталика с кухонным полотенцем на плече бредущего к водяной колонке.

– Блин, ты права. Не отошел я после вчерашнего. – Он сморщил нос, и указательный палец на правой руке нервно задрожал. – Только я вот это варево не буду. Может, есть буженина или сёмга?

– Нету буженины. – Я сняла казан с рыбой на землю для остужения и поставила кастрюлю для персонала. – И денег на сёмгу тоже нет.

Странный мужик. Ведёт себя очень уверенно, руки небольшие, холёные. Но вот лицо типичного пьяницы. Глаза осоловелые, щеки дряблые. Хотя у богатых такие морды тоже бывают.

– Эй, привет! – Улыбающийся Виталик включил холодную воду в кране во дворе шапито и умывался, брызгаясь. – Это тебя Настя на работу взяла?

– Чего ты орешь? – Сергей с мрачной завистью смотрел на спортивное тело Виталика. – Я же прячусь.

– А-а, понял. – Виталик закрыл кран. – Я вот тоже от жены полтора года бегаю. – Он слегка вытерся серым полотенчиком и протянул руку. – Виталик. А тебя, слышал, Серёгой зовут?

Сергей пожал мокрую руку.

Виталик с удовольствием втянул запах вареной рыбы.

– Вкусно. И, представляешь, Серёга, в кошельке даже сотенной нет. Майонез, пиво. – Виталик мечтательно закатил глаза и тут же ласково посмотрел на Сергея. – Обсудим меню?

Мужчины отошли в сторонку, душевно разговорились и к моменту, когда я посолила рыбу и вымыла руки, подали мне список с деньгами.

– Вот, надеемся, донесёшь. За сколько обернёшься?

Список был длинный, но выполнимый.

– Постараюсь быстрее. Виталь, через двадцать минут контролируй раздачу для наших, а то кордебалетные девицы увлекутся и Толик с Колеком останутся без рыбы.

– Обязательно, – уверил Виталик. – И купи мне ещё «Сникерс».

Знакомство в душе

Я не стала переодеваться в цивильную одежду. Ополоснулась под краном, переменила синий халат на белый и пошла в магазин. Ближайший был на площади авто и железнодорожных вокзалов Городка.

Сам автовокзал представлял собой одноэтажный деревянный дом, выкрашенный в тёмно-синий цвет. Перед ним, через круглый скверик с бетонной, заросшей сорняками, цветочной клумбой, располагался железнодорожный вокзал. Здание вокзала возводилось никак не позже пятидесятых годов прошлого века. Но отремонтированное и покрашенное в красные и серые цвета РЖД.

Целиком площадь перед вокзалами с деревенскими тетками в платьях забытых фасонов двухтысячных годов была ещё там, в начале двадцать первого, только торговые павильоны пестрели ассортиментом двадцать первого века, а двухэтажный магазин назывался «Супермаркет».

Как только наше Шапито прибыло в Городок, из трех торговых павильонов для отоваривания я выбрала Супермаркет, и не ошиблась. Его владелец, как потом выяснилось ещё трёх таких же магазинов, крепыш Гена, после короткого разговора предложил возить прямо в цирк партии рыбы, обрезки мяса трех сортов, хлеб, крупу, а также всяческие моющие средства, ткани и туалетную бумагу.

После трёхкратных созвонов и уточнений цены и объёмов поставок продуктов, всё всех устроило, и через день в Шапито приезжал шофер на старом зеленом Джипе. Он молча протягивал накладную со списком привезенных товаров. После разгрузки, которую он пережидал, куря в тенечке, протягивал руку за деньгами. Буркнув: «Пока», уезжал, даже не представившись.

С самим Геной у меня поначалу получился небольшой конфликт. Утром я, привычно принимала душ. Душ у нас на улице, отгорожен от мира пластиковыми, прозрачными шторами, расписанных разноцветными ракушками.

В цирке летом, а иногда и зимой, все ходят полуголыми, такова специфика профессии. На обнаженное тело реагируют только с эстетической точки зрения, советуя какие мышцы подкачать.

Не задумываясь о стеснении, я массировала голову в пене ароматного шампуня, когда напротив меня в душе встал полураздетый мужчина. Он оглядывал меня и одновременно раздевался.

Из наших, из цирковых, на это никто не мог пойти. Нравы у нас не пуританские, близость не считается особым грехом, но никто никого особо не принуждает. Ощутив рядом чужого, я быстро смыла шампунь.

Передо мной елозил крепыш Гена. Он как раз расстегивал джинсы. Я молча попыталась вытолкнуть парня на улицу, но тот держался крепко. Невысокий, скорее маленького роста, он явно следил за фигурой. Подкачанные мышцы, рельефный пресс, сильные руки.

Гена явно настроился на близость под душем, необычность обстановки его сильно завела, и отступать он не собирался. Бормоча: «Тебе будет хорошо. Чего ты фордыбачишься, дура? Я человек благодарный…» – и все остальное в таком же духе, он уже стянул с себя не только джинсы, но и трусы – стояло у него так, что хоть ведро с водой вешай.

Я заполошно заорала: «Палыч! Виталя!», завертолетила руками и ногами… И через десять секунд Гену вытащили из душа.

Палыч и Виталик наблюдали, как я вытираюсь большим полотенцем. Гена натягивал на себя мокрую одежду. Я швырнула в Палыча ажурным бюстгальтером.

– Вы чего, мужики? Не могли его сразу от меня оттащить?

Виталик и Палыч переглянулись.

– Так мы ж не знали. Ты человек свободный, может, сама захотела…

– Халат подайте, – попросила я, огрев полотенцем Виталика по голове, а Палыча по спине. – Наблюдатели хреновы.

Гена, понимающий, что ему сейчас набьют морду и будут правы, слушал наш разговор с удивлением. Осознав, что битья не последует, он дождался, когда я уйду в бытовку, и стал жать руки мужчинам.

– Будем считать, что ничего не было. Погорячился.

– Как это ничего не было? – Виталик развел руками. – Настя у нас девушка порядочная, многого стоит. Две бутылки водки. А то и три.

– Договорились.

Гена быстро сбегал в свой супермаркет, принес цирковым две литровые бутылки водки, килограмм одесской колбасы и белый хлеб. А мне батончик шоколада с молочной начинкой, который я терпеть не могу.

И больше никто этот случай не вспоминал.

* * *

Сегодня, развернув бумажку со списком, я встала перед бакалейным отделом супермаркета. Продавщица с бейджиком на халате «Яна», смотрела на меня без профессиональной улыбки и, я бы даже сказала, с личной неприязнью. С таким выражением лица никакой макияж, даже такой агрессивный, как у Яны, девушку интересной не сделает.

– Чё те? – без энтузиазма спросила она.

По закону подлости по торговому залу шел Геннадий. Трезвый, собранный, в офисном костюме.

Сделав лицо профессиональной домашней хозяйки, обеспокоенной затариванием холодильника, я пробурчала:

– Мне, пожалуйста, литровую бутылку водки, полкило карбоната, два килограмма копченой колбасы, ведерко майонеза, пять бутылок пива, пачку пельменей, три буханки хлеба и «Сникерс».

– Разбогатела? – Гена всегда смотрел на меня со снисхождением молодого самца обезьяньей стаи, решившего обрадовать самую серенькую самку. – А знаешь, если тебя переодеть в нормальную одежду и накрасить, ты будешь очень даже ничего. – Он, улыбался, не обращая внимания на реакцию ревнивой продавщицы. – Фигура у тебя дай бог каждому. Только духи дерьмовые.

Я молча сложила покупки в тряпичные сумки. Пластиковые пакеты не беру принципиально – я за экологию. А «духи» мои состояли из запаха медведицы, птиц, собак и туалетного мыла «Дав», которое усугубляло запах всего остального.

Гена продолжал со мной заигрывать.

– Помочь донести продукты? У меня есть пара свободных грузчиков.

– Не надо, – испугалась я присутствия в Шапито посторонних людей, когда мне доверена серьёзная миссия спасения похмельного Сергея от непонятного преследования.

В магазин заскочил запыхавшийся молодой парень с включённым смартфоном в руке.

– Гена! Извини, что опоздал на работу, новости местные смотрел. Привет, Янка… Держись за кассу, Гена! Ваньку замочили! Почти… – Парень кинул телефон на прилавок и уставился на мой белый халат. – У нас что, санэпидемстанция или мышей травим?

– Не напрягайся, Вася, это свои. – Гена включил свой смартфон, нашел местные новости. – Кошмар какой. «Сотрясение мозга и несколько ран у заместителя директора обувной фабрики Ивана Петровича… застрелен охранник…» Так, это понятно. «Заказное убийство в нашем Городе – не начало ли это криминального передела сфер влияния?..» Ну, это они круто замахнулись. На что у нас влиять, кроме помирающих молокодоилен и обувной фабрики?

«…Заместитель директора, Иван Петрович Соловьёв от госпитализации отказался. Охранник, Пётр Животинкин находится в реанимации первой городской больницы… Пропала крупная сумма денег из фабричного сейфа…» Да, ребята, и это в нашем тихом Городке! Вот так, Настя, и до нас добралась криминальная революция. Дождались. А ведь Ваня половине города как старший брат. Всех детдомовских пристроил на свою фабрику.

Гена дальше читал статью из смартфона на разные голоса, не то действительно переживая, не то слегка издеваясь над случившимся. Меня несколько удивило его спокойствие. Василий гораздо ближе к сердцу воспринял нападение на фабричное руководство.

– А убийца-то по городу разгуливает! – Глаза у парня возбужденно блестели. – В городе операция «Перехват». Убийца, говорят, специально приехал из Москвы.

– Кто говорит? – Гена оторвался от телефона. – Здесь ничего не написано.

– Люди говорят, – убежденно настаивал Вася.

– Васька, дуй на склад, на своё рабочее место, а мне срочно нужно бежать по знакомым. У меня же двадцать семь процентов обувной фабрики… Нужно застолбить ситуацию.

Гена выскочил из павильона, на ходу уверенно хлопнул меня по попе.

– Заходи почаще, ароматная.

* * *

На против магазина и павильонов стоял газетный ларек. Две тетки, мешая друг другу толстыми задами, в полный голос обсуждали с киоскершей щекочущую нервы новость о нападении и ограблении.

Мне пришлось их подвинуть, чтобы скупить все местные газеты.

В скверике, на старой лавочке у бетонной цветочницы, скучали двое накачанных парней в дешевых спортивных костюмах. Они курили и посматривали по сторонам. Ясно было, что они никуда не спешат, и их интересуют молодые мужчины. На «голубых» парочка не тянула.

Значит, отлов напавшего «москвича» ведет не только полиция.

Как раз в этот момент на площадь заехала патрульная машина, сделала круг почета и скрылась. Парочка усиленно рассматривала сорняки на клумбе. В машине их заметили, но сделали вид, что лавка пустая.

Сергей и дурацкие обстоятельства

Около остывшей «буржуйки» сидел Виталик в старых трениках, шкрябал по стенке кастрюли ложкой.

– А мы с твоим протеже уже позавтракали, – сыто доложился он и отставил большую кастрюлю.

– Он что, простую вареную рыбу ел? – удивилась я.

– Сожрал за милую душу, без хлеба и майонеза.

– А птицы? – Я оглянулась на молчавший дачный бассейн.

– Птицы в ажуре. Чего вкусненького принесла? – Виталик вскочил, взял тяжелые сумки, заглянул внутрь. – Здорово, приятно глазу. Жалко, я про ананасы в собственном соку забыл.

– А как бы я их донесла, Виталя? – Его жадный взгляд на сумки заставил меня напрячься. – Отдай пакеты, жрачка не твоя, оплачена чужим человеком.

– А пиво? – по-клоунски переигрывая, обиделся Виталик.

– Пиво придется отрабатывать. – Я сделала лицо мачехи из сказки «Золушка». – Свари мясо, отдели его от костей и добавь витамины, покорми шпицев, а все, что останется, скорми Пусику и Матильде.

– Садистка. – Виталик притворно вздохнул. – Ну, хотя бы одну бутылку, для затравочки.

– Как ты репетировать будешь?

– С песней! – Виталик достал из сумки бутылку, в секунду открыл и приплясывая, пошел к разморозившейся коробке с мясом у холодильника. – «Ландыши, ландыши, светлого мая приве-е-ет…»

Я поспешила в свою бытовку.

* * *

Сергей, сидя не единственном стуле, смотрел телевизор и на меня не оглянулся.

Котята мирно спали в коробке, стоящей у кровати, свернувшись калачиками, сопели плоскими носиками. Ну создала же природа такое очарование. Мусяки в коробке не было. Судя по рычанию и нервному собачьему лаю, он пошла дразнить огромного Пусика.

Днём, ближе к обеду, Мусяка взяла себе в привычку прогуливаться во дворе, между бытовками. Она садилась напротив Пусика и, задрав заднюю лапку, начинала тщательно вылизываться, делая вид, что огромного пса не существует. Пёс бесновался, щёлкал пастью, рычал и рвался вперёд, мечтая закусить Мусякой. Но цепь, держащая собаку, заканчивалась за полметра до кошки. Так что Пусик рычал, а кошка доводила себя до совершенства.

* * *

Я кинула купленные газеты на кухонный стол и, распределяя продукты в своем маленьком холодильнике, начала негромко говорить, наблюдая за реакцией мужчины.

– В городе громкое ЧП. По улицам ездят полицейские машины. Спортивные парни контролируют вокзал.

Спина Сергея напряглась. Он медленно взял газету… Лицо его изменилось, он бледнел, читая текст.

– Я его не хотел убивать, и в охранника не стрелял. Не покушался, понимаешь. Я Ивана бутылкой оглушил и на всякий случай решил пару дней отсидеться в Городке, посмотреть… Обдумать… – Он обернулся. – Ну, что ты молчишь? Сдавать меня пойдешь?

Мне показалось, Сергей задрожал от страха. Я пожала плечами.

– С тебя тысяча в день. За риск.

Сергей отбросил газету, вытер ладонями пот со лба и закрыл лицо.

– Спасибо.

Я села на кровать.

– Кто же тебя так подставил?

– А? – Сергей поднял голову. – Не знаю. Знаешь, что странно? В газетах написано, что пропали деньги.

– Там были деньги?

– Да. В открытом сейфе. Много. И в рублях, и в валюте.

Мне стало еще интереснее.

– И где же деньги?

– Не брал!

– Слышь, брателла! – в бытовку заглянул Виталик. – Пойдём помогать, нам нужно пропылесосить и пролить водой все напольные покрытия в Шапито и ряды зрительских сидений. Дышать нечем от пыли.

* * *

Разматывая длинные шланги, Сергей чертыхался про себя…

Бывают, бывают в жизни стечения обстоятельств, после которых остается хвататься за голову и спрашивать себя, глядя в зеркало или в кусок треснувшей жизни, – как же это меня угораздило?

Несколько лет подряд Сергей спокойно ездил в Городок, так он отвлекался от нелюбимой работы в Москве. Сдавал налик Белле Игоревне, тётке с классическими данными провинциальной главной бухгалтерши – пятьдесят четвертого размера и пятидесяти четырёх лет. Оформление занимало часа полтора.

А дальше Сергей доставал из камеры хранения палатку, спальник, котелок и ехал на автобусе до деревни Бабино, где занимал прабабушкин домишко и бродил по окрестным лесам, собирая грибы и ягоды. Смотрел по пузатому телевизору две программы, пил с соседом самогон и чувствовал себя свободным.

В последние годы в Городок ездил не он, а кто-нибудь из заместителей. Но захотелось забрести на несколько дней в лес прогуляться, погреться под среднерусским солнышком, поискать грибы и отдохнуть душой в одиночестве.

Позавчера, завернув сорок три тысяч долларов в полиэтиленовый пакет, он привычно собрал сумку с вещами. Мама отпустила спокойно, а вот дочь Анечка, как предчувствовала, повисла на шее и просила без неё не уезжать.

Дочку Сергей любил не просто как нормальный отец любит ребенка, но ещё и жалея. Аня в четыре года попала под мотоцикл, выбегая через дорогу, и с тех пор хромала.

С женой, периодически погуливающей со своим начальником по работе, он развелся несколько лет назад. После аварии, когда дочка охромела, родная мать практически перестала к ней подходить, брезгуя трогать кровавые бинты и испачканные полотенца, Сергей сторговался с женой на определённой сумме и за месяц оформил регистрацию установления опекунства. За него пришлось отдать «той женщине» ещё и мамину однокомнатную квартиру. Мама с удовольствием переехала к Сергею присматривать за внучкой. После отъезда ненавистной невестки она за свой счёт освятила квартиру.

Взяв билет в СВ, Сергей надеялся избежать говорливого и пьющего соседа. Зря надеялся. Обычно в полупустом, из-за дороговизны билетов, вагоне СВ на этот раз свободного места не оказалось. Попутчик попался на редкость компанейский. Общения хватило до утра и на три бутылки водки.

Утром Сергей шагнул из вагона на жаркую платформу Городка с острым желанием забраться по горло в бочку с холодным пивом.

* * *

Примерно в то же время Иван Соловьёв ехал на работу на новом кроссовере БМВ. Иван клял всех пешеходов, водителей и свою разыгравшуюся язву.

В офисе Иван наорал на охранника Животинкина и буркнул секретарше: «Не трогай и вали домой». В кабинете напился «Альмагеля» и ждал, когда пройдет тягучая боль в желудке. Сообщение о том, что главбух Бэла Игоревна весь день пробудет в банке, разозлило его так, что язва сама закрылась и замолчала.

Сам себя Иван попросил не волноваться, один день и без бухгалтерии можно поработать, только не нужно пренебрегать святым действием – выдачи указаний по производству.

Но через минуту к нему в кабинет ввалился Сергей. Потный, в старых джинсах и в мятой футболке, он начал выкладывать на стол деньги. Они вывались из порванного пакета и не были сортированы «по картинкам», как принято при сдаче в банк и смявшиеся. Иван с ненавистью взглянул на московского парня, которого часто видел лет пять назад, в директорате, и на него тогда, просто технолога, этот мажор внимания не обращал.

– Мы вчера давали телефонограмму по всем филиалам, что принимаем оплату только в рублях!

Сергей поднял покрасневшие глаза на желчного Ивана, устало достал из сумки бутылку пива, открыл и стал жадно пить, введя исполняющего обязанности директора, не пьющего и не курящего, в ступор.

– Вы чего себе!.. П-позволяете!

– Пиво будешь? – спокойно спросил Сергей, выставив на стол вторую бутылку.

Иван почувствовал, что его сейчас же, немедленно вырвет от отвращения. И к пиву, и к самодовольному москвичу в аромате утреннего перегара.

– А ну, пошел отсюда вон! – он хотел добавить «алкоголик», но его смутила очень простая футболка за двести долларов и платиновые часы с сапфировым стеклом за много-много тысяч.

– Слушай, – Сергей сделал еще несколько глотков пива и сел удобнее. – Чего ты разорался? Я привез тебе деньги. Ну, не тебе лично, фабрике. Деньги-то реальные, не фальшивые, в срок и без налогов. Ты их возьми, парень, и не выпендривайся.

– Я отказываюсь тебя обслуживать. Иди, проспись и возвращайся после обеда, – стал закипать Иван.

Как же он ненавидел этого московского хлыща. Ему-то, как он слышал, его магазин «Рыболов-Охотник», элитный обувной цех и склады достались в наследство от отца. А Ивану пришлось зубами и ногтями выдирать фабрику из долгов. Её филиал – заливочный цех, где из пластика, из резины и других гибких материалов лили подмётки, вышел на уровень, когда стало возможно продавать продукцию на сторону.

– Значит, денег не возьмешь? – Сергей прикрыл нос, сдерживая пивную отрыжку.

– Нет! – Иван откинулся в кресле. – Можешь жаловаться хоть замминистра лёгкой промышленности. Он, как я слышал, тоже за здоровый образ жизни.

– Чего ты несёшь? – удивился Сергей. – Ладно, не буду напрягать здешний дружный трудовой коллектив, пойду отосплюсь в гостинице и заскочу во второй половине дня. Может Белла Игоревна появится, я к ней давно привык. Она пива тоже не пьёт, зато не хамит.

Во время монолога Сергея, Иван смотрел с крепнущей неприязнью.

– Лучше не возвращайся.

* * *

Как верно подмечено в народе, неправильный опохмел ведет к длительному запою.

Дойдя до единственной одноэтажной гостиницы, Сергей выложил на стойку ресепшена паспорт и деньги. Женщина-администратор, его ровесница с глубочайшим декольте в фиолетовой футболке, смотрела на него благожелательно.

– Мне одноместный номер… – вздохнул Сергей и продолжил. – И как можно быстрее, трясёт меня.

– Вижу, – сочувствовала молодая женщина. – Бывает.

В номере он принял холодный душ. Терпел минут пять, потом выскочил из ванной комнаты. Стало прохладно, а кондиционер гнал зимний воздух. Сергей испугался за свое здоровье.

Он вышел в бар за пивом, но, не выдержав, пропустил пару рюмок водки… А через час просмотра футбольного матча, там же, в баре, еще три.

В номере из последних сил вытряхнул из сумки деньги, перемешавшиеся ещё в поезде, после её многократного роняния, когда разорвались резинки. Постарался сложить купюры правильно.

…И явился для расчетов на фабрику в пять часа дня за десять минут до закрытия. В пятницу работу на фабрике заканчивали после первой смены. Иван, как всегда, задержался дольше всех, разбирал документы. А куда ему спешить? Дома никого нет. Карину он отшил окончательно, а Черри-Вишенку до сих пор не нашли и домой она не вернулась.

Достав из ящика ещё одну фотографию в рамке, Иван поцеловал Черри в нос. Кошка сидела на подоконнике среди горшков с длиннолистной традесканцией, которую она постоянно обгрызала. Перед нею стояли четыре зелёных сапожка.

Решив лично подзаработать, дизайнер Вера Олеговна взяла на себя риск и, поскольку на фабрике осталась форма для заливки крохотных сапожек, стала поставлять их в зоомагазины. И дело пошло. Ажиотажа не случилось, но продажи пошли стабильные.

«Тиха украинская ночь, но сало нужно перепрятать», – вспомнил, а вернее, не забывал присказку Иван и подошел к сейфу. Он почти заполнился, и пора было везти деньги в Питер, класть на счета.

А ведь к зиме Иван хотел купить небольшой особняк в пригороде с высоким забором. Там бы Черри гуляла в полной безопасности по травке, купалась бы в пруду. Его Черри обожала плавать в тёплой ванной. Он бы для неё запустил в пруд золотых рыбок.

И в эту минуту его мечтаний в кабинет впёрся пьяный Сергей.

– Деньги примешь? Я их рассортировал.

– Как же я посылать таких мажоров, как ты… – Рука Ивана потянулась к пистолету, лежащему на отдельно полочке, но задержалась на стопках купюр. Денег было не меньше полумиллиона долларов.

– Так ты возьмёшь деньги, или мне обратно ехать в Москву? – Сергей тяжело сел на стул перед офисным директорским столом. – До понедельника я ждать не буду.

– Ладно. – Иван обернулся к «московскому гостю». – Давай.

Вытряхнув из сумки ещё более смятые, но разложенные купюры, Сергей прихлопнул их рукой.

– Слушай, парень… не помню, как тебя зовут.

– Иван. И прошу без амикошонства.

– Ни хрена себе, какие ты слова знаешь.

Пьяный-то пьяный, но Сергей не терял нормальной бдительности. Он заметил движение руки Ивана к пистолету и, опережая событие, быстро выхватил из сумки полупустую бутылку пива и огрел ею Ивана по голове. Заместитель директора мешком упал на пол, из-под волос на воротник посыпались осколки и потекла кровь.

Сгребая со стола свои деньги и какие-то бумаги в сумку, Сергей приложил пальцы к шее Ивана. Пульс был.

– Ничего ж себе, – раздался от двери мужской голос. Чегой-то с ним?

На пороге кабинета стоял обрюзгший толстый охранник лет тридцати, в чёрной форме, и тупо смотрел на лежащего не полу Ивана и стоящего над ним Сергея. На его бейджике было написано: «Пётр Животинкин». Действительно, «животинкин» решил для себя Сергей. «О чём я, дурак похмельный, думаю?»

– Мне линять отсюда нужно, – доверительно сообщил Сергей охраннику и бочком, бочком, выдвинулся из кабинета. – Вызови начальству «скорую».

Охранник проводил его непонимающим взглядом и стоял, раздумывая, что делать дальше.

– Не-е, – донеслось до Сергея, спешащего по коридору. – Тут не только скорую, тут полицию нужно вызывать. Мама дорогая! Это ж откуда столько денег?

– Мои, – тихо сказа очнувшийся Иван.

* * *

На первом этаже Сергей неожиданно услышал приглушенные голоса. Во всей фабрике было тихо, вторая смена не работала. Голоса доносились из-за стены. Но на втором этаже на этом месте коридор. Здесь числился склад фурнитуры. Но разве он такой длинный? Что находится за стеной?.. Но не об этом нужно сейчас думать, пора спасаться. По привычке всё фиксировать, Сергей промерял стену, шагами, равными одному метру.

Идя по улицам Городка с двухэтажными домишками, то деревянными, то кирпичными, Сергей решал куда ему теперь деваться. В гостинице его, как только очухается Иван, сразу вычислят. Московский поезд будет только ночью. Без билета он сядет в него запросто, а вот теперь куда деваться?

Впереди оказался ювелирный магазин, и Сергей понял – это лучший вариант.

* * *

– Девушка, я сюда, в городок, приехал не только по делам, но и к своей близкой знакомой. Очень близкой. – Начал «втирать» Сергей администраторше гостиницы свою версию. – Кулочник ей купил, вино белое, полусухое… И в самый интересный момент, в самый жаркий… Сергей добавил трагизма в голосе… – Раздался звонок в дверь и по сотовому телефону. Приехал её приятель, с которым она живёт. Ну, не ломать же девушке жизнь, а вдруг он её замуж позовёт?

На стойку ресепшена Сергей положил бордовую бархатную коробочку и открыл. В ней, на белом атласе, сверкнул золотой кулон.

– Не успел отдать, в сумке завалялся. Понимаете?

– Понимаю, – с придыханием ответила администраторша.

– Этот мужик, ну её гражданский муж, он большой человек в вашем городе. Навесит на меня что было, и чего не было… – Женщина смотрела на Сергея непонимающе. – Вы уберите меня из компьютера. Не было меня здесь. – В коробочку Сергей положил сто долларов. – Мне нужно только переодеться, и я уйду через десять минут… через окно.

И Сергей поспешил в коридор, к номерам.

– А кулончик? – опомнилась администраторша, успевшая убрать сто долларов в глубокое декольте блузки.

– Себе возьми, ягодка, – оглянулся Сергей и улыбнулся.

«Вот везёт же некоторым девкам с мужиками», – позавидовала администраторша и взяла со столешницы ресепшена бархатную коробочку. – «А мой только обещает жениться и к ужину приносит хлеб, пельмени и дешёвую водку».

* * *

– А как же ты добрался до цирка? – Голос Насти вернул Сергея из воспоминаний.

Она стола рядом с ним с половником и ножом в руках. Из бытовки шел вкусный запах. Внимательно слушал, чуть приоткрыв рот, и Виталик.

– Это отдельная песня. – Выключив воду, Сергей впервые улыбнулся Насте.

– Ну ты и влип, брателла. – И Виталик тоже выключил воду.

– Пойдёмте в бытовку, мальчики, я сварила куриный летний суп.

Всё пространство двора Шапито было залито водой и дышать в нём стало легче. И животным, и людям будет приятно в августовской духоте.

Смотав на локте шланг, Сергей повесил его на противопожарный щит.

– Пойдём.

– Ага, – согласился Виталик.

В бытовке, пока Настя разливала суп в глубокие пиалы, Сергей крупными кусками порезал хлеб, а Виталик достал из холодильника бутылку пива.

– Жалко водочки нельзя, не очухаюсь до вечернего представления. Так что там было дальше с твоими приключениями?

– Как я добрался до шапито мне, ребята, неизвестно. Хочешь, купи себе сегодня шоколад, или шампанское, – неожиданно сказал Сергей. – Хорошая ты баба, Настёна, только… неухоженная.

– На себя посмотри, – без обиды отпарировала я. – Действительно, расскажи, что было после фабрики.

– Понимаешь, ребята, – Сергей отхлебнул пива из протянутой Виталем бутылки. – Ивана я знаю несколько лет, хотя близко не знаком. По отзывам в бухгалтерии и менеджеров, с которыми приходилось работать, замдиректора жесткий и равнодушный тип. Тогда я понял, что из гостиницы нужно немедленно сбегать, Иван будет мстить. Парни на фабрике слушают его как собаки хозяина. Покалечат и не заметят.

* * *

Выпрыгнув в окно номера, Сергей, в летнем светлом костюме с двумя сумками в руках пошел в сторону вокзала. Но «сушняк» долбил несчастную голову и тело Сергея. Выход был один – снова похмелиться.