Текст книги "Темный мир. Равновесие"

– Увидела? И че? Че ты мне сделаешь?

И, запрокинув бутылку, она стала шумно хлебать свое пиво. Непонятно как – по наитию – я поняла, что нельзя позволить ей допить.

– А ну… стой!

Мне бы кинуться на нее, выбить бутылку. Крикнуть, бросить стулом, огорошить ее хоть как-то. Но я растерялась и упустила момент. Одним глотком она прикончила бутылку, растянула губы, облизнулась большим языком:

– Лови!

Я едва успела увернуться. Бутылка грохнулась о стену за моей спиной, и по всей комнате полетели осколки. Тот, что спал на кровати, даже не пошевелился. Парень в наушниках по-прежнему танцевал на месте, но в глазах его появился слабый проблеск интереса.

Девица вскочила на подоконник. Махнула мне рукой и шагнула наружу. С десятого этажа.

Парень с наушниками разинул рот. Мы с ним вместе подскочили к распахнутому окну…

Девица стояла внизу, на газоне. Снова махнула рукой – как юнга на мачте отбывающего корабля. Повернулась и затрусила прочь – вертя задом, подпрыгивая.

Фонари светили ярко, все было видно как на ладони. Из-за угла наперерез попрыгунье выскочила другая девушка – блондинка на высоченных шпильках.

Блондинка вскинула руки. Синеватая вольтова дуга беззвучно ударила попрыгунью в грудь – и та свалилась, как кукла, как пластиковый манекен. Блондинка на каблуках схватила ее за щиколотку и куда-то деловито поволокла, на ходу вытаскивая мобильный телефон из сумочки у пояса.

– Никогда больше не буду курить эту дрянь, – жалобно заныл парень с наушниками.

Я молча бросилась к двери.

* * *

Она лежала в траве и с виду была неотличима от манекена. Я снова засомневалась в своем рассудке, тем более что над ней стояла блондинка с телефоном и говорила устало и совершенно буднично:

– Погрузка закончена, прошу доставки.

Потом блондинка посмотрела на меня, как будто давно ждала, что я появлюсь:

– Для первого раза прилично.

– Это что такое? – тихо спросила я, глядя на неподвижное тело в траве. – Она…

– Просто Тень, – сказала блондинка с таким выражением, каким говорят «просто стул». – Умбра Вульгарис. По-латыни.

Она поймала мой взгляд:

– Ты не обольщайся, она не сдохла. Их нельзя убивать.

– Типа, запрещает «Гринпис»? – пробормотала я.

– Типа, они бессмертные, – без тени улыбки отозвалась блондинка. – Ну, где он там…

Из-за куста, за которым еще секунду назад никого не было, вынырнул мужчина лет тридцати, в майке с ярким анимешным рисунком. «Наруто», насколько я могу судить о таких вещах. В руках у него поблескивал баллончик дезодоранта.

– Я сошла с ума, – сказала я обреченно. – Какая досада.

– Не надейся, – приветливо сообщил мужчина. – Ты кто?

Вместо меня ответила блондинка:

– Это наша новенькая. Зовут Дарья. Инструктор подбросил.

В ушах у меня снова зазвучали скрежет и звон аварии, так что пришлось крепко зажать их ладонями:

– Инструктор?!

– Разбор полетов потом, – доверительно сказал мужчина. – Сперва дело надо сделать, так?

Он подскочил к стене трансформаторной будки и стал рисовать что-то на кирпичах – баллончик в его руке оказался вовсе не дезодорантом, а пульверизатором с краской. Он рисовал граффити серебристо-металлической струей, размашисто, умело, даже, пожалуй, красиво.

– Доставка готова…

Он отступил от стены, и я увидела, что кирпичей под граффити больше нет. Есть дыра с оплавленными краями, внутри струится воздух, как над костром, и что-то еще просвечивает, будто далекий фонарь в тумане.

– Грузим, – блондинка снова подхватила девицу за ногу, но та уже потеряла сходство с манекеном – возилась, двигалась, шарила ладонями по траве. – Она очухалась, Гриша, помоги!

Мужчина не заставил просить дважды. Вместе они подхватили девицу и, шагнув один за другим в дыру, исчезли и утащили ее с собой. Еще через секунду кирпичи вернулись на место – только слабая тень граффити проявилась на секунду и тоже растворилась. Осталась кирпичная стена. Крепкая – хоть головой бейся.

* * *

Минут десять я сидела на скамейке у входа в общежитие. Думала, до утра здесь просижу в шоке и трепете.

Но – ничего подобного. Я замерзла, отдышалась… и вспомнила о Павлике. Да жив ли он до сих пор?!

Бегом вернулась в комнату Соколова. Кружила ночная бабочка над остатками пластикового застолья, все так же храпел на кровати неизвестный гость, зато танцор в красной футболке сбежал, оставив на подоконнике свои наушники. Павлик сидел, привалившись спиной к стене, но был в сознании – оглядывался вокруг, будто пытался понять, где он.

Я сжала в кулаке амулет. Павлик выглядел еще неважно, но уже гораздо, гораздо лучше: синева с лица уплывала, черные «очки» рассасывались, в глазах появился смысл.

– Привет… Это тут что?

– Это у Соколова был день рождения, – я вздохнула.

В глазах Павлика появился ужас:

– А я тут… как? Зачем?

Я молча помогла ему подняться.

Всю дорогу по коридору он лепетал огорченно и жалобно: шел к Насте… позвонил и… он шел, и вдруг…

– Шел в комнату, попал в другую, – сквозь зубы процитировала я, очень кстати вспомнив Грибоедова.

– Она обиделась, да? – Павлик смотрел на меня с надеждой. Ждал, наверное, что я скажу – пустяки, дело житейское, девушка простит…

Я заглянула в нашу комнату. Настя спала. Я поколебалась… Нет. Ждать до утра не надо.

– Настя… Слышишь?

Она открыла мутные глаза:

– Который час?

– Да неважно. Тут к тебе… тут Павлик хочет что-то сказать.

– А это кто? – спросила она и мигнула.

– Перестань, – я посмотрела укоризненно. – С ним беда случилась, случайно траванулся паленой водкой. Ни на каком дне рождения он не пил, а в отключке валялся, спасибо, что вообще не помер…

Настя зевнула и посмотрела на часы:

– Свинья ты. Четыре утра, ты мне какие-то байки рассказываешь про алкоголиков.

Павлик просунул голову в приоткрытую дверь.

– Настя! – протянул так жалобно, что даже Снежная королева разрыдалась бы. – Со мной что-то случилось, я шел к тебе, я…

– Дайте поспать, – сухо сказала моя соседка. – Закрой дверь, имей совесть.

И натянула на голову одеяло.

Глава третья
Портал

Я встретила рассвет на набережной. В это время здесь не было ни туристов, ни торговцев, только пара дворников в оранжевых жилетах, да и те скоро ушли.

Я стояла и смотрела на Москву.

Передо мной лежал огромный город… или мир. Всякий раз, когда я сжимала в кулаке свой амулет, этот мир перерождался перед моими глазами, и требовалось все мое мужество, чтобы смотреть и заново видеть.

Небо казалось светлее и выше. Земля переливалась опаловым мягким свечением. Внизу, в кустах, на мгновение показались желтые дикие глаза – и пропали, и я так и не поняла: померещилось мне или нет.

Кружились огненные полотнища над рекой, похожие не то на бабочек, не то на протуберанцы. С мостов опускались сталактиты – ледяные, а может, известковые. Поднимались на горизонте столбы света, что-то шевелилось под темной водой, я ждала, что вот-вот пролетит дракон…

Но дракона не было. Был мир, не похожий на все, что я знала раньше, живой, прекрасный… жуткий. Я была как птенец, который прожил в гнезде всю юность и впервые выглянул наружу. Или как монах, добравшийся до края земли и высунувший голову за прозрачный небесный купол. Постепенно наступало утро, оживлялась улица за моей спиной, а я стояла и смотрела.

– Красиво, правда? – спросил знакомый голос. Я чуть не выронила амулет – к счастью, цепочка была крепко намотана на ладонь.

Инструктор ухмылялся. У тротуара стояла знакомая мне машина с буковкой «У» – как раз под знаком «Остановка запрещена».

– Хочешь выбросить эту штуку? – он смотрел на амулет.

Такая мысль мне тоже приходила.

– Дело не в нем, а в тебе, – сказал он серьезно. – Ты посвященная. А это твой предмет силы. Кольцо Всевластья, волосы Самсона, иголка Кощея… Сама знаешь лучше меня.

– И если я его выкину…

– Лучше не выкидывай. Пригодится. Я серьезно.

Он больше не улыбался.

Проехала милицейская машина, не пожелав даже чихнуть на вопиющее правонарушение «ученической» «Лады».

– Вы кто такой? – спросила я очень тихо.

– Посмотри, – посоветовал он все так же без улыбки.

Я сжала амулет в кулаке. Он стоял передо мной, белый, будто вмороженный в лед, не похожий на человека.

– Вы что, тоже Тень?!

– Обижаешь, – он в самом деле, кажется, немного обиделся.

Я не знала, о чем еще с ним говорить. Я его боялась… и одновременно понимала, что надо сейчас расспрашивать, много, жадно. Чтобы потом не жалеть всю жизнь.

– Авария была на самом деле? Там, на мосту…

Он посмотрел насмешливо:

– Ты знаешь, что такое инициация в традиционной культуре?

– Обряд взросления, связанный со смертью и возрождением, – ответила я, не задумываясь.

– Вот ты и возродилась. Поздравляю.

Я закусила губу. А ведь верно. Во всех традициях начало новой жизни, обретение нового статуса именно так и происходит: претендента как бы убивают – понарошку… а затем он рождается заново.

– Это какая-то… секта?

Он помотал головой. Пошел к своей машине, распахнул пассажирскую дверцу – садись, мол.

Я не двинулась с места.

– Садись, – сказал он примиряюще. – Не бойся… На этот раз я за рулем.

* * *

Он отвез меня на задворки университета, где я за два года ни разу не была. Припарковал машину, снял с пожарного щита железный багор и поддел крышку канализационного люка. Открылся колодец, снизу ощутимо пахнуло сыростью и гнилью.

– Не пойду, – сказала я.

Он посмотрел укоризненно:

– Ты мне не веришь?

Я вдруг поняла – верю. Вот этому странному существу, которое, вполне возможно, не человек вовсе. Который сперва орал на меня, как фельдфебель, потом загнал под грузовик, чуть не убил…

Я верю, что он не хочет мне зла и не допустит, чтобы меня кто-то обидел.

– Там грязно и темно, – сказала я уже не так твердо.

– У тебя вроде фонарик есть?

Он смотрел на меня, совершенно уверенный, что я полезу в коллектор. И я полезла, хоть и молча себя проклиная. Авантюристка.

Внизу было вовсе не так грязно, как я боялась. Вслед за Инструктором я пробралась по довольно широкой трубе и оказалась перед дверью с кодовым замком. Дверь была по виду очень старая, массивная, годов эдак из пятидесятых прошлого века. Или сороковых. А сейфовый замок относительно новый.

Замок сработал, дверь лязгнула. Инструктор вошел первый. За дверью была железная лестница с ржавыми ступеньками, мой фонарик выхватывал из темноты черные бетонные стены, покрытые грязью и плесенью, три очень крутых этажа вниз – запах ржавчины, влаги, гнилой органики, земли…

– Куда мы идем?!

– Уже скоро.

Он спрыгнул на бетонное перекрытие и подал мне руку.

Луч фонаря уткнулся в дверцы лифта. Инструктор нажал на единственную кнопку – лифт заскрежетал и открылся, был он просторный, изнутри обшитый красным деревом, очень дорогим и очень старым.

– Мне страшно, – сказала я.

– Но тебе же интересно, правда? Когда человек исследует новое – ему всегда страшно…

Я вошла в лифт вслед за ним. Кнопок было всего две: «Верх» и «Низ». Двери закрылись, лифт пошел вниз, покачиваясь, скрежеща, завывая и, кажется, вот-вот грозя оборваться.

– Мы не упадем?

– До сих пор не падали.

Лифт ехал страшно долго и наконец остановился. Мы вышли в огромный бункер с бетонными стенами – здесь уже не было темно, горели тусклые аварийные лампочки в железной оплетке. На полу стояла давняя зеленая лужа. Воздух был очень влажным и неожиданно холодным.

– Одевайся, – Инструктор открыл дверь огромного шкафа. Я ожидала увидеть там что угодно, хоть костюм супергероя. Но там были стеганые ватники, валенки и ушанки, настоящие, судя по запаху.

– Я лучше так останусь.

– К стенке примерзнешь, – сказал он веско. – Оденься, или никуда не пойдем.

Это была странная угроза. Но я уже так втянулась в происходящее, что даже не стала спорить. Надела ватник, более-менее подходящий по размеру, сунула ноги в валенки, которые доходили мне до колен, нахлобучила шапку…

И сразу стало как-то уютнее.

– Пошли.

Он зашагал по коридору, тускло освещенному редкими лампочками. Я шла за ним, сжимая фонарь. Через минуту рука заледенела, и я ниже натянула рукав.

На стенах блестел иней. Изо рта вырывался пар. Я догнала Инструктора:

– Почему здесь так холодно?

– Нобелевская премия за 1910 год, – отозвался он, не оборачиваясь. – Некто Ван-дер-Ваальс открыл уравнение состояния газов. Спасибо ему: люди получили жидкий водород и жидкий гелий и научились строить холодильные установки…

Луч моего фонарика уткнулся в светлое полотнище на стене. Я присмотрелась: это был инженерный чертеж Главного здания МГУ – а под ним многоэтажное подземелье с линией подземки.

– А это что?!

– Не тормози, – он шел не останавливаясь. – Времени нет.

Я снова догнала его, боясь отстать, боясь остаться в одиночестве в этом холоде, в этой темноте. Мои валенки шелестели по заиндевелому бетону, звуки странно отдавались от стены к стене, с потолка свисали сталактиты, блестели кристаллы льда, как драгоценные камни…

«В пещере горного короля» – вот что это напоминало. Заколдованная пещера, которую охраняют духи или привидения, а если повезет, то и дракон. И мы идем туда, где хранятся его сокровища…

Я замедлила шаг. Стены были оклеены обоями, старыми газетами. Очень старыми: «Правда» за 1948 год…

– «Сейчас пустынны Ленинские горы, – пробормотал Инструктор нараспев, – но флаги стройки вьются на ветру, здесь корпуса взойдут до неба скоро, сюда придут студенты поутру…»

– Мы что, под Главным зданием?! – до меня только теперь дошло.

Он ухмыльнулся:

– Все, что ты хотела узнать о Темном Мире, но боялась спросить. В тысяча девятьсот сорок восьмом году мы начали рыть котлован… Знаешь эту легенду насчет заморозки?

Я знала. Каких только легенд не рассказывали про Главное здание: якобы грунты под котлованом были слабые, поэтому их залили жидким азотом и поставили тайные криогенные генераторы…

Зубы мои начали отбивать дробь. Не то от холода, проникающего под ватник, не то еще от чего-то.

– Вы сказали… вы сказали: «мы»?!

Он посмотрел серьезно и даже немного грустно:

– Нормальные были грунты.

* * *

Они работали днем и ночью – спешили. Ковш экскаватора натолкнулся на преграду, машина дернулась и встала. Экскаваторщик дядя Толя выбрался из кабины, да так и замер, глядя вниз.

Первым к нему подбежал Серго, молодой геодезист, и тоже встал, как оглушенный. Инструктор оказался на месте происшествия через несколько секунд:

– Почему не на рабочем месте?!

Глянул – и закричал в рупор, вызывая Ивана Ивановича, который считался самым толковым инженером на участке. Иван Иваныч успел подбежать…

Тут-то их и накрыло.

* * *

На фотографии почти семидесятилетней давности трудно было различить лица. Котлован, экскаватор, прожектора…

– Мы не знали, до чего тут докопаемся, понимаешь? Мы не поняли, что произошло… поначалу. Честно говоря, не человеческое это дело, да только так получилось…

У него зазвонил телефон.

– Идем, – буркнул он в трубку обыкновенно-ворчливым голосом. – Пришли уже. Минуту подождите!

* * *

Огромный зал – странно огромный, учитывая, сколько земли, камней, перекрытий, сколько труб и жил в оплетке у нас над головами. Везде иней, страшный холод, похоже на разоренный космический ангар на другой планете. Железные стеллажи, стойки, огромные баллоны со сжиженным газом. И напротив этого нагромождения – голая белая стена, покрытая кристаллами льда.

Меня передернуло, когда я увидела, что девчонка сидит на заледеневшем полу под стеной: как была, в джинсах и коротком топике, понурая, злая. А чуть в стороне стояли мои знакомые – блондинка и Гриша. Оба были в валенках, в ватниках и шапках, да еще и перетянутые шарфами, в рукавицах, видно, что люди опытные.

– Нам уже можно работать или еще чуток подождать? – спросила блондинка в пространство.

– Работайте, – разрешил Инструктор.

– Покурить дайте, – вдруг хрипло сказала девица.

Блондинка фыркнула:

– Пошла отсюда!

– Ну пусть покурит напоследок, – неожиданно вступился Гриша. – Жалко, что ли?

Он бросил свою пачку вместе с зажигалкой. Девица поймала, тут же закурила – привычным движением, жадно, торопливо. Потом сдержала себя, стала курить нарочито медленно, выпуская дым вверх.

Я секунду поколебалась – и сжала свой амулет в кулаке.

Оно… это… по-прежнему было черным существом без лица, подвижным, текучим, отвратительным. Но не потому у меня перехватило дух: на месте стены у существа за спиной был провал. Огромное пустое пространство, дыра… куда? В преисподнюю?

– Стой, – сказал Инструктор и взял меня за локоть. Я выпустила амулет и только тогда поняла, что иду к стене или к дыре, иду туда, будто меня тянут на веревочке.

– Осторожно, – серьезно сказал Инструктор. – Оно тянет с непривычки. Отойди.

Девица бросила на пол дареную пачку:

– Сволочи вы. Гады. Эти, сатрапы.

– Вот так угощай их сигареткой, – сквозь зубы процедила блондинка. – Они потом добром отплатят.

Она широко расставила ноги в больших валенках, сплела пальцы, будто разминаясь перед фортепианными экзерсисами:

– Вали отсюда. Тень, знай свое место!

Девица зарычала и стала отползать к стене – не сводя с блондинки злобного взгляда… А потом вдруг глянула на меня:

– Ты с ними, да? Ну ничего, ты пожалеешь, скоро нас будет много… мы к вам войдем, вломимся, тут все будет наше…

– Пошла вон! – рявкнула блондинка.

Я успела сжать амулет в кулаке и увидела, как из сплетенных ладоней блондинки вырывается белый столб. Свет ударил в черное существо, как огромный кий по бильярдному шару, и вколотил в гигантскую потустороннюю лузу. Смутные вихри, серые кисельные водовороты подхватили Тень, и черная фигура моментально исчезла из виду, осталось потревоженное чужое пространство, но и оно успокоилось – как поверхность пруда после брошенного камня.

Я обнаружила, что сижу на ледяном полу и борюсь с тошнотой. Блондинка, мягко ступая валенками, подошла и встала рядом:

– Муторно? Это с непривычки. Смотри, подруга, вот портал в Темный Мир, и оттуда к нам лезут Тени. Убить Тень нельзя – можно только выгнать обратно… туда.

Я оглянулась на Инструктора. Он в этой компании был мой самый близкий знакомец – поддержка и защита в случае чего.

Инструктор кивнул, подтверждая слова блондинки. Я только сейчас заметила, что он без ватника – в легком костюме, в открытых туфлях, и ему не холодно.

– Не парься, – снова заговорила блондинка. – Я знаю, как это выглядит свежим взглядом… Но – жизнь есть жизнь, и жизнь иногда включает в себя фигню вроде портала в подземелье… Надо просто принять как данность и не грузить себе мозги. Покурить хочешь?

– Не курю… – я прокашлялась. – А что она говорила, «нас скоро здесь будет много»?

– А это она просто языком трепала, – сказал Гриша. – Они все хотят что-то ляпнуть напоследок, чтобы не так обидно было.

В руках у него был смартфон, и все это время не отрываясь он играл в какую-то игрушку вроде «Баланса». В сочетании с ушанкой и ватником выглядело забавно.

– Открыть портал с той стороны они не могут, – Гриша проиграл и спрятал телефон. – Так что не переживай…

Он протянул мне руку и помог подняться. Я покачнулась.

– А как они вообще сюда… попадают? Проходят?

– Вроде как кран протекает, – видно было, что он не издевается, а, наоборот, старается говорить как можно понятнее. – Вентиль закрыт, но отдельные капли просачиваются. Такой принцип. Меня зовут Гриша, а ты Дарья? Будем знакомы.

Я растерянно кивнула.

– А старперы, которые поставлены хранить, ни фига не охраняют, – добавила блондинка.

– Лиза! – рявкнул Инструктор откуда-то из-за стеллажей. – Я все слышу!

Она картинно закатила глаза.

– Справедливости ради, портал-то они держат, – примиряюще заметил Гриша. – Ты их видела?

* * *

Вокруг деревянного стола на старых табуретах сидели трое: один в рабочих штанах и выцветшей серой майке, другой в галифе и потертой гимнастерке. Третий в инженерской блузе по моде сороковых. На их лицах и волосах блестел иней. На рассохшейся столешнице лежали костяшки домино – здесь шла игра, неторопливая, вдумчивая, без начала и без победителей.

– Слева дядя Толя, – негромко представляла Лиза. – Он тот самый экскаваторщик. В центре Серго, геодезист. Справа Иван Иваныч, инженер. Они почти семьдесят лет тут сидят… играют.

Трое смотрели на меня – как если бы где-нибудь во дворе на рабочей окраине я подошла бы к ним спросить, не пробегал ли здесь рыжий котенок. В их взглядах был интерес, в общем, доброжелательный, но слабый, как далекий тусклый огонек.

– Они хранители, – сказал Гриша. – В момент, когда… когда случился катаклизм, открылся портал, они оказались рядом, ну… их накрыло. Они переродились – из людей стали частью системы… сохраняющей мировую стабильность. Они не живые и не мертвые… У них двойственная природа, вот ты помнишь, наверное, что природа света – это излучение и волна…

– Гриша, – сказал Инструктор. – Девушке хватит на сегодня! Дайте ей возможность отдохнуть и прийти в себя, ясно?

Я была ему очень благодарна.

Лиза взяла меня за локоть и куда-то потащила. Я не успела оглянуться, как снова оказалась в клетушке с лифтом, шкафами и лужей на грязном полу. Лиза чуть ли не насильно сняла с меня ватник и вытряхнула из валенок.

– Значит, ты их видишь? – спросила суховато и буднично.

– Кого?

– Теней!

– А… да.

– А что ты еще умеешь делать?

– Вареники с вишней.

– Круто, – Лиза прищурилась. – А я только яичницу.

Гриша вызвал лифт.

– Гриша, – сказала Лиза неожиданно детским, немного капризным голосом. – Сделай жене приятное – открой рамочку.

– Ты мне что обещала? – с готовностью отозвался Гриша.

– Это не лень, – она подняла туфлю и показала сломанный каблук. – У меня – вот…

– А я говорил: на операцию надевай только кроссовки…

– А я привыкла на каблуках!

– А ты борись с дурными привычками…

Они препирались вполголоса, и было ясно, что оба просто развлекаются. Наконец Гриша вытащил из рюкзачка баллон с краской и, продолжая ворчать, стал рисовать граффити на бетонной стене бункера:

– Рамочку туда… Рамочку сюда… эдак пупок развяжется…

– Как он это делает? – шепотом спросила я у Лизы.

– А как ты видишь то, что видишь?

Я пожала плечами.

– Вот и он так же, – кивнула Лиза. – Инстинкт.

В этот момент бетон разошелся и в стене открылась дыра. Лиза приятельски протянула мне руку…

– Туда не полезу, – я попятилась.

– Останешься здесь?

Вокруг были темнота, подземелье, ржавые коммуникации, холод, сырость, вонь…

Я зажмурилась – и пролезла в дыру в бетонной стене. Позади остался запах воды и гнили, мне в лицо дохнуло теплом, корицей и кофе, Лизиными терпкими духами…

Потом я налетела на велосипед, стоящий в углу, и открыла глаза.