Текст книги "Его личная звезда. Разрушая преграды. Книга 2"

Глава 2

Богдан её отпустил, сказав, что она может забрать из своей квартиры все дорогие ей вещи. Одежду брать не рекомендовал, они обновят её гардероб. Ириду так и подмывало спросить – по его вкусу? Но промолчала, понимая, что не тот момент, чтобы показывать характер.

Вернувшись домой, Ирида ожидала увидеть в квартире Стаса, но его не было. Стало немного горько, но пройдя на кухню, обнаружила записку: «Срочно вызвали в лабораторию». Ирида покачала головой и сделала приписку: «Я переехала к Богдану». Она была рада, что Стас снова занимается любимым делом, единственное, что смущало, так эта полная секретность. Брат не рассказывал, что за опыты и эксперименты они ставили.

Когда Ирида заходила к себе в отсек, у нее возникло чувство, что она сюда больше никогда не вернется. Глупо, конечно. Только сердцу не прикажешь, и сейчас оно сжималось от тоски и безнадежности. Взгляд девушки невольно остановился на букете Кира, подаренном в день помолвки. Букет давно засох, его пора было выкинуть. А вот гладии стояли в первозданном виде, источая слабый, но притягательный аромат. Эти два букета оказали на Ириду странное действие, она подошла к консоли, на которой стоял букет Кира, и села прямо на пол.

– Прости меня, Кир… Прости…

Она не понимала, за что просит прощения. Но эти цветы… Увядшие цветы Кира и идеально сохранившиеся – Славинского, словно два символа человеческих жизней. Одна искалеченная, другая сильная и здравствующая.

Ирида плакала недолго. Она даже в некоторой степени заставляла себя выплакаться, понимая, что в доме Богдана слезы приветствоваться не будут. А ей следовало поплакать, попрощаться с прошлым. И с Киром тоже.

Было бы наивно полагать, что она в один час забудет Кира. Нет, такое не произойдет. Ирида знала, что ей лучше подавить в себе те чувства, что она испытывала к Киру, ту нежную романтическую влюбленность. Потому что если она её сохранит в сердце, то по ней пройдется Славинский. Вот в чем, в чем, а в этом она не сомневалась. И его слова, произнесенные у клуба, что он ни разу её не попрекнет Киром, можно стереть из памяти. Да и вообще всё, что было ранее, до её отказа, надо забыть.

Теперь у Богдана к ней иное отношение. Злое, агрессивное, собственническое. Она нанесла ему оскорбление, отказав. У клуба ей было всё равно, она не страшилась его гнева. Думала, что вскоре будет находиться под защитой семьи Истовых. А вон как всё повернулось. И на сто восемьдесят градусов изменилось к ней отношение Славинского. Будет ли он и дальше мстить, теша своё оскорбленное эго? Или ограничится сегодняшним наказанием? Ирида сомневалась. И от того, что ей ещё предстояло с ним пережить, внутренности Ириды скручивало в тугой узел, заставляя содрогаться. Фантазия у Славинского богатая, и он вполне может заставить её пройти все круги ада.

Выплакавшись и оставив прошлое в своем спальном отсеке, Ирида начала собирать вещи. Всё-таки она решила кое-что захватить из своего гардероба. Были вещицы, с которыми она не желала расставаться. Взяла фотографии родителей, подарки, которые они ей дарили. Взгляд Ириды снова упал на гладии. Ей надо как-то приспосабливаться к Богдану, почему бы не начать с этого букета? Взяла и его. Пусть подумает, что он ей дорог. Она его не выбросила по причине дороговизны, не привыкла Ирида разбрасываться крупными суммами. Букет радовал глаз, а кто его подарил… Такая уж это великая значимость?

В последний раз оглядев комнату, Ирида нажала на кнопку, запускающую механизм закрытия двери.

Всё. Пора возвращаться в дом Богдана.

* * *

– С каких пор латунцы умеют управлять метеоритами?

Этот вопрос Богдан задал Загару несколько дней назад. Тот равнодушно пожал огромными плечами и нагло усмехнулся.

– Тебе ли, брат, не знать, что латунцы хранят много секретов.

– И всё же…

– Мы не управляем метеоритами, но способны изменить силу притяжения и направить неуправляемое небесное тело в нужном нам направлении. Такой ответ тебя устроит?

Богдан кивнул.

– Вполне.

Когда Загар несколько недель назад пришёл к нему с предложением, Богдан выслушал его очень внимательно. Знал – кровный брат плохого не предложит. Богдана неимоверно задевал интерес Загара к Ириде, и в те дни он не мог определить – на самом ли деле Загар заинтересован в его девочке или делает вид. Богдан не сомневался, Загар, увидев её первый раз в «Неоне» за стойкой, проявил чисто мужской интерес, и если бы он не вмешался, то быть Ириде под Загаром. Загар смел бы всех к чертям собачьим, и притормозил он лишь по одной причине – понял, что она ЕГО, Богдана. Ни один латунец, стоящий во главе рода, не пойдет против своего. А Богдан был причастен к роду Загара.

Те воспоминания для него были тяжелыми. Всё-таки он тогда был ребенком и мало что понимал. Но, как ни странно, помнил себя едва ли не с младенчества, с года так точно. Особенности крови латунцев. На Ароме не знали, для чего латунцы забирают детей. И вряд ли когда-то узнают.

Латунцы не зря считались одной из самых сильных рас в галактике. Они были не просто воинами-завоевателями, природа наделила их и многими другими способностями. Телекинез, гипноз, экстрасенсорика и много-многое другое. Больше всех Богдану нравилась способность блокировать распространение информации.

Стас на днях испытал на себе данную особенность, когда ему, наконец-то, рассказали про истинные мотивы экспериментов.

– Ты будешь владеть информацией, которую тебе сейчас предоставят, но никогда ни при каких обстоятельствах, без моего разрешения, не сможешь передавать ее ни устно, ни письменно, ни ментально, – фраза, доступная только главам рода.

У Стаса забавно округлились глаза, он и помыслить не мог, что подобное возможно. Богдан стоял, скрестив руки на груди. Друг, с латунцами и не такое возможно. Ему ли не знать.

Первый раз Богдану сделали переливание крови в два года. До этого проводили медицинские исследования, смотрели и изучали, как развивается детский организм и выдержит ли он изменения. Выживет, так правильнее. Несколько десятилетий подобные анализы не делали, и многие дети умирали. Отсюда возникла первая, надо сказать, небезосновательная страшилка про Латунию и эшелонцев. Не все родители готовы были окончательно отказаться от своих мальчиков. Они же видели, что многие эшелонцы возвращаются, а кто-то и нет… Возник страх – а вдруг твой сын никогда больше не прилетит на Аром? С Богданом было проще. Его мать не особо переживала, увидит она своего сына или нет. Отдала латунцам без особого колебания. Об этом Богдан узнал позже, но всё же узнал.

Латунцы изменили политику в отношении мальчиков с Арома. И переливание крови стали делать только тем, у кого были высокие оценки жизнеспособности.

У Богдана они оказались выше всех. Ирония судьбы? Или нечто большее?

У тех, кто выдерживал несколько переливаний, резко повышались физические способности, плюс образовывался иммунитет к некоторым формам ментального воздействия. Для латунцев это был незначительный результат. Воинов средней формы и среди своих хватало.

Они искали исключительного ребенка.

И нашли…

Богдан скривился. Только что будет дальше? А то, что продолжение последует, сомневаться не приходилось. У латунцев и их колоний не было выбора.

Сам Богдан для них оказался первой удачей, но ни в коем случае не следовало останавливаться. Он даже думал принять участие в эксперименте. С Иридой.

Ирида…

Белокурый ангелочек с забавными косичками. Именно такой он увидел её много лет назад. Она пряталась за спину матери и стеснялась нового друга брата. Выглядывала из-за спины и смущенно хихикала. Богдан помнил, как застыл, словно громом пораженный. А ведь его предупреждали… Старшие товарищи, в число которых входил и Загар. Что ТАКОЕ среди их расы бывает. А он стал частью Латунии. Привязка к существу противоположного пола случалась, но очень редко, об этом говорили с завидной долей иронии. Потому что для самих латунцев привязка могла означать одновременно осуществившуюся мечту и нескончаемый кошмар.

В его случае было немного полегче. Он стал латунцем не по рождению. Но насколько легче? Это ещё предстояло выяснить.

От воспоминаний об Ириде свело зубы, руки самопроизвольно сжались в кулаки.

Вот он её и получил…

Только какой ценой? Для неё и для себя?

Когда она ему отказала в тот долбанный вечер у клуба, где они с парнями отдыхали в вип-кабинке, он чудом удержался и не свернул её очаровательную шейку. Чернота накрыла его с головой. Жажда убийства одолела с невыносимой силой. Ему необходимо было кому-то сделать больно… И желательно ей. Но ей бы он не смог… Как не смог сегодня. Поэтому, захватив с собой Загара, он направился в Зону Отчуждения. Богдану необходимо было выплеснуть эмоции, иначе могла случиться беда. И он их выплескивал… Бурно и активно. Они с Загаром устроили настоящую охоту, предварительно сверив базу данных. Приземлились посредине одного квартала, где очень не жаловали чужаков. После их посещения Зоны Отчуждения одной сплетней о латунцах стало больше.

Богдан знал – Ирида придет к нему. Никуда она не денется. Обстоятельства загнали его девочку в угол. Видит Небо, он не хотел, чтобы она проходила через боль. Однако… За одним человеком остался должок. Именно ему было поручено присматривать за ней и не подпускать к ней кобелей! Ничего, придет время, и он с него спросит. Сейчас не до этого. Спросит за свою злость, за свое разочарование, за свою ярость. За то, что Ирида пришла к нему не девственницей, за то, мать вашу, что в её лоне побывал другой мужик и что именно ему она шептала: «Люблю»! А Ирида шептала. В этом Богдан не сомневался, и понимание того, что его девочка любит другого, выворачивало душу наизнанку, пробуждало в нем глубинную тьму, рождающую чудовищ, что не снились даже Бездне. И эти чудовища требовали мщения.

Тщательно подавляемая ярость продолжала бушевать в груди. Богдан давно научился контролировать эмоции и не боялся, что может навредить Ириде физически. О, нет! У него были иные планы в отношении своей девочки! Совсем иные. Более сладкие, более будоражащие. А то, что ей не нужны его чувства…

Красивое лицо Богдана превратилось в холодную маску. Отданный матерью на откуп, нежданный, взращенный людьми другой расы, он полюбил и готов был бросить к ногам любимой женщины все доступные миры и их блага. Но она сказала: «Нет». Что ж… Каждый делает свой выбор.

Он тоже сделал.

* * *

Она задерживалась.

Богдан стоял у окна и смотрел, как на город опускается ночь.

От его дома до дома Стаса, было пятнадцать минут полёта. Назад, соответственно, тоже. После того, как Ирида покинула его дом, прошло более четырех часов. Четыре долбанных часа, наполненных ожиданием и злостью. Мысли, что вспыхивали в голове, не позволяли сосредоточиться ни на чем, кроме ожидания.

Где она… Почему так долго… Что-то случилось? Сломался айростен? А если в воздухе? Сами по себе айростены были безопасными, и лишь изредка их система управления выходила из строя. И это «изредка» конкретно напрягало Богдана. Идиот! Он же знал, что у Ириды айростен периодически выходит из строя, да и Стас жаловался. Неужели нельзя было тому же Стасу подогнать другой айростен? Сейчас бы не прислушивался к сводкам патрульных эшелонцев, выуживая информацию про чрезвычайные происшествия на дороге.

И ещё… Если бы Богдан не знал, что Кира нет на Ароме, он бы не сомневался, что Ирида полетела с ним проститься. Это было так по-женски. Так жертвенно, черт побери. Богдан прикрыл глаза, сжимая руки в кулаки. Киру сейчас не до Ириды, если парень и придет в себя, то первое время будет занят восстановлением, а когда окрепнет… Ириду ему не видать. Никогда. Пусть лучше найдет себе другую девушку и не попадается ему на глаза. Второй раз Богдан не будет так добр, и не сохранит ему жизнь. Если у парня нет мозгов, что ж, значит, так такому и быть. И в этом случае Богдану будет уже плевать, что Ирида, узнав, о его причастности к происшествию с Киром, возненавидит его до конца дней своих.

Ему бы сейчас разобраться, что делать дальше.

И где искать Ириду.

Кроваво-красная Луна освещала небо, водитель не собьется с пути, но ему ли не знать, как Луна может повлиять на сознание человека? А что говорить про технику. Одна вспышка, незаметная человеческому глазу, и большинство систем дает сбой, а у водителя резко повышается внутричерепное давление.

Богдану не нравилось, что Луна становилась с каждым днем всё более красной. Он знал статистику. Кроваво-красная Луна появлялась над Аромом каждые сорок-пятьдесят лет и несла с собой климатические изменения. Небольшие. Сейчас же она набирала красноту и силу слишком быстро, что не могло не настораживать.

Где же Ирида…

Он начинал сожалеть, что отпустил её. Не хрен было вообще из дома выпускать! Запереть в комнате, пока не привыкнет к нему. А если девчонка решила взбрыкнуть? Метку он ей поставил, дал защиту от других мужчин, есть ли вероятность, что она сбежит?

Богдан быстро прикинул в голове, способна ли Ирида на столь отчаянный поступок. По сути, он загнал её в угол. Люди в чрезвычайных ситуациях способны на многое.

Проклятье!

Он готов был уже сорваться с места и вылететь на её поиски, предварительно перекрыв воздушное пространство, когда увидел старенький айростен, приземляющийся на площадке перед его коттеджем. Не заметил, как воздух с характерным шипением выплеснулся из груди через слишком плотно сжатые губы.

Прилетела…

Богдан, чуть прищурив глаза, наблюдал, как открывается дверь айростена и показывается Ирида. Осторожно спускается на землю, поворачивается к нему спиной, нагибается… Жадный взгляд улавливал каждое её движение. Присваивал себе. Да… Теперь она вся его! Вся! Её мысли, чувства, тело, желания. ЕГО!

Собственник заговорил в нем отчетливее, пробуждая желание выйти и прямо там, на площадке, подмять её под себя. Прижать к холодной машине, задрать подол платья и снова отыметь её. И по хрену, что их кто-то увидит! Для Богдана одной своей метки на ней было мало! Ему хотелось, чтобы все знали, что она отныне принадлежит ему! Что не стоит к ней приближаться… Что каждый, кто нарушит условное пространство вокруг неё, будет иметь дело с ним! И ему будет откровенно плевать на объяснения того несчастного!

В свете Луны Ирида казалась ещё миниатюрнее. Маленькая фея, лишившая его покоя раз и навсегда, выдернувшая из его души само понятие спокойствия. Знала ли она, какую власть имеет над ним? Догадывалась ли, какие демоны просыпаются в нем при виде неё?

Вряд ли.

И самым ужасающим в их истории было то, что его личные демоны – его страсть, его ревность, его собственнические инстинкты, его потребность в её отклике – будут только расти, толкая его на безумные поступки. Она нужна была ему вся. Её мысли, чувства, эмоции.

Её тело.

Её сердце.

* * *

На этот раз Славинский её встречал. Как только створки двери плавно разъехались в стороны, он вышел навстречу ей. Переодевшись в домашние черные брюки и белую майку, он выглядел не менее устрашающе, чем в одних шортах. Небеса, да какая разница, в чем был одет Славинский? На нем любая одежда выглядела «слишком» по мнению Ириды.

Ничего не изменилось в её восприятии Богдана. Даже стало хуже.

Если раньше она знала, что общение со Славинским временное неудобство, то теперь они будут проживать в одном доме. И с сегодняшнего дня она обязана следовать за ним повсюду. Куда он – туда и она.

Ирида старалась идти спокойно, не показывая нервозности. Она катила за собой небольшой серый чемоданчик, и шуршание его колес по асфальтированной дорожке казалось оглушающим.

Луна… Незнакомый дом… Чужой мужчина…

Давило всё.

Особенно мужчина.

Богдан подошёл к ней и перехватил ручку чемодана.

– Плакала?

Взгляд темно-синих глаз придирчиво осмотрел её лицо.

– Да.

К чему скрывать очевидные вещи? За прошедшие четыре часа Ирида не стала выглядеть лучше. На этот раз она даже не пыталась привести лицо в порядок. Что это было с её стороны? Актом протеста или маленькой женской местью? Мол, пусть видит её во всей красе? Скорее уж проявлением неких детских порывов, которые ещё продолжали жить в её душе.

Богдан нахмурился и жестко сказал:

– Впредь постарайся обойтись без слез.

С губ Ириды едва не сорвался колкий ответ, она вовремя прикусила язычок. Не в том положении, чтобы язвить. Лучше промолчать.

Она наклонила голову вперед, не желая видеть его лицо, на которое Луна отбрасывала причудливые тени, и которое казалось ещё более суровым, чем было на самом деле. Ирида понимала, что накручивает себя, что сейчас ей всё видится в преувеличенном свете, но ничего не могла с собой поделать. И не хотела.

Богдан, если и заметил её реакцию, а он, наверняка, заметил, то никак не прокомментировал, без лишних замечаний двинулся к двери. Ирида пошла за ним.

Чувствовала она себя крайне напряженно, не зная, что говорить и как вести себя далее. Когда прилетала сюда несколько часов назад, она хотя бы имела понятие, чего хочет. Сейчас же в её голове и душе была пустота. Лишь отголоски сердечной боли напоминали ей, что она жива, что необходимо переждать, пережить, собраться с силами и двигаться дальше.

По периметру гостиной горели точечные светильники, создавая интимную атмосферу. Центральный свет был приглушен. Теперь, оказавшись в доме Богдана ночью, Ирида всё воспринимала иначе. И атмосферу и обстановку.

Ирида замялась в дверях.

– Не нравится то, что видишь? – глухой голос Богдана, раздавшийся за спиной слишком близко, заставил вздрогнуть. И сразу же следом последовало приглушенное ругательство на незнакомом языке.

– Ты… о чем? – она до сих пор в его присутствии тушевалась. И не понятно, когда привыкнет. Да и привыкнет ли вообще…

– Интерьер. Если тебе что-то не нравится, смело можешь переделать. Хотя, скажу сразу, дом я не выбирал. Мне его выделили вместе с существующим ныне дизайном. Все, что тебе не по душе – измени.

Вот так запросто. Широкий жест.

Ирида медленно кивнула.

– Хорошо.

Её слова были скупы. Не только интерьер воспринимался иначе. Но и мужчина, стоящий позади, тоже.

В квартире вместе со слезами осталось её прошлое и та скорлупа несчастной невесты, в которую она себя добровольно погрузила после трагедии с Кириллом. Слезы заставили её пробудиться, и сейчас, оглядываясь назад, на свой первый приход в дом Богдана, Ирида понимала, что действовала на уровне инстинктов, наиглавнейший из которых заключался в спасении собственной жизни, в приспосабливании к меняющимся условиям. Она действовала порывисто, бросилась с головой в омут. Всё что угодно, лишь бы парная метка появилась над ключицей.

А что теперь? Что?

Что делать? Говорить? Как вести себя?

Голова гудела от вопросов, на которые не было ответов.

И Богдан не спешил выходить из тени. Стоял за спиной, тяжело дыша. Она слышала его рваное дыхание и боялась даже предположить, чем оно вызвано.

Если он сейчас до неё дотронется…

Имеет право…

Нагнуть…

Взять…

Заставить сделать минет…

Он имеет право на всё.

Её спасла собственная физиология. В тишине, наступившей после сумбурного обмена парой фраз, отчетливо прозвучало ворчание пустого желудка.

– Ты голодная? – Богдан мгновенно материализовался перед Иридой. Брови нахмурены, взгляд озадаченный, немного сердитый.

Ирида смущенно пожала плечами.

– Наверное, да.

– На кухню. Живо.

И указал кивком головы, куда именно ей следует идти.

Второй раз Ириде говорить не пришлось. Она поспешила на кухню, надеясь, что он провозится с её чемоданом некоторое время, и у неё будет пусть маленькая, но передышка.

Всё происходило слишком стремительно.

Кухня была большой. Выполненная в серо-коричневых тонах, она являлась продолжением сдержанного минимализма, присущего гостиной. Вдоль одной стены расположились встроенные шкафы, посреди комнаты стоял большой квадратный стеклянный стол, в углу пристроился высокий, под потолок, стеллаж, на данный момент пустой. Несколько домашних мини-роботов стояли рядом со стеллажом, дожидаясь, когда хозяин их включит. Видимо, с последним Богдан не спешил. Ирида и сама с предубеждением относилась к роботам. Машины начинали играть в их жизни слишком большую роль. А ещё она была суеверным человеком и, насмотревшись триллеров про искусственный интеллект, считала, что грань их развития и внедрения в жизнь человека, должна быть ограничена.

Чувствовала себя Ирида неуютно. Оно и понятно – хозяйничать на чужой необжитой кухне не доставляло удовольствия. Ирида не знала, где что находится и чем ей дозволено пользоваться.

Она, осторожно ступая по теплому полу, подошла к шкафам и начала их исследовать. Встроенный холодильник, автоматический подогрев еды, много консервантов и готовой продукции быстрого приготовления. Порадовало наличия мяса и разнообразных фруктов. Огорчило, что нет ничего приготовленного самостоятельно. Скорее всего, Богдан, как и большинство мужчин, проживающих в одиночестве, предпочитал питаться в ресторанах. Ирида знала по Стасу, если она не приготовит обед, он будет весь день хлестать кофе и жевать всухомятку, таская бутерброды. Момент питания брата тоже предстояло продумать, и если Богдан даст ей свободу в передвижении, она намеревалась хотя бы через день наведываться в их квартиру и готовить Стасу.

Достав из холодильника несколько контейнеров с едой, Ирида выложила её на тарелки и поставила разогревать.

Богдана всё не было.

Ирида прикусила нижнюю губу. Ей не понравилась его задержка. С одной стороны, она хотела небольшой передышки, с другой – он что, снова решил её игнорировать, показывая таким образом, что она в его доме лишь в качестве постельной забавы и никакого интереса, как человек, для него не представляет? Ирида понимала, что сейчас, скорее всего, не сможет адекватно оценивать ситуацию и анализировать её. Слишком сильны внутренние метания и неуверенность.

Самым удручающим был факт собственной неуверенности Ириды в себе. Она слишком долго думала про Богдана, как о некой угрозе, подавляющей её личность. Хотя сейчас, оглядываясь назад, она с горечью признавала, что все её страхи были надуманными, они не имели под собой твердой почвы. Она сама выдумала чудовище, которое боялась по ночам. А слухи, что витали вокруг его таинственного исчезновения и дружбы с латунцами, лишь подогревали её фантазию.

Теперь пришло время разгонять страхи. Только как?

Ирида достала овощное рагу и подогретое мясо, поставила тарелки на стол и, обернувшись к дверному проему, замерла.

Богдан стоял, молча наблюдая за ней. Когда он подошёл – она не услышала. И снова у Ириды возникло странное, удручающее чувство, что Богдан пытается разгадать её мысли. Он смотрел на неё, не мигая, и этот взгляд проникал в душу, стремясь вывернуть её наизнанку.

Богдан переоделся в джинсы и свитер, в одной руке он держал куртку.

– Ты… уходишь?

Вопрос сорвался с губ Ириды самопроизвольно.

– Да. Позвонил Загар, моё присутствие требуется в лаборатории, – он мог ничего не говорить, мог просто выйти в дверь и исчезнуть в ночи. Но то ли ощущая легкую вину за недавний грубый секс, то ли не желая оставлять Ириду в одиночестве в так и не ставшем для него родным доме, счел нужным всё-таки сказать, что улетает. – Буду не скоро. Поэтому ешь и ложись спать. Спальня – вторая дверь направо. Поговорим завтра.

Ирида растерянно кивнула, сцепив пальцы в замок. Ей не хотелось оставаться в одиночестве в чужом доме, но выбора у неё не было.

– А Стас… Он тоже будет в лаборатории?

– Да.

Богдан уже собирался уходить, когда Ирида задала интересующий её вопрос:

– Что за опыты вы там проводите?

А вот на этот вопрос ей было рано знать ответ. Ничего не сказав, Богдан отправился к подземной парковке.

Ирида ужинала, не чувствуя вкуса еды. Поела быстро. Убрав за собой посуду, направилась в спальный отсек. От переизбытка эмоций её немного пошатывало, и она решила лечь спать. Завтра предстоит не менее тяжелый день, чем сегодня.

Вошла в отсек и грустно улыбнулась. А чего, собственно, она ожидала? Отдельной спальни? Так не для того Богдан ставил ей метку и дал доступ к своему жилью.

Он поселил её в своем отсеке.