Текст книги "Сердце в клетке"

Слова застревают в горле осколками битого стекла. Кажется, если я произнесу хоть что-то ещё – тут же захлебнусь в собственной крови. Могу только стоять и беспомощно смотреть на друга.

Не знаю, сколько проходит времени, однако Янис вдруг щурится и произносит:

– Я знаю, что делать. Мы решим это.

Глава 4
Кириллу предлагают пари

В кабинете жарко, солнце светит через огромное окно. Мой кабинет на солнечной стороне, и каждое лето я проклинаю эти окна в пол. Деловой комплекс «Астерия» прекрасно смотрится с улицы, но изнутри всё же остались недоработки. Возможно, тем, кто любит зной и лучи раскалённого солнца, оно и в радость, но только не мне.

И пусть сейчас только весна, у меня уже отвратительное настроение и ожидание жары. Я не люблю море, пляжи и дайвинг, куда милее мне пушистый белый снег и лыжи. Или просто разлапистые ели, узкие дорожки, деревянные шале горных курортов. После такого отдыха все мысли становятся упорядоченными, а цели – намного ярче.

Но до отдыха далеко, как и до зимы.

Сейчас напротив меня сидит Владимир Вольский. Пьет чудесный кофе, сваренный Кирой. Моя прекрасная и умная секретарша. Всегда знает, когда нужно промолчать, когда улыбнуться, когда эротично показать ножку или расстегнуть пуговицу на блузке.

Вольский обратил на неё внимание, сто процентов. Значит, буду вызывать девочку в нужные моменты. Отвлечь внимание она умеет. Кира хочет красивой жизни, но имеет хоть какие-то принципы и понятия, чтобы откровенно на меня не вешаться.

Зуб даю, что она бы давным-давно прыгнула ко мне в койку, если бы я сделал хоть малейший намёк, что хочу её там видеть.

Но мне это ни к чему. На работе всё должно быть кристально чисто. У меня есть жена, которая хоть с виду и мила, но Киру однозначно не любит. Есть за что. Кира эффектнее Лии. Но Лия умнее Киры. И у моей жены ещё много достоинств, ради которых я с ней буду жить и дальше.

Впрочем… не рассказывая всего. О Маргарите, например.

Вольский смотрит на рамку с фотографией Лии, стоящую на столе. Очень внимательно так смотрит, будто что-то задумал.

Делаю глоток кофе – горчит. Что это с Кирой? Так засмотрелась на Вольского, что забыла положить сахар? Или мне уже всё несладко рядом с этим человеком?

– Жена? – интересуется Вольский, продолжая внимательно рассматривать фотографию. Слишком внимательно.

Это начинает напрягать. Нечего так пялиться на то, что принадлежит мне. И неважно, что это: машина, производство или женщина.

Кто-то бы сейчас укорил меня, что нельзя ставить на одну планку неодушевлённые предметы, бизнес и людей. Но мне плевать. Хотя по идее бизнес всегда выше.

– Моя, – говорю ровным тоном, пока ещё не пуская в голос скрытую угрозу.

– Давно женаты? – как ни в чём не бывало продолжает он и переводит взгляд на меня. В его пальцах тоже зажата маленькая белая чашка, и сизый парок ещё поднимается вверх.

– Год. А что?

Нехорошо, неправильно. В последнем вопросе интонация выходит нехорошая. Словно задиристый петух, который увидел конкурента на своей территории.

Сравнение нелепое, но почему-то кажется забавным, давая возможность переключиться с собственнических мыслей на Вольского.

Впрочем, все мужчины – собственники. Это даже не обсуждается. Если же мужчина заявляет, что собственничество для него – пустое слово, то ему банально плевать, кто вы и с кем вы. Причём настолько, что легче всё позволить, нежели объяснять: «Детка, я тебя забыл, стоило выйти из твоей спальни».

Вольский изгибает губы в улыбке, белоснежной такой, даже немного киношной. От баб, наверное, нет отбоя. Ведь Владимир только на три года старше меня, состояние сколотил сам, что вызывает зависть и уважение. Но зависть такую… не чёрную. Это планка, на которую стоит равняться.

Вольский мне не конкурент. Он покупатель. А такую категорию надо холить и лелеять, желая процветания и ума не загубить созданную им же империю.

– Красивая, – равнодушно замечает он. – Давно меня не было в родных краях, всё упустил.

– Красивая, – холодно соглашаюсь я. – А ещё и умная. И талантливая.

Прикусываю язык, сам не понимая, зачем всё это сказал. Раздражение выливается вот таким странным образом, виной тому утренняя встреча с партнёрами из Прибалтики. Разговор вышел куда более нервным, чем хотелось бы.

Вольский делает вид, что не замечает моего настроения, и невинно интересуется:

– А в чём заключается талант?

Приказываю себе натянуть улыбку на лицо и ответить:

– Ведёт кулинарное шоу.

Характеристика не совсем верна, но вряд ли он сейчас захочет обсудить рецепт шоколадного торта с фруктами, который делала жена на днях.

Вольский наконец-то оставляет Лию в покое и обращает внимание на дело.

– Я изучил контракт, Кирилл, – говорит он уже чётко и без лишних эмоций. – Вижу, вы наняли толкового юриста, который заботится не только об удобстве продавца.

Никак не комментирую, куда отправился прежний юрист, проработавший тут всего две недели, но успевший натворить дел. И надо же было, что именно тогда заключался контракт с Вольским.

– Я бы хотел обсудить пункты о сроках, – улыбается он, и мне почему-то становится не по себе.

* * *

Я еду быстро. Внутри кипит злость. То и дело нога вдавливает педаль газа, а тормоза рвано и коротко взвизгивают. Специально поехал подальше от делового центра, чтобы и машин поменьше, и дорога посвободнее.

Вольский – талант. Вроде ничего такого, но каждый взгляд – ленивое превосходство, каждый жест – скрытая угроза. Он говорит спокойно и вроде бы не подразумевает ничего плохого, но я чувствую себя рядом с ним глупым неопытным мальчишкой.

В этот раз не должно быть накладок. Мы всё выполним. В конце концов, это всего лишь производство. Мы делаем машины – Вольский покупает.

Но при этом манипулирует всеми и вся. В любой момент он может найти другого продавца. Нужно ли мне это? Нет. Если сорвётся контракт с ним, придётся сокращать обороты производства…

Я делаю глубокий вдох. Спокойно, спокойно. Не надо заранее нагнетать. Иначе будешь выглядеть не лучше Киры, у которой сорвался с крючка богатый любовник.

Лучше думать о приятном. Меня ждёт Лия, которая сейчас готовит вкусный ужин. Я женился на ней не из-за кулинарных талантов, но был крайне впечатлён, что она знает, с какой стороны подойти к плите. Также она знает про пылесос, стиральную машину и даже компьютер. Единственное, чего не знает – что делать с мужчиной. Вернее, теория была, но никакой практики.

Я первый и единственный мужчина своей жены. Тогда это удивило, но после знакомства с её приемным отцом, Григорием Искандеровым, я понял, почему так. С таким не забалуешь.

Машина останавливается, я выхожу. Вдыхаю прохладный вечерний воздух, рука сама тянется к сигаретам. Надо перекурить и привести мысли в порядок.

Только когда огонёк зажигалки касается сигареты, осознаю, что именно царапает душу острыми кошачьими когтями и не даёт успокоиться. Повышенное внимание Вольского к Лии. Он смотрел на фотографию так, будто нашёл в нашей линейке ещё одну модель, которую непременно надо приобрести.

Если бы я не знал этого человека, то решил бы, что схожу с ума. Но я знаю.

Докуриваю, тушу сигарету и щелчком пальцев отправляю в урну. Поднимаю голову и смотрю на седьмой этаж. Горит свет – ждёт меня. То, что сразу поехал сюда, а не домой, тоже правильно. Напряжение надо сбрасывать.

Я ныряю в салон машины, подхватываю пакет со сладостями и иду в подъезд.

Маргарита любит сладкое. Конфеты, духи и мальчики. Правда, когда мы стали спать вместе, мальчики закончились. Сразу предупредил, что не покатит никаких свободных отношений и походов налево. Мне не нужны сюрпризы в виде половых инфекций и неожиданных героев сексуального фронта, оказавшихся в её постели, когда я приду.

Поначалу Маргарита была не в восторге. Но потом, осознав свою выгоду, согласилась.

Она моложе меня на восемь лет. Красива, сексуальна, энергична и умеет помолчать. Ясное дело, что эта длинноногая блондинка не против надеть на пальчик обручальное кольцо, только вот я уверен, что ей не хватит ума обставить всё красиво. Для того, чтобы я подумал про замену Лии, нужно нечто большее, чем красивые ноги и глубокий минет.

Маргарита открывает двери и улыбается. От неё пахнет ванильными духами. Пухлые губы призывно улыбаются.

– Привет, Кирилл, – выдыхает она своим низким голосом. – Я ждала.

Её рука обнимает меня за шею, шёпот обжигает:

– Совсем забыл свою кошечку.

В Маргарите ни черта нет от кошки, но если ей нравится, то почему не позволить маленький каприз? Как показывает практика, некоторым женским капризам надо потакать, тогда можно получить куда больше.

Я распускаю пояс её халата, там даже и особо стараться не надо. Оглаживаю ладонью поясницу, сжимаю ягодицу. От ощущения бархатистой кожи все мысли идут только в одном направлении.

Маргарита знает, что делать. Сладости отставлены, ловкие пальчики расстегивают мою рубашку.

– О, ты тоже по мне скучал, – мурлычет она, прихватывая губами мочку моего уха.

Дышать немного труднее, когда к тебе прижимается обнажённая женщина. Но я не позволяю делать ей так, как она хочет. В сексе ведущая роль может быть только у меня.

– Не так, – хрипло шепчу я и отстраняю её.

В огромных глазах мелькает недоумение и непонимание. И едва различимо – страх. Вдруг я пришёл для того, чтобы сказать ей о нашем разрыве?

Я скольжу пальцами по её шее, от ключиц к груди. Обвожу сосок, чуть сжимаю его. Маргарита еле слышно ахает, прикусывает нижнюю губу. Смотрит мне в глаза вызывающе. Ни капли не смущается. В отличие от Лии, у неё были мужчины, научившие всякому. А Маргарита оказалась очень хорошей ученицей.

– Расскажи, как ты ждала меня, Марго, – едва сдерживая усмешку, говорю я.

– Преданно, – отвечает она. И еле слышно вскрикивает, не ожидав, что я так сожму пальцы на нежной коже.

Мне нравится оставлять свои метки. Древний сигнал первобытного самца на самку. Моё – не тронь.

– Мне было так одиноко, – выдыхает Маргарита, невольно втягивая и без того плоский живот – мои пальцы опускаются всё ниже, и она не знает, чего ожидать. – Я…

– Ты становишься на колени.

Она смотрит на меня лишь несколько мгновений. В её глазах столько эмоций, что желание только крепнет, и хочется с силой надавить на её плечи, чтобы опустилась скорее.

Но Маргарита – умная девочка. Она сама прекрасно знает, что нужно делать. А потому пухлые губы улыбаются, чёрные загнутые ресницы опускаются, пряча взгляд, в котором невероятная смесь невинности и жажды опытной шлюхи.

Её ладони скользят по моим бедрам; слышится звук раскрываемой молнии.

Дыхание перехватывает, когда её губы обхватывают мой член. Пальцы сами вплетаются в белокурые пряди. Маргарита не сопротивляется. Позволяет мне вести в этом развратном танце, полностью отдаётся в мою власть. Она прекрасно выучила, что я люблю.

Она берёт глубоко, кажется, ей это нравится.

Совершенно сносит крышу, когда она поднимает взгляд и смотрит мне прямо в глаза. Зрелище настолько пошлое и возбуждающее, что невозможно долго держаться. Да и не хочу. Не за этим я здесь.

Маргарита ласкает всё быстрее, я кончаю спустя несколько минут. По телу пробегает приятная волна расслабленности. Дыхание тяжелое, будто у спортсмена, пробежавшего дистанцию.

Дьявол! Почему Лия не умеет ничего подобного? Возможно, тогда бы я не смотрел на других девочек.

И тут же понимаю, что это «возможно» слишком эфемерно. Мне не нужна развратная жена, которую потянет на приключения. Да и пусть неопытная, зато гарантированно ожидающая меня, а не кого-то другого. И я ни за что не пожелал бы ребёнка от такой, как Маргарита. Чему она сможет научить? Такая не ровня моей Лие. А что недостатки… Так они у всех есть, даже у меня.

При этой мысли я криво усмехаюсь. Маргарита хмурится. Кажется, она немного озадачена. Совсем не так реакция, на которую рассчитывают после такого действа. Приходится исправляться.

– Малышка, ты чудо, – говорю я самым сладким тоном, на который только способен. Поднимаю её и целую в губы, на которых ещё остался мой привкус.

Маргарита оттаивает, пытается ластиться, приходится немного продлить ласки, но я с изумлением понимаю, что не хочу сегодня задерживаться. Секс, конечно, хорошее лекарство от забот, но слишком кратковременно.

– Я приготовила вкусный ужин. Останешься?

Знаю-знаю твоё «приготовила», крошка. Купила в магазине, заказала в ресторане, дома разложила на тарелки и подогрела. В готовке Маргарита полный ноль, но никак не хочет этого признать. На эту попытку выставить себя прекрасной хозяйкой я смотрю сквозь пальцы. В конце концов, я прихожу сюда не для того, чтобы поесть.

Но всё же с Маргаритой я прощаюсь спустя полчаса, пообещав купить очередную побрякушку. Вкус у неё тоже так себе, но какое моё дело? Пусть носит что хочет. Её молчание обходится не так уж и дорого.

Когда я выхожу на улицу, уже темно. Лия ждёт дома. Ездила сегодня к своему фотографу.

Сажусь в машину и завожу двигатель.

Я люблю такой город, в свете неоновых огней, окон жилых домов и автомобильных фар. Есть в этом что-то успокаивающее. Кажется, что ты остаёшься один на один с собственными мыслями, вычеркнув людей. День – время других. Ночь – твоё и только твоё.

Плавное течение мыслей прерывает звонок мобильного. Я бросаю взгляд на экран и еле слышно шиплю неразборчивые ругательства. Весь вечер разрушил, гад.

– Доброго вечера, – звучит голос Вольского, когда я всё же беру трубку. – Надеюсь, Кирилл, я вас не отвлекаю.

– Доброго, я за рулем.

– Прекрасно-прекрасно, – ни капли не смущается он, а я только гадаю, что ему нужно.

Вряд ли он звонит, чтобы поболтать со мной о звёздах. Хочет обсудить рабочие моменты? Тоже как-то сомнительно. Сколько работаю с Вольским, столько убеждаюсь в его тактичности: он не беспокоит партнеров вне рабочего времени. Понятное дело, речь не идёт о форс-мажорах. Но обычно Владимир старается вести себя очень деликатно и с пониманием.

– Что-то случилось? – осторожно спрашиваю я.

Хотя прекрасно знаю, что ничего такого произойти не могло. Рановато ещё.

– О, ничего такого, что навредило бы «Шторм-моторс», – заверяет он таким тоном, что мне тут же делается не по себе.

Компании ничего не грозит – это прекрасно, но Вольский не зря выделил именно её. Значит, грозит чему-то другому. Или кому-то.

В трубке повисает неприятная тишина – будто чёрное полотно, прячущее от чужих глаз жуткие тайны.

– Вы умеете обрадовать, – пытаюсь отшутиться, в это время соображая, что ему могло понадобиться.

– Я создан приносить людям радость, – сообщает он таким тоном, будто и правда в это верит.

И снова пауза, что начинает действовать на нервы. Я хочу рявкнуть, а то и послать нахала к чёрту, но не могу – сорвётся вся работа. А то, что Вольский испытывает моё терпение, сомнений нет. Надо разобраться, что ему нужно.

– Не сомневаюсь, – цежу сквозь зубы, глядя, как переключается светофор с желтого на зелёный. – Владимир, не сочтите за наглость, но вы же звоните мне не просто так?

– Разумеется, – смеётся он, и у меня по спине пробегают мурашки.

Предчувствие, мать его.

Я трогаюсь вместе со всеми, правая рука невольно сжимает руль так, будто он может исчезнуть.

– Приезжайте ко мне в гостиницу. Поговорим о вашей любовнице.

Мне становится нехорошо.

* * *

Здание напоминает круглую башню из стекла и бетона. У Вольского вечно тяга к выпендрежу, не может снять номер где-нибудь в скромном и приличном местечке.

Мне сложно объяснить, откуда возник страх. Совсем такой неприятный, мальчишеский, о котором никому не расскажешь. Слишком позорно. И нет, не потому что я слишком высокоморален, тут я иллюзий не питаю. Но если это выплывет наружу, неприятных разговоров не избежать. От Лии откручусь: она, конечно, не будет в восторге, но я что-нибудь выдумаю. А вот Искандеров может не одобрить. Хотя чёрт его знает, может, и спустит. Как он сам к женщинам относится – давно известно.

Мотнув головой, словно отгоняя невесёлые мысли, я вхожу в холл. Мне улыбаются на ресепшене, но туда даже не надо доходить: навстречу выходит Арсений – помощник Вольского. Такой здоровенный амбал с голливудской улыбкой. Смесь телохранителя и неожиданного далеко не глупого мужика, который всегда знает, куда направить неуёмную энергию своего босса.

Номер у Вольского – люкс. Конечно, иначе никак. Господин генеральный директор не привык к маленьким размерам. Производства, жилища, сделок и… коварства.

Вольский сидел в кресле возле окна. Курил сигару, с ленивым любопытством поглядывая на меня. Весь такой элегантно-небрежный, ещё б рубашку расстегнул. Дамочки, должно быть, без ума. Срывают с себя платье с жемчугами и льнут к роковому мужчине.

Только он меня сюда позвал не для того, чтобы соблазнять.

– Курите? – осведомляется Вольский таким тоном, что тут же хочется дать ему по морде. Но я только мотаю головой.

Не здесь, не с тобой. Да и к выпивке касаться не буду – за рулём. Не отказался бы от кофе, но не вижу причин рассиживаться тут. К тому же тут нет ни Киры, ни даже какого завалящего официанта. Право слово, не Арсений же будет готовить кофе? Скорее бы узнать, что этому хмырю надо.

Обидно даже, что эта сволочь на хмыря не похожа. Ястреб – холёный, умный и хищный.

– Ещё раз добрый вечер, Кирилл, – невозмутимо говорит Вольский. – Не смотрите на меня как на злейшего врага.

– И не думал, – как можно спокойнее уверяю я.

Это совсем не тот разговор с деловым партнером, о котором можно мечтать. Я начинаю нервничать, но держу себя в руках. Вольский выпускает колечко дыма, смотрит на меня прищуренными зелёными глазами. В них ничего не прочтёшь, и это злит ещё больше, чем собственное напряжение.

– Чего вы хотите? – задаю вопрос в лоб.

Право слово, Маргарита ему не нужна. Не его полёта птица.

– Вашу жену, – отвечает он невозмутимо.

Вопрос ставит в тупик. Воздуха не хватает, хотя окно открыто. Сказанное просто отскакивает в ледяную пустоту, рассыпаясь стеклянными осколками. Потому что просто невозможно поверить в это. Наверное, у меня что-то со слухом.

– Простите?

– Вашу. Жену, Рогинский, – повторяет он, не меняя выражения лица. И смотрит всё с тем же прищуром, от которого делается не по себе. – Не прикидывайтесь, я знаю, что вы прекрасно слышите.

– Я бесконечно рад, что вы оценили мой выбор, Владимир, – намеренно игнорирую его тон, в котором мелькнула нотка угрозы. – Но это решительно невозможно. Вы правильно заметили – это моя жена. И только моя. Своим я не делюсь.

– Уже не говоря про то, что не против взять чужое? – невозмутимо уточняет он и стряхивает пепел в пепельницу, вырезанную из змеевика.

Я вспыхиваю, но тут же приказываю себе остыть. Ужасно хочется послать этого хама подальше, но контракт висит не шее удавкой, которая вот-вот затянется. Нельзя из-за лишнего слова расстроить сделку и… сокращать людей.

– Мы собрались тут обсудить мой моральный облик? – произношу как можно более спокойно. – Владимир, мне очень не нравится этот разговор.

– Он не понравится и Лие Александровне, – улыбается Вольский. – Вряд ли она станет молчать, вероятнее всего расскажет Григорию Каримовичу. И ему… тоже не понравится. Вы не храните семейный очаг, а это зря. Поверьте мне.

Мои пальцы впиваются в деревянный подлокотник кресла. Сам с ужасом понимаю, что затаил дыхание и жду его дальнейших слов.

– У меня предложение, Кирилл, – вкрадчиво начинает Вольский. – Честное. Даже согласен за наименование из пунктов пять, шесть и восемь добавить по пятнадцать процентов на каждую единицу.

– Честное? – охрипшим голосом повторяю я. – И что же от меня требуется?

– Месяц времени, – его губы изгибаются в ухмылке. – Целый месяц, Кирилл, вы не будете мешать мне соблазнять вашу жену.

– Да как вы… – я приподнимаюсь, сжимая кулаки.

– Сядьте, – ни капли не смущается он, и я почему-то слушаюсь, как дикий зверь слушается властного голоса дрессировщика. – Так вот. Вы же уверены, что Лия вас любит? По глазам вижу, что уверены. Если она не поддастся, то никто и никогда не узнает о нашем пари. И вы ещё и получите проценты.

Я молчу. Не могу даже произнести: «А если нет?» Это невозможно, нереально. Лия не предаст меня. Но в то же время у Вольского свои методы. Он знает, как надавить, а у Лии ни опыта, ни сил для противостояния.

– Если же нет, то, так и быть, я не трону контракт. Останется в том виде, который есть сейчас. Но вы разведётесь.

– Да вы с ума сошли! – рычу я.

Вольский отвечает ещё одной ухмылкой. И перед глазами встаёт картина, как на эту ухмылку стекает кровь из разбитого носа.

– Я отказываюсь участвовать в этом, – твёрдо заявляю ему.

– Подумайте, Кирилл, не спешите, – почти ласково говорит Вольский. – Подумайте, что будет, если вашей жене однажды пришлют видео, где вы занимаетесь любовью со своей белокурой куколкой?