Текст книги "Три тысячи километров над уровнем неба"

Марина Крамер
Три тысячи километров над уровнем неба

Никто не возвращается из путешествия таким, каким он был раньше.

Китайская пословица

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

Не люблю летать в хвостовой части самолета. Первое и главное неудобство – вечные очереди в туалет и нависающие над тобой люди. Хорошо, достанется место у иллюминатора – а если нет? Так и сидишь буквой «зю», а потом болят шея и спина. Именно поэтому я стараюсь регистрироваться на рейс самостоятельно и как можно раньше, чтобы была возможность выбрать место впереди. Но именно вчера мне не повезло. Обычно я завожу в телефоне будильник, чтобы не прозевать время начала регистрации, и в этот раз поступила так же, но тут вмешался случай в образе домашнего любимца Филимона. Фили, если проще. Этот маленький мерзавец утащил мой мобильный куда-то под кухонный гарнитур, загнал в самый угол, и я, разумеется, не сразу обнаружила пропажу. Говорила мне мама – не заводи хорька, это не кошка и не собака, но я не смогла удержаться, когда увидела этот маленький коричнево‐палевый комочек в самом углу клетки в зоомагазине, куда зашла к подруге Ленке. Филя был крошечный, слабенький, и Ленка, ветеринар по образованию, сказала, что, скорее всего, он просто умрет, если его в ближайшее время никто не купит. Разумеется, мое сердце дрогнуло, и я без колебаний полезла в кошелек за деньгами. При помощи подруги я выходила хорька и обрела в его лице самого преданного друга, хотя говорят, что хорьки не привязываются к людям. Ничего подобного – любое живое существо помнит добро, которое ему сделали. Любое – кроме, пожалуй, человека.

Так вот, Филька, сам того не желая, сделал все, чтобы я оказалась, во‐первых, в хвосте самолета, во‐вторых, в окружении каких-то подростков в спортивных костюмах и, в‐третьих, рядом с бывшим мужем. Да, вот прямо в соседних креслах предпоследнего ряда. Черт тебя побери, дорогой Филимон, вернусь – отлучу от орехов навсегда.

Мое место было у иллюминатора – хоть тут повезло. Но когда я, разместившись и сунув в карман кресла книгу и очки для чтения, повернула голову вправо, то настроение мое мгновенно испортилось – в багажную полку заталкивал пижонское бежевое пальто и небольшой саквояж мой бывший муж Антон. Он, видимо, тоже не сразу понял, что происходит, потому что сел в кресло и только потом, чуть отпрянув, протянул сначала испуганно, а в конце фразы – уже радостно:

– Наташа?! Ты как тут оказалась?

– Прикинь – билет купила. Что – нельзя? – зло бросила я, понимая, что полет превратится в кошмар.

– Можно, чего ж нет… А ты в Прагу зачем?

– Антон, если ты считаешь себя обязанным поддерживать светскую беседу, то прекрати – мне не до разговоров, – игнорируя вопрос, сказала я.

– Все еще злишься? Два года прошло.

Ой, спасибо, что напомнил! Всего два года, как ты притащил в наш дом любовницу, а я вас там застукала! До сих пор помню, с каким остервенением сдирала простыни и наматрасник с супружеского ложа… На развод я подала сама, не слушая уговоров мамы, Антона, подруг и родни мужа. Я могла закрыть глаза на многое – но не на это. Мы были вместе шесть лет, и вдруг такое предательство. Я не смогла простить и понимала, что не смогу никогда – а остальные были уверены, что время все залечит, затянет. Наверное, я поторопилась, но не пожалела о разводе ни на секунду. Какой смысл жить с часовой бомбой в кармане? Ведь все равно рванет рано или поздно.

Я так задумалась, что не заметила, как мы взлетели – обычно на время взлета я погружаюсь в чтение, чтобы этот момент прошел как можно более незаметно, а сегодня даже книгу брать не пришлось – спасибо Антону. Краем глаза я увидела, как он достал из кейса какие-то бумаги и теперь просматривает их, и лицо у него при этом какое-то напряженное. Работал мой бывший супруг бухгалтером в довольно крупной фирме, занимавшейся поставками медицинского оборудования, так что не исключено, что в Прагу он летит по каким-то делам, а не отдыхать на недельку, как я. Эта поездка была моим подарком самой себе – март, погода не очень, море я не люблю, а впечатлений хочется. Потому – тихая Прага с ее узкими улочками, вымощенными брусчаткой, Карловым мостом и прочими прелестями. В Праге живет мой отец, навещу его заодно. Да просто поболтаюсь по городу, который знаю и люблю еще со студенческих лет.

Спинка переднего кресла вдруг резко откинулась, едва не ударив меня по голове – надо же было именно в этот момент полезть в карман за книгой и очками… Я испуганно ойкнула, и между кресел возникла половина мужского лица:

– Простите, я не хотел.

– Я надеюсь, – пробормотала я, отметив, что у мужчины очень приятный голос.

Водрузив на нос очки, я погрузилась в чтение – люблю в полете развлечь себя хорошим детективом.

– Наташ, ты извини, что отвлекаю… – вдруг произнес Антон, чуть коснувшись моего локтя.

– Ну, чего тебе? – не совсем любезно поинтересовалась я, чувствуя, что сейчас Антон начнет просить о каком-то одолжении – он всегда начинал говорить таким просительным тоном, если ему было что-то нужно.

– Скажи, у твоего отца ведь есть банковский счет в каком-то из пражских банков?

– Странный вопрос. Тебе зачем?

– Мне должны перевести деньги, а я оставил дома свой бумажник. Поездка предстоит длительная, я совсем без копейки, понимаешь? А Андрей Петрович мог бы мне помочь.

– Я не могу тебе ничего пообещать, не поговорив с папой. И, если честно, мне вообще не хочется ничего тебе обещать. И видеть тебя не хочется.

– Наташ… я понимаю, что обидел тебя, но ведь прошло два года – неужели ты все еще помнишь об этом?

– Я не хочу больше разговаривать с тобой, – отрезала я, – будь добр – уткнись снова в свои бумажки, а?

Антон вздохнул, но не стал возражать – ну, еще бы. Ему нужна банковская карта моего отца, и я сейчас могу говорить все, что взбредет в голову, и Антон стерпит. Мне почему-то в тот момент не пришел в голову вопрос о том, как бы он выкручивался, не встреть в самолете меня.

Молодые люди в спортивных костюмах начали ходить по салону самолета, довольно громко переговариваясь и нависая над креслами. Им делали замечания, но они почти не реагировали до тех пор, пока сидевший передо мной мужчина не встал и не сказал негромко, но как-то очень уж убедительно:

– Всем сесть на места и заняться делом.

Эта вроде безобидная фраза мгновенно разогнала спортсменов по местам, и в руках у многих я увидела планшеты с включенной записью каких-то соревнований – даже не сразу смогла понять, что это. Одетые в странные широкие штаны, белые рубахи типа кимоно и шлемы люди исполняли нечто вроде танца с мечами или длинными палками. «Восточное что-то», – подумала я про себя, пытаясь вспомнить, видела ли подобное раньше. Мужчина же, окинув салон внимательным взглядом и убедившись, что все выполнили его просьбу, громко произнес:

– Я приношу всем извинения за своих воспитанников.

Раздались аплодисменты, но он вернулся на свое место и, насколько я смогла увидеть, вставил в уши наушники. «Так он тренер, оказывается… видимо, уважают его, раз так быстро угомонились». Я снова взялась за книгу, но мне снова помешал Антон:

– Наташ, так что – ты поговоришь с отцом?

– Ты чего пристал ко мне? Сказала – спрошу, но не обольщайся, папа может отказать. С какой радости он должен тебе помогать?

– Но это же такая ерунда – получить деньги и снять их с карты! Я бы помог.

– Ну и молодец. А теперь оставь меня в покое.

– Злая ты стала, – вздохнул бывший муж.

– Антон, я же по-человечески попросила – отстань.

– Хорошо, ты не услышишь моего голоса до конца полета, но пообещай, что позвонишь отцу, как только зайдем в здание аэропорта.

– Ты еще и условия мне диктовать будешь? – возмутилась я, и Антон примирительно поднял руки.

– Все, умолкаю.

Он действительно молчал до конца полета и даже не попытался приблизиться ко мне в автобусе, довозившем нас до терминала, однако его пристальный взгляд я чувствовала спиной. Пока ждали багаж, Антон держался в стороне, но по напряженному выражению его лица я видела, что он переживает и волнуется. Странное поведение для Антона – у него очень крепкие нервы, и волноваться из-за такого пустяка, как забытый бумажник, он не стал бы. Наконец по ленте транспортера поползли первые чемоданы, и народ принялся стаскивать свои на пол. Вот и мой небольшой чемоданчик. Я протянула руку, но меня опередили, и чемодан через секунду стоял у моих ног. Я обернулась и увидела того самого мужчину-тренера.

– Спасибо.

– Не за что.

Я выдвинула ручку и пошла в сторону выхода.

– Наташа! Подожди, куда же ты?! – раздался за спиной почти истеричный выкрик Антона, и я невольно остановилась.

Он спешил ко мне, еле волоча за собой два огромных чемодана на колесах и саквояж с кейсом. Странно – в командировку вроде, а вещей полдома привез. Хотя, может, это подарки – он часто привозил партнерам что-то в качестве презента, в основном водку и икру, конечно.

– Куда же ты? – обиженно проговорил Антон, останавливаясь и тяжело дыша. – Обещала же помочь…

– Обещала, значит, помогу. Но, может, мы хотя бы из зала прилета выйдем?

Остановившись недалеко от выхода из аэропорта, я достала мобильный и набрала папин номер. Он долго не брал трубку, но потом ответил:

– Да, Натуся, ты прилетела?

– Привет, папочка. Я еще в аэропорту, сейчас возьму такси.

– Не нужно. Тебя ждет машина, я сейчас перезвоню водителю и скажу, откуда тебя забрать.

– Пап, не стоило…

– Перестань. Водителя зовут Янек, он, если что, высокий блондин с усиками.

– Хорошо, постараюсь не пропустить. Пап… – перехватив умоляющий взгляд Антона, начала я, – ты не мог бы помочь одному человеку?

– Смотря кому и чем.

– Антону… я его случайно встретила в самолете, он сюда в командировку, а бумажник забыл. Словом, денег у него нет…

– И что – ему нужно взаймы? – перебил отец, но я заторопилась:

– Нет-нет, что ты! Он просит разрешения получить деньги на твою банковскую карту. Ему переведут, ты снимешь и отдашь. Можно?

– А… ну, это можно. Сейчас сброшу тебе номер в сообщении. И поторопитесь там с Янеком – у меня готов обед.

– Все, папулечка, целую, до встречи. И спасибо, – пропела я и нажала кнопку «сброс». – Все, доволен? – повернувшись к Антону, спросила я, и он кивнул:

– Ты, Наташка, человек. Я тебе этого никогда не забуду.

– Лучше забудь. Сейчас дождемся сообщения, запишешь номер счета и папин телефон – и чтобы я тебя больше никогда не видела.

– Конечно! – с жаром заверил Антон. – Я обещаю, что никогда больше не обращусь к тебе с просьбой.

– Это было бы прекрасно.

Пока мы ждали сообщение, я, оглядываясь по сторонам в поисках Янека, увидела все тех же молодых спортсменов, плотным кольцом окруживших тренера. Они рассматривали карту и пытались что-то на ней найти. Телефон звякнул, предупреждая о полученном сообщении, и я отвлеклась, открыла его и продиктовала Антону номер счета и телефон отца.

– Все? Могу быть свободна? – иронично спросила, убирая телефон в карман сумки, и Антон рассыпался в преувеличенных благодарностях, но я перебила: – Я поняла – ты мне жутко обязан и все такое. Освобождаю тебя от всех обязательств и необходимости меня благодарить. Всего тебе хорошего, Антон.

Повернувшись, я откатила свой чемодан на несколько метров, оказавшись совсем рядом со спортсменами, которые о чем-то оживленно спорили.

– Нет, погодите… это не в центре, это где-то ближе к окраинам, – сказал тренер, – только пока не могу понять, в какую сторону.

– Позвольте, я помогу? – предложила я, и на мой голос обернулись сразу все. – Я хорошо знаю город и могу объяснить, куда вам нужно.

– Да, если можно, помогите, пожалуйста. Организатор не прислал автобус, будем добираться сами, – тренер протянул мне карту и ткнул пальцем в какую-то точку. – Вот тут наш отель.

Я бросила взгляд на карту и невольно улыбнулась:

– Да мы соседи! Это Жижков, район Прага‐3, всего пятнадцать минут пешком от центра, а на трамвае – пять остановок. Ваш отель прямо у остановки, а мой отец живет в доме напротив.

– Очень оригинально, – улыбнувшись, сказал тренер, – никогда не подумал бы, что бывают такие совпадения.

– Хотите, я помогу вам вызвать такси? – предложила я. – Я говорю по-чешски и смогу объяснить, какая машина нужна и куда вас отвезти.

– Огромное вам спасибо, девушка. Вы нас очень выручите.

Я набрала номер такси, объяснила, что нужен микроавтобус, и назвала адрес отеля.

– Вы должны будете заплатить что-то около двадцати евро, – сказала я, обращаясь к тренеру, – автобус будет через двадцать пять минут, я подожду, пока вы уедете.

– Так мы можем вас с собой захватить, если вам в соседний дом.

– Нет, спасибо, за мной приехали, – я увидела приближающегося к нам высокого блондина с усиками, одетого в яркую оранжевую куртку и черные джинсы.

– Тогда поезжайте, мы уж сами как-нибудь, – сказал тренер и, отведя меня чуть в сторону, вдруг спросил: – Как вас зовут? Наталья же, если я не ослышался?

– Да. А вас?

– А меня Олег. Не сочтите за наглость, но… я чувствую себя обязанным вам за помощь и хотел бы пригласить на чашку кофе. Вы не против?

– Нет, – улыбнулась я, – если хотите, я могу показать Прагу вам и вашим воспитанникам.

– Мы это обсудим как раз за кофе. – Он вынул из кармана телефон и вопросительно взглянул на меня.

Я продиктовала номер и попрощалась – тактичный Янек не приближался, но не стоило заставлять его ждать. Он представился и заговорил по-чешски – видимо, от папы знал, что я отлично разговариваю на этом языке:

– Ваш папа, наверное, волнуется, нам пора ехать.

– Да, извините, что заставила ждать, но этим людям нужна была помощь…

– Ничего, я ждал не очень долго, – улыбнулся чех, подхватывая мой чемоданчик, который потерялся на фоне его внушительных размеров.

Оглянувшись в дверях, я увидела, как Олег провожает меня взглядом и чуть заметно подмигивает.

Папа оказался в своем репертуаре… Едва я вошла в прихожую, как попала в облако таких запахов из кухни, что слюна начала вырабатываться с удвоенной силой. Сам он вышел откуда-то из глубины большой квартиры и раскинул руки для объятий:

– Наташка, как же ты выросла!

Я повисла у него на шее и пробормотала, уткнувшись носом:

– Пап! Мне тридцать лет… куда я выросла? Постарела разве…

– Вот глупындра, – рассмеялся он, ставя меня на ноги и помогая снять куртку, – ты для меня всегда ребенок. Ну, проходи, мой руки – и за стол, буду кормить.

– Не сомневаюсь, – буркнула я, предвкушая папины кулинарные изыски.

Будучи врачом, папенька мой обожал кухню и свободное время посвящал этому увлечению. Чешские блюда ему удавались особенно, и это меня пугало – за неделю был реальный шанс прибавить килограмма два-три, а то и больше.

На столе меня ожидало нечто… Я просто не представляю, как еще можно охарактеризовать то, что я увидела на огромной тарелке. Две восхитительно пахнущих оладьи из натертого картофеля служили основанием и крышкой своеобразного бутерброда, а прослоены были мелкими кусочками говядины и курицы, обжаренными в красном соусе, на вкус оказавшемся чуть сладковатым. Рядом – небольшие горки квашеной и свежей капусты, мелко натертая свежая морковь… В сочетании с темным пивом это оказалось так вкусно, что я, закончив жевать, еще несколько минут не могла прийти в себя от удовольствия.

– Па-ап… – выдохнула я, обретя возможность соображать, – это… это же…

– Знаю-знаю, – засмеялся он, убирая пустые тарелки в посудомойку, – это очень вкусно.

– Слово «вкусно» не отражает смысла. Как называется?

– Да никак – мясное ассорти. Его подают в моем любимом ресторанчике «У Бронцу» на Бискупской, это совсем недалеко от центра, я тебя туда отведу обязательно. Работаю недалеко, привык ходить к ним обедать, знаком со всеми, в общем, свой человек, – улыбнулся папа, ловко управляясь с блестящей новенькой кофемашиной, – так и удалось рецептом разжиться. Завтра приготовлю тебе курицу с ананасами.

– Боюсь, до завтра я не проголодаюсь, – рассмеялась я, принимая из его рук чашечку с кофе.

Мы перебрались в просторную гостиную, окна которой выходили на Таборитску улицу, и я, подойдя к большому окну, отдернула занавеску. Поднялся ветер, что для марта в Праге довольно странно – обычно здесь уже достаточно тепло. Словно услышав мои мысли, папа сказал:

– Хорошо, что ты догадалась в теплой куртке прилететь. Гулять ведь много будешь?

– Как обычно.

Мы попили кофе, папа расспросил о маме – будучи в разводе, они умудрились остаться хорошими друзьями и довольно спокойно общались между собой, чего мне с Антоном, например, не удалось. Я вдруг поймала себя на мысли, что постоянно бросаю взгляды на лежащий рядом мобильный. Неужели жду звонка от Олега? Но он же не сказал, что позвонит сегодня…

Позвонил он к вечеру, когда мы с папой удобно расположились в креслах и, попивая чай, болтали о работе – династия эндокринологов, как-никак. Я извинилась и вышла в соседнюю комнату.

– Да, я слушаю.

– Наталья, добрый вечер, это Олег.

– Добрый вечер. Вы устроились, все в порядке?

– Спасибо вам за помощь, мы довольно быстро добрались и расположились, мои мальчишки со вторым тренером ушли гулять, а я решил выпить кофе. Как вам такое предложение? Или вы устали?

– Я уже хорошо отдохнула, так что вполне созрела для чашки кофе, – проговорив эту фразу, я даже сама удивилась тому, с какой легкостью соглашаюсь на подобное – после развода я ни разу не была на свидании, отвергая все попытки мужчин приблизиться ко мне. Видимо, подспудно ожидала нового предательства.

– Тогда я жду вас на улице? Сколько времени вам нужно, чтобы собраться?

– Минут десять.

– Ого… впервые встречаю женщину, способную собраться за десять минут, даже не верится, – с неким подобием уважения протянул Олег, и мне стало смешно:

– Засекайте время.

Я положила трубку и пошла в свою спальню, натянула джинсы и свитер, чуть подкрасила губы и взяла небольшую сумочку. Папа вышел в прихожую и поинтересовался, куда это я направляюсь на ночь глядя.

– Прогуляюсь, – уклончиво ответила я, но папу не проведешь.

– Хорошо. Но пусть это «прогуляюсь» проводит тебя до дома.

Я рассмеялась и поцеловала его в щеку:

– Папуль, я взрослая уже.

– Ну и что? Это не значит, что мужчина не должен проводить тебя до дома.

– Не беспокойся, проводит. Можешь в окно выглянуть, чтобы посмотреть, с кем пойду.

Я была уверена, что широкие плечи, высокий рост и спортивная фигура моего нового знакомого убедят папу в том, что за безопасность волноваться не стоит.

Олег ждал меня у входа в отель, так как не знал точно, откуда я появлюсь. Я перебежала улицу и подошла к нему, украдкой бросив взгляд на окно, за которым угадывался папин силуэт:

– Ну что? Я уложилась в норматив?

– Более чем, – удовлетворенно кивнул он. – Ну что – куда мы направимся?

– Вы же города не знаете? – полуутвердительно сказала я и, получив подтверждение, предложила: – Тогда давайте поедем в центр. Можно, конечно, пешком, но холодновато.

Олег согласился, и мы благополучно запрыгнули в подошедший как раз к остановке трамвай.

Папа успел снабдить меня билетиками, я отметила оба и протянула один Олегу:

– Вот это называется забавным словом «изденки», видите – тут указано «30 минут»? Это значит, что полчаса мы можем ездить по этому билету, вот тут контрольное время.

Олег повертел билетик в пальцах и хмыкнул:

– Язык интересный.

– Это вы еще не все слышали. Вот, кстати, проезжаем заведение с надписью «HERNA», видите? – я показала на большое темное окно с красной надписью, звучавшей как не очень приличное слово. – Это казино.

– Казино? Что – так называется?

– Да. Так будет «казино» по-чешски.

Олег рассмеялся:

– А ведь суть отражена верно.

До остановки «Площадь Республики» мы развлекались, читая названия пивниц и кафе, я переводила, а Олег пытался повторить. Выйдя и повернув направо, мы оказались в довольно плотной толпе, окружавшей импровизированные ярмарочные лотки с жарящимся мясом, шпикачками, трдельниками и прочими вкусностями. Была суббота, народ гулял, вокруг море туристов, смех, веселье, музыка… Нас тоже захватило ощущение всеобщего праздника, и мы с удовольствием окунулись в толпу.

– Мы вполне можем не пить кофе, а погулять здесь, – предложила я.

– Тогда угощу вас глинтвейном, а то прохладно. – Олег шагнул к палатке, где высокая брюнетка в скоморошьей шапке наливала умопомрачительно пахнущий клубникой и яблоками глинтвейн в большие картонные стаканы, и вынул деньги.

– А себе? – удивилась я, принимая от Олега свою порцию.

– А я не пью спиртного.

– О, я забыла, что вы спортсмен. А кстати, какой вид? – поинтересовалась я, делая глоток и чувствуя, как мне сразу становится тепло.

– Айкидо Айкикай, ен-дан, или четвертый дан.

– И что это значит?

– Это значит, что я свободно владею техникой и при сдаче экзамена писал эссе, – улыбнулся Олег. – Самый высший дан – десятый, но его практически никому не присуждали.

– А сюда вы зачем?

– Соревнования. Трое из моих учеников сдают на второй кю, или ни-кю, а четверо – на третий, или сан-кю. Непонятно? – снова улыбнулся он, глядя на мое недоуменное лицо, и я потрясла головой:

– Вообще непонятно.

– Хорошо, объясню, только пойдем по улице, в толпе трудно разговаривать.

– Да, давайте выбираться.

Мы свернули на Прикоп и пошли в сторону Вацлавской площади. У меня в сумке вибрировал мобильный, но я не хотела брать трубку – у папы вряд ли что-то срочное, а больше звонить некому. Олег рассказывал о системе классов, принятых в айкидо, о схеме проведения экзамена, о техниках, используемых в этом виде спорта. Он говорил так увлеченно, что я практически видела перед собой картинки поединков и предтурнирную подготовку.

– Я вас совсем заболтал, – вдруг остановился он и показал на сумку, – а у вас там телефон надрывается. Может, ответите? Я отойду, чтобы не смущать.

Я вынула трубку – это оказался папа.

– Да, папусик, что-то случилось?

– Наташка, ты далеко от дома? – взволнованным голосом спросил папа, и я занервничала:

– Нет, я на Прикопе, а что?

– Если можешь, срочно вернись домой.

– Что случилось?

– Домой вернись, это не телефонный разговор.

У меня затряслись коленки – что могло произойти за тот час, что меня нет? Папе плохо? Но он бы не мне звонил, а другу Брониславу, он терапевт. Я растерянно посмотрела на Олега, стоявшего метрах в пяти, и шагнула к нему:

– Олег, вы извините меня, но прогулка закончилась. Позвонил папа, мне срочно надо домой. Вы, если хотите, оставайтесь, остановка там же, где мы выходили…

– Нет, я провожу вас. Догуляем в другой день.

Мы поспешили к трамвайной остановке, и весь обратный путь до Таборитской я терялась в догадках, что же могло случиться у папы. Попрощавшись с Олегом, я бегом понеслась в подворотню, кое-как открыла входную дверь и, не дожидаясь лифта, побежала на третий этаж, перемахивая через ступеньки. Запыхавшаяся, в расстегнутой куртке, с шарфом в руке, я вломилась в квартиру и истошно заорала:

– Папа, ты где?!

– Я в кабинете. Ты что так кричишь? – но в его голосе я услышала тревожные нотки и растерянность.

Сбросив ботинки, я, на ходу стягивая куртку, пошла в кабинет. Папа сидел в кресле, перед ним лежал телефон, рядом – пепельница и сигарета. Папа бросил курить восемь лет назад, это что же должно было случиться, чтобы он вновь схватился за сигарету?!

– Папа, что?!

Он поднял на меня глаза и тихо спросил:

– Ты во что меня втравила, Наташка?

Я не могла взять в толк, о чем он говорит:

– Ты нормально объясни?!

Он подтолкнул ко мне телефон и нажал пальцем на дисплей. Открылось сообщение из банка, в котором я увидела зачисленную на счет сумму с шестью нулями. В евро.

– Не поняла… откуда у тебя такие деньжищи?

– Это не у меня. Это, как ты понимаешь, твоему Антону перевели. Скажи, откуда у бухгалтера такие средства в валюте?

Я опустилась прямо на пол и сжала руками голову. Эта сумма объясняла и нервозность Антона, и его странно большой для командировки багаж… Ничего он не забывал дома, никаких кредиток. Он сбежал, рассчитывая прикарманить деньги, которые какая-то фирма заплатила его фирме за оборудование, только и всего. И тут ему так удачно подвернулась я – не нужно даже открывать счет на какого-то левого человека, можно попросить моего папу… Ах ты, урод… да к отцу же первому наведаются – докажи потом, что ты этих денег не видел… И я развесила уши, дура. Как же теперь быть?

– Он тебе не звонил? – охрипшим от волнения голосом спросила я, и папа отрицательно покачал головой:

– Наверное, завтра позвонит.

– Что мы можем сделать до завтра?

– Сейчас ничего – разве что заблокировать карточку как потерянную. Пока перевыпустят…

– А что это даст?

– Я смогу снять деньги только по паспорту в отделении банка.

– И тебя тут же сдадут в полицию, да? Такую сумму тебе никто сразу не выдаст наличными-то.

– Будем думать… – беспомощно отозвался папа, и я почувствовала укол вины – ну, зачем я пожалела Антона, неужели не могла догадаться?

– У тебя есть какие-то знакомые юристы?

– Есть адвокат, у него офис в том же доме, что и мой. Думаешь, уже надо?

– Пап, я не знаю… я врач, а не следователь. Но нужно как-то себя обезопасить. Я догадываюсь, откуда деньги… Никогда бы не подумала, что Антон – вор.

– Ладно, – произнес папа более решительно, – давай-ка пойдем спать, утром будет лучше думаться, сейчас все равно ничего не сделаешь, ночь на дворе.

Мы разошлись по комнатам, но какой там сон, когда такое происходит… Вот тебе и удовольствие от поездки в любимый город, вот тебе и тихие посиделки в Клементинуме за старинными книгами, вот и прогулки по Карлову мосту и Летенским садам… И все Филька, паразит! Не утащи он мобильник – и все могло пойти иначе, Антон бы просто не заметил меня, не подошел с просьбой, я бы ничего не знала…

Всю ночь я пролежала без сна, ломая голову, как бы избежать проблем. Папа, похоже, тоже не очень выспался, потому что утром в кухне слышался грохот падающей посуды, звон разбитой чашки и негромкая ругань, чего папа себе не позволял в принципе.

– Так, Наташка, – решительно заявил он мне, когда я появилась на пороге, – ты сегодня идешь гулять. Гуляешь и ни о чем не думаешь. Я постараюсь все решить, карту заблокировал, буду ждать звонка от твоего прохвоста.

– Пап, как я могу гулять, когда тут такое… – начала я, но он перебил:

– Не желаю слушать! У тебя всего неделя отпуска, вот и отдохни. От того, что ты будешь психовать, сидя дома, ситуация не поменяется. Позвони своему вчерашнему кавалеру, своди его куда-нибудь – ну, найдете чем заняться. Сделай, как я говорю.

У меня не осталось выбора, но звонить Олегу было как-то неудобно, и я решила погулять в одиночестве.

Однако Олег позвонил мне сам, застав прямо у входа в музей Альфонса Мухи, где я собиралась купить пару постеров для своего кабинета – очень люблю его графику.

– Наталья, доброе утро. Как ваши дела? Вчерашние неприятности улеглись?

– Если бы, – пробормотала я, не желая, однако, вдаваться в подробности. – А как ваши дела?

– Мы завтракаем и едем в зал. Хотел пригласить вас, если интересно.

И я неожиданно согласилась – в конце концов, Муха никуда не денется, постеры куплю в любой другой день. Расспросив, на какой улице находится зал, я прикинула, как туда добраться, и договорилась с Олегом встретиться прямо там.

Первое, что я увидела, подходя к зданию, где размещался зал, был огромный развевающийся на ветру флаг с тремя иероглифами. Я остановилась и задрала голову, надеясь, что где-то есть перевод на чешский, но нет, его не было.

– Эти три иероглифа обозначают слово «айкидо», – раздался за спиной голос Олега, вышедшего откуда-то из-за колонны. – «Ай» – любовь, гармония, согласованность, «ки» – жизненная энергия, «до» – путь.

– Теперь понятно. Получается, что все восточные единоборства объединяет слово «путь»?

– Совершенно верно. Ну что – идем внутрь? Вы снова без шапки, – заметил Олег, хотя сам стоял в тонких широких штанах и шлепанцах.

В большом зале оказалось многолюдно. Олег усадил меня так, чтобы я могла видеть татами, на котором будут выступать его ученики, и ушел, пообещав вернуться через некоторое время. Воспользовавшись тем, что соревнования еще не начались, я позвонила папе. У него было дневное дежурство, но он ответил и сказал, что Антон ему еще не позвонил. Я немного успокоилась, как будто отсутствие звонка гарантировало и отсутствие проблем.

Начались поединки, я, конечно, совершенно ничего не понимала, но зрелище завораживало. Казалось, что противники не прилагают никаких усилий, но один из них непременно оказывался на татами, я даже не могла понять, каким образом это происходит. Олег вернулся примерно через час и извинился, что заставил меня ждать в одиночестве, но я, увлеченная происходящим, только отмахнулась:

– Это мелочи. Объясните мне, почему одежда отличается?

– Штаны-хакама разрешены только с первого дана, тем, у кого «кю», предписано заниматься в кэйкоги. Они отличаются от другой одежды для единоборств особенной прочностью, так как шьются из ткани с двух– или трехниточным плетением, – объяснил он. – Это увеличивает прочность костюма при захватах. Видите, на левом рукаве у большинства нашивки? Это название клуба. Или имя – если твой дан позволяет.

– А в чем смысл? Ну, в чем заключается идеология? Ведь у каждого вида борьбы есть такая, да?

Олег умолк на секунду:

– Айкидо Айкикай основывается не на боевой эффективности техник, а на искусстве как дисциплине, изучаемой для самосовершенствования личности. Понимаете? Не боевое искусство, а самопознание, самоулучшение. Поэтому у нас так много детских групп, мы делаем упор на педагогику. Я, кстати, по образованию учитель физкультуры.

Я с уважением посмотрела на собеседника:

– Надо же… я думала, что спортсмены мало внимания уделяют образованию.

– Обижаете, Наталья. Я кандидат педагогических наук, – с улыбкой парировал Олег, и я покраснела:

– Простите, глупость ляпнула.

– Ничего, это не обидно. Ну что – мы закончили на сегодня. Можем пойти куда-нибудь.

– Давайте возьмем ваших учеников, если хотите – я им экскурсию проведу, – предложила я, и Олег согласился:

– Да, было бы хорошо.

Спустя полчаса мы покинули зал большой компанией и направились к Карлову мосту, по которому я собиралась вывести всех из Малой Страны в исторический центр. Ребята оказались любопытными и задавали множество вопросов, я еле успевала отвечать. Было приятно, что Олег, идя рядом со мной, с уважением посматривает в мою сторону, чуть склоняя голову к левому плечу. Гуляли мы так довольно долго, ребята покупали на мосту сувениры, долго фотографировались у подножия каждой скульптуры, украшавшей пролеты, слушали шарманщика и небольшой оркестрик, где тон задавал веселый толстячок, игравший на обыкновенной стиральной доске при помощи столовой ложки. Потом мальчишки проголодались и вместе со вторым тренером Сергеем отправились в ближайший ресторанчик, а мы продолжили прогулку, дошли до Парижской и остановились возле моста, ведущего к Летенским садам.