Текст книги "Горгона с пихтовой веткой"

– Ну было бы глупо рассчитывать на такие подарки, – вздохнула Тина, откладывая телефон и глядя в окно, за которым уже рассвело.

В глубине квартиры послышались шаги – проснулся Вовчик и, не обнаружив рядом жену, отправился на поиски.

– Привет, – зевая, он появился в дверях кухни и взялся руками за косяки. – Ты еще или уже?

– Еще. Не спалось что-то, решила в телефоне вот покопаться, – Тина кивнула на лежавший перед ней мобильник. – Предвосхищу твой вопрос – почти пусто. Нашла несколько неопознанных номеров, надо бы пробить, а все остальное – ожидаемо почищено.

– Ну тоже не велика проблема. Поеду с Морозовой встречаться, на обратном пути заскочу к ребятам в скупку, мне Антошка вытащит все, что сможет.

– А так можно?

– Эх ты, темнота, – рассмеялся Добрыня, включая плиту и беря с полки медную джезву и банку с молотым кофе. – Конечно, можно. Есть программы, позволяющие читать удаленную переписку, а уж Антошка в этом большой специалист.

Антон Гуреев, или Антошка, был старым знакомым Добрыни – еще с тех времен, когда Владимир служил опером. Он прихватил малолетнего тогда Антона на краже из ларька – вернее, только на попытке, а потому помог парню, оставшемуся без родителей, не сесть в тюрьму и поступить в техникум. Голова у Антона работала он интересовался техникой и электроникой, научился хорошо разбираться в мобильных телефонах и теперь владел небольшой скупкой старых аппаратов, а попутно оказывал Добрыне услуги по мелочи.

– Было бы отлично, – загорелась Тина. – Тогда номера телефонов я сама пробью, хотела тебя попросить.

– Так попроси.

– Нет, мы ведь договаривались – поровну работу делить, а ты и так целыми днями мотаешься.

– Ну, так-то я мужик и должен делать больше, – рассмеялся муж, снимая с плиты джезву, над горлышком которой уже поднялась шапка ароматной кофейной пены. – Тебе с молоком или со сливками?

– Нет, мне черный, а то усну где-нибудь.

– Так легла бы и подремала пару часов, куда торопиться-то? – предложил Добрыня, разливая кофе по чашкам, но Тина замотала головой:

– Ты что! Некогда спать, надо с номерами разобраться, и потом, если тебе Морозова что-то интересное по поводу курсов расскажет, ты ведь мне позвонишь?

– Дались тебе эти курсы, Тинка, – вздохнул муж, усаживаясь за стол. – А если не было никаких курсов?

– Да не меняется настолько поведение у женщины без каких-то внешних накачек, неужели ты не понимаешь, Вовка?

Добрыня только рукой махнул и принялся делать бутерброды. Он отлично знал, что жена будет отрабатывать любую версию до конца, даже если эта версия бредовая и неправдоподобная. Надо признать, что подобное упорство иной раз приносило неплохие результаты, потому Кущин приучил себя не спорить особо и не возражать.

Позавтракав, он принял душ – именно в такой последовательности, и никак иначе, поскольку привык с детства, – и начал собираться на встречу с Анжеликой Морозовой.

Добираться до центра предстояло по пробкам, на улице уже было жарко, и Вовчик тяжело вздохнул. Можно было воспользоваться метро, но предстояла еще поездка на Горбушку и мало ли куда еще Тинка потом зашлет, так что вариант с машиной казался неизбежным. Но сперва он решил заехать к Гурееву, чтобы как можно скорее получить хоть какие-то данные из телефона Оксаны.

Антона Добрыня увидел сразу – ну как можно пропустить «шпалу» ростом в два метра, рядом даже он, Вовчик, не казался таким уж высоким. Правда, Добрыня был широк в плечах и вообще производил впечатление человека физически крепкого, а двухметровый Антон напоминал, скорее, макаронину-спагетти – тощий, белокожий, с длинными руками и ногами и узкой впалой грудью.

– Привет, Антоха! – пробасил Добрыня, подняв вверх руку, и Антон, говоривший с кем-то, повернулся:

– Владимир Анатольевич! Сто лет, сто зим!

– Мы можем пошептаться пару минут?

– Конечно, – кивнул Антон, сунув руки в карманы джинсовых шорт. – Давайте ко мне в магазин пойдем, там тихо и кондиционер работает.

В маленьком помещении действительно было довольно прохладно, и Вовчик с облегчением вдохнул и резко выдохнул – это помогало сосредоточиться. Антон запер дверь и отошел к окну, выжидающе глядя на Добрыню.

– Значит, такие дела, Антоха, – вынимая из сумки телефон Оксаны, сказал тот, – мне бы попытаться восстановить из этого аппарата все, что только возможно – сделаешь?

Антон протянул руку и взял телефон, повертел в длинных гибких пальцах:

– Ну, попробую, конечно. А как скоро нужно?

– Да примерно год назад, – вздохнул Вовчик.

– Серьезно… ладно, я попытаюсь быстрее, сейчас все равно особой работы нет.

– Тогда звякни мне, как закончишь. Номер помнишь?

– Обижаете!

– Ну и отлично, я поехал. Жду звонка.

Антон кивнул и шагнул к двери, повернул ключ:

– Я постараюсь, Владимир Анатольевич.

С большой неохотой Добрыня покинул прохладный магазинчик, снова оказавшись под палящим солнцем на улице. Вскинув руку, он посмотрел на часы – до встречи с Морозовой оставалось чуть больше получаса: нужно поторопиться.

Припаркованную машину Анжелики он увидел сразу – она ярким пятном выделялась на фоне серого здания, рядом с которым стояла.

Вовчик ловко юркнул на освободившееся прямо перед ним парковочное место и вышел, направляясь к машине Анжелики. В салоне никого не было, на заднем сиденье лежала сумка с ноутбуком, и Вовчик удивился такой беспечности владелицы – очень рискованно оставлять такие вещи на виду, можно лишиться и ноутбука, и стекла в задней двери.

Он прошелся туда-сюда по улице, стараясь не терять из виду машину, и вдруг заметил, как неподалеку трется странного вида паренек в серой толстовке и накинутом, несмотря на жару, капюшоне. Парень то приближался к машине Морозовой, то отходил в небольшую арку чуть левее, словно рассчитывал, с какой скоростью сможет преодолеть это расстояние.

Вовчик «сделал стойку» – оперское прошлое мгновенно нарисовало картинку того, что произойдет дальше.

«Наверняка наркоман, потому и в кофте, хоть и дышать нечем. У них же терморегуляция нарушается, они все время мерзнут. Ну и руки в «дорогах» лишний раз демонстрировать тоже не хочет».

Добрыня постарался встать так, чтобы успеть блокировать парню дорогу в арку – а больше бежать тут ему было некуда, если только под машину кинуться, движение плотное.

Из подъезда здания показалась Лика Морозова – сегодня в белом костюме, широкие брючины которого небрежно подметали тротуар, что, похоже, совершенно не беспокоило хозяйку.

«Как она машину-то водит – в таких клешах?» – подумал Вовчик, пристально наблюдая за тем, как Анжелика подходит к машине и открывает дверцу водительского сиденья.

Парень из арки между тем юркнул прямо на проезжую часть к заднему колесу и, как отлично знал Вовчик, сунул под крыло пластиковую бутылку. Очень старый трюк, которым пользовались автоворы с незапамятных времен, однако, к величайшему удивлению Добрыни, на него попадались до сих пор – особенно барышни вроде Лики.

«Сейчас она сядет, тронется с места и поймет, что с колесом что-то не то, – мысленно прокручивал ситуацию вперед покадрово Добрыня, одновременно готовясь к молниеносному броску в сторону арки. – Она выйдет, начнет под крыло заглядывать, а парнишка тем временем дверцу откроет и приделает ноутбуку ноги, в арочку и уйдет. Ну ушел бы теоретически, если бы меня тут не было».

Все случилось именно так, как расписал это в своей голове Кущин, с той лишь разницей, что ему пришлось сбить парня с ног и уложить лицом в асфальт:

– Куда спешишь, компьютерщик?

– Пусти! – дергался парень, прижатый коленом Кущина. – Пусти, гад, я ничего не сделал!

– Ага. А ноутбук из машины на тебя сам выпрыгнул – возьми, говорит, меня, добрый человек, а то запарился я в тачке лежать.

Лика от происходившего впала в ступор, так и стояла, открыв рот и держа в руке вынутую из-под крыла бутылку.

– Ну что вы замерли, Анжелика? Вызывайте полицию, будем юношу упаковывать, – распорядился Вовчик, и Морозова ожила словно в детской игре «Море волнуется», превратившись из морской фигуры в живого человека, полезла за мобильным.

– Дяденька, не надо! – взмолился парень. – Меня же закроют!

– Тебе же польза – с иглы соскочишь.

– Да я не нарик…

– Ну конечно. А следы на руках – это от капельниц, ты тут на днях из больнички вышел, – кивнул Вовчик. – Знаешь, сколько раз я слышал эти песни в разном исполнении? Нет, дружбан, не выйдет ничего. Я тебя прямо на горячем взял, за руку – и вон та камера наблюдения запросто подтвердит все, что я сейчас полицейским скажу, – он ткнул пальцем в сторону укрепленной на столбе камеры. – Ты бы, дурашка, сначала хоть убедился, что тебя не пишут, а то встал тут, как народный артист, прямо в объектив. Ну, считай, свой бенефис ты уже получил, – к ним приближалась полицейская машина.

– Слава богу, что у меня отменилась следующая встреча, – пробормотала Лика. – Это же сейчас надолго затянется?

– Анжелика, давайте проявим сознательность и оградим остальных граждан от подобных казусов, – призвал Вовчик, поднимая парня за шиворот с асфальта. – Заодно успеем и о наших делах пообщаться.

– Ах да! – спохватилась она. – Я же вам привезла этот флакон вонючий – в буквальном смысле, кстати. Пришлось в три пакета замотать, и все равно запах кошмарный… – Лика сморщила носик. – В багажнике лежит.

– Прекрасно, – кивнул Кущин. – Тогда сейчас мы с юношей закончим и выпьем где-нибудь кофе, хорошо? У меня появились еще вопросы по поводу Оксаны.

В ОВД на Большой Полянке они провели около двух часов – пока у Лики приняли заявление, пока сотрудник опросил Вовчика и саму Лику…

Оказавшись на улице, Морозова вздохнула:

– Весь день насмарку…

– Согласитесь, хуже было бы лишиться ноутбука, – заметил Кущин.

– Да вообще, не дай бог… Там же все – и проекты, и контакты… ужас!

– Ну, значит, этот день нельзя считать потраченным зря. Так что, Лика, – в кафе? И бутылочку мне сразу отдайте, а то забудем потом.

Анжелика открыла багажник и пальцем указала на сверток в полиэтиленовом пакете:

– Вот. Только возьмите сами, я не могу этот запах выносить.

Вовчик вынул сверток и поморщился – действительно, пахло резко, но не так, чтобы совсем уж отвратительно. Хотя, наверное, если вдыхать подольше…

Он убрал сверток к себе в багажник, закрыл машину и огляделся:

– И куда мы тут можем пойти?

– Есть ресторан не очень далеко, можем там посидеть.

«Ну конечно – в сетевую кофейню ты не пойдешь, даже предлагать смешно», – подумал Вовчик с сарказмом.

Они оказались в ресторане, чей владелец предпочел не заморачиваться с названием, а просто поставить на вывеску собственную фамилию, добавив в конце модную «ять», считая, видимо, что это придаст простоватой фамилии аристократизма или хотя бы купеческого оттенка. Однако внутри было уютно, со вкусом и очень быстро обслуживали, что в обеденное время казалось удивительным.

– Так о чем вы хотели меня спросить, Владимир? – помешивая ложечкой в чашке, поинтересовалась Лика.

– Да вот я тут подумал… вы сказали, что Оксана пыталась надавить на Артура, скрывшись у вас на неделю. А раньше она так делала? Ну, в смысле – пряталась у вас?

– Нет. Я и в тот раз удивилась – звонит, плачет, спрашивает: «Можно, я у тебя недельку поживу?» Я решила даже, что произошла какая-то неприятность. Но вы знаете… всю эту неделю Оксана себя вела так, словно ничего не случилось. Разве что на телефонные звонки не отвечала – но и не сбрасывала, просто убирала звук. И все время с кем-то переписывалась, вот просто круглосуточно. Я удивилась – у нее не было таких друзей, чтобы вести с ними переписку, не выпуская из рук телефон. Она даже мне крайне редко писала, предпочитала звонить, если что-то нужно или просто хотелось поболтать. А тут… ну, просто роман в эсэмэсках, – усмехнулась Лика.

– И вы не спрашивали, с кем она переписывается?

Морозова пожала плечами:

– Ну, во-первых, это не мое дело. А во-вторых… понимаете, я не хотела выглядеть так, словно ревную Оксану к общению с кем-то еще… Знаете, у подруг иногда бывает такая ревность – когда у кого-то есть еще другие связи. Но мы как-то всегда без этого обходились, вот и в тот раз я не хотела, чтобы выглядело иначе.

– Но это точно был не Артур?

– Абсолютно, – твердо заявила Лика. – У меня сложилось впечатление, что она словно перед кем-то отчитывается и получает какие-то инструкции. Лицо у нее такое было… странное, не знаю… Она пришедшие сообщения открывала с какой-то надеждой, как будто ждала волшебную таблетку. И вот еще что… – Лика наморщила лоб. – Как-то у нее из кармана пиджака выпала визитка. Оксана не заметила, а я машинально подобрала и в ящик обувницы сунула. Потом, когда она уже у меня не жила, я уборку затеяла – не доверяю чистить ящики домработнице, ну и наткнулась. Там какой-то бред был написан – что-то типа «Лолита Конде, брачный тренер». Да, точно – Конде, я еще удивилась – для настоящего имени как-то заумно, а для псевдонима глуповато, созвучно авторше книги об уборке.

– А визитку вы, конечно, выбросили? – не особенно надеясь на отрицательный ответ, спросил Вовчик, и Лика подтвердила:

– Конечно! Зачем мне хранить какую-то визитку непонятного брачного тренера? Что это вообще такое – тренер по браку?

– Видимо, рассказывает, как удачно выйти замуж.

Лика фыркнула:

– Бред! Вообще никогда в такое не верила, это же чушь.

– Видимо, ваша подруга не разделяла это мнение.

– Ну теперь у нее не спросишь… Но, если честно, я не думаю, что Оксана могла на такое повестись, она очень разумная была, в сказки не верила… Во всяком случае, до того как с Артурчиком начала встречаться – вот тот ей, конечно, рассказывал…

– Лика, у меня сложилось впечатление, что вы крайне негативно настроены по отношению к господину Летинскому, – заметил Добрыня, и Морозова ощетинилась:

– А как иначе? Это ведь из-за него Оксана пропала, я в этом уверена. Если бы не Артурчик, у нее бы крыша не поехала! Ради кого, думаете, все эти брачные тренеры? Она ведь ему поверила, ждала, что он вот-вот разведется – а он… – Лика сморщила брезгливую гримасу. – Он оказался таким же треплом, как все мужики.

– Ну я бы всех-то под одну гребенку все-таки не ровнял, – немного обиделся Владимир, и Лика улыбнулась:

– А вы, я так понимаю, женаты?

– Я женат и жену свою люблю. И другие женщины как объект флирта меня совершенно не интересуют.

– Ну, значит, вы исключение – они всегда бывают. И жене вашей повезло. А Оксанке попался типичный представитель семейства козлообразных. Если честно, я с первого дня их знакомства знала, что Артурчик никогда не разведется и на Оксане не женится. Но вы ведь понимаете – влюбленной женщине не донесешь, у нее вместо мозга бабочки… Но со временем и она поняла, что все его слова – просто вранье, и вот тут и началось. А закончилось вообще, не дай бог… – Лика вдруг опустила голову и всхлипнула, и Добрыня растерялся.

Анжелика не показалась ему склонной к таким эмоциям, и сейчас он просто не знал, как себя вести.

– Послушайте, Лика… ну, еще не все потеряно… вдруг Оксана еще найдется? Мы же работаем…

– Мне ее очень не хватает, – всхлипнула Лика, закрыв лицо руками. – Я теперь так жалею, что… ну, в общем…

«Понятно – жалеешь, что из зависти решила совместный бизнес не вести, – вспомнив слова риэлтора Риты, подумал Вовчик. – Но, похоже, на все остальные сферы отношений эта зависть не распространялась, и потерю подруги ты не можешь пережить даже спустя год. Ну это даже хорошо, значит, ты, в принципе, неплохая девка, Лика Морозова».

– Лика, я вам лично обещаю, что приложу все силы и постараюсь разыскать вашу подругу, – сказал Вовчик со всей мягкостью, на которую был способен. – Мне кажется, что она жива и находится где-то в секте, а там, в принципе, можно жить. Знаете, я много людей из таких сект вытащил… да, конечно, потом требуется долгая реабилитация, но когда человека кто-то искал и ждал, ему легче вновь адаптироваться к жизни, понимаете?

– Да я готова во всем помогать, лишь бы она нашлась, – прорыдала сквозь ладони Лика, и Вовчик снова подумал о ней с каким-то добрым чувством – не такой уж расчетливой стервой оказалась на самом деле расфуфыренная дизайнер на дорогой машине: сидит в ресторане и ревет, не заботясь о погибшем макияже.

Пока Добрыня пил кофе в компании Лики Морозовой, Тина снова погрузилась в изучение проповедей Евдокии.

Чтение это давалось ей с большим трудом – околонаучный бред в сочетании с какими-то мистическими предсказаниями и отсылками к космосу воспринимался тяжело.

«Никогда не понимала, почему на это попадаются хорошо образованные люди, с учеными степенями даже, – сжав пальцами переносицу и зажмурив глаза, думала Тина, оторвавшись на пару минут от монитора. – Ну неужели всерьез можно воспринимать подобное? Грязнова-Прозревшая хотя бы про экологию говорила, язык был доступный, хоть и слегка высокопарный, а это – ну вообще же несвязная чушь. Давайте утыкаем всю планету пихтами и вознесемся в космос! Нет, мне никогда до конца не понять психологию людей, которые в это верят».

Телефон звякнул, пришло сообщение в мессенджер. Тина открыла – это оказались фотографии флакона из темно-зеленого прозрачного стекла прямоугольной формы, с матовыми вкраплениями более темного оттенка, объемом миллилитров пятьдесят. Пробка была стеклянной, выполненной в виде шишки, но горлышко находилось не сверху, а в самом углу длинной стороны прямоугольника.

Фотографии сопровождались сообщением от Вовчика: «Надо попробовать поискать по фотографиям, на флаконе нет никаких этикеток или клейм».

Тина сбросила фотографии в ноутбук и зашла в поисковик. Результатом этих действий стала целая фотогалерея, но ценной информации так и не появилось – никаких координат фабрики, выпускающей подобные флаконы, Тина не нашла.

– Может, они их вообще в Китае закупают – а что? На одном большом маркетплейсе полно всяких интересных бутылочек, баночек и прочей тары, – пробормотала Тина, раздосадованная неудачей. – Но мне-то что с этим делать? Придется поискать ближайшую по времени и месту проповедь этого батюшки Ивана и наведаться туда, пока других возможностей не вижу.

Она снова вошла в интернет и занялась поиском «гастрольного графика», как называла про себя подобное мысленно. К ее сожалению, в столицу батюшка Иван наведываться в ближайшее время не собирался, но вот в Санкт-Петербурге намечалась проповедь в одном из Дворцов культуры. И это Тину порадовало – в Питер можно мотануть и на машине, а, если будет лень сидеть за рулем, «Сапсаном», с комфортом.

Сверившись еще раз с датами, она сделала отметку в ежедневнике – покупать билет без согласования с мужем все-таки не решилась, справедливо полагая, что должна обсудить поездку с Добрыней.

Тому не всегда нравились слишком самостоятельные решения, принимаемые Тиной, и в душе она была с этим даже согласна, помня, как укатила в «Согласие» и влипла там в историю, из которой Вовчик еле-еле ее выцарапал.

– От пары часов ничего не изменится, – Тина потянулась и, закрыв ноутбук, отправилась варить очередную порцию кофе.

Вовчик крутил в руках тяжелый зеленый флакон и хмурился. Оказалось, что он не приблизил их к разгадке ни на метр, а даже усложнил задачу – теперь придется с большим риском посещать проповеди сектанта, и неизвестно, что их там вообще ждет.

В прошлый раз, например, это оказался трижды судимый уголовник, которого на последний срок отправила Тина, и он-то ее и узнал. Больше подобных непредвиденных ситуаций Кущин не хотел, потому был страшно раздосадован тем, что все усилия по получению флакона прошли даром – какие-то координаты завода здорово облегчили бы им задачу и не вынуждали сталкиваться с сектантами раньше времени.

– Ну что ты эту бутылку изучаешь, понятно ведь, что ничего на ней нет, – Тину очень мучил запах, исходивший от флакона. – Вынеси ее на балкон, пожалуйста, и руки вымой как следует, у меня голова разболелась. Как они это еще и пьют, причем добровольно?

– Кстати, ты зря так скептически настроена, пихтовое масло – штука полезная, хотя, согласен, пахнет специфически, – заметил Добрыня, но флакон унес и руки тоже долго и тщательно тер щеткой с мылом. – Я вот что думаю, – сказал он, вернувшись в кухню, где Тина с рассеянным лицом жарила картошку, и усаживаясь за стол. – Может, все-таки на эту проповедь лучше поеду я?

– Что? – переспросила жена, отвлекаясь от своего занятия. – Нет, Вов, не обижайся, но женщине всегда больше доверия. Если я захочу кого-то о чем-то расспросить, то это не будет выглядеть таким уж подозрительным. И потом женскую легенду легче выдумать. Ну, в том смысле, что не нужно слишком напрягаться – у женщин всегда больше поводов обратиться за помощью к таким шарлатанам, сам ведь понимаешь. Этим и пользуются все эти сектанты – женщина более внушаема, более поддается разным психическим воздействиям, быстрее принимает на веру какие-то догмы. Плюс если у нее какая-то проблема, то она охотнее поделится ею с тем, кто готов выслушать. Так что это будет моя часть работы.

– У тебя картошка пригорела, работница психологической сферы, – хмыкнул Кущин, и Тина даже подпрыгнула:

– Вот черт! – Заскребла она деревянной лопаткой по дну сковороды, но Вовчик отнял у нее инструмент и оттер от плиты:

– Все, посиди, я сам. Надо спасать ужин.

– Так о чем я говорила? – наморщила лоб Тина, не умевшая быстро переключаться между задачами, что всегда было для нее большой проблемой и ощутимо мешало иногда в работе.

– Ты только что доходчиво объяснила мне, что на женскую легенду сектанты клюют легче, а потом сожгла в угли всю картошку, – сообщил Добрыня, открывая шкафчик с мусорным ведром и вытряхивая туда содержимое сковороды.

– Да! Так вот, потому я и должна пойти на эту проповедь, вдруг удастся поближе подобраться к этому батюшке Ивану?

– Ну на это я бы особенно не рассчитывал, сама ведь знаешь, что все главы сект имеют охрану, не уступающую охране какого-нибудь высокопоставленного лица.

– Так дело-то в том, что мне как раз кажется, что этот Иван – всего лишь ширма, вывеска, а на деле руководит этой сектой совершенно другой человек. И сдается мне, что мы с тобой отлично его знаем. Вернее, ее.

– То есть ты все-таки думаешь, что это Грязнова?

– Ну как будто ты думаешь иначе! – фыркнула Тина, рисуя в ежедневнике квадратики. – Там же тексты проповедей абсолютно женские, даже к лингвистам можно не обращаться. И есть похожие речевые обороты с теми, что применяла в своих откровениях Грязнова. Нет, здесь, конечно, позабористее бред, тут не поспоришь, но есть кое-что знакомое. Помнишь, я на собрании у Прозревшей брошюрку купила? Так вот, почитала на досуге, потому и говорю – почти девяносто восемь процентов у меня за то, что новая секта – плод мозговой деятельности Грязновой, – торжествующе закончила Тина и закрыла ежедневник.

Вовчик кинул взгляд на подоконник и заметил там тонкую книжицу в зеленовато-голубой обложке, из которой торчали закладки – Тина всегда таким образом помечала особо значимые для работы места в книгах.

– Но я бы все-таки попросил лингвиста проверить.

– Вова, это выброшенные деньги, поверь мне.

– Ну, допустим, ты права, и это Грязнова, просто в новом амплуа. Но тогда непонятно, почему она сама не проповедует – с ее-то талантами вводить людей в транс? – не сдавался, однако, Вовчик.

– А зачем ей светиться? Она уже попробовала такой вариант, сам знаешь, чем закончилось, и теперь она поняла, что совершенно необязательно быть все время на виду, чтобы руководить паствой. Зато если вдруг опять что не по плану пойдет, то она-то и не при делах, ее же никто не видел. А от проповедей этих она открестится – мол, я не я и бумага не моя. Да и кто ее может сдать? Оболваненный Шлыков? Он же явно обработан так, как Грязнова это умеет, послушно транслирует то, что она ему в микрофон наговаривает – я в этом на сто процентов уверена.

– Можно, кстати, попробовать маленькую радиодиверсию, – вдруг загорелся Кущин, но Тина, сразу смекнувшая, к чему клонит муж, тут же отвергла эту затею:

– Нет, Вова. Нам не столько важно поймать на горячем Шлыкова и Грязнову, сколько найти и вытащить Евсееву и, возможно, Даринку. А эта парочка уже так, приятным бонусом, чтобы считать работу выполненной окончательно. И разоблачать их публично раньше времени нам совершенно невыгодно. Мы же должны найти место, где у них все это новое гнездо расположено. Ты ведь помнишь, как основательно и глубоко в тайге было в прошлый раз?

– Думаешь, они за эти годы сумели развить такую же инфраструктуру, как в Листвяково?

– Нельзя, Вова, противника недооценивать. Мы имеем дело с хитрой, циничной и умной женщиной, которая однажды уже проворачивала такое. Так что мешало ей и в этот раз создать свой собственный мир так, как она это видит?

– Скажешь тоже… В прошлый раз у нее Зобов был, хоть и урод, конечно, моральный, но все же хваткий и оборотистый. Да и денег они на своих примкнувших тогда нарубили – мама не горюй, – Вовчик закончил нарезать новую порцию картошки и вытряхнул ее в сковороду.

– И ты уверен, что Грязнова не воспользовалась теми деньгами? Да они у нее где только не были запрятаны, я в этом уверена. Она же не доверяла Зобову в последнее время, потому вполне могла от него что-то утаивать.

– Вряд ли это такие суммы, что нужны для ее масштабного предприятия.

– Вова, ты не прав, – горячилась Тина. – Ей главное – место найти и придумать, на чем народ заново окучивать, и все, дело в шляпе, люди деньги сами понесут. А уж на старт у нее явно было отложено.

– Тебя никогда не переспоришь. Ну, допустим, так и было. Но нам это как задачу облегчило?

– Нам нужно найти место, где производят флаконы. И сделать это можно, только разговорив кого-то из сектантов, но не обычных, а кого-то повыше рангом. Секта – это же как круги от камешка на воде, все шире и шире расходятся. Значит, нам нужен тот, кто как можно ближе к месту падения этого самого камешка, – задумчиво протянула Тина, глядя в окно, и вдруг закричала: – Ой, Вовка, дождь пошел!

За спиной раздался грохот, и когда Тина обернулась, то увидела, как Добрыня растерянно оглядывает рассыпавшиеся по всему полу ломтики наполовину зажарившегося уже картофеля.

С утра, проснувшись в отличном расположении духа и чувствуя себя совершенно отдохнувшей, Тина вышла на балкон и потянулась.

Погода радовала – адская жара сменилась влажной прохладой, всю ночь шел дождь, и сейчас воздух казался свежим и легким. Она любила просыпаться вот так рано, пока муж еще крепко спал, соседи не проявляли признаков жизни, а двор был тих и пуст. В это время, когда ритм большого города еще не подчинил своим законам, Тина чувствовала себя счастливой. Сейчас она примет душ, сварит себе кофе, усядется с чашкой в кухне и разложит на столе ежедневник, материалы по делу и начнет строить план на день. К моменту, когда с постели поднимется Добрыня, она уже распишет все, кто и что будет должен сделать сегодня.

В ее списке дел первым пунктом значилась Лолита Конде, брачный тренер. Посидев за ноутбуком, Тина нашла несколько отзывов о ее тренингах по удачному замужеству – это были сплошь восторги с множеством восклицательных знаков в конце каждого предложения, что сразу выдавало в них принадлежность одному автору, несмотря на разные ники под отзывами. «Очень неграмотный маркетолог у дамы, – походя отметила это Тина. – Хотя вполне возможно, что тут сама Лолита руку приложила – с таким именем и фамилией, скорее всего, так и есть».

Самое забавное заключалось в том, что имя у брачного тренера было настоящим, как и отчество – Аполлоновна, это Тина выяснила поиском по базам МВД. А вот фамилия, конечно, вряд ли привлекла бы клиентов на ее курс. Госпожа Бесстыдникова – именно так значилось в ее паспорте – в свое время привлекалась к уголовной ответственности за попытку опоить клиента клофелином – трудилась тогда Лолита проституткой при одной сауне, а клиентом, как назло, оказался чиновник, которого разрабатывали оперативники. Именно они и спасли жизнь матерому взяточнику, а заодно накрыли и сауну с услугами, в официальный прейскурант не входившими, но активно продвигавшимися тамошним администратором. Лолита получила три года, благополучно их отсидела и вышла, на какое-то время выпав из поля зрения правоохранительных органов. И вот теперь вновь всплыла уже как «успешный брачный тренер», а попросту, скорее всего, как обычная аферистка, чью вину доказать будет абсолютно невозможно.

– Н-да… – протянула Тина, отодвигая ноутбук. – Цели ее посадить у меня, конечно, нет. И я даже понимаю, что все попытки намекнуть ей на такую возможность потерпят крах – Бесстыдникова явно просчитала все, прежде чем заняться такой деятельностью. Все эти гуру, коучи и прочие шарлатаны практически неподсудны – они никого не заставляют отдавать им деньги и не тащат на свои курсы принудительно. Желающий обмануться всегда обманется, главное – предоставить ему такую возможность. На чем же ее подловить, чтобы она рассказала мне хоть что-то об Оксане Евсеевой? Придется прикинуться жаждущей выйти замуж, а уж дальше как пойдет… – бормотала она, делая в ежедневнике пометки.

Добрыню она решила отправить по магазинчикам, в которых продают всякие «дары тайги» – различные масла, мыло ручной работы, подушки, набитые шелухой кедрового ореха. Там, вполне вероятно, можно найти и пихтовое масло в характерных зеленых флаконах – вдруг повезет?

Услышав задание, Вовчик скептически посмотрел на жену:

– Ты хоть приблизительно представляешь, сколько в Москве таких лавок?

– Понятия не имею, но подозреваю, что чуть больше, чем тебе бы хотелось, – ныряя в холодильник за сыром, отозвалась Тина.

– «Чуть больше»?! Да это называется совсем другим словом!

– Вова… ну, что поделаешь… ты начни с тех, что неподалеку от нас. Ну, вдруг повезет, а? Чем черт не шутит? И потом, пока ведь это единственная возможность, верно?

– Я удивляюсь, Тинка, как ты в розыске работала. Ты ведь все время на удачу полагаешься!

– Нет, почему? Я обычно стараюсь опираться на факты и доводы, но сейчас ведь нет ни того ни другого. Есть флакон, чье происхождение определить мы не можем. Но можем попробовать найти похожие – ведь так?

Добрыня только рукой махнул – знал, что спорить с женой бесполезно.

Держа в руках несколько распечатанных на принтере листков с адресами магазинчиков и лавок, торгующих таежной косметикой, Кущин вышел на улицу и направился к парковке. Тина уже уехала к Бесстыдниковой-Конде, ее офис находился где-то в районе Павелецкой, а Вовчик решил, что и ему на машине будет удобнее, чем пешком или на общественном транспорте – в их районе в рабочее время пробок не было.

В тот момент, когда он уже выруливал к шлагбауму, зазвонил укрепленный на «торпеде» телефон. Вовчик, не глядя, ткнул на динамик, и салон автомобиля наполнился глуховатым кашлем, а затем хриплым женским голосом: