Текст книги "Королева мести, или Уйти навсегда"

Марина Крамер
Королева мести, или Уйти навсегда

Часть 1

Ноябрь – самый противный месяц в году. Еще не зима, но уже и не осень – все раскисло, снег идет с перерывами, никак не желая укрывать голую землю. Небо становится низким, серым и мрачным.

И настроение соответствующее. Самая мучительная пытка – в ноябре выходить из дома и ехать куда-то. Отвратительный месяц… Во всяком случае, Марина была искренне в этом убеждена, потому что только в ноябре ее мучили припадки немотивированной агрессии. В этом году, правда, все началось немного раньше…

… – Господи, да прекратите вы маразм! – Коваль просто кипела от злости, меряя шагами кабинет Барона в офисе «Империи удачи». – Ребенку год, с какой стати я буду закатывать вечеринку, как на вручении «Оскара»?

– Марина Викторовна, это не моя идея, мамой клянусь! – божился взмокший от напряжения Барон, вытирая большим клетчатым платком плешивую голову. – Это Жека приезжал неделю назад, просил все сделать.

Опять слишком самостоятельный Хохол решил что-то без ее ведома! Как же она устала от его упрямства! И Барону, бедному, досталось под горячую руку.

– Ладно, Михалыч, извини, погорячилась, – признала Марина, садясь за стол и вытаскивая из сумочки пачку сигарет. – Просто Женька рехнулся от сознания, что у него есть сын, вот и чудит. Значит, так – никаких вечеринок не будет, я даже думать об этом не желаю, день рождения сына отмечу дома и без всякой помпы.

– Клоунов хотя бы закажите, – посоветовал Барон, роясь в визитнице. – Дети это любят.

– Да?

– А то! Себя не помните в детстве?

В ее детстве не было никаких клоунов, если не считать таковыми постоянно меняющихся мамашиных собутыльников. Но зачем об этом знать управляющему?

– Не помню, – она докурила сигарету и попросила: – Вот это ты на себя возьми, ладно?

– Как хотите. Значит, по бумагам все? – он принялся убирать со стола огромные папки с договорами, аккуратно расставляя их на полках.

– Да, Михалыч, ты молоток, все правильно сделал. Если возникнут проблемы, звони.

Марина подхватила с вешалки свое пальто и попрощалась. В приемной ждали охранники, болтали с хорошенькой секретаршей Оленькой, та кокетничала, сидя на краешке стола, закинув ножку на ножку и заливисто хохоча. Рыжеволосый улыбчивый Сева что-то рассказывал вполголоса, секретарша то и дело наклонялась к нему, чтобы лучше слышать, а серьезный, чуть мрачноватый Гена снисходительно улыбался, наблюдая за тем, как легко и быстро умел его напарник расположить к себе любую девушку.

– Все, гастроли цирка окончены! – объявила Коваль, берясь за ручку двери, и Сева с Геной сорвались с дивана. – До свидания, Ольга. Кстати, сидеть на столе – примета плохая, говорят, замуж не выйдешь.

– До свидания, Марина Викторовна! – смущенно пробормотала она, одергивая короткую юбочку.

На улице Марина насмешливо посмотрела на своих телохранителей:

– Что, дрогнуло сердце спецназовцев?

Они заулыбались, но не ответили. Эти двое были очень серьезными мужиками, никаких шашней ни с кем не заводили, во всяком случае, хозяйка об этом не знала. Она уселась в машину, велев ехать домой, и набрала мобильный Хохла.

– Дорогой, ты закончил? – Женька ездил к Марининому племяннику Николаю в футбольный клуб за списком игроков, с которыми собирался перезаключить контракт на следующий сезон новый главный тренер.

– Да, котенок, жду вас на выезде из города, – отозвался он. – У меня для тебя сюрприз.

«Ага, один сюрприз от тебя я уже сегодня получила, и ты за него ответишь дома!» Но вслух она проговорила мяукающим тоном:

– Ты заинтриговал меня, родной мой…

Женькин смех в ответ подсказал, что Коваль сделала все правильно, именно такой реакции он от нее и ждал. За последние два месяца, с появлением в их жизни маленького Егорки, очень многое поменялось, в том числе и сам Хохол.

Он стал мягче, все больше времени проводил с малышом, отказываясь иногда даже от поездок с Мариной, поручал ее телохранителям. Но если она была дома, то и ей старался уделить как можно больше внимания. Было ощущение, что он искренне верит в то, что мальчик – их с Мариной сын, а не ребенок ее погибшего мужа и молодой девчонки, случайно разбившейся в автомобильной аварии. Егорка звал его папой, к нему первому бежал с ревом, ударившись или проснувшись ночью от страшного сна, и за это Хохол был готов подпрыгнуть и достать ему с неба звезду. Марина иногда даже ревновала, когда из двух пар протянутых рук Егорка выбирал Женькины. Хохол смеялся и утешал:

– Котенок, просто я чаще бываю с ним, вот и все, а любит он нас одинаково. Ты бы видела, как он ждет тебя по вечерам, как на каждый шум у ворот отвлекается, чем бы ни был занят!

Но ей от этого не становилось легче – Марина прекрасно знала, что мать она никудышная, дома бывает редко, а с тех пор, как вернулся из-за границы Гриша Бес, времени на сына почти не остается. Найти няню они так пока и не смогли, поэтому все заботы о ребенке взяли на себя Хохол и домработница Даша.

На прошлой неделе Марина опять заезжала в агентство, но предложенные кандидатки ее снова не устроили – то не тот возраст, то образования нет, то просто неприятная внешность. Тупик.

Вспомнив об этом сейчас, она постучала по плечу телохранителя Гену:

– Слушай, что там с твоей сестрой? Она вообще собирается ехать сюда или нет?

Гена повернулся и расстроенно сказал:

– Ох, Марина Викторовна, проблемы там у нее, стала продавать квартиру, а ее кинули какие-то гастролеры, ровно на половину суммы нахлобучили.

– Так ты-то чего здесь сидишь? Езжай, помоги.

– Я ж на работе…

– Ой-ой-ой, какие мы незаменимые! Сева возьмет пока Данилу, вот и все, – пожала Марина плечами. – Ты ж понимаешь, что я еще и о себе думаю – доверить ребенка чужому человеку у меня рука не поднимается, а Дашка, бедная, и так по горло в делах, куда ей еще и Егорка! Кстати, горничную я взяла новую, а то скоро Дарья свалится – нас трое, да вас бригада целая, всем угоди, всех накорми, за всеми убери.

Эта мысль уже не раз приходила ей в голову, но Даша упорно отказывалась пустить на свою территорию еще кого-то – она много лет работала в доме, еще до появления Марины, считала всех живущих членами своей семьи и не желала делить ни с кем. Но она не становилась моложе, и ей было тяжеловато везти этот воз. Так в доме появилась Катя. Сегодня вечером она должна была впервые приехать в «Парадиз».

На выезде из города, сразу за постом ГАИ, стоял Женькин «Навигатор», а сам он курил, облокотившись о дверку. Юрка посигналил, и они пронеслись мимо не останавливаясь. В зеркало Марина увидела, как Хохол отбросил окурок, прыгнул в машину и сорвался с места, догоняя «Хаммер».

– Так, Юрик, тормозни-ка на обочинке, – велела она, прищурившись, и водитель тяжело вздохнул, зная, что за этим последует.

Они поменялись местами, Коваль выждала, пока Женька пронесется мимо, и только после этого надавила на газ. «Хаммер» с ревом сорвался с обочины, в считаные секунды догоняя «Линкольн» и оставляя его далеко позади. Сидящий на первом сиденье Сева проклял, кажется, все на свете, глядя, как за окном на бешеной скорости мелькают голые деревья. Марина поехала чуть помедленнее, давая Хохлу возможность догнать, а потом снова поддала газу, стремительно отрываясь от него. Словом, до самого дома она травила и любовника, и охрану, пока, наконец, не показались ворота коттеджа. Остановив джип перед гаражом, Марина вышла и насмешливо посмотрела на въезжающего в ворота Женьку.

– Ну что, черепаха? Дополз? – спросила она, когда Хохол вышел из машины, бросив ключи подошедшему Коту.

Он сгреб ее и встряхнул так, что у нее едва не отвалилась голова.

– Спятил, на хрен?! Отпусти сейчас же! – заорала Марина, но Хохол рявкнул еще громче:

– Еще раз увижу, будешь ездить на электричке! Совсем башки нет? Когда начнешь думать о ком-то, кроме себя? Ребенок с кем останется, если что с тобой случится, дура беспонтовая?

– Перебор, Женя! – зло ответила Марина, сощурив глаза и глядя на него из-под челки. – Не смей приближаться ко мне сегодня – пришибу на хрен!

Высказавшись, побежала в дом, где ждал сын. Сегодня с ним оставалась Виола, специально приехавшая из города, так как Даше одной было не управиться. Едва Марина успела повесить на вешалку пальто, как по лестнице застучали шажки маленьких ножек, раздался детский крик:

– Мама! Мама! – а за ним голос подруги:

– Егорка, осторожнее, упадешь! Стой, бандюга!

Но кто мог остановить Марининого сынулю, если он собирался первым добежать до мамы! Уж точно не Ветка! Коваль подошла к лестнице и протянула руки, подхватывая Егорку на руки и кружась с ним по холлу.

– Привет, родной мой! Я так соскучилась! – Он тыкался мордочкой ей в шею, делая вид, что целует – подсмотрел у Хохла, тот всегда с утра будил Марину поцелуем. – Ах ты, котенок мой! – Она поцеловала его в щечку и тут только заметила Ветку, стоящую на нижней ступеньке лестницы – она вся цвела и пахла, излучая счастье.

– Ты чего это? – удивилась Коваль, перехватывая Егорку под коленки и поворачиваясь к ней.

– Слушай, Бес приезжал, привез тебе цветы, – сказала она, показывая рукой на огромную корзину красных роз, стоящую у входа в каминную.

– С чего бы? – удивилась Марина.

– Сказал – мириться хочет.

«Ну понятное дело! Наорал, как на проштрафившуюся малолетку, а теперь мириться!»

Из-за того, что Коваль обзавелась ребенком, Бес едва не сожрал ее, ругая последними словами. Узнав, кто отец, немного остыл, но все равно дал понять, что это самый глупый поступок в ее жизни. Но это уже его проблема, и Марине они «до звезды», как любит говорить ее племянник.

– И по какому поводу ты так возрадовалась жизни? – полюбопытствовала она, направляясь вместе с Егором в спальню. – Хочешь, угадаю? Он тебе свидание назначил?

– Как ты узнала? – порозовела пойманная на слове ведьмочка.

– Блин, тоже мне секрет! Да он когда еще меня просил его с тобой свести! – фыркнув, Коваль посадила Егора на кровать. – Посиди, котенок, я переоденусь. Так что?

– Ну да, назначил, – призналась Ветка. – Пригласил в ресторан.

– Подозреваю, в какой именно! На скидки не рассчитывайте, взяли моду! Я так разорюсь на фиг!

Ветка захохотала:

– Не бойся, твой «Шар» не пострадает, мы идем в другое место! Ты же знаешь, я терпеть этих твоих выпендрючек не могу, Коваль!

– Мне полегчало! – сообщила Марина из гардеробной, меняя костюм на домашние джинсы и майку.

– Слушай, а чего это Хохол на тебя во дворе орал?

– Сбрендил совсем, придурок! Погоняла на джипе немного, так он чуть по швам не лопнул! – она вышла, надев мягкие тапочки – ноги ныли от непривычно высокой шпильки, хотелось чего-то уютного. – Вошел в роль отца семейства на все сто, теперь только успеваю уворачиваться. Да, мой сладкий? – Марина подхватила на руки мальчика, сосредоточенно вертевшего в ручках ее сотовый. – Совсем наш папка спятил, за руль маму не пускает, охране хвосты накрутил так, что теперь костьми лягут, а меня только на заднем возить будут. Пойдемте ужинать, а? Есть хочу – аж в голове шумит.

– Я поеду, Маринка, – заторопилась Ветка, снимая халатик и набрасывая на себя какое-то необыкновенное платье из тонкой шерсти ярко-бирюзового цвета. – Мне ж еще собраться надо, волосы уложить, то-се…

– Ага, и про «то-се» не забудь, а то вдруг разочаруешь «смотрящего», а он мне потом голову отвернет! – насмешливо поддела Коваль. – Чтоб все в ажуре было!

– Отвали, дорогая, ревнуешь, что ли? – не осталась в долгу противная Виолка, показав язык и выскочив из спальни. – Я тебе позвоню потом! – раздалось уже с лестницы.

– Вали-вали, – пробормотала Марина, спускаясь следом за ней.

Они с Егоркой проводили Ветку до двери и отправились в кухню, где колдовала Даша.

– Ой, Марина Викторовна, у меня не все еще готово, – виновато сказала та, помешивая что-то в кастрюле. – Закрутилась с этой девочкой новой, пока все показала, рассказала, объяснила!

– А она приехала все-таки? – усевшись за барную стойку и отобрав у Егора мгновенно схваченное яблоко, спросила Марина.

– Что она, дурочка, от такого места отказаться?

– Молодая?

– Нет, не очень – лет за тридцать.

– Спасибо, Дашенька!

– Ой, Марина Викторовна, а вы все про свои годы переживаете! – засмеялась она. – Во-первых, вам тридцать четыре всего, во-вторых, на них вы никогда не выглядели, а в-третьих, все неизбежно состаримся, вот что!

Они посмеялись, Даша продолжила готовить ужин, а Марина рассеянно наблюдала за тем, как Егорка рвет на мелкие кусочки попавшую ему в руки бумажную салфетку. Сзади раздались шаги, в кухню вошел Женька, поздоровался с Дашей и потянулся к Егорке, но Коваль отвернулась, не дав даже прикоснуться к мальчику.

– Так! Обиделась? – Он развернул ее к себе, заглядывая в глаза, но Марина опустила их, уткнувшись лицом в Егоркину макушку. – Серьезно, что ли?

– Отстань от меня, я же тебе сказала!

– Котенок, перестань! – попросил Женька, садясь на корточки и глядя на нее снизу вверх. – Я просто испугался – на такой скорости гоняешь, аж жутко! Егор, скажи маме, чтоб не злилась, – попросил он, взяв Егорку за ручку. – Смотри, он сейчас заплачет!

– Не заплачет.

– Нет, скажи, сынок, заплачет, и я заплачу тоже! Заревем Дарье всю кухню, пусть плавает, раз нас мама не любит, – продолжал дурачиться Хохол, и Марина не выдержала, фыркнула. – Вот, уже лучше! Ну-ка, теперь поцелуй папу… – Он встал на колени и дотянулся до ее губ. – Не сердишься больше?

– Толку-то на дурака сердиться! Егор, не надо! – это относилось к сыну, пытавшемуся затащить в рот подвеску, висевшую на цепочке. – Что ж ты в рот-то все тянешь, хулиган?

Он поднял головенку, хитро глядя матери в лицо, но подвеску выпустил.

– Зубки у него по бокам режутся, Марина Викторовна, – заметила Даша, накрывая на стол. – Сегодня Виолу Викторовну так за плечо укусил, она аж подпрыгнула!

– Вот-вот! Это точно твой сын, Коваль, – ты ж тоже все время за плечо зубами рвешь! – прошептал ей на ухо Хохол, незаметно для Даши сжав зубами мочку, и Марина вздрогнула. – Я соскучился по тебе, котенок, с ума сойду до ночи…

– Сходить, к счастью, не с чего, так что я не волнуюсь! – пошутила она, поцеловав его в лоб.

– Готово, Марина Викторовна, можете садиться, – позвала Даша, подвигая к столу высокий Егоркин стульчик. – Вот твоя большая ложка, вот твоя большая чашка, – приговаривала она, подавая Егорке ложку и специальную тарелку на присоске, чтобы не соскальзывала со стола.

Все эти штучки и приспособления отыскивал где-то Женька, считавший, что у сына должно быть все только самое лучшее и удобное. Марина не мешала, хотя Ветка часто говорила, что зря они приучают ребенка к роскоши с таких лет.

– Знаешь, я не боюсь его разбаловать – у меня достаточно средств, чтобы он жил так, как привыкнет, до конца своей жизни.

– Все равно зря! – не соглашалась подруга, хотя и сама не прочь была побаловать Егорку то новой машинкой, то мягкой игрушкой.

– Ветка, его отец оставил такую кучу денег, что хватит еще и внукам, так что пусть.

Наблюдая за тем, как сын возит ложкой по тарелке, Коваль чувствовала себя самой счастливой. Оказывается, никакая операция не в состоянии убить материнский инстинкт, он просыпается как-то сам по себе, не подчиняясь ни рассудку, ни обстоятельствам жизни. Вот сидит ребенок, появление которого не входило в ее планы, а она уже не может представить себе, что его могло и не быть, если бы не слепой случай, не судьба, вмешавшаяся в их жизнь. Егорка повернул к Марине измазанную кашей мордочку, и она не удержалась от смеха:

– Жень, смотри!

Но Егорка почему-то вдруг обиделся и, надув губы, разразился ревом на весь дом. Хохол покачал головой, взял полотенце и вытер ему личико:

– Не реви, ты ж мужик! Подумаешь, мама смеется! Давай я тебе помогу.

Но Егор брякнул по столу зажатой в кулак ложкой:

– Сам!

– Ну сам, так сам, – согласился Хохол, поправляя на нем нагрудник. – Никогда не смейся над ним, котенок, – тихо сказал он, обращаясь к Марине. – Ты же видишь, он копия Малыш, и характер у него такой же.

– Скажите пожалуйста! – пробормотала она. – От горшка два вершка, а уже с характером!

– А что ты хотела? Вспомни, кто его отец.

– Ты его отец, и хватит об этом! – отрезала Коваль, не желая погружаться в тягостные и болезненные воспоминания о погибшем муже. – Можно поужинать спокойно?

– Можно. Но ты плохо ешь, не нравится?

– Я устала, – она бросила на стол палочки, которыми ела рис с креветками, и пошла к себе, оставив Хохла с Егоркой заканчивать ужин.

Приняв душ и облачившись в ночную рубашку, Марина забралась в постель, на самом деле почувствовав себя больной и разбитой. Взяв в руки книгу Сайгё, без которого теперь почти не засыпала, она стала рассеянно перелистывать страницы, но ничего подходящего к случаю не нашла, закрыла глаза, отложив книжку в сторону. Дверь едва слышно открылась, вошел Женька, присел на край кровати, положил руку ей на лоб, но Марина стряхнула ее.

– Где Егор?

– С Севкой мультики смотрит. Ты лежи, лежи.

– Его купать нужно.

– Я сам, ты не переживай, я его и уложу, и сказку почитаю.

– Могу представить! – с сарказмом откликнулась Коваль. – После твоего чтения он всю ночь спать не будет.

– Да ладно тебе! – улыбнулся Женька, пристраиваясь на кровати рядом с ней и обнимая. – Что с тобой, котенок?

– А что там за история с Егоркиным днем рождения?

– Ой, не рамси, котенок, давай до завтра отложим, – попросил он, морщась. – Мне Барон позвонил уже, рассказал, что ты гневаться изволила. Не хочешь – устроим все дома, посидим семьей, шарики там, фонарики и все прочее. Я погорячился, хотел праздник устроить, но раз ты против…

– Я не против, но, Женя, ты ведь понимаешь, что не стоит афишировать, что теперь у нас есть сын, это опасно, Женя! Мало ли что и кому взбредет в голову! Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось, не хочу подвергать его риску!

– Все-все, успокойся, не шуми, – попросил Хохол, поглаживая ее по голове. – Я не подумал. Хочешь, я тебе чаю сделаю?

– Не надо. Егора пора укладывать. – Марина попробовала встать, но Хохол не дал.

– Я сам уложу. Тебе телевизор включить?

– Кассету принеси какую-нибудь.

Он принес ее любимого «Крестного отца» с Марлоном Брандо в главной роли. Марина смотрела на экран, и из глаз сами собой текли слезы. Брандо чем-то неуловимо напоминал ей Егора, ее любимого Малыша…

Она отчетливо помнила его лицо до того, как он сделал пластическую операцию, его яркие синие глаза, его улыбку. Память причиняла невыносимые страдания, хотя прошло уже какое-то время и она не осталась одна – рядом всегда был Женька, а теперь еще и маленький Егорка. Но как можно забыть то, что связывало ее с Малышом? То, как он любил ее и был готов на любые жертвы, на любые безумства, только бы она оставалась с ним? Сколько раз он подставлял свою голову, пытаясь оградить Марину от неприятностей, рисковал деньгами и жизнью… И сколько он прощал ей…

– Мама, мы пришли сказать «Спокойной ночи», – виновато произнес Хохол, появляясь из двери, ведущей из спальни в детскую, с наряженным в пижамку Егоркой на руках.

– Мама! – вторил ему и сын, потянувшись к ней ручонками.

– Ни в какую – к маме, и все! Я ему говорю, мол, пусть отдыхает мамочка, пусть спит, а он орет и не ложится.

Марина взяла Егорку на руки, покачала его немного, прижав к груди. Он привык засыпать, положив ручку ей на грудь. Заметив, что мальчик клюет носом, Марина попыталась передать его Женьке, но Егорка сразу же вцепился в ее рубашку:

– Нет!

– Все-все, нет, конечно, – согласилась она, снова прижимая его к себе. – Конечно, нет, мой родной, я тебя никому не отдам.

Только через полчаса он наконец-то уснул, и Коваль осторожно унесла его в детскую, уложила в кроватку и прикрыла одеяльцем.

Вернувшись в спальню, забралась под одеяло и закуталась, стуча зубами. Женька пощупал лоб:

– Ты не заболела?

– Нет, просто холодно что-то…

– Я ж тебе подарок приготовил, совсем забыл!

Он ушел куда-то, вернувшись с большим пакетом, из которого вывернул на постель черную норковую шубу. Марина улыбнулась:

– Ты с ума сошел!

– Не нравится?

– Я же говорю – с ума сошел! Такая красотища… погоди-ка… – Она встала с постели и надела шубу – та оказалась в пол, прямая и с капюшоном, как Марина и любила. – Женька… обалдеть, какая вещь! – искренне сказала она, разглядывая себя в зеркале.

– Носи на здоровье, – улыбнулся довольный Хохол, любуясь ею.

Коваль повернулась к нему и увидела, как блестят его глаза, как он смотрит на нее… Опустившись на кровать прямо в шубе, она поцеловала его в губы, взяв в ладони лицо:

– Мне уже неловко, ей-богу! Ты меня совсем разбаловал.

– Мало. Мало я тебя балую, котенок мой. Чем я могу удивить такую женщину, как ты?

– Женечка, мне ничего не нужно. Я люблю тебя не за то, что ты делаешь мне какие-то подарки, а за то, что ты просто мой. Теперь зиму хочу – надо обновить, – пошутила Марина, погладив мех рукой.

– Ничего, котенок, скоро снег выпадет – обновишь.

Коваль бережно сняла обновку, повесила ее на вешалку и убрала в гардеробную.

Она легко относилась к подаркам, не замечала их стоимости. А Хохол постоянно испытывал дискомфорт: не всегда он мог подарить любимой женщине то, что хотел и считал нужным.

Через неделю, как раз накануне Егоркиного дня рождения, в офис без предупреждения посреди дня ворвался Хохол. Он без объяснений вытащил Марину из-за стола и подтолкнул к вешалке с одеждой.

– Что происходит? – недоумевала Коваль.

– Не волнуйся, все в порядке. Просто приехала-таки наша долгожданная Лида! – Женька подал куртку, натянул Марине по самые брови черную вязаную шапочку и замотал шею шарфом. – Вот так.

– Что Лида? – поинтересовалась Коваль, уже сидя в машине.

– Ты знаешь, нормальная баба, простая такая, сразу со всеми перезнакомилась, освоилась, и Егор к ней пошел без вопросов, даже со мной не поехал.

Марина почувствовала легкий укол ревности – ее мальчик не поехал встречать маму, предпочел остаться с почти незнакомой теткой… А Хохол, словно не замечая ее состояния, продолжал:

– И теперь у нас с тобой есть время, чтобы заехать в «Шар» и посидеть там вдвоем, хочешь?

– Не знаю.

– Ну что опять? – развернув ее лицом к себе, поинтересовался он.

– Женька… я так хотела эту няню, а теперь, когда она появилась… ведь она будет проводить с Егором все время, и мне уже не будет места рядом с ним, он отвыкнет…

– Господи, да тебе самой еще няня нужна! – вздохнул Женька, целуя ее в нос. – Как он может от тебя отвыкнуть, когда ты – его мать?

Возле ресторана было на удивление пусто, хотя время обеденное, обычно яблоку негде упасть. В зале за столиками сидело человек десять, не больше, и Коваль недовольно оглядела это безобразие, спросив у бессменного мэтра Кириллыча:

– Что так-то? Народу надоело?

– Да бог с вами, Марина Викторовна! – замахал руками тот. – Просто я, зная, что вы приедете, никого не пускаю, а выгонять тех, кто уже пришел, не в правилах заведения.

– А-а! Тогда понятно. И чем сегодня меня удивит повар? – привычным жестом протягивая Хохлу ногу на входе в татами-рум, поинтересовалась она.

– А что придумаете, то и подадим! – улыбнулся он.

Марина секунду подумала, а потом быстро произнесла несколько слов по-японски. Мэтр кивнул, сделал какие-то пометки в блокнотике и вышел, а Хохол улыбнулся:

– Ну ты даешь, котенок! Как на родном!

– Да я-то ладно, только кулинарию и знаю, а вот Череп, тот мог стихи по-японски часами рассказывать. – Коваль чуть задумалась. – Знаешь, мы с ним иногда на матрасе в бассейне лежали, и он мне в любви объяснялся… Так странно, вроде понимаешь, про что говорит, но язык-то чужой, а слова чудные какие-то…

– А Малыш?

– А что Малыш? Ему и говорить ничего не надо было, просто в комнату войдет – и все, я готова. И иногда страшно делалось – разве можно ТАК понимать друг друга, чтоб без слов совсем? – Марина села очень прямо, вытянув ноющий позвоночник, и Хохол вдруг сказал:

– Ты так вписываешься в это место, Коваль, словно специально для него и родилась.

– Никогда не думала об этом, если честно. Мне просто нравится здесь, я столько вложила в этот ресторан, что теперь даже не представляю, как можно без него жить.

Официантка принесла заказ, и они принялись за еду. Марина жмурилась от удовольствия, наслаждаясь тонким вкусом блюд, а Женька поглядывал на нее с легкой улыбкой:

– Ну что, кайф?

– Не то слово!

Марине вдруг страшно захотелось Женькиных поцелуев, объятий, его придурей… Он, видимо, тоже это почувствовал, отложил хаси и провел по ее губам пальцем:

– Что, котенок, продолжения хочешь?

– Хочу…

– Здесь?

– А что? Разве не за этим ты предупредил мэтра о приезде? Я ведь знаю, что ты задумал…

– Котенок… ты сумасшедшая… девочка моя…

«Беспредел полный, не ресторан, а дом свиданий! Но черт с ним, пусть».

Хохол отлично помнил, как она уединялась в татами-рум с Егором и в день его рождения, и в свой собственный, а он, верный телохранитель, только с тоской смотрел на раздвижную дверь, не смея ворваться и отнять свою любимую у ее мужа. Права не имел. А теперь все его, делай, что хочешь. Вот он и гасит ее на столе в татами-рум ее же ресторана, сбросив на пол посуду и даже не удосужившись снять джинсы, вот так ему захотелось, видите ли… Хорошо, что нет никого, а то ментов бы вызвали – к бабке не ходи, такие звуки несутся из-за плотно задвинутой двери, что сразу ясно становится – не суши ребята едят…

Оторвавшись от Марины, удовлетворенный Хохол рухнул на диван и простонал:

– Обалдеть… Давно уже такого не было…

– Я тебе больше скажу – вообще никогда! – засмеялась она, вставая со стола и подбирая свои вещи, разбросанные по всей татами-рум. – Ты меня совсем опустил, как вокзальную девку, в ресторане прямо гасишь… В следующий раз хоть заплати, что ли.

– Ты обиделась? – расстроился Женька, и она, засмеявшись, села к нему на колени, обняв за шею:

– Дурачок, разве я могу на тебя обижаться? Мне с тобой хорошо, ты же знаешь. И сегодня все было отлично.

– Правда? – Его теплые руки лежали на ее талии, и Марина чувствовала, как они слегка подрагивают.

– Разве я тебя когда-нибудь обманывала?

– Поедем домой, котенок, хочу с тобой в сауну, помнишь, как у нас там бывало? Ты такая теплая, нежная, я даже думать об этом не могу спокойно… как ты лежишь рядом со мной, а я тебя трогаю…

– Родной, все, что захочешь… – пообещала она, коснувшись губами его щеки.

Дома ждал неприятный сюрприз – явилась Ветка, сидела в каминной с чашкой кофе и сигаркой, пускала дым колечками. Марина испытала легкое раздражение и досаду – ее появление слегка нарушило их с Женькой планы на остаток вечера.

– Ты чего явилась? – не особенно любезно поинтересовалась Коваль, развязывая пояс куртки.

– В гости. Что – нельзя? – с вызовом ответила ведьма, затягиваясь сигарным дымом. – Навязываюсь?

– Навязываешься, – согласно кивнула Марина, садясь в кресло и вытягивая ноги. – Женечка, будь добр, сапожки сними! – Хохол вырос как из-под земли, опустился на колени, игнорируя Веткино присутствие, стянул сапоги, выкинув их в коридор.

– Устали ноги? – заботливо спросил он, разминая пальцами правую ступню.

– Я вам не очень мешаю? – насмешливо осведомилась Ветка, глядя на их упражнения.

– Очень, – подтвердил Женька, не оборачиваясь. – Но не выкидывать же тебя на ночь глядя!

– Я не претендую! – фыркнула она. – Приехала к подруге поговорить, но ей не до меня – кобель слюной исходит!

– Так, за базаром следи, лярва! – вмиг вскипел Хохол, но Ветка никогда его не боялась, поэтому усмехнулась и спросила:

– Что, в точку попала? А ты молодец, Хохол, не потерялся по жизни! Пригрелся возле Коваль, теперь почти хозяин в этом доме, важный стал! Будто никогда на побегушках у Строгача не был!

– Ветка! Сдурела, на хрен?! – рявкнула Марина, схватив вскинувшегося Женьку за руку. – Что за бред?!

– Бред, говоришь? А ты взгляни со стороны на себя и на него! – посоветовала нимало не смущенная Веточка. – Полгорода ухохатывается, на вашу семейку глядя!

– И что? Мне должно быть до этого дело?

– Должно! Ты слишком заметная персона, чтобы так себя вести!

– И что теперь? – спокойно спросила Коваль.

Ветка недоуменно посмотрела на нее, перевела взгляд на руку, пальцы которой побелели, стискивая Женькино запястье, узрела новое кольцо и моментально сменила тему:

– Ой, какое колечко! Когда купила?

– Женька подарил, а что?

– Ух ты, какой богатый стал! Платина, бриллианты! Дела идут, Хохол?

– Ты чего догреблась до меня сегодня? Не получала давно? – мрачно спросил он, погладив Маринину руку. – Так честно признайся, мы все исправим.

– Как ты его терпишь, Коваль? – закатила глаза подруга, откинувшись на спинку кресла. – Ведь хам трамвайный!

– Так, все! Я устала от тебя, Ветка, говори, зачем явилась, и сваливай, я еще сына не видела, а у него день рождения завтра, между прочим. – Марина решительно поднялась с кресла, и Ветка вслед за ней тоже пошла к двери каминной.

– Я приехала просто так. Ты привыкла, что всем от тебя что-то нужно, Маринка, уже и подумать не можешь о том, что к тебе единственная подруга может прийти без дела. Пока, дорогая!

– Постой! – Коваль перехватила ее за руку. – Ты обиделась? Прости меня, просто Женька хотел провести этот вечер со мной. Егорке наконец-то нашли няню, поэтому все так… У тебя действительно ничего важного?

– Хотела с тобой про Беса пообщаться, но ладно, в другой раз.

– Тогда до завтра? Ты ведь приедешь?

– Не стыдно спрашивать? – укоризненно покачала головой подруга. – Разве я могу не приехать поздравить своего любимого мужчину?

Они засмеялись, обнялись, и Ветка исчезла за дверью. Марина побрела наверх, в детскую, откуда доносился смех Егорки. «Надо же, я почти час дома, а он даже не вышел ко мне! Что же там за Мэри Поппинс?»

Посреди детской на полу возился с железной дорогой сын, а рядом сидела невысокая худощавая женщина с каштановыми волосами до плеч, одетая в строгие серые брюки и простую голубую водолазку. Они одновременно обернулись на звук открывшейся двери, и Егорка проворно пополз на четвереньках к Марине:

– Мама!

Она присела на корточки, подхватила его на руки:

– Привет, мой родной! Я так соскучилась по тебе, Егорушка!

Он тыкался мордочкой ей в шею, ручками вытащил шпильки из узла волос, распустив их по спине.

– Мама! – Это он тоже подсмотрел у Женьки, Хохол всегда распускал ей волосы, едва только Марина возвращалась домой.

– Ну все сделал? – улыбнулась она, забирая у него шпильки. – Так лучше?

– Да!

– Отлично. А теперь дай-ка мне познакомиться с твоей няней, Егорка, – Коваль повернулась к вставшей с пола женщине: – Вы, насколько я понимаю, Лидия, сестра Гены?

– Да, Марина Викторовна. Здравствуйте.

– Как ваше отчество?

– Не нужно, просто Лида.

– Мне неудобно – я моложе вас, а вы зовете меня полным именем.