Текст книги "Лик полуночи"

Глава 8
Крона

Я сказала тебе держаться подальше от пещеры и стоять на страже. Я хотела доказать, что я храбрее. Ты всегда ходила по дому, как петух, который осматривает свой курятник, считая себя султаном. Как ребенок, который считает себя принцессой и не знает, как хрупка на самом деле жизнь. Но эта история не о тебе, она – обо мне и темной пещере. Я карабкалась между серыми камнями, обдирая нежную детскую кожу, тыкала языком в расшатанный зуб, чтобы сосредоточиться. Каждое мое движение, каждый камень, который вылетал из-под ноги, издавал разносившиеся эхом звуки. Когда я почти пробралась внутрь и присела перевести дух на земляном полу, я заметила, что в глубине пещеры мерцает золото. Настоящее золото. Я была уверена, что нашла спрятанный разбойниками клад.

К тому времени, как Трей и Крона вернулись в участок, дневной свет уже согревал земли Долины.

– Идите домой, – проинструктировала их Де-Лия, когда они вошли. – У регистратора есть ваши записи; он почти закончил расшифровку. Идите домой и поспите.

Трей взял ее за руку.

– А ты?

Она кивнула на группу мужчин в углу, украшенном стеклянными бараньими рогами, которые разговаривали с начальником Де-Лии. Они выглядели довольно сурово.

– Мартинеты до сих пор тут? – прошипела Крона. – Я же тебе говорила…

– Ну да, спасибо тебе большое, – резко ответила Де-Лия. – Я должна ответить за наш провал. Значит отвечу.

Она не подчеркнула голосом слово «наши», но Кроне все равно это не понравилось.

– Я останусь с тобой, – сказала она.

– Нет. Иди домой. Если они хотят бросить в меня камень, обвинив в кумовстве, твое присутствие уж точно не поможет.

– Тебе тоже нужен отдых, – сказал Трей. – Если не будешь нормально спать, опять начнешь бродить во сне.

– Вот поэтому у меня в кабинете раскладушка.

– Хорошо, – ответил он, – только не забывай ею пользоваться.

Крона бросила на Де-Лию последний взгляд, полный вины и сочувствия. Она все еще носила маску Леру. А в маске она становилась немного безвольной. Поэтому она развернулась и пошла к конюшне. Но по дороге домой к ней вернулись силы. Хотя многие не смогли бы даже стоять прямо после схватки разума с эхом Леру.

У Де-Лии была квартира в издательском районе, который располагался в восточной части города. Она находилась прямо над типографией, и в здании часто пахло ламповой сажей и зеленой смолой. Крона переехала к Де-Лии, чтобы помогать ухаживать за матерью. Большинство не состоящих в браке регуляторов жили в бараках, но капитаны и высокопоставленные регуляторы получали льготы – например, квартиры. А Кроне разрешили жить с сестрой.

Благодаря этому Крона могла экономить большую часть своих ампул со временем. Но для чего она их копила, она и сама не знала. Чтобы купить маску? Поехать к водопадам или найти предков в Ксиопаре? Купить какой-нибудь музыкальный инструмент? Она вспомнила чудесный концерт в театре Великих маркизов – тогда они разыскивали виолончелиста за подделку магии, но это нисколько не отразилось на его игре. Да, виолончель она бы себе прикупила. А, может, ей повезет накопить на все это вместе или на что-нибудь еще, чего она пока никогда не видела.

В любом случае однажды она потратит свое время на что-нибудь особенное.

Их район был хорошо продуман. В квартале, сосредоточенном на печати и литературе, вряд ли бы поселились люди, склонные к криминальным забавам. Жители города были в основном образованными торговцами, разбавленными несколькими служащими, стоявшими на страже государства, как и Крона. Однако, чтобы добраться из участка до дома, ей приходилось идти по более захудалым районам города. И даже в такой ранний час Крона встретила одинокую ночную бабочку – в рваных, поднятых выше колен юбках и с неумело и вульгарно накрашенным лицом, представляющим собой ужасную пародию на макияж знатной особы.

Шлюха на мгновение приблизилась к Кроне, глядя на лошадь с чрезмерно сладким выражением на лице, и лишь потом обратила внимание на форму Кроны. Женщина решила не навязывать свои услуги регулятору. Хотя оплата за любовные утехи являлась вполне законной, ушлые бабочки знали, что иногда не стоит приставать к клиентам, вооруженным лучше, чем они. Сухо фыркнув, она снова продефилировала в тень, покачивая бедрами и довольно неприлично почесывая зад.

Вскоре Крона добралась до своей улицы и вздохнула с облегчением, когда увидела арочную дверь, ведущую в многоквартирный дом. Деревянное полотно было окрашено в глубокий синий цвет, и кое-где вставлены маленькие желтые стекла: создавалось впечатление, что по синей глади ползают большие медоносные пчелы.

Рядом с домом находилась государственная конюшня, где государственные служащие этого района по вечерам оставляли лошадей. Крона спрыгнула с лошади, передала ее начальнику конюшни, рассеянно похлопав животное по крупу – она была привязана к своей лошади, но крупные животные никогда не привлекали ее, а затем зашагала обратно к синей двери с пчелами.

Она вытащила медное кольцо для ключей, и ей показалось, что оно весит больше, чем обычно. Все ее тело казалось сегодня тяжелее. Она могла уснуть в любой момент и просто надеялась, что сначала ей удастся добраться до постели.

Вдруг за спиной раздался торопливый топот, и сердце у нее оборвалось.

Ну что там еще такое?

Вздохнув, она развернулась. К ней бежал Родриго, соседский мальчишка, который часто приносил ей записки от агента-информатора и газеты по утрам. Она напряглась, надеясь, что не увидит сейчас заголовок, кричащий о возвращении Цветочного мясника.

В руках у мальчишки, без всяких сомнений, был конверт.

– Госпожа! Госпожа! – кричал он, боясь, что она скроется за дверью.

– Чего это ты бегаешь с письмами с утра пораньше? – спросила Крона, изо всех сил стараясь не говорить нараспев, поскольку Родриго ненавидел, когда с ним разговаривали, как с ребенком.

По мнению Кроны, ему было не больше двенадцати, а это такой возраст – уже не ребенок, но еще и не взрослый.

– Зарабатываю, – быстро сказал он, протягивая ей письмо и пустую ладошку.

Она покопалась в сумке, достала кошелек, нашла несколько дисков-пятисекундников и бросила в его ладонь. Прозрачные стеклянные монеты глухо звякнули.

– От Тибо? – спросила она, глядя на кривые каракули, которыми была нацарапана ее фамилия, и вставляя ключ от дома в замок.

– А от кого ж еще, – Родриго спрятал время в карман и поежился, обхватив себя руками, когда внезапно подул ветер. – Наверное, теперь вы не скоро о нем услышите.

Она уже наполовину повернула ключ в замке, но остановилась.

– А почему?

– Да он опять достал каких-то ночных стражей. Видел, как двое надели на него наручники и уволокли.

– Что же он натворил этот раз?

– Развыступался слишком сильно, насколько я знаю. Может, и еще что выкинул, трудно сказать. Но в этот раз он точно просидит за решеткой больше двух недель. Если… – Родриго ткнул большим пальцем в свой коричневый нос и неловко переступил с ноги на ногу.

Крона знала, почему он притормозил. Она бросила ему еще один диск, который как раз и приберегла для такой паузы.

С улыбкой Родриго поймал его и спрятал без лишних слов.

– Если один из этих стражей не забьет его до смерти. Я думаю, он обозвал его жену и, может быть, еще и сына. Точно не слышал. Все, что я знаю, это то, что стражи были в ярости и готовились отметелить его как следует.

Прекрасно. Хотите проблем? Обратитесь к Тибо.

– Не знаешь, в какую тюрьму его увезли?

– За пятиминутник скажу, конечно.

– Да ты меня уже обобрал до нитки, малыш.

Она покачала головой, смирилась и вытащила диск со временем.

– Не называйте меня малышом.

Пришлось снова тащиться в конюшню, за лошадью, черт бы ее побрал.

* * *

На железных шипах, обрамляющих крышу одноэтажной тюрьмы, устроили потасовку красно-желтые певчие птицы, борясь за местечко получше. По шипам вплоть до входной двери стекали белые полосы помета, повествуя о долгой истории взаимоотношений птиц и приземистого здания.

Когда она вошла, сердитое щебетание стало громче, и даже шлем едва приглушал его. Это лишь подчеркнуло, что новый день она встречает вместе с недосыпом.

Внутри у входа восседал страж, откинувшись на спинку шаткого стула и водрузив ноги на стол. Он вздрогнул, и ноги соскользнули вниз. Он никак не ожидал увидеть в тюрьме регулятора в такую рань. Да и позже не ждал.

Пол под ботинками Кроны заскрипел, между досками взметнулись клубочки пыли. Тюрьма была маленькой и ветхой: из тех, в которых пьяницы теряют часы, из тех, куда ни один правоохранитель в здравом уме не приведет настоящего преступника.

– Чем могу вам служить, Госпожа? – пробормотал страж, заикаясь, и начал нервно перекладывать бумаги и передвигать графин, наполовину заполненный чаем, с одной стороны стола на другую.

– К вам недавно привели мелкого воришку. Высокий, белокурый, симпатичный мужчина, пару лет назад перевалил шестую пятилетку.

Сторож сухо фыркнул и размял шею, щелкнув суставами.

– Не припомню никого похожего. Все, кого привели ночью – бродяги.

Тибо вряд ли можно было назвать бродягой, скорее – щеголем, на бездомного он никак не тянул. И Родриго не стал бы ей врать – незачем и слишком рискованно.

Вдруг из-за тяжелой двери одной из тесных камер, расположенных в глубине коридора с левой стороны, вне поля зрения, раздался слабый крик. Даже не крик, а жалкий стон, приглушенный дверью.

Это не был чей-то испуганный вскрик или обычный окрик рассерженного сокамерника. Этот вой навевал воспоминания о внезапной боли и резких ударах. Тело Кроны напряглось, плечи развернулись, и она немедленно устремилась на звук.

– Открой дверь.

Страж выбрался из-за стола, неловко пытаясь преградить ей путь.

– Вам туда нельзя. Чтобы вмешаться в действия Дозора, вы должны получить ордер вышестоящего органа. У вас есть ордер? Нет? Значит я имею полное право не пускать вас.

Раздался еще один крик, гортанный и резкий – быстрый, как удар. Он эхом разнесся в помещении.

Тысяча резких реплик вертелось у нее на языке, но она не стала их озвучивать. Она знала Родриго давно и знала, что он не склонен к преувеличениям. Если он сказал, что стражи собираются забить Тибо до смерти, значит так оно и было. И каким бы невыносимо безрассудным и шальным ни был Тибо, она никогда не пожелала бы ему ни минуты боли. Сейчас не время защищать свою гордость словесной перепалкой.

– Вам лучше уйти, регулятор.

Это самодовольное предложение было подкреплено звуками глухих ударов и криками боли.

Если бы она не была полностью измотана – если бы не была ранена, не подверглась нападению варга, не была шокирована и унижена всего несколько часов назад – она бы попыталась его урезонить. Крона всегда была за справедливость.

Но сейчас она стояла здесь, и у нее ныло и тело, и разум, и эта крыса-страж был последним препятствием между ней и ее другом, хотя она никогда бы не назвала его так вслух.

Медленно двигаясь вперед, словно ее конечности были заполнены песком, она выхватила саблю, дав стражу достаточно времени, чтобы среагировать.

– Тебе лучше открыть дверь, – ровно сказала она, повторяя его высокомерный тон.

Он нахмурил лоб, смутился, что вполне устроило Крону. На лице отражалось все, что он думал: «Но мы же на одной стороне. Я член Дозора, вы не можете просто так… ради него? Вы угрожаете ради него члену констебулярии[10]10
    Констебулярия (уст.) – полицейская служба.


[Закрыть]?»

– Что вы, черт возьми, д…?

– Ключи, быстро, – потребовала она, выпрямившись и расправив плечи, используя свою униформу в полной мере.

Неуверенно его рука потянулась к карману. Крона понимала – если он ее впустит, ему придется отвечать перед своими коллегами. И если они были готовы прибить Тибо, значит они не станут долго раздумывать и отдубасят и своего славного привратника.

Значит, она не оставила ему выбора. Подняв клинок, она держала его на уровне его горла.

– Долго еще собираешься держать меня здесь? – тихо спросила она, наклонясь ближе, чтобы убедиться, что ее безглазый лицевой щиток отразился в его глазах. – Этот человек там значит для меня гораздо больше, чем ты готов дать.

Его трясущаяся рука исчезла в кармане брюк и быстро, как змея, выскользнула обратно. Он вставил ключ в отверстие, затем отступил, стараясь держаться подальше от ее сабли. Он сцепил руки, снимая с себя всякую ответственность, и жестом указал на дверь.

– Вы силой заставили меня открыть дверь, – коротко сказал он гадким тоном заговорщика.

С отвращением Крона почти приложила его прикладом меча под глаз. Только для приличия. Чтобы его история про куриное дерьмо прозвучала правдиво.

Но времени на игру у нее не было. Крона медленно приоткрыла дверь, чтобы хорошо рассмотреть камеру, но не раскрыть себя.

Блок с камерами был немногим больше, чем большой шкаф. В передней части находились три действующие камеры, из оснований решеток которых вываливались камни, и еще как минимум с полдюжины камер, непригодных к содержанию преступников. Некоторые использовались в качестве кладовок, у некоторых не было дверей, а в некоторых вообще отсутствовали решетки.

Эта тюрьма могла продержаться только до визита комиссара, и тогда ее сразу снесут. В двух первых камерах содержались полусонные бродяги, затыкавшие уши руками, чтобы не слышать вопли, исходящие из третьей камеры, в которой находился Тибо.

Ее вор со скованными руками сидел, скрючившись на койке, изо всех сил вжимаясь в угол камеры.

– Ааа! – заорал он, когда в его подошву влетел тяжелый сапог.

Зная, что лучше не торопиться, Крона оценила ситуацию.

Всего стражей было четверо. Двое в камере с Тибо, двое снаружи. Все они были в потрепанных куртках и заношенных подтяжках и выглядели лишь немногим лучше бродяг.

Она быстро осмотрела их оружие, предполагая, что они не из тех, кто быстренько подчиниться по приказу регулятора или кого другого. Если все пойдет плохо, ей нужно знать, кто представляет наибольшую угрозу. Его нужно будет нейтрализовать первым – уговорами или силой.

Оба мужчины за пределами камеры прислонились к решеткам соседней камеры в узком коридоре блока, скрестив руки и отвернувшись от нее. Даже их фигуры выражали самодовольство, и они одобрительно кивали друг другу, когда их коллеги в камере наносили красивый удар.

У них не было ни кобуры, ни ножен. Если ей повезет, в их распоряжении будут только ножи.

Она разглядела профиль одного из них, мельком обратив внимание на его особенно миниатюрный нос и эльфийский подбородок. Он был молод, новичок. Мягкий.

У второго были натруженные руки, сутулая спина и выпирающий живот.

Внутри камеры один мужчина в основном говорил, второй бил.

– Еще хочешь? – спросил болтун. Было видно, что он дня три не брился и уж точно несколько недель не мылся. Когда он многозначительно взглянул на мужчину, стоявшего рядом, она обозначила его как капитана. У него был авторитетный, хотя и грубый вид.

– Давай-ка, открой свой красивый ротик и попроси еще.

Четвертый страж хрустнул костяшками пальцев, радуясь возможности нанести еще один удар. При слове «красивый ротик» его губы раздвинулись в жестокой улыбке, он оглянулся через плечо на своих товарищей, приподняв брови.

Во рту у него не хватало нескольких зубов, которые, вероятно, были потеряны под ударами кулаков, отвечавших на его удары.

Тибо слегка развернулся, чтобы взглянуть на того, кто его колотил. Но его умный взгляд был направлен мимо стражей – на черную полоску за дверью тюремного блока. Он узнал Крону и улыбнулся, кривя уголки губ, обнажив окровавленные зубы. Его всегда аккуратно уложенные волосы сейчас в беспорядке торчали на голове, его обычно отглаженная одежда была растрепана, а на щеке красовалось ярко-розовое пятно, которое скоро станет фиолетовым. Несмотря на все это, его улыбка стала шире – она знал, что спасение близко.

– Забавно, то же самое я сказал вашему сыну вчера вечером, – хихикнул он, выплюнув кровавый сгусток на сапог стража. – Бедный мальчик никак не мог насытиться мною.

– Мой сын счастлив в браке, – самодовольно сказал болтун, отказываясь заглотить крючок.

– Видимо, его муж недостаточно любит его…

– Его муж – уважаемый банкир с…

– Что ж, – снова хихикнул Тибо. – Вы знаете, что говорят о банкирах.

Проклятый идиот никогда не знал, когда надо остановиться.

– Ты, вонючее дерьмо…

Когда Беззубый размахнулся, чтобы нанести удар в живот, Крона крикнула и полностью проскользнула в комнату, привлекая всеобщее внимание.

– Как вы сюда попали? – спросил Носик, и лицо его побледнело.

– Спроси своего мальчика снаружи, – рявкнула она. – И отойди от моего пленника.

– Вы не у себя в участке, регулятор, – сказал капитан. – Этот человек находится за решеткой у нас, значит он – наш.

– Давайте не будем играть в игры, если не возражаете. Отпустите его под мою ответственность, и у нас не будет проблем. Я не сообщу об избиении мартинетам.

Все четверо подобрались. Носик и Пузо выпрямились. Капитан Неряха и Беззубый неторопливо вышли из камеры, сжав кулаки.

– О, какое избиение? – небрежно спросил Тибо. – Некоторые люди платят за такое обхождение, скажу я вам. Джентльмены, если вы хотите купить немного ампул со временем, я знаю несколько человек из знати…

– Вы пришли без напарника, – сказал капитан Вонючка Кроне, склонив голову набок и не обращая внимания на Тибо. – Так что, скорее всего, вы здесь не в официальном качестве. Так почему бы вам не сбежать?

Он фыркнул и стер плевок с ботинка о решетку.

Она подняла саблю.

– Отдайте его мне. Последний раз прошу вежливо.

Пузо и Носик вытащили кинжалы, как она и ожидала. Беззубый сжал кулаки и встал в стойку, и кулаки у него были знатные, а капитан Неряха метнулся в одну из ветхих камер и схватил железный пруток, ржавый с обоих концов.

Все двигались медленно, но решительно. И они, и Крона пытались блефовать – никто не хотел кровавой разборки.

Кроме, может быть, Беззубого. Он усмехнулся от уха до уха, будто и надеяться не смел на столько оживленных событий в начале смены.

– Тебе действительно не нужно драться за меня, здесь есть чем заняться, – пошутил Тибо бодрым голосом, хотя и вздрогнул, пытаясь сесть прямо.

– Заткнись! – крикнули все хором, в том числе один из бездомных, которые перестали притворяться спящими.

– Смотрите, я забираю его у вас, – пыталась уговорить их Крона. – И гарантирую, что вы больше никогда не услышите, как он шлепает губами.

Они двинулись к ней, подталкивая ее к двери. Они не собирались уступать, а она определенно не собиралась отступать.

Она сомневалась, что стражи умеют работать в тандеме. Они будут действовать по отдельности, искать дыры в защите, думать только о движениях – ее и своих собственных и даже не попробуют объединить усилия и обыграть ее, пока кто-нибудь не повалит ее на землю.

Больше всего ее беспокоил Беззубый. Нужно было быть очень сильно уверенным в себе, чтобы выйти против меча с голыми кулаками.

Это значит, его надо уложить первым.

– Не прокатит, – сказал капитан Неряха, подняв прут и уложив его на плечи.

Он вышел вперед и остановился рядом с Пузом.

– Видишь ли, у него проблема не со ртом, а с руками. Они лезут туда, куда им не положено.

– Думаю, мы должны отрубить их, – сказал Пузо, – ради безопасности широкой публики.

– Да у вас смелости не хватит, чтобы отсечь столь прекрасные руки от не менее прекрасных запястий, – фыркнул Тибо с притворным возмущением. – Мои прекрасные руки нужны мне, чтобы слать воздушные поцелуи своим поклонникам.

– Чтоб тебе… – взвился Пузо, оскалив зубы на Тибо.

Крона поняла, что пора действовать. Прыгнув вперед, она ударила его по руке лезвием своего клинка. Он удивленно выронил нож, и она ногой отшвырнула его за себя.

Неряха с криком качнулся, целясь прутом в шлем. Она упала на колено, избежав удара, а Неряха потерял равновесие. Он ожидал, что ударит ее, и наступал боком, а когда промахнулся, врезался в Пузо.

Беззубый перестал ухмыляться, а Носик испугался. Первый двинулся вперед, а второй отступил. Оттолкнув своих коллег в сторону, Беззубый протянул руки к Кроне, схватил ее за переднюю часть униформы и поднял.

Это придало ей нужный угол.

Руки его были вытянуты, локти оказались под ударом. Повернув саблю рукояткой вперед, она ткнула тяжелым концом эфеса ему в сустав.

Он закричал и отпустил ее, рука безвольно упала – очевидно, она попала точно в нерв, и теперь рука онемела и покалывала.

Поднявшись, она пнула его по левому колену, надавливая на чашечку, пока та не выскочила. Он свалился на пол, задыхаясь от боли.

– Стоять, или я уложу еще одного, – приказала она, когда Неряха снова кинулся на нее. Он обрушил прут, как топор, пытаясь разбить ей плечо. Она взмахнула рукой в наплечнике навстречу ему. Звякнул металл, но не так пронзительно, как при ударе меча о меч. Основной удар все-таки пришелся на плечо.

Шипя от боли, она отбила прут в сторону.

– Справа! – закричал Тибо за мгновение до того, как горячая боль разорвала ей боковые мышцы на талии.

Пузо подхватил свой клинок.

– Заряженный магией ублюдок, – прошипел он ей сзади, поворачивая нож.

Она двинула локтем назад и попала ему в подбородок. Он отлетел назад, ударился головой о решетку и свалился на пол.

Боль, пылающая в боку, окончательно разозлила ее. Бросив саблю на пол, она устремилась на Неряху, вырвала прут из его рук и двинула его по челюсти. Он согнулся пополам и упал, уткнувшись лицом в бедро Беззубого, и затих.

– Видал, да? – заговорщицки сказал Тибо Носику. – Давай, снимай с меня наручники, и госпожа регулятор пощадит тебя, я знаю.

Все еще крепко сжимая в руках нож, Носик оценил свои возможности.

Глубоко дыша через нос, Крона выпрямила спину и потянулась за кинжалом, торчащим из бока. Хотя ее разрывала боль от ягодиц до плеча, она была уверена, что лезвие короткое и Пузо не умел целиться. Выдернув нож, зарычала от боли. Было ужасно больно, но она, черт возьми, осталась жива.

Она подняла меч, закрыла рану правой рукой и поплелась к Носику, который держал клинок в воздухе, но дрожал от нерешительности.

– Не знаю, о чем ты сейчас думаешь, – сказала она хриплым от боли голосом. – Но стоило ли устраивать эту бойню, – она махнула саблей в сторону трех поверженных стражей, – из-за этого бледного легкомысленного хлюпика и распутника.

Дорогое божество Времени, пожалуйста, пусть он скажет «нет».

Она была измотана.

– Распутник – это уж слишком, – фыркнул Тибо.

Махнув на него мечом, Крона проскрипела:

– Боги, помогите мне! Если ты хочешь уйти отсюда со всеми своими пальцами на ногах и на руках…

– Забирайте его, – решил Носик, выпуская нож из рук. – Можете его освободить, повесить, передать любому из великих маркизов в качестве подарка на юбилей, мне все равно. Просто, забирайте его.

– Спасибо, – ответила она, почти спокойно.

Если бы не кровь, стекающая по ноге, и не трое взрослых мужиков, стонущих на полу, можно было бы подумать, что она просто выиграла на спор.

– Прочь с дороги!

Молодой человек понял, что приказ лучше выполнить.

Разобравшись с хлопотливым стражем, Крона занялась Тибо. Сначала осмотрела раны на голове – они были неглубокими. Когда она убрала прядь его светлых волос с пореза, он зашипел, напрягшись всем телом.

– Что, щиплет?

– Да, сэр.

– Хорошо.

Она похлопала его по подбородку, стараясь не попасть по разбитой губе, и не упрекнула его за «сэр».

Даже избитый и закованный в наручники, Тибо вел себя как человек, которому принадлежит город. По части помпы и высокомерия он мог бы победить в турнире, обыграв самих маркизов. В этом отчасти и заключалась его привлекательность: ничто не могло испортить его настроение или омрачить взгляд на мир. Он всегда оставался позитивным.

Необычная черта для вора, эскортника-прелюбодея и вечной угрозы для общества.

– Молодец, регулятор, – сказал он, разглядывая ее раны и одобрительно кивая. – Кого я должен благодарить?

– Не твое дело, преступник.

Это было шоу, которое пришлось устроить из соображений безопасности. Информаторы очень быстро переставали быть информаторами, если слишком близко знакомились с констебулярией. Эти стражи будут молчать – зачем им распространяться о своем позоре? Но сокамерникам Тибо скрывать и стыдиться было нечего.

– Лучше скажи мне, что говорят о банкирах, – сказала Крона все еще резким тоном.

– Понятия не имею. Видела, как у него глаза полезли на лоб из-за этого предположения?

Крона беззвучно засмеялась в шлеме. Нахальный ублюдок.

Убедившись, что его видимые раны не опасны, она принялась за скрытые под одеждой. Стянула с него через голову нарядную куртку, оставив ее болтаться на запястьях. На теле Тибо осталась свободная туника с глубоким V-образным вырезом. Брюки и ботинки были грязными, но на них не нашлось разрезов или разрывов, и он все еще был в своих фирменных кожаных перчатках зеленого цвета.

– Прислонись-ка к стене, – приказала она, приподнимая ему рубашку.

– Хочешь быть сверху? – подколол он, приподняв бровь, но тем не менее подчинился.

– Я не хочу, чтобы ты обрушился на меня на полпути к участку.

На его животе волнами расцветал синяк.

– Если тебе понадобится целитель, то лучше знать об этом заранее.

Она сдавила его бока, проверяя, не сломаны ли ребра. К счастью, кости остались целы.

– Где еще больно?

– Только плечи – снимешь наручники, и все пройдет.

– Старая хороша шутка. Часто ею пользуешься?

– О, ха-ха.

Она притянула его к себе и помогла подняться. Он слегка прихрамывал, когда она вывела его из камеры, но больше из-за того, что долго был в неподвижности, а не из-за ран. Вместо того чтобы перешагнуть через Пузо, он пнул его.

– Тебе повезло, что меня опередили, – сказал он. – Я бы отделал тебя как джентльмен – вдвое быстрее, чем госпожа регулятор.

– Тебе не кажется, что на сегодня уже достаточно вражды, вор?

Когда они уже почти дохромали до двери, Тибо притормозил.

– Подожди-ка минутку.

Он подошел к одной из занятых камер и прошептал:

– Виндом?

«Спящий» бродяга крякнул.

– В моей койке ничего не было, если ты понимаешь, что я имею в виду. Пожалуйста, проверь свою.

Куча серо-коричневых лохмотьев, прикрывавших голые кости, неловко доковыляла до кровати и ощупала ее нижнюю сторону.

Крона взглянула на стражей. Двое точно были без сознания. Беззубый застонал и перекатился на спину, но не попытался подняться или стряхнуть с колена Неряху.

Раздался глухой «чпок» – сухой воск оторвали от твердой поверхности. Виндом достал конверт.

– Тебе это нужно?

– Да, именно.

Крона схватил Тибо за воротник, прижавшись к его уху.

– Ты хочешь сказать, что тебя притащили сюда специально? Вот за этим?

– Я ж не идиот. Неужели ты поверила, что эти набитые дерьмом мешки могли бы притащить меня сюда, если бы я не захотел?

– А как вы думаете, почему я здесь? – спросил Виндом, усаживаясь.

У него были длинные густые волосы, по моде того времени, но сильно спутанные с бородой.

– А я вам скажу. Здесь сухо, здесь можно поспать. И кроме того, мне дадут тарелку бобов.

Он положил конверт на каменный пол и толкнул его, отправив под решетку.

– Госпожа регулятор? – сказал Тибо, повернувшись, чтобы показать кандалы.

Она фыркнула, и он хихикнул в ответ.

– Хочу сообщить, что я открыл вам тайное средство связи. Меньшее, что вы можете сделать, это поднять письмо.

– Если я к нему прикоснусь, я его заберу, – сообщила она, присев на корточки.

– А кто сказал, что оно адресовано не вам? – с ухмылкой спросил Тибо.

– Учитывая, что мы никогда не встречались, преступник, я в этом сомневаюсь.

Вспомнив, что им надо играть роли, он убрал улыбку с лица. Но Крона задумалась, правда ли это. Неужели он дался в руки Дозору ради нее? Конверт был чистым, гладким, с черной сургучной печатью. Дополнительный воск на обратной стороне удерживал его на койке.

Она положила конверт в карман и поволокла Тибо к выходу. За столом сидел все тот же молодой страж, робко притворяясь глухим, поскольку это было единственное разумное объяснение, почему он не услышал драку и не пошел помочь. Носика нигде не было видно.

– Напомнишь им позже, – сказала она, проходя мимо стража. – Мы все забываем, что произошло, они держатся подальше от моего пленника, и не нужно будет привлекать к делу мартинетов. И если мне когда-нибудь придется снова заглянуть сюда, я надеюсь на приветливый прием.

– Да, сэр.

Снаружи ее лошадь щипала траву, росшую на тротуаре. Людей на улице стало больше – день был в самом разгаре. Кроне казалось, что ей никогда не добраться до постели.

– Ты что, думаешь, что я поеду вот так? – спросил Тибо, глядя на кобылу.

– Конечно, нет, – ответила она, доставая из сумки веревку.

– Ты этого не сделаешь, – сказал он, расширив глаза.

Она его почти пожалела. Почти. Но теперь, когда она знала, что он нарочно навлек на себя неприятности, ей казалось, что его нужно заставить пройти через все испытания.

– Нужно же сделать вид. По крайней мере на несколько кварталов. Не переживай, я пойду медленно.

Образовав из веревки петлю, она накинула ее на шею Тибо, как лассо. Второй конец веревки взяла в руку в перчатке и залезла в седло. Она ненавидела ездить в шлеме, но вполне могла вскочить в седло в полном обмундировании.

Тибо стоял рядом с лошадью и смотрел на нее взглядом потерявшегося щенка. В его голубых глазах плескалась грусть – он часто напускал на себя такой вид, когда ему было нужно. Крона знала об этом и ни за что не поверила бы его несчастному выражению.

– Ты будешь так идти, пока мы не скроемся из вида. Недалеко отсюда есть старый туннель, который ведет в Подземье к отбросам. Он заблокирован, но там мы сможем укрыться.

Смирившись со своим затруднительным положением, он послушно опустил голову и пошел за лошадью.

Крона испытала несказанное удовольствие, когда повела Тибо за собой. Не потому, что таким образом она держала его рядом – о, нет. Конечно, нет. И не потому, что это означало, что он не висит на руке какого-нибудь хорошо одетого аристократа в качестве дежурного эскортника, чем он и зарабатывал свой хлеб.

Надежно связанный Тибо вел себя просто прекрасно, а это была такая редкость. И именно этим она собиралась насладиться.

Как и было обещано, до заброшенного туннеля ехать оказалось недалеко, и они быстро добрались до него даже по утренним людным улицам. На одной из улиц им пришлось притормозить, потому что на дороге из-за камня застряла повозка, запряженная лошадьми. Но в остальном они двигались довольно бодро.

Сам туннель раскинулся между двумя муниципальными зданиями и был практически бельмом на глазу жителей Лутадора. Лутадиты с радостью оставили бы путь открытым, но туннель был заблокирован снизу. Под собственно Лутадором был еще один город, носивший название Подземье, в котором обитали отбросы: бесправные, бездомные люди, собравшиеся вместе – изгои, которым не хватило места в обществе Лутадора. Они предпочли жить под землей, ничего никому не платили, за исключением налога на время и налога на эмоции, и чиновники города-государства оставили их в покое, при условии, что они не станут выходить наверх.