Текст книги "Стихи"

Стихи
Марина Гинтер-Малышева

© Марина Гинтер-Малышева, 2023

ISBN 978-5-0060-3187-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С запасного на экспериментальный

 
Запасные пути бытия
Вы такие видали?
Я вам больше скажу:
 
 
Все мы на них стоим,
иль когда-то стояли.
 
 
Я, например, скажу честно,
могла
замуж не выйти.
И, кроме Перми, нигде б не была —
Жизнь длиной в ноль событий.
 
 
Я пропала б в пыли библиотек,
Осталась бы девою старой,
Только бы в строки Гейне глядеть,
Искать рифмам достойные пары.
Я бы могла мамой не стать,
Если бы отступилась.
Если б признала в тот первый раз:
«Да что уж, не получилось»…
 
 
Не был написан бы первый роман,
Если б не воды Алтая,
Когда Чарыш вышел из берегов,
Всë на пути сметая.
 
 
Да и сейчас я бы просто была
Тихой смирившейся дурой,
Если бы не рванула стоп-кран
Везущего на запасную…
 
 
На запасную линию рельс —
Линию жизни тихой.
Там безопасно. И всë там есть.
И ты живёшь.
Трусихой.
 
 
Там жизнь размеренна.
И колёс
даже слышатся стуки.
Только другие совсем поезда
мчат сквозь туман.
 
 
Вооот, суки!
 
 
А что ты ещё им можешь сказать?
Если завидуешь тайно.
Тем, кто решился свой поезд угнать
 
 
с запасного
на экспериментальный.
 

Подруга Смерти

 
Боль – подруга Дамы с косой,
Она – рука еë правая.
И лучше вам не ходить босым
По стёклам их
Отравленным.
 
 
Они ничего никому не должны —
приходят, не стучась и не спрашивая.
И если оставят за собой следы,
То касается это не всякого.
 
 
Не всякому их познать суждено —
Большинство об их силу ломаются,
Как ломаются спички,
Как бьëтся стекло в ссоре
Об голову.
 
 
И не стоит мне говорить:
«Ты должна свою боль понимаемо выразить».
Я имею право до дна испить.
Одна. И не сдохнуть – выдюжить.
 
 
Если я не хочу вам в руки дать
Козыри от своей партии,
То о боли своей я умолчу.
Да и вы помолчите, достали уж.
 
 
О боли воют, рычат и кричат
в прямых словах и капслоком
те, кто общаться с ней не хотят,
кто прошёл рядом с ней
одним боком.
 
 
Дама с косой ещё не пришла,
от неë карета с посланником.
В ней мешок обезболивающих конфет.
Так себе дар.
Для слабеньких.
 

И всё слишком громко

Я снова мертва. Меня нет. Я исчезла.

Мир был слишком громок и слишком кругом.

Я, как в окруженье, а мир – в наступлении.

И он победил – он меня взял в полон.

И тянет меня на дела и тревоги.

И манит кино, и страшит тишина.

Как будто во мне есть туннель и дороги,

По ним мчат машины, бегут поезда.

И всё слишком громко. А я – лишь осколок,

Туннельная пыль, да разломанный лëд.

И нужен обвал, ведь мой мир сейчас тонок,

Он новых событий не переживёт.

Моя тишина! Где же ты затерялась?

Ты песней звучишь и строкою поëшь.

Но в гомоне мира тебя не осталось.

Не слышно тебя среди всех поездов.

И как мне сложить расписание прочно?

Чтоб гул утихал, и ромашки цвели.

Чередование смыслов бессрочных

С делами конечными. В пульсе земли.

Что остаётся, когда…

 
Свеча догорит.
Догорит и твоя.
 
 
Хоть спорь,
Хоть беги марафоны.
 
 
Свеча догорит.
Что оставишь тогда?
 
 
Продолжит ли кто-то
Сей жизни узоры
 
 
Плести. Не стирать,
Не сжигать, не топтать…
 
 
Захочет ли кто-то другим передать,
Что ты заложил в своём свете свечи…
 
 
Не можешь ответить?
Тогда помолчи.
 
 
Подумай. Почувствуй
На это ответ:
 
 
«Что здесь остаётся,
Когда тебя… нет?»
 

Время

 
Время есть.
И нет его.
Ты вложил его в себя.
В этот чуть шершавый стол,
В книгу, в дочь.
И в тайну дня.
 
 
Время мчится иль стоит?
Всё зависит от тебя.
Если ты куда-то мчишь,
Оно мчится для тебя.
 
 
Оно хочет для тебя
Быть понятным и родным.
Время есть.
Да есть.
Всегда.
Просто ты это забыл.
 

Я (не) хотела бы…

 
Вы такие светлые,
как пёрышки легкие.
 
 
Идёте, наверное, не касаясь земли,
Творите повсюду добро.
 
 
У меня от вас скулы сводит.
 
 
Вы, наверное, даже не пукаете,
Как подобает принцессам
и ангелам.
 
 
Я завидую вам, ведь
в вашем доме благовония.
Речи – изысканные кружева.
Вы излучаете свет.
 
 
У меня всюду пыль
и склад упаковок от ветчины
и фантиков от конфет.
 
 
Вы с каких-то неведомых звёзд,
Я проросла полынью.
Вы воспринимаете жизнь всерьёз,
Я чту еë звездной… пы-лью.
 
 
Для вас жизнь присыпана романтической пудрой,
В мейк апе, тональном креме.
 
 
Конечно, так выглядит круче.
Я даже спорить не смею.
 
 
Вы – бутерброд с авокадо и креветки с хорошим вином.
Уютен и светел ваш дом.
 
 
Мой похож на избушку бабы Яги,
Что встала в полдень,
Не с той ноги.
 
 
А ещё не прошла посвящение.
И потому рецепты еë не закончены,
Снадобья дают результат с перебоем.
И самым надёжным вечным боем
в ней стремление к вам
бьётся с истинной сутью.
 
 
Я хотела бы быть ангелом,
Чтобы кожа была прозрачной, розовой, бледной.
Я хотела бы быть худой… той нервною
дворянскою красотой.
 
 
Но я сбита по-старому, накрепко сшита
Бечевкой.
Не очень-то ловко.
 
 
И какая во мне красота?
То, что выдержать пуд боли смогла?
Да не сгинуть в ночи с моста?
 
 
И бреду в полумраке
своей предрассветной породы.
Что больше ценит закаты,
и равнодушна к восходам.
 
 
Это сложно – принять себя:
иным не помогут ни слезы, ни годы.
 
 
Они всё ищут портрет Дориана Грея,
надеясь, что он-то сумеет
уберечь от морщин на лице
В жизни конце.
 

Из женщины

 
Знаешь, этот снег по колено
и ваше «внимание не обращай»
мне, как скрип гвоздя по стеклу…
нервно!
– Заткнись, уж, ссссука!
 
 
Не прек-ра-щай!
 
 
Дай мне запомнить каждым нервом,
Что с вами нельзя так – просто любя.
Дай мне запомнить каждой клеткой,
Что с вами можно лишь, когда любишь. Себя.
 
 
Любишь так, до нервного тика,
Что не выносишь ни капли того:
«Не обращай внимания!»
Сволочь!
До крика, до крика немого
сквозь горло всего…
 
 
Всего два часа и я уже сыта,
Да-да, именно сЫта, а не сытА
До самых кишок, до глазного тика
Невежеством тех, кто вкусил удила.
 
 
Кто бьёт копытом, готов для битвы
С самим собой в каждой из нас.
О, ваши логические кульбиты.
О, ваше мнение, как приказ.
 
 
Категоричность. Логика. Воля.
Ваше желание подчинить.
И да. Я больше с вами не спорю.
Вы правы, сударь. Прошу на бис.
 
 
Чтоб я запомнила нервом каждым
Скрип вашей бесчувственности по стеклу,
По стеклу моей пронзительной боли.
Кричащей безмолвно в чувств пустоту.
 

Стихи

 
Стихи – история хрупкости,
Распахнутости души.
Распахнуто до самых внутренностей,
А не только до белой груди.
 
 
Стихи – мандаринов прожилки
И брызги, когда надкусил.
Они, как лесные тропинки,
И Бог, проигравший турнир.
 
 
Они – мотылёк, что в беспамятстве
Летит на священный огонь.
И крылья трепещут горящие,
Но это и счастье, и боль.
 
 
И знаешь… Читай невесомо —
по тонкому льду скользишь.
И пей их до дна, а иначе
Чаинки не сплюнешь.
 
 
А тишь…
 
 
Она не бывает пугающей
Для того, кто бомбу принёс.
Я знаю. Я слышу то главное,
что тикает в сердце стихов.
 

Чаша

Какую чашу выбрал ты?

Тот самый рог, что взял вожак —

Огромный, что не удержать?

Иль малую мензурку,

…пипетку, водки рюмку?

И чем наполнена она?

В ней вдосталь мёда иль вина?

Или вины гнетущей

и злобы загребущей?

Какую чашу выбрал ты?

Сбываешь сам свои мечты

Иль ждёшь погоды с моря,

Да сказок Лукоморья…

Смелей, бери её и пей,

смакуя капли каждой вкус.

И на пороге без дверей

Про чашу помни…

Позабудь

всё то, что напевала мать,

И что в сердцах кричал отец.

Ведь в чашу, дорогой мой друг,

не люди долю льют – творец.

Попутчики

 
Я распахнута, словно форточка,
что всë лето в дом солнце впускает.
И закрыта на сто замков,
а ключи истлели давно.
 
 
Если вам очевидной радости,
почему-то, увы, не хватает,
вы записку кидайте в форточку.
Мне бывает не всë ра

...

конец ознакомительного фрагмента