Текст книги "Агент ворон. Взгляд из Зазеркалья"

Глава 3

Изящная шатенка с тяжелой копной длинных вьющихся волос стояла перед зеркалом и сжимала в руках заколку, тщетно пытаясь собрать ею волосы в хвост. Приглушенный матовый свет скользил по ее недовольному округлому лицу, задерживаясь на влажных блестящих глазах. Нахмурившись, она сердито сопела.

– Надоело, соберу лентой, – девушка перевела взгляд на массивную шкатулку, стоящую на полке.

Зеркало бесстрастно наблюдало за ловкими пальцами девушки. Отражение в нем затуманилось.

– Красный – это мой цвет… – отчетливо пронеслось в голове у девушки.

Она удивленно подняла глаза. Зеркало потемнело, покрылось рябящей, мутной зыбью, как вода в озере, а из его глубины медленно выплывало нечто, поднимая в душе первобытный всеобъемлющий ужас.

Заколка выскользнула из ослабевших рук девушки. Схватившись за голову, она отшатнулась, испугавшись собственных ощущений.

Непонимающе девушка смотрела на завораживающий омут, полностью скрывший ее отражение. Чужой тихий голос вкрадчиво скользнул в сознание, разгоняя остатки мыслей:

– Красный – это цвет жизни. Цвет энергии. Цвет страсти. То, в чем ты нуждаешься сейчас.

Она медленно осела на пол, не сводя глаз с зеркала, круги на котором подрагивали, словно волны, расходящиеся от брошенного в воду камня. Вдруг что-то вынырнуло из зеркального омута, с легкостью устремившись к девушке. Почувствовав резкую боль, она схватилась за грудь. Казалось, под кожей с шипением вспыхнуло пламя. Чем сильнее оно распалялось, тем сильнее конвульсии сотрясали тело девушки, искажая ее лицо смертельной гримасой…

Пытаясь сохранить равновесие, Арин цеплялась за все, что попадалось под руки. Огромная напольная ваза с пышными алыми цветами разбилась и залила комнату водой. Вбежавшая молоденькая горничная застыла от изумления, увидев тело девушки, лежащее на полу. Не помня себя от страха, она бросилась к Арин.

– Мадмуазель! Мадмуазель! – шептала она, пытаясь оттащить тело на сухое место, но поскользнувшись, упала сама. – Боже мой, Боже мой…

Из холла донесся голос хозяйки, чопорной мадам Кларис, которая неспешно разговаривала по телефону, чеканя каждое слово. Горничная стряхнула с себя оцепенение. Встав на четвереньки, неловко поднялась, стараясь не смотреть на тело Арин.

Ничего не подозревающая хозяйка обсуждала что-то с невидимым собеседником:

– Ладно, не желаю больше ломать над этим голову. Он будет теперь кружить вокруг да около, пока не заговорит ей зубы.

– Мадам Кларис! – позвала горничная. – Помогите!

Крик впавшей в истерику, почти обезумевшей служанки заставил Кларис прижаться к стене, выронив при этом телефон. Она отчетливо расслышала отчаяние в голосе, заставившее броситься на второй этаж. Крик доносился из комнаты дочери. На сердце у Кларис похолодело: «Что случилось? Почему горничная кричит не переставая?».

Та, завидев хозяйку, подбежала ближе. Она затараторила, сбиваясь и проглатывая слова, но Кларис не слышала ее. За плечом девушки она видела свою дочь, лежащую на полу. Отодвинув в сторону горничную, загородившую обзор, она медленно приблизилась, и, опустившись на колени, в состоянии полной прострации смотрела на лежащее в луже тело. В глазах был ужас и отупение.

– Может скорую? – тихо пропищала за ее спиной горничная.

Кларис судорожно кивнула, и горничная опрометью выбежала из комнаты.

Губы Кларис побелели. Удар обрушился внезапно, а осознание его силы придет позже. Лишь бы только не тогда, когда врачи разведут руками…

– Арин, доченька! – так же, как и горничная, несколько минут назад, прошептала мать, словно боясь ее потревожить. Дочь не шевелилась. Солнечный луч упал на ее лоб, играя бликами. Лицо казалось по-детски трогательным, беззащитным и спокойным, словно Арин уснула. Кларис ощущала биение своего сердца – единственный звук в комнате. Единственный. Она вздрогнула и отвернулась, зажмурившись. Обморочная слабость тошнотой подкатывала к горлу.

Кларис Леруа, аристократка французского происхождения, считала, что болезнь во всех неприглядных ее проявлениях – это удел низших слоев населения. Это слишком сложное явление, чтобы тратить на него силы и внимание. Слишком дешевый способ сделать человека беспомощным и глупым. Подняв голову, она встретилась взглядом со своим отражением в зеркале. На нее смотрела женщина средних лет с утонченными чертами лица, и приподнятыми к вискам черными глазами. Обеспеченная жизнь и заботливый супруг Антуан Леруа, за горячим, импульсивным холерическим темпераментом которого скрывалось нежнейшее из сердец, позволяли ей не думать о жизненных проблемах. Ее гибкий от природы ум, сталкиваясь с проблемой, замирал. Ведь жизнь замечательна и удивительна!

Приехавшие медики обступили ее дочь.

– Пульс нитевидный, дыхание нарушено, давление падает, срочно нужна вентиляция легких…

Команды врача выполнялись моментально, было ощущение, что работает отлаженный робот-манипулятор. С бешеной скоростью мелькали шприцы, маски, ампулы.

Во всей этой кутерьме Кларис стояла одна, ярко одетая, маленькая и одинокая, утратившая способность видеть происходящее вокруг

– Не понимаю, – удивленно взлетели брови семейного врача, прилетевшего в особняк со скоростью ветра.

– Самое страшное заболевание Арин – это ветрянка, которой она переболела в три года, – растерянно прошептала Кларис, голос ее дрожал.

Медсестра вывела ее из спальни и, усадив на кушетку в холле, сделала укол успокоительного. Когда врач вышел из комнаты дочери, Кларис несмело подняла на него глаза.

– Девушку надо госпитализировать, – серьезно констатировал врач.

– Доктор, что с ней? – прижав руки к груди, прошептала женщина.

– Ваша дочь жива, а это главное.

Во избежание новых вопросов врач резко развернулся и вышел вслед за носилками. Ноги Кларис шли сами по себе, преодолевая расстояние от комнаты дочери, до кареты скорой помощи. Навстречу попадалась прислуга, провожающая сочувствующими взглядами, но она их не замечала. Только мысли, бежали бесконечной строкой, словно живя собственной жизнью…

Чувствуя терзания матери, семейный врач пожал ее руку выше локтя и доброжелательно сказал:

– Я сам извещу господина Леруа о происшедшем.

Диагностический Центр, поликлиника и больница – три в одном, находился всего в паре кварталов от роскошного особняка, из которого вынесли Арин. Его грубая современная архитектура резко отличалась от множества старинных особняков с классическими голубыми или белыми фасадами, располагавшимися в этой части города, в тени роскошных клинолистных платанов и буков. Это было огромное приземистое здание, безликое и лишенное каких-либо черт индивидуальности.

Войдя в холл лечебного заведения, Кларис просто потерялась. Запах лекарств, прорывавшийся сквозь ароматизаторы, причинял боль. Она ощущала себя чужой в мире белых хрустящих халатов. Гладкая стерильная поверхность стоек слепила глаза, а расцветка жалюзи и ковров казалась слишком яркой, слишком казенной. Она возненавидела все это.

– Ну, наконец-то я тебя нашел! Где Арин?

Родной встревоженный голос прозвучал за ее спиной. Два противоречивых чувства, как ангел и демон, возникли в ее душе: огромное облегчение, что груз ответственности за происходящее теперь есть на кого переложить, и стыд за это ощущение.

– Не знаю, – ответила Кларис, не оборачиваясь. Она обхватила плечи руками. – Наверное, в реанимации.

Антуан застыл за ее спиной. Она чувствовала его прерывистое дыхание, ощущала, как муж борется с чувствами, охватившими его. Паника, страх, беспомощность, надежда. Они усилились, когда к ним подошел семейный врач.

– Что с ней, доктор? – возбужденно спросил Леруа у доктора.

– Пока ничего определенного… Я впервые с таким сталкиваюсь, – ответил он. – Все органы в норме, никаких повреждений, только в районе сердца на коже красное пятно, примерно сантиметров пять в диаметре. Чем оно вызвано – загадка. Врачи реаниматологи делают все возможное, чтобы вывести ее из комы. А чтобы диагностировать этот случай, подключили международных специалистов.

Кларис расплакалась, как ребенок. Обида за такую несправедливость и горечь взяла над ней верх. Она вытирала лившиеся нескончаемым потоком слезы тыльной стороной ладони, забыв о приличиях, пока Антуан не протянул ей платок.

Врач, чуть склонив голову, отошел.

Потянулись бесконечные часы ожидания.

Глава 4

Антуан Леруа с обреченным видом стоял посреди больничной палаты, глядя на свою дочь. Ее бледная кожа казалась прозрачной, а дыхание словно остановилось. Множество проводов, приборы на каталках, кислородная маска и капельница довершали печальную картину. Она казалась такой яркой, такой неестественной, вычурной, заставляющей сжиматься отцовское сердце. Врач стоял позади Леруа, за спиной, опасаясь нарушать его задумчивость.

В палату вошла Кларис и, затаив дыхание, остановилась в паре шагов от больничной койки, не сводя заплаканных глаз со спокойного лица дочери.

– Опять ничего? – обратилась она то ли к врачу, то ли к мужу.

– Она в глубокой коме. Причина столь странного состояния здорового тела не ясна. Мы делаем все возможное…

– Очевидно, что могли, вы уже сделали, – вышел из состояния транса отец. – Я считаю, что ее надо перевести в другую клинику, раз вы исчерпали все возможности поднять мою девочку…

Кларис тяжело опустилась на стул рядом с кроватью.

– Господин Леруа, – попытался образумить его врач, – она в коме, и сейчас ее нельзя транспортировать, надо ждать…

– Что? – вышел из себя генерал. – Вы предлагаете стоять и ждать, когда моя дочь умрет?

– Антуан! – Кларис закрыла лицо ладонями, а ее плечи затряслись от рыданий. – Не надо!

В это время напряженную тишину палаты нарушил телефонный звонок.

– Леруа, слушаю…

– Господин генерал, говорит лейтенант Смит, – голос военного был взволнован. – Ученые обеспокоены! Датчики фиксируют признаки дестабилизации. Здесь все говорят о том, что ЭТО может «тунеллировать», ведь до сих пор частица не изучена.

– Не порите горячку, лейтенант, было доказано, что бозон является стабильным физическим образованием, – ответил Леруа сдержанным тоном. – Продолжайте наблюдение.

Положив трубку, несколько минут Леруа стоял, отрешенно смотря в одну точку.

«Интересно, смогут они удержать эту мелочь, или мы все превратимся в труху?» – подумал он и, оглядевшись, обратился к врачу. – Доктор, я хотел бы услышать ваше мнение о причинах, вызвавших такое состояние. Арин ведь не болела.

– Видите ли, глубокую кому могут вызвать многие причины – от энцефалита до травмы головы…

– Мне не нужны ваши туманные предположения, мне нужен четкий ответ, – прервал врача генерал.

Врач, опустив голову, продолжил:

– Анализы и различные аппаратные обследования не нашли каких-либо патологий или отклонений у вашей дочери.

«Тупик. Это тупик», – думал Леруа, сокрушенно качая головой. Отвернувшись, он невидяще смотрел в окно.

Арин неподвижно лежала, почти не дыша. Ее сознание было далеко от драмы родителей и тщетных усилий врачей.

– Я умерла! – подумала она. – Меня везут в царство мертвых.

Ее поразило безразличие, промелькнувшее в голове, но открыть глаза пока не решалась. Вслушивалась в журчание воды и плеск волн за бортом. Она жадно вдыхала свежий ночной, как ей казалось, воздух. Незримый паромщик тихо кряхтел рядом, работая веслами. Вдруг он затянул страшную песню:

 
– Плащ на плечах завязан узлом и висит безобразно,[10]10
  Публий Вергйлий Марон – один из величайших поэтов Древнего Рима.


[Закрыть]
Гонит он лодку шестом и правил сам парусами,
Мертвых на утлом челне через темный поток перевозит.
Бог уже стар, но хранит он в старости бодрую силу…
 

От зловещих слов волосы встали дыбом, и Арин полностью уверилась в то, что путешествие ее безвозвратно. Но на секунду показалось, что невидимый певец просто над ней издевается. Оживший персонаж греческих мифов…

Сквозь ресницы девушка пыталась разглядеть место, где они плывут, и Харона[11]11
  Харо́н – перевозчик душ умерших через реку Стикс в древнегреческой мифологии.


[Закрыть], который греб размашисто, во всю силу, вызывая своими движениями ритмичный скип уключин. Темнота пещеры, в которой они плыли, навели на нее еще больший страх.

– Так и есть! Подземное царство мертвых! А я не верила! – упрекала она себя за неверие и невежество.

Ее глаза уже достаточно привыкли к темноте. Арин с трудом смогла разглядеть, что напротив сидит не безобразный старец, как должно было быть по ее разумению. Это обстоятельство настолько порадовало, что она осмелилась спросить:

– Куда вы меня везете?

– Есть дело, сиди и не шуми, – ответил он приятным голосом.

Арин зашептала:

– Так это и есть Стикс?

Парень усмехнулся, не выпуская весел из рук:

– Ни слова больше, поняла?

Арин кивнула, вздохнув. Теперь ее единственное право было молчать, покорно соглашаясь с тем, что приготовила ей судьба. Страх сковал ее по рукам и ногам. С расширенными от ужаса глазами она следила за отлаженными движениями перевозчика.

Эта пещера была вне времени.

– Я же такая молодая! – всхлипнула она, жалея себя.

Вдалеке промелькнул яркий свет. Пещера, наконец, заканчивалась, и любопытство взяло вверх. Прищурив глаза, Арин настороженно наблюдала за происходящим. Ровный плеск волн успокаивал. Темные своды пещеры остались позади, уступив место безоблачному небу. Ярко-зеленые холмы, подсвеченные весенним солнцем, веселая перекличка маленьких райских птичек вселила в нее надежду.

– Это не может быть адом! – взбодрила она себя. – Совсем не так, как мы верили…

Немного успокоившись, она перевела взгляд на перевозчика и ахнула. Перед ее глазами было лицо, на которое можно было смотреть с удовольствием. Тонкие, но мужественные черты, спокойные светлые глаза и светлая золотистая бородка.

– Ты не можешь быть Хароном! – заключила она.

– Слушай, ты можешь помолчать, а? – резко ответил он.

– Почему я должна молчать?

Он рассмеялся теплым смехом, показывая крепкие белые зубы:

– Нет, ты меня просто достала! Не слишком ли много вопросов?

– Да ты на них и не отвечаешь, – возмутилась Арин, – везут меня неизвестно куда…

Тут она обратила внимание на то, что укутана в нелепую светло-голубую накидку с ленточками, на голое тело.

– И что это на меня напялили?

Гнев пересилил в Арин чувство страха.

– Скажи, наконец, – прошипела она, стараясь плотнее закутаться в сомнительный наряд.

– Тебе все объяснят, наберись терпения, – ответил он, слегка нахмурив брови.

Она поняла, что ничего от парня не добьется и, нахохлившись, стала смотреть по сторонам.

Вокруг царила весна. Яркая, сочная, живая, только что родившаяся, еще не опаленная солнцем зелень. Шапки розовых и белых цветов плодовых деревьев нежно колыхались при дуновении теплого ветерка. Сидящие на ветках птицы задорно вспорхнули ввысь и скрылись за кронами великолепных деревьев. Всюду звенели их звонкие трели. Воздух светился, сказочно переливаясь всеми цветами радуги в водяных брызгах. Арин вздохнула полной грудью. Она ощутила такое дикое желание жить, радоваться новому дню, любить…

В этот момент они подплыли к стеклянному висящему в воздухе мостику. Казалось, что от их шагов он просто рассыплется на тысячу осколков. Молодой человек, ловко выпрыгнув из лодки, подал руку Арин. Ей было так стыдно за свой наряд, что какое-то время она колебалась. Он ждал с протянутой к ней рукой.

– Ладно, – сделала она одолжение, протягивая руку.

Парень передернул плечами, не скрывая своего нетерпения.

– Твои капризы должны закончиться на этом мосту. С моей госпожой будь вежлива, не задавай глупых вопросов. Отвечай, если она спрашивает. Поняла?

Заинтригованная Арин качнула головой, соглашаясь.

– Вот и умница, – похвалил собеседник, – пошли.

Арин не ощущала своего тела. Еще немного, и она бы взлетела, поймав ветерок, как райские птички вокруг. Перевозчик решительно повел ее через заросли дикого терновника, образовавшего длинный живой туннель. Открывшееся зрелище заставило вновь задыхаться от восторга. Посередине усеянной цветами лужайки стояла увитая лианами беседка. Золотисто-алые головки лиан покачивались от ветерка, словно живые змеи. Рядом грациозно ходили лани, не обращая внимания на пришедших. Умиротворяющая картина не вязалась с угрюмым лицом спутника Арин, который тянул ее в сторону беседки. Через пару шагов стало ясно, к кому торопился перевозчик.

На белой с золотым орнаментом софе в глубине беседки лежала Богиня. Арин это поняла сразу. Ее вновь охватило ощущение нереальности и нелепости происходящего. От мистической неземной красоты незнакомки перехватило дыхание.

«Такого не может быть!» – пронеслось в голове Арин.

Холодный взгляд зеленых глаз Богини смягчился.

– Здравствуй, Арин, – тихо произнесла она. При звуке ее голоса смолкли птицы, а лани подняли головы, словно впервые заметив людей. Аромат сирени и жасмина напитал пространство вокруг.

– Вы кто? – спросила Арин, забыв об этикете.

Женщина улыбнулась. Ее глаза стали ярче, радужка окрасились в глубокий синий цвет. Арин не могла отвести взгляда от лица незнакомки с выразительными глазами, которые завораживали. Она погружалась в них все больше и больше, забыв обо всем на свете. Ей уже было все равно жива она или мертва, хотелось лишь остаться здесь, рядом с этой сказочной госпожой.

– Я – Венера, – произнесла она, чуть улыбнувшись.

Богиня грациозно поднялась. Ярко-красный хитон не скрывал изгибов великолепного тела, а тяжелые, отливающие золотом волосы, колыхались при каждом движении, как живые. Венера подплыла к Арин, не касаясь земли, и долго кружила вокруг, изучая. Перевозчик сложил руки в молельном жесте и поднял голову к небу.

– А ты ничего, – констатировала Венера, словно оценивая породистую кобылу, – не хватает самой малости, но это поправимо.

– Зачем я вам? – спросила Арин, медленно приходя в себя. – Правда, после событий прошлого дня мне нечему удивляться. Может, это какая-то игра?

– Мы далеки от игры, моя дорогая, – холодно ответила Венера. – Мне просто интересно было посмотреть на ту, которую выбрала Великая сила.

– Выбрала… меня? Зачем? – удивилась девушка.

Наступило непродолжительное молчание.

– Для выполнения миссии. Тебе все расскажет твое зеркальное отражение…

– Боже мой, я ничего не понимаю…

– В тебя, по велению Высшей силы, внедрена стихиалия[12]12
  Стихиалия – сущность


[Закрыть], частица духа любви, – сухо ответила Венера, гладя подошедшего к ней олененка. – Стихиалия – идеальный исполнитель, призванный выполнить функцию, ради которой ее внедрили. Думаю, вы поладите.

– В меня кто-то поселен? – изумленно спросила Арин, прислушиваясь к своим ощущениям. – Зачем?

Венера, удовлетворив свое любопытство, больше не желала продолжать общение. Она пожала плечами, а на ее лице играла загадочная улыбка, разгадать, которую Арин была не в силах. Все казалось сказочным сном с искусственными пейзажами и загадочными персонажами, стремящимися запутать все больше. Они могли лишь ходить кругами, гипнотизировать и напускать тумана, но Арин не хотела расставаться с реальностью. Она чувствовала, что никто из окружающих не заинтересован в том, чтобы объяснить происходящее…

– Приветствую тебя Арин, – прозвучал в голове девушки вкрадчивый и довольно приятный голос, – называй меня Нира. Я – твое зеркальное отражение.

Арин вздрогнула. Она сейчас в полной мере ощутила себя душевнобольным человеком, разговаривающим с голосом в голове. Но все-таки нашла в себе силы, чтобы ответить:

– Здравствуй. Судя по тому, что я общаюсь с невидимой сущностью, значит, я и вправду больна?

– Не переживай, – холодно ответила Венера, подплыв ближе, – выполнив задание, Нира исчезнет. Прими это, как должное…

Венера щелкнула пальцами.

Все вокруг закружилось. Цвета хаотично перемешивались, в ушах звенело, глаза неприятно жгло, словно в них попал перец…

Врач радостно воскликнул:

– Господа, наметилась положительная динамика!

Тело Арин сотрясла судорога. Отреагировали приборы, врач и вбежавшая в палату медсестра бросились на помощь. Давление на мониторах начало расти, девушка открыла глаза. Зелень радужки была необыкновенно яркого цвета. Мать, подбежавшая к кровати, рухнула на колени, не в силах даже произнести слова благодарности Богу за чудесное возвращение ей единственного чада. Но встретившись взглядом с дочерью, отшатнулась. Глаза Арин были пусты.

Девушка непонимающе смотрела на родителей.

«Я жива? – пронеслось в ее голове. – Значит, это был всего лишь сон?»

* * *

Пространство помрачнело. Великая сила оглядывала свои безграничные владения. Галактики отряхнули наряды, почистили рукава спиралей, звезды взорвались, фейерверком отправляя пыль в космическое пространство. Несколько Сверхновых приготовились к смерти, самой грандиозной в царстве энергии.

«Великая, эта дань тебе…»

Космический круговорот рождения и распада материи. Шелуха, в которую завернулась звезда, последнее платье обреченной, очень скоро разлетится облаком, даря пространству кальций, железо, кремний, серебро…

Но это всего лишь куколка, из которой родится бабочка – новая планетарная туманность с нейтронной звездой в центре.

«Разбегайтесь, братья и сестры, фронт ударной волны сметет на своем пути все, а радиация добьет планеты с песчинками аминокислот, существ, взращенных заботливым провидением»

– Вот, где ад! – с восхищением прошипела Великая сила.

– Звезды дрожат, пытаясь спрятаться от удара, – Материя запульсировала. – Они собираются покинуть рукава галактик.

– Без моего разрешения никто не покинет своего места…

Темная энергия сильнее сжала окраины галактики, не давая звездам покинуть ее.

– Угомонитесь, – приказала она.

Пространство потряс термоядерный взрыв.

– Какая яркая смерть, – восхищенно произнесла Великая сила.

Материя содрогнулась, заколыхалась. Забили галактические фонтаны. Спаявшиеся воедино атомы, химический коктейль, мощным порывом был выброшен в межзвездное пространство.

– Да… – Темная Энергия с восторгом поглощала Материю.