Текст книги "Ролана. Волчьей тропой"

Марина Милованова
Ролана. Волчьей тропой

Часть первая

На территории любого государства обязательно найдутся свои достопримечательности: намоленные места, дарующие исцеление и благодать; бьющие упругим ключом родники, полные чистейшей прозрачной воды, холодные настолько, что от одного глотка сводит зубы. Густые бескрайние леса – стоит войти чужаку, потеряется так, что никто и никогда не отыщет. Синие зеркала озер, которые людская молва населила диковинными чудовищами: вроде и не видел никто своими глазами, но верить в загадки и самим приятно, и перед соседями есть чем похвастать. А еще есть так называемые зоны отчуждения – неизведанные места, расположенные вдали от людских поселений. Молва разносит о них дурную славу шепотом, слагая зачастую такие небылицы, от которых волосы встают дыбом у самих рассказчиков.

Земли Эстании, расположенные на юго-востоке, не были исключением и имели все вышеперечисленные достоинства. Недостатки, впрочем, тоже имели. Неподалеку от одного из городов, а именно в нескольких седьминах пешего пути, на пустыре, отрезанном от цивилизации густым лесом, за высокой глухой стеной расположилось строение. С виду ничего особенного: подумаешь, отгородилось от мира внушительными стенами, раза в четыре превышающими человеческий рост. Подумаешь, узкие окна мрачных серых длинных одноэтажных построек, соединенных между собой высокими смотровыми башнями и узкими переходами, забраны прочными решетками. Ну кому интересно, что остальная часть территории поделена на квадраты, обтянутые по периметру колючей проволокой в несколько рядов? И кого волнует, что самой главной достопримечательностью является небольшая круглая арена – амфитеатр, окруженный трибунами? И уж точно нет ничего страшного в том, что песок этой самой арены периодически щедро перемешивается с кровью.

Ведь кто знает, какие дела творятся в женском монастыре? Кому ведомо, какие способы воспитания применяют здешние смотрительницы к послушницам? Да и кто расскажет? Те, кто знают, молчат, а остальным всего знать не положено. На слуху у народа лишь одно: происходящие здесь деяния направлены исключительно на то, чтобы принести пользу жителям Эстании. Но что это за деяния? И какая от них польза? Знает лишь один Пресветлый.

А раз доподлинно ничего неизвестно, да и расположен монастырь в отдалении и уединении, то вот вам самая настоящая зона отчуждения. Чем не достопримечательность…

Глава 1

Рыжая собака смешно каталась по траве, подставляя мохнатое брюхо теплым солнечным лучам. Умные карие глаза смотрели умильно и заискивающе, а пушистая метелка хвоста азартно подметала землю. Животное выпрашивало косточку, которую сжимала детская рука…

Внезапно сознание пронзила боль, и цветная картинка сна разлетелась на тысячи осколков. Девушка досадливо поморщилась и повернулась на бок. Не помогло. Чужие мысли странным образом лезли в голову, а тело ощущалось словно ватное. Неожиданно по коже волной прокатился сильный жар, словно ее щедро окатили кипятком. Одним движением девушка скатилась с кровати на холодный каменный пол, скуля, словно побитый щенок. Но боль внезапно отступила, словно ее и не было, а мир вокруг преобразился, полностью изменив привычное восприятие. Запахи стали многообразнее и ярче, цвета потеряли окраску, слившись в однотонную серую мглу. Слух стал четче и острее. А еще захотелось встать на четыре ноги. Точнее, лапы.

Две луны, заглядывая в узкое зарешеченное окно, расчертили каменный пол бело-зеленым светом, осветив низкую металлическую кровать у стены, с которой наполовину сползло на пол одеяло. У кровати, обводя помещение растерянным взглядом, стояла большая серая волчица.

Первое солнце едва показало макушку, второе еще и не думало вставать, но в полутемных коридорах женского монастыря ледан царило оживление. Под громкие командные голоса смотрительниц и лязг отпираемых засовов леданы шли на утреннюю тренировку. Девушки были словно на подбор: высокие, сильные и загоревшие под зноем двух палящих солнц до темно-золотистого оттенка. Под кожей, испещренной паутиной как свежих темных, так и застарелых белесых шрамов, перекатывались упругие мышцы. А на лицах, надежно скрытых под черными кожаными масками, глаза каждой леданы светились холодной решимостью.

Ролана шла в строю среди прочих послушниц, сверля отстраненным взглядом спину впереди идущей девушки. Ее мысли бродили далеко и были мрачны, как ночь. Если верить словам смотрительницы, коротко брошенным через порог, сегодня ледана достигла совершеннолетия. Это означало одно: с этого дня против нее будут выставлять еще более сильных противниц, а значит, возрастет количество тренировок и увеличатся нагрузки. Ей придется стать еще более выносливой, прикладывать еще больше сил, проявлять еще больше ловкости, поскольку проигрывать нельзя. Проигрыш всегда означает одно – неминуемую смерть от руки соперницы.

Никто и никогда не спрашивает согласия ледан. Их мнение, их желания никого не интересуют. Настоятельница просто объявляет изменения для каждой послушницы на утренних тренировках, а протест и непослушание успешно выбиваются смотрительницами в пыточном подвале. Желающих спорить давно нет.

Прошло слишком много времени, и Ролана уже не помнила, как попала в эти мрачные стены, в которых требовалось не жить, а выживать. Воспоминания, если они и были, выбили постоянными тренировками и заботой о том, как остаться в живых. В это место послушницы попадали ниоткуда и уходили только одной дорогой – дорогой смерти.

Монастырь на самом деле таковым не являлся. Красивое название служило лишь прикрытием творившегося в нем безобразия. Правила были просты и безжалостны. Каждая попавшая в эти стены ледана должна была защищать себя, чтобы выжить. К счастью, правилам защиты обучали ежедневно. А в конце седьмины, когда в монастырь толпами валили любители острых развлечений, одна из послушниц погибала на арене на потеху богатой знати. В конце сражения на окровавленный песок золотым дождем летели монеты. Чем дольше и красочней бой, тем довольней публика и больше монет. В этом и заключался смысл существования монастыря.

Ролана люто ненавидела существующие правила и устои, безжалостно забирающие чужие жизни. Все до единой леданы служили бесправными игрушками в руках зарвавшихся богачей, которым доставляло удовольствие смотреть, как чужая кровь льется на белый песок арены, унося с собой молодость и жизнь.

Так же ненавидела и тренировки, на которых леданы нередко калечили друг дружку. Впрочем, травмы не избавляли от выхода на арену. Полученная травма означала лишь то, что ее обладательница умрет быстрее, чем соперница. Поэтому Ролана старалась избегать подобных случаев, ни на секунду не ослабляя внимательности и сосредоточенности. К тому же окружающая атмосфера была гнетущей, что также не позволяло расслабиться.

Послушницы не общались между собой, не заводили дружеских отношений, поскольку не сегодня завтра любая могла умереть, а горечь потери причиняла сильную боль, мешая сосредоточиться на тренировках. К тому же черные маски надежно закрывали лица, превращая ледан в безликих, похожих друг на друга существ. Снять маску разрешалось только с мертвой соперницы. Еще маски имели право снимать смотрительницы, когда устраивали разборки с провинившимися. Поэтому сейчас в мрачных коридорах не было слышно ничьих голосов, кроме голосов смотрительниц.

Разветвления коридоров закончились, леданы по одной вышли на большую квадратную площадку, засыпанную песком и обтянутую по периметру колючей проволокой в три ряда. Здесь проходили утренние тренировки. После речи настоятельницы прозвучал гонг. Подчиняясь протяжному звону, гулко вибрирующему в воздухе, Ролана встала в стойку напротив соперницы.

Выпад, удар, еще выпад, еще удар. Она даже не успела запыхаться, а соперница уже не смогла подняться с песка. Коротко вздохнув, девушка отбросила за спину длинную косу и покинула площадку одной из первых. Победившим полагался завтрак. Участь проигравших была противоположной.

Столовая располагалась в отдельно стоящем здании. Обогнув спальный корпус, ледана пошла вдоль высокого забора. Неподалеку увидела нескольких послушниц. Стоя плотным кругом, девушки по очереди пинали ногами что-то небольшое и отчаянно скулящее.

Ролана раздумывала всего мгновение и, вопреки правилам, решила вмешаться, поскольку подавать голос могло лишь живое существо. Правда, за несколько шагов жалобные звуки стихли, слышался лишь разноголосый смех. Двумя точными ударами ледана опрокинула на землю ближайших послушниц и смогла увидеть предмет жестокой забавы. Перед глазами поплыл красный туман ярости. Не помня себя от злости, Ролана раскидала еще троих, две оставшиеся сбежали сами, не желая ввязываться в драку. Затем девушка приблизилась к несчастной жертве.

Маленький белый щенок был еще живой, но тяжело дышал. Ледана осторожно взяла его на руки. Плохо, что маленький. Еще хуже, что попал сюда. Теперь дальнейшая его судьба становилась для нее большой проблемой. Жестокий мир в каменных стенах, в котором нельзя ни к кому привязываться, был совершенно неподходящим местом для крошечного существа.

Девушка задумчиво огляделась по сторонам. Подкопать ограду и выпустить малыша? Но он вполне может вернуться обратно. Отнести смотрительницам? Вряд ли они захотят возиться со щенком. Скорее завершат то, что не успели сделать леданы. Оставить у себя? Но не сегодня завтра ее могут убить на арене. Хотя… нет. Не смогут! Удача и раньше не оставляла Ролану. Не оставит и теперь, когда есть для кого оставаться в живых. Только нужно незаметно отнести щенка в свою келью. Но как? Из одежды послушницы носили только кожаные безрукавки и шорты. Из обуви плетеные сандалии на ногах. Маски вообще не в счет.

Вновь посмотрев по сторонам и убедившись, что за нею никто не наблюдает, Ролана расшнуровала лиф безрукавки и бережно вложила туда щенка. Грудь заметно прибавила в размере, но никакого другого способа девушка не видела. Затем, выхватив нож из руки одной из лежавших в обмороке послушниц, резанула себя по предплечью. Неглубоко, просто чтобы пошла кровь. Сломала небольшую ветку на ближайшем кустарнике. Затем, зажав рану свободной рукой, направилась в спальный корпус. Локоть руки хорошо прикрывал изменившуюся фигуру, а кровь, сочившаяся сквозь пальцы, избавляла от ненужных вопросов. Щенок был в беспамятстве, а потому молчал и не шевелился.

Вернувшись к себе, девушка закрыла дверь и положила малыша на кровать. Ощупав маленькое тельце, поняла, что передняя и задняя лапы сломаны. Разорвав на полосы часть простыни, расщепила ножом принесенную ветку и туго перебинтовала лапы. Затем стянула простыню на пол и устроила на ней щенка. Ждать, пока малыш придет в себя, времени не было, поэтому, перетянув себе руку повязкой и погладив на прощание мягкую шерстку, Ролана покинула келью.

Она понимала, что появление этого маленького друга принесет в ее жизнь множество проблем, но уже сейчас готова была убить любого, кто вновь осмелится причинить вред малышу. А также хотела поквитаться с его мучительницами за то, что у них поднялись руки (читай – ноги) на живое существо просто ради развлечения. Несмотря на маски, она отлично запомнила их глаза и фигуры. Да, в монастыре заставляли бить и убивать. Но исключительно на потеху толстосумов. Те же, кто проявлял жестокость вне арены, становились для Роланы хуже любого зверя и были ей глубоко противны.

Шло время. Благодаря тому что смотрительницы не заходили в кельи к послушницам, предпочитая каменным полутемным каморкам без удобств свои просторные светлые комнаты, появление животного осталось незамеченным. Маленький щенок вырос и превратился в небольшого пса с роскошной шерстью снежно-белого цвета. Лапы благополучно зажили, но побои все равно оставили память – пес не мог лаять и всегда молчал. С одной стороны, это обстоятельство значительно облегчало жизнь Роланы, с другой – ей было очень жаль пса. Она научилась приходить из столовой с закрытым ртом, принося таким образом молоко щенку, придумала, как незаметно прятать еду для любимца в одежде. А также стала самым лучшим и беспощадным бойцом на арене. Потому что была обязана вернуться к тому, кто ее ждал. Разумеется, с обидчицами своего четвероногого друга Ролана давным-давно рассчиталась на арене и выбросила их из памяти, как ненужный мусор.

Приближался очередной день рождения леданы. Почему-то за последний месяц она несколько раз ощущала себя по ночам словно примерившей чужое тело. В такие моменты дико хотелось выть от негодования, окружающие стены казались тесной ловушкой, а все чувства обострялись до предела. Отчаянно хотелось бежать из ненавистного места. Однажды днем это желание стало просто невыносимым.

От палящего зноя и напряжения пот лился ручьем, заливая глаза. Белый песок ненавистной арены был щедро расчерчен красными росчерками. Кровь соперницы лилась ручьем, она же вновь не получила ни единой царапины.

– Заговоренная! – суеверно шелестело на трибунах.

Противница упала на песок. На закрытом маской лице жили одни огромные глаза, в данный момент полные ужаса и боли.

«Пощади!» – умоляли они.

– Убей! – в едином порыве взревела толпа, не оставляя пути к отступлению. Особенно громко прозвучал незнакомый мужской голос, которого раньше Ролана не слышала.

Не ослабляя захвата, она подняла голову и обвела толпу знакомых нелюдей внимательным взглядом. Перекошенные лица, искривленные в безжалостных криках рты, брызжущая слюна. В глазах каждого мутная пелена – опьянение азартом и видом теплой крови. Чужой крови. Интересно, как изменились бы лица присутствующих, если бы сейчас на арене оказался хоть один из них…

Яркая вспышка больно резанула по глазам. Девушка присмотрелась. Во втором ряду напротив сидел мужчина. Уродливый застарелый шрам пересекал левую щеку, делая свирепое выражение его лица еще более отталкивающим. В широко распахнутом вороте рубахи блестел золотой медальон, на выпуклой крышке скалил острые зубы белоснежный волк.

Память неожиданно обожгло воспоминанием, заставив ослабить хватку. В ее руках когда-то был точно такой же медальон! Только руки были совсем другими…

Ролана выплюнула сквозь зубы проклятие, страстно возжелав только одного – убить его, этого выродка на трибуне. Убить медленно и изощренно. Чтобы страдал и мучился именно он, а не она сейчас и не эта ни в чем не повинная окровавленная девчонка на песке, которая не знала никакой жизни, кроме тренировок и жестоких боев. Опустив глаза, вновь натолкнулась на умоляющий и обреченный взгляд. На решение потребовалось мгновение. Грубо схватив соперницу за волосы, она быстро выдохнула в самое ухо:

– Как придешь в себя, беги! Ямы никто не сторожит, но лучше ночью!

Перевернула кинжал и ударила, не прикладывая силы, в висок. Ледана обмякла, а толпа торжествующе взревела. Повинуясь правилам, Ролана сорвала маску. Соперница, совсем еще девочка, была намного младше ее. Оставалось надеяться, что она услышала ее шепот.

К счастью, никто в толпе, распаленной зрелищем, не заметил, что Ролана нарушила правила. Теперь главное, чтобы этого не заметили послушницы, которые понесут «труп» в выгребную яму. Иначе достанется и жертве, и соответственно несостоявшемуся палачу. Исход будет равным для обеих – смерть.

Мысли о побеге стали просто невыносимыми. Потому что в сердце проснулась жажда мести и… жажда истины.

Глава 2

Две луны с любопытством заглянули в келью, где на полу отряхивались небольшая белая собака и крупная серая волчица. Дикий зверь угрожающе скалил зубы, сердито прижимая уши к голове. Тяжелый гнетущий запах холодных стен и узкое ограниченное пространство кельи приводили его в бешенство. Оставляя на каменном полу длинные царапины от когтей, волчица жадно искала выход, поводя по сторонам остроносой мордой.

Сквозь зарешеченное окно, расположенное на высоте чуть выше человеческого роста, в помещение проникал лунный свет, принося с собою немного воздуха. Зверь подпрыгнул, обрушившись всей мощью своего тела на решетку. Та устояла. Недовольно зарычав, волчица подпрыгнула повторно. Раз, другой, третий… После серии упорных ударов посыпалась каменная крошка. Еще через несколько прыжков решетка выпала, узкий прямоугольник, ведущий на волю, оказался свободен. Переглянувшись с псом, волчица в очередной раз взвилась в воздух. Следом промелькнула белая тень.

Ночь обрушилась на зверей всем богатством звуков и запахов, пугая и радуя одновременно. Сейчас все происходящее воспринималось иначе, чем в каменных стенах мрачной кельи. Поначалу звери немного растерялись, но потом пересекли двор, подбежали к ограде и быстро заработали лапами. Сердце в груди волчицы оглушительно колотилось, грозя разорвать грудную клетку.

«Успеть! Успеть! Успеть!» – тревожным речитативом билась единственная мысль.

Неожиданно в воздухе запахло гарью, и спасительную темноту спугнул яркий свет трепещущего факела.

– Это что еще такое?! – Держась на безопасном расстоянии, к животным приблизились две смотрительницы. – Кто впустил это убожество на территорию?

Пока одна возмущалась, держа в одной руке факел, вторая не стала тратить время на разговоры – пламя блеснуло яркой вспышкой на длинном лезвии. Волчица пригнула голову, припала на лапы и глухо зарычала, вздыбив шерсть на загривке.

– Не трогай их! – брезгливо поморщилась первая. – Если убьешь, придется возиться с трупами. Еще блох подцепим или что-нибудь похуже. Давай просто выгоним!

Лезвие исчезло. Зверей отогнали к воротам. Железная калитка глухо лязгнула на прощание, жалобно заскрипел задвигаемый засов.

Оказавшись вот так запросто за пределами монастыря, волчица легла на землю и некоторое время не двигалась с места, привыкая к пьянящему чувству свободы, окружающему пейзажу и непривычным запахам. Белый пес терпеливо ждал, не отходя ни на шаг. Затем волчица поднялась, и звери побежали в сторону расположенного неподалеку леса.

Утро началось довольно странно: без пронзительных свистков смотрительниц, без лязга запираемых на ночь засовов на дверях келий, без привычного полумрака. На сомкнутые веки падал свет, а Ролана впервые почувствовала себя выспавшейся. Впрочем, объяснение столь значительным переменам нашлось довольно быстро, стоило только открыть глаза. Увидев вокруг себя высокие деревья вместо привычных каменных стен, девушка поняла, что побег, который привиделся ей во сне, состоялся на самом деле. Чувство нахлынувшего счастья быстро сменилось паникой.

Ее будут искать! И если найдут, убьют. А они найдут. Обязательно.

Поднявшись, девушка кивнула сидящему рядом псу и бросилась бежать, на ходу придумывая, как быть дальше. Судя по тому, что оба солнца висели в небе уже достаточно высоко, она не сомневалась, что ее отсутствие обнаружили. А значит, по следу гарантированно идут смотрительницы. Большому количеству человек несложно прочесать лес и обнаружить беглянку. Остается только уповать на везение, которое не однажды приходило на помощь, и на собственные силы, заведомо неравные перед предстоящим боем. Разумеется, и то и другое – весьма жалкие помощники в данной ситуации.

Опасность заключалась в том, что, сколь бы долго и тщательно ни тренировали ледан, им никогда не показывали приемов, которыми владели смотрительницы монастыря, чтобы, при возникновении проблем, для укрощения взбунтовавшейся силы находилась еще более мощная сила. Простым прикосновением пальцев к позвоночнику смотрительницы обездвиживали послушниц и издевались над ними в меру своей фантазии. Часто девушки погибали в страшных мучениях за гораздо меньшие провинности, чем побег. Поэтому Ролана прекрасно понимала, чем грозит ей неминуемая встреча, но не знала, как ее избежать.

Можно было забраться на дерево и несколько суток ждать конца поисков. Но в лесу ее первым делом будут высматривать именно наверху. А сражаться на дереве, в случае, если ее заметят, будет крайне неудобно.

Отсидеться в озере со стеблем изгульника во рту? Но воды на пути не встречалось и, судя по сухому воздуху, встретится еще не скоро. Зарыться в землю? На это оставалось слишком мало времени. Ролана буквально кожей чувствовала приближающуюся погоню. К тому же, пробежав без остановки более получаса, она стала уставать.

Наконец, приняв решение, стиснула зубы и ударила наотмашь пса, грубым тоном приказав тому уходить. Разумеется, он не послушался, только укоризненно посмотрел на нее, явно не понимая, за что вдруг девушка его бьет. Пришлось повторить и накричать. Опустив голову, собака пошла прочь, все еще не веря в предательство некогда ласковых рук.

Сморгнув непрошеные слезы, Ролана запретила себе думать о чем-либо, кроме предстоящей встречи. Притаилась под раскидистым кустом и приготовилась к смерти, потому что выжить в схватке против смотрительниц у нее не было никаких шансов. А верный пес, хоть и обиженный, останется в живых.

Со стороны послышались отдаленные шорохи, которые неумолимо приближались. Ледана стиснула зубы, сжала кулаки и приготовилась дорого продать свою жизнь. В глазах потемнело от горького чувства безысходности. Затем все тело пронзила неожиданная боль, словно на кожу плеснули кипятком, а земля резко бросилась в глаза. Шорохи послышались совсем рядом, и в нос ударил терпкий запах пота, перемешанный с бессильной яростью. Эмоции имеют свой особенный запах, и в данный момент горький запах ярости и злобы почти заглушал собой все остальные.

Из-за деревьев вышли несколько смотрительниц. Скользнув равнодушным взглядом по кустам, в которых спряталась беглянка, женщины прошли мимо, не останавливаясь. От удивления Ролана даже перестала дышать.

Ее не могли не заметить! Смотрительницы не ошибаются!

Девушка уставилась в землю растерянным взглядом. Словно от страха, краски окружающей природы выцвели, сменившись серыми тонами. Неожиданно в поле зрения попали… лапы. Стало понятным равнодушие смотрительниц, а сердце затопило горячей волной нахлынувшей радости. Ведь ищут ледану, а не животное!

Коротко взвизгнув от счастья, она бросилась догонять пса, проскользнув серой молнией мимо сосредоточенных смотрительниц. Вслед волчице полетел нож, но зверь оказался проворней – увильнув в сторону, растворился в густой зелени леса.

К счастью, пес не ушел далеко. Неизвестно, что его остановило – усталость или широкая полоса воды, – но он лежал на берегу реки, свернувшись клубком и положив голову на лапы. При приближении волчицы не вскочил, но несколько раз приветственно вильнул хвостом.

Ролана подошла ближе и, не придумав ничего лучше, лизнула его в мокрый кожаный нос, а затем приблизилась к воде. Отражение на серой глади услужливо отразило крупную серую волчицу.

«Не знала, что я оборотень! – удовлетворенно, но с изрядной долей изумления подумала Ролана. – И уж тем более не предполагала, что это обстоятельство спасет мне жизнь».

Целую седьмину девушка училась управлять своим вторым обликом, чтобы уметь вызывать его в то время, когда это ей понадобится. К примеру, в момент охоты, чтобы поймать какое-нибудь животное, а также во время поедания трофея. Из страха быть обнаруженной, Ролана опасалась разводить костер и была вынуждена употреблять в пищу сырое мясо. Как оказалось, питаться подобным образом ледана не могла, а вот волчице такая еда пришлась очень даже по вкусу. К тому же передвигался зверь значительно быстрей человека и был гораздо выносливей. Еще одним большим плюсом было то, что превращение происходило вместе с одеждой и последняя при этом практически не страдала. А еще во время пребывания в зверином теле ледана научилась сохранять полную способность к человеческому мышлению и больше не воспринимала происходящее с волчицей словно в полусне. А в конце второй седьмины лес закончился.

Первое, что увидела Ролана, когда вышла на равнину, – это труп леданы, которая была ее последней соперницей на арене. Соперницей, которую она пощадила, но не пощадили смотрительницы. Судя по нанесенным ранам, девочка так и не смогла от них уйти. Разгоняя тучи мух, Ролана руками раскопала глубокую яму, потратив на это половину дня, и похоронила несчастную, чтобы тело было недоступно зверям и птицам. Потом пошла через равнину.

Идти по открытой местности было тяжелее, чем через лес. Солнца припекали нещадно, а мест, где можно было от них укрыться, практически не было. С едой и водой тоже были проблемы. Живность на равнине попросту не водилась, предпочитая более прохладные места. А от одного взгляда на насекомых, которыми ничуть не брезговала собака, к горлу подкатывали рвотные спазмы. Найти же воду в пожухлой траве не было никакой надежды.

Но слишком велика была движущая Роланой жажда мести, и именно она позволяла ей держаться на ногах, заставляя упрямо идти вперед, не обращая внимания на трудности. Впрочем, довольно скоро судьба вновь вспомнила о ледане. На третий день путешествия по равнине они наткнулись на пятачок влажной земли, заросший осокой. Пришлось основательно попрыгать, чтобы вода выступила из почвы, но в итоге пес напился вдоволь, а Ролана смогла добыть себе несколько пригоршней. Вода была теплая, мутная, с земляным привкусом, но уставшие путники были безмерно благодарны за такой неожиданный подарок природы. К счастью, дальше подобные пятачки стали попадаться все чаще, а на исходе седьмины, к вечеру, над головами путников зашелестел густыми кронами деревьев очередной лес и – о чудо! – призывно раскинулось небольшое лесное озеро.

Пустой желудок настоятельно требовал пищи, а напряженное тело – отдыха и чистоты. Не раздумывая над выбором, ледана упала в траву. Есть конечно же хотелось, но сил на то, чтобы охотиться, не было. Искупаться хотелось еще больше, но глаза закрывались сами собой от усталости. На территории монастыря имелась небольшая, но глубокая канава, куда периодически загоняли ледан, поэтому плавала Ролана хорошо и с удовольствием.

«Высплюсь, вымоюсь, а потом на охоту!» – решила девушка и сдалась на милость сна.

Несмотря на путешествие по лесу и отсутствие погони, она никак не могла привыкнуть к свободе. С одной стороны, долгожданное чувство пьянило ее, с другой – заставляло сердце замирать от страха где-то в области живота. В душе жила жажда мести, но окружающий мир оказался непомерно большим по сравнению с пространством, заключенным в стенах монастыря. Ледана отчаянно боялась ошибиться и не достигнуть поставленной цели. Это означало бы поражение и потраченные впустую силы.

Поморщившись от неприятных мыслей, безжалостно атакующих и без того уставший мозг, ледана открыла глаза и осмотрелась по сторонам. За прошедшее время она научилась не бояться леса, прекрасно сознавая, что чуткий слух позволит ей услышать приближение человека или зверя. Да и верный пес никого не подпустит близко. Пусть он не лает, но зубы у него острые и челюсти крепкие. И вряд ли кто-нибудь захочет связываться с волчицей, превращение в которую теперь занимает у нее всего лишь несколько мгновений. Придвинувшись ближе к псу, Ролана уткнулась носом в теплый меховой бок и мгновенно отключилась, растворившись в столь необходимом сне.