Текст книги "Гиблое место"

Вторая комната оказалась спальней.

Ну и разгромчик тут был, скажу я вам!

Простыни, смятые, как половые тряпки, валялись на полу. Одеяло спустилось с кровати. Да, на простынях тоже были эти гадкие пятна. Но трупа, слава тебе, господи, не было.

– Ну и что все это означает? – тихо спросила я, поднимая с пола окурок сигареты.

«Если бы я была Эркюлем Пуаро, я бы сейчас быстренько все определила. Кто курил, сколько лет, какие волосы, и так далее. Но, – уныло призналась я, – я не Эркюль. Я всего лишь скромная девушка Таня. И ничего я вам не соображу. Кто тут был, кто разбрасывал простыни, и почему тут все так изгажено пятнами крови...»

Я бросила окурок назад.

Надо было спускаться. К Ритке. С неутешительными сведениями о том, что нет ни Эдика, ни его трупа. Ничего вообще тут нет. Кроме ужасающего беспорядка и пятен бурого цвета.

И можете посчитать меня идиоткой, но я ничего в этой истории пока не понимаю!

Глава 3

Ритка ждала меня, с явным нетерпением выглядывая из машины.

– Ну что там? – выпрыгнула она мне навстречу.

Я пожала плечами. Ну что я могла ей сказать?

– Эдик там?

– Нет, – ответила я. – Его нет. Ни в живом виде, ни в мертвом.

Про бурые пятна я решила промолчать. Зная натуру Ритки, можно было легко предположить, что по бурым пятнам она восстановит ужасающую картину произошедшей в Эдиковой квартире трагедии. А успокаивать ее придется мне. А при такой адской головной боли я подобной нагрузки просто не выдержала бы.

– Но мне встретилась соседка, которая сообщила, что Эдик общался с какими-то людьми, которых она сочла монахами. Ты случайно не знаешь, что это еще за фрукты такие?

– Монахи? – Ритка почему-то испугалась. Глазищи у нее округлились, и она сжала руки.

– Сдается мне, ты о них что-то знаешь, – пробормотала я.

Но она меня не слышала, продолжая всматриваться безумными глазами куда-то в даль. Буквально потонула в своих мыслях об этих гражданах, не желая выныривать на поверхность моего к ним интереса.

– Монахи... – пробормотала она, глядя перед собой с таким остервенением, что я бы не позавидовала монаху, рискнувшему появиться в поле ее зрения.

Почему-то монах мне самой привиделся, но ужасно странный, в красных штанах.

– Так что это за монахи? – рискнула я привлечь ее внимание. Она вздрогнула, выходя из своего трансцендентального состояния, и уставилась на меня с удивлением.

– Какие еще монахи?

На ее лице было полнейшее недоумение.

– Соседка. Она сказала, что Эдик общался со странными монахами. Ты ничего об этом не знаешь? – терпеливо попробовала настоять на своем я.

– Это кто тебе такую чушь сказал? Старуха Козленко?

– Не знаю, как ее там по имени, но старуха она точно, – подтвердила я.

Ритка зловеще расхохоталась и трагически произнесла:

– Она психически ненормальная. Эдик ни с какими монахами не общался. С какой стати его бы вдруг на них потянуло? Он и в церковь-то не ходил... Так что не мог он с монахами общаться. Особенно при мне.

– Почему при тебе особенно? – прицепилась я к слову.

– Потому что...

Она задумалась, пытаясь понять сама, почему.

– Ты что, не переносишь монахов? У тебя на них аллергия, что ли?

– Нет, – поморщилась она. – Я к ним вообще нормально отношусь. Просто он не общался ни с какими монахами, я это точно знаю.

– Тогда чего ты так испугалась сначала?

Она растерянно уставилась на меня и почесала лоб.

– Не помню, – честно призналась она.

– У тебя провалы в памяти?

– Ага. Провалы. Ах, да... Ну конечно!

Она явно обрадовалась чему-то.

– Понимаешь, – начала она после недолгого молчания, – я просто подумала, монахи – мафия... Они же все в черном. Может, старуха перепутала? И мафиозники показались ей монахами?

Да уж. Ничего себе сравненьице...

– Ты это серьезно? – поинтересовалась я.

– А что?

– Ничего. Просто как ты это представляешь – спутать монаха с мафиози? У них что, выражение лиц одинаково?

– Нет. Одежда...

Я захохотала.

– Ритка, – взмолилась я сквозь слезы, – прекрати меня смешить в трагическую минуту! Ну ты что, никогда амбалов из мафии не видела? С какого ляда они в рясы нарядятся? И цепи златые на груди повесят... Надо будет показать тебе парочку, чтобы ты перестала их с монахами путать!

– Это не я путаю. Это старуха Козленко путает, – обиделась Ритка.

Я тронула с места. Все равно ничего выяснить не удастся.

– Заедем к Мельникову, – предложила я. – Если ты так беспокоишься о своем драгоценном Эдике, давай оформим заявление, и его бросятся разыскивать.

– Нет! – истерически завопила Ритка, вынудив меня выписать на асфальте новый замысловатый вираж. Может, мне уже пора заменить Даймона Хилла? Похоже, что именно у меня есть шанс наконец-то вывести из строя ненавистного Шумахера. Вот только подсажу в его болид Ритку, а впереди запущу парочку бегущих монахов. Точно с трассы съедет!

– Тогда чего ты хочешь? – не выдержала я.

– Ничего. Просто мы к нему приезжали – его нет. Давай подождем еще дня два?

Ну и наивное дитя моя Ритка!

– Ладно, – согласилась я. – Давай. Только не лезь на стенку.

– Не буду, – пообещала она. А я сделала вид, что ей поверила.

* * *

Я отвезла Ритку домой. В общем-то, еще в тот момент, когда она выходила из машины, я почувствовала, что зря я это сделала.

Уж больно она была поникшая. И шла в свою квартиру с таким видом, будто это не квартира, а неплохо оборудованная камера пыток.

В этот момент мое милосердие превысило пределы допустимого. Почувствовав, что я просто не могу смотреть на эти опущенные плечи и ноги, передвигающиеся по тротуару со скоростью лапок черепахи, напившейся пива, я выскочила из машины и крикнула:

– Ритка!

Она вздрогнула и остановилась, боясь обернуться. Ее спина излучала столько надежды, что я едва не заплакала. Ну что я, в самом-то деле? Сколько напастей может пережить один человек? Ритка же хороший человечек, просто вот такая нескладная...

– Рита. – Я догнала ее и схватила за руку. – Я придумала одну вещь. Не знаю, согласишься ли ты. Но... Мне сейчас совсем не в кайф оставаться одной. И тебе, насколько я понимаю, тоже.

Она закивала головой, ее глаза излучали целые потоки щенячьей благодарности. Я даже почувствовала себя самой доброй самаритянкой из всех подобных дам на свете.

– Поехали ко мне, – предложила я без долгих разговоров. Ритка, все еще боявшаяся поверить в собственную удачу, попробовала убедить меня:

– Но это же неудобно... Вдруг придет твой «СД-ром»?

– Ну вот и хорошо, – мстительно улыбнулась я. – Как придет, так и уйдет. Пешком и вдаль... Мне сейчас не до этой шантрапы...

Ритка рассмеялась и вдруг порывисто, как ребенок, обняла меня за шею, прошептав прямо в ухо:

– Спасибо...

* * *

Когда мы приехали, уже начинало темнеть. Моя квартира пребывала в сумрачном расположении духа, и я, дабы улучшить его, включила свет.

– Ну вот мы и дома...

Я прошла на кухню, поставила чайник и вернулась в комнату, где Ритка заняла стратегическую позицию на моем «сексодроме» и уже включила телевизор.

– Это ничего? – робко спросила она меня, оглянувшись. – Без него как-то одиноко и страшно...

– Чушь какая! – ответила я. – Мне иногда с ним страшнее. Я расслаблюсь, начну думать о чем-нибудь веселом, как вдруг на экране появляется говорящая голова и начинает отравлять мое существование идиотскими сообщениями! Они меня и так чуть до инфаркта не довели, пугая третьей мировой войной! Чтобы смотреть телевизор, надо или иметь железные нервы, или затариваться большим флаконом валерьянки!

– Но сейчас они поют...

Я посмотрела. Действительно. Они пели. И, хотя это было еще страшнее, чем новости, я решила не допекать мою несчастную подругу. Пусть слушает этих «ветер-с-моря-дур», если ей хочется.

– Я займусь кофе, – объявила я. – Побудешь одна?

– Конечно. Я же не маленькая!

Прихватив с собой телефонный аппарат и кисет с «костями», я отчалила в сторону кухни и, включив там магнитофон, начала приходить в себя под звуки голоса Леонарда Коэна. После наших «попсовушек» Коэн звучал просто замечательно. По коже забегали сладкие мурашки, говорящие о том, что интеллектуальное наслаждение иногда может переходить в физическое. Как под легкие стаккато пальцев Эрла Гарднера... Ну почему люди не могут любить только хорошую музыку, с тоской подумала я. Тогда на экране не возникали бы крашеные блондинки из породы «СД-ромов», отравляя мое существование попытками косить под невинных восьмиклассниц!

Первым делом я проверила автоответчик. Гнусный голос продолжал взывать ко мне: «Таня! Милый маленький Танчик! Солнышко! Я тебя люблю!»

– Ха! – мрачно усмехнулась я в ответ. – Я игнорирую ваши лживые заверения! Я даже не снизойду к ним, и не просите... Во всяком случае, в воспитательных целях в ближайшее время вам придется гладить эти ужасные крашеные лохмы, смотреть на без времени состарившееся от передозировки косметики лицо и слушать речи, лишенные признаков интеллекта... Не знаю, сэр, чем же вы станете заниматься с ней, когда вам прискучит элементарный животный секс, но, может быть, вы научите ее читать? И говорить членораздельно?

Дальше был странный звонок. Мне ничего не сказали, просто подождали, поняли, что меня нет дома, и повесили трубку. Потом опять возник назойливый голос, требующий немедленной встречи и возможности искупить страшную вину.

– Интересно, что же у тебя потребовать? – зловеще сказала я. – Разве что скальп твоей подруги... Я украшу им прихожую и буду показывать всем, как охотник рога оленя.

Опять робкий звонок. Могли бы сообщить, что им все-таки нужно...

После того, как я досыта наслушалась объяснений в любви от моего неверного возлюбленного, я отключила автоответчик. Мстительно подумав: если бы мой Стас пропал, как Эдик, я бы... А, не ври. Бросилась бы ты его разыскивать и трепетала бы, найдя на ковре бурые пятна! И забыла бы враз, какой он коварный тип. Так уж все мы устроены, люди – человеки, милорды и миледи, и ничего тут не попишешь!

Заглянув в комнату, я увидела, что Ритка заснула под трепетные звуки отечественных шедевров эстрады, и, решив пока ее не трогать, вернулась к своему Коэну, налила кофе и задумчиво уставилась в окно.

Конечно, история была с душком. Успокаивать Ритку – это одно дело, но врать себе я не хотела. Пятна на ковре – это вам не игрушки. И вся история с «монахами-мафиозниками» мне тоже не нравилась.

Надо будет все-таки вернуться к старухе Козленко и попытаться выведать у нее побольше об этих «монахах».

Значит, он ходил утром и вечером неизвестно куда, потом у него появлялись деньги... Монахи... Опять выплыли и плавают – то туда, то сюда... Все в красных штанах и черных шляпах... Католические какие-то монахи получаются... Я встряхнулась. Сон начинал меня побеждать, а засыпать с нерешенной проблемой – значит напрашиваться на ночные кошмары. Будут всю ночь сниться монахи, уносящие Эдика черт знает куда – в неземное пространство!

Я достала из кисета «кости», задумчиво покатала их на ладони...

– Как вы думаете, друзья, что это за средневековые истории? Надеюсь, они не окажутся такими же скучными, как «Тайна Удольфского замка» Анны Рэдклиф? И я не закрою эту книгу почти сразу, не дочитав ее до половины?

Они задумчиво покатились по ровной плоскости стола, обдумывая мой вопрос.

«32+7+13». «Хотите стать обладателем большой суммы денег, дерзайте, и вы достигнете цели!»

Сначала я восприняла это как совет. В каком смысле мне дерзать, правда, мне не объяснили.

– Так, – протянула я. – Не надо намекать мне на алчность. Если вы мне покажете того, кто не мечтает о приличной сумме денег, я вам все равно не поверю... Сейчас все об этом мечтают...

Стоп! Я остановилась, глядя на «кости». Совет?

Я полная «ветер-с-моря»... Да не совет это! Ответ, Таня! Уйми в башке ветер романтических отношений и взгляни!

«Большая сумма денег». Кто-то хотел стать их обладателем. И – дерзнул...

А дальше – появились загадочные навороты.

Я катнула «кости» второй раз, поинтересовавшись:

– Он жив или уже отошел в область призраков?

«32+2+13». «Вам грозит потеря возлюбленного».

Сначала перед моими глазами заиграл калейдоскоп кошмарных видений, в которых несчастного Стаса сбивала машина, в него стреляли бандиты и прочие «надомные» киллеры, но потом я поняла – у «костей» нет имен. Спрашивала я о Эдике. Значит, это Ритке грозит потеря возлюбленного... Но пока он жив. Я, во всяком случае, так поняла...

Кстати, стукнула я в сердцах кулаком по столу, Стаса мы, кажется, из списка возлюбленных вычеркнули... Так что он тут вообще ни при чем.

Итак, Эдик. Потеря намечается у Ритки. Что же у нее за судьба такая несчастная – терять своих возлюбленных? Нельзя этого допустить, Таня!

Нет, надо отправлять ее к Мельникову, решила я, в задумчивости отхлебнув такой глоток кофе, что тут же закашлялась... Черт, кажется, я обожгла нёбо.

Мой лучший друг всех времен и народов Мельников работал оперативником, но знакомых в отделе розыска у него была целая толпа, и пристроить Эдика в качестве «срочно разыскиваемого» он сможет. Да и совет даст Ритке...

Я понимала, что в конечном итоге заниматься Эдиковой пропажей придется все равно мне, ибо «рука господа, если уж избрала тебя, то тебе и мучения принимать», но отодвигала это от себя пока по мере возможностей.

Глупости. Все равно от этой проблемы тебе никуда не деться, она встанет перед тобой как «вещая каурка». Танечка, если бы ты знала, что за американские горки ждут тебя на следующее утро, ты спала бы куда безмятежней...

Глава 4

Монах был одет в черный костюм и шляпу. Его маленькие глазки сверлили меня насквозь, а его мясистый перст уперся прямо мне в грудь.

– Чего вы меня пугаете? – спросила я, будучи не в силах оторвать глаз от этого толстого пальца с аккуратно подстриженным ногтем. – И вообще не понятно, как вы оказались в моем сне... Мне сдается даже, что вы вовсе не монах, а адепт Сатаны...

Он расхохотался, как истерик на выгуле.

Я даже испугалась, что ему плохо, а «Скорая» в сны не приезжает. И что я с ним буду делать?

Но он внезапно успокоился и зловеще прошептал:

– Не лезь в мои дела.

Ох, как я разозлилась! Он меня еще и пугать будет, жиртрест недоделанный!

– А если полезу? – не без ехидства осведомилась я. – Пристрелите вашим жирным пальцем?

Он усмехнулся, засунул свой палец в рот и пальнул. Его голова разлетелась на мелкие кусочки, но на месте старой головы выросла новая, похожая на обрубок полена, и эта голова, еще безглазая и безносая, шевельнула противным отверстием, изображающим рот, и запищала:

– Нет ничего невозможного для человека с интеллектом!

Ах, гад! Это ж он мои «кости» цитирует, подумала я, чувствуя, как в груди закипает бешенство.

– Вали из моего сна! – заорала я.

– Нас ждут бо-о-о-льшие приключения, – запел он голосом мультяшного Пиноккио. – Приключения, приключения...

Он так пищал, что я, слава богу, проснулась. И с удивлением услышала, как этот противненький голосок продолжает распевать из комнаты про приключения, которые нас ждут. Моя голова болела от неудобного положения – потому что я заснула, положив ее на стол. Возмущенная такой отвратительной халатностью, моя голова, которой я обязана нормальной и безбедной жизнью, теперь требовала повышенного внимания к себе. Я достала таблетку спазмалгона и, запив ее минералкой, налила себе кофе.

Кофе оказался холодным, но приятно прочистил голову от остатков нездорового сна.

– Что за кретинские сны мне снились? – спросила я стену, поскольку Ритка почему-то на кухне не появлялась. Да и вряд ли она могла бы мне ответить на мой вопрос...

Стена тоже промолчала. Сообразив, что способностей говорить моя стена еще не обрела и – слава богу! – не собирается, я встала и прошла в комнату.

Ритки не было. Вместо нее на столике лежала записка, что она мне безумно благодарна, но не может больше обременять своими проблемами.

– Ну и ладно, – пробурчала я обиженно. Могла хотя бы дождаться, когда я проснусь...

В кухне начал надрываться телефон, требуя к себе внимания.

Настроение у меня было прямо как у бедолаги, сброшенного в депрессию, как в помойную яму, и бороться с ней я не имела никаких сил...

Поэтому я мрачно вздохнула, прошла на кухню, сняла трубку и произнесла озверело:

– Алло.

* * *

Собственно, ничего хорошего я от своего телефона не ждала. Но отвыкнуть от дурной привычки брать трубку никак не могла. Хотя... Ладно, подумала я, вслушиваясь в загадочную тишину, если это ты, моя драгоценность, можешь помолчать еще немножко. Я понаслаждаюсь твоей робостью, а потом...

Что я скажу потом, я еще не знала, искренне надеясь на свою способность к экспромтам.

– Извините, не могли бы вы пригласить к телефону Татьяну Иванову?

Разочарование легким крылом коснулось моего разгоряченного духа. Не он. Увы...

– Я вас слушаю, – стараясь быть любезной, отозвалась я.

Голос был мужской и очень приятный. Но звонивший не относился к категории смельчаков. Он замялся и наконец проговорил неуверенно:

– Меня зовут Леонид Иванович. Я нуждаюсь в вашей помощи, Таня.

В его тоне я уловила отчаяние. Так. Господь послал клиента... Явно, судя по голосу, интеллигентного, и опять щепетильная Таня будет чувствовать себя неловко, называя сумму гонорара...

– Простите, у вас не найдется времени выслушать меня?

– Найдется, – вздохнула я.

– Но разговор не телефонный...

– Догадываюсь, – согласилась я. Обычно моя клиентура и не собиралась открывать свои тайны, используя телефон. – Подъезжайте ко мне где-то через час. Вас устроит?

– Конечно, – обрадовался он.

Я продиктовала свой адрес. Повесив трубку, закурила и опять подняла ее, набирая номер Ритки. Все-таки надо выяснить, куда она так срочно исчезла.

Риткин телефон не отвечал.

– Все чудесатее и чудесатее, – пробормотала я.

Решив, что позвоню ей попозже, я навела в комнате относительный порядок и посмотрела на часы.

Было уже одиннадцать утра. Час, данный мне на размышления, истек. Пунктуальность Леонида Ивановича меня потрясла.

В назначенное время, ровно минута в минуту, он позвонил в мою дверь.

* * *

Посетитель оказался совершенно не таким, каким я его себе представляла. На пороге стоял отнюдь не бедный профессор, а вполне респектабельный мужчина, благоухающий дорогущим «Ван мен шоу», и одет он был, как минимум, в магазине «Паритет». Правда, все они, мои богатенькие «буратины», благодаря привязанности к этому бутику казались мне до смешного похожими, но я же не собиралась крутить романы с этими близнецами. Меня цинично заботило содержание их кошельков, такова проза жизни.

– Таня? – спросил он, явно удивленно.

Интересно, почему они всегда удивляются при виде меня? Наверное, по устоявшемуся мнению, полагают, что умственным трудом занимаются исключительно те женщины, которым просто больше нечем заняться. То есть – страшненькие и старенькие.

– Да, – кивнула я. – А вы – Леонид Иванович?

Он протянул мне руку, чуть замешкавшись. Я поняла, что он хотел сначала мне руку поцеловать, но засомневался – не отношусь ли я к партии феминисток, которые за поцелуй руки бьют по физиономии. Я была из числа умеренных, поэтому милостиво позволила ему коснуться моей ручки своими губами.

Кстати, поймав его взгляд, я поверила ему, что проблемка у него – еще та... Так смотрят люди отчаявшиеся, за которыми стоит настоящее, непридуманное горе.

Я пригласила его в комнату, усадила в кресло и предложила кофе. Он отказался.

– Тогда рассказывайте, что у вас за беда, – проговорила я, – только не обещаю, что возьмусь за ваше дело.

– Я надеюсь на вас, Таня. Мне больше не на кого надеяться!

В его голосе прозвучало отчаяние. Опять. Что же за навороты в судьбе у этого благополучного джентльмена?

Он сидел, не решаясь начать. И смотрел в пол. Его большие руки с ухоженными пальцами сжались в кулаки.

– Таня, мой сын пропал, – наконец проговорил он, поднимая на меня свои беззащитные перед болью глаза. – И найти его сможете только вы. Если верить тому, что про вас рассказывают, – а я верю, – вы способны на чудеса. Я не знаю, куда он исчез. Я даже не могу поручиться, что он сейчас еще жив. Но – Таня, я умоляю вас, – попробуйте найти моего мальчика!

* * *

Что-то вокруг меня все пропадают, мрачно подумалось мне. Надо же, какое совпадение! Сначала пропадает мой друг, впрочем, это не в счет! Он пропал в известном месте и при известных обстоятельствах, так что его вычеркиваем. Потом пропал Риткин Эдик. Его унесли монахи. Затем из моей квартиры исчезла Ритка. Теперь пропал сын этого человека. Осталось пропасть мне. И я не удивлюсь, если...

– В этом исчезновении тоже замешаны монахи, – мрачно пробурчала я.

– Как?! Вы знаете?..

Я подпрыгнула и вытаращилась на моего гостя. Он, в свою очередь, ошарашенно смотрел на меня.

– Что? – облизнув губы, спросила я.

– Вы знаете про монахов? – переспросил он.

О, нет! Если начнут сбываться мои кретинские сны, лучше сразу выпишите мне катафалк! Яду мне, яду!

– Ничего я не знаю. Просто к слову пришлось, – проговорила я. – А что, вашего сына в последний раз видели в обществе монахов?

– Нет, – покачал он головой. – Но он собирался в монастырь...

– Тогда, может быть, он уже там? – обрадовалась я. – Вы его там не искали?

– Искал. Его там нет.

Надежда растаяла в воздухе.

– Тогда при чем тут монахи? – спросила я.

– Хорошо. Я расскажу вам все с самого начала.

Он кашлянул, собираясь с мыслями. Я терпеливо ждала, мимоходом подумав: почему никто еще не решил начать излагать мне свою проблему с конца. Это было бы куда интереснее. И конструктивнее...

– Мой сын Дима хороший мальчик... Последнее время был занят бизнесом – даже открыл свою фирму. Я ему, конечно, поспособствовал, но он, Таня, и сам парнишка умный... Торговал картриджами с игрушками для «Денди» и «Супернинтендо», и дела шли нормально, пока...

Он вздохнул.

– Можно, я закурю? – спросил он меня. Я кивнула.

– Так вот, – продолжал он, затягиваясь. – Пока он не познакомился с Екатериной. Она-то его и сбила с панталыку.

– С чего? – переспросила я.

– С пути, – скривился он. Екатерина явно была ему не по душе. – Она затащила его в церковь. И понеслось... Посты, раздача денег малоимущим, в конце концов допрыгались до того, что продавать картриджи перестал – дело, мол, богомерзкое. Работать он бросил. Катерина тоже начала сомневаться, правильно ли она поступила, когда потащила его с собой.

– Подождите, – попросила я. – Эта ваша Екатерина – сектантка?

– Нет. Она при церкви. Поет в хоре.

– Так. Значит, именно там он у вас и пропал?

– Опять же нет. Он решил уйти в монастырь и отправился посоветоваться со старцем. Ну, этот, знаете – в Троице-Сергиевой лавре... Вернулся сын совершенно другим человеком – мрачный, задумчивый. Начал говорить, что скоро наступит конец света и спастись можно только в одном месте... У старца. А в церкви бесчинство и грязь... Вот тут сын бросил Екатерину и исчез.

Так. Ничего себе – вляпываюсь я по первое число.

– Не могу, – отрезала я. – Не хочу лезть в эти дела. Может быть, ваш парень сейчас счастлив до одурения, а я его брошусь разыскивать...

Мой посетитель изменился в лице. Черт побери, ну как эти люди не понимают, что... Погоди, Таня. Ты что, стала защищать сектантов? Или тут что-то другое?

– Значит, вы не сможете помочь... – пробормотал он. – Простите.

Он поднялся, как-то сгорбившись и разом постарев.

Я посмотрела на его спину. Прямо как у Ритки... Когда она шла к подъезду. Ритка-Дима. Дима-Ритка. Эдик...

– Подождите! – закричала я.

Он остановился. Боясь повернуться, как Ритка.

– Я попробую, – проговорила я, отчаянно ругая себя за мягкотелость.

– Спасибо, – выдохнул он, припадая к моей руке.

* * *

Ах, до чего же я бываю глупой! Особенно когда позволяю своей природной доброте одержать верх над разумом. Правда, сейчас к этим двум понятиям прибавилось еще и любопытство.

Я вернула моего гостя назад, скороговоркой произнесла обычные в таких случаях слова: «Вы можете молчать без присутствия адвоката, но моя такса – двести в сутки, и благословляйте мою доброту, что я еще не требую оплаты в евро, пока я еще использую зеленые, но доллары, говорят, агонизируют...» В общем, он был согласен со всеми моими требованиями, что свидетельствовало о том, что Дима рос в обеспеченной семье и не понятно, почему крезанулся... То есть, может быть, именно поэтому он и сошел с ума, но это я проверю при встрече.

Леонид Иванович, весь сплошная благодарность, расточал мне комплименты, утверждая, что я слишком красива для самостоятельной женщины (интересно, почему у него такое мнение? Наверное, ему не везло в жизни, и он встречал только ужасных деловых крыс). Но потом, спохватившись, что неловко налегать на мои физические достоинства, перешел к делу.

То есть это я перешла к делу, когда мне надоело выслушивать, как я божественно хороша. А именно, спросила у него: могу ли я встретиться с Екатериной, и кто был последним духовником его сына.

– Не знаю, – признался он. – Наверное, это должна знать Катя. Поговорите с ней. Я не одобрял увлечения моего сына религией... Видите ли, Таня, мы воспитывались в духе атеизма. Нам эти ваши духовные поиски не понятны...

Он глубоко вздохнул, отчего мне сразу стало как-то неудобно за все поколение, пытающееся найти смысл жизни. Впрочем, я не была уверена, что Леонид Иванович хотел осудить нас.

– Хорошо, я поговорю с ней.

Леонид Иванович записал мне Катин адрес и, уже прощаясь, тактично спросил:

– Танюша, а деньги вам нужны?

– Пока нет, – пожала я плечами. – К Кате я проеду за свой счет. А потом поговорим. Понимаете, Леонид Иванович, я не уверена, что это дело потребует от меня больших затрат. Секты, конечно, дело темное, но не темнее всего прочего... Надеюсь найти вашего сына дня через два максимум...

Он обрадовался.

– Правда?!

– Конечно. На вашем месте я бы прежде всего перестала волноваться. Все будет хорошо, можете мне поверить...

Он поверил. Пока я и сама себе верила.

Вылетел он от меня как на крыльях. А я опять набрала номер Ритки. Ох, до чего же она сейчас нужна!

Длинные гудки сказали мне, чтобы я отстала. Ритка была неизвестно где, и от этого становилось не по себе... Где Ритка?

Конечно, она могла поехать опять к Эдику. Нет, вряд ли. Ну а если Эдик объявился?

Ладно, решила я. Сейчас заеду к ней, потом к Катерине, а уж если Ритки дома не будет – поскольку я уже начала допускать возможность, что у нее просто сломался телефон, – тогда рвану к Эдику.

Но сначала спрошу-ка, что думают по этому поводу «кости».

Достав их из кисета, я посмотрела на их округлые тельца и вопросила:

– Ну? И что это за исчезновения вокруг меня? Обнаружился новенький Бермудский треугольник?

«16+26+3».

«Впереди бурные, беспокойные времена. Пусть неприемлемые для вас явления не оскорбляют вас, а только дают толчок к самосовершенствованию».

Так-с. Ну, что касается «бурных и беспокойных времен», у меня они и позади такие же. А если посчитать «неприемлемыми» таинственные исчезновения, то они меня, в принципе, не оскорбляют. Они меня удивляют. Поэтому думаю, что и с самосовершенствованием все выйдет тип-топ.

– Теперь поговорим о Ритке. Куда она запропастилась? – спросила я снова, кинув «кости».

«31+9+20».

«Вы получите печальное известие о близком вам человеке, который в данный момент отсутствует».

У меня перехватило дыхание. Что?!

– Вы что, с ума сошли? – прошипела я, с ужасом глядя на «кости». Ритка?

Я еще раз бросила «кости». Наверное, ошибаются? Или я что-то не понимаю?

– Ритка? – шепотом спросила я.

«33+19+8».

«Вас ожидает чья-то ранняя смерть».

Больше я спрашивать ни о чем не стала. Схватив кисет и накинув куртку, я выскочила на улицу.

Первым делом я решила ехать именно к Ритке.