Текст книги "Самая честная мошенница"

Треугольной формы лицо, острый подбородок и чуть выступающие скулы. Во внешности что-то неуловимо восточное. На всех фотографиях, которые я видела в гостиной и на этой, Бурсова имела короткую стрижку, а черные волосы то мелировала прядями, то красила в каштановый цвет. В одежде она предпочитала темные цвета, деловой стиль – костюмы, водолазки, классические вечерние платья. Секонд-хендом и не пахло.

В дверь настойчиво поскребли. Я вернула фотографию на место и повернулась на звук. В проем под дверью просунулась собачья лапа, стала скрести паркет, а из-за двери донеслось недовольное ворчание Цезаря. Он твердо решил прокопать ко мне ход. Я сделала музыку в колонках погромче и отвернулась, пускай копает.

Компьютер Бурсова содержал большое количество файлов, и я, пойдя на поводу у своего любопытства, проверила их, но не нашла ничего интересного, кроме откровенных снимков голливудских красавиц. Потом просмотрела каталог фильмов – одно старье.

Я взглянула на часы: Юзер молчал, очевидно, натолкнулся на какие-то трудности. Вздохнув, набрала телефон своего платного осведомителя из уголовной среды по кличке Бобер. Работал Бобер только временами. В основном же общался со всякими темными личностями, обитателями тарасовского дна. Он знал по именам всех авторитетов, кто, где и чем занимается.

Надежды, что я застану Бобра в данный момент дома, не было никакой. Однако он меня порадовал, ответив на звонок:

– Алло, кто это? – голос был на удивление грубым.

– Это Евгения Максимовна, помнишь меня? – проверила я Бобра на вменяемость.

– А, вы! – радостно воскликнул мой осведомитель. – Приятно снова вас слышать.

– Есть дело. Нужно разузнать кое-что.

– Да без проблем, я мухой! – горячо заверил меня Бобер. – Только аванс бы получить. Мне сейчас страх как деньги нужны.

– А что за срочность? – с улыбкой спросила я, понимая причину его трезвости. Было интересно послушать, что он придумает.

– У меня бабулька-соседка ногу сломала. Родственников у нее нет. Я хотел ей лекарства купить и еды, – медленно проговаривая каждое предложение, произнес Бобер. – Не умирать же ей с голоду. Она ведь никому, кроме меня, не нужна.

– История не очень, жалостливая какая-то, – ответила я. – Если бы ты рассказал что-то смешное или необычное, то я, может быть, дала бы тебе аванс. А так, извини.

– Ты, то есть вы. Вам не совестно?! Старая, беспомощная старушка… – начал Бобер с возмущением.

Но я его остановила, предупредив:

– Не советую меня стыдить. Я ведь могу обратиться к кому-нибудь другому. Я тебе не Машка, у которой можно дернуть лопату. Фильтруй базар.

– Нет-нет, я ничего, – испуганно ответил Бобер. – Скажи, че надо, я сделаю в лучшем виде. Отвечаю.

– Надо проверить, кто мог похитить одну тетку – Бурсову Розу. Работала в детдоме и в университете. Проверь шалманы там, хаты. Вдруг повезет, – сказала я, не питая больших надежд. – Ты же знаешь, кто контролирует район университетского городка, вот и потрись среди них, послушай. Ее фотографию я пришлю тебе по почте. Справишься?

– Трудная работа. Кто по таким делам трепаться станет? Я даже не знаю, – пробормотал Бобер озадаченно.

– Легкую работу я бы сама сделала и не просила бы всяких мудаков, – заметила я с нажимом. – Говори, берешься или нет!

– Ладно, попробую, – вяло ответил Бобер. – Если что узнаю, как тебе позвонить?

– Я сама с тобой свяжусь, – бросила я. – Пока! – и отключилась. Затем я взяла фотографию Розы Бурсовой, отсканировала и распечатала четыре экземпляра – один для Бобра, остальные – для себя, показывать при расспросах. Когда закончила, пришло сообщение от Юзера. Оно содержало список отчисленных студентов факультета психологии в количестве четырех человек с адресами, особыми приметами и фотографиями.

«Знаешь, где нашел?» – поинтересовался хакер.

«В базе данных милиции», – догадалась я.

«Точно, в университете ни хрена не нашел. Потом вспомнил, что данные по отчисленным студентам передаются в военкомат. Проверил – тоже ничего. Потом вспомнил, что тех, кто уклоняется от призыва, ставят в розыск. Проверил – верняк!»

«Юзер, а ты часом сам от армии не скрывался?» – поинтересовалась я.

«Нет, меня по плоскостопию комиссовали», – написал Юзер.

«Сделаю вид, что поверил», – ответила я.

Попрощавшись с Юзером, я распечатала фотографии студентов, а на обороте каждой – карточки с данными, потом всю полученную информацию сбросила на пустую дискету, обнаруженную на столе у Бурсова. Я не заостряла внимания Юзера на одном аспекте проблемы поиска отчисленных. В милицейской базе данных он отыскал только тех, кого можно призвать, но оставались другие, со всевозможными отсрочками по здоровью и семейному положению. К тому же отчисленные девушки не подлежали призыву по определению. Придется теперь самой наведаться в университет, но уже завтра. Юзер пришлет остальную информацию. Там будет видно.

Выключив компьютер, я прошла на кухню.

– Что готовим, Олег Николаевич?

Бурсов в термоизоляционных рукавицах, с лопаткой замер у сковороды и испуганно обернулся:

– А, это вы. – Он ткнул лопаткой в шкворчащую на сковороде розовую жижу – яичница с ветчиной и помидорами.

– Вот, значит, она как выглядит, – протянула я глубокомысленно.

– Надеюсь, не откажетесь? – робко улыбнулся Бурсов. – Я приготовил на двоих.

– Спасибо, но, к сожалению, ужинать вам придется в одиночестве, – ответила я так, будто огорчена до невозможности тем, что не смогу попробовать его стряпню. – Надо бежать. Расследование не ждет. Теперь насчет дополнительных мер безопасности. Вы не против, если я сама позвоню, договорюсь о постановке вашей квартиры на сигнализацию?

– Конечно, звоните. Я в этом не очень разбираюсь, так что вы сами, – обрадовался Бурсов.

– Оружие в доме есть? – спросила я.

– Да, я же охотник. «Иж» двустволка.

– Хорошо. Соберите свой «Иж», чтобы был готов к применению. Зарядите дробью, и, если полезут через балкон, не раздумывая стреляйте, – посоветовала я. – А больше бояться нечего. А еще, если вдруг соседи начнут заливать или дом загорится, вызывайте милицию и, если возможно, выходите из дома только в их сопровождении и обязательно звоните мне.

– Хорошо, – кивнул Бурсов.

На кухню осторожно заглянул Цезарь. Я с опаской покосилась на него, но пес в этот раз не стал на меня лаять, проверив свою миску, он вскоре убежал назад в гостиную.

Я показала Бурсову дискету.

– Вы не против? Мне она срочно была нужна скинуть информацию.

– Да ради бога, – махнул рукой Бурсов.

Я спрятала дискету в сумку. Затем перед уходом я еще раз прочла Бурсову лекцию, как он должен себя вести. Олег Николаевич вроде бы все понял. Созваниваться решили через каждый час. Если вдруг возникнут какие-нибудь проблемы, то подопечный должен был в разговоре произнести условную фразу: «У меня все в порядке».

Бурсов предложил другую: «В Багдаде все спокойно», однако я ему намекнула, что бандиты, приставившие пистолет к его голове, за такой шутливый пароль могут вышибить мозги. Поразмыслив, подопечный согласился.

Мы попрощались до завтра. Я обещала заехать к восьми.

Глава 4

Многорукого бога Шиву окутывала легкая дымка от тлевших благовоний в чашах, по одной в каждой руке.

– Просто потрясающе! – прошептала я, стараясь, чтобы мой голос звучал соответствующе, посмотрела на тетю и закашлялась, выдавив из себя: – Только дыма многовато.

– Женя, так и должно быть, – заверила меня тетя Мила, подбросив в одну из чаш щепотку какой-то травы. – Видела бы ты, что у них в храмах творится.

– Представляю. – Я встала, потерев глаза, которые начали слезиться от дыма. – Пойду я, у меня дела.

– Погоди. – Тетя схватила меня за руку. – Дела подождут. У меня есть для тебя сюрприз. Ты ужинала?

– Нет, но я поужинаю в каком-нибудь кафе. Мне с одним человеком надо встретиться, – попробовала я улизнуть от ее сюрприза. После тетиного отдыха в Индии я побаивалась того, что она мне преподнесет. Эту чертову статую я едва дотащила от машины до квартиры. А от благовоний в комнатах не продохнешь. Что дальше?

– Пойдем на кухню. – Тетя Мила потащила меня за руку. Я что-то бубнила, вяло сопротивляясь, но тетю было не остановить. Рассказывая мне о том, как в древние времена люди спасались от чумы курением ладана, она завела меня на кухню и показала украшенного овощами и зеленью целого жареного поросенка. Вот это да!

– Что, индийский рецепт? – спросила я, с удивлением глядя на блюдо, которое выглядело как настоящее произведение искусства.

– Не напоминай мне об индийской кухне! – воскликнула тетя, бледнея. – Я думала, что умру. Торговец сказал, что никто не уезжает из Индии, не попробовав эту штуку. Однако я думаю, что переводчик ошибся. Торговец сказал, что, кто попробует, тот больше не уезжает никуда.

– Ой, тетя, у индусов просто слишком острая кухня, твой желудок не перенес этого, – высказалась я, подсаживаясь к столу. – Я вообще-то свинины не ем.

– Это молочный поросенок, – нахмурившись, сказала тетя Мила, хватаясь за тарелку и нож. – Он еще теплый.

– Мне немного, – попросила я. Тетиного «немного» хватило бы и на троих.

Орудуя ножом и вилкой, я обдумывала стратегию дальнейших действий. На завтра я запланировала посещение «Защиты детского счастья», потом университета, а сегодня позвоню Валерию Игнатьевичу, узнаю про академика. Если что, можно даже к нему заехать потолковать. Может, академик знает, кто его подставил. Шанс, что он действительно вымогал деньги, ничтожен.

Воображая, что я ее действительно слушаю, тетя Мила рассказывала, как она готовила поросенка, чтобы отпраздновать свое возвращение из индийского ада.

– …фаршировала начинкой из гречки, шампиньонов и жареного лука, все это закладывала в брюшко, зашивала, потом смазывала поросенка майонезом, а чтобы пятачок и уши не обгорели, закрыла их фольгой…

– Все, – я отодвинула от себя тарелку, – если съем еще кусочек, то лопну.

– Тебе понравилось? – Тетя с надеждой заглянула мне в глаза. – Если что-нибудь не так, не щади меня.

– Да все так. – Я приобняла ее и, собрав посуду, отнесла в раковину. Тетя отрезала себе несколько кусочков и, пока я мыла посуду, дегустировала поросенка сама, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям. – Когда я в первый раз пробовала, мне показалось, что мясо недосолено. Теперь пробую – вроде нормально.

– Тетя, ты мне что, не доверяешь? – спросила я.

– Доверяю, конечно, но ты – не независимый эксперт, – заметила тетя, – как близкий мне человек, ты можешь оказаться пристрастной.

– Я беспристрастна, как вот этот кафель, – ткнула я пальцем в стену.

– Верю. Не хочешь ли попробовать клубничную коладу? – тетя указала мне на графин, заполненный розовой жидкостью.

– Нет, мне еще, может быть, придется за руль садиться, – возразила я. Напиток напомнил мне яичницу Бурсова.

– Он без алкоголя! – воскликнула тетя Мила, и не успела я открыть рот, как она уже наполнила бокал. – Наверно, он уже нагрелся. Да нет, холодный. Просто йогурт, лед, мороженое и клубничный сироп. Надо еще украсить кусочками свежей клубники.

Она достала из холодильника чашку с клубникой.

– Неплохо! – попробовала я напиток.

– Вот видишь, – поддакнула тетя.

– Пойду к себе. – Забрав коладу и чашку с клубникой, я поспешила к себе в комнату, чтобы без свидетелей позвонить Валерию Игнатьевичу. Тете лучше не слышать наших разговоров.

Валерий Игнатьевич находился уже дома и ужинал в кругу семьи.

– Перезвоню через полчаса, – предложила я, однако Валерий Игнатьевич заявил, что потом у него футбол, и тогда уж он точно не сможет меня выслушать.

– Я про это дело, «академик-вымогатель», помните? – проговорила я.

– А, про это. Да полная ерунда, – буркнул Валерий Игнатьевич. – Следователь, что ведет похищение Бурсовой, получил за академика по шапке, но продолжает хорохориться и грозится, что дожмет старика. Академик в больнице. Его уже допрашивали. Он заявил, что требовал деньги, которые ему должна была Бурсова.

– А, ясно, я так и думала! – воскликнула я.

– Шестьдесят пять тысяч она заняла у старика месяцев пять назад, обещала отдать через три, но что-то тянула с возвратом, – продолжал Валерий Игнатьевич. – Академик не выдержал, позвонил, потом пришел и попал под раздачу.

– У академика случайно расписки не сохранилось? – поинтересовалась я.

– Нет, старик дал ей деньги под честное слово. Все-таки коллеги, в одном университете работают, поэтому подтверждения его слов нет, – вздохнул Валерий Игнатьевич. – Про долг он никому не говорил, даже жене.

– Как похитили Бурсову, тоже никто не знает? Верно же, что свидетелей нет? – предположила я и попала в точку.

– Да, угадала, – подтвердил Валерий Игнатьевич. – В этот день у нее было две пары в университете. Примерно в двенадцать она заехала в «Защиту детского счастья», приводила клиента, хотевшего усыновить ребенка. Визит носил ознакомительный характер, поэтому никаких данных о себе мужчина не оставил, лица его никто не запомнил. С этим неизвестным Бурсова вроде бы и уехала часа в два. Больше ее никто не видел.

– А может, машину этого клиента кто-нибудь запомнил? – спросила я с надеждой. – Детей допрашивали? Вахтера, охранника?

– Женя, думаешь наших оперов из детсада набирали? – с издевкой спросил Валерий Игнатьевич. – Не перебивай, пока я не закончу.

– Хорошо, – пообещала я. Из дальнейшего разговора стало известно, что клиент с Бурсовой приезжал на красной иномарке. Это показали охранник и несколько детей. Номера, естественно, не запомнили, точно описать модель не смогли. Изъятая из квартиры записная книжка Бурсовой до сих пор изучается. У женщины имелась тьма знакомых из разных сфер общества, начиная от слесарей ЖЭКа, кончая главой администрации города.

– Так, может, ее сантехники похитили? Она им не заплатила, и готово, – хихикнула я.

Валерий Игнатьевич только пробурчал что-то нечленораздельное.

– Ну хорошо, нашли ваши в книжке что-нибудь интересное? – спросила я уже серьезно.

– Люди работают, проверяют. Объем информации слишком большой, – уклончиво ответил Валерий Игнатьевич. – Проверили телефон Бурсовой. Перед похищением ей звонила студентка с факультета Лиза Курина, спрашивала насчет сдачи курсовой. Два раза звонил муж. Один раз, чтобы спросить, будет ли она обедать дома, второй – спрашивал, когда она вернется домой. Второй звонок был в час пятнадцать. Роза Бурсова ответила, что вернется к двум. Два раза ей звонил этот самый несчастный академик, Архангельский Александр Викторович, но она не ответила на его звонки. После двух Роза отключила телефон, или его отключили похитители.

На этом поток информации был исчерпан. Я поблагодарила Валерия Игнатьевича и отключилась. В голове вертелся только один вопрос: как разыскать того клиента, с которым видели Бурсову в последний раз?

Возможно, вычислив его, я найду Бурсову. Вдруг этот парень ее любовник и она сбежала с ним? В жизни такое случается, временное помешательство. Вспомнился Иса и как по нему сходила с ума Марина Царева. Если человек, с которым видели Бурсову, просто клиент, то он мог подвезти ее туда, где она в последующем пропала. В любом случае его надо найти. Следующие два с половиной часа я планировала завтрашнюю акцию, рассчитывала время, подбирала образ. Допустим, в университет можно заявиться как следователь. Подозрений это не вызовет. Но у президента благотворительной организации «Защита детского счастья» большие связи. Если последняя замешана в похищении Розы, то она просчитает меня моментом, вызовет милицию и меня повяжут с фальшивыми документами в кармане. Нужно искать другой подход. «Кого она не сможет вычислить? – спросила я себя. – Чей визит в „Защиту детского счастья“ будет желанным, с кем захотят общаться?» Ответ напрашивался. Надо перевоплотиться в богатую клиентку или того, кто сможет сделать рекламу организации за границей. В США, в газете «Русские в Америке», распространяемой в эмигрантской среде Брайтона, у меня был знакомый редактор. Договориться с ним, и можно представиться журналисткой.

Не откладывая в долгий ящик, я позвонила ему.

– Евгения, какой сюрприз! – воскликнул Михаил Зюба. Его голос неуверенно дрогнул. – Ты пропала так надолго.

– Были причины, – отрезала я. – Звоню по делу. Нужна твоя помощь.

– А я думал, с КГБ покончено, – проговорил бывший осведомитель растерянно. – Предупреждаю, что больше не занимаюсь этим. Изменились времена.

– Может, времена и изменились, но ты остался самим собой, – ответила я и попросила: – Помоги мне по старой дружбе. Для тебя это раз плюнуть. Обещаю ничего сложного и никаких последствий.

– Что надо? – перешел сразу к делу Михаил.

– Зачисли меня в штат сотрудников, а если позвонят… – я объяснила Зюбе, что он должен был делать. Он не противился, сразу соглашался. Вопрос уладился на удивление легко.

Вспомнив про Бобра, я позвонила и ему. Вдруг мой осведомитель из уголовного мира что накопал? Бобер был немногословен. Он заявил, что проверил всех, кого мог. Серьезные люди, из местных, Бурсову не похищали. Если кто и похитил, то какие-нибудь гастролеры или мелкая шушера. По мнению Бобра, Бурсова не из тех, кого похищают из-за денег, – простая преподавательница, да и муж не миллионер.

– А если, допустим, на ее банковском счете три лимона? – спросила я, согласная с его рассуждениями.

– Тогда пошукай среди ее шоблы, точняк, кто-то из родственников заказал, – ответил он.

– Нет у нее родственников, – пробормотала я. – А что, если у бандитов в банке свой человек? Он передал сведения о крупной сумме на счете…

Бобер меня перебил, заявив, что так дела не делаются, – зачем похищать, если можно десять раз подставить человека различными способами и развести на деньги, особо не подставляясь. Похищение-то серьезная статья, а за окном не Чечня девяносто восьмого.

– Если что услышишь – звони, – сказала я, прощаясь с Бобром.

После разговора с ним я была уверена – причина похищения жены моего клиента в том, что она кому-то перешла дорогу, либо Бурсов кому-то не угодил. Серьезные преступники, имеющие своего человека в банке или способные получить информацию о банковских счетах, выбрали бы человека посолиднее, который бы не решился подключить к делу милицию.

Тут я решила сделать перерыв, сменив вид деятельности. Легкая разминка, затем я перешла к отработке упражнений для увеличения силы и гибкости рук, совершенствования контроля пальцев, увеличения силы захватов. Внутреннее пространство комнаты позволяло сделать это. Далее я перешла к тренировке рук и запястий отжиманиями, вначале на ладонях, затем на кулаках. В разгар тренировок позвонил Бурсов. Вскочив с пола, я схватила телефон с нехорошим предчувствием. Неужели началось?

– Да что стряслось, Олег Николаевич?

– Мне звонили, – полушепотом сообщил он.

– И? – спросила я. – Кто звонил? Что сказали?

– Звонил мужчина и разговаривал на непонятном языке, вроде пел что-то, а в конце сказал, что Роза умрет мучительной смертью, я же буду гнить заживо, – ответил Бурсов растерянно.

– В каком смысле он пел? – переспросила я, совершенно сбитая с толку.

– Я подумал, что это какое-то заклинание, знаете, как попы в церкви поют. – Бурсов попытался напеть мне что-то.

– Достаточно, – попросила я. – Это прикалывались какие-нибудь студенты вашей жены. Требований выкупа ведь не было?

– Не было, – подтвердил Бурсов, – странный звонок. Может, это действительно шалопаи из университета? Они же и дверь изрисовали. Ну они получат! Вот подстерегу и…

– Давайте вы пока не будете никого подстерегать, – предложила я. – Возьму это на себя, а вы телевизор посмотрите или книги почитайте. Делайте, что человек обычно делает в отпуске.

– Да как я могу отдыхать, когда в голове только Роза! – воскликнул Бурсов. – Может, ее пытают или даже насилуют! Вы представляете?

– Нет, не представляю и вам не советую, – твердо сказала я. – Похитители хотят получить деньги, они не причинят ей вреда.

Я сама не верила в это, но надо было его успокоить, поэтому была вынуждена врать. Уловка сработала. Бурсов перестал ныть и взял себя в руки.

Отложив телефон, я вытащила из-под кровати макивару, доску для набивки, которую сама сконструировала. При помощи мощных шурупов прикрепила крестовину основания к полу, где имелись отверстия для этого, установила вертикальную доску с концом, обмотанным полоской волокна, и приступила к отработке ударов руками. Когда костяшки кулаков покраснели, в ход пошли локти, ребра ладоней, предплечья. И вновь, только я вошла в раж, зазвонил сотовый. На дисплее отобразился номер Бурсова. Похоже, Олег Николаевич сегодня не уймется.

– Да, слушаю, – выдохнув, сказала я.

– Мне звонили и угрожали только что! – кипя праведным гневом, заговорил Бурсов. – Какая-то тварь, урод, сказал, что я попал на бабки, обматерил меня, орал, что мы уже все трупы.

– Он требовал выкуп? – прервала я пламенную речь Олега Николаевича.

– Нет, он сказал, что я попал на бабки. Потом я бросил трубку. Что, я должен все это выслушивать?

Я посоветовала в следующий раз выслушивать собеседника до конца, так как это может помочь спасти его жену. Не прошло и пяти минут, Бурсов позвонил снова. Сообщил, что звонил мужчина, искал Розу, а когда он спросил, зачем она ему нужна, неизвестный положил трубку.

– Олег Николаевич, очень вас прошу, звоните только в экстренных случаях, – попросила я. – Каждый раз подскакиваю, думаю, что произошла какая-то беда.

– Я обещаю. Но понимаете, сидеть дома в такой ситуации, когда Роза где-то в лапах бандитов и ничего не можешь сделать… – сказал Бурсов удрученно. – Знаю, вы занимаетесь этим. Мила сказала, что вы уже многим помогли в похожих ситуациях, только на душе все равно муторно. Как подумаю, что завтра целый день торчать одному в четырех стенах, волком выть хочется. Может быть, мне лучше на работу выйти?

– Нет, – резко ответила я. – Если хотите, чтобы я продолжала на вас работать, сидите дома. Вы должны беспрекословно выполнять мои приказы, не рассуждая. Я жду от вас помощи, а не противодействия.

– Ладно, до завтра, – пробурчал Олег Николаевич. В трубке послышались гудки.

Я положила сотовый на стол и так отдубасила макивару, что пришла тетя Мила, чтобы поинтересоваться, когда я закончу, – от моих ударов весь дом вздрагивает, а на дворе почти ночь.

– Все, закончила, – ответила я, осматривая свои кулаки.

– Кофе будешь? – спросила тетя Мила чуть приветливее. – Я сейчас буду варить, на твою долю делать?

– Никогда не отказывалась от кофе, – бросила я, выдрав доску из крестообразного основания. – Мне две порции, или даже три.

– Может, четыре? – с издевкой спросила тетя Мила и вышла из комнаты.

Дверной звонок залился соловьиной трелью. Я насторожилась, но это к тете пришла за солью соседка по лестничной клетке Тамара Сергеевна, пятидесятитрехлетняя женщина, вечно болтавшая о своих болячках, недомогании и постоянном упадке сил. Я узнала ее по голосу, только сегодня соседка была не в меру жизнерадостной, и я невольно прислушалась к разговору. Тетя Мила, видимо, тоже была удивлена необычным ее поведением, потому что спросила:

– У тебя сегодня праздник, что ли, Тамара?

– Да нет, – весело ответила Тамара, – просто настроение хорошее. Сама удивляюсь, всего неделю принимаю «Климадинон», а чувствую себя прямо заново родившейся.

Тетя, естественно, заинтересовалась. Соседка же продолжала расхваливать свое удачное приобретение. Три месяца можно принимать без назначения врача. Продается в таблетках и каплях. Плохое самочувствие, мигрени, перепады настроения, нервозность – в общем, все, что бывает при климаксе, это замечательное лекарство устраняет.

– А «Климадинон» случайно не пищевая добавка? – настороженно спросила тетя Мила.

– Нет-нет, – горячо заверила ее соседка, – я теперь на эту удочку не попадусь. Я в аптеке специально уточняла и аннотацию читала. Врач – моя племянница. Что же, она мне какую-нибудь гадость пропишет?

– Ты ей квартиру, часом, не завещала ли? – весело спросила тетя Мила.

– Нет, а что? – не почувствовав подвоха, спросила в ответ соседка. Через мгновение до нее дошло, и они вместе с тетей прыснули со смеху.

«Наверное, препарат действительно помогает, коли Тамара Сергеевна развеселилась, – ведь раньше бы на шутку тети она буркнула бы: „Да и вообще ни одна сволочь не заметит, если я умру от своих тяжких болезней!“ Кстати, болезни дамочка себе благополучно выдумала. А сейчас, стало быть, не до этого. Помогло лекарство, вот и славно…»

Поблагодарив тетю за соль, Тамара Сергеевна ушла, напевая что-то себе под нос.

Я убрала свой спортивный снаряд обратно под кровать, приняла расслабляющий душ, а затем засела за компьютер поискать в базах данных МВД по организованным преступным группировкам информацию о парнях, напавших на Бурсова у дома. Обычно добиваться результата, опираясь только на словесный портрет преступника со слов жертвы, чрезвычайно трудно. Но на этот раз помог шрам в виде полумесяца под глазом одного из бандитов. Томилин Антон Геннадьевич по кличке Сильвер смотрел на меня с черно-белой фотографии на экране монитора. Приметы совпадали. Короткая стрижка, глаза черные, мелкие черты лица и шрам под глазом, как и описывал его Бурсов. Тридцать два года. Член вишневской преступной группировки, занимавшейся в девяностые в Тарасове вымогательством и наемными убийствами. Сейчас, потрепанная войнами и преследованиями со стороны властей, группировка почти прекратила свое существование. Ее остатки двинулись в легальный бизнес, стараясь легализовать нажитые преступным путем капиталы. Среди членов вишневской группировки я обнаружила и второго, описанного Бурсовым бандита – кудрявого, с седыми волосами и волчьим взглядом. Кличка Снежок, а в жизни Снегов Иван Васильевич, бригадир боевиков, правая рука нынешнего лидера бандитов по кличке Белаз. Тот самый Белаз, что владеет ночным клубом «Осьминог», вспомнила я. Он однажды звонил мне, предлагал поработать на него. Я отказалась. Потом у меня были неприятности в его ночном клубе, но связанные не с ним, а с делами, которые я вела. Сразу же возникал законный вопрос, зачем Белазу красть Бурсову? Неужели на легкие деньги позарился?

Тетя Мила принесла мне кофе. Напиток имел золотистый оттенок, много сливок и привкус лимона. По словам тети, рецепт она придумала сама, используя молотый кофе и лимонный ликер.

– Алкоголь вообще не чувствуется, – заметила я.

– А там его столовая ложка для вкуса, – махнула рукой тетя Мила, забирая поднос.

За окном тем временем совсем стемнело. На чистое небо высыпали звезды. Вдохновленная ими молодежь орала под окнами песни под гитару.

Я еще немного посидела за компьютером, занесла в записную книжку адреса и телефоны Снежка, Сильвера и Белаза, а когда почувствовала, что в глазах началась резь, пошла спать.