Текст книги "Мир крутых мужчин"

Присев на лавочку, очень кстати оказавшуюся на пути, я запустила руку в сумочку, достала мешочек и, перекатав гадальные кости в ладони, высыпала их перед собой прямо на сумочку.

15+5+36! «Сохраните юмор! Что бы ни случилось, только вам решать». Совет, как всегда, выпал неоднозначный, но было ясно, что мне скоро предстоит повеселиться. Знать бы заранее, насколько смешным будет это веселье. И для кого.

Поднявшись с лавочки, быстрым решительным шагом я пошла к гостинице. Снова подойдя к ней со стороны служебного входа, я не увидела «на часах» знакомой тетеньки в маскировочном халате. Не сомневаясь ни секунды, я прошла через эту не охраняемую сейчас дверь, обнаружила боковую лестницу и поднялась на второй этаж. А что, умудрившись не сдать ключ от номера, я не имела никаких причин общаться с администратором.

Пройдя по коридору и переглянувшись с незнакомым мальчиком, маячившим около основной лестницы, я остановилась перед своим чудным престижным «люксом». Достала из сумочки ключ и вдруг поняла, что дверь не заперта. Будучи в полной уверенности, что внутри находится кто-то из персонала, я спокойно распахнула дверь и вошла в номер.

Глава 3

В моем номере находился незнакомый мне мужчина, и если он и был из какого-то персонала, то явно не из гостиничного. Молодой, спортивного вида парень, сам брюнет и одетый во все черное, копошился в моей сумке, рассматривая и листая документы Петрова.

Услышав звук открываемой двери, он оглянулся и на мгновение замер на месте.

– Здравствуйте! Вы местная девушка-горничная? – жизнерадостно спросила я, подходя к нему на три шага.

– Кто, я? – ошарашенно переспросил парень, но тут же отреагировал четко и правильно: встал в стойку и резво ушел в низкую защиту. Моя правая нога на полсекунды позже просвистела над тем местом, где только что была его голова. Ну что ж, и на старушку бывает прорушка. Я это не про себя говорю, а в принципе.

Парень уклонился и, не подрассчитав метраж комнаты, наткнулся на журнальный столик. Стильный графин минувших эпох качнулся и рухнул на пол. Я не стала разглядывать, разбился графин или нет: с мужчиной разбираться было интереснее.

Воспользовавшись его мгновенной неудачей, я все-таки вбила свой каблук ему в грудь, слегка развернулась, чтобы добавить и второй ногой, но тут на меня сзади навалился еще один противник. Он схватил меня за руки и сжал их, стараясь вывернуть. Резко опустив правую руку, я очень удачно приложила кулаком ему в промежность – это оказался тоже парень. На мужчин у меня пошла явная везуха. Руки, державшие меня, ослабли, но тут подскочил первый парень, и я, получив очень качественный удар в живот, присела на пол.

Послышались крики.

В номер забежали несколько женщин и один милиционер-омоновец. После недоуменной паузы все они дружно ополчились на меня.

Женщины во главе с администраторшей, которую я уже видела сегодня, почти одновременно закричали, что я хулиганка и меня нужно изолировать. Молоденький мальчик-милиционер выдернул из кобуры пистолет и приказал мне успокоиться и протянуть вперед руки.

Я настолько обалдела от происходящего, что даже возмущаться не стала, сделала все, что мне сказали. На моих запястьях защелкнулись наручники, и тут все начали успокаиваться, наверное, увидев, что опасного преступника больше бояться не стоит.

Пока происходила дурацкая комедия с моим задержанием, те двое, с которыми мне помешали разобраться, незаметно испарились.

– Как вы сюда попали? – строго посверкивая очами, спросил меня омоновец, и я, присев в кресло, честно объяснила, что вошла через дверь и вообще живу в этом номере. И хотя я не настаиваю, но мне кажется, что наручники надели не на того, на кого было нужно.

Только сейчас администраторша соизволила меня узнать и, разохавшись, запричитала и заизвинялась.

Омоновец, вытаращив глаза, стал выяснять у нее и у меня, кто же я такая. Примерно через полчаса вся толпа, чуть ли не кланяясь, вышла, оставив меня освобожденной и озлобленной на весь мир.

Бросив взгляд на свою сумку, я тяжело привстала с кресла и, дотянувшись до нее, пододвинула ее ближе к себе. Все было на месте, ничего не пропало. За исключением бумаг Петрова. Они исчезли.

Приняв душ и переодевшись, я повесила дорожную сумку на одно плечо, дамскую сумочку на другое и спустилась на первый этаж.

Увидев меня, администраторша покраснела и засмущалась. Повторяя без конца: «Да как же это мы?! Вот ведь как неудобно получилось!» – она несказанно удивилась моему желанию покинуть ее гостеприимный отель и со вздохом посоветовала остановиться в каком-то другом. Названия рекомендуемого мне заведения я не запомнила, да и, конечно же, не собиралась этого делать. Покивав и поблагодарив за гостеприимство и за обслуживание, я вышла на улицу и направилась на вокзал.

Волгополоцк оказался городишком простым и незамысловатым до безобразия: кому-то очень понадобились документы Петрова, и этот кто-то, долго не размышляя, послал за ним людей, а служащим гостиницы приказал оказывать им всяческое содействие. На меня нацепили наручники, наставили на меня пистолет, ограбили, а потом еще, словно дурочке, стали объяснять, что вышла ошибочка! Я представила, как наверняка сейчас надо мной смеется неизвестный мне заказчик, и едва удерживалась, чтобы не начать скрипеть зубами от бешенства.

На вокзале я подошла к кассам и купила билет на ближайший же поезд, следующий в северном направлении, то есть к Тарасову. Я дождалась этого поезда, зашла в него и спокойно закурила только в тот момент, когда поезд дернулся, свистнул и, мерно стуча колесами, отошел от пыльного вокзала такого же запыленного Волгополоцка.

Северное направление мне нужно было еще и потому, что все в той же карте, которую я имела возможность и желание изучить, как раз на севере Волгополоцка была обозначена станция Волгополоцк-Товарный.

Мне не пришлось прыгать с поезда на ходу, изображая крутого парня, как это делала Деми Мур в каком-то фильме, – мой поезд остановился на товарной станции на пару минут. Этого времени мне хватило для того, чтобы спокойно сойти на землю по лесенке. Потом я пересекла несколько железнодорожных путей и вышла на трассу.

Поймав машину, я вернулась в район вокзала, от всего сердца надеясь, что замела следы и своим мнимым отъездом доставила удовольствие неизвестным мерзавцам, выследившим меня в гостинице. Самое смешное, я была уверена в том, что не давала для подозрений никаких поводов.

Мне не нравился район, в котором меня уже обидели, и возвращаться не хотелось, да куда ж деваться, если все интересующие меня события происходили именно в этом месте!

Засунув большую сумку в камеру хранения на вокзале, я закоулками отправилась на неторопливую прогулку по невзлюбившему меня городу.

Надо признаться, чувства у нас были взаимными.

Ситуация поворачивалась таким любопытным боком, что все и не укладывалось у меня в голове. Было ясно, что некие враги, о которых мне говорил Петров, существуют на самом деле. Но я никак не могла понять, как же они вышли на меня.

Оказывается, за пару часов пребывания в городе я успела насовершать столько грубых ошибок и настолько ярко засветилась на волгополоцком небосклоне, что не только обратила на себя внимание, но и буквально заставила неизвестных мне людей зашевелиться и организовать целую операцию по выемке документов. И надо признать, провернули они все это на достаточно хорошем уровне, очень быстро и результативно.

Я уже не досадовала на себя по поводу вынужденного перерыва в отдыхе и путешествия в Волгополоцк. Мне был брошен вызов, и ничего не оставалось делать, как принять его.

Продолжая неторопливо идти, я сунула руку в сумочку и, вспомнив предыдущее предсказание, невольно поморщилась. Тогда кости советовали сохранять юмор. Что ж, будем надеяться, что у меня с ним ничего не случилось. Хотя, между прочим, эти двенадцатигранные мерзавцы могли бы выражаться и точнее.

Вынув руку из сумки, я посмотрела, как легли кости. 30+15+4. «Ждите скорого обмана. Верьте не тому, что вам говорят, а тому, что видите».

– Ну, что ж, опять спасибо, ребятки, – саркастически сказала я, со стуком высыпая кости обратно в мешочек. – Хоть вы мне объяснили кое-что, а то я уж начала верить, что у меня чердак слетел и я действительно похулиганила в гостинице, незаслуженно обидев двух мальчиков. И это в возмещение морального ущерба они забрали все папки с бумажками Петрова, а не потому, что за ними пришли.

Ладно, пошутили, и хватит. Теперь совершенно очевидно, что дело с убийством Нины Петровой гораздо более сложное и опасное, чем показалось с самого начала. И сейчас, выбирая из двух методов расследования – длинного и короткого, – я выбрала короткий. Просто ничего другого не оставалось после вечерних событий. Что ж, попробую сделать вид, будто мне все нипочем. Ну а там видно будет. Если, конечно же, сразу не убьют. Но мы постараемся до этого не допустить. Таню еще ждет тарасовский пляж и прерванный отдых.

Подойдя к клубу «Веселый Джокер», я посмотрела на часы. Уже натикало час ночи. Глубоко вздохнув, я поднялась на крыльцо, выложенное зеленой плиткой, и открыла дверь, пообещав себе, что с незнакомыми мальчиками хулиганить больше не буду. В случае чего сразу достаю пистолет и стреляю, а потом, смотря по обстоятельствам и последствиям, буду говорить, что я ошиблась или еще что-нибудь.

За входной дверью клуба располагался маленький тамбур, в котором слева находилось большущее застекленное окошко с пожилой кассиршей, притаившейся за ним, а справа, у следующей двери, подпирал стену коротко стриженный и толстошеий малыш-крепыш.

Поздоровавшись с кассиршей, я приобрела входной билет за полную стоимость, так как пришла без мужского сопровождения, и направилась к следующим дверям. Но малыш меня задержал, плавно отклеившись от стены и подходя ко мне.

– Вы раньше у нас бывали, девушка? – тихонько спросил он, заглядывая мне в глаза, словно там можно было увидеть что-нибудь, кроме желания нахамить ему.

– Нет, а разве это имеет значение? – сдержанно полюбопытствовала я.

– Прочитайте наши правила, пожалуйста, – так же тихо попросил охранник и ткнул пальцем в лист бумаги, висевший на стене как раз рядом с тем местом, где он до этого стоял.

Его палец словно случайно продолжил движение и остановился на пункте, предупреждающем меня, что если я вдруг окажусь представительницей древнейшей профессии, то администрация будет вынуждена отказать мне во въездной визе в местное царство. Посмотрев в поросячьи глазки крепыша, я проникновенно, с похвалой в голосе сказала, что меня очень радует твердое желание руководства клуба сохранять приличия, а также что я наконец-то нашла время посетить это достойное заведение. После чего, обойдя глубоко задумавшуюся над моими словами человекообразную глыбу, толкнула следующую дверь и вошла в клуб.

Здесь царил полумрак.

Когда мои глаза к нему привыкли, я разглядела длинный зал, заставленный маленькими столиками. Посередине возвышалась приподнятая на метр от пола круглая сцена. Две металлических блестящих трубы были укреплены в ее центре на расстоянии двух метров друг от друга и упирались своими верхними концами в зеркальный потолок. Сейчас на сцене ритмично взмахивали ногами четыре девушки в серебристых купальниках и в полумасках на лицах. Музыкальное сопровождение струилось из больших колонок, развешанных по стенам.

Я заняла свободный столик в углу около стены, заказала подошедшей официантке кофе и закуску на ее выбор и закурила.

Ансамбль пляски на сцене сменился ансамблем песни. Две новые девушки в мини и опять же в полумасках на лицах начали жалобно выстанывать что-то про трагическую любовь.

Чтобы не впасть от тоски в летаргию, я стала присматриваться к окружающему пейзажу.

Посетителей было немного. Создавалось впечатление, что клуб «Веселый Джокер» отнюдь не то место, куда жаждущие занимают очереди за билетами. Ближайшие ко мне столики были заняты разношерстными компаниями, не представлявшими никакого интереса: мальчики и девочки собирались веселиться и для разгона смешивали у себя в желудках национальный русский коктейль «ерш».

Недалеко от стойки бара, находившейся справа от входа, за столиком, стоявшим как бы немного в стороне от остальных, сидели двое мужчин и одна девушка. Это была, пожалуй, самая любопытная группа в зале «Веселого Джокера».

Старший из мужчин, похоже, был старшим по чину или по положению. Ему было лет за сорок. Нет, даже скорее за пятьдесят. Он был абсолютно лыс, толст и артист в душе: на его пальцах посверкивали несколько бриллиантовых перстней. Одет этот артист был во все белое: белая футболка, белые шорты и белые сланцы. Его спутник был гораздо моложе – лет тридцать или даже меньше. Одет он был проще, а на лицо – обыкновенный бандит.

Эта парочка сидела, сдвинув стулья и наклонив головы друг к другу. Мужчины разговаривали и изредка бросали взгляды на спутницу – блондинку, одетую в короткое зеленое платье, сидевшую напротив них обоих. Девушка казалась обиженной на весь свет. Она надувала губки и выстукивала пальчиками по столу. Но внимания на нее обращали гораздо меньше, чем, как ей казалось, она заслуживала.

Официантка принесла мой заказ и спросила, не нужно ли мне что-нибудь еще. Я отказалась, причем пожелала сразу же расплатиться. Вынув из сумки кошелек, я раскрыла его и как бы случайно продемонстрировала, что денег у меня «немного» больше, чем требуется заплатить за кофе. Тоже как бы случайно официантка это заметила и скоренько умчалась к бару. Краем глаза я заметила, что она перешептывается с барменом.

Когда моя чашка опустела наполовину, девушка снова подошла ко мне и, наклонившись, тихо сказала:

– Во втором зале у нас есть рулетка. Если вы желаете, то милости просим.

– Желаю, – ответила я, понимая, что уже начала скучать. «Веселый Джокер» мне показался местечком, абсолютно лишенным какого-либо куража. Время тянулось медленно еще и потому, что ничего интересного для меня, в смысле – для расследования, не происходило.

Поднявшись, я переглянулась с барменом, он улыбнулся мне и показал рукой на занавес из толстого зеленого материала, закрывавший кусок стены справа от него. Я кивнула, подошла ближе, и он отодвинул занавес в сторону.

А вот здесь и было то, что назвала «стриптизьмом» одна моя знакомая уборщица. И трубы здесь были, и маски, как и в первом зале, но все выглядело гораздо веселее. Две рулетки стояли слева вдоль стены, три игральных стола – справа. Народу здесь было больше, и вел себя этот народ шумнее.

В работе детектива самое главное на первом этапе – затеряться в трех соснах, и чтобы никто на него не обращал повышенного внимания. Руководствуясь исключительно этими соображениями, я взяла бокал коктейля, обменяла немного денег на фишки и направилась к ближайшей рулетке.

Сразу же мне откликнулась удача. Я выиграла два раза подряд, заслужила и одобрительные выкрики, и завистливые взгляды, хотя, честно говоря, выигрыш-то был ерундовый. Вокруг меня образовалась толпа, внимательно следящая за моими ставками.

Почти отпихивая меня от стола, слева втерлась девушка в зеленом платье, которая совсем недавно надувалась на недостаток внимания в соседнем зале.

– Ну, Боря, давай поставим, как она, – азартно бормотала блондинка, потираясь о толстого дядечку в белых тапочках, уже, видимо, закончившего переговоры с бандитообразным парнем.

Дядечка ухмыльнулся и с сопением потянулся со своими фишками к моим.

Я посмотрела на часы, было уже почти три. Приближалось время назначенной встречи с Ириной. Выиграв в очередной раз, я сгребла все свои фишки и поставила их на тринадцать. Разумеется, тут же проиграла и развернулась к выходу. Можно считать, что знакомство с «Веселым Джокером» состоялось и особого впечатления он на меня не произвел.

Я вышла из клуба и направилась к ночному магазинчику, светившему витриной на противоположной стороне улицы. Пластиковая дверь была приоткрыта, я разглядела за нею нескольких бомжеватого вида мужичков, стоявших около прилавка и перебиравших в ладонях монетки. Ирины в магазине я не заметила, но, чтобы быть уверенной, что она еще не появилась, пришлось войти внутрь.

Наглый толстый мальчик, потевший от духоты за стойкой, увидев меня, перестал пялиться на мужичков и расплылся в противной улыбке, которую он по недоразумению, наверное, считал весьма даже обаятельной.

– Что угодно милой девушке? – спросил он. Но девушка не стала даже отвечать на его вопрос. Отрицательно покачав головой, я вышла на воздух, который с большой натяжкой можно было назвать свежим, после дневной-то жары. Духота и ночью не проходила.

Я прислонилась к металлическому ограждению, которое отделяло тротуар от проезжей части. Поставлено оно было скорее всего из человеколюбивых побуждений – чтобы запоздавшие клиенты магазинчика, опрокинув в себя очередные сто граммов и выйдя проветриться, не падали сразу на проезжую часть, а задерживались надежным сооружением из металла. Один из таких спасенных уже повис на трубах ограждения и медленно стекал вниз к теплому асфальту.

Я достала сигарету из сумочки и покрутила ее в пальцах, собираясь прикурить. Услышав, что сзади подъехала машина, прикурила и напряженно прислушалась. Этот город раз и навсегда научил меня осторожности, и если бы я услышала быстрые шаги, то уже была готова принять меры. Моя рука словно случайно опустилась в сумку и нащупала ребристую и теплую поверхность рукоятки «макарова».

Однако вместо шагов я услыхала, как меня окликнули:

– Татьяна, это вы?

Глава 4

Оглянувшись, я увидела Ирину, махавшую мне рукой из темной «десятки», пришвартовавшейся метрах в пяти от меня вниз по дороге.

– Привет! – ответила я и, перепрыгнув через невысокое препятствие, ненадолго послужившее мне опорой, подошла к машине.

– Садитесь, будем кататься! – Ирина распахнула заднюю левую дверь машины, и я тут же забралась в салон, устроившись на сиденье рядом с ней.

Машина поехала. За рулем «десятки» сидел коротко стриженный парень с толстым затылком и с толстой золотой цепью на толстой шее. Поймав его заинтересованный взгляд в зеркале заднего вида, я улыбнулась, и он ответил мне тем же. И то слава богу, на засаду это все не похоже.

– Знакомьтесь, – сказала Ирина, – это Максик, мой бойфренд. Сейчас едем ко мне домой. Надеюсь, вы не торопитесь, Таня?

– Абсолютно, – призналась я, – пока некуда.

– Ну и отличненько! – Ирина облокотилась на спинку сиденья и закурила. – Устала я сегодня, – проговорила она, – а может быть, и вы виноваты в этом. Кстати, давай на «ты»?

– Запросто, но я не поняла, в чем виновата. – Я удивленно посмотрела на нее.

– Да напомнила ты мне про Нинку, вот она у меня из головы и не шла весь вечер. Ты, кстати, не узнала меня? – перевела Ирина разговор на другую тему. – Я в игральном зале выступала практически весь вечер.

– Нет, извини, – призналась я, – я не очень внимательно смотрела на сцену. Мне было интересно само заведение – я ведь в таких местах бываю нечасто. – Заявленный при знакомстве имидж требовал демонстрации скромности.

– Где ты живешь? – суховато спросила Ирина, видимо, немного обиделась, услышав эти слова. А Максик тем временем, сбавив скорость, начал подруливать к подъезду старенькой пятиэтажки. Кажется, мы уже приехали.

Я не стала вдаваться в подробности и коротко ответила, что живу далеко, проглотив окончание фразы – «в другом городе», иначе спровоцировала бы новые вопросы, а они мне не нужны. Мне нужны только ответы.

– Ну и прекрасно, – Ирину мой лаконичный ответ удовлетворил полностью, – если захочешь, сможешь переночевать у меня. Сплю я до двух часов дня, и у меня две комнаты. Так что ни ты мне, ни я тебе не помешаем.

Остановились, мы с Ириной вышли, и «десятка», сразу же развернувшись, уехала.

– Максик «ласточку» на стоянку погнал, – объяснила мне моя новая знакомая, – скоро подойдет, тут недалеко.

Мы поднялись на второй этаж, остановились около коричневой металлической двери, Ирина достала из сумочки ключи. Отперев дверь, она вошла первой и пригласила меня:

– Милости просим!

Мы прошли в квартиру, потом в комнату, и Ирина, раскрыв бар, выставила на стол бутылку «Катнари».

– Ну что, опрокинем за знакомство, Таня? – спросила она.

Мы выпили. Ирина, закурив, прищурилась и спросила:

– А тебя на самом деле зовут Татьяна или это, так сказать, литературный псевдоним?

– На самом деле так зовут, а фамилия моя Иванова, – со смехом ответила я. – Псевдонимы такими простецкими не бывают.

Я постаралась рассмеяться как можно естественней, но мысль шустро заработала: в чем смысл этого неожиданного вопроса? Что происходит: неужели я опять прокололась? Но где именно? В этом поганом городе все возможно. Чтобы заполнить паузу, я взяла свой бокал с «Катнари» и сделала вид, что продолжаю пробовать вино.

Ирина закинула ноги на подлокотник кресла и не стала терзать меня загадками – тихонько хихикнула.

– Ты не приятельница Нины, – сказала она утвердительно. – Может быть, ты и видела ее несколько раз где-то за территорией клуба. Может быть, даже и разговаривала с ней, а может быть, и нет… – Ирина протянула руку, стряхнула пепел в хрустальную пепельницу и продолжила: – Ты, Татьяна, ошиблась. Нина никогда не занималась гандболом и вообще-то была, скажем прямо, дохловатой. И не у трубы бы ей танцевать, а напитки разносить в короткой юбчонке и без трусов, чтобы мужики таращились. Попка у нее была ничего. Вот и все ее достоинства. Она выступала с детскими песенками, вооружившись игрушечным Винни-Пухом.

Пока я переваривала полученную информацию, Ирина, отложив сигарету, подняла бокал и взяла его в обе руки.

– Почему с детскими-то? – спросила я, чтобы не молчать, как дурочка, да и интересно стало: такое злачное место, и вдруг игрушки какие-то.

– А знаешь, как это воспринимается? – спросила Ирина. – Девочка на сцене стоит голышом, только в масочке, и поет детским голоском что-то вроде: «Спят усталые игрушки, книжки спят, ля-ля-ля-ля-ля!» – а мужики ерзают на стульях и не знают, куда руки девать: то ли на стол их положить, то ли под стол засунуть…

Ирина, не сдерживаясь, рассмеялась во весь голос и, поставив бокал на место, подмигнула мне:

– Так кто же ты, Татьяна? Журналюга из желтой прессы? Я так думаю, что, если бы ты была из органов, тебя бы вооружили знанием предмета. Да только зачем ментам такие дела? Им-то как раз все ясно…

Услышав в словах Ирины это «ясное им-то», я решилась сыграть ва-банк. Все равно мне ничего другого не оставалось, если расследование в этом гадском Волгополоцке с первых же часов пошло наперекосяк. И поэтому я подняла с пола сумку, вынула из нее свою лицензию и протянула закатанный в полиэтилен документ Ирине:

– Вот кто я.

– Ни хрена себе, – уважительно протянула она, прочитав и вернув мне лицензию. – И не страшно тебе такими делами заниматься, Тань? Ведь наверняка приходится сталкиваться с людьми самыми разными…

– Не будем об этом. – Я махнула рукой и устроилась поудобней. Признаваться, что иногда бывает страшно, и даже очень, не хотелось. Чем реже вспоминаешь страх, тем реже он приходит. Точно.

Хлопнула входная дверь, и в коридоре послышался шаркающий топот. В комнату заглянул улыбающийся Максик с набитым продуктами полиэтиленовым пакетом в руке.

– Ого! Уже начали квасить, девчонки? – обрадовался он и прошел в кухню.

– Я сейчас, подожди минутку! – сказала Ирина, тяжело поднялась с кресла, потянулась и прошла вслед за Максиком.

Через минуту из кухни послышались звуки поцелуев и приглушенный шепот.

Ирина вернулась, заняла свое прежнее место в кресле и объявила, что легкий ужин скоро будет готов.

– Так кто тебе поручил покопаться в этом тухлом деле, Татьяна? Или ты работаешь, так сказать, по своей инициативе?

Мне внезапно стало смешно: по собственному почину срываться с замечательного тарасовского пляжа и тащиться в неприветливый Волгополоцк? Это даже не извращение, это уже клиника.

Появился Максик с подносом, чем избавил меня от необходимости отвечать сразу и дал возможность немного обдумать ситуацию.

– Ну что, девчонки, салатики, бутербродики кушать будем? – ставя на журнальный столик свои творения и радушно улыбаясь, проговорил он.

– Спасибо, пупсик, спасибо, солнышко! – Ирина привстала и чмокнула его в щеку.

Видимо, пупсику это понравилось, потому что он сходил на кухню и принес еще одну бутылку «Катнари» из холодильника.

– Так кто, говоришь, тебя озадачил расследованием, Таня? – снова повернулась ко мне Ирина.

Я замялась, и она, поняв меня, подмигнула и махнула рукой в сторону усевшегося перед телевизором Максика.

– Он свой парень, ты не волнуйся, Татьяна, – сказала она, – я ему доверяю.

Мне, конечно же, было приятно слышать, что Ирина доверяет своему парню, но эта рекомендация значила маловато. Я-то доверять ему не была обязана.

То, что я работаю детективом и интересуюсь делом Петрова, уже стало ясно тем, кто организовал изъятие документов у меня из-под носа с помощью вопящих гостиничных баб. Об этом, следовательно, можно было говорить уж если не сколь угодно много, то и не особенно скрываясь.

Другое дело – клиент. Клиент рассчитывает на сохранение его инкогнито. Профессиональная этика требовала от меня именно этого, и отступать я не собиралась. Но чтобы не обижать Ирину отказом назвать заказчика расследования, пришлось покривить душой, или, выражаясь дипломатично, слукавить.

– Клиент мне неизвестен, – сделала я честные глаза, – это обычная практика в нашей работе. Все обставляется следующим образом: присылается по почте предложение: краткое описание заказа и сумма аванса. Если все это устраивает, потом по телефону сообщаются подробности. Деньги приходят тоже переводом. Вот так, собственно, я и получила это дело. Если клиент уверен, что он неизвестен, то и чувствует себя свободнее.

Ирина понимающе кивнула, хотя было непонятно, проглотила ли она мои доводы или просто приняла их к сведению. А Максик сидел в это время, уставившись в телевизор, и делал вид, что его здесь нет.

– И что ты уже успела узнать или понять? – спросила моя новая приятельница.

– Ты правильно сказала – или «понять». Узнала я мало, но у меня составилось убеждение, что Юрий Гаврилович Петров вряд ли причастен к убийству своей жены.

– Да это же козе понятно! – вскричала Ирина и взмахнула руками. – Юре просто не нужно было этого делать! Ради чего?

– Разные есть версии. – Я пожала плечами и снова подняла свой бокал. – Говорят о ревности, например… Чем не годится такая версия?

– Чушь собачья! – Ирина стукнула кулаком по столу и тут же, ойкнув от боли, подула на него. – Чушь! Можно подумать, что он не знал, в чем состоит ее работа! Да Нинка, если хочешь знать, любила его даже такого и не изменила бы ему никогда! И Юра это прекрасно понимал.

Может, Юра и понимал, подумалось мне. Хотелось бы, чтобы и для меня что-нибудь разъяснилось.

– О чем ты говоришь, Ирина? – спросила я осторожно, чувствуя, что начинает проклевываться что-то любопытное. – Я, например, считала так: Юра был уверен, что его жена работает менеджером, и…

– Ха! Менеджером она работает! – снова развеселилась Ирина. – Да у нас напишут все, что угодно. Я вот числюсь то ли заместителем заведующей пищеблоком, то ли… Не помню уж точно. А вот Юра захотел, чтобы его жена была оформлена именно менеджером. Ему, наверное, было бы западло, если бы его жена числилась кем-нибудь другим. Он же крутизна, Юрка-то!

Я немного ошалела от такой информации. Конечно, люди живут как хотят и как считают для себя удобным. Но отпускать жену в клуб петь песенки в голом виде и требовать только того, чтобы она непременно числилась менеджером… это какой-то перебор или дошедший до крайности придурковатый эстетизм.

– Странная семейка, – сказала я для затравки.

Ирина хмыкнула.

– Ничего особенного, и так люди живут. Я вижу, ты, Татьяна, не врубаешься в ситуацию, – тонко заметила она.

– Пожалуй, что и так, – согласилась я. – Наши Петровы были неформалами?

– Да самые обыкновенные люди, – сказала Ирина. – Просто у Юрки после прошлогодней аварии это самое дело, – Ирина сделала красноречивый жест, – опустилось на полшестого. А Нинка-то – баба молодая… Вот они и придумали такой фокус. Для ее сублимации, так сказать.

Я выпила залпом все содержимое бокала и поставила его на стол. Тут же проявился якобы отсутствующий Максик – встал, подошел и подлил мне еще. А потом опять повернулся к фильму про американскую мафию тридцатых годов.

– Значит, Петров был импотентом, – констатировала я. – А почему же он промолчал об этом на следствии? Ведь все обвинение наверняка будет строиться на показаниях его псевдолюбовницы. Ему бы только сказать правду, его показания проверят – и все, мотив преступления пропадает!

– Ну этого уж я не знаю. – Ирина развела руками. – О том, что с ним произошло, Нинка мне рассказала под страшнейшим секретом. Говорила, что записей нигде не сохранилось: Юра, чтобы не портить имидж, уничтожил все медицинские карточки. Кто ж его знает, почему он ничего не сказал? Может, стесняется. Или думает, что врачи не смогут доказать, когда с ним это случилось, вдруг скажут, что не год назад, а вчера с перепуга началось. А насчет любовницы… По нынешним продвинутым временам для секса… – Ирина тонко улыбнулась, у нее дрогнули крылья носа, и она протянула руку к своему бойфренду: – Есть разные методы, я правильно говорю, Максик?

Он отреагировал мгновенно: развернулся, плотоядно посмотрел на подружку, сказал: «Конечно, пупсик» – и снова занялся телевизионной слежкой за Аль Капоне.

Мы посидели еще с часик, и потом я, вроде нехотя, но приняла предложение Ирины остаться у нее. Мне постелили в зале, рядом с телевизором, а Ирина с Максиком ушли во вторую комнату.

Я лежала, курила и думала. Было непонятно, почему Петров, вставший перед реальнейшей перспективой сесть в тюрьму за преднамеренное убийство, не соглашается разгласить свою тайну. А ведь сам же и сказал, что очень боится попасть на нары по причине своей прошлой работы в органах.

В соседней комнате за закрытой дверью Максик, судя по всему, честно отрабатывал высокое звание мужчины, и я сама не заметила, как заснула под специфическую звуковую колыбельную. Какие сны мне приснились – не скажу, это не имеет отношения к нашей детективной истории.

Когда я проснулась, день уже кардинально перевалил на вторую половину. Дверь в спальню была распахнута, оттуда доносилось тяжелое мужское сопение, а на кухне гремела посуда. Я встала, быстро обрядилась в майку и шорты и, не сдержав острого приступа любопытства, осторожно заглянула в спальню. Максик, одетый в одни только красные спортивные трусы, отжимался от пола. Пот стекал по его шее, руки дрожали.