Текст книги "Мужчина не по карману"

Глава 11

– А вот и фея прилетела, – обрадованно сказал Гарик, когда я вошла в его кабинет. Он окинул меня голодным взглядом, особенно надолго задержав его на моих длинных ногах в колготках модного цвета.

Я подошла к приятелю ближе и села на стол. Папазян сделал непроизвольное глотательное движение. От моего вида у него буквально слюнки потекли.

– Гарик, как насчет куртки? – улыбнувшись голливудской улыбкой, спросила я.

Он с трудом поднял взгляд и посмотрел мне в лицо. – Ты мне скажешь, зачем она тебе?

– Хочу проверить одну версию. Если она выгорит, расскажу все по порядку, а сейчас мне некогда. Время не ждет.

Папазян, бросив очередной взгляд на мои коленки, согласился:

– Для такой красавицы ничего не жалко.

– Гарик, ты чудо! – обрадованно воскликнула я и чмокнула его в щечку.

Гарик крякнул и, попросив подождать в кабинете, вышел. Я расположилась на его стуле и, скучая, стала глазеть по сторонам. Но это продолжалось недолго. Бездействие не моя стихия. Вдруг захотелось проверить, все ли Папазян рассказал мне по нашему общему делу. Заглянула в ящик. Он оказался открытым.

Ох, зря Гарик не закрывает ящики стола на ключ, мало ли кто может залезть к нему в стол. Например, такая наглая девица, как Танька Иванова.

Папка с делом по убийству Шадрухиной лежала в самом верхнем ящике. Я выложила ее на стол, раскрыла и стала быстро перебирать скрепленные скоросшивателем листки. Мне казалось, слух мой обострился до предела. Нельзя было допустить, чтобы Гарик застал меня за этим занятием.

Протоколы допросов Датского и Хрусталева, фотография убитой на месте преступления, заключение врача… Ничего нового. Но вот протокол беседы с Вероникой Истоминой. Не та ли это Вероника, которая бросила Датского, чтобы уйти к Хрусталеву? Ну-ка, ну-ка, почитаем.

«ВОПРОС: Знакомы ли вы с Датским Аркадием Дмитриевичем?

ОТВЕТ: Да, он был моим парнем, пока я не ушла к Родиону».

Так оно и есть. Интересно, что она могла сказать по делу убийства? Я быстро пробегала глазами по строчкам, отбрасывая в сторону ненужную информацию. Вероника долго рассказывала, почему она бросила Аркадия, с какого времени они были знакомы, мог ли он, по ее мнению, совершить убийство. Я порадовалась тому, что Вероника совершенно определенно, без каких-либо сомнений, заверила в невозможности того, чтобы Датский совершил преступление. Лишний единомышленник только укрепил мою уверенность в том, что я не зря веду расследование.

И вот наконец в середине протокола я увидела нужную для себя информацию.

«ВОПРОС: Замечали ли вы что-либо, показавшееся странным в поведении Датского?

ОТВЕТ (после минутного раздумья): Да нет. Нормальный парень, только немного не от мира сего. Помешан на своей музыке. Они с Качаловым и Смотровым целыми днями пропадают в гараже. Говорят, сочиняют. И никого туда не пускают. Не хотят, чтобы люди слышали их песни „сырыми“, недоделанными то есть.

ВОПРОС: Где находится этот гараж, вы знаете? Кому он принадлежит?

ОТВЕТ: Гараж купил дядя Виталика Смотрова. А у того вроде как сын уехал на заработки в Москву. Вместе с машиной, понятно. Вот гараж временно и пустует. Дядя разрешил ребятам играть там, пока не вернется сын. А располагается гараж на Прибрежной улице напротив металлопрокатного завода.

ВОПРОС: Номер не помните?

ОТВЕТ: Гаража? Четвертый».

Рядом прилагался отчет: гараж был проверен, ничего подозрительного в нем не обнаружили. Но это милиция не смогла найти ничего касающегося дела, а Тане Ивановой не мешало бы заглянуть туда самой и порыскать. Может, частный детектив удачливее государственной службы окажется.

В коридоре послышались шаги. Они приближались, и, насколько за долгие годы знакомства я успела изучить Папазяна, шел именно он. Оставалось дочитать совсем немного. Я подавила беспокойство и быстрее побежала глазами по строчкам.

«ВОПРОС: Где живут Смотров и Качалов, знаете?

ОТВЕТ: Здесь, в Тарасове, в общежитии института на Пролетарской. А вообще они из Озерок. Это тут недалеко, под Тарасовом».

Вот еще то, что мне нужно. Я захлопнула папку, бросила ее в ящик и задвинула его. Все в порядке.

Стук от задвигаемого ящика совпал со скрипом двери. Сердце мое бешено колотилось, но все было позади. Я успела.

– Вот и обещанная вещица, птичка моя. – Папазян вошел, неся перед собой в вытянутой руке темно-коричневую кожаную куртку. – Эй, что с тобой, ты не заболела? – с тревогой спросил он.

Вовремя спрятав улики моего небольшого преступления, я не успела сменить выражение заботы на лице на что-нибудь другое. Думаю, в этот момент выглядела я довольно потрепанно.

– Нет, просто плохо спала, – отделалась я стандартной фразой и утомленно улыбнулась, словно меня действительно всю ночь мучили кошмары вперемежку с бессонницей.

– Ты слишком серьезно относишься к работе, – заметил Гарик. – Так нельзя, сделай себе выходной.

– Обязательно сделаю, – заверила я его. – Вот только задуманное дело проверну, и на отдых.

Я взяла куртку из рук Гарика, поблагодарив его, и направилась к выходу.

– Только завтра верни, – напоследок попросил Папазян.

– Будет сделано, – кивнула я ему в ответ и вышла.

* * *

Спускаясь с лестницы вниз, я расхваливала саму себя на разные лады. Надо же было так удачно провести ревизию в столе у Папазяна. Теперь не придется ехать в институт, узнавать там разными правдами и неправдами место жительства Смотрова и Качалова. Все оказалось просто и быстро: только развязать шнурки на папке и прочитать нужную бумажку. Пережитые совсем недавно волнения отошли на второй план, и я о них больше не вспоминала. Неожиданная легкость охватила все мое тело: проблемы казались разрешимыми, только надо приложить немного усилий.

Запрыгнув в машину, я по сотовому набрала 09.

– Скажите, как можно позвонить в справочную автовокзала?

Ленивый женский голос продиктовал три двузначных числа, и трубка запищала. Я сразу же позвонила по названному телефону и заказала билет до Озерок на ближайший рейс. Оказалось, автобус уходит только в одиннадцать тридцать. У меня еще оставалось время, чтобы проверить гараж. Я завела двигатель и направила машину на Пролетарскую улицу.

Чтобы сэкономить время и не попасть в пробку, поехала не по главной улице, а свернула на объездную. Дорога была ужасная. Весенние воды широкими ручьями стекали вниз, в мою сторону, размывая и без того не слишком ровную дорогу. Зима сделала из нее полосу препятствий, которой позавидовала бы трасса Париж – Дакар. Работники в оранжевых жилетах сюда еще не добрались, зачем-то разглаживая и без того довольно приличное покрытие центральных улиц. Пришлось переключиться на вторую скорость и ползти по-черепашьи, поминутно встряхиваясь на каждой выбоине.

Доисторический «уазик», дребезжа разболтанными дверцами, обогнал мою «девятку», совершенно не волнуясь по поводу непроходимости дороги. Я подумала: если бы от меня вот на этом раритете сейчас убегал преступник, ни за что бы я его не догнала по такой раздолбанной дороге. К счастью, сейчас ни за кем не надо было гнаться, а водитель «уазика» не пытался от меня скрыться, хотя удалялся он с приличной скоростью.

Промучившись с полчаса, я выехала на Пролетарскую и свернула к гаражам. Красные, похожие друг на друга, как братья-близнецы, они стройным рядом стояли вдоль обшарпанного бетонного забора, воротами своими повернувшись к заводским строениям. Различить эти железные будки можно было только по белым номерам, аккуратно нарисованным в верхнем левом углу лицевой стороны каждого. Вокруг было пустынно. Никто не мог увидеть, как незнакомая женщина вламывается в чужой гараж. Я отыскала цифру «четыре» и припарковала машину к самым воротам.

В сумочке моей всегда лежали изготовленные одним умельцем по моему специальному заказу отмычки. Я уже давно научилась ловко ими пользоваться на благо моим клиентам на тот случай, если срочно понадобится. Сейчас как раз и возникла такая необходимость – проникнуть в чужой гараж без ведома хозяев. Я достала отмычки и приготовилась идти открывать замок. Но сначала снова огляделась. Люди словно вымерли в этой местности. Но расслабляться нельзя было, меня могли заметить, например, из соседней пятиэтажки, расположившейся сбоку.

Уверенно, словно каждый день здесь бываю, я вышла из машины и подошла к гаражу. Замок был влажный, поскольку в этой половине дня солнце сюда не заглядывало, и не хотел открываться. Я сильнее стиснула зубы и, нажав, услышала наконец щелчок. Дверь открылась неслышно. Войдя внутрь, я пошарила по стене, обнаружила выключатель и повернула его.

Внутри царил хаос. Две гитары лежали на стареньком, с засаленными подлокотниками диванчике, рядом стояла ударная установка. Магнитофон и две небольшие колонки стояли прямо на полу. Все стены были увешаны плакатами с музыкальными кумирами молодежи. Я узнавала только немногих. Названия групп были написаны с большой фантазией, то в виде стекающей крови, то вроде молнии, иные совершенно непонятным авангардным шрифтом. Разбавляли общество звезд отечественной и зарубежной эстрады деревянные полки с запчастями, совершенно не вписываясь в общую картину артистического беспорядка.

Трудно было сказать, что именно я хотела здесь, в гараже, обнаружить. Орудие убийства – обычный кухонный нож – был найден на месте преступления; с Шадрухиной ребята были незнакомы – в этом я была уверена практически на сто процентов. Может быть, попадется что-нибудь, хотя бы какой-то намек, что подсказало мне бы о связи юных музыкантов с любовником Улановой?

Я еще раз окинула взглядом помещение гаража и обратила внимание на то, что одна полка, расположенная ближе всех к дивану, занята не запчастями – на ней двумя стопками лежали кассеты и мятые нотные листы вперемешку с еще какими-то бумагами. Я взяла всю пачку и устроилась на диване, но неудачно – в том месте выпирала пружина. Пришлось сдвинуться немного в сторону.

Каждый листок был тщательно мной рассмотрен. В нотных записях я ровным счетом ничего не поняла, а вот тексты песен мне понравились: написано было немного наивно, что свойственно девятнадцатилетнему возрасту, но мило. Вся тематика сводилась к любви, студенческой жизни. Немного говорилось о наркотиках, но с сатирической точки зрения. Например, в одной песенке какой-то студент настолько увлекся этим зельем, что на экзамен пришел под кайфом. Но вся беда оказалась в том, что преподаватель тоже был молодым, своим в доску, и тоже курнул «травки» перед тем, как войти в аудиторию. В общем, экзамен удался на славу, студент получил «отлично», «препод» узнал много нового о квантовой механике из уст обучаемого, и оба стали закадычными друзьями.

Я от души посмеялась, читая текст песни, и стала просматривать бумаги дальше. Вот! Добравшись почти до самого конца стопки, я обнаружила листок с посвящением. «Кругляковой Кате, единственной и неповторимой. Илья», – значилось на нем. А дальше шли довольно заунывные строчки про неразделенную любовь. Из них мне стало ясно, что эта самая Катерина живет:

 
На Тихой улочке Озерок,
В зеленом доме номер пять.
 

Конечно, это было не совсем то, что мне хотелось найти, но на этой самой Тихой улице я скорее всего смогу узнать адрес автора – Ильи Качалова. Просмотрев еще раз всю стопку от начала до конца, я положила ее на место, не найдя больше ничего интересного. Уже почти не надеясь на удачу, порядка ради, исследовала и другие полки, заглянула за диван, найдя погреб, слазила в него, но, как и предполагала, безрезультатно. Больше мне здесь делать было нечего.

Выходя на улицу, я заметила мужчину, подошедшего к соседнему гаражу. Он с подозрением окинул меня взглядом. Как ни в чем не бывало я кивнула ему словно старому знакомому и прикрыла ворота. Нужно было закрыть замок, но как было это сделать, если человек, открывавший свой гараж, постоянно оглядывался на меня, наблюдая? Он явно мне не доверял.

Я спрятала в руке нужную отмычку и, открыв сумочку, нашарила в ней ключи от квартиры. Теперь все зависело только от ловкости рук. Взяв ключи так, чтобы они связкой свисали из ладони, отмычку я загородила указательным пальцем. Со стороны мужчины ее нельзя было заметить. Ключи очень натурально позвякивали, когда я начала закрывать замок. Правда, производя эти манипуляции, я не выпускала из поля зрения и хозяина соседнего гаража. Увидев, что я закрываю замок ключом, тот успокоился и перестал следить за моими действиями.

Кивнув еще раз на прощание мужчине, я села в машину и уехала. Все, теперь домой – перекусить и выпить кофе, а потом на автовокзал. Ехать в Озерки на своей машине по весенним дорогам мне не захотелось. Пусть уж лучше меня довезет шофер-профессионал.

* * *

Дорога до Озерок была ужасной, и комфортные «Икарусы» туда не ходили. В этот небольшой городок мне пришлось ехать на «пазике», встряхивавшем пассажиров на каждой кочке. Несмотря на будний день, народу набилось под завязку. Несчастные, не уместившиеся на сиденьях, переговорив о чем-то с шофером, ехали стоя или усевшись в проходе на свои сумки. Духота выжимала пот, кто-то с кем-то ругался по поводу незаконно занятого места, кто-то кому-то рассказывал анекдоты и смеялся лошадиным смехом, впереди плакал грудной ребенок.

Я готова была произнести молитву богу, когда высадилась наконец на озерковском автовокзале, располагавшемся у самого въезда в город. Первое, что бросилось мне в глаза, это обилие под ногами шелухи от семечек и смачных, кое-где размазанных ногами плевков. Приехала.

Если бы на облезлом деревянном доме не было начертано «Автовокзал», я ни за что не догадалась бы, что это именно он. И не только по внешнему виду строения. Не было перед ним той толчеи, которая сопутствует всем подобным заведениям. Помимо высадившихся со мной троих человек, на площади находился только маленький старичок, расставивший на двух табуретах чашки с семечками и арахисом. И больше никого вокруг. Около старичка валялось особенно много черной шелухи, и два благодарных голубя, воркуя, гордо прохаживались рядом, изредка обнаруживая среди мусора целые семена.

Я решила начать свои поиски прямо с него и направилась в сторону деда. Демисезонные мои ботинки разъехались на талом снегу, заставив меня пошатнуться. Здесь почему-то еще лежал снег, хотя в Тарасове он вот уже неделю как полностью сошел. Я сбавила скорость и пошла осторожнее. Большая сумка с аккуратно уложенной в ней курткой не была тяжелой, но мешала идти из-за громоздкости.

– Почем семечки, отец? – завязала я разговор.

– Два с полтиной маленький стаканчик, пять – большой.

Как заправский знаток, я взяла небольшую щепотку и попробовала. Честно говоря, семечки мне никогда не нравились, но нужно же было с чего-то начать беседу, и я не поскупилась, купив большой стакан.

– Я тут впервые, к подруге приехала. Не подскажете, где можно найти улицу Тихую?

– А чего ж? И подскажу. Вон тама… – дедок протянул руку вперед, – остановка стоит. Так ты давай на нее шагай. Сядешь на пятерку и езжай до остановки «Тихая». Она так по улице называется.

– И далеко ехать?

– Далече, – совершенно серьезно сказал старик, – минут двадцать пять. Во, кажись, как раз пятерка подъезжает. Беги, дочка, а то не успеешь.

Я не совсем поняла, зачем нужно бежать – день же белый, и не последний же это на сегодня автобус, но деда послушалась, поблагодарила его и побежала. Успела я вовремя, вскочила в автобус и села на сиденье – отдышаться. В салоне было непривычно пусто, только несколько человек сидели. Но вот забавно: они не смотрели в окна на улицу, как это принято в больших городах, а с откровенным любопытством рассматривали входящих. Я заплатила кондуктору и попросила объявить, когда будет остановка «Тихая».

В окне скучно мелькали совершенно однотипные деревянные домишки за покосившимися заборами. Практически в каждом дворе висело стираное белье. Как будто жители здесь только тем и занимаются, что стирают. Прохожие на улицах встречались редко.

Автобус свернул на более широкую улицу, и я увидела признаки цивилизации – кирпичные пятиэтажки. Но эта картина продолжалась недолго, вскоре мы снова повернули, и вдоль проезжей части опять поползли деревянные дома.

– «Тихая», – односложно объявила кондуктор, и все пассажиры проводили меня взглядом, пока я спускалась со ступенек.

Я вздохнула свободнее, избавившись от автобусной слежки. На остановке одиноко стоял, поеживаясь от ветра, парень без шапки и в расстегнутой куртке.

– Дом номер пять в какой стороне? – спросила я у него.

Парень с неохотой вынул руку из кармана и молча показал направление.

– Спасибо.

Тот ничего не ответил, да мне и не надо было. Я быстро нашла нужный дом. Илья правильно написал: он был зеленый. Во дворе, глянув поверх невысокого забора, я увидела девушку, которая по возрасту вполне подходила под героиню песни Круглякову Катю. Она что-то делала возле деревянного крыльца, стоя ко мне спиной.

– Кать! – позвала я девушку.

Она обернулась и внимательно поглядела в мою сторону. Не узнав меня, она все же подошла и открыла калитку.

– Что тебе? – Круглякова смешно сморщилась, тщетно стараясь вспомнить, где она могла видеть мое лицо.

– Привет, ты вряд ли знаешь, кто я. Мне Оля посоветовала к тебе обратиться.

– Какая Оля, Чернова, что ли? – начиная что-то понимать, спросила девушка.

– Ага, – согласилась я, не имея понятия, о ком идет речь. – Мне нужно найти одного человека. Оля сказала, ты знаешь, где он живет, и что ты обязательно поможешь.

Катя еще раз недоверчиво посмотрела в мою сторону, наткнулась на совершенно честные глаза и спросила:

– Кто именно тебе нужен?

– Качалов Илья.

– Ну, Ольга ненормальная. Она же сама знает, где он живет. Че мозги-то тебе пудрила?

Я ничего не могла сказать насчет того, кто кому пудрил мозги, но нужно было как-то выкручиваться, и я сказала:

– Она записную книжку потеряла, а в ней адреса.

– А-а, – понимающе протянула Катя и добавила: – Тогда записывай: Пионерская, дом двенадцать, квартира восемьдесят один.

– Спасибо, я запомню. Может, ты еще подскажешь, где Смотров живет?

– Да рядом, соседи они.

Я очень обрадовалась такому стечению обстоятельств – меньше придется колесить по городу.

– Ты мне очень помогла, – поблагодарила я Катю и попрощалась: – Пока.

– Давай, – сказала в ответ девушка и, сразу же развернувшсь на сто восемьдесят градусов, пошла назад к крыльцу.

Придя обратно на остановку, я застала все того же парня, что стоял на ней раньше, когда я вышла из автобуса. Он так же дрожал на ветру, но застегивать куртку явно не собирался. Я спросила, как можно добраться до улицы Пионерской.

– На пятерке доедете до остановки «Кресты», а там спросите.

Я встала рядом и тоже принялась ждать автобуса. Ветер был не холодный, но, как это часто бывает в марте, довольно сильный. Он забирался за шиворот, продувал куртку насквозь, и я довольно быстро стала замерзать. Прошло пятнадцать минут, а автобуса все не было.

– А она вообще ходит, эта пятерка, после обеда? – засомневалась я.

– Угу. Только редко. Маршрут такой, неходовой, – посиневшими губами ответил парень.

Я поежилась, глядя на него, и засунула руки в карманы. Так, вот теперь понятно, почему старичок на автовокзале посоветовал мне бежать на остановку, чтобы не упустить автобус.

Нет, такое положение дел меня совсем не устраивало. Я подошла к краю дороги и стала останавливать машины. С третьей попытки повезло: мужчина в «четыреста двенадцатом» «москвичонке» согласился за полтинник дать небольшой крюк и подбросить меня на улицу Пионерскую.

Всю дорогу мы молчали. Мои попытки разговорить водителя успехом не увенчались. Вопросы о городе, новом для меня, вызывали односложные ответы, даваемые с явной неохотой. Не повезло, не из болтливых мужичок. Ничего не добившись, я отвернулась к окну и стала рассматривать дома.

Машина затормозила и свернула на обочину.

– Приехали, – по-прежнему немногословно сказал водитель, молча принял деньги и, высадив меня, уехал.

Я оказалась напротив девятиэтажки, на стене которой крупными буквами краской было написано: «Улица Пионерская», а рядом стоял и номер дома – двенадцатый. Какой же молодец этот молчун водитель, доставил меня точно по назначению.

Оглядевшись, я увидела магазин с надписью «Хозтовары» и решила исследовать его, прежде чем заходить к Смотрову и Качалову. Ассортимент там оказался вполне приличным, но сейчас мне нужно было что-то необычное и к тому же очень необходимое в быту. Внимание привлек набор ножей. Большой, из пятнадцати составляющих, с черными рельефными ручками и лезвиями различной ширины и длины. Необычным был и фильтр-насадка, называвшийся достаточно просто – «Капля». Он был маленький, сантиметров пять в длину, и надевался прямо на носик крана. Если честно, больше всего мне в нем понравилась цена – десять рублей. Приобретя и то и другое, я отправилась в дом под номером двенадцать.

– Здравствуйте, если уделите мне немного внимания, то увидите, какие замечательные вещи и по какой смехотворной цене предлагает вам фирма «Ювента-Юни», – затараторила я, как только дверь квартиры Качалова открыла высокая полная женщина с крашенными в цвет «баклажан» волосами.

Не успела она опомниться, как я запустила руки в дорожную сумку, в которой привезла куртку, и выудила оттуда набор ножей.

– Этот набор доставлен к нам из Германии, ножи изготовлены по особой технологии…

Я говорила и говорила, сочиняя на ходу несуществующие достоинства ножей и фильтра вместе с ними. А затем начала распространяться о том, насколько дешево продает эти товары замечательная фирма «Ювента-Юни» и как же повезло хозяевам квартиры, что я попала именно к ним. В мою задачу входило не дать женщине опомниться, чтобы она сразу не закрыла дверь перед моим носом. Но она терпеливо меня слушала и рассматривала все предлагаемое ей с крайней заинтересованностью.

– Вы уже успели почувствовать, насколько удача повернулась к вам? Но это еще не все, – продолжала я взахлеб. – Ко всем этим замечательным и необходимым вещам, всего за двести рублей, почти даром, вы получите вот такую замечательную куртку из кожи, выделанной по зарубежной технологии. – Я достала куртку и стала внимательно наблюдать за реакцией женщины. Она заинтересовалась, взяла куртку в руки и стала ее рассматривать со всех сторон.

– Говорите, по зарубежной технологии, а на плече, посмотрите, кожа какая плохая, – перебила меня хозяйка квартиры.

– Не нравится, не берите, – грубо ответила я. Женщина куртку не признала, и теперь нужно было «отвадить покупателя», чтобы она, не дай бог, не захотела купить ее.

– Почему же, нравится, – не согласилась хозяйка квартиры. – Это ничего, что брак. Он совсем незаметный. Только примерить нужно. – Она повернулась в глубь квартиры и позвала: – Илюшка…

Спустя пару минут, почесывая локоть, одетый в одни шорты, вышел Илюшка – девятнадцати лет и в два метра ростом. Я его сразу узнала, вспомнив фотографию.

«Это хорошо, – подумала я. – Интересно будет увидеть, как он отреагирует на куртку».

– Примерь, сынок, – предложила мать.

– Да ну… – с нежеланием пробурчал Качалов. – Точно такая же у Датского. Что мы с ним, одинаковые ходить будем? Как из одного инкубатора?

– Такая же? – удивилась женщина. – И почем он ее покупал?

– Откуда мне знать! – отмахнулся Илья и скрылся в глубине квартиры.

– Не подходит нам, девушка, – сказала мать Качалова, возвращая мне куртку.

Когда дверь закрылась, я в сомнении постояла около нее еще немного. Почему такое равнодушие? Допустим, эта куртка не Качалова, а Смотрова и мать про нее ничего не знает. Но Илья-то должен был опознать вещь…

Ничего не решив, я позвонила в соседнюю квартиру, чтобы проверить еще и Виталика.

Дверь открыл он сам.

– Знали бы вы, как вам повезло… – заново завела я свою шарманку.

Здесь меня слушать не особо хотели. Я видела, что Смотров дожидается мгновения, когда я остановлюсь, чтобы перевести дыхание. Мне так и представлялось, как он говорит: «До свидания» – и захлопывает дверь прямо перед моим носом. Не откладывая интересующую меня тему в долгий ящик, я выудила из сумки куртку. Смотров равнодушно посмотрел на нее.

– Видел я такую. Зарубежной технологией здесь и не пахнет. Шли бы вы, девушка, кому другому по ушам ездить.

Он таки хлопнул дверью перед моим носом, оставив меня в полной растерянности. Ни тот, ни другой из друзей Аркадия куртку не опознали.