Текст книги "Месть в смирительной рубашке"

– Ольга Николаевна, понимаю, что мои слова звучат для вас нелепо в данной ситуации, но попытайтесь успокоиться! – проговорила я. – Сейчас нужно не паниковать, а как следует подумать, каким образом Мария смогла сбежать из лечебницы. Я ездила в больницу, но меня и на порог не пустили – сказали, что навещать больных могут лишь родственники. Но можете не сомневаться, я найду способ проникнуть в это учреждение и разберусь, что на самом деле там происходит! Скажите, вы помните фамилию дежурной медсестры, которая работала, когда Мария пропала? Вроде ее зовут Лариса Михайловна, а фамилия у нее какая?

– Правдина, – ответила Ольга Николаевна. – У них бейджики висят с именами, я точно помню, что у Ларисы Михайловны фамилия Правдина. Очень легко запоминается…

– Отлично, – заметила я. – А фамилии других медсестер вы помните? Врачей, которые работают? Ведь не один Анатолий Александрович в больнице делами занимается!

– Я каждый день приезжала к Машеньке, – кивнула женщина. – Думаю, видела всех дежурных медсестер. У них смена начинается в семь тридцать утра – так мне Корнишенко говорил, когда я его расспрашивала про специфику лечебницы, – и заканчивается через двадцать четыре часа. Помимо Ларисы Михайловны, есть Наталья Петровна, она вроде самая молодая медсестра и самая приятная. Такая красивая, с длинными волнистыми волосами, добрая. Маша говорила, что ей Наталья Петровна больше всех нравится, она очень хорошо относится к пациентам, не ругается, не орет, разрешала Маше есть на ужин продукты из тех, что я ей передавала. Фамилию вот только не скажу, я забыла. То ли Бурова, то ли Бирюкова – помню, на «Б» начинается, но боюсь соврать… Третья медсестра – Алевтина Федоровна, тоже спокойная, со мной доброжелательно говорила, но в случае чего может и строгой быть. Маше она тоже вроде нравится, в отличие от Ларисы Михайловны. У Алевтины Федоровны фамилия Добронравова, это тоже просто запомнить. И еще есть одна медсестра, которая заведует еще и хозяйственной частью, – Вера Ивановна. Она приходит на работу к девяти, а уходит в три часа дня. Маше Вера Ивановна не особо нравится, она грубоватая, иногда может по-хамски себя вести и не церемонится с больными. Вроде все, больше медсестер там, кажется, нет…

– А врачи? – поинтересовалась я.

Ольга Николаевна наморщила лоб.

– Точно знаю, Анатолий Александрович не один работает, еще второй врач есть, но имени и фамилии не знаю. Он лечит других больных, с ним я не общаюсь, только с Корнишенко.

– Санитарок помните?

– Только внешне, – ответила моя собеседница. – По имени-фамилии их не помню, мельком видела потому что. Одна нерусская девчонка, молодая совсем, другая – пухленькая, розовощекая, кровь с молоком. Больше никого не вспомню…

– Что ж, для начала неплохо, – заметила я. – Выходит, в больнице только две санитарки?

– Да, одна в отпуске, вдвоем они плохо справляются, – пояснила Ольга Николаевна. – Я видела объявление на сайте больницы, что им требуется санитарка, но зарплата настолько мизерная, что туда никто не идет работать. Работа тяжелая, платят копейки – ну откуда тут возьмется идиот, который согласится на такие условия? Думаю, не скоро они найдут третью санитарку, скорее первая из отпуска вернется…

– В больницу пускают только родственников пациентов, верно? – уточнила я.

Ольга Николаевна кивнула.

– Да, документы спрашивают, так просто туда не войдешь… Я же говорю, закрытое лечебное учреждение, вот только, как оказалось, и из такого можно сбежать… Ох, где же моя дочка-то? Если бы я знала, что она сбежит, давно бы забрала ее домой… Видимо, и в самом деле ей тяжко приходилось, раз она пошла на такие меры. А я ведь считала, что Маша сама себе надумала все! Наверняка и в самом деле эта Правдина над ней издевалась, поэтому Маша и сбежала в тот день, когда Лариса Михайловна заступила на дежурство! Не выдержала…

– Вы знаете, кто из медсестер работал в воскресенье? – задала я новый вопрос.

Ольга Николаевна отрицательно покачала головой.

– Нет, я же не приезжала, нельзя… А у Анатолия Александровича не додумалась спросить, не сочла это важным. Вы считаете, что Маша накануне сбежала?

– Не факт, – покачала я головой. – Я просто пытаюсь понять, почему ваша дочь решилась на побег. Когда она разговаривала со мной, то была очень напугана, возможно, в воскресенье или в субботу произошло нечто такое, что толкнуло вашу дочь на побег. Вопрос: что именно? Вспомните, в пятницу Маша говорила про то, что боится чего-то или кого-то? Постарайтесь восстановить в памяти, как проходило ваше свидание. О чем вы разговаривали, какое настроение было у Маши, как она выглядела?

– Дочка не хотела со мной общаться, – нехотя призналась Ольга Николаевна. – Дежурила Лариса Михайловна, она мне и сказала, что Маша отказывается выходить. Потом медсестра все-таки заставила дочку встретиться со мной. Я привезла Маше шоколад и бананы, еще йогурты разные, гранатовый сок… В шоколаде и в бананах содержится серотонин, а у Маши на фоне лечения развилась депрессия, поэтому я регулярно привожу ей сладкое. А гранатовый сок полезен при анемии. Маша выглядела очень уставшей и грустной, она не обратила внимания на пакет с передачкой. Я ведь ей еще кружку красивую купила. Маша очень любит кошек, на кружке была картинка с котятами, я вытащила из пакета кружку и дала ее дочери. А Маша взяла кружку в руки, повертела, а потом швырнула ее на пол. Кружка разбилась… Маша сказала, что не нужны ей от меня подарки, что я виновата в том, что она сидит тут, как заключенная, и вообще, я хочу от нее избавиться. Санитарка – нерусская девчонка – убрала осколки, а мне было очень больно и обидно, что дочь такого обо мне мнения. Я эту кружку искала по всему городу, чтобы сделать дочери приятное, а она… она так обошлась с подарком. Потом Маша кинула на пол пакет и сказала, что не нужна ей никакая еда. А когда санитарка убрала осколки, дочь вдруг расплакалась, стала просить у меня прощения и сказала, что ей жалко кружку, что она непременно хочет такую же и что больше она ничего разбивать не будет. Я пообещала, что обязательно привезу ей еще одну, чтоб она не плакала и не расстраивалась. Но дочка никак не могла успокоиться… Лариса Михайловна увела ее, мне сказала, что даст Маше успокоительное, что она слишком разнервничалась из-за кружки, и попросила меня больше не привозить таких подарков. Вроде как состояние у Маши нестабильное, она не понимает, что делает, а потом сама же расстраивается из-за своих импульсивных поступков. Лечащий врач Маши говорил, что многие пациенты не хотят общаться с людьми из внешнего мира, даже с самыми близкими родственниками. Во время лечения в больнице у них образуется свой собственный мир, и никто за пределами лечебницы не может понять пациентов. Это абсолютно нормально – ведь люди двадцать четыре часа в сутки находятся друг рядом с другом, они в одинаковых условиях, у них есть общие темы для разговоров. А вот близкие, которые приезжают в больницу на двадцать-тридцать минут, представляют для пациентов чужеродных существ, с которыми не о чем говорить. Анатолий Александрович говорил, что, когда Маша выпишется и приедет домой, постепенно ее состояние изменится, произойдет адаптация к реальности и о больнице она забудет. А пока даже хорошо, что дочь нашла общий язык с другими больными. У нее ведь там друзья появились… Маша очень переживала, когда в один день выписались четверо ее друзей – она к ним привыкла, а они разом ушли из ее жизни. Это произошло в четверг, и, возможно, в пятницу она поэтому сорвалась – ей было грустно, сперва она осталась одна с новыми пациентами, вот и разбила кружку с котятами. Но после этого Маше стало еще хуже – для некоторых больных вещи приобретают особый смысл, пациенты в этом плане как дети. Все это довольно сложно и непонятно, но, как говорится, психика человека – сложная штука, загадки мозга до сих пор не разгаданы…

– А Маша говорила в пятницу, что чего-то боится? – спросила я.

Ольга Николаевна отрицательно покачала головой.

– Нет, все ее внимание было сосредоточено на разбитой кружке, – сказала она. – Ни о чем другом она не говорила…

– Не знаете, с кем общается Маша? То есть с кем она общалась, когда ее друзей выписали?

– Нет, об этом дочь мне не рассказывает. И потом, больные постоянно меняются – кто-то лечится неделю, кто-то – чуть больше, в зависимости от тяжести состояния. С диагнозом моей дочери выписывают через неделю, но из-за того, что у Маши странная реакция на препараты, она в больнице находилась столько времени. Понимаете, организм дочери по-другому реагирует на лекарства, у нее возникают побочные эффекты, и поэтому врач никак не может подобрать лечение. Другие пациенты лучше переносят препараты.

– Ясно, – проговорила я. – Анатолий Александрович не говорил вам, территорию больницы уже осматривали?

– Я не знаю, врач сказал только, что Машу ищут…

– Кстати, вы сообщили ему, что Маша позвонила мне и назначила встречу в Елшанском районе города?

– Я не упоминала вашего имени и фамилии, – покачала головой Ольга Николаевна. – Не знала, стоило ли это делать… Единственное, о чем я сказала, что Маша звонила своей знакомой и просила приехать к Елшанскому проезду. Но Анатолий Александрович не поверил – точнее, он заявил, что Маша никак не может оказаться так далеко от больницы. Он уверял меня, что, скорее всего, моя дочь где-то в пределах Алтынского района, она не могла далеко уйти, а денег на транспорт у нее нет. Даже если Маша куда-то смогла уехать, скорее всего, она направится к себе домой, больше некуда. Либо к близким друзьям, но у Маши нет друзей. К Максиму она тоже не поедет – он же ее предал, из-за него она ушла с работы! А больше дочка ни с кем не встречалась, она теперь не доверяет мужчинам…

– Что ж, история действительно странная, – заключила я. – Но я попробую во всем разобраться. Если что-то узнаете, держите меня в курсе дела, я буду разыскивать вашу дочь своими методами…

Глава 3

Когда я уехала от Ольги Николаевны, было уже почти девять вечера. Я намеревалась первым делом пробить по базе данных людей, имена и фамилии которых сообщила мне мать Марии. А именно надо было проверить дежурных медсестер.

Личность Ларисы Михайловны вызывала у меня вопросы – ведь именно в ее смену исчезла Мария, с ней у Лисихиной были конфликты. К тому же я знала, как Правдина выглядит, – она ведь не пускала меня в отделение, поэтому найти ее в базе данных сложности не представляло. Без фотографии поиски в программе затруднительны, так как у многих людей есть полные тезки, и неизвестно, какой однофамилец мне нужен.

На завтрашний день я запланировала посещение магазина, где работала Мария. Мне хотелось опросить людей, с кем общалась молодая женщина, возможно, они что-то знали о том, куда могла отправиться Лисихина. Не мешало бы опросить и Максима Федотова, из-за которого и начались проблемы Марии с алкоголем. Он ведь угрожал Лисихиной, когда та узнала о его семье, вдруг он причастен к исчезновению девушки? Может, именно его Мария боялась?

А что, версия заслуживает внимания: Федотов, который боится, что Мария расскажет его жене об измене мужа, решает устранить Лисихину, запугивает ее, в результате чего несчастная женщина в панике сбегает из больницы. Что это, вообще, за человек, молодой учитель истории? Почему я сразу не навела о нем справки, ведь больше ни у кого пока нет мотива угрожать Марии!

Окрыленная рождением новой версии, я ехала домой, чтобы спокойно все проверить по базе данных. Запоздало вспомнила, что не выключила телевизор, когда уходила из дома, слишком торопилась узнать все об исчезновении Марии Лисихиной. Хотя, если тетя Мила не выключила телевизор сама, значит, она собиралась скоро вернуться домой. Возможно, пришла она сразу после того, как я уехала…

Я припарковала машину возле дома, набрала номер нашей квартиры в домофон. Ключи доставать неохота – они где-то в моей сумке, тетя Мила наверняка ждет моего возвращения. Я обычно звоню ей, если мне нужно остаться ночевать вне дома, чтобы тетушка зря не беспокоилась. У нас с ней давний уговор: когда я на задании, тетя Мила не беспокоит меня по пустякам, так как это здорово отвлекает от расследования. Тетушка не обижается, если я подолгу отсутствую дома – она прекрасно понимает, что я занята и лишний раз тревожить меня не нужно.

Я топталась у подъезда около трех минут, а к двери никто не подходил. Странно, отметила я про себя, тетя Мила так рано не ложится спать… Может, не слышит звонка? Скорее всего, тетушка частенько включает телевизор слишком громко, поэтому и не отвечает ни на телефонные звонки, ни на звонки в квартиру.

Я вытащила из сумки свои ключи, зашла в подъезд. Поднялась на свой этаж, открыла дверь ключом. По-прежнему работал телевизор, громкость никто не прибавлял. Тогда почему тетя не слышала моего звонка?

– Тетя Мила! – громко позвала я, снимая куртку в коридоре. – Ты что дверь не открываешь?..

Тишина. Никто мне не ответил – только телевизор продолжал свою неутихающую болтовню. Я прошла на кухню.

Свет выключен, по телевизору идет любимая передача тети Милы. Но вот где она сама?

Может, у себя в комнате? Вдруг ей стало плохо, а я об этом ничего не знаю?

Я побежала в комнату тетушки, но и там никого не было. Пустовала и моя комната. В квартире я находилась одна.

Куда тетя Мила могла запропаститься на ночь глядя? Она не имеет привычки ночевать у подружек. Сходить в гости – пожалуйста, но ночует тетушка только у себя дома. В театр и на концерт она сегодня не собиралась, хотя… Мало ли, вдруг ей кто-то внезапно предложил сходить на спектакль или послушать классическую музыку? Тетя Мила обожает подобные мероприятия, а мне она ничего не сказала, потому что я уехала по рабочим делам. Правда, что я панику бью, если представление началось в семь вечера, тетушка будет дома около десяти.

Я посмотрела на часы и нахмурилась. Время уже десять, интересно, во сколько самое позднее заканчиваются культурные мероприятия?..

Я вытащила телефон и набрала номер тети Милы. Заиграла увертюра из «Волшебной флейты» Моцарта, которую так любит тетушка. Я ей сама установила на телефон эту музыку, помню, как она радовалась… Одновременно с увертюрой до меня донеслась другая музыка – мелодия тетиного звонка, тоже какая-то классическая мелодия. Я нахмурилась – мобильный телефон тетя Мила оставила дома, а ведь она берет его с собой даже в магазин! Что за чертовщина творится? Где тетя Мила?!

Я побежала на звук телефона. Мелодия доносилась из комнаты тетушки. Я включила свет, сразу увидела мобильный, который тетя Мила оставила на столе рядом со своим рукоделием. Помимо всего прочего, тетушка обожает вязать и вышивать – если она не готовит, то дома обязательно что-то мастерит…

Я подошла к столу, взяла в руки мобильный. Со стола на пол упала сложенная бумажка. Что это? Записка? Почему тогда тетя Мила не оставила ее на кухне?..

Я взяла бумажку в руки, развернула ее. Это действительно была записка, только вот написана она не от руки, а набрана на компьютере, а потом распечатана.

Текст письма гласил:

«Настало время расплаты. Это только начало – поверь, впереди тебя ждет большая игра, за грехи придется отвечать. Первой умрет твоя тетка, и ее смерть будет на твоей совести. Заявишь в полицию – сильно пожалеешь».

Я несколько раз перечитала записку. У меня дрожали руки – наверно, впервые в моей жизни. Впервые в жизни я была до смерти напугана и не понимала, что мне теперь делать. Бравый телохранитель Женя Охотникова, которая тысячу раз смотрела в глаза смерти, которая не боялась ничего и никого на свете и которая, не раздумывая, подставлялась под пули, дабы спасти чью-то жизнь, сейчас паниковала и была близка к нервному срыву.

Я не могла поверить в то, что вижу. Все это было похоже на какой-то ночной кошмар, на бред, на галлюцинации, но не на реальность. Такое не должно было произойти – в квартире установлены сверхсовременные замки, которые невозможно открыть при помощи отмычек, окна защищены от огнестрельного оружия, пробраться к нам в дом невозможно!

Я прекрасно понимала, что первым делом при моей работе необходимо обезопасить жизнь близких, точнее, близкого мне человека, и позаботилась о том, чтобы тете Миле ничего не угрожало! Будь моя воля, я бы и камеры установила, но тетушка воспротивилась этому, и я пошла у нее на поводу. О чем теперь жалела… Тетя Мила говорила, что ей неприятно жить в квартире, где все снимается на камеру, и очень просила меня не устанавливать никаких камер. Я надеялась на то, что система защиты квартиры сработает, однако на деле оказалось, что все это было бесполезно. Тетю Милу похитили, и я понятия не имею, жива ли она вообще или уже нет…

Когда я в десятый раз прочла записку, то остановила себя и призвала к спокойствию. Хладнокровие и трезвый ум – вот что мне сейчас необходимо. Я советовала Ольге Николаевне не паниковать и взять себя в руки, а сама не могу этого сделать! Понятное дело, пока сам не почувствуешь того, что испытывает человек, у которого пропал кто-то из близких, будешь сыпать умными советами, а когда беда коснется самого тебя – где все эти советы, где холодный рассудок и здравомыслие? Эмоции только вредят, их необходимо выключить и сосредоточиться на происшествии.

Итак, пока я разъезжала по городу, пытаясь отыскать Марию Лисихину, некто похитил мою тетю. И этот человек явно мне знаком – он пытается за что-то мне отомстить. Вопрос – за что? В принципе, это может быть любой преступник, которого я засадила за решетку. Этот человек вышел на свободу и хочет со мной поквитаться – на это указывает записка, содержащая прямую угрозу. Но если вспомнить, сколько я провела успешных расследований за всю свою жизнь, можно сбиться со счету!

Конечно, я могу сесть за ноутбук и наводить справки обо всех преступниках, которые вышли на свободу, вот только и тогда количество подозреваемых будет слишком велико.

Ладно, предположим, некто мне мстит. Этот неизвестный каким-то образом проник в нашу квартиру, но открыть дверь отмычками он не мог, влезть через окно – тоже. Следовательно, тетя Мила сама впустила злоумышленника в квартиру! Увы, тетушка весьма доверчивый человек, несмотря на то что она прекрасно знает, с какими опасностями я сталкиваюсь во время своей работы, ей и в голову не придет, что кто-то может навредить ей. Преступник мог представиться кем угодно, да даже слесарем-сантехником, проводящим проверку дома! И тетя Мила, невзирая на все мои предупреждения, наивно впустила убийцу в дом.

Я решила тщательным образом осмотреть квартиру на предмет улик. Проверила коридор, обе комнаты, кухню, однако ничего полезного для себя не нашла. Преступник не оставил никаких следов, из чего я сделала вывод, что действовал профессионал. Но как он выманил тетю Милу из дома? Если он сперва оглушил ее, а потом вытащил на улицу, это могли заметить соседи. Думаю, любой человек вызвал бы полицию – ведь тетю Милу похитили средь бела дня!

Надо опросить людей, живущих на одной лестничной площадке с нами, может, кто-то видел хоть что-то подозрительное…

Я вышла из квартиры и позвонила в соседнюю дверь. Вроде там проживает молодая семья с ребенком, может, кто-то из них был дома сегодня, когда произошло преступление?

Несмотря на поздний час, я не собиралась откладывать дело в долгий ящик, ведь чем скорее я опрошу соседей, тем быстрее смогу восстановить цепь происшедших событий.

Мне открыла женщина лет двадцати пяти – двадцати семи, одетая в темно-синие джинсы и толстовку. Ее волосы были забраны в высокий конский хвост, на лице отсутствовала косметика.

Я поздоровалась с ней и проговорила:

– Простите, что беспокою вас, я ваша соседка, Женя.

– А, здравствуйте, ничего страшного, – кивнула женщина. – Что-то случилось?

– Да, скажите, вы сегодня были дома днем? – поинтересовалась я.

Моя собеседница посмотрела на меня с подозрением.

– Предположим, а что такое? Я сейчас не работаю, дома сижу на хозяйстве…

– Возможно, вы видели, как из нашей квартиры выходила моя тетя, скорее всего, не одна, – сказала я. – Это очень важно, пожалуйста, вспомните!

– Я не знаю… – замешкалась женщина. – Хоть я и дома сижу, но у двери не дежурю, у меня куча дел, чтобы такой ерундой заниматься! Боюсь, ничем не могу вам помочь. Вы позвоните вашей тете и спросите у нее сами!

– Ее мобильный дома, – проговорила я. – Может быть, вы слышали какие-то подозрительные звуки? Шум или что-то подобное?

– Нет, ничего не слышала, – покачала головой моя собеседница. – Вы меня извините, но у меня суп на плите варится, не могу долго с вами разговаривать. Надеюсь, с вашей тетей ничего критичного не произошло, если она ушла куда-то и забыла телефон дома, то это нормальная ситуация. Сама иногда так делаю, до меня муж не может дозвониться… Всего вам доброго!

И, не дожидаясь моего ответа, женщина закрыла передо мной дверь.

Я опросила других соседей, но все в один голос утверждали, что ничего странного не видели и не слышали. Я пришла к выводу, что тетю не тащили на улицу силой, она сама пошла вслед за преступником. Выходит, тетушку выманили из дома, а уже потом похитили.

Я вернулась в квартиру. Что ж, придется идти по другому пути. Раз опрос соседей не дал никаких результатов, придется проверить всех преступников, к поимке которых я имела отношение и которые сейчас находятся на свободе. Причем проверять нужно тех, кто вышел из тюрьмы сравнительно недавно – скорее всего, злоумышленник обдумал план мести, находясь в заключении, а освободившись, стал претворять свой замысел в жизнь.

Кто мог так ненавидеть меня? В принципе, кто угодно, не смогу сказать, кто из преступников искренне обрадовался, что получил по заслугам…

Я открыла свой ноутбук и залезла в другую базу данных, с информацией о судимых людях Тарасова. В запросе указала, что меня интересуют люди, вышедшие из мест заключения в период с августа по октябрь. Конечно, есть вероятность, что преступник или преступница уже давно находится на свободе, а активные действия он или она начали совсем недавно.

Но и на мой запрос я получила довольно много ответов. К счастью, память у меня хорошая, я превосходно помню всех преступников, которых сама засадила за решетку. Те, кого я поймала относительно недавно, отбывали свое наказание, а вот освободились пять человек – Елизаров Сергей, Федорова Татьяна, Степанов Дмитрий, Безруков Артем и Казанцева Надежда.

Итак, кто из них мог пожелать расквитаться со мной?

Я вспомнила детали своих расследований. Никаких личных счетов я с этими людьми не сводила, всего лишь защищала своих клиентов. Но это не являлось гарантией того, что преступники не пожелают отправить меня и моих близких на тот свет за то, что я помешала их планам.

Елизаров был выпущен за примерное поведение, согласно информации, полученной из базы данных, в настоящее время он проживал в Тарасове и работал на заправке. Татьяна Федорова честно отбыла срок в колонии строгого режима, сейчас женщина нигде не работает, по крайней мере, официально. Степанов Дмитрий переехал из города в поселок Воскресенск, как и Федорова, нигде не работает. Безруков Артем, как оказалось, трагически погиб в автокатастрофе, а Надежда Казанцева устроилась работать продавцом в круглосуточный супермаркет.

Кто из них мог оказаться похитителем тети Милы, я не имела ни малейшего представления, но четверых подозреваемых следовало проверить. Я стала искать дополнительную информацию об этих людях, но в базе данных не имелось ничего, способного помочь мне получить ответы на бесчисленные вопросы.

Я разочарованно листала скудные биографические сводки, потом закрыла программу и пошла на кухню. Вскипятила чайник, заварила себе крепкий кофе. Спать я сегодня не собиралась, да и о каком сне может идти речь, если тетя Мила находится в опасности и, где ее искать, я не имею ни малейшего представления?

Бодрящий напиток немного привел меня в чувство, по крайней мере, я смогла сосредоточиться на деле.

Итак, мне известно, что похититель пробрался в квартиру в тот период, когда я искала Марию Лисихину. Значит, он либо следил за мной, либо знал, что сегодня я уеду из дома.

Быть может, звонок Лисихиной был обманным маневром? Злоумышленнику нужно было выманить меня из дома, а так как в свободное время я практически не покидаю квартиры (за исключением тренировок), звонок потенциального клиента – лучший способ для этого. Но почему тогда преступник не похитил тетю Милу в тот момент, когда я занималась в спортзале? Если он следил за мной, то должен был быть в курсе моего нынешнего распорядка дня, к чему лишние сложности? Или за мной не следили? Поэтому намеренно послали на другой конец города, а пока я искала свою клиентку, проникли в квартиру?

Я ведь даже не знаю, в какой период времени произошло преступление! Хотя, когда я вернулась от Ольги Николаевны, тети Милы в квартире уже не было, а значит, временные рамки похищения колеблются с девяти часов утра до шести часов вечера. Я приехала домой, удивилась, что тетя Мила куда-то ушла, оставив включенным телевизор, но не придала этому никакого значения. Потом я снова поехала в квартиру Лисихиных – Ольга Николаевна позвонила мне и сказала, что Мария сбежала.

Но как можно подстроить побег пациентки из психиатрической больницы? Мария Лисихина существовала, ее звонок был реален, а значит, преступник не подстраивал все это! А может, похищение тети Милы и побег Марии связаны друг с другом? Лисихиной кто-то угрожал, женщина была напугана, вот и позвонила мне. Пока я ехала на место встречи, возможно, Марию похитили либо и вовсе убили, мне неизвестно. Расправившись с несчастной женщиной, преступник добрался до моего дома и совершил похищение тети Милы.

Я надеялась на то, что обе женщины живы, тела Марии не нашли, следов борьбы в Елшанском проезде я тоже не обнаружила.

А что, если злоумышленник где-то удерживает своих жертв и дожидается моей реакции? Какая-то шахматная партия, с той лишь разницей, что мой противник видит каждый мой шаг, тогда как я играю вслепую. Но ставки слишком высоки, и я не могу себе позволить проиграть эту партию…

Идея с преступниками, вышедшими на свободу и жаждущими расквитаться со мной, трещала по швам. Хотя бы по той простой причине, что они никоим образом не взаимодействовали с Марией Лисихиной. Ни один из четверых бывших заключенных не мог пересекаться с женщиной – как следовало из базы данных, ни в магазине «Веселая затея», ни тем более в школе никто из них не работал, а откуда тогда им знать Марию Лисихину?

Интересно, где Мария достала номер моего телефона? Еще одна загадка… Кто мог дать ей мои контакты? Ольга Николаевна утверждала, что у ее дочери не было друзей. Остаются лишь коллеги по работе да персонал больницы.

Я совсем забыла проверить медсестер, имена и фамилии которых назвала мне Ольга Николаевна. Я снова открыла базу данных, на этот раз обычную, ввела запрос на Правдину Ларису Михайловну. Ее я видела сегодня, и никаких приятных впечатлений о медсестре у меня не осталось. Хотя, может статься, она лишь хорошо выполняла свою работу, было бы очень подозрительно, если бы в закрытое лечебное заведение запросто пускали всех подряд…

Ларисе Михайловне было сорок семь лет, в психиатрической лечебнице она работала девять лет. До этого женщина была медсестрой в больнице номер шесть, где трудилась с момента окончания медицинского колледжа. Проживала Правдина с мужем, Правдиным Георгием Александровичем, у супругов было двое детей. Старшему сыну Степану недавно исполнилось двадцать семь лет, младшей дочери Жанне было двадцать пять, и она была замужем за Куракиным Дмитрием. Супруг Ларисы Михайловны работал преподавателем в университете, Степан пошел по его стопам, тоже преподавал. Жанна нигде не работала, жила с мужем отдельно. Никто из семьи Правдиной не был судим и не привлекался ни к уголовной, ни к административной ответственности, зацепиться пока было не за что. По всем меркам, Лариса Михайловна вела образцовый образ жизни и перед законом была абсолютно чиста.

Следующей, кого я проверила, была Добронравова Алевтина Федоровна. Ее биография тоже оказалась не слишком интересной для меня. Алевтине Федоровне было сорок два года, в больницу она устроилась пять лет назад. До этого работала в других лечебных учреждениях – во второй городской больнице, в пятой детской и в седьмой. Как и Лариса Михайловна, Добронравова окончила медицинский колледж Тарасова, сразу после этого вышла замуж за Богорецкого Ивана Борисовича. Через пять лет муж Алевтины Федоровны скончался от пневмонии, Добронравова осталась одна. Детей у супругов не было, родственников у Алевтины тоже не имелось. Видимо, всю свою жизнь женщина посвятила работе, повторно в брак она не вступала. К уголовной ответственности медсестра не привлекалась.

Что касается остальных медсестер и санитарок, проверить их я не могла – Ольга Николаевна не помнила фамилий, а без этого искать людей в базе данных было невозможно.

Оставалось найти информацию еще об одном персонаже – Максиме Федотове, из-за которого Мария оказалась в больнице. Из-за Федотова Лисихина стала топить горе в алкоголе, а потом попала в лечебницу. Конечно, я не стану записывать учителя истории в преступники из-за того, что он отвратительно поступил с женщиной, но Максим угрожал Марии, и кто знает, на что он вообще способен?

Я ввела в поисковую строку имя и фамилию учителя, отыскала среди тезок Федотова того, кто соответствовал по возрасту и профессии. Как и говорила Ольга Николаевна, Максим был младше Марии на два года, сейчас ему исполнилось двадцать девять лет. Федотов окончил исторический факультет Тарасовского государственного университета, после устроился на работу в школу номер двадцать пять, потом сменил место службы и стал преподавать историю в той школе, где работала Лисихина. Федотов был женат на Фаине Аркадьевне Федотовой, в девичестве – Загоровой, в семье подрастало двое детей.

Глядя на фотографию Максима, я, если честно, не понимала, что в нем нашла Мария. Внешность довольно заурядная, не красавчик и не Ален Делон, в толпе мимо такого пройдешь и не заметишь. А тут – настоящие мексиканские страсти, безумная любовь до гробовой доски, а точнее, до психиатрической лечебницы… Хотя кто знает, может, выглядит Федотов посредственно, зато обладает обаянием и харизмой, вот бабы за ним и бегают. Или Мария настолько заждалась своего принца на белом коне, что готова была на отношения с первым встречным…

Федотов тоже оказался совершенно безгрешным перед законом, упрекнуть его было не в чем. Пока мне было не за что зацепиться…