Текст книги "Эта проклятая смена"

Не знаю – не мне судить, конечно, но логичнее было сперва проверить информацию о лагере, узнать, что это за место и почему стоимость отдыха гораздо ниже, чем в других детских оздоровительных лагерях. А уж то, что происходит в лагере в последнее время, – самый настоящий повод задуматься о том, целесообразно ли оставлять своего сына или дочку в столь странном месте.

Потерпев неудачу с поиском информации о «Лесном», я решила попробовать другой способ. Я открыла карту и сперва посмотрела свое местоположение. Запомнив географические координаты, я ввела их в поисковую строку интернета и открыла расширенный поиск места.

К моей несказанной радости, это сработало. Я открыла сайт с информацией о месте, географические координаты которого я указала.

На месте лагеря «Лесной» и в самом деле в начале двадцатого века находилось сельское кладбище. Расположено оно было за селом Ивановка, которое со временем вымерло – жители уехали в другие города, а те, кто остался, дожили свой век в селении. Место было забыто и заброшено до тех пор, пока в шестидесятые годы двадцатого века здесь не сделали больницу для душевнобольных людей. Отдаленное место как нельзя лучше подходило для такого лечебного учреждения – были построены корпуса лечебницы аккурат рядом с кладбищем. Весьма цинично, но, как говорится, практично – в случае смерти пациента хоронили его на старом погосте. Однако просуществовала лечебница недолго – по неизвестным причинам больницу закрыли, а корпуса остались. Маленькое кладбище затерялось среди бурьяна и деревьев, корпуса обветшали и пришли в негодность. Но три года назад местом заинтересовался некий Емельянов Петр Владимирович, решивший устроить здесь детский оздоровительный лагерь. Уж не знаю, чем ему приглянулась территория бывшей больницы со старым кладбищем, однако Емельянов рьяно взялся за благоустройство корпусов, нанял бригаду рабочих и строителей, и довольно быстро здания были отремонтированы, а кладбище снесено с лица земли. Куда дели останки похороненных людей – загадка, история об этом умалчивает. Известно лишь, что Емельянов – бизнесмен, владеющий огромным состоянием, которое досталось ему в наследство от богатой тетушки.

Петр Владимирович возлагал на свой проект большие надежды – он разработал бизнес-план, согласно которому через несколько лет после открытия лагерь «Лесной» превратится в одно из самых популярных мест детского отдыха. Со временем Емельянов собирался устроить на территории лагеря контактный зоопарк и конный двор, пока же бизнесмен ограничился лишь детской площадкой с аттракционами и веревочным парком, мимо которых я проходила. Аттракционы представляли собой обычные качели и горки для детей младшего возраста, веревочный парк предназначался для ребят постарше. В качестве развлечения в каждом корпусе были установлены столы для настольного тенниса, а в игротеке, располагавшейся в корпусе «Спортивный», находились ракетки и воланы для бадминтона, волейбольные и футбольные мячи. Пока ничего другого в лагере не имелось, хотя в планы Емельянова входило в дальнейшем строительство бассейна для плавания.

Как я поняла, проектов у бизнесмена было множество, в этом году он решил опробовать лагерь «Лесной» в качестве оздоровительного курорта для детей. Свежий воздух и природные богатства составляли главную достопримечательность лагеря, а развлекать детей должны были вожатые и воспитатели, которые проживали в одном корпусе с детьми.

В лагере было три отряда – старший, средний и младший. Информацию о том, сколько детей находилось в лагере в настоящее время, я не нашла, но по моим примерным подсчетам выходило, что в «Лесном» сейчас не более ста детей. Если отряд Марины и Регины самый большой, следовательно, в двух других ребят меньше, но точно я узнаю только завтра. И, как говорила Марина, неприятности происходят только с детьми из старшего отряда.

Так что же происходит в «Лесном» и почему старшие ребята постоянно попадают в неприятные истории? Видимо, придется мне проделать огромную работу и собрать досье на каждого ребенка из отряда Марины, помимо того, что нужно еще проверять персонал лагеря. Ведь пока нет ни одного подозреваемого, подозреваются все работники лагеря…

Итак, по поводу кладбища все ясно – его попросту стерли с лица земли, устроили сперва больницу, а потом – детский лагерь. Конечно, для меня подобный подход был более чем странным – неужели не нашлось другого места для психиатрической лечебницы и уж тем более – для детского лагеря?

Зачем надо было использовать именно эту территорию? Тарасовская область большая, живописных мест полно, так нет, надо было придумывать лишние проблемы. Неудивительно, что в лагере ходят разные слухи по поводу «проклятого места» – дети народ доверчивый, стоит кому-нибудь заикнуться о призраках, и вот все поголовно начинают видеть привидения. Хотя нет, Даша Полякова – исключение, девочка считает это все вымыслом. Но Марина – она же здравомыслящий человек, вряд ли она поддалась влиянию домыслов и поверила в сверхъестественные вещи! К тому же Марина вовсе не утверждала, что происходящие в лагере странные вещи связаны с чем-то мистическим, иначе она бы обратилась к экстрасенсу, а не к телохранителю. Следовательно, кто-то намеренно пользуется слухами, чтобы запугать детей и вожатых. Но кто и с какой целью?

Ответы на эти вопросы я не знала. Продолжала лазить по интернету в поисках какой-либо информации о лагере «Лесном», однако больше ничего стоящего не нашла. У меня не было даже сведений о персонале лагеря, на сайте значились лишь имя и фамилия директора.

Я решила проверить Станислава Николаевича Рекушева по базе данных.

На данный момент директору лагеря было сорок семь лет, он был женат на Зинаиде Михайловне Рекушевой, в девичестве – Савеленковой. У них был взрослый сын Максим, который окончил Политехнический университет Тарасова и работал архитектором. Станислав Николаевич имел среднее и высшее образования – он окончил факультет иностранных языков в Педагогическом университете, а потом поступил в Тарасовский социально-экономический колледж, где учился на специальности менеджмент. Нынешний директор лагеря постоянно повышал свою квалификацию, занимал руководящие должности и был сотрудником, как говорится, «на вес золота». Неудивительно, что Емельянов именно его выбрал на пост директора лагеря, и, судя по всему, зарплата у Рекушева была хорошая, иначе он вряд ли стал бы работать в «Лесном» с таким-то послужным списком.

В биографии Станислава Николаевича я не нашла абсолютно ничего криминального – он ни разу не привлекался к уголовной или административной ответственности, вел добропорядочный образ жизни, был примерным семьянином и уважаемым человеком. Уж не знаю, как дела обстояли на самом деле, но по документам Рекушев был просто воплощением порядочности и честности.

Я решила просмотреть информацию о жене Рекушева, Зинаиде Михайловне. Женщина родилась в городе Ершове Тарасовской области, в Тарасов приехала для того, чтобы поступать в университет. Девушка выбрала педагогический, хотела стать учителем начальных классов. Судя по всему, со своим будущим мужем она именно там и познакомилась. Станислав Николаевич был на год старше Зинаиды, когда они стали встречаться – неизвестно, однако поженились влюбленные сразу после того, как Зинаида окончила университет. По специальности женщина не работала, в Ершов она так и не вернулась. Возможно, брак поспешили заключить по той простой причине, что Зинаида забеременела, не хотела рожать ребенка, будучи не замужем. У Рекушевых был единственный сын Максим, который с отличием окончил школу и поступил на факультет архитектуры Политехнического университета. Получив диплом, парень сразу устроился работать, зарекомендовал себя хорошим специалистом. В общем, сплошная тишь да гладь: Станислав Николаевич работает директором лагеря, его жена занимается домашним хозяйством, сын делает карьеру. Женат Максим не был, по всей видимости, создание семьи не являлось приоритетом для молодого человека.

В общем, я пришла к выводу, что Рекушев и его родные вряд ли имеют отношение к тому, что происходит в «Лесном». По крайней мере, у них нет очевидной причины, побуждающей их запугивать детей и вожатых в лагере. Сомневаюсь, что Зинаида против работы мужа в «Лесном», ведь он, как ни крути, содержит ее. Женщина ни дня не работала, и если Станислав Николаевич потеряет столь прибыльное место, семья окажется без средств к существованию. Максим, конечно, строит карьеру, но пока он молодой специалист, и его заработки вряд ли такие же большие, как и зарплата отца. Поэтому пока придется оставить Рекушевых и заняться другими работниками лагеря.

Это я планировала сделать на следующий день – когда наконец-то устроюсь вожатой и смогу понаблюдать за происходящим в «Лесном», не забираясь для этого на дерево и не перелезая тайно через забор лагеря.

Сейчас все было по-прежнему тихо и спокойно – я внимательно следила за ночным лагерем со своего ветвистого укрытия, но никто не бродил по дорожкам и не прятался в густой листве деревьев. Я была совершенно одна.

Самое трудное – ждать и догонять, но по долгу службы я часто занимаюсь и тем и другим.

Время тянулось медленно, словно резина, мне порядком надоело сидеть на дереве. Я слезла с дуба, прошлась еще раз по территории. Но, как и прежде, все было тихо и спокойно. Ни людей, ни призраков я так и не заметила.

Ближе к утру я сменила место локации. Чтобы меня никто не увидел, едва забрезжил рассвет, я перелезла через забор и стала наблюдать за лагерем со стороны леса.

Сделать это было гораздо труднее, я практически ничего не видела за густой листвой. Прислушиваясь к звукам и шорохам, я убила еще один час, после чего решила идти к своей машине. Лагерь просыпался – я слышала шаги кого-то из работников, тихие разговоры кого-то из персонала. Разобрать слова было невозможно, поэтому я смирилась с поражением и вернулась к машине.

К девяти утра я подъехала к главному входу в «Лесной» и припарковала свой автомобиль возле ворот. Замок был заперт, въехать на территорию и оставить машину там же, где и другие работники, я не могла.

Я подошла к воротам и остановилась в нерешительности. Интересно, что дальше делать? Позвонить директору я не могла, сети не было, а перелезать через забор для вожатой как-то несолидно…

Я огляделась вокруг и вдруг заметила на калитке звонок. Надо же, сперва я его даже не увидела…

Я нажала на кнопку, раздалась долгая трель. Через пару секунд я услышала пиликанье – калитку открыли. Я зашла на территорию, собралась отправиться прямиком к «Административному» корпусу, однако меня остановили. Из будки донесся мужской голос:

– Вы к кому? – Из будки вышел крупный мужчина лет пятидесяти пяти – шестидесяти, одетый в черную куртку с надписью «охрана» и такого же цвета штаны. Смотрел на меня охранник подозрительно и угрюмо, всем своим видом демонстрируя, что просто так он меня в лагерь не пропустит.

– Здравствуйте, – я нацепила на лицо доброжелательную улыбку. – Я к Станиславу Николаевичу Рекушеву, на работу устраиваться.

– Предъявите ваши документы, – потребовал мужчина.

Я достала свой паспорт, охранник зашел в будку вместе с моим удостоверением личности и записал мои данные в толстую тетрадь.

– Распишитесь здесь, – велел он, просунув в окошко открытую тетрадь.

Я посмотрела на запись – мужчина переписал мои паспортные данные, указав число и время моего прибытия. Я поставила свой автограф в поле, помеченном галочкой.

– Проходите в административный корпус, он прямо, – проинструктировал меня охранник. – На втором этаже кабинет номер двадцать один. Станислав Николаевич сейчас находится у себя.

Я поблагодарила за информацию, взяла свой паспорт и прошла к нужному мне корпусу. На улице никого не было – ни детей, ни персонала.

«Прямо не детский лагерь, а какая-то колония для несовершеннолетних», – промелькнуло у меня в голове невеселое сравнение.

Почему здесь так тихо? Куда подевался народ?..

Однако в корпусе было не так безмолвно и глухо, как на улице.

Сидевшая за стойкой администратор корпуса поинтересовалась, к кому я направляюсь. Я повторила то же самое, что сказала охраннику. Женщина тоже потребовала с меня документы, мои данные снова записали, на сей раз в другую тетрадь. Несмотря на то что за столиком администратора стоял компьютер, женщина записывала все от руки. Я опять поставила свой автограф, и мне разрешили наконец-то подняться на второй этаж.

Я поднялась наверх по лестнице, ожидая, что снова придется кому-нибудь показывать свой паспорт, однако больше никто меня не остановил.

Найдя двадцать первый кабинет, я постучала в дверь. Услышав слово «Войдите!», сказанное мужским голосом, толкнула дверь и зашла в помещение.

Кабинет директора оказался довольно небольшим, обставленным официально, в стиле минимализм. В комнате не было ничего лишнего – только письменный стол, на котором стоял современный ноутбук и лежали аккуратными стопками какие-то бумаги, шкаф и два стула. За столом сидел темноволосый мужчина в строгом сером костюме и что-то быстро набирал на компьютере. Никакой секретарши и в помине не было – директор работал в одиночестве.

Когда я вошла, Станислав Николаевич внимательно посмотрел на меня, во взгляде его сквозило равнодушие.

Любопытно, он помнит вообще, кто я такая? Однако секунду спустя выражение лица директора изменилось – на лице возникла дружелюбная улыбка, а в глазах промелькнул интерес.

– Полагаю, вы – Евгения Охотникова, верно? – уточнил Рекушев. – Или я ошибаюсь?

– Все верно, я вчера вам звонила по поводу работы, – улыбнулась я.

– Да-да, я помню, – сказал Станислав Николаевич. – Стало быть, вы журналистка. И в каких вы изданиях работали?

– Да почти во всех тарасовских, – заявила я. – И даже сотрудничаю с электронным изданием Санкт-Петербурга. Вот мои документы…

Я положила на стол диплом о своем высшем педагогическом образовании и удостоверение журналиста.

Рекушев внимательно изучил документы, потом кивнул и отдал их мне.

– А как называются издания, в которые вы пишете статьи? – поинтересовался он.

– «Тарасовские вести» и «Заметки о культуре», – тут же отозвалась я. – «Заметки о культуре» – издание Санкт-Петербурга.

Я предусмотрительно изучила список журналов и электронных изданий, чтобы директор лагеря не усомнился в моих словах. И в самом деле Рекушев задал мне пару вопросов о моей деятельности в роли корреспондента, а затем проговорил:

– Что ж, так как лагерь «Лесной» недавно открылся, нам хорошая статья о нашем детском оздоровительном учреждении не помешает. Равно как и отзывы в интернете – вы смотрели сайт лагеря?

– Да, я внимательно ознакомилась с ним, – кивнула я. – Здорово, что планируется открытие контактного зоопарка и бассейна, мне кажется, это заинтересует детей и их родителей. К тому же лагерь расположен в экологически чистой местности, здесь прекрасная природа и чистый воздух, что только пойдет на пользу детям!

– Это верно, я совершенно с вами согласен, – улыбнулся директор.

Мои слова ему понравились, поэтому я продолжала:

– Я просмотрела всю информацию о лагере «Лесной» и о его основании. Удивительно, что раньше здесь находилась больница, а до этого – сельское кладбище… Я, если честно, очень изумилась, когда узнала, что основатель лагеря выбрал именно это место…

– Да здесь ничего удивительного нет, – заметил Рекушев. – Петр Владимирович Емельянов решил основать тут лагерь в память о своем дедушке, который был художником. К сожалению, судьба этого человека оказалась печальной – у него умерла горячо любимая жена, и на этой почве у него развилось психическое заболевание. Деда Емельянова поместили в психиатрическую лечебницу, но долго он не прожил – умер. Потом больницу закрыли, а Петр Владимирович решил устроить здесь детский оздоровительный лагерь, чтобы почтить память деда. Место тут живописное, и столь мрачное учреждение, как психиатрическая больница, здесь совершенно не вписывается в лирическую атмосферу. У Емельянова был выбор между санаторием и лагерем, но санаторий организовать гораздо труднее, так как требуется огромное количество узких специалистов и соответствующие условия. Это в Минеральных Водах можно делать санатории, а у нас нет столько природных достопримечательностей, чтобы создать подобное место. Детский лагерь – это самое подходящее решение. К тому же и детям, и воспитателям с вожатыми тут нравится – нет загазованности, как в черте города, шума, суеты… Сюда приезжают не только работать, но и отдыхать, несмотря на то что следить за детьми не просто. Со временем «Лесной» превратится в настоящий курорт, но сильно поднимать цены мы не будем, отдых должен быть доступен всем детям!

Произнося свою пламенную речь, Рекушев оживился, глаза его сияли. Похоже, передо мной – настоящий фанатик своего дела, и его совсем не смущает мрачное прошлое лагеря. Либо Станислав Николаевич превосходный актер, либо он действительно верит в успешность данного проекта.

– А детей не пугает то, что раньше тут было кладбище? – поинтересовалась я.

Директор засмеялся.

– Ну и что в этом такого? Да сейчас, куда ни глянь, полно городов построено на месте старых погостов! К тому же кладбище тут было так давно, что о нем практически никто и не помнит. По поводу больницы – она тоже долго не просуществовала, закрылась. К счастью, сейчас никто в предрассудки не верит – люди стали умнее, не такие суеверные, как раньше. Это моих бабушек и дедушек могло напугать соседство с кладбищем, наверняка бы они наговорили что-нибудь про дурные приметы и прочую чушь. Но в наше время люди понимают, что никаких «дурных» мест не существует, что это всего лишь бабий вымысел. Наука не стоит на месте, всему есть логичное объяснение, так что кладбищами никого не напугаешь.

– Ваша правда, – заметила я. – Но все-таки мне известно, что в последнее время с детьми происходит что-то странное. Я наводила справки и узнала, что Кирилл Фомин и Даша Полякова из старшего отряда уехали домой до окончания смены… Это правда или слухи?

– Правда, – кивнул Рекушев. – Увы, глупая случайность. Даша Полякова отравилась едой, которую либо из дома привезла, либо ее угостили – никто, кроме нее, себя не почувствовал плохо, в столовой готовят только из свежих продуктов, никакой просрочки! К тому же и дети, и персонал едят одну и ту же еду, поэтому единственный вывод, который можно сделать, – девочка отравилась едой не из столовой. Хотя и на сайте, и на каждом корпусе висит список запрещенных вещей, которые нельзя делать в лагере! И в том числе строго запрещено привозить свою еду и напитки! Почему вожатые не заметили, что девочка нарушает правила – вопрос не ко мне, но и Марина, и Регина получили строгий выговор за невнимательность. Надеюсь, подобное больше не повторится.

– А Кирилл Фомин? – спросила я. – Он тоже отравился?

– Нет, мальчик пошел в поход вместе с вожатыми из другого отряда и заблудился, – пояснил Рекушев. – Увы, этот инцидент показал, что подобные мероприятия организовывать опасно либо требуется привлечение большего количества вожатых и воспитателей. После данного происшествия было решено, что походы больше организовываться не будут, дети не станут выходить за территорию лагеря. Да, если вы спрашиваете все это для своей статьи, я вас очень попрошу не распространяться по поводу данных случаев. Все-таки это исключительные происшествия, я очень сожалею, что такое тут случилось, но поверьте мне, подобные вещи могут быть где угодно. Когда я работал директором детского лагеря «Звездный», в один год пришлось закрыть целую смену – дети отравились йогуртом. А в другой год произошел еще более страшный случай – один мальчик едва не утонул в бассейне, он никому не сказал, что не умеет плавать, и полез вместе с другими ребятами на глубину. К счастью, ребенка спасли, но с тех пор воспитатели тщательно проверяют, умеют ли дети плавать. И не только спрашивают родителей, но и сами просят детей показать свои умения на мелководье. В «Лесном» мы не разрешаем детям ходить на речку – здесь неподалеку есть водоем, но он за территорией лагеря. После того как Кирилл заблудился, вожатые следят, чтобы дети не покидали лагерь и не лезли куда не следует.

– Хорошо, я вас поняла, – сказала я. – Спрашиваю потому, что мне интересно, что это за лагерь, как тут происходит работа с детьми, чем они вообще занимаются. Я ведь собираюсь работать у вас вожатой…

– Да, это замечательно, – произнес Рекушев. – Учитывая последние события, я поразмыслил и пришел к выводу, что в старший отряд и в самом деле требуется еще один вожатый. Марина с Региной не справляются, так как на их попечении находятся дети самых разных возрастов – от двенадцати до семнадцати лет. Пришлось объединить этих ребят в один отряд, потому что в младшую и среднюю группу подростков не запишешь, им будет обидно, что их считают детьми. Евгения, скажите, когда вы готовы приступить к вашим обязанностям?

– Я планирую начинать с сегодняшнего дня, – заявила я. – Уже все необходимые вещи с собой привезла…

– А, вы же на машине, – кивнул Станислав Николаевич. – Вы можете припарковать ее на стоянку – вам охранник откроет ворота, весь персонал оставляет личный транспорт на территории лагеря. Давайте сейчас решим с официальной частью – я занесу ваши данные в личную базу, потом проинструктирую вас по поводу ваших прямых обязанностей. Напомните мне, вы уже работали вожатой?

– Да, конечно, – сказала я. – Опыт у меня имеется.

– В каких лагерях вы работали?

– В «Орленке» под Марком и в «Ровеснике» на территории Тарасова, – сообщила я.

Вроде, по моим данным, Рекушев не был директором ни одного из названных мною детских лагерей.

– Замечательно. – Станислав Николаевич защелкал мышкой, открыл какой-то документ на ноутбуке и попросил мой паспорт.

Следующие десять минут происходило мое трудоустройство на работу. Директор задавал мне вопросы по поводу моего образования, опыта работы с детьми и квалификации, я сообщала ему заранее продуманную информацию. К счастью, никаких нестыковок и неточностей Рекушев не заметил, моими ответами остался доволен. В конце собеседования Станислав Николаевич еще раз уточнил, когда будет готова статья о лагере «Лесной», и попросил, чтобы я показала ему черновик репортажа.

– Мне надо будет ознакомиться с вашим материалом, прежде чем вы отправите его в редакцию, – заявил директор. – Да, еще раз скажу – с мобильной связью здесь проблемы, поэтому интернетом пользоваться у вас вряд ли получится. Но когда ваша статья будет готова, вы можете взять выходной день – вожатым разрешается брать один выходной за смену, – и съездить в Тарасов в вашу редакцию или отправить статью на согласование в издание. Так как вы будете выполнять работу для лагеря, затраты на бензин вам возместим в счет вашей зарплаты. Вам ведь известно, какую заработную плату получают вожатые?

– Да, я в курсе, – заметила я.

– Что ж, если вы согласны, то я готов ответить на ваши вопросы. Так как у вас есть опыт работы с детьми, трудностей возникнуть не должно. В ваши обязанности входит следить за дисциплиной и соблюдением распорядка дня детей, организация и проведение вечерних мероприятий, которые проходят каждый день, проведение воспитательной работы с детьми. Также внимательно проверяйте, чем ваши подопечные занимаются в течение дня, не позволяйте им выходить из комнат по ночам и задерживаться дольше положенного времени на дискотеках. В лагере строго запрещено курение и распитие алкогольных напитков, это нельзя делать ни вожатым, ни тем более детям. Если вдруг заметите ребенка с сигаретой в руках, немедленно сообщайте об этом мне, будут приняты строгие меры в отношении правонарушителя. Иными словами, такие дети сразу отправляются домой – подобное спускать с рук нельзя. К счастью, вроде подобных инцидентов у нас не происходило, но внимательно следите за детьми! И конечно же, проверяйте, не привез ли кто из дома продукты, чтобы не повторилась ситуация, подобная той, что произошла с Поляковой Дарьей. У вас имеются ко мне вопросы?

– Вроде все понятно, – проговорила я.

– Хорошо. Ваш отряд находится в корпусе «Солнечный», старшую вожатую зовут Елена Тимофеева. Завтрак у детей закончился, поэтому можете идти сразу в корпус, найдете Елену, она выдаст вам ключ от комнаты, фирменную футболку вожатого и подробно введет вас в курс дела. Запишите номер ее мобильного – хоть связь и плохая, но эсэмэс-сообщения доходят, иногда и дозвониться можно. Со временем мы решим проблему с телефонами, но пока придется потерпеть…

Станислав Николаевич продиктовал мне номер Тимофеевой, сориентировал, как дойти до «Солнечного», после чего пожелал мне удачного дня, и мы распрощались.