Текст книги "Прятки в темноте"

Глава 5

– Неужели сдаёшь позиции, подруга? – Голос Кристины заставил меня распахнуть глаза.

Я прищурилась, пытаясь рассмотреть лицо пропавшей. Битникова стояла напротив меня и ехидно улыбалась, будто дождалась моей ошибки и готова отчитать за неё.

– Кристина? – Спросонья мозг отказывался быстро обрабатывать информацию.

Я попыталась сесть на кровати, но сил не хватало. Появилось ощущение, что кто-то давит на грудную клетку.

– А что, не похожа? – Девушка склонила голову чуть вбок, и я заметила, как медленно вытягивается её подбородок.

Я несколько раз моргнула, пытаясь восстановить фокус, но попытка ни к чему не привела.

Кровь в жилах начала разгоняться, а пальцы на руках холодеть. По телу побежала лёгкая дрожь. Я не понимала, что происходит. Ощущала себя загнанным в клетку кроликом – таким беззащитным и маленьким, не способным куда-либо убежать или дать отпор.

– Что за чертовщина? – Страх застилал глаза, я себя не узнавала.

Меня было сложно напугать, но сейчас я тряслась как осиновый лист на ветру.

Кристина продолжала издевательски улыбаться, глядя не то что в глаза, сразу в душу.

– Я вернулась, поиск завершён. – Голос подруги потерял какие-либо краски, стал монотонным и безэмоциональным.

Очередная попытка дёрнуть корпусом не привела ни к чему, только к усилению паники. Способность рассуждать возвращалась очень медленно, и лишь через полминуты я словила дежавю. Знаете, это когда в моменте, с которым вы никак не могли столкнуться ранее, понимаете, что подобное уже случалось в вашей жизни.

Я никак не могла понять, что это за чувство, пока глазницы существа напротив меня не стали полностью чёрными. И в то мгновение, когда я поняла, что меня одолел сонный паралич, я потеряла возможность говорить.

– Думаешь, самая умная? Уверена, что выберешься из любой запутанной ситуации? Глупая, глупая девочка. – Существо приблизилось, но я не могла оттолкнуть его или сделать хоть что-то, чтобы защититься.

В детстве подобное со мной уже случалось. Машинально я прикрыла глаза и сильно зажмурилась, надеясь поскорее избавиться от столь неприятного чувства. Глаза заболели от напряжения, но выбора у меня не было. Нужно выждать хотя бы несколько секунд, а затем попробовать проснуться.

Когда я набралась смелости, медленно открыла глаза и осмотрела комнату. Ничего необычного не было.

Я осторожно сжала ладонь в кулак, с облегчением выдыхая. Сонный паралич – самое противное состояние, которое только могла придумать природа в наказание людям за неизвестные грехи.

Такое уже случалось лет восемнадцать назад. Тогда мне казалось, что передо мной сидит одноклассник и спрашивает таблицу умножения на оценку. Та давалась мне крайне тяжело, поэтому и снилась в подобных кошмарах.

В кромешной темноте я приняла сидячее положение и попыталась отдышаться. Вокруг было всё так же тихо и темно.

Бросив взгляд на циферблат электронных часов, я убедилась в том, что ещё глубокая ночь – 2:59.

Я поднялась с кровати и медленно, почти на ощупь, дошла до кухни. В горле обосновалась Сахара. Я попыталась найти воду, но ни на столе, ни в умывальнике в виде ведёрка с пробитым дном не было ни капли. Взгляд упал на взорвавшуюся банку огурцов. Издала тяжёлый вздох, и вот я уже беру её в руки и делаю несколько жадных глотков рассола. Голова гудела от кошмарных воспоминаний, а на языке застыла лёгкая горечь от забродившего содержания банки.

Боковым зрением я уловила какое-то движение слева от себя – в пробитом окне, в которое так прицельно улетела крышка прошлым днём.

Я перевела взгляд, продолжая делать крупные жадные глотки. Стекло наполовину было покрыто чужой тенью. Человек находился снаружи, вероятнее всего, стоял под светом луны и отбрасывал крайне пугающий силуэт прямо на окошко Прасковьи Ефимовны. Он был угловатым, едва ли напоминающим фигуру женщины или мужчины. Линии были вытянутыми, прорисовывалось что-то похожее на голову, а прямо на макушке торчали тонкие полосы в виде двух полумесяцев.

Я медленно опустила банку на стол и снова зажмурилась. А что бы вы подумали на моём месте? Конечно же, всё происходящее я списала на продолжение сонного паралича. Только вот раньше попытки пошевелиться проваливались, а сейчас я спокойно стояла, перемещалась по дому и могла брать в руки предметы.

Подняв правую руку, ущипнула себя за локоть, а затем медленно открыла глаза и вновь осмотрелась: я всё ещё стояла на кухне бабушки Кристины Битниковой, передо мной по-прежнему была банка с соленьями.

Окно опустело. Я издала шумный облегчённый вздох, а затем развернулась на пятках и собиралась отправиться обратно в спальню, когда увидела точно такой же силуэт в гостиной.

Этот был куда больше кухонного и возвышался над старым, едва рабочим телевизором. Шестерёнки закрутились быстрее. Если в доме есть телевизор, который я, к своему стыду, не заметила днём, значит, электричество подведено.

Я дёрнулась к стене и стала шарить рукой по поверхности в попытке отыскать выключатель. В темноте невозможно было разглядеть потолок, так как лунный свет освещал тонкой полосой только стол и всё, что располагалось вокруг него.

Стараясь не задеть предметы быта, располагающиеся у стен, я сначала проверяла пространство ногой, а затем шагала, продвигая руки. Ничего похожего на выключатель не было. Всё это время я практически не отрывала взгляд от окна в гостиной, где неподвижно замер силуэт. До поры до времени.

Когда я дошла до стола с банкой, он начал шевелиться: человек – или нечто похожее на него – поднял руку вверх и стал приближаться, теперь полностью покрывая тенью окно. Однако ничего похожего на существо из плоти и крови я не наблюдала.

Я слышала, как пульсирует моё сердце. По ногам и рукам побежали крупные мурашки. Я несильно прикусила кончик языка и машинально попятилась назад. В жизни никогда не страдала трусостью, но сейчас ничего не могла с собой поделать.

В подростковом возрасте все мы вызывали таких легендарных монстров, как Пиковая дама или души известных умерших, но ни тогда, ни сейчас я во всё это не верила. Когда мальчишки в лагере так же стояли под окнами и выли, а затем изображали театр теней, чтобы навести жути, кричали все, кроме меня. Так что же случилось сейчас?

– Сдаёшь позиции, Иванова, – пробурчала себе под нос, решаясь на несколько шагов в сторону зловещего окошка.

Когда я оказалась в гостиной и готова была выглянуть в окно, за моей спиной послышался шёпот. Я не могла его разобрать, но от неожиданности подпрыгнула на месте. Он был нигде и везде одновременно, словно заполнял собой весь дом. Челюсть сжалась сама по себе, зубы заскрипели от трения.

– Совершенно не смешно. Если вы хотите таким образом напугать меня – это пустая трата времени, – громко и твёрдо произнесла я в темноту, но мне так никто и не ответил.

Несмотря на напускную храбрость, я понимала, что с задачей эти неизвестные прекрасно справляются, потому что в списке желаний на первом месте сейчас было выбежать из дома, сесть в автомобиль и уехать в закат. Вот только Кристину никто не найдёт.

Нужно было брать себя в руки, пока голова не начала кружиться от перенапряжения.

Через полминуты на смену шёпоту пришло нечто более жуткое. Я стала слышать шаги в сенях. Они были размеренные, широкие. То ли из-за искажённого восприятия, вызванного нарастающим страхом, то ли из-за бурной фантазии мне показалось, что эти стуки по деревянному полу возникают совсем не от каблуков. Я готова была с полной уверенностью заявить, что слышу шаги чертей и стучат именно их копытца.

– Могу понять Прасковью Ефимовну. Так и хочется сорвать пару крестов со стены и воткнуть этим шутникам по самые помидоры, – раздражённо прошептала я, надеясь успокоить себя хотя бы с помощью злости.

Решившись, я сорвалась на бег и за пару секунд оказалась возле входной двери, за которой, судя по всему, и происходила вся жуть. Надавив всем весом тела, я открыла её.

В сенях было ещё страшнее: ни одного лучика света, холод, запах сырости и непрекращающиеся шаги. Создавалось впечатление, что существа находятся в паре метров от меня.

Я вытянула руки вперёд, намереваясь поймать незваных гостей раньше, чем они сделают это со мной. Но ни через минуту, ни через две пустота передо мной не сменилась чьим-то присутствием. Шаги резко стихли, и я автоматически отпрыгнула назад, спотыкаясь о порог и с грохотом падая на копчик.

– Твою ж… – вскрикнула я, царапая ногтями деревянный пол и еле сдерживаясь от боли.

По щеке прокатилась слеза, которую я не смогла удержать.

Чёртово Забивалово! Здесь явно творилось что-то неладное, но разбираться в этом уже не хотелось.

От сильной боли я уже практически не замечала пляшущих по окнам теней, которые множились с каждой минутой. Создавалось впечатление, что дом окружает толпа чертей и собирается взять его штурмом. Теперь пентаграммы на стенах и несметное количество оберегов, распиханных по всему дому, не казались чем-то глупым. Кто знает, может, именно в этом захолустье живут настоящие дьявольские отродья, которые атакуют дома по ночам.

Неужели никто, кроме Прасковьи, не сталкивался с подобным? Только в её доме царит подобная атмосфера. Или остальные жители так крепко спят?

Бурча под нос ругательства, я с трудом поднялась на ноги и крайне медленно зашагала в сторону спальни. Уже не хотелось обращать внимание ни на какие мистические уловки, которые явно проворачивались здесь неспроста. Кто-то ходил сюда по ночам и пугал бедную старушку, вот только для чего? Выгнать из дома и заполучить его?

Я осторожно опустилась на перину и вымученно прикрыла глаза, надеясь, что жуткие звуки утихнут в скором времени. Все «ужасы» происходили снаружи дома, и я была уверена, что внутрь они не проникнут. Кто-то спланировал целую акцию по выселению женщины, а она никуда не могла обратиться за помощью, ведь глава посёлка для неё враг номер один, а участковых здесь не водится.

Быть может, она специально ушла из дома, чтобы спрятаться от ночных гостей? Кто же в здравом уме пойдёт на улицу в столь позднее время? Тем более Прасковью Ефимовну видели утром, а значит, догадка была не самой жизнеспособной.

За раздумьями я не заметила, как прикрыла глаза и провалилась в полудрёму одновременно с тем, как всё это представление завершилось. Утром предстояло выяснить, кто же столь оригинальным образом пытается выкурить из дома пенсионерку. И какими способами.

В течение ночи я просыпалась несколько раз от воспоминаний, но тут же снова проваливалась в сон. Мне снились Кристина, Макс, Афанасий Жмуриков и даже та самая Нюрка, которая пыталась увести покойного мужа у вдовы Нинки.

Кошмары отпустили с первым криком петуха. Я распахнула глаза и моментально приняла сидячее положение, пытаясь опомниться. Где я? Зачем приехала сюда?

– Чёртово Забивалово, – в очередной раз пробубнила себе под нос, а затем потянулась к часам.

Они показывали шесть утра, что было удивительно, ведь, по статистике, петухи просыпаются около пяти часов.

Но это была не самая важная проблема на данный момент. Я решила повременить с осмотром дома и территории и отправилась на кухню, чтобы заварить кофе. Щёлкнув газом, я воспользовалась спичкой и разожгла конфорку. На неё поместила турку с зёрновым кофе и присела на стул. Прямо над дверным проёмом, который вёл в сени, виднелся выключатель. Догадаться до того, что он располагается над твоей головой – а здесь уже встаёт вопрос, какого роста Прасковья, раз дотягивалась до выключателя, – было практически невозможно. Именно по этой причине я и не смогла найти его в темноте.

Внутри дома не было никаких следов чьего-то присутствия: на столе располагалась забродившая банка огурцов, у двери были разбросаны галоши, а в двух шагах от входа, в полу, виднелась небольшая трещина.

Недолго думая, я догадалась, что это дело моих рук, точнее, тела. Вспомнив о копчике, я вдруг ощутила резкую боль в районе поясницы и ниже.

Неужели с каждым днём Забивалово будет удивлять меня всё больше? Сначала череда странных событий, потом поминки с ретрохитами и плясками, а теперь ночное представление, где в главных ролях выступали черти. Было страшно даже думать о том, что ждёт меня сегодня. В планах пока что была лишь поездка в лес с Максом, если он придёт на место встречи вовремя. Но что-то подсказывало мне, что он там точно будет.

Услышав запах гари, я с вскриком поднялась на ноги и рванула к плите, поворачивая старую ручку и выключая конфорку. Кофе убежал, но данный факт меня не остановил от попытки залить в себя порцию бодрости.

Злясь сама на себя, я взяла первую попавшуюся под руку кружку и налила в неё кофе.

Мой желудок предательски заурчал, и только сейчас я вспомнила, что не ела уже сутки. Холодильника в доме я не видела, а это значит, что все продукты, вероятнее всего, хранились в погребе. Но где его искать? Не лазить же под половиками в поисках дверцы в полу?

Но чувство голода усиливалось. Обругав себя за нетактичность и полное отсутствие воспитания, я сделала большой глоток кофе и убрала кружку. Опустившись на колени, я принялась отодвигать половики и внимательно осматривать деревянный пол в поисках погреба.

– Шшш, – я болезненно оскалилась, дёргая рукой на себя и рассматривая загнанную в мизинец занозу.

Выругавшись, я принялась ковыряться в коже, пытаясь подцепить ногтями крошечную щепу. Мне удалось это сделать только через минут пять. Я с яростью в глазах взглянула на то место, в котором и загнала себе в подушечку занозу, и заметила небольшую ручку. Кто бы мог подумать, что дверца окажется именно там!

Я ухватилась за маленькое колечко и потянула на себя деревяшку, открывая проход под землю. Оттуда веяло сыростью и леденящим душу холодом. Заглянув внутрь, я убедилась в том, что там очень темно. Пришлось искать вчерашнюю свечу, которая помогла мне добраться ночью до кровати. Вскоре я снова сидела на корточках возле небольшой дыры и просовывала руку вниз, чтобы увидеть, какие тайны таит в себе погреб Прасковьи Ефимовны.

Помещение было заставлено банками, завалено овощами, а на самом дне стояла вода. Проверять её глубину совершенно не хотелось. Я заметила стоящую на полке кастрюлю с неизвестным содержимым и смело спустила ноги на первую ступень лестницы, ведущей на дно погреба. Желудок требовал еды, и сопротивляться ему было не в моих силах.

Я спустилась на седьмую сверху ступень и потянулась к кастрюле, пытаясь одновременно удержать равновесие и свечу. Моё спортивное прошлое помогло мне не рухнуть в ледяную воду, но риск был серьёзный. Я с трудом ухватилась за ручку кастрюли и притянула её к себе. Пришлось напрячься, чтобы поднять её над головой и положить на пол. Через полминуты я уже закрывала погреб.

Когда я открыла тару в надежде увидеть там наваристые щи или ароматные фаршированные перцы, тут же разочарованно скривилась. В кастрюле не было ни намёка на еду, зато лежали какие-то старые пожелтевшие бумаги. Я достала их со дна и стала вчитываться в строчки.

– «Свидетельство о праве на наследование дома на имя Прасковьи», – вслух проговорила я, быстро бегая глазами по документам и делая свои выводы. – Значит, мои мысли потекли в верное русло. Кто-то пытается забрать дом у бабушки Кристины.

Иначе зачем ей прятать документы в погребе? Пенсионеры – странные люди, но хранить договор в таком труднодоступном месте – слишком опрометчивое решение.

Я положила документы обратно и спрятала кастрюлю под столом, рядом с банками, а затем накрыла всё это лежащим рядом покрывалом.

Под подозрением у меня был только Афоня.

Забыв о еде, я вернулась к кружке и неспешно сделала пару глотков, задумчиво глядя в окно, пытаясь подвести ворох несвязных мыслей к одному логическому выводу. Но вид окна вызвал у меня не самые приятные воспоминания о жуткой ночи, и я вздрогнула, в тот же момент ругая себя за трусость.

Я осушила кружку окончательно и направилась на выход из дома, чтобы осмотреться.

Если рассуждать логически, то люди, которые пытались запугать бедную Прасковью Ефимовну и меня с ней заодно, должны были оставить следы. Это могло быть всё, что угодно: поломанные ветви кустов, примятая трава под окнами или мусор, такой как окурки или фантики.

Решив не медлить, я сразу подошла к кухонному окну, осматривая место на расстоянии. Прямо под ним росла осока, достающая мне до середины бедра.

Очевидно, Прасковья не любила стричь газон, да и сил у неё уже на это не было. Сорняки были прямыми и нетронутыми, будто на них не ступала человеческая нога уже долгое время.

Я впала в ступор.

Через несколько минут активной слежки за травой я поняла, что это совершенно бессмысленное занятие, и прикрыла глаза. Никаких чертей не существовало, это я знала точно, но как можно было объяснить всё происходившее ночью? Под другими окнами история была та же – нетронутые кусты и такая же высокая трава.

– У тебя какой-то новый квест? – Максим появился за моей спиной так неожиданно, что я подпрыгнула на месте и схватилась за сердце. – Что с тобой?

– Ничего, просто не ожидала, что ты так рано придёшь, – я решила не говорить Максу о ночном ужасе, который мне пришлось пережить.

Нельзя исключать никого из списка подозреваемых, поэтому доверять я в этой ситуации могла только себе.

– Уже восемь утра. Мы ведь на это время договаривались? – Я вскинула руку с часами и с удивлением заметила, что он прав. Как-то быстро летело время в этом посёлке. – Кстати, от пирожков не откажешься?

Я жадными глазами впилась в румяные булочки, которые лежали в газетном свёртке у него в руках.

Живот предательски заурчал, и Макс победно ухмыльнулся, без слов протягивая мне завтрак. Я скромно взяла один пирожок и откусила, с наслаждением прикрывая глаза. Кто бы знал, что в Забивалове есть хоть что-то приятное.

Кивнув парню, я направилась в сторону машины.

Время шло, а поиск всё ещё стоял на месте. Пора отправляться в лес – на то место, где несколько дней назад Афанасий и другие жители посёлка видели в последний раз Прасковью Ефимовну.

Глава 6

Лес в Забивалове никакого доверия не внушал. Это был сосновый бор, в котором было довольно легко ориентироваться, так как нижние ветви у деревьев отсутствовали, и можно было видеть объекты на достаточно больших расстояниях от себя.

Все тропинки были протоптаны, у въезда в лес сидели несколько бабушек, которые торговали корзинками, пакетами, ножиками и даже самими ягодами. Интересный бизнес-план на случай, если сюда забредёт семья, а мужу станет лень шататься по лесу, и он купит полное лукошко ягод. Мужчины всегда были такими изобретательными. И ленивыми.

– Пойду опрошу бабушек, может, кто что знает. – Я заглушила мотор автомобиля и направилась в сторону трёх старушек.

Каждая из них продавала свой товар. Первая, самая молодая из присутствующих, женщина в цветастом платке синего цвета, торговала грибами. Мои глаза разбежались по её столику: здесь были и лисички, и белые, и опята. Меня сложно было назвать профессионалом в грибах, но рядовые виды я знала и различала. Бабушка держала в руках небольшую деревяшку и ножик, что-то вырезая.

– Доброе утро. Меня зовут Татьяна, я ищу Прасковью Ефимовну. Может быть, вы встречались с ней в последние дни? – Я остановилась в нескольких шагах от женщины, и другие, сидящие на расстоянии 3–5 метров от неё, тут же навострили уши и взглянули в нашу сторону.

– Параньку видала. – Я воодушевлённо подобралась на месте, выпрямляясь. – Дня два назад приходила за ягодами.

– А во сколько обратно возвращалась? – я практически перебила её, желая узнать как можно больше информации.

– А мне откуда знать? Мы здесь до обеда сидим, а потом по домам расходимся. До этого времени точно не выходила, – обладательница синего платка пожала плечами и вернулась к своей фигурке.

Только сейчас, вблизи, я смогла рассмотреть силуэт зайца в этом загадочном куске дерева. Должно быть, скучно сидеть по несколько часов на одном месте в зной. Я бы никогда не выбрала себе такую профессию.

– Афоську спросите. Чай, видел её в лесу-то, – раздался громкий зазывной голосок женщины, сидящей дальше всех.

Она продавала принадлежности для похода в лес: лукошки, панамки, перочинные ножики и прочее. На голове была повязана косынка, больше смахивающая на бандану. Было бы забавно, если бы эта бабуля оказалась фанаткой рока.

Я машинально представила её в таком виде на рок-концерте и еле сдержала смех. Стоящий рядом со мной Макс, очевидно, понял, что меня так смешит, и тихонько ткнул локтём в бок.

– А во сколько вы его видели здесь? – Я тут же зацепилась за упоминание Жмурикова.

У меня складывалось впечатление, что Афанасий действительно ходил за пожилой женщиной по пятам, вот только не ясно, зачем.

– Паранька-то в четверть восьмого зашла, а он минут через пять после неё нарисовался. Вышел скорёхонько, – старушка сощурилась, оглядывая меня с ног до головы. – Шуганый был какой-то, весь в мыле.

– Это значит вспотевший, – тут же подсказал мне Максим, предупреждая дополнительные вопросы.

Я закусила нижнюю губу и принялась размышлять, отворачиваясь от всех присутствующих.

Когда мы приходили к Жмурикову вчера, он очень старательно прикрывал на ключице синяк. Мог ли он возникнуть в процессе последнего общения с Прасковьей Ефимовной? Женщина могла чего-то испугаться, а может, намеренно ударить его.

Я начала паниковать. Бабушку Кристины не видели двое суток, в последний раз предположительно с ней в контакт вступал Афанасий Жмуриков. Ещё и Кристина пропала, которая могла быть свидетелем убийства, которую тоже нужно было убрать с дороги.

Мне стало страшно. Безобидный с виду поиск людей превратился в подозрение на умышленное убийство как минимум одного человека.

– Эй, отставить панику. – Макс сделал несколько шагов ко мне и осторожно опустил руки на мои плечи.

Я шумно выдохнула и прикрыла глаза, пытаясь запрятать переживания на дальнюю полку и продолжить рассуждать холодным умом.

Максим начал медленно поглаживать меня по рукам и плечам, тем самым оказывая поддержку, которая действительно была сейчас необходима. Я сделала несколько глубоких вдохов, а затем обернулась, пока не скидывая с себя мужские ладони.

– Не вспомните, сколько времени было? – Я подняла руку и приставила её ко лбу в виде козырька – солнце начинало выглядывать из-за деревьев и поднимать зной.

– Половина седьмого, точно помню, – ответила женщина, и я благодарно кивнула, направляясь в сторону входа в лес.

Нужно было осмотреться. Если верить словам торговок, их встреча произошла около 7:22. Всего пару минут на разговор, а затем Жмуриков направился обратно на выход. Что такое могло произойти за столь короткое время? Если последствия разговора и остались, искать их нужно было неподалёку, потому что уйти далеко Прасковья бы просто не успела.

– Думаю, она бы не успела уйти далеко. – Максим поравнялся со мной, шагая практически шаг в шаг.

Я коротко кивнула и стала смотреть себе под ноги, удивляясь тому, что он словно мысли мои читал.

Трава вокруг была примятая, значит, сюда ступала не одна нога. Почему-то жители и гости посёлка – если такие вообще были – предпочитали заходить в лесную чащу с одной стороны. Можно было предположить, что бор окружён трясиной или рекой.

Нужно было продумать все варианты отступления Прасковьи Ефимовны. В идеале было бы объехать лес вокруг и посмотреть, откуда ещё могла выйти старушка.

Я удивлённо осматривалась по сторонам – ни одного намёка на ягоды и грибы. Будто всё сметали пылесосами. Высокие сосны величественно указывали мне путь благодаря тонким стволам, а я сходила с ума от запаха природы. И даже мысли об убийстве подруги отошли на задний план.

Интуиция подсказывала мне, что здесь что-то совсем другое. Если Кристину в деревне практически никто не знал, значит, она прибыла лишь на днях. Следовательно, впутаться в разборки своей бабушки не успела бы. Стать свидетелем, скорее всего, тоже, ведь сама она приехала уже после того, как Прасковья ушла в лес. Запутанная история вырисовывается.

– Здесь есть река? – решила уточнить я, глядя на Макса.

Он живёт в Забивалове месяц и мог слышать об этом либо прогуливаться рядом.

– Да, как раз возле леса. Русло берёт в нескольких километрах отсюда, а выходной поток впадает в самую большую реку. Ну, ты знаешь. – Макс беззаботно улыбнулся, а я удивлённо взглянула на него.

Мог ли учитель географии случайно перепутать термины? Даже пятиклассники знали, что начало реки – это исток, а выходной поток, как выразился мой временный напарник, это устье. Русло же – углубление в почве.

Я не подала виду, что поймала его на лжи, но шестерёнки уже закрутились в голове. Слишком серьёзная ошибка для того, кто половину своей жизни посвятил подготовке к экзаменам и учёбе в институте по выбранному направлению.

Меня так и подмывало предъявить ему претензию за этот существенный прокол, но я из последних сил сдерживала свою импульсивность. Я была уверена, что Макс не виновен в убийстве моей подруги и её бабушки. Его психологический портрет совсем не сходится с описанием среднестатистического убийцы. Слишком простым и бесхитростным он мне казался.

– Смотри, – поток мыслей о Максе он прервал самостоятельно.

Парень указал на лежащую в кустах пластиковую корзинку с немногочисленными ягодками, рассыпанными вокруг.

Я тут же сорвалась с места, падая на колени и внимательно осматривая находку. У тары было выбито дно. Вряд ли кто-то стал бы бросать здесь «улов» просто так. Хозяин лукошка явно прошёл совсем немного, потому что ягод было крайне мало, а позже что-то произошло, что заставило его сбросить груз. И под описание потенциального владельца корзинки идеально подходила Прасковья Ефимовна.

– Осмотрись вокруг. Уверена, должно быть что-то ещё. – Я поднялась на ноги и принялась рыскать вокруг куста, словно ищейка.

Сердце забилось чаще, и мне показалось, что я на верном пути. Хотелось скорее увидеть свою подругу, убедиться в том, что она жива и здорова.

За годы работы я насмотрелась на трупы и на скорбящих по ним людей. Каждый раз, когда я сталкивалась с такой картиной, молилась всем существующим богам, чтобы никогда не оказаться на их месте.

Я шагнула за одну из сосен и услышала хруст под ногой. Дёрнувшись в сторону, я опустилась на корточки и начала шарить руками по траве. В нескольких сантиметрах от моей ноги лежали старенькие очки со сломанной пополам дужкой. Теперь было сложно сказать, сломались ли они под моим весом или в момент, когда были потеряны.

– Макс, посмотри… у Прасковьи были очки? – Я подняла находку на уровень глаз, обернув перед этим в платок, и внимательно взглянула на Максима.

Если сейчас он станет уводить след в другую степь, все мои подозрения подтвердятся.

Парень поспешил оказаться рядом и прищурился, чтобы разглядеть улику должным образом. Я буквально затаила дыхание, ожидая, когда же он скажет хоть слово. На кону была его причастность к преступлению.

– Слушай, я не могу утверждать наверняка, но они очень похожи на те, что она носила. Помню точно, что оправа чёрная, а форма прямоугольная, – сказал он, и я облегчённо выдохнула.

Есть шанс, что все несостыковки в его речи – совпадение. А может, он и врёт, но не потому, что виновен в исчезновении Прасковьи.

Я осторожно обернула очки в платок и сунула в карман. Сумки у меня с собой не было, поэтому придётся таскать прямо так. Я надеялась, что при необходимости на этих очках окажутся важные отпечатки.

– От корзинки тянется тропа. Предположу, что по ней ступали только один раз. Ведёт она явно не к выходу из леса, через который вышел Афанасий. Значит, в эту сторону двинулась Прасковья. Следов крови и борьбы нет, значит, пока что это не убийство, – вслух рассуждала я, уже выходя к нужной тропке и останавливаясь. Неизвестно, куда она вела, но хотелось верить, что к Прасковье.

Максим без слов двинулся за мной, и мы вдвоём зашагали вперёд, надеясь выяснить хоть что-то ещё.

Тропа тянулась довольно далеко. Спустя минут десять мы оба потеряли терпение и остановились. Я присела на траву и взглянула на своего спутника.

– Думаешь, она бы пошла так далеко? – Парень перевёл на меня взгляд, ожидая ответа.

– Они часами ходят по лесу и собирают ягоды. Думаешь, её бы остановило расстояние в несколько километров, особенно если учесть, что её точно что-то тревожило.

Я старалась рассуждать логически – как, собственно, делала всегда. Ко мне пришло ощущение уверенности в том, что скоро лес должен закончиться.

– Вспомни, река не с этой стороны?

– Нет. Там и там. – Максим показал рукой, и я снова поймала его на странностях.

Как учитель географии, он мог обозначить позиции сторонами света, но он ограничился одним наречием.

Я была окончательно выбита из колеи. Парень явно только делал вид, что работает учителем географии, но почему-то не сообщал о том, что соврал мне.

Я не могла понять, какие цели он мог преследовать, что пытался скрыть. Чтобы не показать ему, что я о чём-то догадываюсь, пришлось согласно кивнуть и направиться на север – туда, где не было реки и основного выхода из леса. Именно в ту сторону тянулся след, поэтому был шанс, что Прасковья просто покинула местность, а не была жестоко убита неизвестным.

Макс не подозревал, что я в нём сомневаюсь. Он шёл рядом, внимательно осматривая территорию, а я никак не могла отделаться от чувства, что меня водят за нос. А что, если направление, в котором мы идём, ложное, и парень специально вёл меня в логово к виновнику происшествия в посёлке?

Я прикинула свои шансы на побег в случае чего и немного успокоилась. Мною было пережито достаточно безвыходных на первый взгляд ситуаций, поэтому опыт должен был помочь.

Спустя несколько минут напряжённого молчания я решилась задать Максу пару вопросов, связанных с его профессией, чтобы наверняка убедиться в том, что он лжёт, но лес резко закончился, и мы вышли на трассу. Она была пустой и тихой, будто машины ездили по ней раз в несколько недель. Ни следов от шин, ни мусора на обочине, ни каких-либо ещё свидетельств того, что здесь бывают люди.

– Дальше идти нет смысла, мы уже не найдём следов. Она либо пошла по дороге в сторону посёлка, либо попросила кого-то подбросить, – вслух проговорила я, глядя то в одну сторону дороги, то в другую.

– В Забивалово машина есть только у тебя. Жмуриков разбил свою около месяца назад, сдал её в ремонт и сейчас ходит пешком. – Максим как ни в чём не бывало пытался мне помочь и задумчиво рассматривал асфальт. – Если только трактористы. В посёлке их двое.

Я отошла подальше от Макса, рассуждая. Чисто теоретически ближе к вечеру тракторист мог ехать в сторону посёлка с полей и зацепить по дороге Прасковью. На своих двоих женщина бы шла очень долго. Для того, чтобы выяснить, причастны ли работники к исчезновению старушки, нужно было найти их и допросить.