Текст книги "Шаг влево, шаг вправо"

Пробка на дороге наконец-то рассосалась, а вот мои размышления зашли в тупик. Наконец-то добравшись до дома, я решила спросить совета у гадальных двенадцатигранников. Достав из тумбочки в прихожей мешочек, в котором лежали мои помощники, я прошла в комнату, села в кресло и задумалась над формулировкой вопроса. Мне хотелось знать все и сразу, но двенадцатигранники не называют конкретных имен, они лишь указывают направление, в котором следует двигаться. От этого я и оттолкнулась, спросив у костей: «Стоит ли прислушаться к мнению клиента?» Косточки, брошенные на журнальный столик, немного покрутились и выдали комбинацию: «25+7+17», которая трактовалась так: «Ваши действия должны определяться вашими идеями». Сначала я решила, что получила отрицательный ответ на свой вопрос – не стоит слушать клиента. И только после ужина, точнее после нескольких чашек крепкого кофе, я поняла: было бы неправильно воспринимать совет двенадцатигранников как полный и бесповоротный отказ от версии Степанова. Просто пока что доводы Сергея Федоровича не слишком убедительные. Возможно, мне удастся найти собственные доказательства тому, что Арина и Константин пытаются обвести отца вокруг пальца.

Глава 3

Утром я поехала в фирму «Арина-строй». Примерно на полдороге я услышала звонок мобильника. Судя по мелодии, которую я для него установила, это был Степанов. Притормозив, я ответила:

– Да, Сергей Федорович, я вас слушаю.

– Здравствуйте, Татьяна Александровна, я хочу вам сказать, что собираюсь сегодня выписаться, – торопливо сообщил клиент. – Давление мне сбили, так что делать здесь мне больше нечего. Я вам звоню, чтобы вы зря в «Сантэ» не ездили. Когда у вас возникнет необходимость пообщаться со мной, позвоните мне на сотовый, договоримся о встрече.

– Значит, вас решили выписать? – удивилась я такому неожиданному повороту событий.

– Это я так решил, – поправил меня Степанов. – Чувствую я себя нормально, так что нет смысла и дальше в клинике валяться.

Конечно, вчера Полозов выражал надежду, что общение со мной подействует на Сергея Федоровича благотворно, но я даже не предполагала, что это случится так быстро. Мне показалось, что клиент что-то недоговаривает. Следует выяснить, что именно.

– Сергей Федорович, знаете, а я как раз к вам в клинику собиралась, – слукавила я. – В течение получаса буду у вас.

– Ну, если вы приедете так быстро, еще застанете меня, – заверил меня Степанов и отключился.

Я развернулась, поехала в обратную сторону и минут через двадцать была на месте. Заглянув в палату, я увидела, что пациент там не один. Около его койки, спиной ко входу, стоял невысокий мужчина в белом халате. Оставив дверь приоткрытой, я прислушалась к их разговору.

– Сергей Федорович, поймите, рано вам еще домой, – говорил доктор.

– Я здесь не останусь! – упрямствовал Степанов. – Подготовьте мои документы на выписку.

– Не понимаю, что на вас нашло? Ладно бы вы из муниципальной клиники домой рвались…

– Вот как раз оттуда я бы и не рвался!

– Так, – протянул доктор. – Сергей Федорович, если вас финансовый вопрос волнует, то совершенно напрасно. Ваше пребывание в нашей клинике оплачено на две недели вперед.

– Ну, уж две-то недели здесь валяться я точно не собираюсь.

– Во-первых, вы здесь не валяетесь, а лечитесь. А во-вторых, ваше лечение не закончено. – Доктор выдержал паузу, подыскивая третий по счету аргумент в пользу пребывания больного в клинике, но так и не нашел его. Зато у него возник вопрос: – Сергей Федорович, может, у вас есть претензии к кому-нибудь из нашего персонала?

– Нет.

– Точно?

– Точно, Юрий Васильевич, точнее не бывает!

– Сергей Федорович, вероятно, у вас возникли какие-то срочные дела в городе. Но неужели они не могут подождать? Поймите, здоровье – это самая главная ценность, – продолжил свои уговоры доктор.

– Самая главная ценность – это чистая совесть, – философски изрек Степанов. – Выписывайте меня, выписывайте! Иначе я сбегу.

– Вы как ребенок, ей-богу! Я должен кое с кем поговорить. – Юрий Васильевич стремительно вышел из палаты.

Я еле успела отскочить в сторону. Проводив доктора взглядом, я приоткрыла дверь и спросила:

– Можно?

– Заходите. – Степанов стоял, наклонившись к открытой тумбочке, вынимал оттуда свои вещи и складывал их в дорожную сумку.

– Домой собираетесь? А я случайно подслушала, что доктор не хочет вас выписывать.

– Конечно, не хочет! Я ему деньги приношу, причем немаленькие, – пенсионер поставил сумку на пол и сел на кровать, – недосуг мне здесь валяться, когда такое происходит.

– А что происходит? – поинтересовалась я. – Я чего-то не знаю?

Мне не меньше, чем лечащему врачу Степанова, хотелось знать, в чем причина такого демарша.

– Я стал помехой для родных детей! Вчера Арина попросила Юрия Васильевича, чтобы он как можно дольше меня здесь продержал, и деньги за мое лечение авансом внесла. А позже, как я вам уже сказал, она собирается отправить меня в санаторий. А оттуда и до дома престарелых недалеко, – в голосе Степанова отчетливо слышалась горечь. – Нет, я не позволю им реализовать эти планы! Да и не хочу я, чтобы Арина оплачивала мое лечение. В конце концов, я могу и в городскую больницу лечь. Между нами говоря, мне здесь просто не по статусу находиться.

– Ну и с чего вы это взяли?

– Да разве это не так? Я простой пенсионер, а в соседних палатах чиновники и бизнесмены лежат, а то и бандиты! Одного я перед самой пенсией на зону за мошенничество отправил. Он уже освободился и успел сколотить состояние. Ходит здесь королем, на меня посматривает и ухмыляется…

– Сергей Федорович, в муниципальной клинике у вас еще больше шансов своих бывших подследственных встретить, – заметила я.

Клиент не нашел возражений. Проанализировав ситуацию, я поняла, что ничего особенного со вчерашнего дня не произошло. Просто в старике заговорило самолюбие. Ему не понравилось, что дочь оплатила его лечение в частной клинике и, возможно, сделала это на деньги, вырученные от продажи заполученных музейных ценностей.

– Я все обдумал, мое решение окончательное и обжалованию не подлежит! – безапелляционно заявил Степанов. – Если что, я и дома могу полечиться. Только вот я уже и не знаю, где мой дом. Прописан-то я все еще в Тарасове, в Алтайском переулке. Туда бы я и хотел вернуться, только Костя явно мне не обрадуется… Он ведь там себя уже единственным хозяином чувствует!

– В Калиновку вы возвращаться тоже не хотите? – уточнила я.

– Не хочу, – подтвердил Степанов. – Не хочу ничем быть обязанным Арине, раз уж она за полного дурака меня держит! Думает, я не понимаю, откуда она деньги взяла…

– Так, я что-то запуталась! Ни с сыном, ни с дочерью вы жить не хотите. Куда же вы поедете после выписки?

– К приятелю. Он сейчас на даче живет, квартира его свободна. Я уже с ним по телефону обо всем договорился. Он скоро за мной приедет. Вот такие дела.

Мне не понравилось настроение Степанова. Еще вчера он рассуждал вполне логично, а сегодня его захлестнули эмоции. Можно подумать, за тот короткий период времени, что мы не виделись, к нему попали новые доказательства виновности его детей. Как Сергей Федорович мог раздобыть их, лежа на больничной койке? Вероятно, он просто накрутил себя. Старику показалось, что дети хотят оттянуть его возвращение домой на как можно более поздний срок. Хотя, почему – показалось? Они действительно этого хотят! Только что ими движет? Желание, чтобы отец хорошенько поправил здоровье, или им просто надо на время сплавить его подальше?

– Татьяна Александровна, по телефону вы сказали, что хотели о чем-то со мной поговорить, – напомнил клиент.

– Да, хотела. Сергей Федорович, вы не знаете, как сложилась судьба людей, проходивших по антикварному делу? – спросила я, но услышать его ответ не успела, потому что в палату вошли двое врачей – Звонарев и Полозов.

– Так, девушка, – обратился ко мне Юрий Васильевич, – нам тут серьезный разговор предстоит. Оставьте нас, пожалуйста.

Полозов кивнул мне, я вышла из палаты и села в холле перед телевизором. Подслушивать смысла не было, я и так знала, что доктора попытаются уговорить Степанова остаться в клинике. Главврач пробыл в палате недолго, уже через пару минут он вышел и позвал меня в свой кабинет.

– Татьяна Александровна, вы можете мне объяснить, что происходит? – строго осведомился он. – Надеюсь, это не вы надоумили Сергея Федоровича прервать лечение?

– Нет, это решение он принял самостоятельно. Я удивлена не меньше вас.

– Я совершил ошибку, пригласив вас сюда, – посетовал главврач. – Надо было повременить с этим до полного выздоровления Степанова! Татьяна Александровна, поймите, рано еще ему выписываться. Давление-то скачет! Это очень опасно!

– Понимаю, – кивнула я.

– А раз понимаете, уговорите его остаться! – не попросил, а скорее потребовал Полозов.

– Я уже пробовала, но Сергей Федорович настроен очень решительно.

– Ну что ж, тогда мне придется позвонить Арине Сергеевне. Она тоже женщина решительная, насколько я понял, возможно, она втолкует отцу, что надо довести лечение до конца. – И Полозов потянулся к телефону.

– Погодите, не спешите, – попросила я. – У меня возникла одна идея…

– Слушаю вас. – Главврач убрал руку с трубки.

– Александр Николаевич, вы на дому больных обслуживаете?

– Конечно.

– А если пациент проживает за чертой Тарасова, например, в Калиновке?

– В Калиновке так в Калиновке. Вы думаете, Степанов согласится продолжить лечение на дому? Я так понял, что он хочет разорвать с нами контракт, только никак не возьму в толк, почему?

– Считайте, что это просто стариковский каприз. В этой клинике он точно не останется, а вот лечиться дома – под вашим наблюдением, – думаю, согласится. Во всяком случае, я попробую его уговорить, – пообещала я.

– Ну что ж, попробуйте. Даю вам еще один шанс, но если у вас ничего не получится, мне придется позвонить Арине Сергеевне.

Я вернулась в палату. Лечащий врач Степанова все еще был там и на мое появление отреагировал самым негативным образом:

– Это снова вы? Разве вы не видите, что у нас плановый осмотр? Выйдите, пожалуйста!

Похоже, Звонарев тоже уверовал, что именно я уговорила Сергея Федоровича отказаться от услуг клиники.

– Юрий Васильевич, – обратилась я к нему, – вас Александр Николаевич просил срочно зайти.

Кивнув мне, доктор повернулся к своему пациенту и назидательно проговорил:

– И все-таки, Сергей Федорович, еще раз подумайте над моими словами! Со здоровьем не шутят, тем более в вашем возрасте.

Степанов демонстративно отвернулся к стене. Доктор бросил на меня недружелюбный взгляд и вышел из палаты.

– Ну, вы однозначно решили, что здесь не останетесь? – уточнила я.

– Точно так, – подтвердил пенсионер.

– А вы уверены, что поступите правильно, поселившись у приятеля?

– А что мне остается?

– Мне кажется, после такого шага ваши отношения с детьми окончательно испортятся. А ведь пока что нет стопроцентной уверенности, что именно они вскрыли тайник. Мое расследование может затянуться. Другое дело, если бы вы вернулись в Калиновку… – И я поделилась со Степановым своими дальнейшими планами.

– Вы правы. Так мы гораздо быстрее все узнаем. Раз того требуют обстоятельства, я согласен вернуться в Калиновку и продолжить лечение на дому, тем более что оно уже оплачено. – Степанов вынул из кармана мобильник, позвонил своему приятелю и дал отбой, не вдаваясь ни в какие объяснения.

Я отправилась к Полозову, чтобы утрясти кое-какие вопросы.

* * *

Примерно через час из ворот частной клиники выехала карета «Скорой помощи», в которой находился Степанов. Я поехала на своем «Ситроене» следом за ней. Через час с небольшим микроавтобус с красным крестом и логотипом «Сантэ» на борту остановился у дома номер тридцать семь по Волжской улице. Я объехала его и припарковалась за углом, чтобы не светиться перед камерами видеонаблюдения. Вышла из машины, взяла с заднего сиденья фирменный халатик и чемоданчик с аптечкой, любезно выданные мне Полозовым для конспирации, и захлопнула дверцу машины. Больной уже стоял у ворот и разговаривал с медбратом, державшим в руках его сумку.

– Ну что ж, можете звонить, – сказала я, поправляя халатик.

Степанов нажал на кнопку видеодомофона. Из переговорного устройства послышался женский голос:

– Сергей Федорович, это вы?

– Да, Антонина, это я.

– Но как? Вы же в больнице, – с недоумением сказала домработница, вовсе не спеша впустить хозяина в дом.

– Как видите, я здесь. Да откройте же, наконец! – прикрикнул на нее хозяин.

– Сейчас. – Щелкнул замок, и дверь открылась.

Мы вошли в небольшой ухоженный палисадник и направились по гаревой дорожке, усыпанной листьями, опавшими с раскидистой груши, к коттеджу. На пороге показалась женщина лет тридцати пяти.

– Почему Арина Сергеевна не сказала мне, что вас сегодня выписывают? – спросила домработница, когда мы приблизились к ней.

– Потому что она сама об этом еще ничего не знает, – ответил ей Степанов. Прислуга продолжала неловко топтаться на пороге. – Антонина, что происходит? Вы нам, наконец, дадите войти? Это персонал из клиники. Разве вы не видите?

– Понимаете, я не знала… Если бы меня предупредили… – промямлила домработница, посторонившись. Ее странное поведение объяснилось в полной мере, когда мы, сняв верхнюю одежду и переобувшись, вошли в гостиную. Там повсюду – на диване, в креслах, даже на полу – валялись женские вещи. Похоже, Тоня, уверенная, что ее никто не потревожит, решила примерить хозяйские наряды. Надо сказать, что обе женщины были примерно одного роста и комплекции.

– Что здесь происходит? – строго спросил Степанов.

– Понимаете, Арина Сергеевна попросила кое-какие вещи в химчистку отнести, вот я их тут и сортирую, – пояснила домработница, и ее щеки запылали ярким румянцем.

– Где Саша? Он еще не вернулся из школы?

– Нет. У Санечки сегодня теннис, а после секции он собирался к вам в больницу сходить. Вот он удивится, увидев, что вас там нет!

– Антонина, приберитесь здесь и ступайте в химчистку, – Степанов повернулся к ней спиной, но через секунду оглянулся и добавил: – Арине Сергеевне не звоните! Я сам с ней свяжусь.

– Хорошо, – ответила домработница и начала собирать разбросанные платья, юбки и блузки.

Мы с Гошей, так звали медбрата, повели нашего пациента в спальню. Вообще-то он вполне мог передвигаться самостоятельно, но для пущей важности мы разыграли перед домработницей небольшой спектакль.

– Это моя библиотека, – похвалился Сергей Федорович, когда мы вошли в комнату, заставленную от пола до потолка книжными стеллажами. – Да хватит вам держать меня под руки! Я же не инвалид! Моя спальня на втором этаже. Прошу!

Мы поднялись в мансарду. Надо сказать, Степанов довольно шустро взобрался наверх по достаточно крутой винтовой лестнице, у него даже дыхание не участилось. Тем не менее Гоша сказал:

– Сергей Федорович, давайте измерим вам давление.

– Это еще зачем? Мне сегодня его уже раз пять мерили.

Гоша повернулся ко мне, взглядом ища поддержки. Мне пришлось выступить в роли третейского судьи:

– Сергей Федорович, не возражайте! Это его работа. Гоша должен удостовериться, что вы нормально перенесли дорогу.

– Ладно, надо так надо. – Степанов сел на кровать и закатал рукав.

Медбрат взял прибор для измерения давления и занялся делом. Я подошла к окну и пригляделась к окружавшему дом пейзажу.

Гоша покачал головой и спросил:

– Сергей Федорович, утром какое у вас давление было?

– Такое же.

– Я укольчик вам сделаю…

– Не надо мне никаких уколов! – воспротивился Сергей Федорович, но под моим строгим взглядом сдался.

Гоша отправился в ванную комнату, находившуюся за стеной, помыть руки, а я негромко спросила:

– А если снять с сейфа отпечатки пальцев? У меня с собой все необходимое для этого имеется.

– Бесполезно, – отмахнулся Степанов. – Тот, кто его взломал, либо работал в перчатках, либо стер свои отпечатки. Я извел едва ли не целый рулон скотча, но никаких следов не переснял.

Вернулся медбрат, и я вновь уставилась в окно.

– Ну вот, теперь я с чистой совестью могу вернуться в клинику, – сказал Гоша, сделав инъекцию. – Да, чуть не забыл: вот эти таблетки вам надо выпить на ночь.

Когда молодой человек ушел, я поинтересовалась:

– Сергей Федорович, соседи к вам часто в гости приходят?

– Можно сказать, никогда. Я раньше общался с Трифоновыми, они за родительским домом присматривали, – сказал он, – но в прошлом году они переехали в город, к сыну. Их дом уже почти развалился. Видите?

– Вижу. Справа от Трифоновых кто живет?

– Пока никто. Раньше там Огурцовы жили, но несколько лет тому назад все они буквально друг за другом перешли в мир иной. Их дочь, вступив в права наследства, очень быстро продала участок с домом какому-то тарасовскому бизнесмену. А он подогнал бульдозер и снес огурцовскую хибару, а новый коттедж начал возводить только через год. Видимо, у него были финансовые проблемы, а потом все наладилось.

– Значит, с соседями вы не общаетесь?

– Не с кем было. Там, – Степанов махнул рукой в другую сторону, – чиновник какой-то хоромы, повыше и побольше наших отгрохал. А рядом с ним пьянчуга местный живет, Вася Сизов. Уж сколько раз он по пьяни горел – и не сосчитать. В последний раз дом выгорел дотла, так он теперь в сарае ютится. Так что наша Калиновка – поселок контрастов. А лет через пять тут старожилов совсем не останется. – Он замолчал, услышав чьи-то шаги на лестнице.

– Ложитесь, – шепнула я, и Степанов покорно улегся на кровать.

Я взяла его за запястье, сделав вид, что считаю его пульс. В дверь постучали, и хозяин ответил:

– Открыто.

Антонина просунула голову в приоткрытую дверь и спросила елейным голосочком:

– Сергей Федорович, вы обедать будете? Где вам накрыть – в гостиной или сюда принести?

– Тоня, не беспокойтесь. Я пока не голоден, если что, Татьяна меня покормит.

– Понятно, – кивнула домработница, но не ушла. Немного помявшись, она виновато спросила: – Сергей Федорович, вы ведь ничего не расскажете Арине Сергеевне?

– О чем? – Степанов лукаво прищурился.

– Ну, о том, что я ее платья… сортировала?

– Сортировала или примеряла – мне нет до этого дела. Антонина, вы на сегодня свободны.

– Спасибо… До свидания. – Тоня закрыла за собой дверь.

Я подошла к окну, желая проследить за уходом Антонины. Из окна были видны ворота. Домработница не стала задерживаться – минут через десять она стремительным шагом покинула дом.

– Ну вот, теперь можно приступить к делу. Сергей Федорович, вам не трудно будет провести для меня экскурсию по коттеджу, чтобы я определилась, где лучше поставить «жучки»?

– Конечно, нетрудно. – Сергей Федорович поднялся с кровати. – Скажите, Татьяна Александровна, неужели вы заранее знали, что попадете сегодня в мой дом?

– Нет, я всегда ношу в сумке все самое необходимое, например, подслушивающие устройства.

– Предусмотрительно, – заметил Степанов. Когда мы спустились на первый этаж и прошли в гостиную, он посоветовал мне: – Поставьте один «жучок» здесь. Тут постоянно кто-нибудь вертится.

– Так и сделаю. – Оглядевшись в поисках укромного местечка, я подошла к напольной вазе, из которой торчали искусственные лилии, и воткнула «жучок» в середину одного из цветков. – Если не возражаете, я бы непременно взяла на прослушку спальню Арины Сергеевны.

– Дожил, – пенсионер тяжело вздохнул, – шпионю за родными детьми! Но, похоже, другого способа узнать всю правду нет.

Планировка дома оказалась очень оригинальной. Наверх вели четыре деревянные лестницы, а не одна, как это обычно бывает. На втором этаже не было единого пространства. И Сергей Федорович, и его дочь, и внук – каждый имел там свою собственную обособленную территорию. У Арины она была намного больше, чем у всех остальных. Будучи женщиной, я не могла не позавидовать ее обширной гардеробной.

– Барство, – высказал свое мнение по этому поводу Степанов.

«Норма», – подумала я. Мне бы тоже хотелось, чтобы моя одежда не мялась в тесном шкафу, а свободно висела на мягких плечиках, укрытая от неизбежной пыли индивидуальными полиэтиленовыми чехлами. Живут же люди! Есть где развернуться.

Мы прошли через гардеробную и оказались в спальне. Она тоже была просторной, но какой-то мрачной. Мне всегда казалось, что интерьер будуара должен быть выдержан в светлых, пастельных тонах, а золото в сочетании с цветом шоколада – эти оттенки больше подходят для гостиной. Однако хозяйка дома имела свое мнение на этот счет. Я приладила «жучок» к резной темно-коричневой раме овального зеркала.

– Знаете, я бы еще установила прослушку в стационарный телефон. Вы не против?

– Пожалуйста, – разрешил Степанов и подал мне трубку, лежавшую на туалетном столике. – Правда, Арина постоянно забывает ставить ее на зарядку.

– Лучше поставить «жучок» на базу. Это даст возможность прослушивать разговоры со всех трубок.

– Она в гостиной.

Мы вышли из спальни другим путем (не через гардеробную). Оказавшись в холле второго этажа, я заглянула из любопытства на балкон и обратила внимание, что он в доме не единственный. Перехватив мой взгляд, Сергей Федорович пояснил:

– Здесь есть еще две комнаты для гостей. Они соединены между собою единым балконом. В одной из них обычно Костя останавливается.

– А Сашина территория где? – уточнила я.

– Если смотреть в горизонтальном срезе, то по диагонали от моей. У него также две комнаты. Внизу – компьютерный класс, а наверху – спальня.

– Да, мудреная у вас тут планировка!

– Согласен, но мы к ней уже привыкли.

После того как я поставила домашний телефон на прослушку, у меня остался еще один «жучок», и я пристроила его в кухне. Это была вотчина домработницы, которой, как я и предполагала, нельзя полностью доверять.

– Когда я работал в прокуратуре, техника была совсем другой, – вспомнил Степанов. – Рядом с прослушиваемым объектом мы ставили автомобиль с закрытым кузовом. Там стояли бобинные магнитофоны, они все подряд записывали, а при необходимости послушать разговоры в режиме реального времени техник надевал громоздкие наушники. Их в дамской сумочке не спрячешь.

– Да, сейчас все по-другому. – Перехватив взгляд пенсионера, я достала из своей сумки миниатюрные наушники, похожие на продающиеся в комплекте с мобильниками, и небольшое портативное устройство, позволяющее записывать звуковые сигналы и переключать волны. – Сергей Федорович, сейчас я научу вас пользоваться этим хозяйством. Это совсем не сложно.

– Ну что ж, я всегда открыт новым знаниям, – Степанов уселся в кресло и начал внимательно следить за всеми моими манипуляциями.

– Вот смотрите, если вы хотите послушать, о чем говорится в гостиной, – включаете эту кнопку. В спальне – вот эту.

– А на кухне – эту? – Пенсионер достаточно быстро усвоил правила пользования современной аппаратурой. – В принципе, я все понял, но было бы неплохо закрепить результат. Давайте я сейчас пойду к себе, а вы останетесь здесь или, к примеру, зайдете в кухню и скажете мне несколько слов, а я попробую вас запеленговать.

– Хорошо, давайте так и поступим.

Степанов отправился в свою спальню, а я осталась в гостиной. Выждав минут пять, я начала декламировать детские стишки о своей громко плачущей тезке с мячиком. Почему-то именно они первыми пришли мне на ум. Затем я решила перейти в другое помещение, но услышала звук открывающегося замка и осталась на месте.

– Вы кто? – спросила Арина Сергеевна, влетев в гостиную.

– Медсестра. Меня зовут Таня, – представилась я. – А вы, наверное, Арина Сергеевна?

– И как это вы догадались! – съязвила хозяйка коттеджа. – Где папа? Что с ним?

– Не волнуйтесь, Сергей Федорович у себя в комнате. Отдыхает.

В гостиную вошел светловолосый паренек и с интересом присмотрелся ко мне.

– Да как же мне не волноваться! Мы приезжаем в клинику, а нам говорят, что папы там нет! Вы понимаете, что я подумала в первую секунду?

– А что вы подумали? – наивно спросила я, захлопав ресницами.

– Неважно, – ушла от ответа Степанова. – Значит, в клинике карантин?

– Да, – подтвердила я. – Ветряная оспа.

– Папа ею не болел.

– Вот-вот, он нам так и сказал. Всех, кто не был в контакте с группой риска, выписали домой, в том числе Сергея Федоровича. Все необходимое лечение ваш папа получит здесь, дома.

– Вы у нас поживете, пока дед не вылечится? – подал голос Саша.

– Нет, мы работаем по графику и только днем, – пояснила я.

– Жаль.

– Чего тебе жаль? – напустилась на него мать. – Стоишь, глазки строишь! Иди к себе в комнату!

– К себе так к себе, – фыркнул паренек и направился к одной из дверей.

Открыв ее, он оглянулся и подмигнул мне. Чтобы еще больше расположить к себе молодого человека, я ответила ему самой обворожительной улыбкой. Арина Сергеевна наших заигрываний не заметила.

Степанова бросила плащ в кресло и сказала:

– Пойду к отцу, посмотрю, как он там.

Хоть я и не получила приглашения, все равно последовала за хозяйкой. Она не возражала. Поднявшись по лестнице, Арина Сергеевна, как и в больнице, немного замешкалась перед дверью и, приоткрыв ее, спросила ангельским голосочком:

– Не спишь?

– Нет, Арина, заходи. Ты почему сегодня так рано?

– Ну, здравствуй! – Подойдя к отцу, лежавшему на кровати, и чмокнув его в щеку, Арина поинтересовалась: – Как ты перенес переезд?

– Нормально.

– У тебя опять накурено. – Арина помахала рукой, разгоняя дым. – Разве врачи тебе не запретили курить?

– Если бы это было так просто – бросить, я бы уже давно бросил, – ответил ей отец.

В комнате повисла напряженная тишина. Можно было подумать, что отцу с дочерью было больше не о чем разговаривать.

– Простите, – подала я голос, – Сергею Федоровичу пора принимать лекарства.

– Хорошо, я зайду позже. – Мне показалось, Арина втайне порадовалась тому, что у нее появился повод уйти, ведь ее общение с отцом явно не заладилось. Сергей Федорович, сказав дочери несколько слов, демонстративно отвернулся от нее к окну.

Как только мы остались одни, Степанов достал из-под одеяла наушники.

– Надо полагать, вы слышали мой разговор с Ариной? – спросила я.

– Слышал, – подтвердил клиент, – и лишний раз убедился, что мои подозрения вполне справедливы.

– Да что же вас могло в этом убедить?! – Я всплеснула руками от удивления. – Да, возможно, ваша дочь не слишком обрадовалась тому, что вас выписали, но не более того. В конце концов, она заплатила немалые деньги за полноценное лечение и имела полное право надеяться на то, что вы все двадцать четыре часа в сутки будете находиться под квалифицированным медицинским присмотром.

– Да разве вы не поняли, что мое появление дома спутало Арине все карты?

– Я ничего такого не заметила. По-моему, вы грешите субъективностью, – как можно мягче произнесла я.

– Хорошо, если так.

– Сергей Федорович, – я перешла на полушепот, – мне хотелось бы вернуться к вопросу о фигурантах того старого антикварного дела. Может, это кто-то из них вычислил, что драгоценности остались у вас? Например, Хрекова, Бирюлин или даже Кучаренко?

– Кучаренко? – Степанов бросил на меня удивленный взгляд. – А разве я не сказал вам, что он повесился в камере накануне суда?

– Нет, я впервые слышу об этом!

– Да, чиновник не смог выдержать такого позора и покончил жизнь самоубийством. Он скрутил из простыни веревку, привязал ее к решетке и… В общем, тюремный врач констатировал смерть от удушья.

– А как насчет других фигурантов?

– Ну, если вам это интересно, – Степанов пожал плечами. – Николая Бирюлина тоже нет в живых.

– То есть вы интересовались его судьбой?

– Нет, – возразил бывший следователь, – специально не интересовался. Где-то году в 92-м или 93-м – сейчас уже и не вспомню точно – я случайно встретил Наталью Ивановну. Честно говоря, я даже не узнал ее поначалу, так сильно она изменилась за эти годы – располнела, прическу изменила… Раньше у нее были длинные светлые волосы, а потом она подстриглась коротко и покрасилась в темный цвет. В общем, Хрекова подошла ко мне в Крытом рынке, около медовых рядов, поздоровалась. Я спросил у нее, как дела. Не то чтобы меня это сильно интересовало, так, для приличия. Наталья сказала, что родила девочку, а Николай умер на зоне.

– От чего?

– Я не спросил. Знаете, разговор наш как-то не клеился, поэтому мы попрощались, и я пошел своей дорогой, она – своей. Все – больше мы не виделись. Но вот ее прощальный взгляд я помню – в нем светилась благодарность.

– Благодарность?

– Да, именно так. Татьяна Александровна, а почему вас это так удивляет?

– Сергей Федорович, как вы думаете, за что именно она вас благодарила?

– Как это – за что? За то, что благодаря мне она перешла из разряда подозреваемых в разряд свидетелей!

– Не конкретно ли за то, что вы спрятали улики? – уточнила я.

– Мне так не показалось.

– А водитель чиновника Кучаренко? Вы что-нибудь о нем помните?

– Полещиков проходил по делу как свидетель. Думаю, он и половины того, что знал, ни на следствии, ни на суде не выдал. Только я бы не стал его подозревать в краже антиквариата. – Степанов кивнул в сторону окна, под которым некогда строил тайник. – Полещиков тогда был уже в возрасте, а сейчас, если он и жив, то уже стал глубоким стариком.

– Понятно. – Я задумалась над следующим вопросом, но мои размышления прервал телефонный звонок. Достав из сумки мобильник, я ответила.

– Таня, это я, давай сегодня встретимся. Есть что обсудить, – торопливо проговорил Авельянов.

– Хорошо, давай. Когда и где? – спросила я.

– Может, в кафе «Заправка» через час? – предложил хакер. – А то у меня дома… это…

– Кавардак? – подсказала я, вспомнив его предыдущую отговорку.

– Хуже. У меня там всемирный потоп, соседи нас сверху залили, – нафантазировал Авельянов.

Не было никакого резона уличать его во лжи. Напротив, я выразила ему глубочайшее сочувствие по поводу коммунальной неурядицы. Отключившись, я обратилась к клиенту:

– Сергей Федорович, мне программист отзвонился, у него есть информация по тому объявлению.

– Понял. – Степанов поднялся с кровати, подошел к комоду, выдвинул верхний ящик, достал несколько крупных купюр и протянул мне их со словами: – Пока возьмите это, больше наличных у меня нет. Завтра я дойду до ближайшего банкомата и сниму оставшуюся сумму. Сегодня у меня это не получилось.

Мы обсудили с Сергеем Федоровичем еще кое-какие организационные вопросы, и я пошла на первый этаж.

– Уже уходите? – спросила Арина, неожиданно появившись рядом со мной.

– Да, все необходимые процедуры я сделала. Сергею Федоровичу останется только выпить на ночь таблетки. Напомните ему, пожалуйста, – сказала я, снимая халатик.

– Я напомню, – пообещал Саша, выглянув из своей комнаты.

– Тогда, молодой человек, я могу быть спокойна. До свидания!

– Я вас провожу. – И Арина Сергеевна пошла со мной до входной двери.

Мне показалось, что она хочет о чем-то спросить меня, но Степанова промолчала. Под ее зорким глазом я надела куртку и переобулась. Затем, попрощавшись с хозяйкой, я вышла из дома и направилась по гаревой дорожке к воротам, чувствуя ее взгляд, обращенный на меня из окна. Может, Арина выяснила, что на самом деле никакого карантина в клинике «Сантэ» нет? По идее, не должна была, ведь Александр Николаевич обещал мне поддержать эту легенду. Створки ворот отъехали в сторону настолько, чтобы я смогла выйти, и быстро сдвинулись обратно. Я пошла к «Ситроену».