Текст книги "Агент возмездия"

– Не вспомнил, но нет худа без добра. Если бы не вся эта заварушка с увольнением, то у нас не было бы такой замечательной домработницы. Верочка для нас просто находка. Такая тихая, кроткая, но сколько в ней работоспособности! А как она готовит! Полетт, я никогда не ел такого борща. А котлеты…

– Что, котлеты ты тоже никогда не ел?

– Такие – нет. Вот ты сейчас пообедаешь и все поймешь… Да, Стас заслужил бутылку хорошего коньяка. Такую домработницу нам сосватал! Знаешь, она даже чай как-то по-особенному заваривает, – дед нахваливал Верину стряпню, а у меня не было никакого аппетита.

Чем дальше я слушала Аришу, тем подозрительней относилась к Прошкиной. За два рабочих дня она успела свести на нет мой многолетний домашний труд. А я ведь с четырнадцати лет, с тех пор как погибли мои родители, тружусь здесь, как пчелка. Да, в последнее время я немного расслабилась, но на то были свои причины, а дед так и вовсе обнаглел. Кажется, он никогда не слышал поговорку о том, что чисто не там, где убирают, а там, где не сорят. Я еще могу простить ему разбросанные по комнате грязные носки, но вот загубленный праздничный ужин по поводу его последнего дня рождения – никогда. Точнее, я думала, что простила, но сегодня поняла – обида еще дает о себе знать.

Примерно за два дня до своей знаменательной даты дедуля сообщил мне, что пригласил много гостей. Я с радостью приняла эту информацию к сведению, хоть и понимала, что меня ждет генеральнейшая из всех уборок и крупномасшабнейшая из всех готовок. Впрочем, с первым пунктом было быстро покончено, а второй и вовсе был мне в удовольствие. Вооружившись кулинарными книгами, я колдовала над праздничным угощением. Гостей ожидали поистине царские блюда, например, кролик в хреновой заливке и рябчики в ананасовом соусе. К сервировке стола я подошла творчески – расставила на столе высокие матовые свечи и бронзовые статуэтки. Не пожалела ради случая антикварную посуду и серебряные приборы.

До салона красоты у меня дело не дошло, а у дедули времени было предостаточно, поэтому в середине дня он отправился туда постричь бородку и сделать маникюр… Когда до назначенного времени осталось полчаса, я начала нервничать из-за отсутствия виновника торжества. Пришлось позвонить ему на сотовый телефон, но знакомая джазовая мелодия заиграла в дедовой спальне. Когда напольные часы в гостиной рококо пробили семь раз, позвонил Ариша и веселеньким голосом сообщил, что задержался вместе со своими приятелями в казино, но они вот-вот прибудут. Первые полчаса я не проявляла нетерпения, затем стала бегать от одного окна к другому, высматривая гостей, звонила охране поселка, спрашивала, не видно ли за воротами вереницы машин. Ответ каждый раз был отрицательный.

В гордом одиночестве я сидела за щедро накрытым столом. У меня текли слюнки при виде всех этих яств, но я боролась с собой, как могла. Портить внешний вид стола, сервированного с такой любовью, мне казалось кощунственным. Я убеждала себя, что «пулька» (дед в последнее время играл исключительно в преферанс) оказалась слишком длинной, но она все равно закончится, и гости поедут из казино сюда, чтобы чествовать юбиляра. Но все-таки самообладание меня покинуло. Около полуночи я зажгла свечи и откупорила бутылку коллекционного красного вина. Ну как же не выпить за здоровье любимого дедушки! Пусть его в эту ночь не покидает удача!

Меня разбудили мужские голоса, и, еще не раскрыв глаза, я осознала, что нахожусь в мучительно неудобной позе. Голоса приближались. Кто-то не без сожаления отметил, что упал на тузах, а кто-то пожалел, что не взял американскую помощь. Может, это всего лишь сон?

– Полетт, а что ты здесь делаешь? – Аришин вопрос, прозвучавший около уха, окончательно вырвал меня из объятий Морфея.

Я приоткрыла глаза и увидела целый строй голодных мужчин во фраках. Что касается меня, то я, свернувшись калачиком, лежала на небольшом диванчике прямо в гостиной рококо.

– Доброе утро! – поприветствовали меня гости практически хором, затем устремились к столу и застыли в нерешительности. Кажется, их не очень-то обрадовали блюда, потерявшие за ночь свою привлекательность.

– Полетт, а почему ты не убрала все это в холодильник? – осведомился дед.

– Потому что у нас нет такого большого холодильника, – ответила я и пошла в свою спальню, решив для себя, что с утомительной миссией гостеприимной хозяйки покончено. Если карточный азарт у них превыше всего, то пусть пеняют на себя!

После того случая мы с Аришей несколько дней не разговаривали. Сейчас я слушала его хвалебные речи в честь Веры Прошкиной и упорно молчала. Было ощущение, что я пригрела на груди змею. Не успела я зайти в свою спальню, как сразу поняла – здесь тоже похозяйничала домработница, хотя я не ставила перед ней такую задачу. Ну кто просил Веру наводить порядок на моем туалетном столике? Она взяла и переставила там по своему разумению все баночки. То, чем я пользуюсь крайне редко, выставила вперед, а то, чем пользуюсь каждый день, задвинула на задний план. И вообще, где мой тональный лифтинг-крем? Неужели Прошкина прибрала его к рукам?

– Полетт, – Ариша заглянул ко мне в комнату, – так я не понял, ты обедать будешь?

– Нет, я заскочила по пути в кафе, – соврала я. – Скажи, Вера сама изъявила желание навести здесь порядок?

– Ну, она спросила, что еще сделать, я ей и подсказал. Видишь, как здесь все преобразилось?

– Да уж. Ариша, ну зачем ты это сделал?

– Я подумал, что ты из скромности пропустила этот пункт, – сказал дедуля, и я поняла, что он лукавит. Его ход мыслей был мне понятен – если уж обнажать перед прислугой наши недостатки и пороки, то целиком и полностью! Вот он и направил сюда Веру. – Полетт, я вижу, ты вернулась не в настроении. Не удалось раздобыть информацию?

Пожалуй, не стоило сообщать Арише о том, что Прошкина, возможно, совсем не та, за кого пытается себя выдать. Он был ею слишком очарован. А у меня пока не имелось никаких доказательств того, что Вера сделала своего ребенка инвалидом.

– Да, пока нет ничего конкретного, – отмахнулась я.

– А я кое-что выяснил, – сообщил дедуля. – Ты готова меня выслушать?

– Да, конечно, присаживайся.

Ариша втиснулся в кресло и начал вещать:

– Как я уже тебе говорил, на Стрелковой, семнадцать, еще не расчищена строительная площадка, а два бизнесмена вовсю борются за это место под солнцем. Пилявский намерен построить там торгово-развлекательный центр, а Волохов – возвести жилой массив. Люди говорят, что силы их примерно равны. Знаешь, Полетт, а ведь это ты в какой-то степени виновна в том, что Волохов стал практически единственным застройщиком элитного жилья в Горовске!

– Погоди, погоди, при чем здесь я? Мне до сегодняшнего дня вообще ничего не было известно о господине Волохове, – парировала я.

– Разве ты забыла про старшего сына Синдякова, который не без твоего участия не только лишился бизнеса, но и угодил за решетку?

Я не смогла выбросить из памяти свой первый акт возмездия, хоть и хотела это сделать. Мои родители погибли по вине Синдякова, тогдашнего прокурора города. Будучи в нетрезвом состоянии, он гонял по улицам Горовска, впечатляя своим лихачеством девицу легкого поведения. Я, четырнадцатилетняя девчонка, своими глазами видела, как в нашу машину, отъезжающую от дома, на полной скорости врезалась «Волга». Должность сделала прокурора неприкасаемым, виновником аварии был признан мой папа. Повзрослев, я поняла, что мой долг – воздать убийце моих родителей по заслугам. К тому времени Синдяков уже вышел на пенсию, переписал большую часть своего состояния на старшего сына, а сам не вылезал из кабаков. Так вот, Вадим Синдяков организовал на папочкины деньги строительный бизнес. С тех пор в Горовске участились пожары в частном секторе. Сгорят ветхие домишки, иногда вместе с жильцами, а на их месте скорехонько начинает возводиться жилая высотка.

– Дедуля, мы же договорились с тобой не возвращаться никогда к этой теме, – напомнила я.

– Я думал, что уже можно… В конце концов ты не сделала ничего противозаконного, лишь чуть-чуть разворошила этот клубок гремучих змей, а дальше они сами стали пожирать друг друга. Ведь в этой семейке все ненавидели друг друга. Папаша только пил и развратничал, ему дела не было до того, что старший сын безжалостно палит дома стариков, иногда вместе с этими стариками, а младший – законченный наркоман. Нет ничего удивительного в том, что эти щенки едва своего отца заживо не похоронили.

– Все равно не надо об этом. Лучшая месть врагу – это полное забвение.

– Ладно, я лишь хотел сказать, что стоило конкуренту Волохова сесть в тюрьму, как Александр Николаевич развернулся на полную мощь. И ведь норовит там затеять строительство, где отселять жильцов не нужно! А это по большей части зеленая зона, легкие нашего города. Хорошо, что мы с тобой в этом поселке живем, здесь воздух чистый, а в городе скоро дышать будет нечем.

– Погоди, так это Волохов горпарк со всех сторон в каменное кольцо зажал?

– Да, он, – подтвердил Ариша, – при этом заметно уменьшив его территорию. А сквер Пионеров-героев вообще убрал с карты города, превратив его в очередную строительную площадку. Сквер, конечно, был запущенный, там бомжи да наркоманы по большей части тусовались, но зато сколько зелени было! Вековые дубы, липы… Если дело так и дальше пойдет, то весь Горовск будет затянут панцирем цивилизации, не останется ни одного деревца, ни одного кустика.

– Я давно не была в районе того сквера. Неужели там все деревья вырубили? – опешила я.

– Помнишь, в прошлом году был сильный ураган? – спросил Ариша, и я утвердительно кивнула. – Так вот, несколько сухих деревьев тем ураганом свалило, так под шумок и все остальные спилили.

– Насколько мне известно, земли, занятые скверами и парками, не подлежат передаче в частные руки. А незаконная вырубка деревьев – это преступление. Похоже, Волохов имеет большую поддержку в руководстве нашего города, раз для него эти законы не писаны. Если так, то заполучить землю после сноса интерната для него вообще пара пустяков. Не знаешь, кто конкретно за ним стоит?

– Отец Волохова не последним человеком в городе был, всем капитальным строительством в городе руководил, но, насколько мне известно, он уже ушел в мир иной.

– Значит, строительство – это у Волоховых наследственное?

– Да, так и есть. Волохов-старший капитальный бизнес в наследство сыну оставил, думаю, прежние связи с руководством города тоже сохранились.

– То есть с подачи Волохова вполне могло быть принято решение о сносе интерната?

– Я этого не говорил, но теоретически такое возможно. Александр Николаевич вполне способен устлать путь к достижению своей цели денежными купюрами.

– Ладно, я это учту. А что ты можешь рассказать про Пилявского?

– О, Федор Петрович Пилявский – личность впечатляющая! – сказал дед, пригладив свою бородку. – В девяностые он промышлял рэкетом, хотя был уже далеко не мальчиком. В те годы по этой части полнейший беспредел творился. Были бы стены, а крышу мигом предложат, даже не одну. Одна группировка на другую наезжала, а милиция наблюдала за этой мясорубкой со стороны. Порешат друг дружку, так это даже неплохо…

– То есть Пилявский был бандитом?

– Федор был крутым. Он имел сильную репутацию, потому что был хорошо знаком с приемами едва ли не всех восточных единоборств и с несколькими милицейскими начальниками. Менты его не трогали, а бандиты уважали. Помимо рэкета Федор еще занимался скупкой ваучеров. Уж не знаю, куда он их пристроил, удачно или нет, только какое-то время о Пилявском в Горовске ничего не было слышно. Ходили слухи, что он в областном центре бизнес налаживает. Только годков пять назад Федор Петрович снова появился в Горовске, причем заявил о себе как владелец сети мебельных магазинов «Квадро». Словом, обуржуазился. Бизнес Пилявского развивается весьма успешно, кроме мебели он теперь еще бытовой техникой торгует и на этом, как ты понимаешь, останавливаться не собирается. Такие люди, как он, пресыщаются, но не насыщаются. Богатство, оно ведь подобно морской воде – чем больше ее пьешь, тем сильнее жажда одолевает.

– Дедуля, а ты философ!

– В моем возрасте каждый склонен к философии. Так вот, в бизнес-кругах говорят, что у Пилявского имеется задумка построить в Горовске торгово-развлекательный центр. А место, которое сейчас занимает интернат, подходит для него идеально, – дедуля замолчал, и я решила, что он выложил всю имеющуюся у него информацию.

– Из всего этого так и просится вывод о том, что у Волохова больше шансов забить сваи на Стрелковой, семнадцать.

– Ан нет! Характер у Федора железный. Он считает, что существует только две точки зрения – одна его, а другая ошибочная. И коль скоро он что-то решил, то другим смертным придется заткнуться. Кроме того, у него тесть в областной Думе сидит. Так что шансы у Волохова и Пилявского примерно одинаковые. Я думаю, что у второго даже поболее будут.

– Ясно, оба ждут не дождутся, когда закончится учебный год и интернат закроется. А мы тут с Самойленко занимаемся мышиной возней, ворошим историю, пишем какие-то письма… Теперь я понимаю, почему Светка Петина отказалась писать статью о сносе интерната. Похоже, ее шеф вразумил. И, скорее всего, они напугались реакции Пилявского, а не Волохова.

– Да, с Пилявским шутки плохи. Полетт, если смотреть правде в глаза, то судьба интерната решена, – подытожил Ариша и, желая меня как-то приободрить, добавил: – По-моему, ты сделала в этом направлении все, что могла. Предпринимать что-то еще ради спасения интерната нет смысла. В конце концов, здание действительно ветхое, как бы беды не случилось… Вон сколько по стране пожаров в домах инвалидов и престарелых было!

– Ариша, ты мог отдать меня тогда в детский дом, но ты не сделал этого.

– О чем ты говоришь! Я не мог так поступить. Ты – моя внучка, моя кровиночка. Разве я мог допустить, чтобы ты спала на казенных простынях, ходила строем в столовую, откликалась исключительно на фамилию? – на глазах у дедули заблестели слезы.

– В Горовском интернате только двенадцать детей проживают постоянно, остальные сто двадцать четыре живут дома… Если интернат закроют, то все они будут спать на казенных простынях. Дед, а ведь здание можно отремонтировать или перевести интернат в другое помещение.

– Я тебя понял, но и ты меня пойми – не тот это случай, чтобы искать справедливость. Она безнадежно потеряна. Сосредоточься на Верином недруге. Кто знает, что он еще против нее замышляет?

– Ариша, а если Прошкина от нас что-то скрывает?

– Да что ты такое говоришь? Что ей скрывать? Я уверен, что Верочка – очень честный и открытый человек. Неужели у тебя другое мнение?

Только я хотела уличить домработницу в воровстве, как Ариша наклонился и поднял с пола тюбик тонального лифтинг-крема. К счастью, факт кражи не подтвердился. Может, я и в россказни неизвестного милиционера поверила зря?

Глава 5

На следующий день я отправилась в интернат. В последнее время я ходила туда практически ежедневно, почти как на работу.

– Полина, простите меня! – покаянно воскликнула Самойленко, едва я появилась в дверях ее кабинета. – Я совсем забыла связаться со своей знакомой и узнать, есть ли конкретные планы строительства на этом месте. Просто вылетело из головы.

– Да вы не переживайте, мне это не к спеху. Сегодня я пришла совсем по другому поводу.

– Да? Я внимательно вас слушаю.

– Анна Петровна, скажите, в вашем медпункте есть медицинские карты детей?

– Конечно, а в чем дело? – удивилась директриса.

– Я хотела бы ознакомиться с историей болезни одного ученика.

– Вообще-то это конфиденциальная информация. Для вас я, конечно, могу сделать исключение, но… – Самойленко замолчала, ожидая, что я хоть как-то объясню свой неожиданный интерес.

– Здесь все очень просто. Я хочу оказать материальную помощь моей знакомой, Вере Прошкиной, точнее, ее сыну… Вера скромничает, отказывается от помощи, поэтому не отвечает на мои вопросы о здоровье Миши. А мне нужна кое-какая конкретика.

– Да, узнаю Веру, она действительно очень скромна. А Мишенька у нас самый лучший ученик, в смысле круглый отличник. Хорошо, – сказала директриса, приняв мое объяснение, – вы посидите здесь, а я схожу в медпункт и принесу медкарту Миши Прошкина.

Самойленко вернулась минут через десять. Я принялась изучать медицинскую карточку. Почерк у того, кто ее заполнял, был отвратительный. Тем не менее диагноз был ясен – детский церебральный паралич.

– Анна Петровна, скажите, а эти карточки вам родители приносят или вам их передают из поликлиники? – спросила я, подумав о том, что все эти записи можно подделать.

Мой вопрос удивил директрису, но она ответила:

– Родители приносят выписки из районной поликлиники, по которым наша медсестра заводит эти карточки.

– Скажите, а ДЦП – это исключительно врожденное заболевание или оно может быть приобретенным, например, после травмы головы?

– Полина, вы имеете в виду конкретно Мишу?

– Нет, это я уже так, для расширения кругозора спросила.

– Бывает по-разному. Детский церебральный паралич вызывается повреждением определенных зон головного мозга в момент их развития. Это может происходить и во время внутриутробного развития, и в момент родов, и даже в первый год жизни. Я не врач, а всего лишь директор коррекционной школы-интерната, – тактично напомнила мне Самойленко, – поэтому мне не хотелось бы дальше рассуждать на медицинские темы. Вы нашли там то, что искали?

– Да, спасибо, – я закрыла карточку, осознав, что ответа на свой вопрос в этих нечитабельных каракулях не найду.

«При желании все записи можно подделать», – эта мысль прочно засела в моем мозгу. Анна Петровна очень пристально смотрела на меня, будто сканировала своим взглядом мою подкорку. Я имела самые благие намерения, но была вынуждена хранить чужую тайну, поэтому старалась не встречаться с Самойленко взглядом.

– Полина, мне казалось, у нас с вами возникли доверительные отношения, но сейчас я вижу, вы что-то от меня скрываете, – справедливо заметила директриса. – Это так?

Мне было непросто ее обманывать, но все же я решила стоять на своем:

– Нет, вам показалось.

– Признаюсь, мне не дает покоя ваш вопрос о том, не угрожают ли мне. Нет, мне не угрожают, даже косвенно. Но у вас, Полина Андреевна, наверное, были основания, чтобы спросить об этом. Скажите, кто-то угрожает Прошкиной?

У меня нет привычки раскрывать тайны своих клиентов, поэтому я отделалась банальным вопросом:

– С чего вы взяли?

– Клавдия Никитична, Мишина учительница, сказала мне, что в последнее время с Прошкиным что-то происходит. То у него уже на первом уроке заплаканные глаза, то он сидит какой-то рассеянный. Это очень не похоже на Мишу. Его определенно что-то беспокоит, но мальчик не хочет откровенничать. Его успеваемость, к сожалению, понизилась. А ведь сейчас конец учебного года. Несколько «двоек» могут свести на нет все успехи за год. Клавдия Никитична разговаривала с Верой Ивановной. Мамочка на ходу придумывала какие-то объяснения, в общем, юлила. Полина, вы знаете, что происходит в этой семье?

– Анна Петровна, у них действительно есть проблема, я сама до конца не посвящена во все подробности, но я изо всех сил стараюсь им помочь, – ответила я, тщательно подбирая каждое слово.

Мне не хотелось обижать Самойленко своей скрытностью, но и выставлять напоказ частную жизнь Прошкиной я не имела права. Ситуацию спас телефонный звонок. Анна Петровна сняла трубку, а я жестом дала ей понять, что мне пора идти. Мы обменялись прощальными кивками.

Я вышла в коридор, запруженный детьми. Не все они могли передвигаться самостоятельно. Кто-то сидел в инвалидных колясках, кто-то ходил на костылях. Я остановилась в сторонке, пытаясь вычислить Мишу Прошкина. Но вскоре прозвенел звонок на урок, и коридор опустел. Каждый раз, когда я встречалась с учениками этой школы-интерната, каждой клеточкой своего организма я ощущала, что все мои проблемы бледнеют перед проблемами этих детишек и их родителей. На глаза невольно наворачивались слезы…

Вновь и вновь я задавала себе вопрос: какое отношение к Прошкиным имеет человек, так беспардонно вмешивающийся в их жизнь? Он не дает Вере работать, лишая ее средств к существованию. Он настроил против Прошкиной соседей, они достают Веру своими подозрениями и оскорблениями. Это были какие-то абсурдные действия, не поддающиеся рациональному объяснению. Ради ее величества Истины я была готова не только бесплатно заниматься распутыванием этого клубка, но и даже потратиться. Только пока купить информацию было негде и не у кого.

Возвращаться домой мне не хотелось, надо было где-то скоротать время до занятий в бассейне. Я позвонила Нечаевой и напросилась к ней в гости. Она буквально с порога стала трезвонить о Никите, том самом исполнительном директоре компьютерной фирмы, с которым познакомилась в супермаркете «Максим». Поскольку спешить мне было некуда, я слушала Алинку, не перебивая, даже если с ее уст слетали слишком интимные подробности, которые мне были малоинтересны. Мой взгляд случайно упал на туалетный столик, и я подивилась его пустоте. Кстати, полочка в ванной тоже выглядела как-то сиротливо. Моя подружка была не из тех, кто неусыпно блюдет чистоту и порядок в доме. Но куда же подевалась вся ее косметика?

– Алина, здесь стало как-то пусто, – заметила я, указав взглядом на туалетный столик.

– Ты права, – подружка встала, извлекла из сумки красочную картонку и продекламировала: – Долой горы баночек с кремами, пилингами и скрабами! Даешь современные технологии, которые помогают выглядеть на все сто!

– Не поняла, чем это ты размахиваешь?

– Это мой абонемент в лечебно-косметический салон «Алла». Теперь там ограждают мою кожу от возрастных изменений. Кстати, тебе я тоже рекомендую такой приобрести.

– А не боишься, что окажешься в очереди позади меня?

– Нет, не боюсь. Во-первых, ты моя лучшая подруга, а во-вторых, в «Алле» нет никаких очередей. Там все строго по записи.

– А где находится этот салон?

– Помнишь, где раньше был приют для бездомных собак? Ну мы еще в десятом классе относили туда овчарку со сломанной ногой, которую подобрали на улице, – напомнила Алина.

– Конечно, помню. Это на Астраханской улице. Значит, приюта там больше нет?

– Его снесли несколько лет назад, а на этом месте построили красивую высотку с переменной этажностью. Так вот, в цоколе как раз находится лечебно-косметический салон.

– Интересно, а куда делись все питомцы?

– Ну, не знаю, может, их всех пристроили в добрые руки, – предположила Алина. – Лучше скажи, что ты решила? Записываешься в «Аллу»?

– Ну, может, потом, когда разберусь со своими делами…

– Да, что там у тебя с интернатом? – запоздало поинтересовалась подружка.

– Похоже, что его снесут уже этим летом, а на том месте начнут строить торгово-развлекательный комплекс.

– Но это же здорово! – воодушевилась Нечаева. – Я давно этого ждала. Не надо будет так часто мотаться в областной центр. Вот мы с тобой недавно в «Максим» ездили, угробили четыре часа на дорогу туда и обратно, а могли бы и здесь все что нужно купить. Свободного времени было бы больше. Его как раз можно было бы потратить на всякие развлечения – кино, боулинг… Поля, я говорю что-то не так?

– В целом ты права, наверное, торгово-развлекательный центр нужен Горовску. Но почему его строительство должно идти в ущерб больным детям? Их переведут в иногородний интернат, а родителям придется мотаться, как ты выражаешься, каждый уик-энд туда-сюда или вообще сменить место жительства.

– Ну, прости, я ляпнула насчет центра, не подумав. Знаю, что для тебя дети и сироты – это больная тема. Но, Полина, нельзя же так зацикливаться на этом!

– Кажется, все мои усилия сохранить горовский интернат обречены на провал.

– Поля, ты должна избегать самоосуждения, чтобы не заработать каких-нибудь комплексов и фобий. Ты уже выглядишь устало. Тебе надо как-то расслабиться. Кажется, я знаю, что тебе необходимо!

– Алина, успокойся, я уже нашла способ для релаксации…

– Какой?

– Акваджоггинг.

Нечаева раскрыла рот от удивления. Разумеется, она понятия не имела, что это такое, но незнакомое слово ее впечатлило. Я была почти уверена, что Алина, раскинув своими гламурными мозгами, пришла к выводу – это какая-нибудь SPA-процедура.

– Ну вот, это совсем другое дело! Я что-то слышала об этом… ну как его там?

– Акваджоггинг, – напомнила я.

– Да, вот про него. А почему ты мне не предлагаешь эту штуку? – осведомилась подружка, похлопывая себя тыльной стороной ладони по подбородку.

– Я не уверена, что тебе эта затея придется по душе. Помнится, ты сбежала с первого же занятия по аквааэробике.

– Погоди, погоди, так этот твой джоггинг, он что, тоже в бассейне практикуется?

– Да, это, бег в глубокой воде.

Алина на несколько секунд застыла с пресной улыбкой на губах, а затем спросила:

– Это ты так пошутила, да?

– Нет, все так и есть. Как ты знаешь, аквааэробику я недавно бросила. Мне не хватало чего-то в том же духе, вот я и решила осваивать новый вид водного фитнеса.

– Нет, ты ненормальная, хоть и моя лучшая подруга! Ну, скажи, что это такой прикол? Бег в глубокой воде! Нарочно не придумаешь! Чем тебя обыкновенный фитнес не устраивает?

– О, аквафитнес имеет массу преимуществ перед обычным. Шансы заработать травму сведены в воде практически к нулю.

– А шансы утонуть ты не подсчитывала?

Подружка еще долго возмущалась по поводу выбранного мною способа релаксации, и я даже пожалела, что поделилась с ней этой новостью. Вдруг в мою голову, уже опухшую от словесного недержания моей подруги, пришла одна идея, способная заткнуть ей рот.

– Алина, так и быть, я раскрою тебе секрет. Все дело в тренере. Я как его увидела, так сразу поняла – мой мужчина!

Нечаева снова застыла на несколько секунд, обескураженная моим аргументом, затем выдохнула:

– Уф, а я уж думала, у тебя совсем крыша поехала. Теперь я тебя понимаю, ради тренера я бы сама куда угодно записалась, даже на прыжки с парашютом. А ведь ты знаешь, что я боюсь высоты больше всего на свете. Ну, рассказывай мне скорее про него!

Вот уж влетела, так влетела! Я своего будущего тренера в глаза никогда не видела. Что я могла про него рассказать? Может, это низкорослый дяденька предпенсионного возраста с жутко волосатыми ногами?

– Алина, а что тебя интересует?

– Все!

– Я так много о нем не знаю.

– Он женат?

– Алина, неужели ты думаешь, что я могла прямо в лоб задать ему такой неделикатный вопрос? Во всяком случае, обручального кольца я у него не заметила…

– Скажи, какие у него глаза?

– Глубокие.

– А волосы?

– Он коротко стрижен.

Нечаева забрасывала меня все новыми и новыми вопросами, а я старалась отвечать на них обобщенно, чтобы при случае это описание могло подойти для любого мужчины, способного тронуть мое сердце.

– Да, ты не сказала, как его зовут.

– Разве? – я растянула рот в милой улыбке, силясь вспомнить инициалы своего будущего тренера. – Олег.

Какое счастье, что на букву «О» нет других мужских имен! Архаичные Онуфрии и Оресты не в счет. Мы еще немного пообщались с Алинкой, и я поехала в бассейн. Жаль, что до первой встречи с тренером по акваджоггингу было еще несколько часов. Мне не терпелось сверить свои портретные зарисовки с оригиналом. Но пока мне предстояло понаблюдать со стороны, приведет ли Вера сына в бассейн. Я должна была увидеть ее вместе с сыном, чтобы понять, как она к нему относится. Пожилая соседка Прошкиных убеждала меня, что Вера считает Мишу обузой, то и дело бьет его и кричит на него дурным голосом. Самойленко рассказывала, что мальчик приходит на уроки заплаканным, его успеваемость снизилась. Хотелось бы собственными глазами все увидеть.

Битый час я просидела в своем «Мини-купере» около входа на территорию спорткомплекса «Зенит», но так и не дождалась Прошкиных. То ли я неправильно все рассчитала, то ли Вера мне соврала, то ли вмешались какие-то непредвиденные обстоятельства. В общем, с моей стороны это был холостой выстрел. Заглушать чувство неудовлетворенности я отправилась в ближайшее кафе. Кусочек тортика и чашечка капучино помогли мне восстановить душевное равновесие. Затем я совершила легкий шопинг, убивая остаток времени до акваджоггинга. Все необходимые принадлежности для занятий в бассейне у меня были с собой.

Олег Павлович Балдин оказался еще привлекательнее, чем я его описывала Нечаевой. Он был как-то подавляюще мускулист! В общем, я увидела его и пропала… Ушла под воду и долго не выныривала, боясь встретиться с Олегом взглядом. Кажется, он тоже выделил меня из всей группы, но вовсе не потому, что я была единственной женщиной, чьи параметры ближе других приближались к заветным девяносто – шестьдесят – девяносто, а потому что у меня лучше всех получалось выполнять упражнения. Ну еще бы! Я ведь занималась аквааэробикой, а бег в глубокой воде – это лишь один из ее элементов.

Сорок пять минут пробежали незаметно. Я едва ли не с ужасом подумала о том, что не увижу Олега до следующего вторника. Алинке ничего бы не стоило подойти, завязать непринужденный разговор и обменяться телефонами. Я хотела последовать ее примеру, вылезла из воды, сделала несколько шагов в сторону Балдина, но тут его плотным кольцом окружили наши дамы и стали забрасывать вопросами. Чтобы как-то отличиться от них, я отправилась в раздевалку.

Когда через полчаса я подошла к своему «Мини-куперу», то поняла, что сесть в машину и уехать не получится. Какой-то наглец припарковал свою «Мазду» так, что перекрыл мне выезд. Буквально бампер к бамперу. Я постучала по капоту черной иномарки, надеясь, что сигнализация вызовет ее водителя на место парковки. Никакого воя сирены за этим не последовало. Сев в свою машину, я мысленно вернулась к тренировке и к тренеру. В тот момент, когда я подумала о том, что нужно купить новый купальник из последней коллекции Speedo, к «Мазде» подошел водитель. Только не сел сразу за руль, а открыл багажник и стал в нем копаться. Я открыла окно, высунулась в него и бросила наглецу:

– А побыстрее нельзя? Я тут по вашей милости целый час торчу! Вы вообще парковаться умеете?

Мужчина вынырнул из багажника, и я узнала в нем Балдина, хотя в одежде, скрывающей его рельефные мышцы, Олег выглядел несколько иначе, но тоже привлекательно.

– Когда я ставил свою машину, там, – тренер махнул рукой вперед, – было свободно. Вы могли бы выехать по тротуару, так все делают.

– Это против правил, – заметила я, надеясь, что Балдин удостоит меня пристальным взглядом и узнает.

– Здесь всегда так много машин, что с парковкой проблема, – буркнул водитель «Мазды», так и не подняв на меня глаз.