Текст книги "Одна на миллион"

– Однако сейчас Кирилл здесь, в Тарасове, и он не знает, где Маша. Или знает и молчит?

– Ну, может, она кого другого подцепила, – после некоторых раздумий высказалась Можжухина. – Кирюха-то у нее не первый…

– Настя, ты хочешь сказать, что твоя подруга вот такая отчаянная эгоистка, что она могла с кем-нибудь познакомиться, забыть про все на свете: про работу, Кирилла, родителей, наконец, и уехать с малознакомым человеком куда-нибудь развлекаться? – Задав этот вопрос, я не заметила на лице своей собеседницы отражения мыслительных процессов. Казалось, она ждала, когда же наше общение закончится и можно будет пойти по своим делам. – Настя, так что ты об этом думаешь?

– О чем? – спросила девица так, будто она меня совсем не слышала.

– Мне показалось, ты хотела сказать, что Маша – девушка влюбчивая, способная на непредсказуемые поступки и…

– Ничего такого я не хотела сказать, – оборвала меня Можжухина. – Я не знаю, где Баранова, и все тут! Я вообще ничего не знаю и знать не хочу!

– Как это ничего не знаешь?

– А так!

– Но это же ты наплела Кире Леонидовне, что я взяла у Маши деньги, а помогать ей не стала. Зачем ты ей соврала? – осведомилась я, подавшись всем телом вперед.

– Ничего я не соврала! – огрызнулась Можжухина. – Мне Машка сама так сказала.

– Неужели?

– А разве это не так?

– Конечно, нет! Я отказалась помогать Барановой, и она пригрозила мне, что выкинет какой-нибудь фортель. Вот и выкинула, оговорила меня…

– Да, Машка на многое способна, только я тут ни при чем, – Настя кисло улыбнулась.

– А я тебе не верю. Баранова, наверное, у тебя дома сидит и строчит статейки в газету?

– Еще чего! – возмутилась Настя. – Я с ней сама на грани ссоры…

– С чего бы это вдруг?

Можжухина немного подумала, потом отпила сока и стала вещать:

– В общем мне срочно понадобились деньги, приличная сумма, такую мне могла одолжить только Машка. Я пришла к ней домой, чтобы попросить взаймы, а она меня слушать не стала, а начала ныть про свои проблемы, про испытательный срок и все такое прочее. Только я думаю, что это совсем не проблемы. Достаточно было одного звонка папочки или мамочки редактору газеты, так ее без всякого испытательного срока бы взяли. Но Машке стукнуло в голову – ее предки должны быть уверены в том, что она сама устроилась на работу. Кирилл подкинул ей идейку насчет частного детектива…

– Кирилл? – не поверила я.

– Да, Кирилл. Он и ваш телефончик где-то надыбал. Так вот Машка сказала, что вы берете дорого, и вся ее наличка уйдет на оплату детективных услуг, а потому она мне денег дать не может. Ну я потом ей через пару дней перезвонила, она сказала, что сама каким-то расследованием занимается, а деньги вроде бы ушли.

– А каким расследованием она занималась?

– Что-то там с паленой водкой связано, я деталями не интересовалась, – с видимым усилием процедила Можжухина. – Оно мне надо?

– Неужели совсем не интересно было?

– У меня свои проблемы, – сказала Настя.

– Какие, если не секрет? – поинтересовалась я.

– Это вас не касается. – Настя сделала несколько глотков сока, а потом вдруг бросила мне: – Вы же мне денег на аборт не дадите, вот и не лезьте в мою жизнь со своими расспросами!

Эта фраза все прояснила, и я даже пожалела, что проявила чрезмерное любопытство. Так глубоко лезть в личную жизнь свидетельницы я не собиралась. Изводить ее разными щекотливыми вопросами охота отпала.

– Хорошо, будем говорить только о твоей подруге. Она правда детективы не читала?

– Раньше читала, а потом в университете ей внушили, что криминальное чтиво – это пошло, что детективчики читают только тупые домохозяйки.

– Ясно. А в какую редакцию Маша устроилась, ты знаешь?

– Без понятия. Она не говорила.

– Жаль. Тогда вспомни, пожалуйста, когда ты приходила к ней домой?

Можжухина немного подумала, а потом назвала дату. Оказалось, что она видела Машу в тот же день, что и я, а через два дня Баранова уже занималась своим первым журналистским расследованием, но еще никуда не исчезла. На этом полезная информация закончилась, далее пошли жалобы на несчастную любовь, несправедливость судьбы и дороговизну частной медицины. А в заключение Можжухина попросила у меня денег взаймы. Чисто по-женски мне было жалко забеременевшую девушку, но денег на аборт я ей тоже не дала. Настя психанула и ушла, обозвав меня ханжой. Это меня не слишком обидело, расстроило только то, что время было потрачено впустую. Настя оказалась не в материале.

Я достала мобильник и стала звонить Кириллу.

– Алло, – практически сразу ответил мужской голос.

– Кирилл? – на всякий случай уточнила я.

– Да, это я.

– Это частный детектив Татьяна Иванова.

– Я чувствовал, что вы мне позвоните, – с некоторой обреченностью признался молодой человек.

– Даже так? Вам есть что мне сказать о местонахождении Маши? – прямо спросила я.

– Нет, я сам обеспокоен ее исчезновением.

Честно говоря, я ожидала услышать другой ответ, тем не менее спросила:

– Мы могли бы сейчас встретиться?

– Я не могу отпрашиваться, еще и месяца не прошло, как я устроился на работу… Здесь все очень строго. Давайте встретимся вечером, после пяти.

– Хорошо. Где ты работаешь?

После некоторой паузы Кирилл назвал адрес фирмы, где работал системным администратором, а я в свою очередь сказала ему номерной знак своей «девятки». Короче, я забила «стрелку» с человеком, который посоветовал Машке обратиться ко мне и который чувствовал, что я ему позвоню. Встреча обещала быть интересной, но до нее еще было полдня.

Я вернулась домой.

Глава 3

Начинать расследование с вопроса гадальным двенадцатигранникам стало моей доброй традицией. Выдвинув ящик тумбочки, я потянулась за малиновым мешочком, в котором лежали косточки, но тут в комнате зазвонил телефон. Я не глядя схватила мешок и метнулась к аппарату. Косточки вывалились на пол прежде, чем я успела задать им хорошо продуманный вопрос.

– Алло! – сказала я с раздражением.

– Тань, привет! – грустно проговорила моя подруга Ленка-француженка. – Что делаешь?

– Как что? Работаю.

– А у меня отпуск. Уже неделя прошла, а я все дома сижу и не знаю, чем себя занять. Как подумаю, что еще без малого два месяца впереди, так выть хочется. Тань, может, ты зайдешь ко мне в гости, поболтаем, кофейку попьем с коньячком?

– Нет, Леночка, не могу. Я за новое дело взялась, причем без всякого перерыва. Вчера с одним разделалась, а сегодня другое навалилось.

– Вечно у тебя так, – заметила Ленка.

– Как так?

– Финишная черта является стартовой для нового забега. Не боишься повторить печальную участь загнанных лошадей?

– Боюсь, но все равно бегу. Лена, думаю, что после этого расследования будет перерывчик, тогда сразу к тебе в гости нагряну. А ты, подруга, не скучай! Знаешь, а ты возьми путевочку на турбазу!

– На какие шиши? Я на отпускные долг по квартплате погасила, хотела вчера новый любовный романчик купить, но он так дорого стоил. – Ленка начала изливать на меня свои извечные проблемы, но я не стала ее долго слушать, а сказала, что опаздываю на встречу с клиенткой.

Положив трубку, я наклонилась над косточками и посмотрела на выпавшую комбинацию чисел: 4+20+25. Это сочетание трактовалось так: «В принципе нет ничего невозможного для человека с интеллектом». Пару секунд назад я спрашивала себя о том, могла ли Маша в своем первом журналистском расследовании докопаться до истины и спровоцировать преступление. Наверное, косточки ответили мне именно на этот вопрос. В наличии интеллекта у Барановой-младшей сомневаться не приходилось, все-таки она окончила не какое-нибудь ПТУ, а факультет журналистики университета. Что касается ее детективных способностей, то мне о них пока ничего не было известно. Однако все с чего-то начинают… Маша, кажется, взяла старт с паленой водки.

Я вдруг вспомнила, что редактор дал Барановой несколько тем, но она почему-то начала с подпольного изготовления спиртных напитков. Интересно, богатый ли у нее был выбор или алкогольная тема оказалась самой вкусной? Да и в какой газетке Мария собиралась печататься? Стоп! Машуля говорила, что на криминальные темы писал некий Гена, пока не получил чем-то тяжелым по головушке и не угодил на больничную койку с черепно-мозговой травмой. В принципе я знала всех журналистов, которые вещали о тарасовских преступлениях, но ни одного Геннадия среди них не было. Точнее, был один, но несколько месяцев назад он перебрался в столицу. Или я о ком-то забыла?

Сделав ревизию во всех шкафах и на всех полках, я насобирала добрый килограммчик макулатуры. Бегло просмотрев газеты, завалявшиеся у меня дома, я пришла к выводу, что пресса полезна уже тем, что учит не доверять журналистам. Особенно это касалось криминальной хроники. Вот взять, к примеру, репортаж о недавнем дорожно-транспортном происшествии на улице Чапаева… Ни одного слова правды…

«Таня, успокойся, это совсем не касается твоего сегодняшнего расследования».

Выкурив сигаретку, я стала просматривать газеты дальше, и мой взгляд наткнулся на подпись под одной групповой фотографией. Третьим справа на этом снимке был Баранов С.П. Я присмотрелась к его физиономии повнимательней и окончательно убедилась, что это – отец Машеньки. Конечно, живьем с ним встречаться мне еще не доводилось, но на фотографии в кабинете Киры Леонидовны был, несомненно, именно этот человек. Прочитав статью, я поняла, что Семен Петрович Баранов был чиновником областного масштаба и не так давно начал курировать вопросы розничной торговли.

Ну хоть какой-то толк от чтения газет – узнала, кто муж моей клиентки! А вот издания, в котором на криминальные темы писал некий Геннадий, я так и не нашла. Либо он печатался под псевдонимом, либо в Тарасове появилась новая газета, а я по причине своей вечной занятости пропустила презентацию первого номера. Непорядок!

Я знала, что не успокоюсь, пока не получу ответ на свой вопрос, поэтому не поленилась выйти из дома и прогуляться до ближайшего киоска «Роспечати». Просканировав глазами полки и витрины, я остановила свой взгляд на одном незнакомом мне издании. Его название было очень коротким: «Мы».

– Девушка, сколько стоит вот эта газета?

– Пять рублей.

– А у вас только этот номер или есть еще старые?

– Сейчас посмотрю. Да, вчерашний номер остался.

– А еще старее?

– Нет, эту газету хорошо раскупают.

– Тогда давайте мне оба номера.

Я вернулась домой и стала просматривать только что купленную прессу, выделяя сенсационные заголовки. Новая газета мало отличалась от остальных. Разве что кулинарная рубрика находилась почему-то не на последней странице, как это обычно бывает, а на первой. Хотя в этом был свой смысл, ведь человек должен питаться как минимум три раза в день. А для голодного все другие проблемы действительно уходят на второй план. Как я и ожидала, «Мы» не спорили с предрассудками читателей, но опирались на них. А число читательских откликов на статьи было обратно пропорционально важности затронутой темы. Терпеть не могу эти отклики!

«Таня, ты опять завелась! Выпей кофейку, выкури сигаретку и успокойся, журналистику все равно не переделать».

Минут через пятнадцать я снова взяла в руки последний номер газеты «Мы», перечитала его от корки до корки и констатировала факт, что в нем о криминале не было сказано ни слова. Можно было подумать, что преступность в нашем городе уже искоренили. Таня, а может, дело не в отсутствии преступлений, а в том, что нет журналиста, пишущего на криминальные темы? Побитый Гена отлеживался на больничном, а Маша куда-то исчезла. Или я не права? На последней странице, в самом низу я обнаружила номера контактных телефонов и позвонила по одному из них.

– Здравствуйте! Я могу услышать Марию Баранову?

– Вы, наверное, ошиблись. У нас нет такой.

– Как это нет? Она мне дала этот телефон, сказав, что стажируется в газете «Мы»…

– Ах, вон вы про кого… Я уже про нее и забыла… Наверное, она передумала к нам на работу устраиваться. Получила задание, ушла, и все… уже неделю от нее ни слуху ни духу.

– Ну извините, что побеспокоила.

– Не за что.

Положив трубку, я немного подумала и решила, что непременно должна побеседовать с главным редактором.

Примерно через час я вошла в приемную Шиянова. Секретарша что-то печатала, нажимая на клавиши карандашами. Ногти, наращенные, наверное, для «Книги рекордов Гиннесса», мешали ей выполнять эту работу подушечками пальцев.

– Здравствуйте! Я к Шиянову.

– Здравствуйте, – ответила секретарша, не отвлекаясь от работы. – Как вас представить?

– Татьяна Иванова, частный детектив.

– Подождите минуточку. – Кудрявая блондинка скрылась за дверью, но буквально через пару секунд снова появилась в приемной и сообщила мне с радужной улыбкой на губах: – Сергей Маркович готов вас принять, проходите.

Главный редактор оказался грузным дядечкой лет сорока—сорока двух, совершенно несимпатичным, но сладкоголосым. Его бархатный баритон сразу же располагал к общению. «Ему бы на радио работать», – подумала я.

– Здравствуйте! – сказал Сергей Маркович. – Присаживайтесь, пожалуйста. Чему обязан вашим неожиданным, но очень своевременным визитом?

«Ага, наверное, он тоже обеспокоен исчезновением стажерши», – промелькнуло у меня в голове.

– Я хочу поговорить с вами о Маше Барановой.

Реакция на мои слова была неадекватной. Главный редактор как-то загрустил. Значит, у него на уме было что-то другое. Шиянов достал из ящика стола шоколадную конфетку и сунул ее в рот. Тщательно прожевав ее, он запил сласть водой и спросил:

– Я не понимаю, что вы хотите от меня о ней услышать?

– Все.

Шиянов потянул руку к яблоку, лежащему на подносе, но, перехватив мой взгляд, отдернул ее.

– Позвольте поинтересоваться, чем вызван интерес к этой девушке? Она же еще ничего не сделала.

– Она пропала.

– Куда? – Главный редактор наивно заморгал глазами.

– В этом-то и проблема. Уже четыре дня, как местонахождение Марии Барановой никому не известно.

– А мы-то тут при чем? – удивился Шиянов, взял яблоко и, будучи не в силах скрывать свою пищезависимость, стал очищать его от кожуры перочинным ножом. Теперь наконец-то до меня дошло, почему кулинарная рубрика была на первой странице.

– Есть предположение, что, занимаясь журналистским расследованием, она докопалась до истины…

– Замечательно! – восторженно воскликнул главный редактор и отправил в рот кусок сочного яблока. – Я как раз на это и рассчитывал.

– Простите, на что вы рассчитывали?

– На положительный результат, – ответил Шиянов, не переставая жевать.

– С одной стороны, это действительно неплохо, – согласилась я. – Но Маша не имеет опыта в подобных делах. Завладев опасной информацией, она могла навлечь на себя беду…

– Ну что вы, – отмахнулся Шиянов. – Никто не требовал от нее сразу же сенсационных разоблачений. Для начала ей предстояло описать сущие пустяки…

– Обозначьте, пожалуйста, темы, которые вы предложили осветить Барановой в ее репортажах.

– Вообще-то я дал ей полную свободу выбора. Так и сказал ей – Маша, обращайся к читателю как к умному человеку, но не забывай, что он идиот! Ха! – Шиянов вдруг разразился таким громким и некрасивым смехом, что я окончательно перестала его уважать.

Подождав, когда он перестанет смеяться над собственной шуткой, я сказала со всей серьезностью:

– А у меня, Сергей Маркович, есть другая информация. Я знаю, что одно из ваших заданий – это статья о подпольном изготовлении спиртных напитков…

– Да, это животрепещущая тема, – сказал Шиянов и достал откуда-то печенье. – Я привел ей такой пример, но Маша вовсе не обязана была этим заниматься…

– Какие примеры вы еще ей привели?

– Я так сразу не вспомню…

– А вы, Сергей Маркович, потрудитесь это вспомнить. Пока вопросы задаю вам я, а завтра к вам могут прийти из прокуратуры…

– Не надо меня пугать, иначе я просто не буду с вами разговаривать, – сказал Шиянов и захрустел печеньем.

– Сергей Маркович, я вас не пугаю, а прошу оказать мне содействие в расследовании…

– Какое еще расследование, – отмахнулся от меня главный редактор. – Вы бы лучше интервью нам дали, а то вторую неделю газета выходит без криминальной хроники. Пришлось даже рубрику новую ввести – «Юридическая консультация».

– Сергей Маркович, вы не поняли – пропал человек, более того, ваша сотрудница.

– Мы еще не взяли Баранову в штат, – заметил Шиянов.

– Но начали эксплуатировать ее по полной программе. Возможно, Машу похитили или даже убили фигуранты ее журналистских расследований. А она, между прочим, не по своей воле занялась этими делами. И без особого желания… Это вы ее заставили, – бросилась я в словесную атаку.

– Насчет доброй воли вопрос спорный. Если бы Баранова не захотела у нас работать, я бы ее не заставил. Знаете, я сам обеспокоен ее молчанием. Мне показалось, что Маша подает большие надежды, я ознакомился с ее дипломной публикацией о состоянии исторических памятников в Тарасове. Очень остро, даже чересчур колко… Но здоровое общество перенесет любую нездоровую критику. – Шиянов снова засмеялся, но уже без особого энтузиазма. – Заполучить в штат такую талантливую журналистку – это для нас была бы большая честь. Она с такой радостью согласилась взяться за работу, и, заметьте, это в разгар-то отпускного сезона! Скажу вам больше, у нас с сектором криминала вечные проблемы. Не задерживаются там люди, на это ведь особый талант нужен, а в Барановой я сразу увидел особую хватку… Я был почти уверен, что она справится… Маша взялась за дело с творческим рвением. Я даже стал думать о том, как бы деликатнее сказать Гене Дмитриеву, чтобы он уволился по собственному желанию…

– Подождите, у меня совсем другие сведения! Маша хотела писать о культуре и надеялась, что через два месяца, когда журналистка из этого сектора уйдет в декретный отпуск, она займет ее место. А испытательному сроку с «криминальным уклоном» она совершенно не обрадовалась. Она просто-напросто боялась писать на эти темы, дабы не повторить печальную участь Дмитриева. Тем не менее Маша взялась за работу, надеясь, что эта пытка только на два месяца испытательного срока, а дальше ее перебросят на культуру…

– Да, виноват, я не сказал Барановой всей правды, – чистосердечно признался Шиянов и снова стал что-то жевать, поэтому все последующие фразы он говорил, причмокивая и сводя на нет всю прелесть тембра своего голоса: – Думал, криминал ее увлечет, и она про культуру сама писать не захочет. Признаюсь, у меня уже есть человек на место Леночки Ваниной. А что касается Гены Дмитриева, то я вас не совсем понял… Что вы там про его печальную участь сказали?

– Мне известно, что, занимаясь каким-то журналистским расследованием, Геннадий влез так глубоко, что получил черепно-мозговую травму и находится теперь в больнице…

– Кто вам это сказал? – искренно удивился Шиянов.

– Как ни странно, но сама Баранова. Естественно, до своего исчезновения.

– Ну это девочки наши, наверное, так над Машенькой подшутили! Никакой черепно-мозговой травмы у Дмитриева нет и не было, хотя с головой у него действительно не все в порядке. У него, знаете ли, запой… Если бы Дмитриев не дружил с зеленым змием, цены бы ему не было, а так… Значит, вы говорите, что Баранова пропала?

– Да. Так оно и есть.

– Это нехорошо. У меня на нее такие виды имелись, такие виды…

– Ну так вы вспомнили, какие темы еще дали Барановой в разработку?

– Темы? – переспросил Сергей Маркович и стал обшаривать глазами кабинет. Наверное, искал, чем бы еще скормиться. – Ну я сказал, что неплохо было бы про нечистоплотность гаишников написать. Но Маша машину не водила, поэтому ее эта проблема не зацепила, не то что поддельная водка…

– А чем же ее поддельная водка зацепила?

– Не знаю. Просто злободневный вопрос…

– Ладно, а какие еще темы вы предлагали ей осветить?

– Так сразу и не вспомнишь…

– Сергей Маркович, вы уж как-нибудь поднапрягитесь.

Шиянов стал лихорадочно листать перекидной календарь. Он действительно внутренне напрягся, потому что его лицо стало лосниться от пота, только коэффициент полезного действия оказался равным нулю.

– Нет, знаете ли, не припомню.

– Очень жаль. Вот вам моя визитка, если что-то вспомните, то позвоните. – Я встала и направилась к двери.

– Подождите, а как же интервью? Я попрошу Леночку, чтобы она сварила нам кофе. Я сам у вас интервью и возьму. У меня в голове уже план нашей беседы выстроился.

«Странно, а я думала, что у тебя в голове только планы воображаемых пиров выстраиваются», – подумала я про себя, а вслух сказала:

– Сергей Маркович, не принимайте мой отказ близко к сердцу, – я поймала себя на мысли, что хотела сказать «близко к желудку», – но я принципиально никому интервью не даю.

– Жаль, очень жаль.

«Ничего, ты утешишь себя чем-нибудь съестным», – подумала я и вышла из кабинета.

Часы на стене в приемной показывали шестнадцать часов сорок минут. До встречи с Кириллом Одинцовским оставалось минут двадцать.

Молодой человек был очень пунктуален. Закончив работу в семнадцать ноль-ноль, он уже через минуту открыл дверцу моей «девятки» и спросил:

– Татьяна Александровна, можно?

– Да, конечно, Кирилл, присаживайся.

– Скажите, о Машке есть какие-нибудь сведения? – взволнованно спросил он.

– К сожалению, нет, – ответила я, разглядывая Кирюшу.

Он был альбиносом – голубые глаза, светлые волосы, даже брови и ресницы белесые. Такие экземплярчики встречаются нечасто.

– Это я во всем виноват! – заявил Кирилл. – Надо было отговорить ее от этих журналистских расследований. Но Машка такая упрямая…

– Да, я знаю, что ее характер не подарок, но в чем твоя вина?

– Ну я… – замялся молодой человек, – мне не надо было… Ну, в общем, я не знаю, как вам сказать…

– Кирилл, ты расскажи, пожалуйста, все с самого начала.

– Ну что рассказывать, Машка узнала, что Лена Ванина собирается уходить в декрет, и пошла в редакцию, чтобы устроиться на ее место…

– Погоди, так они что, знакомы были?

– Да, знакомы, в университете пересекались. Елена ведь тоже на журфаке училась, правда, в прошлом году универ окончила. Тут они встретились на улице, разговорились, и Лена сама предложила ей замолвить за нее словечко перед главным редактором. Маша так обрадовалась, она ведь в вопросах культуры и искусства как рыба в воде. Баранова музыкальную школу окончила и в художественной два года училась.

– Ясно.

– Короче, пришла она к шефу, такому толстому дядьке, который постоянно что-то жует, и он стал ее криминалом грузить. Машка не ожидала такого поворота событий, растерялась, а потом ей еще страсти-мордасти про одного журналиста рассказали, который писал на тему преступности.

– Какие страсти? – спросила я, уже зная, что все это выдумки сотрудниц редакции газеты «Мы».

– Ну после одной статьи его встретили в подворотне собственного дома и огрели по башке бейсбольной битой. Баранова совсем скисла и стала у меня совета просить. Знаете, сейчас по телику один сериал идет, там частный детектив вместе с журналистом преступление расследуют, вот мне в голову и пришла идея, что Машке надо наладить контакт с частным детективом. Ей моя мысль понравилась, тем более что деньги для Машки не проблема. Она стала листать газеты с объявлениями, только там рекламы частных детективов не было. Машуля расстроилась, набросилась на меня с упреками, и в итоге я сам начал заниматься этим вопросом. Я вспомнил, что мой дядя недавно обращался к вам, – Кирилл назвал фамилию своего родственника, я действительно работала на него месяца два назад. – Вот у него и взял ваши координаты… Я знаю, что вы ей отказали, только так и не понял, почему…

Я почувствовала, что молодой человек ждет от меня каких-то объяснений, но не собиралась отчитываться в своих действиях.

– Кирилл, а тебе Маша тоже сказала, что я взяла у нее деньги?

– Нет, мне она такого не говорила. Что за чушь! Вы же отказались! Конечно, Машка на вас обиделась, но о том, что вы брали деньги, она и словом не обмолвилась. Ваш отказ Машку задел, и она решила сама взяться за журналистское расследование. Честно говоря, я думал, что у нее ничего не получится и она быстро откажется от этой затеи. Однако ошибся. Прошел только один день, а Баранова так вошла в роль частного детектива, будто не журфак, а юридический факультет окончила. У нее даже на меня времени не оставалось, так на ходу рассказала мне про то, как купила в магазине пару бутылок водки, угостила ею каких-то пьянчуг, и они дали ей наводку на подпольный цех «Спиртпрома». А потом по телефону сообщила, что собиралась устроить там засаду…

– Она тебе назвала адрес этого заведения?

– Нет, мы поругались. – Кирилл виновато опустил голову и стал ерошить руками волосы.

– Почему?

– Я понимал, что это опасно, и попросил Машку одной в цех не соваться, а подождать до вечера, чтобы вместе со мной туда пойти. Баранова взбрыкнула, мол, я ей совсем в этом деле не нужен, что все испорчу. Она сказала, что у меня лицо интеллигентное, а играть я не умею. Это действительно так, я врать совсем не умею. Короче, я пытался убедить Машку не глупить, но она только еще больше раздражалась и в конце концов бросила трубку.

– А раньше вы с Машей ссорились?

– Да, бывало. У нее очень вспыльчивый характер, наверное, мы рано или поздно расстались бы.

– Кирилл, а ты случайно не знаешь, где Маша нашла тех пьяниц?

– Без понятия. Знаете, я даже спрашивал у нее об этом, но она мне не ответила. Я хотел помириться с Машкой, встретиться с ней, поговорить, но на следующий день у нас в офисе все компьютеры полетели, мне было не до того, чтобы звонить Барановой и договариваться о встрече. Я звякнул ей только через день, но Маша пропала. Она не просто не отвечала на мои звонки, в трубке говорили, что ее аппарат не подключен к сети. Я подумал, что она из вредности поменяла симку, позвонил на всякий случай по старым номерам, та же картина. А вечером на меня вышла ее мамаша, Кира Леонидовна. Я как ее голос услышал, так сразу дар речи потерял. Она меня недолюбливает. Ей кажется, что мы не пара. Конечно, мои родители не такие крутые, как Машкины, но все же у моего отца пусть маленький, но свой бизнес. Короче, я струсил и сказал Кире Леонидовне, что ничего не знаю. Если с Машкой что-то случится, то Барановы сгнобят меня…

– Но они же не убили тебя, когда вы с Машей в круиз по Волге отправились, – заметила я.

– Вам и это известно. – Кирилл смутился. – Да, тогда неприятная ситуация вышла. Мы были уверены, что родители вернутся только через неделю и ни о чем не узнают. Они даже в милицию заявили, а меня сначала чуть ли не в похищении обвиняли, но Маша объяснила, что это только ее инициатива была, и все улеглось. А теперь совсем другое дело – кашу-то я заварил, предложив впутать в это дело частного детектива.

– Но я-то не впуталась, так что твое предложение не прошло.

– Все равно, я должен был остановить Машку или пойти с ней. Только бы с дурехой ничего страшного не случилось… Я себе этого не прощу! – по-театральному воскликнул парень.

– Кирилл, а как, по-твоему, ее исчезновение может быть связано не с расследованием, а с чем-то иным?

– Не знаю. Вообще-то Маша очень эксцентричная. Она постоянно чем-то осложняет свою жизнь. Я думаю, она вполне могла всем назло куда-нибудь спрятаться, чтобы все за нее волновались, – вдруг выдал Кирилл, и я приняла его слова на свой счет. Мария ведь угрожала мне какой-то выходкой, и это обстоятельство меня неприятно озадачило.

– Значит, ты думаешь, что немытая посуда и пицца, оставленная в микроволновой печи, а также отключенный мобильный телефон – все это может быть просто инсценировкой исчезновения? – уточнила я.

– Да, возможно, так и есть.

– Но как же ее родители?

– Мне кажется, у Машки с ними не очень хорошие отношения. Она все время пытается доказать родичам, что может всего добиться сама, без их поддержки. Мне это не совсем понятно. У нас в семье все по-другому…

– Скажи, а как Маша относилась к спиртному?

– Равнодушно. Так, могла выпить хорошее вино, вермут или джин-тоник, а пиво и крепкие напитки она на дух не переносит. Мы как-то в одной компании гуляли, там только водка на столах была. Как Машку ни уговаривали хотя бы рюмку из уважения к имениннику выпить, она – ни в какую. Не буду, и все тут! Но, по-моему, Баранова так себя вела не из-за стойкого отвращения к спиртному, а чтобы выделиться, показать всем свое «я».

– Возможно, ты прав, – задумчиво сказала я.

Задав Кириллу еще несколько вопросов, я пришла к выводу, что Маша – девушка очень непредсказуемая, и в девяти случаях из десяти поступает наперекор всякой логике. Это обстоятельство добавляло в мое расследование интригу. Я понимала, что не надо зацикливаться на одной «алкогольной версии», а надо хорошенько подумать и попытаться родить что-нибудь новенькое, но пока ни одной стоящей мысли в голове не было.

– Спасибо, Кирилл, за откровенность. Если тебе станет что-нибудь известно о Маше, то позвони мне, пожалуйста…

– Хорошо, – ответил молодой человек и, открыв дверцу, вылез из машины.

«Таня, ты хотела новую версию? – подумала я, глядя ему вслед. – А тебе не кажется, что конфликт между Машей и Кирюшей мог зайти слишком далеко? Допустим, он в пылу страсти или гнева ударил девушку, не рассчитал свои силы, и та отдала богу душу. А молодой человек, дабы скрыть свою причастность к ее смерти, взял да и спрятал где-нибудь труп. Что ж, такое вполне могло произойти. Вот тебе версия номер три…»

Без пятнадцати шесть мне позвонила Кира Леонидовна.

– Татьяна, у вас есть новости о моей дочери? – спросила она. В ее голосе уже не было того металла, которым она едва не сразила меня наповал с утра. Однако и волнительной дрожи в нем я тоже не почувствовала.

– Пока ничего определенного нет, – ответила я.

– Если до завтрашнего утра Маша не найдется, я обращусь в милицию, – сообщила мне Баранова. – Но вы, Татьяна Александровна, продолжайте свое расследование. Да, если хотите осмотреть квартиру моей дочери, я буду там через полчаса. Можете тоже подъехать.

Я спросила адрес. Оказалось, что пропавшая девушка жила в двух кварталах от моего дома.