Текст книги "Дольче вита по-русски"

Марина Серова
Дольче вита по-русски

Глава 1

Вот и настало это пресловутое «потом» – время, на которое я свалила кучу разных дел. Последние три месяца я занималась непрерывной чередой расследований, без единого выходного и едва ли не по двадцать четыре часа в сутки. «Отдохну потом, высплюсь потом, наведу порядок в квартире тоже потом», – говорила я себе. Еще надо было сходить в ЖЭК, который что-то напутал с квитанциями за коммунальные услуги, вызвать мастера по ремонту стиральных машин, продлить страховку автогражданки, ну и конечно же, побаловать себя шопингом и SPA-процедурами. Отоспаться в мой первый выходной не удалось, потому что соседи именно в этот день вздумали устроить ремонт. Я проснулась от звука работавшей за стеной дрели и уже не смогла больше заснуть, но и вставать тоже не спешила. На меня вдруг навалилась такая апатия, что даже поход по магазинам за новыми тряпками не вдохновлял. Услышав телефонный звонок, я обрадовалась. Вот сейчас мне закажут новое расследование, и я со спокойной душой вновь отодвину домашнюю рутину на потом.

– Алло! – ответила я.

– Тань, привет! – крикнула в трубку моя подружка Светка. – Как хорошо, что ты дома! Я даже не надеялась дозвониться до тебя с первого раза. Слушай, ты ко мне вообще собираешься?

– Ну, так, – протянула я без какой-либо определенности в интонациях.

– Все понятно, значит, не собираешься. А ведь пора бы уже. Ты когда у меня была в последний раз? Месяца два назад?

– Наверное, три, – уточнила я.

– Три месяца? Это же совсем никуда не годится! Я, конечно, все понимаю, работа есть работа, но и о себе, любимой, тоже нельзя забывать, – выпалив на одном дыхании эту прописную истину, Светка вдруг замолчала на пару секунд, а затем осторожно поинтересовалась: – Танюша, а может, ты себе другого мастера нашла?

– Света, о чем ты говоришь? Разве я могу тебя на кого-нибудь променять?

– Вот что, дорогая, жду тебя сегодня, в двенадцать ноль-ноль, – требовательно заявила Светка-парикмахерша. – И не вздумай отказываться! Я обижусь.

– Да я и не думаю.

– Тогда до встречи, дорогая, – пропела Светка и отключилась.

Моя подруга даже не представляла себе, как я была благодарна ей за этот звонок. Теперь, когда она назначила мне конкретное время, я могла спокойно встать, перешагнуть через груду бумаг, рассыпанных по полу, зайти в ванную комнату, спокойно посмотреть на предавшую меня стиральную машину, принять душ, а затем отправиться в кухню и заняться кофейным священнодейством, стараясь не обращать внимания на гору немытой посуды и удерживая себя от мысли заглянуть в пустой (я это и так знала) холодильник.

Вскоре я уже наслаждалась терпким вкусом свежесваренной «Арабики» и убеждала себя, что обязательно, в самое ближайшее время, разгребу кучу своих домашних дел, возможно, даже сегодня, но только после того, как вернусь из салона «Афродита». В конце концов, Светка права: себя, любимую, надо холить и лелеять – в первую очередь.

Выходя из дома, я прихватила с собой квитанции, лежавшие на тумбочке. Авось буду проезжать мимо ЖЭКа, остановлюсь и зайду в бухгалтерию.

Ровно в полдень я уселась в кресло, и Светка принялась колдовать над моими волосами.

– Хорошо, что я тебя в прошлый раз горячими ножницами подстригла, кончики еще вполне сносные. А челка-то, челка как отросла! Ну ничего, сейчас я сделаю из тебя такую красавицу, – пообещала подружка. – Таня, а что, если в этот раз мы обойдемся без филировки? Давай сделаем короткую прямую челку. Сейчас все звезды так носят.

– Как скажешь, – согласилась я, отдавшись во власть высококвалифицированного мастера.

Светка работала ножницами, развлекая меня при этом светскими сплетнями, которые она, вероятно, вычитывала в глянцевых журналах, предназначенных для клиенток, ожидающих своей очереди. Во всяком случае, когда я вошла, она листала один из них. Пробежавшись по череде звезд, моя подружка вдруг решила «приземлиться»:

– Знаешь, а у меня сосед недавно умер. Молодой совсем, тридцать два года. У него остались жена и двое детей. Близняшкам еще и двух лет нет. Представляешь?

– Представляю, – вяло произнесла я. Меня, частного детектива, такая история не могла ни удивить, ни разжалобить.

– Тань, ты бы хоть для приличия спросила, отчего он умер!

– Ну, и отчего он умер?

– Официальная версия – от атипичного гриппа, но Наташа в это не верит. – Светка наклонилась к моему уху и заговорщически прошептала: – Она считает, что Виктора убили! Вот так.

– Наташа, если я правильно понимаю, это его вдова, так? – уточнила я для поддержания разговора.

– Правильно понимаешь. Она так любила мужа, так любила… Вот ведь закон подлости – подлецы живут до глубокой старости, а Виктор умер в самом расцвете сил. Знаешь, Таня, а я ведь Наташке всегда завидовала. Ей достался тот редкий образец надежного мужика, за которым любая баба чувствует себя как за каменной стеной. Представляешь, пил только по праздникам и при этом не курил и жене не изменял!

– Откуда ты знаешь, что не изменял? – рассмеялась я.

– Да было дело, в позапрошлый Новый год, – призналась Светка. – Наташка тогда в роддоме лежала, а я с Андреем только-только рассталась, ну и…

– Что ты имеешь в виду? – уточнила я, встретившись в зеркале со Светкиным взглядом, который она быстро отвела в сторону.

– Ну, я позвонила Виктору и попросила его помочь мне шампанское открыть. А когда он пришел, предложила встретить Новый год вместе. Таня, ну что ты на меня так смотришь? Я была одна, он за стенкой – тоже один…

– И он отказался, да?

– Ну почему же? Кузнецов перенес в мою квартиру салатики, купленные им в кулинарии, курицу-гриль, бутылку водки, и мы сели за стол перед телевизором. Часок посидели, а потом он ушел. Таня, понимаешь, Виктор от меня ушел, хотя мы прилично выпили, и я с дури дала ему понять, что он мне нравится.

– А он тебе нравился? – уточнила я.

– Ну, как тебе сказать… Понимаешь, шампанское, свечи и все такое…

– Все ясно, романтическая обстановка вскружила тебе голову, а ему – нет.

– Можно сказать и так. Хорошо, что тогда между нами ничего не произошло, а то я даже не знаю, как Наташке бы потом в глаза смотрела. В общем, я просто хотела тебе сказать, что Виктор был редким исключением из правил во всех отношениях. За это, похоже, и пострадал, – Светка сделала интригующую паузу. – Да, такие, как он, не вписываются в нашу сволочную жизнь…

– Ну почему же «сволочную»? – удивилась я.

– Ой, вот не тебе, Танюша, задавать мне такие вопросы! Тебе ли не знать, что каждый третий, а то и второй имеет какой-нибудь грешок. Мы с тобой, разумеется, не в счет. А Виктор в таможне работал. – Светка снова понизила голос: – Не исключено, что он контрабандистам каким-нибудь дорогу перешел!

– Ну так уж и контрабандистам, – я не приняла это предположение всерьез.

– Во всяком случае, Наташа именно так думает. Хотя коллеги Виктора ничего такого не подтверждают.

– И с чего же тогда вдова взяла, что он не своей смертью умер? – осведомилась я не без скепсиса.

– Что? Заинтересовалась? – обрадовалась Светка, не придав значения моей интонации, и мне ее реакция не понравилась.

– Не так, чтобы очень, – возразила я, – так, простое человеческое любопытство.

– Человеческое или профессиональное? – уточнила подружка.

– Дорогая, ты же знаешь, для того, чтобы у меня появился профессиональный интерес, прежде всего мне необходим материальный стимул.

– Вот с этим как раз сложнее, – вздохнула Светка и самозабвенно заработала феном.

Я смотрела на нее и пыталась понять, зачем она пригласила меня в салон. Чтобы по-дружески напомнить о том, что давно пора подкорректировать мою прическу? Или затем, чтобы по-соседски помочь Наташе выяснить, отчего умер ее муж? Судя по тому, как старательно подруга прятала от меня глаза, я поняла, что второй ответ и есть правильный. Сообразив, что Светка пытается сосватать мне благотворительное дельце, я сразу вспомнила о том, что у меня в сумке лежат квитанции, с которыми надо уже наконец разобраться, а дома ждет еще целая куча неотложных дел. Появился бытовой энтузиазм, и я перестала поддерживать разговор о трагической смерти молодого тарасовского таможенника. Светлана несколько раз пыталась возобновить его, но, наткнувшись на неприступную стену моего молчания, заговаривала теперь то о некоем чудодейственном шампуне, то о волшебной пенке для укладки, которые она недавно для себя открыла.

– Если они действительно так хороши, то я, пожалуй, тоже их приобрету, – сказала я. – Ты на мою долю не взяла случайно эти средства?

– Взяла, и даже не случайно, – парикмахерша развернула меня к зеркалу и спросила: – Ну как, нравится?

Наши взгляды снова встретились в зеркале. Я увидела в ее глазах гордость – от хорошо, нет, – отлично выполненной работы. А ведь Светка действительно в очередной раз сотворила с моими волосами чудо. Даже настроение у меня поднялось. Может, я просто выдумала, что она пыталась навязать мне благотворительную работенку? Да, наверное, мне показалось.

Я уже собиралась покинуть салон, когда Светлана, отправившаяся меня проводить, вдруг спросила:

– Так что мне Наташе сказать? Ты не можешь взяться за ее дело, потому что сейчас занята другим расследованием, да?

Оказывается, моя подружка все еще не оставила своей затеи – вовлечь меня в стройные ряды альтруисток. Я отвела ее чуть в сторонку, подальше от любопытной администраторши, навострившей уши, и попыталась объяснить Светлане свою позицию.

– Света, ты же знаешь, частный сыск – эта моя работа, а не хобби. Я просто не имею право его иметь. Мне в любой момент может состоятельный клиент позвонить. Понимаешь?

– А у Наташи двое мальчиков осталось, – совсем невпопад сказала жалостливая парикмахерша. – Она с ними в декрете сидит. На работу выйти не может, детей не с кем оставить. Ее родители в деревне живут, у них там хозяйство. А со стороны Виктора бабушки и дедушки у них нет. С яслями в Тарасове проблемы… Ладно, Таня, я ведь знала, что ты не согласишься, так, на чудо понаделась… Наташка, конечно, расстроится…

– Так ты ее уже успела обнадежить? – набросилась я на Светку. – Зачем? Как ты могла?

– Сама не знаю. Как-то так получилось… Вчера девять дней было со дня смерти Виктора. Я помогала Наташе с поминками, а потом, когда все ушли, она поделилась со мной своими подозрениями. Ее рассказ был обильно полит слезами, я расчувствовалась и ляпнула о тебе, ну, что у меня есть подруга, которая может узнать всю правду. А ты ведь можешь это, Танюша, я знаю.

– Света, а ты уверена, что ей нужна правда?

– Ну как, у нее же дети, – тут же привела веский аргумент Светлана, но заметив, что на меня это не произвело особого впечатления, пояснила: – Одно дело – если они вырастут с мыслью о том, что их папа умер от гриппа, пусть и атипичного, и совсем другое дело – если они будут знать, что их отец – герой, что он в одиночку боролся против преступников!

– Например, как Бэтмен или Человек-Паук, – усмехнулась я.

– А почему, собственно, и нет? Знаешь, эти мальчишки такие забавные… На Виктора очень похожи, оба. И потом, если выяснится, что Кузнецов Виктор Александрович погиб при выполнении служебных обязанностей, что его отравили контрабандисты, то это даст право на какие-то дополнительные выплаты. Нет, Таня, ты не думай, Наташа мне об этом ничего не говорила, хотя ей деньги сейчас очень нужны, это я сама так подумала. Она просто хочет знать правду. И детям, когда они вырастут, тоже нужна будет правда.

Светка знала, что дети – это мое слабое место, вот и давила на жалость.

– Ладно, диктуй номер телефона своей соседки. Я с ней свяжусь и договорюсь о встрече.

«Как-нибудь потом», – добавила я про себя.

– Я ей сама сейчас позвоню, – подруга тут же достала из кармана мобильник и набрала номер: – Наташа, привет! Это я. Да, Татьяна согласилась тебе помочь. Ты сегодня можешь с ней встретиться? Хорошо, жди… Ну что, Таня, Наташа сейчас детей спать укладывает, так что вы как раз можете пообщаться. Где я живу, ты знаешь, а у Кузнецовых двадцать седьмая квартира, этажом выше моей. Только не звони в дверь, чтобы мальчишек не разбудить. Лучше постучи легонько.

– Хорошо, Света, я так и сделаю, – и я направилась к выходу.

– Удачи! – Подруга помахала мне рукой.

Еще никогда я не выходила из салона красоты с такими смешанными чувствами. Вроде Светкиной работой я осталась вполне довольна, а вот осадок от общения с ней остался. Все-таки она должна была сначала посоветоваться со мной, а уже потом что-то своей соседке обещать. Ладно, в конце концов, от меня не убудет, если я пообщаюсь со вдовой. Может, у нее и нет никаких доказательств того, что ее мужа убрали? Скорее всего, ей просто хочется думать, что ее муж – герой. Так ей легче смириться с утратой.

Я села в свой «Ситроен» и поехала к Наталии Кузнецовой, уверенная в том, что общение с ней много времени у меня не отнимет. Чем ближе я подъезжала к ее дому, тем сильнее меня одолевала мысль – как могло случиться, что молодого, крепкого мужчину сморил грипп, пусть и атипичный? Вроде сейчас эпидемии в нашем городе нет…

* * *

Через каких-то полчаса я уже сидела в небольшой, скромно обставленной гостиной и слушала исповедь Светкиной соседки.

– Я до сих пор не могу поверить, что Вити больше нет. Мне все время кажется, что он на работе, но в любой момент может открыться дверь, и он покажется на пороге. Нет, конечно, умом я понимаю, что этого никогда не произойдет, но так хочется верить в чудо. Мой муж не мог так бессмысленно уйти из жизни. Не мог!

Кажется, мои предположения подтверждались. Наталья свято верила в то, во что ей хотелось верить. Вместо слов дежурного сочувствия я задала ей вопрос в лоб:

– Наташа, скажите, почему вы решили, что вашего мужа убили?

– Я вам сейчас все расскажу. Понимаете, Таня, последнее время – месяц-два – Витя приходил домой очень озабоченным. Он все время о чем-то думал и порой даже не слышал, что я к нему обращаюсь. Конечно, я пыталась выяснить, в чем дело, но Виктор ничего толком мне не объяснял. Лишь однажды он проговорился, что у него на работе какие-то проблемы, но ситуация – штатная, и рано или поздно он с ней справится. Никаких подробностей относительно этой ситуации муж мне не сообщил, и это меня только еще больше насторожило. Я никогда прежде не видела Виктора таким замкнутым, молчаливым. Он даже с мальчишками перестал заниматься. Раньше, бывало, только придет с работы, и сразу – в детскую. Он их по очереди на спине катал, кувыркался с ними. Оттуда такой заливистый смех доносился… А потом он все реже и реже стал с мальчиками играть. Придет, наскоро поужинает, сядет в кресло и все какие-то думы думает. Ребята к нему лезут, тянут его за руки, а он их ко мне отсылает. Только я в их игры играть не умею. Книжки им могу почитать, порисовать с ними, а Максимка со Стасом привыкли к подвижным играм с папой. – Наташины глаза наполнились слезами. – Я так надеялась, что все образуется, а потом случайно подслушала один разговор…

– Какой разговор?

– Я была в ванной, купала мальчиков. А потом вышла на секундочку в коридор и услышала, что Витя разговаривает по телефону. У меня и в мыслях не было подслушивать, все получилось само собой. Не затыкать же уши? – смущенно оправдывалась вдова.

– Да, конечно. И что же вы услышали?

– Муж очень строго сказал кому-то – не надо ему угрожать, это совершенно бесполезно. Все равно он от своего не отступится… Потом Витя оглянулся и увидел меня, и на этом разговор оборвался. Я спросила – с кем он беседовал? Вместо ответа муж сказал, что мне надо срочно уехать с детьми в деревню, к моим родителям. Я ответила, что никуда не поеду, пока он не расскажет, что происходит. Он опять отделался от меня какими-то общими фразами, и все. Это было в четверг вечером, а в пятницу Витя пришел с работы совершенно разбитым – и морально, и физически.

– А если поконкретнее?

– Сначала он отказался ужинать, накричал на меня из-за какого-то пустяка, чего никогда раньше с ним не случалось, и лег спать. Я сказала детям, что папа сильно устал, и всячески удерживала их, чтобы они его не побеспокоили. Ближе к десяти вечера у Вити поднялась высокая температура, его всего знобило. Я дала ему таблетку аспирина, но она не помогла. Потом я нашла в аптечке еще какое-то жаропонижающее средство, но и от него не было никакого эффекта. Виктору становилось все хуже и хуже. Ночью он пожаловался на резкую боль за грудиной, и я хотела вызвать «Скорую», но муж попросил этого не делать, уверил меня, что потерпит до утра, а потом ему вроде бы лучше стало. Во всяком случае, Витя пытался убедить меня в этом, и я, дура, поверила ему. Никогда себе не прощу…

– Наташа, успокойтесь, не надо винить себя, – мягко сказала я.

– Ну как же мне не винить себя? Если бы я настояла на «Скорой», если бы я вызвала в воскресенье дежурного врача из поликлиники, все было бы иначе… Но Витя упорно отказывался от медицинской помощи. Откровенно говоря, он терпеть не мог ходить по врачам. На моей памяти он всего лишь пару раз простужался и переносил болезнь на ногах. Муж считал баню самым лучшим лекарством. Но в тот день ему было не до парной. Правда, в воскресенье температура действительно немного спала, а в понедельник… в понедельник Витя не проснулся. Таня, вы не представляете, что со мной было, когда я поняла, что мой муж, лежащий рядом со мной, мертв! Если бы не мальчики, я, наверное, тоже наложила бы на себя руки…

– Света сказала мне, что согласно заключению медиков Виктор умер от атипичного гриппа, так? – уточнила я, прервав Наташу, готовую вот-вот заплакать.

– Да, в справке о смерти так и написано – отек легких, вызванный осложнением со стороны атипичного гриппа. Вы сами можете в этом убедиться. Я на всякий случай сделала ксерокопию, – вдова шмыгнула носом, встала, подошла к шкафу, вынула оттуда какую-то бумажку и сунула мне ее в руки.

Я пробежала глазами заключение патологоанатома Шильдикова. Мне уже не раз доводилось общаться с ним в связи с моими предыдущими расследованиями. Оснований не доверять его компетенции у меня не было.

– Возьмите, – я вернула ксерокопию справки обратно.

– Я не верю в этот диагноз, – обронила Наталья.

– Почему?

– Таня, сами посудите, грипп – болезнь очень заразная, но ведь ни я, ни мальчики не заболели. Тьфу, тьфу, тьфу! – Наташа не только сплюнула три раза через левое плечо, но еще и постучала по деревянному подлокотнику кресла. – А ведь мы находились с Витей в непосредственном контакте. И вообще, будь это правдой, то уж детей-то педиатр точно взял бы под усиленный контроль. Знаете, у нас в прошлом году одна женщина с шестого этажа где-то подцепила краснуху, так к нам сразу участковый врач пришел. Среди медиков такая информация распространяется со скоростью звука. Только не в этом случае. Виктор умер от заразнейшей болезни, а никто даже не подумал о том, чтобы объявить карантин! Зато коллеги мужа очень уж быстро узнали, что Виктор умер, и пришли ко мне с соболезнованиями. Нет, я понимаю – он в понедельник не вышел на работу, но ведь это же не значит, что его больше нет в живых? Мне в тот день совсем не до того было, чтобы позвонить в управление таможни. Они сами как-то обо всем узнали и вечером пришли ко мне.

– Это действительно странно. Хотя мир слухами полнится.

– Знаете, я тогда не придала этому факту никакого значения. Я вообще плохо соображала. Это уже после похорон я задумалась кое о чем…

– О чем именно?

– Мне показалось, что речи таможенников на кладбище и на поминках были какими-то неискренними. А Витин друг, Геннадий Танеев, вообще стоял в сторонке и как-то отстраненно наблюдал за происходящим…

– Гена Танеев был другом вашего мужа? – уточнила я.

– Ну да. А вы что, его знаете?

– Мы учились на одном потоке в Академии права. Потом как-то сталкивались по службе, когда я еще в прокуратуре работала.

– Понятно, – обронила вдова и подошла к двери детской, за которой послышалась какая-то возня. – Максимка просыпается. Сейчас Стасика разбудит… Нет, кажется, он снова заснул.

– Значит, Виктор дружил с Танеевым? – Я вернулась к этому вопросу.

– Наверное, я не совсем правильно выразилась. Они скорее приятельствовали, чем дружили. В русскую баню иногда вместе по выходным ходили, на футбольные матчи. Во всяком случае, больше Витя ни с кем из коллег не поддерживал отношений во внерабочее время. Он ведь в таможне не так давно работал, всего около двух лет. Виктор туда из транспортной прокуратуры пришел, там его должность сократили.

– Понятно. А чем конкретно он занимался?

– Витя не обсуждал со мной свои служебные дела, просто не имел такой привычки. Я только знаю, что он контролировал железнодорожные грузы.

– Скажите, Наташа, вы дома у себя случайно не находили какие-нибудь бумаги, связанные с растаможкой грузов? Может быть, в вашем домашнем компьютере были какие-то служебные файлы Виктора?

– Вы знаете, я искала, правда, сама не знала, что именно, но ничего, стоящего внимания, к сожалению, не нашла. Ни бумажных, ни электронных документов, которые могли бы хоть что-то прояснить, в доме нет.

– А звонок с угрозами поступил Виктору по мобильному телефону?

– Нет, Витя тогда разговаривал по домашнему телефону. Я понимаю, зацепок практически нет, но Света уверяла, что вы можете вытянуть даже самое безнадежное дело. – Наташа подошла к шкафу, убрала справку, затем вынула какой-то конверт и протянула его мне. – Вот, это вам.

– Что это?

– Ну, это плата за ваши услуги. Там, конечно, немного, но это только аванс. Родители скоро свинью зарежут, сдадут мясо и пришлют мне деньги.

Я смотрела на тоненький конверт и понимала, что вдова собирается отдать мне свои последние сбережения. У меня не поднялась рука взять их, тем более что дело казалось совершенно бесперспективным. Я ведь не Светка, которую в чем-либо убедить – проще пареной репы. Она с легкостью поверит даже продавцу воздуха, а уж в детективную историю, придуманную ее соседкой, тем более. По существу, Наташа не привела ни одного аргумента, который убедил бы меня в том, что ее мужа убили. Не исключено, что она затеяла это расследование лишь для того, чтобы как-то отделаться от чувства вины. В конце концов, имеется заключение патологоанатома, согласно которому смерть Кузнецова не является насильственной. Действительно, если бы Наталья не стала слушать мужа и вызвала бы врача, возможно, Виктора спасли бы.

Это было не просто – разбить ее иллюзии, но я попыталась:

– Наташа, я не возьму этих денег. Они вам сейчас нужнее. Вам детей поднимать надо. А смерть мужа вам следует принять как данность.

– То есть вы не беретесь за это расследование? Но как же так?! Почему?! Я ведь не смогу свыкнуться со смертью Виктора, пока не узнаю всю правду! А что я ребятам скажу? Они пока не понимают, что больше папу не увидят. Постоянно спрашивают, где он. А когда подрастут, поинтересуется отчего от умер. Я на вас так надеялась… Таня, я вас очень прошу, ради моих детей…

Я старалась не смотреть на вдову, дабы не встречаться с ее молящим взором, но от просящих интонаций ее голоса скрыться было некуда. Почувствовав, что не смогу просто встать и уйти, лишив Наталью последней надежды, я пообещала:

– Хорошо, я попытаюсь установить истину, причем без всякого материального вознаграждения.

Взять у Кузнецовой последние деньги я, разумеется, не могла.

– Спасибо. Вы такая понимающая! Я думала, такого уже не бывает в наше время. – Было заметно, что мой благотворительный жест потряс вдову. – Я очень надеюсь, что правда скоро откроется.

Наташа открыла шкаф и убрала конверт на место. Я вдруг задумалась – зачем она сделала ксерокопию справки о смерти мужа? Если ее муж был застрахован от несчастных случаев, справка могла бы понадобиться страховой компании. Вот только осложнение инфекционного заболевания, повлекшее за собой смерть, не является страховым случаем. Не поэтому ли Наташа так хочет доказать всем, что на самом деле причина смерти ее мужа заключалась в чем-то другом?

– Наташа, скажите, жизнь вашего мужа была застрахована?

– Да, – обронила Кузнецова, пряча от меня взгляд, а затем, словно оправдываясь, добавила: – Но страховая сумма очень небольшая. Эта страховка была чисто символической.

Проснулись Наташины мальчишки, и я, задав вдове напоследок еще несколько важных вопросов, поспешила удалиться. Сев в «Ситроен», я задумалась о том, куда мне ехать. Домой? В ЖЭК? Или… Азарт сыщицы затмил мои личные интересы, и я набрала номер мобильного телефона Танеева, которым снабдила меня вдова.

– Алло!

– Здравствуй, Геннадий! Это Татьяна Иванова. Помнишь такую?

Мой институтский знакомый молчал. Похоже, он перебирал в уме несколько кандидаток. Уж что тут поделать, если у меня достаточно широко распространенное имя и еще более широко распространенная фамилия.

– Так, это какая Татьяна Иванова? Из аптеки, что ли? – наконец осведомился он.

– Нет, Геночка, не из аптеки, – рассмеялась я.

– Все, Таня, вот теперь я тебя узнал! Интересно, чем же я обязан твоему звонку?

Я ответила обтекаемо:

– Да так, дело одно есть. Надо бы встретиться, поговорить.

– Ты бы хоть намекнула, что за дело?

– Ну, к чему намеки по телефону? Все детали – при встрече.

– Иванова, если ты хочешь предложить мне взятку за растаможку левого груза, то скажу тебе прямо – все зависит от суммы, – и Танеев саркастически расхохотался.

Это было вполне в его манере. Я еще по институту помнила веселый Генкин нрав и его довольно своеобразное чувство юмора.

– Похоже, ты заинтересован в нашей встрече, поэтому предлагаю не откладывать дело в долгий ящик и увидеться сегодня.

– Я не против, если ты обещаешь, что не воспользуется диктофоном, – продолжал юморить Танеев.

Откровенно говоря, я оценила его чувство юмора на троечку, но вынужденно приняла его правила игры.

– Обещаю и, в свою очередь, надеюсь, что в твоем мобильнике нет такой опции, а если и есть, то ты не умеешь ей пользоваться.

– Ради дела придется разучиться, – усмехнулся Танеев, потом, вдруг как-то разом посерьезнев, спросил: – Сегодня, в восемнадцать тридцать, у старого корпуса Академии права, тебя устроит?

– Вполне.

– Тогда до встречи.