Текст книги "Черная принцесса"

– Ох, да мужчин разве поймешь, – помрачнела Милентьева. – У них другая психология, сами понимаете. Хотя я думаю, что тут бизнес его виноват. Виталий уставать стал, нервничал много, настроение часто плохое... Вот, наверное, и захотелось развеяться. А потом, мужчинам вечно чего-то в жене не хватает...

– Вы знаете, как зовут ту женщину? – спросила я.

– Знаю, – неохотно ответила Валентина Михайловна. – Вероника.

– А фамилию не знаете?

– Балашова. А вам это зачем?

– Мне необходимо будет с ней встретиться. Кстати, вы в милиции сказали о ее существовании?

– Нет, что вы! Это же позор просто! Зачем такое выносить на свет божий? – всплеснула руками Валентина Михайловна.

– Ну, это вы напрасно, – нахмурив брови, заметила я. – Сообщить в подобной ситуации о существовании этой женщины просто необходимо. Хорошо, что вы рассказали об этом мне. И в дальнейшем я вас попрошу ничего от меня не скрывать, если вы хотите, чтобы я нашла убийцу вашего мужа. Эта Вероника Балашова по-прежнему живет в вашей квартире?

– Да, я не успела этим заняться, но собираюсь сегодня же! Теперь-то я сделаю все, чтобы она квартиру покинула. – Валентина Михайловна взволнованно сцепила руки.

– Сделать это вам, я думаю, будет несложно, если только с ней не составлен официальный договор на определенный срок на проживание в вашей квартире.

– После смерти Виталия он должен быть расторгнут, – возразила Милентьева. – Ведь теперь квартира принадлежит Наде. А она уж точно не захочет терпеть там эту Веронику.

– Вообще-то, как юрист, могу вам сказать, что, для того чтобы вступить в права наследования, нужно подождать полгода, – заметила я.

– Я знаю, но ведь это просто формальность! Что значит – вступить в права? Юридически! А фактически она и сейчас может там жить, кто ее выгонит?

– В общем, вы, наверное, правы, – согласилась я. – Но как бы там ни было, я попрошу вас не выгонять Балашову из квартиры до того момента, пока я с ней не встречусь. А сделать это я постараюсь прямо сегодня после нашего разговора. До вечера у меня будет время, – посмотрев на часы, сказала я.

– Значит, вы беретесь за это дело? – радостно воскликнула женщина.

– Берусь, – твердо ответила я и посмотрела на Светку. Та все поняла по моему взгляду и торопливо сказала:

– Я уже поставила Валентину в известность насчет твоих расценок.

– Да-да, – подхватила Милентьева, раскрывая сумочку. – Деньги у меня с собой, так что вот...

Она протянула мне аванс, я поблагодарила и сказала:

– А теперь мне нужны от вас еще кое-какие сведения. Во-первых, адрес квартиры, где живет пока Вероника Балашова. Во-вторых, фамилию-имя-отчество и адрес вашего первого мужа и, в-третьих, адреса и телефоны Константина Коршунова и фирмы «Дом для вас».

Пока Валентина Михайловна записывала мне адреса, я задала ей еще вопросы:

– А ваши дети знают про эту Веронику?

– Нет-нет, что вы! – удивленно подняла голову от листка Милентьева. – Откуда же?

– А насчет того, что квартира достается Наде и, следовательно, она может жить отдельно, они не высказывали недовольства? Все-таки они уже взрослые, молодежь любит отделяться от родителей.

– Ни Алеша, ни Марина никогда ни о чем подобном не говорили. К тому же они вполне могут снимать квартиру, средства это позволяют. А если возникнет необходимость, то и купить. Но мы всегда жили так дружно, что никто из них не заговаривал об этом. Кроме Нади. Но ее тоже можно понять – она самая старшая, ей и замуж нужно выходить, правильно?

– А что, есть кандидатура? – поинтересовалась я.

– Да... – замялась Валентина Михайловна. – Вроде есть. Правда, не очень он нам нравится, так, ни рыба ни мясо... Музейный работник полунищий. Виталий его альфонсом называл. Но... – Милентьева вздохнула, разведя руками. – Ничего не поделаешь, лишь бы ей нравился. Девочка же больная, ей и так трудно жениха найти. Вот вам адреса, тут и наш есть, и телефон тоже. Вы же позвоните мне, как только что-то узнаете?

– Непременно, – взяв протянутый Милентьевой листок с адресами, заверила ее я. – Я вас только попрошу еще об одном. Когда приедете домой, позвоните Константину Коршунову и предупредите о моем визите, а то вдруг он не захочет со мной говорить. Кстати, кто знает о том, что вы решили нанять меня для расследования?

– Пока никто. Я не успела ни с кем поговорить, как только Света сказала про вас, я сразу к ней помчалась, – ответила Милентьева.

– Понятно. Ну, у меня пока вопросов больше нет, – сказала я.

Валентина Михайловна снова вздохнула и поднялась. Она поблагодарила Светку и меня и пошла в прихожую. Светка с озабоченным видом пошла ее провожать. Когда она вернулась, я уже была готова к укладке волос. От предложенного Светкой пресловутого «кабаре» я отказалась сразу же, как только увидела изображение этого «нового слова в парикмахерском искусстве» на фотографии, и попросила просто оставить волосы распущенными, придав им нарочитую легкую небрежность. Пока шел процесс, Светка вовсю старалась словесно дополнить картину отношений в семье Милентьевых. Я же планировала предстоящий разговор с Вероникой Балашовой и попутно размышляла, исходя из предварительных сведений, над тем, кто мог убить Виталия Милентьева.

Первой кандидатурой представлялся Константин Коршунов – он находился с Милентьевым в вечер убийства, встреча происходила за городом, у них были общие дела... Но тут же возникала масса контраргументов.

Во-первых, если Константин задумал убить Милентьева, то позаботился бы о том, чтобы никто не знал о его встрече с ним на даче. А об этом знала Валентина и, возможно, другие люди. Во-вторых, обстановка на даче ничего не говорит о присутствии там третьего лица. А Коршунов в случае собственной виновности должен был постараться представить все так, будто там после него был кто-то еще. Если, конечно, он не полный идиот, во что мне совсем не верилось. В-третьих, общие дела еще не говорят о том, что Милентьев ему мешал. Валентина же утверждала, что разногласий между ними не было. Правда, это всего лишь мнение Валентины, она могла и не знать о чем-то. Одним словом, ситуация должна стать яснее только после разговора с Коршуновым.

Теперь остальные. А кто, собственно, остальные? Дети, любовница, сама Валентина, ее бывший муж, сестра, жених старшей дочери... Персонажей достаточно, и до встречи с ними гадать, кто из них был на убийство способен, просто неконструктивно. Неизвестно еще даже, у кого из них есть алиби, а у кого нет. Да и мотивы неясны. А значит, для начала нужно познакомиться со всем окружением Милентьева и выяснить, были ли у кого-то тайные мотивы для его убийства.

К этому простому выводу я пришла в процессе, пока Светка колдовала над моей головой. Если бы не сегодняшний праздник, который я все еще надеялась провести в романтической обстановке, несмотря на свалившуюся как снег на голову работу, можно было бы и с Коршуновым встретиться.

«Хотя нет, – остановила себя я. – Столько встреч, столько информации сразу – Валентина, Вероника Балашова, еще и Коршунов... Это слишком много для одного дня. К тому же сегодня и в самом деле чудесный праздник. Не стану его портить. Вот только к Балашовой съезжу».

Когда Светка закончила, я осталась очень довольна, посмотрев на себя в зеркало.

– Нравится? – с гордостью за свой труд спросила подруга.

– Очень, – ответила я, доставая из сумочки деньги, а из пакета большую коробку конфет. – Это тебе праздничный подарок.

– Ну что ты, Таня! – всплеснула руками Светка. – Это моя работа сегодня тебе подарок, к тому же мне пришлось тебя побеспокоить по делу Валентины... Нет-нет, убери, денег я не возьму. А вот за конфеты спасибо, не могу отказаться – ты же знаешь, я обожаю сладкое. Хотя оно и портит фигуру, но я планирую сесть на строжайшую диету сразу после праздника, потому что праздники – это всегда обилие калорийной пищи. Вот мне недавно Маша Лапикова рассказала про одну уникальную диету, это что-то потрясающее! За неделю худеешь на десять килограммов – представляешь, Таня? Я тебе сейчас продиктую, там все очень просто. В первый день...

– В другой раз, – прервала ее я. – Мне пора бежать, если что, звоните мне сами.

И, выйдя на улицу, я села за руль и поехала на квартиру, где жила Вероника Балашова.

Глава 2

Квартира находилась в обычном панельном девятиэтажном доме, абсолютно ничем не примечательном. Поднявшись на третий этаж, я позвонила в дверь. Довольно скоро мне открыла девушка лет двадцати трех, не очень высокого роста, но с хорошей фигурой, с несколько простым, но миловидным лицом, одетая в короткий синий махровый халатик, туго перехваченный в талии пояском. Темно-русые волосы были собраны в хвост. Серые глаза смотрели на меня с любопытством.

– Добрый день, могу я поговорить с Вероникой? – начала я.

– Это я, – высоким голосом ответила девушка. – А что вы хотели?

– Как я уже сказала, поговорить. По одному важному делу.

– Ну-у-у... – протянула Вероника. – Проходите.

Я, разувшись в прихожей, прошла в комнату. Валентина Михайловна отчасти была права – образцового порядка в ней не наблюдалось: на стульях в беспорядке лежали предметы туалета, ворох молодежных журналов соседствовал на столе с тарелками с остатками пищи, тут же валялись и флакончики лака для ногтей, а также тюбики с кремом. Однако в облике самой Вероники неряшливости не было: чистая одежда, ухоженные волосы, накрашенные ногти, на лице макияж.

– Садитесь, – сгребая со стола в сторону все предметы и придвигая мне стул, предложила Вероника и устроилась напротив меня.

Я присела и для начала представилась:

– Меня зовут Татьяна, я пришла к вам по поводу одного вашего знакомого.

– Какого знакомого? – беспечно спросила Вероника, отковыривая со стола ногтем, выкрашенным в темно-синий цвет, капельку застывшего варенья. – У меня их много.

– Милентьева Виталия Алексеевича, – пояснила я, внимательно глядя на лицо девушки.

– А что такое? – удивилась та.

– Ведь это он сдает вам эту квартиру?

– Ну да, сдает... И что? – Вероника досадливо пожала плечиками.

– И вы собираетесь жить здесь и дальше?

– Ну да, а что?

– Вероника, я должна сообщить вам печальную для вас новость, – вздохнула я. – Так уж получилось, что это придется сделать именно мне, потому что без этого нашего разговора не выйдет. Дело в том, что вам вряд ли удастся жить тут и дальше.

– Это почему еще? – с вызовом спросила Вероника. – Вы не от его жены случайно? Так вот, квартиру мне сдает не она, а Виталий. Это его квартира. И я буду здесь жить до тех пор, пока он сам меня не попросит съехать.

– К сожалению, так не получится, – покачала головой я. – Дело в том, что Виталия Алексеевича больше нет.

– То есть... – Серые глаза Вероники округлились. – Вы что говорите-то? Как это нет?

– Виталий Алексеевич был убит вчера ночью у себя на даче. Он был отравлен, – ровно произнесла я, не переставая следить за реакцией девушки.

Округлое лицо Вероники вытянулось при этих словах. Она недоверчиво и непонимающе смотрела на меня.

– Убит? – тихо переспросила она наконец. – Но как? Как это может быть?

– Я уже сказала, что его отравили, – повторила я. – Это что касается способа убийства. Что же касается мотивов, то они пока неясны.

– Но... Но кто же это сделал? С кем он там был? – продолжала недоумевать Вероника.

– Это тоже пока неизвестно. Ведется следствие, и я принимаю в нем участие.

– Так вы что, из милиции, что ли? – оттопырила Вероника нижнюю губку.

– Нет, я занимаюсь этим делом частным образом.

– А кто вы вообще?

– Я же говорю, что я частный детектив. Занимаюсь расследованием криминальных дел.

– Как это? – непонимающе уставилась на меня Вероника.

– Очень просто, – вздохнула я. – Вернее, зачастую совсем непросто, но я не об этом. Я юрист по образованию, решила заниматься частными расследованиями. Уже несколько лет. Если вам нужна моя лицензия, могу показать.

Лицензия Веронику не интересовала.

– И много вам платят? – неожиданно спросила она.

– Ну на жизнь хватает, – усмехнулась я.

– Ну надо же! Я бы никогда не подумала, что кто-то всерьез может работать частным детективом. Так ведь и убить могут ненароком...

– Пока, тьфу-тьфу, бог миловал, – ответила я. – Но давайте все-таки с вами поговорим о Виталии Алексеевиче.

– Давайте, но... – вспомнила о своих проблемах Балашова. – Ой, ну вы меня прямо так озадачили, что я даже и не знаю, что говорить! Это что же, мне теперь съезжать отсюда надо?

– Боюсь, что да, – кивнула я. – Теперь эта квартира принадлежит приемной дочери Виталия Алексеевича, и вряд ли ей захочется терпеть здесь ваше присутствие.

– Ой, ну как же плохо! – Вероника надула губки. – Куда же мне идти?

– Наверное, все не так уж страшно. Вы ведь где-то жили до этой квартиры?

– Ну да, жила... В общежитии! – со злостью воскликнула Вероника. – И что мне, опять туда тащиться? Это ж на окраине города! Комната на троих! Грязь везде!

Я обвела взглядом комнату и отметила, что грязь, пожалуй, не должна являться для Вероники Балашовой фактором, с которым она не может примириться. Вероника заметила мой взгляд и, слегка смутившись, махнула рукой:

– Да это ерунда все, я здесь уберу. Просто у меня времени не было. Но я не хочу в общагу!

– Что же поделаешь, Вероника, – попыталась убедить ее я. – Вам снова придется жить в общежитии. По крайней мере, до тех пор, пока вы не найдете еще кого-то, кто пустит вас на квартиру.

– Ха! – воскликнула Вероника. – Пустить-то много кто пустит – вон, объявлений в каждой газете полно! А кто мне за нее платить будет?

– Я так понимаю из ваших слов, что эту квартиру оплачивал сам Виталий Алексеевич? – уточнила я.

– Ну да. А как же иначе? – недоуменно развела руками Вероника. – Мы с ним сразу договорились, что я ничего не плачу. А уж как он там со своей семьей разбирался, это его дело. Я-то при чем? У меня семьи нет! – И Вероника весело рассмеялась.

Мне было не очень смешно.

– А кроме оплаты этой квартиры, вы получали что-нибудь от Милентьева за то, что были его любовницей? В материальном смысле.

– Ну-у-у... Он в кафе меня водил, подарки делал иногда, но недорогие. Хотя денег у него много. И каждый раз, как попросишь, напоминал, что у него семья большая и детей целая куча. Почему-то мужчины сразу в таких случаях про жену да про детей вспоминают. А я-то при чем? Не можешь женщину содержать – нечего и начинать, я так считаю!

Вероника категорически стукнула пальчиком по столу и потянулась за сигаретой. Я последовала ее примеру и достала свои – «Мальборо». В принципе, образ этой девушки уже был мне понятен, но он не прояснял ситуации с убийством Милентьева, и много вопросов мне еще предстояло задать Балашовой.

– Скажите, Вероника, а Виталий никогда не делился с вами своими проблемами? Не рассказывал о работе, о взаимоотношениях с кем-то? Может, у него были какие-то неприятности?

– Нет, не рассказывал, – пожала плечиком Вероника, постукивая пальцем по сигарете, стряхивая пепел. – Это его дела. Я-то при чем? Это вы у жены его лучше спросите.

– То есть вы совершенно не можете предположить, кто мог убить его? – уточнила я.

– Не знаю. Наверно, из-за бизнеса его, из-за чего еще в наше время убивают? – развела руками Вероника.

– Много из-за чего, – со вздохом заметила я. – А кого-то из его знакомых вы знаете? Он знакомил вас с кем-то из своих друзей или приятелей?

– Нет. Никогда не знакомил. Да и зачем они мне? Он же пожилой уже был, и друзья у него, поди, все такие же... У меня свои друзья есть.

– То есть отношения ваши сводились к постельно-финансовым? – прямо сказала я, но Вероника, очевидно, не совсем поняла смысла вопроса, и мне пришлось упростить его: – Ничего серьезного между вами не было? Вы вместе спали, и Виталий оплачивал ваши услуги, так?

– Ну да. По-моему, это нормально. Я же с ним делилась своей молодостью, красотой... А он мне за это – деньги. Так что все справедливо! К тому же он женат. Нет, если бы он вдруг развелся и на мне предложил жениться, я бы, наверное, согласилась. Все-таки у него денег много, и вообще... Правда, там еще дети, он бы, конечно, на них тратил много, хоть они уже и взрослые. Но разве они бы просто так отстали? Да и жена его нас бы в покое не оставила, она и так уже сюда приходила, выясняла, что да как. И чем я ей дорогу перешла, не пойму? – недоумевающе посмотрела Вероника на меня. – Я ей ничего плохого не сделала, уводить его не собиралась, а деньги за квартиру она так и так от него получала. Я-то при чем?

– Хорошо, Вероника, еще несколько вопросов, – нетерпеливо сказала я, поскольку меня уже начало утомлять общение с этой девушкой. – Прежде всего скажите, когда вы видели Виталия в последний раз?

– Ну-у-у... Дня четыре назад он заезжал, а что? – почесав лобик, ответила Вероника.

– Ничего. А вчера вы с ним не договаривались встретиться?

– Нет. Он должен был завтра заехать.

– А сами вы где были после двенадцати ночи? – спросила я.

– Вы что, на меня думаете, что ли? – вытаращила Вероника глаза. – Да я... Да у меня и отравы-то никакой нет! И зачем мне убивать его? На улицу, что ли, чтобы идти теперь?

– Вы успокойтесь и просто ответьте мне на вопрос, – ровно сказала я. – Такие вопросы задают всем, кто был близок с жертвой.

– Да я в клубе была. Кто угодно, кстати, подтвердить может – там полно ребят, которые меня знают. Я там была с девяти, а ушла только после закрытия, после часа ночи. Так что у меня алиби! – победно заключила она, но почти сразу же лицо ее нахмурилось, и Вероника нервно выдернула из пачки еще одну сигарету. – И надо же было кому-то его убить, – с горечью проговорила она. – Так все здорово было... А теперь что делать? В общагу не хочется – знали бы вы как! А может, жена его согласится месяц потерпеть, а? – с надеждой заглянула Вероника мне в лицо. – Он же наверняка месяц этот уже оплатил, а он ведь только начался! Я бы, может, за это время придумала что-нибудь...

– Вряд ли, – покачала головой я. – К тому же теперь хозяйкой квартиры является его дочь, а она, как я слышала, хочет жить отдельно.

– Блин, – вздохнула Вероника. – Ну что ж мне так не везет-то?

– По-моему, в данной ситуации вам повезло все же гораздо больше, чем самому Виталию, – осторожно заметила я.

Меня начало раздражать откровенное безразличие Вероники к трагической смерти ее любовника. Понятно, что она не испытывала к нему горячих чувств, но все же он не сделал ей ничего плохого, а, наоборот, только хорошее. Неужели она уже успела насквозь пропитаться таким цинизмом?

«Хотя что тут удивляться, – сама себе сказала я. – Как ни крути, а именно деньгам в наше время отдается приоритет. Особенно такими простушками из глухой местности. Все хотят ухватить свой кусок пирога, и желательно без особых усилий. Вот и Вероника такая же. Наверняка жила всю жизнь в каком-нибудь захолустье, с родителями, проводящими все дни в работе, ругани и нищете. Вероятно, мать не раз говорила, как это принято в таких семьях: „Смотри ты, за такого дурака не выйди!“ – имея в виду собственного мужа. Хотя... Это уже мои фантазии».

– Вероника, а как называется тот клуб, где ты была позавчера? – стряхнув с себя посторонние мысли, спросила я.

– «Волжанка», – коротко ответила Вероника. – Там можете прямо с барменами поговорить, они все меня знают.

– Вероника, а простите за такой вопрос, вы сами на что живете?

– Ну, я работаю. В магазине работаю, а что? Вы и туда хотите пойти? – Вероника посмотрела на меня недоверчиво и даже испуганно.

– Нет, я думаю, что обойдусь без этого. Просто интересно, – улыбнулась я. – И как работа, нравится?

– Да когда как! – пожала Вероника плечами. – Когда навар хороший за день выходит, тогда, конечно, нравится. А вот когда недостача или директор начинает наезжать и придираться, то, конечно, нет.

– А что же он к вам придирается? – просто по инерции поинтересовалась я.

– Да ну его! – Вероника недовольно повела бровями. – То весы не так стоят, то грязь в отделе, то товар не весь выложила, то выручка маленькая... А если посетителей нет совсем, откуда выручка будет? Я-то при чем?

– Понятно, понятно, – остановила я начавшую расходиться девушку.

Я уже хотела задать ей последний вопрос, как вдруг со стороны входной двери донеслись шум и голоса, а затем раздался звук поворачиваемого в скважине ключа. Вероника кинула изумленный взгляд в прихожую и, поднявшись со стула, пошла туда, чтобы посмотреть, что там происходит.

– Ага, вы дома, отлично! – послышался оттуда незнакомый мне женский голос. – Ну вот что, девушка, покиньте-ка немедленно эту квартиру!

Я поспешила выйти и узнать, в чем дело. В прихожей, тяжело дыша, стояла невысокая молодая женщина в очках, одетая в длинное пальто кирпичного цвета. У нее была несколько старомодная прическа из русых волос, лицо без макияжа, только губы были слегка накрашены помадой вишневого цвета. Выглядела она как-то совсем не современно. Небольшие серые глаза ее смотрели на Веронику с ненавистью. Кроме того, она была откровенно некрасива и болезненна на вид. За ее спиной стоял длинный, худой мужчина, тоже в очках, с наметившейся лысиной на лбу и макушке, сутуловатый, напоминавший своей фигурой вопросительный знак. Он предупреждающе держал свою спутницу сзади за локоть, но она в любую минуту готова была вырвать у него руку.

– А... Вы кто? – спросила наконец Вероника.

– Я-то? Я-то хозяйка этой квартиры, – отчеканила пришедшая, и я поняла, что это Надя Милентьева, а ее спутник – скорее всего тот самый «полунищий музейный работник», о котором говорила мать этой женщины.

«Валентина упоминала, что ей двадцать пять лет, – вспомнила я. – На вид ей можно дать за тридцать».

– Но здесь живу я, – попробовала слабо защититься Вероника.

– А теперь буду жить я! – выступила вперед Надя.

Я отметила, что правая рука ее висит как-то безжизненно, а ключи она держит в левой.

– Но Виталий заплатил за этот месяц, – привела совсем бесполезный аргумент Балашова.

Надя аж задохнулась, когда услышала это.

– Я уж не знаю, что с ним случилось на старости лет, если он вообще вас сюда пустил, – сверкая глазами, выпалила она. – Но теперь, извините, этому конец. И чтобы сегодня же духу вашего здесь не было! Иначе я приду в сопровождении соответствующих органов! А вы кто? – подозрительно спросила она, переведя взгляд на меня.

– Я здесь по поручению вашей мамы, – пояснила я. – Меня зовут Татьяна Александровна. Можете спросить у мамы, она все объяснит.

– Ах, да, – хмуро проворчала Надя. – Частный детектив...

Она снова повернулась к Веронике и повысила голос:

– Вы меня слышали? Немедленно собирайте вещи и покиньте квартиру! Я остаюсь здесь.

– Не пойду! – неожиданно зло блеснула глазами Вероника. – Мне идти некуда, понятно?

– А это уже не мои проблемы, голубушка! – уперла левую руку в бок Надя, а правую неловко подтягивая к себе. – Езжайте в свою деревню, откуда вы, по всей видимости, приехали!

– А чего это ты меня оскорбляешь? – неожиданно подбоченилась Вероника. – Думаете, городские, так самые умные? Мы-то, между прочим, не глупее вас!

– Это я вижу, – произнесла Надя, с презрением глядя на Балашову. – Только я бы сказала не глупее, а хитрее! Беспринципнее и вульгарнее. Именно по этой причине вы и попали в эту квартиру. А теперь... Уходите отсюда! – поджав губы, холодно сказала Надя. – И побыстрее, пожалуйста!

У Вероники беспокойно забегали глаза. Она поняла, что ее агрессивная политика не привела ни к чему, и постаралась сменить тон. На лице ее появилось растерянное, беззащитное и даже испуганное выражение. Она, подрожав губами, тихо заговорила:

– Но... Но куда же мне идти сейчас? Подумайте сами, ведь мне и вещи долго собирать... А потом, идти-то куда на ночь глядя? В общежитие? Так там в мою комнату другую девчонку поселили, ведь нужно же договориться сначала, чтобы меня обратно пустили. Вот я завтра с утра бы и съездила, а пока вещи бы все собрала. А завтра договорилась бы и съехала отсюда. Поймите, мне некуда идти, не знала же я, что так получится! Вы сейчас спокойно домой можете ехать и спать ложиться, а мне даже переночевать негде. И денег нет совсем... Что вам, жалко до завтра подождать? Я точно съеду...

Надя уже собиралась что-то возразить, но тут выступил молчавший доселе ее спутник. Он вышел чуть вперед и заговорил, заглядывая Наде в глаза:

– Надя, но ведь действительно будет лучше, если мы подождем до завтра. Что тут такого? Все равно мы собирались сегодня ночевать поврозь. И тебе не стоит оставлять мать, к тому же завтра похороны... Ведь ты не освободишься раньше вечера. Я тебя уверяю, будет лучше, если мы сейчас поедем к тебе и ты останешься с матерью. А завтра я приеду, и после поминок мы сможем приехать сюда. Вас же уже здесь не будет? – повернулся он к Веронике. – Или вы тоже идете на похороны?

– Что-о-о? – выдохнула Надя. – Нет уж, извините, я думаю, что ее присутствие там никому не доставит радости.

– Да я и не собиралась, – пожала Вероника плечами. – Я-то здесь при чем? Это ваше семейное дело. А завтра после обеда меня тут не будет, я обещаю.

Надя задумалась. Постояв несколько секунд в молчании, она протянула к Веронике левую руку и негромко сказала:

– Ключи.

Вероника тут же все поняла и, взяв с полочки под зеркалом свой кошелек, достала из него ключи и молча положила перед Надей. Та убрала их к себе в карман и сухо сказала:

– Дверь просто захлопнете. И надеюсь, что никогда не увижу вас больше.

– Я тоже на это надеюсь, – пробурчала Вероника в сторону, пока Надя открывала дверь.

– Подождите минутку, – окликнула я Надю.

– Да? – обернулась та.

– Если вы не против, я хотела бы немного поговорить с вами. Кстати, могу довезти вас до дома – я на машине.

Надя переглянулась со своим кавалером, после чего ответила:

– Ну хорошо, пойдемте.

– Только одну минуту подождите меня на улице, я сейчас выйду, – попросила я.

Когда мы с Вероникой остались одни, я, уже надевая пальто, сказала:

– Вероника, вас могут вызвать в милицию, и вы должны быть к этому готовы. И еще. Дайте мне, пожалуйста, адрес вашего общежития, где вы будете жить.

Вероника нахмурила брови при упоминании общежития, но адрес написала. Я взяла его, попрощалась с девушкой и вышла на улицу. Надя и ее спутник стояли возле моей «девятки» и что-то тихо обсуждали. Вид у Нади был удрученный, жених ее успокаивал, держа за руку. Я подошла к ним и предложила сесть в машину. По дороге к дому Милентьевых я сказала:

– Надя, у меня к вам будет просьба. Завтра же похороны, да?

– Да, в двенадцать часов, – кивнула Надя.

– Я понимаю, что время для этого не совсем подходящее, но его и так мало. Одним словом, я бы хотела заехать к вам завтра ближе к вечеру и познакомиться с членами семьи. Вы не возражаете?

– Да нет... Не знаю, как мама... – Надя повернулась к своему спутнику и вопросительно посмотрела на него.

– Я думаю, – кашлянув, заговорил тот немного взволнованно, – что если Валентина Михайловна специально наняла частного детектива, то она не станет противиться его работе. Только... вряд ли члены семьи смогут пролить свет на это дело. Это мое мнение.

– Кстати, вас я тоже попросила бы присутствовать, – чуть улыбнувшись, сказала я. – Простите, не знаю вашего имени.

– Сергей, – торопливо сказал музейный работник и протянул мне руку. – Сергей Лаврентьев.

Я про себя охарактеризовала Сергея Лаврентьева как человека интеллигентного, застенчивого, не очень уверенного в себе и несколько нервного. Он волновался, разговаривая со мной, говорил быстро, слегка заикаясь, и при этом смущался.

«А говорят, что сходятся противоположности, – отметила про себя я. – Валентина Милентьева охарактеризовала свою дочь тоже как человека неуверенного в себе и застенчивого». Однако вслух я сказала совсем другое:

– А вы можете мне сказать хотя бы примерно, где находились члены вашей семьи вечером шестого и ночью седьмого?

– Ой, этого я не знаю, – покачав головой, протянула Надя. – Мы были вместе с Сергеем, я ночевала у него... Только сегодня утром позвонила мама и рассказала о том, что случилось.

– Понятно. Надя, а как вы узнали о том, что в квартире, которая теперь принадлежит вам, живет Вероника Балашова? Вы знали о ее отношениях с вашим отчимом раньше?

– Нет, я обо всем узнала только сегодня. – Голос Нади зазвучал суше. – Никогда не думала, что отец сможет позволить себе такое. А узнала я об этом тоже от мамы. Я сказала, что нужно бы на днях съездить и предупредить людей, которые там живут, о том, чтобы подыскивали другую квартиру. Я хотела поговорить по-хорошему, дать им, скажем, месяц сроку... Я же понимаю, что трудно вот так сразу съехать с квартиры. И тут мама стала меня отговаривать, сказала, что сама этим займется. Ну, и меня это насторожило, и я стала спрашивать у нее, в чем дело. Она помялась, но потом все же сказала, что там живет любовница отца. И тут меня просто взорвало! А особенно поведение матери. Как она могла это терпеть? Я вспылила и сразу помчалась сюда, даже дела похоронные отложила – так была возмущена. А дальше вы сами все видели...

– Да, видела, – согласилась я. – И вы действительно собираетесь завтра туда въехать?

– Да нет... – призналась Надя. – Я пока у матери останусь, зачем ее бросать в такое время? Просто я хочу, чтобы эта девица поскорее убралась оттуда, вот и все. А вот и наш дом. – Надя показала левой рукой на элитный десятиэтажный дом необычной архитектуры.

– Ну что ж, спасибо за предварительную беседу, – поблагодарила я. – До завтра.

Сергей и Надя вышли из машины, и я поехала домой. На похороны я идти не собиралась. Мне не раз приходилось соглашаться расследовать убийство еще до того, как жертва была похоронена. И я по опыту знала, когда мое присутствие на похоронах сможет помочь в расследовании. Сейчас была не та ситуация. Так что мне оставалось просто отдыхать весь остаток сегодняшнего вечера, а также половину завтрашнего дня. Что поделаешь – за работу я пока никак не могла приняться.

Собственно, вечер получился примерно таким, на какой я и рассчитывала. Вернувшись домой, я выслушала несколько телефонных поздравлений с Женским днем – естественно, от мужчин. Выбрала приглашение одного из них поужинать вместе, затем отправиться в боулинг, затем... В общем, предложенная развлекательная программа была обширной. И в целом я осталась довольна проведенным вечером, перешедшим в ночь. Я знала, что на следующий день могу отсыпаться хоть до обеда, поэтому совершенно не следила за временем.

* * *

На следующий день, отоспавшись как следует, я наполнила ванну и пролежала в ней около часа. Потом взбадривалась крепким кофе, завтракала, хотя для среднестатистического человека уже наступило время обеда... Одним словом, до вечера была предоставлена сама себе. И подумала, что пришло время обратиться к моим гадальным косточкам, без помощи которых не обходится ни одно мое дело. И даже в личных вопросах кости помогают найти ответ. Это три двенадцатигранника с выбитыми на них числами, которые я хранила в коричневом замшевом мешочке. Если рассыпать их, то на верхних гранях выпадают определенные числа. Из них складывается комбинация чисел, а к каждой из них есть свое толкование. Я почти все толкования знаю наизусть.