Текст книги "Десять заповедей мертвеца"

– Тетя, откуда ты знаешь? – поразилась я. – Ведь это произошло совсем недавно!

Мила загадочно молчала. Несмотря на то что тетушка производит впечатление божьего одуванчика, разветвленной сети ее контактов могло бы позавидовать и ЦРУ, а иногда пути, которыми Мила добывает информацию, остаются загадкой даже для меня.

Наконец тетушка сжалилась и утолила мое любопытство:

– Мне Марья Семеновна позвонила и сказала. А ей Валентина Фердинандовна…

Ну, все ясно. Я называю это «всемирный пенсионерский заговор». Старушки обмениваются информацией быстрее, чем работает поисковик в Интернете.

– И я подумала, что ты отправилась в аптеку, а это совсем рядом с остановкой! – Мила прижала руку к сердцу. – Я так волновалась, Женя! Ведь ты могла случайно пострадать!

Я вздохнула. Ну вот, каждый раз одно и то же! Удивительно, тетя совершенно спокойно реагирует, когда я берусь за очередную работу. А ведь порой возникают такие ситуации, что даже я со своей подготовкой не уверена, что выберусь живой из очередной передряги…

Взять хотя бы тот день – насколько помню, это была среда, – когда утро началось с того, что меня хотели поджарить током, а вечером заперли в промышленном холодильнике, где я и провела несколько часов, пытаясь согреться с помощью комплекса у-шу и гадая, что выбрать – смерть от холода, если я перестану двигаться, или гибель от удушья, когда в холодильнике закончится воздух…

Зато, стоит мне выйти на улицу без шарфика, тетя принимается причитать, что я простужусь. А когда я еду на городской пляж, кричит мне вслед, чтобы я далеко не заплывала. И это при том, что я полгода провела во взводе боевых пловцов, о чем тетя прекрасно знает… Видимо, для Милы я навсегда останусь маленькой девочкой с разбитыми коленками, за которой нужен глаз да глаз.

Я благоразумно не стала рассказывать тетушке, что сама была поблизости от места трагедии. Незачем волновать старушку…

Тут зазвонил мой мобильный, спасая меня от продолжения разговора.

– Охотникова, – сказала я в трубку. Свою фамилию я использую вместо «Алло». Эта привычка сохранилась у меня со времен службы в «Сигме», когда мы обменивались позывными и старались не забивать эфир ненужной информацией.

Обычно после этого звонящий уточняет: «Евгения Максимовна?» Как будто в городе есть еще одна Охотникова! Вообще-то есть, конечно, – моя тетушка, но ей звонят исключительно по городскому телефону.

Но мой собеседник оказался приятным исключением из правил – он не стал тратить время и сразу перешел к делу.

– Отлично, – деловито отозвался женский голос. – Вы-то мне и нужны. Я хочу предложить вам работу. Меня зовут Светлана Кричевская.

Мне понадобилось секунд десять, не больше, чтобы понять, о ком идет речь. Я знаю всех мало-мальски значимых людей в нашем городе. На многих я работала, про остальных что-то слышала. Я слежу за обстановкой в Тарасове – кто из деловых людей на коне, а кого вот-вот вытеснят из города, кто нацелился перебраться в столицу, с кем лучше не иметь дела, а кто склонен включать в свою свиту всех, кто хоть раз поработал на него… Есть в Тарасове даже специальный человечек, который составляет для меня своего рода информационные дайджесты, когда я чересчур занята работой.

Светлана Кричевская, сорок пять лет. Владелица сети магазинов с нежным названием «Осьминожек». Рыба и морепродукты. В самой Светлане из нежного только кожа плаща фасона «Матрица», в котором дама инспектирует свои магазины, наводя ужас на продавцов. Знаю, что в деловых кругах Тарасова Кричевская носит кличку «Кракен», чем втайне гордится.

Вообще-то я не готова к новой работе. Я рассчитывала пару дней отдохнуть, восстановить форму. А самое главное – под глазом у меня красуется здоровенный фингал. Встречаться в таком виде с клиентом – дурной тон. Ладно бы еще это была любая другая травма – так сказать, социально приемлемая. Но что обо мне подумают люди, если я заявлюсь к ним в дом в таком виде? Что Охотникова ведет асоциальный образ жизни? Что позволяет себе спиртное после тяжелой работы? Я, знаете ли, чрезвычайно дорожу своей репутацией… Собственно говоря, репутация – единственное, что у меня есть. У меня нет семьи (если не считать семьей тетушку Милу), нет собственного жилья, нет даже диплома об образовании. Точнее, есть… Вот только написано там, что я референт-переводчик. Засекреченный вуз, который я окончила, не выдает, знаете ли, дипломов, в которых написано «агент специального назначения».

А репутация – мой единственный капитал. Именно она позволяет мне находить работу. Всякий раз, когда очередному клиенту срочно требуется защита и охрана и он в панике наводит справки, пытаясь выяснить, к кому обратиться, чтобы твои проблемы не стали достоянием общественности, – именно в этот момент всплывает мое имя. Евгения Охотникова. Надежна, как скала, молчалива, как могила.

Искренне надеюсь, что так будет и дальше.

– Светлана, какова степень срочности? – задала я вопрос, которого обычно стараюсь избегать. Понятно, что, раз человек обратился ко мне, его уже припекает и он чувствует себя примерно как карась на сковородке.

– В чем дело? – Тон собеседницы моментально сделался ледяным. Мне даже показалось, что в комнате похолодало. Ну точно, совершенно явственный порыв ледяного ветра пронесся от окна к двери.

– Вас устроит, если я подъеду к вам завтра? – попыталась вывернуться я.

– Вы нужны мне сегодня, – отрезала Кричевская. – Странно, мне рекомендовали вас как чрезвычайно надежного человека…

Пауза, повисшая в разговоре, была как жернов на моей шее. Она означала: «А так ли ты хороша, как о тебе говорят, Охотникова? Может быть, мне поискать кого-то другого, более компетентного, а? И заодно рассказать всем ближайшим знакомым, что хваленая телохранительница оказалась просто-напросто капризной бабой?»

По опыту знаю, какими опасными могут быть эти деловые дамочки. Они способны уничтожить человека одним словом, я много раз видела, как виртуозно они это проделывают. В общем, я на мгновение стиснула зубы, чтобы успокоиться, а потом ровным голосом произнесла:

– Диктуйте адрес.

Глава 2

Кричевская проживала в одной из новых высоток в районе набережной. Я позвонила в домофон, вышколенная прислуга в черном платье открыла мне дверь, и я оказалась в громадной двухуровневой квартире. Похоже, Кричевская купила сразу две квартиры – одну над другой, и переделала их по своему вкусу. Светлана умела добиваться своего, и дизайнеры потрудились на славу.

Моим глазам предстало огромное помещение, полное воздуха и света, блеска полированной мебели и сияния стекла, теплого свечения паркета и ярких пятен мебельной обивки. Даже не знаю, что это был за стиль. Главное, что создавалось впечатление теплого, уютного, обжитого дома – и это несмотря на громадные размеры квартиры.

Хозяйка ожидала меня, сидя в кожаном кресле. Видимо, Светлана принадлежала к тому типу деловых женщин, что не позволят себе и минуты потратить впустую. На низком столике перед Кричевской светился раскрытый ноутбук, при этом дама еще и беседовала по телефону.

– Да. Да, говорю! Разуй глаза и сам посмотри, если не веришь. Не пятнадцать, а семнадцать. Мелочи?! Это я тут решаю, что мелочи…, а что важно, понял? Так что заткни пасть и работай! Все, свободен!

Кричевская захлопнула крышку ноутбука и повернулась ко мне:

– А, здравствуйте!

Не вставая, Светлана протянула мне руку и приветствовала крепким, почти мужским рукопожатием. Рука у нее была жесткая, как деревяшка. Такие ладони бывают у тех, кто много времени проводит в спортзале – у меня, например.

Вообще Кричевская удивительно походила на мужчину – не в смысле мужеподобности, а по манере себя держать. Короткие белые волосы зачесаны назад, на лице ни грамма косметики, на руках маникюр в стиле нюд, то есть практически незаметный. Деловой костюм Светланы был элегантным, не спорю, но, на мой взгляд, недостаточно женственным. Туфли без каблуков, белая рубашка унисекс… В общем, моя потенциальная клиентка более всего походила на актрису Джули Эндрюс в моем любимом фильме «Виктор-Виктория». Там безработная певица переодевается в мужчину, чтобы сделать карьеру. Я очень люблю этот старый фильм и частенько его пересматриваю.

Кстати, и голос у Светланы оказался низким, с хрипотцой. Красивой Кричевскую не назовешь, но дама стильная, это точно.

– Я хочу предложить вам работу, – с ходу взяла быка за рога бизнесвумен, в упор разглядывая меня.

Собираясь на встречу с потенциальным работодателем, я произвела кое-какие действия по улучшению своей внешности. Не могу же я явиться на рандеву в темных очках? Чего доброго, клиент еще решит, что я наркоманка. Поэтому я тщательно замаскировала синяк порядочным слоем грима. Проклятый фингал проступал все равно, несмотря на мои усилия, поэтому пришлось наложить густой тон на все лицо. Так что теперь я была сама на себя не похожа.

– Боюсь, моей маме вы не понравитесь, – неожиданно заявила Светлана, изучая мою физиономию.

– Простите?! – переспросила я в полном изумлении. Мне показалось, что я ослышалась.

– А, не обращайте внимания! – отмахнулась Светлана. – Главное, что мне вы нравитесь.

Я вежливо кивнула, с некоторой опаской отнесшись к такому заявлению со стороны дамы, которая выглядит как мужчина.

– Охрана требуется вам или кому-то из членов вашей семьи? – спросила я. Пора было определяться, соглашаться мне на эту работу или лучше будет поскорее распрощаться, оставив телефончик одного из охранных агентств, которые кормятся возле меня, как рыбки-лоцманы возле акулы.

Бывает, что клиент с первого взгляда вызывает у меня раздражение. На самом деле это совершенно неважно – я профи, а значит, могу контролировать свои эмоции. Главное – защита объекта, а всякую лирику я в расчет не беру. Важно другое – бывает, что я сама вызываю у клиента острую неприязнь. Вот тогда дело плохо. И лучше поскорее предложить клиенту замену. Обычно минут через пять после начала разговора я уже знаю, сработаемся мы или нет.

– Я в ваших услугах точно не нуждаюсь, – усмехнулась Кричевская. – У меня есть личный охранник. Влад! Подойди, познакомься! – негромко сказала Светлана, и из-за колонны синего непрозрачного стекла вышел высокий светловолосый мужчина спортивного телосложения, коротко стриженный и одетый в костюм-двойку. Выглядел он скорее не как охранник, а как иностранный бизнесмен средней руки, каких много приезжает в Тарасов по делам. К примеру, швед.

Значит, охранник стоял наготове с той минуты, как я вошла в квартиру. Незнакомая с планировкой, я и не подозревала о его присутствии. Интересно… Такие меры предосторожности у госпожи Кричевской в обычае или бизнес-леди угрожает опасность?

– Влад Швецов. Влад, это Евгения Охотникова. Она будет охранять мою мамашу – если согласится, конечно.

Охранник коротко кивнул и занял место на диване напротив хозяйки. Я отметила, что Влад расположился в свободной позе, расставил ноги, как это обычно делают мужчины, закинул руку на спинку дивана. Это означало, что отношения с хозяйкой у него неформальные. Уж я-то знаю, за время работы телохранителем я повидала столько охранников, что могу быть экспертом в этом вопросе. Швецов скользнул по мне нарочито равнодушным взглядом.

– Ну что, рискнем? – весело поинтересовалась Светлана.

– Простите? – не поняла я.

– Рискнем познакомить вас с… как вы это называете… – Кричевская пощелкала пальцами, ища нужное слово. – Влад, скажи!

– Охраняемый объект, – бесстрастно произнес Швецов.

– Точно! Будь добр, пригласи сюда мою мамочку.

Охранник поднялся и, неспешно ступая, скрылся в недрах квартиры. Хитроумно спланированное пространство не позволяло с ходу понять, где стена, где зеркало, где просто декоративная панель и куда ведут все эти двери. Я невольно отметила, что перестрелка в таком пространстве была бы сущим кошмаром – чего доброго, примешься палить в свое собственное отражение… Но тут же одернула себя. Стыдись, Охотникова! «Горячие точки» остались в прошлом. Перед тобой мирный дом преуспевающей деловой дамы, а охранять тебе предстоит ее пожилую мамашу. Какие еще перестрелки?!

Влад вернулся через пару минут и занял свое место на диване.

– Сейчас придет, – коротко кинул он Светлане.

– Извините, придется подождать, – усмехнулась Кричевская, открыла ноутбук и принялась щелкать клавишами.

Охранник скользил по мне незаинтересованным взглядом. Я терпеливо ждала. Прошло не меньше десяти минут, и наконец послышался равномерный стук. Я подобралась в кресле. Стук приближался. И вот в проеме зеркальной стены появилась старуха. Она была высокой – почти с меня, а ведь во мне метр восемьдесят, – и грузной.

Одетая в черное платье матового шелка, с высокой прической (впрочем, довольно растрепанной), старуха производила величественное впечатление. Вот Кричевская-старшая остановилась на пороге. Украшенные множеством колец крупные руки моя потенциальная клиентка сложила на ручке толстой трости. Царственно вскинув голову, из-под тяжелых век старуха разглядывала меня.

– Мама, проходите, не стойте на пороге! – Мне показалось или в голосе Светланы мелькнула насмешка?

– Как вдова офицера я могу рассчитывать на уважение в этом доме! – еще более низким, чем у дочери, голосом сообщила нам старуха.

Светлана досадливо поморщилась и захлопнула крышку компьютера.

– Садитесь, мама, нам надо поговорить! – довольно мирно предложила Кричевская. Величественная старая дама еще с минуту испытывала терпение дочери, не трогаясь с места. Наконец она сменила гнев на милость, тяжело ступая и опираясь на палку, добралась до дивана, на котором сидел Влад, и уселась так, чтобы оказаться как можно дальше от охранника.

– Что ты еще задумала, Светлана? – мрачно спросила старуха, начисто игнорируя присутствие в гостиной незнакомого человека, то есть меня.

– Мама, не делайте вид, что впервые слышите об этом! – на мгновение Светлана потеряла над собой контроль и в сердцах хлопнула ладонью по столику с ноутбуком. На лице старухи появилось торжествующее выражение. Что ж, кажется, я начинаю догадываться, к какому типу людей принадлежит мой охраняемый объект…

Светлана взяла себя в руки и уже совершенно ровным и спокойным тоном проговорила:

– Мама, вам нужна охрана. Для того, чтобы я могла спокойно заниматься своими делами, я должна быть уверена, что вы в полной безопасности. Познакомьтесь, это Евгения. Она будет вас охранять.

Старуха наконец-то перевела на меня тяжелый взгляд.

– Добрый день, – приветствовала я клиентку. Кричевская-старшая никак не отреагировала на это и продолжала разглядывать так, словно я была неодушевленным объектом. Я решила не дергаться и просто подождать, что будет дальше. Ситуация меня немного забавляла. Я уже отвыкла от того, чтобы клиенты так со мной обходились. Вообще-то в этом городе я уже несколько лет на положении маэстро, и вполне заслуженно, кстати.

– Я вдова офицера! – наконец заявила старая дама. – Я могу за себя постоять. У меня есть пистолет, о чем всем прекрасно известно!

Светлана сжала руки так, что побелели костяшки пальцев. Однако голос ее остался все таким же ровным:

– Мама, вы всю жизнь проработали аккомпаниатором в детском саду. Послушать вас, так вы спецназовец на пенсии… А пистолет совершенно не защищает от киллера со снайперской винтовкой.

Старуха вскинула подбородок и немного пожевала губами, словно бормоча про себя что-то, что не решалась сказать вслух. Глаза под тяжелыми веками все так же продолжали сверлить меня. Я подумала, что, несмотря на почтенный возраст – Кричевской-старшей было под восемьдесят, – старуха еще вполне ничего – бодрая и крепкая. Полна воли к жизни и абсолютно вменяема. Вздорный характер и привычка отравлять жизнь окружающим дополняли прелестную картину.

– Как вас зовут? – вдруг резко спросила меня старая дама.

– Мама, я же только что вам представила… – начала было Светлана, но старуха остановила дочь властным жестом.

– Не вмешивайся, Светлана. Пусть она сама скажет. Ведь у нее есть язык?

Я подумала, что работа в детском саду вызывает профессиональную деформацию личности, как и всякая другая. Кажется, старуха Кричевская ко всем относилась так, словно они еще не научились как следует пользоваться горшком.

– Меня зовут Евгения Охотникова, – слегка улыбнулась я. – Являюсь профессиональным телохранителем. У меня есть лицензия и сертификаты о прохождении обучения. Показать?

Сертификатами я обзавелась на всякий случай, специально ради «корочек» прошла какие-то шестимесячные курсы бодигардов, в которых совершенно не нуждалась, даже ездила ради этого в Питер. Не предъявлять же клиентам свидетельство об окончании Ворошиловки?!

– Не надо, – поджала губы Кричевская. – В наше время, когда любую бумажку можно распечатать на цветном принтере…

Конец фразы повис в воздухе. Светлана бросила на меня встревоженный взгляд, но я мило улыбнулась и ответила:

– Уверяю вас, документы у меня подлинные.

Старуха прищурила левый глаз и поинтересовалась:

– Кстати, чем занимаются ваши родители?

Я удивилась. Поскольку совершеннолетие я отметила довольно давно, такой вопрос я слышу нечасто. Однако же придется ответить. Похоже, старухе и впрямь интересно.

– Моя мама умерла, а отец бывший военный, сейчас на пенсии.

Глаза старухи вспыхнули, точно внутри головы зажглись электрические лампочки:

– Военный? А в каком чине?

– Мой отец генерал, – честно ответила я.

Кричевская царственно кивнула и произнесла:

– Хорошо, я согласна. Вы будете меня охранять. Предупреждаю – я веду довольно активный образ жизни! Не смотрите на мою палку – она у меня недавно. Так что не мечтайте, будто целыми днями станете смотреть сериалы по телевизору и получать за это деньги моей дочери!

– Мама! – взвыла Светлана.

– Ну что вы, – усмехнулась я. – Я и не мечтаю. К тому же я терпеть не могу сериалы.

– И еще. – Старуха смерила меня насмешливым взглядом. – В целом вы меня устраиваете. Но мне не нравится одно. Почему вы раскрашены, как путана? У вас на лице слой грима, я же вижу! Для дочери офицера это недопустимо! И еще – по-моему, у вас под глазом синяк? Как вы это объясните?

Светлана в некоторой растерянности переводила взгляд с мамаши на меня.

– Просто несчастный случай на производстве, – честно ответила я, стараясь не рассмеяться. Пожилая дама поджала губы, демонстрируя неодобрение, но промолчала.

Вот так я и поступила на службу к старухе Кричевской. Ее звали Галина Георгиевна. Насколько я поняла, всю жизнь она моталась вслед за мужем-военным по окраинам советской империи, работала от случая к случаю. Кстати, в семьях профессиональных военных это не редкость. Офицера переводят на новое место службы, и дети оставляют школу, друзей, а жена – налаженный быт и работу. Поэтому офицерские жены часто либо вообще не работали, посвящая себя заботам о детях и муже, либо перебивались на должностях типа библиотекаря или нянечки в детском садике. При таком образе жизни карьеры не сделать. Галине Георгиевне еще повезло – почти в каждом новом месте жительства был детский сад, а значит, занятие для нее находилось почти всегда. Но для властной женщины такая работа была скорее оскорбительной, чем дающей удовлетворение и заработок. Поэтому главной своей жизненной ролью Кричевская считала роль Жены Офицера. Ну, а после смерти мужа – Вдовы Офицера. Надо признать, эту роль она исполняла с полной самоотдачей.

Галина Георгиевна проживала в пяти комнатах на первом этаже двухуровневой квартиры. Теперь одну из этих комнат отвели мне. Она носила гордое название гостевой спальни, но, судя по характеру хозяйки, ни один гость никогда не осквернял своими прикосновением белоснежных простыней узкой кровати.

Мы договорились, что я приступаю к службе с сегодняшнего дня. В багажнике моего «Фольксвагена» всегда стоит спортивная сумка, а в ней все, что нужно. Поскольку я никогда не знаю, куда занесет меня игра случая и забота о безопасности клиента, я вожу с собой одежду, зубную щетку, оружие, а также кое-какие приспособления, совершенно необходимые в моей работе.

Так что я позвонила тетушке и сообщила, что ночевать сегодня не приду и вообще останусь тут на неопределенное время. Мила привыкла к моим отлучкам, холодильник у нас всегда забит продуктами, а за здоровьем тети присматривает специально нанятая мной медсестра на пенсии. Так что за Милу я спокойна.

Пока Галина Георгиевна распекала горничную за какую-то мелкую оплошность, я улучила время, чтобы поговорить со Светланой. Мне не очень понравилось, что самый важный из вопросов – а зачем, собственно, меня наняли – так и остался без ответа.

– Светлана, я бы хотела уточнить свою задачу, – обратилась я к бизнесвумен. – Для того, чтобы эффективно выполнять свою работу, я должна правильно представлять ситуацию. Скажите, Галине Георгиевне угрожает реальная опасность?

Кричевская тяжело вздохнула:

– Если бы я знала!

Я не стала задавать идиотский вопрос «У вас есть враги?». Враги есть у всякого делового человека. Конкуренты, завистники, просто недоброжелатели, а также друзья, которые много о вас знают и чьи интересы внезапно пересеклись с вашими, – все это неизбежная составляющая жизни такой дамы, как Светлана. В общем, надо держать ухо востро, если не хочешь пойти на корм себе подобным. Кричевская относится к этому спокойно. Да и сама играет по тем же правилам. Кстати, прозвище Кракен кому попало не дадут…

– В последнее время у меня кое-какие неприятности, – начала было Светлана, но внезапно замолчала и в упор посмотрела на меня. Я терпеливо ждала. Телохранитель – как врач или священник. Хранить тайны клиентов – одно из требований моей профессии. Люди доверяют мне свои жизни и потому порой вынуждены рассказывать о себе такое, чего и на исповеди не открыли бы. Разумеется, я никогда не использую полученную информацию во вред клиенту и не открою ее третьим лицам. Светлана должна понимать такие вещи. Если она не готова мне доверять, как я смогу нормально работать?

– Ладно, – наконец приняла решение Кричевская. – Думаю, вам можно верить. Сейчас я вам расскажу одну историю… само собой разумеется, это останется между нами…

Светлана выглянула посмотреть, где там ее мамаша. Галина Георгиевна воспитывала горничную.

– В общем, так, – решительно произнесла Светлана. – У меня был деловой партнер. Когда-то мы с ним вместе начинали. Торговая сеть принадлежала нам обоим, мы все создали с нуля. Давние дружеские связи моего отца на Дальнем Востоке и деловая хватка Аркадия – так звали моего партнера – все это позволило нам в короткие сроки подняться и занять свою деловую нишу в этом городе.

Светлана внезапно замолчала.

– Он что, умер, ваш партнер? – осторожно спросила я.

– Почему сразу – умер? – вскинула брови Светлана.

– Ну, вы же сказали: «У меня был деловой партнер»…

– Да нет, Аркадий Момзер живехонек, – засмеялась Светлана. – В этом-то и проблема…

Теперь настала моя очередь поднимать брови.

– Просто он перестал быть моим партнером, – пояснила Кричевская. – И превратился во врага. Я выплатила Аркадию его долю, и формально мы расстались по-хорошему. Но он чувствует себя обойденным, обиженным… Кроме того, он слишком много знает о наших делах… Думаю, не надо объяснять, о чем речь… И может мне навредить как никто другой.

Да, я прекрасно понимаю, о чем говорит Светлана. Особенности отечественного бизнеса – вот что это такое. «Серые» схемы, купленные таможенники, фирмы-«дочки»… да мало ли какие еще тайны скрываются под лоском внешне респектабельных торговых предприятий? Если работать честно, выполнять все законы и предписания, вылетишь в трубу. Даже Иванушка-дурачок, национальный герой, не справился бы с невыполнимой задачей соблюдения всех законов.

– Он что же, вам угрожал, этот Аркадий Момзер? – поинтересовалась я.

– И угрожал, и башку свернуть обещал, – кивнула Светлана. – Только у него руки коротки. Он, вообще-то, человек мирный. Мастер по части всяких шахер-махеров, а вот насчет того, чтобы кому-то вред причинить – кишка тонка.

Светлана сжала челюсти, и я обратила внимание, каким хищным может быть ее бледное узкое лицо. Точно щука в заводи. Думаю, сама Кричевская не остановилась бы перед тем, чтобы применить силу к противнику. Но это совершенно не мое дело.

– Поэтому я вас и пригласила, – сказала Светлана. – Кто знает, что взбредет в голову Аркаше? Человек он увлекающийся… Так что пусть мамочка пока побудет под вашей защитой.

– Хорошо, я все поняла, – сказала я, вставая.

– Мама будет вас проверять на прочность, – довольно мрачно сообщила мне Светлана, – но вы не обращайте внимания. Я знаю ваши расценки, и учитывая, так сказать, моральный ущерб, готова удвоить плату. Вы не против?

Что ж, я вовсе не возражала. То, что моральный ущерб предстоит нешуточный, было ясно с первой минуты. А то, что он будет ежедневным и даже ежечасным, не добавляло оптимизма. Ладно, бывали у меня клиенты и покруче… Хотя, к счастью, нечасто.

Охрана старой леди оказалась довольно хлопотным делом. Галина Георгиевна не преувеличивала – она действительно вела довольно активный образ жизни.

Утро у пожилой дамы начиналось рано – и сама Галина Георгиевна, и все, кто ей прислуживал, вставали еще затемно, по раз и навсегда заведенному распорядку – летом в шесть, а зимой в семь часов утра. Поскольку на дворе стоял ноябрь, вся старухина камарилья только что перешла на «зимний график». По утрам на дворе было так темно, что вставать не хотелось совершенно. Но работа есть работа, и каждое утро я выдергивала себя из-под одеяла.

Старуха была сторонницей аскетизма и строгости. К примеру, температура в моей комнате никогда не поднималась выше пятнадцати градусов, матрас был жестким, а одеяло таким кусачим, что я почувствовала себя юным кадетом, вступающим на суровое поприще защитника родины и готовым ради этого терпеть лишения и закалять волю.

Терпеть лишения я совершенно не собиралась, поэтому при первой возможности наладила хорошие отношения с домработницей Кричевских, безответной Людочкой, и вытребовала у нее нормальное одеяло и право пить кофе с бутербродами в любое время дня и ночи.

Кстати, аскетизм предписывался исключительно окружающим, а сама Кричевская спала на мягкой постели под одеялом из шерсти высокогорных лам и обожала шоколадные конфеты с ликером.

После побудки вся свита старухи принималась за дела, а сама Галина Георгиевна занималась собой – сначала ванна, потом массаж. Личный массажист каждое утро приезжал к восьми, и Галина Георгиевна выходила к завтраку розовая и довольная.

Я заметила, что Светлана старается как можно реже встречаться со своей родительницей. Иногда бизнесвумен допоздна занималась делами и вставала поздно, порой Светлана уезжала из дома раньше, чем мамаша являлась к завтраку. В общем, дома Кричевская бывала нечасто. Телохранитель Влад повсюду ездил с хозяйкой. Говорил он мало, только когда к нему обращались с вопросом, и в своем темном костюме казался тенью за спиной Светланы.

День Галины Георгиевны был занят до предела. Старуха дважды в неделю посещала медицинский центр, где ее встречали как дорогую гостью, всячески ублажали и проводили, как она сама выражалась, «техосмотр». После этого настроение у Галины Георгиевны улучшалось. Когда я осторожно спросила у Светланы, от чего лечится ее мамаша, бизнес-леди фыркнула и сказала, что у старухи здоровье как у космонавта, а медицинский центр – просто развлечение.

Другим излюбленным развлечением старухи Кричевской была покупка обуви. Несмотря на ежедневные высказывания на тему, что человек должен довольствоваться самым необходимым и избегать излишеств, шкаф в ее покоях был в восемь рядов заставлен обувью. Особенно Кричевская любила туфли. Так что всякий раз, когда у старухи резко портилось настроение (а это случалось практически ежедневно), Галина Георгиевна вдруг заявляла:

– Кажется, мне жмет левый. Нет, точно жмет. Пора покупать новую пару.

Дальше следовал неизменный ритуал – сначала звонили водителю. Толстый розовый Вовочка, похожий на качественную сардельку, подгонял к двери подъезда серую «Тойоту». Старуха усаживалась в машину и принималась давать указания водителю – куда ехать, где свернуть, когда пора тормозить… в общем, такой пассажир – кошмар каждого водителя. Но Вовочка безропотно сносил все приказы хозяйки. Он вел автомобиль необычайно осторожно, так, словно ехал по минному полю. Кочку или выбоину в асфальте он начинал объезжать метров за двадцать, отчего машина на наших провинциальных дорогах сомнительного качества перемещалась какими-то зигзагами. У меня создалось впечатление, что давным-давно Вовочка служил под началом покойного мужа Кричевской, и в сознании Галины Георгиевны этот немолодой тучный мужик до сих пор остался лопоухим солдатиком. Только ему старуха доверяла свою драгоценную особу – услугами такси она не пользовалась принципиально и даже в машину к дочери отказывалась садиться.

Вовочка медленно, но верно вез нас в центр города, к кластеру обувных магазинов. Дешевки Кричевская не признавала, поэтому наносила визит в один из десятка магазинов, торгующих действительно качественной и дорогой обувью.

Стоило нам появиться на пороге, как с лиц продавцов сбегала краска. В обувных салонах хорошо знали Галину Георгиевну и отлично представляли, чего от нее можно ожидать.

Кричевская с порога заявляла, что пуфики для нее неудобны, для нее тащили стул, старуха усаживалась посреди зала, и начиналось представление. Длилось оно обычно часа полтора. К концу шоу магазин напоминал балетную студию после репетиции. Бледные до синевы продавцы, едва переставляя ноги, перемещались по залу, подтаскивая все новые и новые коробки с обувью привередливой клиентке, кто-то стоял на коленях, натягивая на полную ногу старухи туфельку, а Галина Георгиевна заранее кривила губы, разглядывая изделие немецких либо итальянских обувщиков.

Изредка, если Кричевская бывала в благодушном настроении, она покупала пару туфель. Но чаще всего старуха выражала недовольство работой магазина, и продавцы цепенели под ее леденящим взглядом, понимая, что премии в этом месяце им не видать. А Галина Георгиевна отправлялась пить чай с пирожными, которые, видимо, были какой-то из разновидностей аскетизма.

В первый же день работы, проведя четыре часа в торговом центре, вечером я намекнула Светлане, что человеку, которому угрожает опасность, не стоит ездить по таким многолюдным местам. На что бизнесвумен махнула рукой и напрямик заявила:

– Слушайте, Евгения, думаю, вы уже поняли – моей матери надо кого-то пожирать, чтобы чувствовать себя нормально. Пусть лучше это будут девочки из обувного. А не то мама примется за вас. Вы же этого не хотите, правда?