Текст книги "Про Ёлочку"

Про Ёлочку
правдивая история
Марина Вадимовна Шубина

© Марина Вадимовна Шубина, 2015

© Василий Gowais, дизайн обложки, 2015

© Василий Gowais, иллюстрации, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Ельник. Ёлочный этикет и Артистическая карьера

Жил-был лес, и произрастали в нем исключительно одни Ёлки. Поэтому назывался он Ельник. Ёлки очень гордились своим званием «Ель обыкновенная» и соседства других деревьев не то, чтоб не терпели – просто ни одно дерево не может вырасти в их тени. Даже маленькие Ёлочки, если и прорастают из семян – так и остаются маленькими, шанс вырасти невелик, разве что какое-то из старых деревьев упадет и откроется путь к свету…

Однажды в Ельник неведомо каким ветром занесло маленькое семечко, по виду – вроде бы еловое. Но Ёлки были заняты своими ёлочными делами и этого события не заметили. Семечко немножко полежало в земле, поразмыслило – да и проросло. И очень даже быстренько из семечка выросла Ёлочка. Самая настоящая! Ёлочка старательно тянулась к свету, но его было так мало, что она, в конце концов, возмутилась.

– Эй, вы там, наверху, – сказала новенькая Ёлочка, – не могли бы вы немного подвинуться? Чего-то тут внизу света маловато! Имейте совесть!

Ёлки перестали шушукаться и переругиваться между собой (да-да, они все время спорят – кому свет нужнее, что поделаешь – между ними всегда жесткая конкуренция) и посмотрели вниз.

– Ого, – сказала ёлка по имени Цапцарапиха, – а ты откудова взялось, чудо-дерево?

– Откудова-откудова, – буркнула новенькая Ёлочка, – известное дело, из семечка выросла!

Другая ёлка сочувственно вздохнула и замахала ветвями:

– Лучше б тебе здесь не прорастать! – сказала она. Это была Колобродиха, известная своим крутым нравом и правдолюбием, – все равно так заморышем и останешься. Не подумай, что мы такие уж плохие – Ёлочный этикет предписывает. Уж коли мы выросли, так никого другого к свету не пропустим. Хвоя плотная, живем долго. Разве что, какая-нибудь из нас свалится, чего доброго – тогда у тебя шанс и появится.

– Да ладно, – сказала Ёлочка, – выживу уж как-нибудь!

Корявая ёлка Пустозвониха запричитала:

– Ой, и не повезло же тебе! Нет чтоб где-нибудь в Березняке прорасти – уж там бы тебе и света, и тени достаточно было бы… Ну ладно, уж если выросла – так куда уйдёшь? У любого дерева корни, теперь уж никуда не денешься. Так и будешь здесь торчать.

– Ась? Чаво? – встрепенулся вечно дремлющий Пень.

– Заткнись, Старый Пень! – дружным хором сказали Ёлки.

«Какая хорошая компания, – подумала Ёлочка, – буду тренироваться. Может, всё-таки корни не так уж глубоко вросли? Потренируюсь – выдерну! Пойду куда-нибудь в более приятное место!»

– Как тебя называть-то? – спросила любопытная Цапцарапиха. Мимо нее никто не мог пройти спокойно, ёлка непременно цепляла своими колючими лапами.

Ёлочка немножко подумала, вытянулась во весь свой маленький рост, распушила иголочки и важно сказала:

– Зовите меня Й-Ола!

Ёлки рассмеялись от такого нахальства.

– Да какая ты Й-Ола, это имя для тебя – не по росту! Ты просто маленькая Ёлочка! К тому же, кажется, и хвоя-то у тебя не зелёная… Да ты какое-то декоративное растение, а не настоящая ёлка!

Ёлочка от обиды расфуфырилась ещё больше и запальчиво ответила:

– А мне ваше мнение – фиолетово! – и ее голубоватая хвоя от злости действительно стала фиолетовой, – Я вырасту большим-пребольшим деревом, так и знайте! Вырасту до своего Большого Имени!

Ёлки засмеялись и пожали ветками:

– Расти, нам-то что? Если сможешь, конечно. И если успеешь.

А корявая Пустозвониха шепнула:

– Берегись Лесника! Ходит тут такой… Мужичонка… И срубить может, особенно – если Новый год…

– А что такое Новый год? – спросила наивная Й-Ола.

– Эх ты, темнота, – сказала всезнайка-Цапцарапиха, – Новый год – самое страшное время. Бродит по лесу Мужичонка-с-топором, срубит такую вот, как ты, мелкую, отвезёт в город. Это называется – артистическая карьера.

– А корни, корни-то как же? – удивилась Й-Ола, – Дереву без корней – никак не прожить! И потом, наверное, это больно!

– Говорят, не больно. Мороз – хорошая анестезия. А корни артистке ни к чему, – авторитетно пояснила Цапцарапиха, – в крестовину воткнут, всякими безделушками обвешают, потом вокруг хороводы водят, песни всякие поют. Вроде веселятся.

– Хорошенькое веселье, без корней-то, – фыркнула Й-Ола, – так и засохнуть недолго!

– Правильно мыслишь, – Цапцарапиха одобрительно закивала верхушкой, – стоит такая вот красотка, вся в мишуре, в гирляндах, а хвоя осыпается. Так вот и засыхает на своём артистическом кресте. А как праздник пройдёт – снимут с креста и в печку. Вот так. Это называется – сгореть на работе.

– Мдя, – задумчиво сказала Й-Ола, – артистическая карьера коротка, и меня, пожалуй, мало прельщает… Должен быть какой-то другой путь к свету.

И она принялась усиленно тренировать корни, чтобы отправиться в путешествие своим ходом. Корни же от этих упражнений становились только крепче.

Соседки скептически смотрели на Й-Олины усилия и только посмеивались.

Время от времени в Ельник заходил Лесник, одобрительно хмыкал, похлопывая ёлки по стволам, и недоуменно чесал в затылке, глядя на Й-Олу.

Глава вторая. Страшное время. Ботаник

Время шло, наступила зима. Ёлки дремали, укрытые снегом. Новый год неумолимо приближался. Взрослые ёлки не очень-то опасались праздника, потому что Лесник называл их непонятным словом «некондиция» и никогда срубить не пытался. А Й-Ола надежно, как ей казалось, спряталась в здоровенном сугробе.

И вот в самый канун Нового года в Ельнике появился Лесник. С топором. На лыжах. Да не один, а в сопровождении какого-то очкастого типа.

– Опачки, – прошептала буйная Колобродиха, – принесла его нелёгкая…

Ёлки вытянулись в струнку, на всякий случай стараясь казаться как можно более высокими, и замерли.

– Вот тут, – сказал Лесник, ткнув топором в сугроб, где укрылась Й-Ола, – с тебя пузырь.

Очкарик осторожно подобрался к сугробу, стряхнул снег с Й-Олиных веток и тихо ахнул.

– Чего уставился, – буркнула Й-Ола, – рубить будешь? Так и знай, не хочу я ни в какие артистки.

Очкарик от неожиданности не устоял на лыжах и плюхнулся в снег. Не каждый день ведь встретишь такую разговорчивую ёлку! Лесник поодаль небрежно поигрывал топориком, ухмылялся и, по своему обыкновению, чесал в затылке. Очкарик немного побарахтался в сугробе, потом кое-как добрался до Лесника и стал ему что-то говорить, оживленно жестикулируя. Лесник пожал плечами, убрал топорик за пояс, а очкарик вновь подошел к Й-Оле.

– Не буду я тебя рубить, – сказал он, – Жалко. Я вернусь за тобой, когда растает снег.

– Весной рубить будешь? – изумилась Й-Ола, – Так не по правилам, совсем без анестезии!

– Дурында, – засмеялся очкарик, – я ведь Ботаник. Просто выкопаю и увезу к себе в сад. Там тебе будет лучше.

– Я Й-Ола. Имя такое. Только я ведь вырасту в здоровенное дерево, – предупредила Ботаника честная Й-Ола, – и под моей кроной ничего расти не будет. Мы, ёлки, такие. Ёлочный этикет, будь он неладен…

Ботаник снова засмеялся.

– Я знаю, – сказал он, – мы разведём под твоей кроной плантацию рыжиков.

– Я буду ждать, – просто сказала Й-Ола.

– Непременно заберу, – шепнул Ботаник и погладил голубую лапку Й-Олы.

– С меня – награда в двойном размере! – крикнул он Леснику, и они вместе ушли из Ельника, беседуя на ходу.

– Уффф, пронесло, – выдохнули ёлки и облегченно расправили ветки. Снег с них рухнул вниз, засыпав Й-Олу до самой верхушки. Да оно и к лучшему – за всю зиму никто её больше не потревожил. А Й-Ола, засыпанная снегом, грезила о весне и новой встрече с Ботаником.

Глава третья. Весна. Переезд

И вот, наконец, наступила весна. Снег потихоньку таял, ёлки расправляли ветки и готовились выбросить новые побеги.

– И о чём ты шепталась тогда с этим очкариком? – спросила как-то Й-Олу не в меру любознательная Цапцарапиха.

– Обещал весной прийти и с собой забрать, – кратко ответила Й-Ола.

– Ээх, гиблое дело, – авторитетно заявила Цапцарапиха, – выкопает, потом в горшок посадит и будет из тебя делать японское дерево Бонсай. Будешь посередь дома стоять, как герань какая-то. Рядом со всякими там традесканциями и кактусами. Чистое позорище. Даже хуже, чем Новогодней ёлкой работать.

– Иди ты к лешему, – сердито фыркнула Й-Ола, и её голубоватые колючки налились фиолетовым цветом, – про горшок разговору не было!

– Ииии, милая, – пригорюнилась Цапцарапиха, – мужики – они все такие! Хоть тебе Ботаник, хоть Лесник, хоть Турист какой захожий. Сначала райские сады обещают, а сами всё время в горшок норовят запихнуть. А если засохнешь – в печку! Вот такая у нас ёлочная планида…

– Оставь мелюзгу в покое, – сказала справедливая Колобродиха, – чего ей тут в лесу делать? Вырасти – вряд ли вырастет, света мало, а вот браконьер какой-нибудь запросто под Новый год срубит. Пусть уж делает, что решила.

– Ась? Чаво? – скрипнул Пень, на минутку проснувшись.

– Да умолкни ты, бывшее дерево, – в сердцах рявкнула Колобродиха и засыпала Пень прошлогодними шишками.

И тут из глубины Ельника вышел Ботаник. Лыж на нем не было, а наоборот, были здоровенные резиновые сапоги. Однако, несмотря на неуклюжую обувку, шёл Ботаник вприпрыжку и напевал, как ни странно, ёлочную страшилку – всем известную песню «В лесу родилась Ёлочка». В руках же у Ботаника был вовсе не топор, а лопата.

Ёлки немедленно замолчали и сделали вид, что вовсе не умеют разговаривать – ёлкам с посторонними говорить не положено.

Одна только Й-Ола, так и не усвоившая основы ёлочного этикета, обрадованно замахала ветками, хотя ветра и не было.

– Привет, – весело сказал Ботаник, – вот я и пришел! Ты не передумала переселяться?

– Кого волнует мнение дерева? – буркнула все ещё сердито-фиолетовая Й-Ола.

– Это ты зря, – посерьёзнел Ботаник, – тут ведь как – только если по согласию, а иначе зачем я тогда сюда притащился?

– Выкапывай, – решительно заявила Й-Ола, рассудив, что перемены – это к лучшему, – ты меня в горшок сажать будешь? Бонсай делать?

– Для начала – в мешок, – засмеялся Ботаник, принимаясь за дело, – бонсай из тебя не получится – не та порода!

Он выкопал ёлочку, не повредив ни одного корешка. «Профи, – уважительно подумала Й-Ола, – такому, пожалуй, можно доверять».

Ботаник бережно закутал корни Й-Олы мешковиной, взвалил её на плечо и пошел прочь из Ельника.

– Счастливо оставаться! – Й-Ола помахала веточками бывшим соседкам.

– И тебе – удачи на новом месте, – шепнули ёлки, – пришли весточку, если сможешь!

– Непременно! – весело ответила Й-Ола, – С первой же птичьей почтой!

Ёлки хмуро смотрели вслед удаляющемуся Ботанику.

– Пропадёт, – запричитала Пустозвониха, – он её на дрова пустит!

– Не, точно в горшок запихает, – не согласилась Цапцарапиха.

– Умолкните все, – рыкнула Колобродиха, – раскаркались, как вороны! Вам же лучше – одним конкурентом меньше.

Ёлки мгновенно смолкли, сомкнули кроны, и вскоре ничего уже не напоминало о том, что когда-то среди них росла маленькая ёлочка со странными голубыми иголками. Разве что крошечное озерцо талой воды в оставшейся после Й-Олы ямке. Потом и оно высохло и заросло чахлой травой.

Глава четвертая. Ботанический сад. Хорошая компания

А Ботаник тем временем пришел к себе в сад и, не откладывая дела в долгий ящик, посадил Й-Олу в заранее подготовленную ямку.

– И это называется сад? – удивилась Й-Ола, оглядевшись, – что-то я не вижу всяких там яблонь-груш и прочих, которых вы, люди, так почитаете!

– Я же Ботаник, а не Садовод, и сад у меня – Ботанический, – возразил Ботаник, – у меня любому дереву есть место. Или тебе не нравится Берёзовая компания?

– Отчего же, – сказала Й-Ола, – Берёзы – это хорошо! Главное, ни одной Ёлки, кроме меня. Это ещё лучше.

– Ну, обустраивайся, – сказал Ботаник и пошел по своим делам.

Й-Ола расправила ветки и изо всех сил вцепилась корнями в плодородную почву. «Надо ловить момент, пока условия благоприятные», – подумала Й-Ола и пошла в рост со всей возможной скоростью. Соседки-Берёзы тихонько шелестели распускающейся листвой, но расти не мешали.

Когда через несколько дней Ботаник пришел навестить приятельницу, он не поверил своим глазам – Й-Ола выросла почти вдвое.

– Послушай, – сказал он, на всякий случай протерев очки, – у тебя в роду Бамбука не было случайно?

– Не знаю, – беспечно отозвалась Й-Ола, – мало ли у меня родственников? А кто такой Бамбук?

– Это такая бешеная трава, – ответил Ботаник, – растёт в Жарких странах. Причем растёт очень быстро.

– А что, ёлкам так расти не положено? – испугалась было Й-Ола.

– Да расти ты, как хочешь! – хмыкнул Ботаник, – на кого тебе равняться-то? Как душа просит – так и расти.

Ёлочка задумалась о том, чего просит её душа, и немедленно стала выращивать шишки.

Когда Ботаник пришел навестить её в следующий раз, она выросла ещё больше и была увешана шишками от земли до самой макушки. В разросшихся ветвях шныряли Белки, а вокруг ствола летал крайне заинтересованный Дятел.

– Но-но, – строго сказала Дятлу Й-Ола, – кыш отсюда, у меня короедов не бывает!

Дятел смутился, уселся на соседнюю Берёзу и принялся демонстративно ковырять её кору, при этом алчно поглядывая на безупречный ствол Й-Олы. Красная его шапочка покраснела ещё больше.

– Да ты, я смотрю, времени даром не теряешь, – сказал Ботаник, – уже целая экосистема образовалась!

– Осторожно! – предупредила Й-Ола, – не топай, как кабан! Здесь полно живности…

Ботаник посмотрел под ноги и увидел лиловые глазки Фиалок. По земле ползали разные жучки, а на одном из корней Й-Олы восседала здоровенная Жаба.

– Ну, ты, дерево, даёшь! – удивленно протянул Ботаник, – Не успела переселиться – а вокруг уже тьма народу!..

– Люблю хорошую компанию, – скромно ответила Й-Ола, – даже не знаю, откуда они все берутся…

– Наверно, они тоже любят хорошую компанию, – сказал Ботаник, – как и я. Жаль, дел полно, я бы тоже тут с вами пообщался…

– Кстати, – спросила Й-Ола, увидев в руках Ботаника какой-то маленький домик с круглым отверстием, – чего это ты притащил?

– Скворечник, – деловито ответил Ботаник, оглядываясь по сторонам и соображая, на какое дерево его повесить.

– Вешай сюда, – подставила свой ствол ёлка, – Скворцы – отличные ребята, хотя болтуны просто ужасные.

Ботаник с сомнением посмотрел на Белок. Белки заинтересованно вытаращились на Ботаника.

– А смысл? – спросил он, – Вон, эти, рыжие, спугнут… А не спугнут – так птенцов сожрут…

Белки энергично кивнули и зашушукались между собой.

– Давай, вешай что ли, – нетерпеливо буркнула самая наглая.

– Цыц, бестии, – строго сказала Й-Ола, – никакого разбоя! А то всех сейчас сброшу!

Белки, недовольно ворча, разбрелись по веткам, а Ботаник крепко привязал скворечник к стволу Й-Олы. Полюбовался на дело своих рук, довольно крякнул и сказал:

– Ну, пошёл я, счастливо повеселиться. Расти дальше.

– Заходи, что ли, иногда, – приветливо сказала Й-Ола. И принялась расти дальше.

Глава пятая. Цветы и Скворцы

Ёлка неудержимо тянулась вверх, выкидывая всё новые ветки, а тень под нею становилась всё гуще и плотнее. И однажды она услышала шёпот Фиалок:

– Ах, как жаль… Мы, конечно, теневыносливые, но ведь не до такой же степени!

Й-Ола глянула вниз и спросила:

– А что, собственно, вам не нравится?

– Мы скоро отцветём, – грустно сказали Фиалки, – и в твоей тени больше не будет цветов… Здесь даже неприхотливая Ромашка не сможет выжить… Мы уже не говорим о Землянике!

Й-Ола задумалась. Знания ёлочного этикета у неё были самые поверхностные – грамотная Цапцарапиха так и не сумела ей вдолбить, как должна вести себя порядочная ёлка. Поэтому Й-Ола решила действовать на свой страх и риск – ведь кроме неё ёлок в этой части Ботанического сада не было, и некому было критиковать, если что не так.

Она немножко попробовала пошевелить иголками, потом ветками, и, наконец, развернула их так, что вместо плотной тяжелой тени получилась лёгкая и прозрачная.

– Такая вас устроит? – спросила она Фиалки.

– Спасибо, – прошептали они, – в самый раз! Другим цветам тоже понравится.

Пока Й-Ола переговаривалась с Фиалками, на горизонте появилась стая Скворцов. Стая с возбужденным чириканьем расселась на Берёзах, и только одна парочка продолжала летать возле Й-Олы, с возрастающим интересом посматривая на скворечник.

– Добро пожаловать, – гостеприимно сказала Й-Ола, – жильё для вас приготовлено!

И пара Скворцов уселась на услужливо протянутую ветку.

– Какой миленький домик, – сказала Скворчиха, – я хочу поселиться здесь!

– Тут может быть опасно, – возразил Скворец, – тут могут быть Белки!

– Не могут быть, а есть, – буркнула Белка, высунув любопытный нос из-за ствола Й-Олы, – только нам ваших птенцов трогать запрещается. Заповедник тут, понимаешь, скворцовый, – и она недовольно фыркнула, потому что Й-Ола деликатно тронула веткой её хвост, – Да ладно, ладно, помню я всё, не пихайся!

Остальные Белки в прения предпочли не вступать и тихонько переговаривались между собой.

Скворчиха огляделась по сторонам и спросила:

– А чем бы тут перекусить? Хочу жучка! Или личинку!

– Короедов не держим! – хором сказали Белки.

– Я вам что, Дятел что ли? – обиделась Скворчиха, – у меня клюв не железный!

Дятел, задумчиво ковыряющий Берёзу, с гордостью скосил глаза на свой клюв. Белки захихикали.

Скворец мигом сорвался с ветки, куда-то слетал и принес подруге червяка. Скворчиха скептически посмотрела на него, однако от угощения не отказалась. Умяв червяка, она капризно сказала:

– Фу, всё мясо да мясо… Я фруктов хочу! Вот когда мы были в Африке… Чего там только не было!!! Ах, какие там были ананасы…

– Дорогая, – чирикнул Скворец, для фруктов ещё не сезон! Потерпи немного, я тут неподалеку видел кусты вишни, смородины… Они уже скоро зацветут!

Скворчиха топнула лапкой:

– А я сейчас хочу!!!

Й-Ола подумала: «Почему бы и нет?» и превратила в ананас одну из своих шишек.

– Такой? – спросила она, – Угощайся, пожалуйста!

Скворчиха клюнула ананас, потом ещё и ещё раз…

– У него ужасно плотная кожура, – пожаловалась она, – нельзя ли потоньше?

Кожура ананаса стала тонкой до полупрозрачности, и Скворчиха, обнаружив под ней сочную золотистую мякоть, наконец-то вдоволь наклевалась.

– Нда, весьма недурно, – сказала она, – а манго, манго можешь?

– Запросто, – хмыкнула Й-Ола и превратила другую шишку в спелый плод манго, – кстати, ты тоже присоединяйся, сказала она Скворцу, неуверенно топтавшемуся в сторонке.

Скворец, благодарно кивнув, принялся клевать манго. У бедолаги пересохло в клюве после долгой дороги.

– Как тебе манго? – поинтересовалась у Скворчихи Й-Ола.

– Неплохо, – жеманно ответила та, – Только ёлкой попахивает.

– Дорогая, не дури, – сказал Скворец с набитым клювом, – манго всегда пахнет ёлкой! Сама же в Африке говорила, что родину напоминает!

– Как ты только терпишь такую капризулю? – возмутилась Белка.

– Ничего не поделаешь, – вздохнул Скворец, чистя клюв о ветку, – приходится потакать будущей мамочке…

– А ты?! – обратилась Белка к Й-Оле, – ты-то почему свои родные шишки превращаешь невесть во что? Тоже ради этой будущей мамочки?!!

– Ради будущего папочки, – ответила Й-Ола и легонько щёлкнула Белку по носу, – а то она его своими капризами насмерть загоняет!

Скворчиха, услыхав эти разговоры, немножко смутилась и сказала:

– Ну ладно, мне пора уже гнездо обустраивать… Дорогой, не задерживайся долго!

И юркнула в скворечник. Скворец, приободрившись, расправил пёрышки и издал душераздирающий вопль.

– Это песня влюблённого павлина, в Африке научился, – пояснил он Белкам, которые чуть было не попадали с веток от неожиданности.

– Ну ты артист! – уважительно сказала Й-Ола, – А ещё что-нибудь можешь?

– Для тебя – всё, что угодно, – галантно расшаркался Скворец, – хоть Соловья могу изобразить, хоть Лягушку, хоть вопли Носорога или даже жужжание африканской мухи Це-це! Однако действительно надо бы домом заняться, а то в голых стенах как-то детишкам неуютно будет…

– Лети уж, – добродушно сказала Й-Ола, и вырастила на своей ветке комок пуха, – это тебе для гнезда.

Скворец благодарно кивнул, схватил пух и нырнул в скворечник.

Птицы занялись обустройством гнезда, а самая нахальная Белка принялась прыгать на ветке, привлекая внимание Й-Олы.

– А ты чего суетишься? – спросила та.

– Кушать хочется, – насупилась Белка, – со жратвой весной туго, ни тебе орехов, ни ягод, ни грибов. А яйца и птенчиков ты есть не разрешаешь! Всяким там туристам залётным – так пожалуйста, и ананасы, и манго… а нам, аборигенам, фигушки… Шишки-то зелёные ещё!

Й-Ола немного поразмыслила. «Голодные Белки – не лучшие соседи для Скворцов. А Скворец такой забавный, с ним не соскучишься…» – подумала она и на всякий случай превратила часть своих зелёных шишек в спелые кедровые.

– Это для вас, – сказала она Белкам, – только чтоб ни одного гнезда не трогали! И чур не драться! На всех хватит!

Белки, действительно собиравшиеся было немножко подраться, разбежались по веткам и вскоре из кроны Й-Олы слышались только звуки разгрызаемой скорлупы и возня в скворечнике.