Текст книги "Восьмирье. Книга 7. Окна Делириса"

«Гном» довольно кивнул и повернулся к Эрику:

– Теперь ты.

Эрик послушно повторил действие.

– А вы сами что, не можете хлопнуть? – не удержавшись, полюбопытствовала Вика, хотя и понимала, что этот вопрос даже близко не входит в топ-десять самых актуальных задач и проблем, которые нужно как можно скорее решить.

– Да ты что? – воскликнул хозяин дома. – Я, конечно, далеко не самый звезданутый делирец, но я же не настолько себя не уважаю!

Вика и Эрик растерянно переглянулись.

– Звездануть самого себя – признак дурного тона, – сжалившись над несмышлёными гостями, пояснил хозяин. – К тому же такую звезду среди других сразу видно. И это просто позор!

Вика вздохнула – от объяснений ничуть не стало понятнее.

– Ну и чего встали? – строго спросил хозяин. – Констеблей приманиваете? Заходите, заходите скорее!

Первое, что увидела Вика, оказавшись внутри, – широкую арку справа, а за ней – просторную гостиную. Никаких штор на больших окнах и идеальная, безупречная, постановочная красота интерьера явно свидетельствовали о том, что гостиная предназначена не для жизни обитателей дома, а для демонстрации уличным зевакам.

Хозяин бодро протопал вперёд по коридору и привёл Вику с Эриком в другую гостиную, очень уютную и жилую в своей неидеальности: на столике стояла забытая чашка, возле камина на полу был брошен плед, а разномастные подушки на креслах и диване явно подбирались не по сочетаемости с цветовой гаммой помещения и со стилем мебели, а исключительно по комфортности.

– Давайте знакомиться, – добродушно предложил хозяин, усевшись в кресло перед горящим камином. – Я майстер Цверг. Кто из вас сопротивленец, а у кого осколок?

– Я из Сопротивления, – ответил Эрик. – Это мы с сестрой координируем пункт в Виндуке.

– Я представлял тебя немного повзрослее, – прямолинейно заявил майстер Цверг. Однако сказал он это так по-доброму, что получилось совсем не обидно. – Значит, осколок Сердца у тебя, – повернулся хозяин дома к Вике.

Девочка немного неуверенно кивнула. После всех пережитых приключений она научилась осторожничать с незнакомыми людьми; когда тебя несколько раз предают, эта привычка развивается сама собой, и быстро! И потому сейчас Вика гадала, как много подробностей известно майстеру Цвергу и стоит ли рассказывать ему о тех, о которых он не знает. Но хозяин дома решил за Вику: он не стал ни о чём расспрашивать и сразу перешёл к делу.

– С темноходом всё сложно: он во дворце, и за ним ходит такая свита и орда охраны, словно он король, не меньше.

Вика чуть вздрогнула от этого сравнения. Неужели в Сопротивлении уже знают, кто такой Маркус на самом деле?

– Насчёт твоей мамы ещё сложнее, – продолжил майстер Цверг. – О том, где она, никто толком не знает. Если даже и в столице, то либо сама так хорошо скрывается, либо констебли так хорошо её скрывают, что мы не в курсе.

– То есть неизвестно, в Делирисе мама вообще или нет? – уточнила Вика, чувствуя, как сердце ушло в пятки. Она, конечно, хотела помочь всем: и родителям, и Маркусу, и всему Восьмирью! Но, откровенно говоря, маму хотелось спасти в первую очередь.

– Не расстраивайся ты так, – попытался подбодрить Эрик, заметив, как Вика изменилась в лице. – Смотри на это как на хорошие новости. Если твоей мамы нет в Делирисе, то она где-то на свободе!

«Знать бы ещё, где именно», – грустно подумала Вика, а потом её осенила идея.

– А у вас тут есть свободный темноход, ну, один из ваших? – спросила она.

– Зачем тебе темноход? – нахмурился майстер Цверг.

– Мы бы попросили его привести майстера Раулса из Варекая. Это картограф, он бы сделал нам карту, и по ней мы смогли бы узнать, где сейчас находится мама. Да и вообще кто угодно.

– Не уверен, – ответил хозяин дома и запустил пятерню в бороду. – Надо подумать…

– А папа? Про него что-то известно?

– Да, про него точно известно, что сначала его держали в констабулярии.

– Сначала, – повторила Вика. – А теперь?

– А теперь мы этого наверняка не знаем. Возможно, его перевели в подземелья дворца, но подтвердить, так это или нет, мы не можем.

Вика тяжело вздохнула. Она, конечно, понимала, что вызволить родителей и Маркуса будет непросто. Но всё равно не ожидала, что настолько!

Запах перрона, машинной смазки и вскопанной земли был тут как тут, и на этот раз Вика не просто унюхала отчаяние – она ощутила его присутствие почти физически, словно оно стояло у неё прямо за спиной! Девочка даже обернулась; неужели эмоции теперь не только пахнут, но и приобретают физическую форму?

Но, конечно же, позади ничего не было. И не только принявшего материальную форму отчаяния. Не было за спиной и никого, кто мог бы поддержать Вику и сказать ей, что всё будет хорошо: ни тёти Генриетты, ни Лукаса, ни майстера Нилса, ни тем более мамы с папой. Ни даже Маркуса, который, пусть никогда её и не утешал, одним своим присутствием ободрял и помогал брать себя в руки. И все эти люди сейчас или далеко-далеко, на других Осколках, или под стражей… И даже Ванилька – и та того гляди её покинет!

Отчаяние засосало в свою пучину так стремительно, что Вика даже не заметила, как это произошло. Вот она ещё слушает майстера Цверга, а в следующий миг уже еле сдерживается, чтобы не зарыдать, потому что всё плохо, всё так плохо! Всё безнадёжно и кончено!

Что-то легонько прошлось по Викиной щеке. Девочка вздрогнула от неожиданности – и увидела, что это Ванилька встала у неё в руках на задние лапы, передние положила ей на грудь, вытянула шею и лизнула щёку хозяйки.

И Вика снова чуть не расплакалась – но на этот раз от радости, а запах перрона и смазки растворился в аромате лаванды, свежевыстиранного белья и дождевых облаков. Запах, пришедший на смену отчаянию, был таким густым и насыщенным, что девочка даже чихнула. Но это и неудивительно: облегчение, которое на неё накатило, было очень сильным!

– Ванилька, милая! – обрадованно прошептала она, обняла мечту и зарылась носом в мерцающую шёрстку.

Вот теперь всё будет хорошо. Раз мечта наконец-то пришла в себя и снова её поддерживает, то и со всем остальным они справятся! Вика понятия не имела, как именно, но сейчас это было не важно. Главное – правильный настрой; Вика ещё в форпосте рыцарей Тумарья убедилась: если заранее ожидать поражения, оно неизбежно наступит. Значит, нужно настраиваться только на победу!

Глава 3

Проснувшись утром, Вика первым делом увидела дремавшую рядом с ней на подушке Ванильку – и счастливо выдохнула: мечта рядом и с ней по-прежнему всё в порядке!

Ночь отдыха в мягкой постели сотворила чудо – Вика чувствовала себя хорошо отдохнувшей и готовой свернуть горы, а то, что казалось мрачным и безнадёжным вчера, в свете утреннего солнца выглядело вовсе не таким уж беспросветным.

Майстер Цверг заканчивал накрывать стол в зале с большими окнами. Он поправлял тут и там и без того идеально разложенные сверкающие серебряные приборы и тихонько при этом насвистывал. На накрахмаленной белоснежной скатерти, спадавшей безупречными складками, красовался позолоченный сервиз, на блестящем подносе высилась горка румяных булочек, в крошечные хрустальные вазочки было налито разноцветное варенье, над чашками с тёмным горячим напитком вился пар. Просто картинка завтрака мечты!

– Доброе утро, – поздоровалась Вика и взялась за спинку стула, собираясь его отодвинуть, чтобы сесть. Раз на столе горячие булочки, значит, эта комната не только для того, чтобы на неё смотрели зеваки снаружи – хозяин дома ею тоже пользуется. И как здорово, что ему не лень создавать такую красоту для самого себя, а не только напоказ!

– Ты чего это удумала? – строго спросил майстер Цверг.

– Э-э… завтракать… – растерянно ответила Вика, замерев.

Наверное, это было действительно невежливо с её стороны: следовало дождаться, когда хозяин сам пригласит за стол.

– Здесь никто не завтракает, – сказал майстер Цверг. – Мы будем есть на кухне. Вот сейчас все на мой завтрак посмотрят, и отнесём его туда.

– Кто посмотрит? – не поняла Вика.

– Они. – Хозяин махнул рукой в сторону окна.

– Вы ждёте гостей? Ой, тогда мне лучше уйти!

– Да никаких гостей я не жду. Это для прохожих.

– Вы будете продавать булочки?

– Почему продавать? Показывать! Я показываю – они смотрят!

– А! Вы собираетесь открывать пекарню! – наконец нашла логичное объяснение Вика. – А булочки – это что-то вроде рекламы, да? Демонстрируете товар будущим покупателям.

– Да нет же! Сейчас утро, значит, самое время показывать завтрак.

Вика вздохнула и придержала очередной вопрос: она подозревала, что ещё одно «почему» может вывести хозяина из себя. А тот, кажется, догадался, что гостья по-прежнему ничего не понимает, и сжалился.

– Смотри: чтобы тебя чаще звездовали, нужно показывать людям то, что им нравится. А по утрам многим нравится видеть завтраки. Вот я его сейчас и показываю. Бежит, понимаешь, кто-то на работу, не выспался, настроение мрачное. А тут глядь – а у меня за окном вон как уютно и эстетичненько! И завтрак такой красивенький. Человеку понравится, и он меня звезданёт.

– А обеды вы тоже им показываете? И ужины? Каждый день? – спросила Вика.

Ей показалось, что она начала улавливать суть странного обычая. Хотя удивительно это, конечно, – показывать еду посторонним, прежде чем съесть её самому.

– Нет, не каждый, – грустно вздохнул майстер Цверг. – Не успеваю. Для этого надо быть успешным звездуном, а я так, просто балуюсь помаленьку показушными окнами – как все.

Вика сразу поняла, что слово «показушный» здесь происходит от «показывать» и вовсе не означает «нарочитый» или «показной», как в её родном мире. Но всё равно прозвучало смешно.

– То есть показывать завтраки перед окнами – это у вас хобби такое? – подвела итог девочка.

– Какое хобби? – почти оскорбился майстер Цверг. – Звездование – это образ жизни! Да что там, у нас в Делирисе это и есть сама жизнь! Каждый хочет собрать как можно больше звёзд!

– А для чего вам звёзды? Это ваши местные деньги?

– Нет.

– Их можно обменять на что-то ценное?

– Нет…

– Но что-то же они дают? – продолжала настаивать Вика.

– Что значит «что-то дают»? Звёзды – это звёзды! Чем больше звёзд, тем лучше.

– Да почему?

– Потому что… – Майстер Цверг насупился. – Так, давай ты знаешь что? Топай отсюда на кухню, а то я что-то заболтался с тобой и про завтрак-то забыл. Уже несколько прохожих упустил!

Вика послушно отправилась на кухню. Там возле самого обычного скромного стола, без позолоченного сервиза и безупречного убранства, уже сидел Эрик.

– Ты что-нибудь понимаешь про эти их здешние звёзды? – спросила она.

– Нам с Ингой про звёзды кое-что рассказывали, но я тогда мало что понял, – признался Эрик. – Зато теперь, кажется, всё стало ясно. Видишь ли, в Делирисе считается так: чем больше у тебя звёзд, тем ты лучше и… важнее, что ли. Поэтому они так на этих звёздах и помешаны. Стараются набрать их любой ценой и только так привирают.

– Привирают? – не поняла Вика.

– Ну сама посмотри. – Эрик обвёл рукой кухню. – Видишь? Старая сковородка, закопчённый чайник, обычные керамические кружки. А перед окнами майстер Цверг что показывает? Сервизы и позолоту. Вроде как это он так завтракает. Чем не враньё? При этом все знают, что такую красоту наводят специально, чтобы…

И тут Вика не выдержала и засмеялась, закрыв лицо руками. Она наконец поняла, на что похожа странная оконная традиция местных жителей!

– Что смешного? – не понял Эрик.

А Вика хохотала и хохотала – и не могла остановиться.

– Да это же… – пыталась выговорить она сквозь смех. – Это же натуральные… соцсети!.. Соцсети по… восьмирьевски!

– Какие-какие сети? – не понял Эрик.

Вика только покачала головой в ответ и подняла палец, прося дать ей минутку, чтобы успокоиться. Это действительно было очень смешно! На первый взгляд Восьмирье сильно отличалось от её родного мира. И в то же время общего между ними было немало! Однако чего-чего, а вот такого сходства Вика не ожидала: чтобы и там и тут люди гнались за выдуманными знаками одобрения! Дома это были соцсети и лайки, в Делирисе – окна и звёзды, но суть не менялась! Что блогеры её родного мира, что звездуны столицы Восьмирья создавали для посторонних, незнакомых людей идеальные картинки, чтобы их впечатлить, хотя все прекрасно знали, что картинки – фальшивые.

Так Вика и продолжала посмеиваться, даже когда к ним присоединился майстер Цверг, а от расспросов Эрика лишь отмахивалась. Ну как она может объяснить, что такое лайки и соцсети тем, у кого нет ни компьютеров, ни даже телевидения?

* * *

Вике не терпелось начать обсуждать план спасения родителей и Маркуса, и она с трудом дождалась, когда все доедят булочки, по-прежнему вкусные, хоть уже и остывшие после долгой демонстрации в показушных окнах, и допьют сладкий горячий напиток, немного похожий на ягодный сок, из удобных керамических кружек, совершенно не похожих на изящные, тонкие фарфоровые чашечки из сервиза, выставленного в парадном зале.

Потому, едва только майстер Цверг убрал со стола опустевшее блюдо из-под булочек, она сразу спросила:

– Итак, какой у нас план действий?

– Ждём, когда сюда подтянутся другие члены Сопротивления, – ответил хозяин дома.

– И тогда обсудим план спасения мамы с папой? Так, может, нам уже сейчас начать?

Майстер Цверг крякнул и покосился на Эрика.

– Ты ей не сказал?

– Что не сказал?

– Понятно…

Майстер Цверг опять крякнул, а Вика отчётливо ощутила запах старых газет и жжёного кофе. На короткий миг она даже успела удивиться, откуда в Восьмирье кофе, – а потом догадалась: так пахнут плохие предчувствия.

– Да что вам понятно? – воскликнула Вика и едва не прибавила: «Скорее уже говорите плохие новости, сил нет ждать!»

– Спасение твоих родителей… э-э… не в главных приоритетах Сопротивления, – неохотно сказал майстер Цверг.

– Что это значит? – переспросила Вика; от испуга она не поняла сложную формулировку, при помощи которой хозяин дома пытался отвертеться от прямого ответа.

– Нет, ну так не честно! – всплеснул руками майстер Цверг. – Почему это я должен объяснять? Это тебе там должны были всё рассказать! Если только… если только они не решили, что лучше тебе ничего заранее не знать, и…

– Да кто «они»? – воскликнула Вика, теряя терпение.

– Значит, слушай, – решительно начал майстер Цверг, а потом тяжело вздохнул, словно собирался с силами для того, чтобы сделать что-то необходимое, но не слишком приятное. – Дело обстоит так. Сначала мы будем соединять Сердце Восьмирья. У тебя уже, считай, от него целая половина, и если добавить все осколки, которые собрало Сопротивление, то у нас есть хороший шанс на успех.

Вика была настолько ошеломлена, что даже не нашлась что сказать. Не то чтобы она была против соединения Сердца Восьмирья – нет! Совсем наоборот! Но почему ей сразу честно не сказали всё как есть? Вика отправилась в Делирис с уверенностью, что сначала ей помогут спасти родителей, а тут…

Обида на тётю Генриетту возникла мгновенно, за долю секунды, и на кухне майстера Цверга тотчас остро запахло грибным лесом, мхом и затхлым болотом.

Умом Вика понимала, что тётя не в одиночку принимала это решение. Наверняка над ним думало всё Сопротивление сообща, а тётя лишь поддержала его. Но обиде было всё равно. Обида никогда не обращает внимания на доводы рассудка, ведь те ей только мешают.

– Интересно, это кто же такой умный решил, что собирать все осколки Сердца Восьмирья в Делирисе – удачное решение? – слабо, будто издалека донёсся до Вики голос Эрика.

Похоже, он тоже был не в восторге от происходящего, и потому Вике не пришлось задавать ему вопрос, который так и вертелся у неё на языке: «Ты знал?»

– Здесь же констебли вокруг, – продолжил Эрик. – А мы, считай, сами принесём им в руки то, за чем они вот уже много лет охотятся!

– Вообще-то сначала никто и не собирался делать это в Делирисе, – ответил майстер Цверг. – Именно по этой причине. Но в последний момент всё переиграли и перенесли в столицу.

«Это из-за меня», – сразу догадалась Вика. Видимо, когда стало ясно, что её не переубедить и она хочет во что бы то ни стало отправиться в Делирис, то в Сопротивлении решили: раз Вика отказывается идти в то место, где они собирались соединять Сердце Восьмирья, они просто перенесут операцию в столицу.

Девочка не осознавала, что сказала всё это вслух, и поняла только тогда, когда майстер Цверг спросил, пожав плечами:

– Нет, ну а что плохого в том, чтобы сварить сразу две картошки в одной кастрюле?

«Убить одним ударом двух зайцев», – перевела чужую поговорку Вика и невольно улыбнулась, несмотря на то что настроение у неё было крайне далёкое от весёлого.

– Ничего. Только со второй… э-э… картошкой мне, похоже, помогать никто не будет.

– Почему? – почти оскорбился майстер Цверг. – Разберёмся с Сердцем – и сразу займёмся твоими родителями! Суди сама: если Восьмирье снова соединится и Тумарье исчезнет, в столице наверняка начнётся хаос и вызволить узников из тюрьмы станет намного проще!

Вика даже принюхалась, пытаясь уловить запах обмана, но нет, майстер Цверг говорил правду. Или, во всяком случае, искренне верил в это. И Вика, как ей это ни претило, не могла не признать, что тоже видит здравое зерно в его рассуждениях. Действительно, когда привычный мир рухнет, первое время констеблям и правительству будет не до охраны заключённых. И всё же мысль о том, что каждый день может быть на счету и каждый час может стать для её близких последним, не давал Вике спокойно согласиться на новый план. Хотя, похоже, у неё всё равно не было выбора…

– А осколки уже тут, в Делирисе? – спросил Эрик.

– Нет ещё, – ответил майстер Цверг. – Ждём.

– Пока ждём, можем заняться спасением, – предложил Эрик.

– Слишком рискованно, – покачал головой майстер Цверг. – Вику ни в коем случае не должны заметить в столице! А то соберём мы все осколки, и тут глядь, а Вики-то уже и нет, её схватили констебли, когда она сама пришла к ним в руки, сунувшись в тюрьму. Нет, пока все осколки не соберут, Вике лучше и носа не высовывать!

– Как констебли меня узнают? – воскликнула Вика. – Мои фотографии же не развешаны на каждом столбе!

– Фоты… гаф… чего? – хором переспросили майстер Цверг и Эрик.

– Портреты, – быстро подобрала синоним Вика. – У констеблей нет моего портрета, есть только моё описание, а под него прекрасно подходит каждая третья двенадцатиле… десятилетняя девочка Восьмирья, – поправилась она, вспомнив, что год тут длиннее, чем в её мире. – На лбу у меня не написано, что я – Та Самая. И если выйду на улицу, никто не обратит на меня внимания.

К концу Викиной речи Эрик уже активно кивал, полностью её поддерживая.

– Слишком рискованно, – упрямо возразил майстер Цверг.

«Интересно, это все взрослые такие твердолобые – или только те, кто состоит в Сопротивлении?» – подумала Вика.

– Ваша идея пойти против правительства и начать собирать Сердца тоже была рискованной, но вас же это не остановило! – вслух возразила она. – Принести все добытые осколки в Делирис тоже опасно – но вы же это делаете. Да вообще вся эта затея с воссоединением Восьмирья – один сплошной риск. И что же теперь, вообще ничего не делать, раз опасно?

– Ну почему? Делать, конечно! – воскликнул майстер Цверг; кажется, его задели Викины слова.

– Если вам можно рисковать, то и мне тоже, – подвела итог Вика.

– Но…

Майстер Цверг махнул рукой и неодобрительно покачал головой.

– Генриетта предупреждала меня, что ты упёртая, – проворчал он.

– Моя упёртость провела меня через Тумарье и множество Осколков, через логово темноходов Фортуги, тюрьму Куузы, подземелья с Гвилиуром, Лабиринт и много чего ещё! – почти с вызовом заявила Вика. – Так что буду считать, что вы сделали мне комплимент. А теперь, – продолжила она, не дав майстеру Цвергу сказать и слова, – говорите-ка, где у вас в Делирисе расположена констабулярия и как можно на законных основаниях подобраться поближе к дворцу. Обещаю, – добавила она, предвосхищая возражения, – что, как только Сопротивление принесёт все собранные осколки в Делирис, я тут же переключусь на соединение Сердца Восьмирья. А пока мы ждём, аккуратно изучу местность и прикину, как можно вызволить маму с папой. Договорились?

Майстер Цверг несколько раз шумно вздохнул, крякнул, погладил пышную бороду, поёрзал на стуле – и наконец сдался.

– Договорились.

Глава 4

На самом деле Вика побаивалась возвращаться на улицы Делириса; она переживала, что с мечтой опять может случиться беда.

Что же такое, интересно, в этом городе так плохо действует на Ванильку? И только ли на Ванильку – или на все мечты вообще? Или дело вовсе не в городе, а в ней, Вике?

Решительно отметя эту мысль, девочка открыла рюкзак, приглашая Ванильку запрыгнуть. Мечта колебалась, глядя то на хозяйку, то на входную дверь. Ей явно не хотелось наружу.

– Ты боишься? – тихо спросила Вика. – А чего? Что тебя увидят другие? Что кто-то попробует тебя отнять?

Мечта продолжала выжидательно смотреть на хозяйку.

– Или… или ты боишься, что меня так заворожат чужие окна, что я позабуду о тебе? – предположила девочка.

Ванилька расправила крылья и несколько раз ими хлопнула, но не взлетела.

– Я поняла, – прошептала Вика, беря мечту на руки. – Вам же нужно наше внимание, а я так засмотрелась на здешние окна, что совершенно про тебя позабыла. Но ты не волнуйся, – сказала она и погладила Ванильку по головке. – Это просто… просто от неожиданности. Теперь-то я знаю, что здесь происходит. Знаю, что вся эта показушная красота – ненастоящая, и больше меня не проведёшь.

Мечта тихо чирлыкнула в ответ и нырнула в рюкзак. Вика застегнула молнию, оставив проём, через который Ванильке будет удобно выбраться, если она захочет, и перекинула лямки через плечи. И вдруг поняла, что чувствует себя немного иначе. Старше и ответственнее, что ли.

«Наверное, дело в том, что Ванилька оберегала меня всё время, пока я была в Восьмирье, а сейчас впервые это я буду оберегать её», – решила Вика.

– Готова? – спросил Эрик, едва не подпрыгивая от нетерпения.

Вика убедилась, что мамин кулон надёжно спрятан под футболкой, а потом проверила, на месте ли второй осколок. Массивная шкатулка майстера Станса была хороша, но не таскать же такую тяжесть с собой? И потому Вика вынула осколок и положила его в рюкзак. О том, чтобы оставить такую драгоценность в доме майстера Цверга без личного присмотра, и речи не шло. Раз уж эти осколки оказались в её руках, то она должна их охранять, это теперь её обязанность.

– Готова, – решительно ответила Вика и вышла вслед за Эриком на улицу.

Никаких грандиозных планов на эту вылазку у девочки не было; она просто собиралась посмотреть, что из себя представляет здание констабулярии. Вдруг, увидев его, она придумает, как туда можно незаметно проникнуть – и как незаметно вывести одного узника.

После осмотра констабулярии Вика с Эриком планировали прогуляться вокруг дворца и хорошенько его изучить – в надежде, что там, на месте, их озарит удачная идея и они придумают, как спасти Маркуса.

Вика почти сразу заметила разницу по сравнению со вчерашним днём: по пути в констабулярию открытых окон почти не было.

– А я думал, у них тут по всему городу с ума сходят, – заметил Эрик, тоже обративший внимание на обычные – не распахнутые настежь – окна. – Но, получается, не все в Делирисе помешались на этих своих звёздах!

Вика сначала тоже так подумала, но потом заметила, что возле многих закрытых ставен были видны нарисованные звёзды, – и, кажется, поняла, в чём дело! Если окна Делириса и соцсети её родного мира действительно схожи, то…

– Это потому, что ещё утро, – пояснила Вика. – Утром на улицах мало народу, вот звездуны особо и не стараются, они же понимают, что много им в такой ранний час не звезданут. Все спешат на работу и слишком заняты. А вот после обеда и особенно ближе к вечеру окна откроются.

– Откуда ты знаешь? – удивлённо покосился на неё Эрик.

– Ты не поверишь, но в моём мире есть кое-что подобное.

– Тоже окна показывают?

– Ну… вроде того. Хотя нет… Но принцип в целом тот же.

– Хм-м, – с сомнением хмыкнул Эрик. – А майстер Цверг тогда для чего с завтраком старался, если, как ты говоришь, по утрам много не назвездуют?

– Кто-то считает, что пара лишних звёзд, полученных утром, стоят таких усилий. Кто-то не задумывается о том, когда выгоднее всего открыть окна. А некоторым так нравится показушничать, что они делают это ради собственного удовольствия, и им не важно, какой при этом час.

– Майстер Цверг не особенно похож на любителя украшать столы и расставлять сервизы с цветочками.

– Но он же это делал зачем-то, не так ли? Внешность обманчива.

– Наверное, он это специально, для прикрытия, – предположил Эрик. – Вряд ли кто-то подумает, что за окнами с фарфоровыми финтифлюшками скрывается один из членов Сопротивления.

– Возможно, – не стала спорить Вика, хотя она помнила, как майстер Цверг насвистывал сегодня утром, накрывая на стол в зале перед окнами. Это точно доставляло ему искреннее удовольствие.

– Ну и хорошо, что так мало окон открыто, – заключил Эрик. – Не отвлекают.

Вика была совершенно с ним согласна. В глубине души она опасалась, что показушные окна Делириса могут незаметно её зачаровать, несмотря на решительный настрой.

Констабулярия располагалась на проспекте Разрешённых мыслей. Вика даже несколько раз моргнула, а потом снова уставилась на вывеску: уж очень поразило её это название. Оглядевшись, девочка увидела, что таблички на ближайших перекрёстках были под стать: улица Одобренных идей, бульвар Нужных символов, тупик Верноподданнического воспитания…

«Похоже, это район, где находятся все важные государственные конторы», – сделала вывод Вика, изучая строгие здания, совсем не похожие на обычные жилые дома, и усмехнулась. Кажется, здешним властям очень нравилось, чтобы граждане думали так, как это им, властям, удобно.

Констабулярия находилась в мрачном глухом здании без окон, из серого камня, похожем на суровую средневековую крепость, и навевала уныние одним своим видом. Двери были наглухо закрыты, а перед ними стояло двое вооружённых констеблей в своих нелепых высоких шлемах. Словом, одного только взгляда на констабулярию хватило, чтобы надежды незаметно проникнуть и освободить узника испарились.

Вика с Эриком дважды обошли крепость и рассмотрели всё, что можно было увидеть снаружи, но так и не заметили никаких возможных лазеек. И никакие блестящие идеи их тоже не озарили.

– Давай ещё подождём, – попросила Вика, когда Эрик предложил уходить.

– Зачем?

– Хочу увидеть, как кто-то зайдёт. Или выйдет. Констеблям придётся открыть двери, и, может, мы успеем заметить внутри что-то, что нам поможет.

– Ну дава-а-ай, – неуверенно протянул Эрик.

Вика не обратила внимания на его сомнение. Она была настроена освободить папу во что бы то ни стало – и не собиралась сдаваться только потому, что с первого взгляда казалось, будто проникнуть в констабулярию невозможно. О тюрьме Куузы тоже так говорили, однако же получилось. И тут получится! Она не оставит папу в тюрьме, хватит! Он и так вон уже сколько лет за решёткой просидел! А теперь – снова в камере, и всё потому, что спасал её, Вику.

Впрочем, освободить папу Вика хотела вовсе не из-за того, что считала, будто это по её вине он оказался за решёткой. Девочка хотела помочь папе, потому что она, хоть и провела с ним лишь несколько дней, при этом даже не зная, кто он, почти сразу почувствовала к нему искреннее расположение и привязанность. Те самые чувства, которые так старательно искала в себе, встретив лжепапу, – но так и не нашла.

Что ж, теперь Вика знала, что, когда связь настоящая, её не нужно ни вызывать, ни пытаться найти, ни уговаривать себя её ощутить. Она просто есть, и ты сразу её чувствуешь. И сразу понимаешь, что это – она. И совсем не важно, сколько времени ты при этом провела с человеком.

Папа не успел ей признаться, кто он такой, она не услышала от него многословные заверения, как он рад её видеть, как сильно скучал и как любит. Да у них вообще толком не было никаких разговоров! Но те несколько слов, которые он всё же произнёс, – например, это его «Поверь мне, Вика, ради тебя и твоей мамы я готов на всё» перед тем, как увести за собой констеблей, – то выражение его лица и больше всего, конечно, те его поступки были важнее любых слов.

…Вика с Эриком провели около констабулярии не меньше часа – и всё без толку. Похоже, местные сюда ни с какими просьбами и вопросами не обращались, а сами констебли постоянно сидели взаперти, потому что входные двери так ни разу и не открылись.

– Нет, ну такого просто не может быть, – пробормотала Вика. Она-то прекрасно знала, что констебли очень даже выходят наружу, и не только за пределы своей крепости, но и за пределы этого Осколка.

Впрочем, на другие Осколки констебли попадали не через Тумарье. Вика прекрасно помнила, как тогда, в сожжённой деревне под Варекаем, порталы открылись прямо в воздухе, пропуская наружу констеблей. Вероятно, для этого они используют специальные приборы или машины. И находятся те наверняка в констабулярии.

Ах, вот если бы и Вике найти такой аппарат! Она бы открыла с его помощью портал прямо в камеру с папой – и сразу же вышла бы с ним обратно!

– Эрик, а ты не знаешь, есть ещё у кого-то, кроме констеблей, приборы для перемещения по Осколкам? – спросила Вика.

– Что за приборы?

– Ну, такие специальные устройства, которые перебрасывают их прямо на нужный Осколок, в обход Тумарья.

– Так они и правда существуют? – воскликнул Эрик, и Вика поняла, что ответа на свой вопрос от него не получит. – Я-то думал, что это всё слухи, которые констебли сами же распускают, чтобы народ запугать. А это, значит, не враки! Неужели ты видела такие штуки?

– Штуки не видела, но видела, как констебли появляются прямо из воздуха, – ответила Вика и разочарованно вздохнула. Хорошая была идея. Жаль, что нерабочая.

Что ж, значит, нужна новая – и получше. И кажется, она уже появилась.

Найдя между домов неподалёку укромный закоулок и оставив Эрика сторожить снаружи, Вика скинула с плеч рюкзак, открыла и, затаив дыхание, заглянула в него. Вдруг Ванильке опять плохо?

К счастью, мечта была в полном порядке. Она сама бодро выбралась, коротко чирлыкнула и выжидательно уставилась на хозяйку, будто знала, что у той к ней просьба.

– Помнишь Уголька? – спросила Вика. – Он сейчас там, – показала девочка на здание констабулярии, а про себя понадеялась, что растрёпанная чёрненькая мечта не исчезла после того, как папу снова бросили за решётку. – Сможешь его найти? Тебе ведь стены не помеха?

Мечта по-птичьи склонила голову набок, круглые глаза мигнули.

– Ванилька, миленькая, слетай туда, пожалуйста. Найди папу, если он там, и покажись ему! Пусть он знает, что я рядом и что стараюсь его освободить. Им сейчас очень нужна поддержка!