Текст книги "Лунь"

Глава 5. Мать и проблемы

«Просто удивительно, как быстро проходят волны восторга. Грызть себя, уязвлять себя, нудить и зудеть можно часами, а восторг приходит – и тут же уходит».

А. и Б. Стругацкие «Дело об убийстве»

Несмотря на охватившую ее тоску, Лунь находилась в приподнятом настроении, но старалась это скрыть, чтобы подруга ни о чем не догадалась. По пути домой они с Полиной, конечно, говорили об отзывчивости ее дяди, но Лене было очень трудно не задавать опасных вопросов, чтобы не выдать себя. Ей хотелось узнать об Илье Алексеевиче как можно больше и полнее, но здравый смысл заставлял ее молчать и слушать те мелкие крупицы, что Полина упоминала случайно.

– Они с Ксюшей поженились, кажется, лет семь тому назад, да… Учились вместе в институте. Сынишке пять лет, скоро в школу пойдет. Глебом зовут. Никогда не слышала, чтобы у них в семье были скандалы. Ну, ты сама понимаешь, какие могут быть скандалы с таким человеком, как Илья? Он же сама доброта…

У памятника Горькому подруги расстались, каждая пошла в свою сторону. Лена чувствовала себя так, словно нечто большое и светлое несло ее над землей, плыло вместе с ней. Не прекращая улыбаться, мысленно она возвращалась к моменту их встречи с Ильей Алексеевичем, заставляла его образ вновь и вновь возникать перед глазами, прокручивала и анализировала каждый момент, когда он находился поблизости, обращался к ней, смотрел в ее сторону.

Девушка не осознавала, что влюблена – ее состояние было слишком далеко от возможности совершать умозаключения и делать выводы. Но она, без сомнений, была счастлива, и причину этого счастья не искала – ее не нужно было искать, она стояла перед глазами. Когда человеку хорошо, его все устраивает, все стоит на своих местах, и даже размышлять не хочется, а когда человеку плохо, он напряженно думает, выискивая виноватых.

Внешность Ильи Алексеевича, впрочем, мало кого оставила бы равнодушным. Но еще больше покорили Лену его характер и личные качества вкупе с таким привлекательным внешним видом. Будь он только красив или только добр, он никогда бы не произвел на девушку такого сильного впечатления. Лена всегда считала, что красивым людям чужды все благородные качества в силу того, что любую свою проблему они могут решить, используя внешний вид, и наоборот – у тех, кого природа обделила, есть больше поводов к нравственному обогащению. Гармоничное сочетание красоты духа и тела, такое редкое в нашем мире, ошеломило Лену.

Что касается самого Ильи Алексеевича, то этот мужчина тридцати двух лет от роду на протяжении свой жизни довольно небрежно относился к тому, как он выглядит. Он не стремился нравиться людям, но, несомненно, всегда нравился, даже не задаваясь вопросом, почему так происходит, почему люди почти сразу начинают обожать его? Илья Алексеевич не мог предположить, что дело в первую очередь в его внешности, ведь она никогда не значила для него нечто особенное.

Для окружающих Илья Алексеевич всегда был человеком, с которым с необъяснимой силой хочется находиться рядом. Самые разные люди одинаково сильно тянулись к Илье, едва видели его извиняющуюся улыбку, слышали приветливый голос, смотрели в добрые голубые глаза. Илья мог очаровать ребенка, старика, сверстника, сам того не осознавая. Дети и животные особенно любили его. В их глазах Илья Алексеевич был словно светоч – средоточием силы, добра, чистой энергии жизни. Рядом с такими людьми всегда ощущаешь себя в безопасности, можешь расслабиться, раскрепоститься. Иные говорили, все дело в особенной энергетике, якобы в одной компании с Ильей люди пребывают словно в эйфории.

Сам Илья Алексеевич такими вопросами не задавался – не испытывал в этом потребности. Он вел себя естественно, не скрывал эмоций, не вел никакой стратегической игры ради личной выгоды. Он был искренен во всем и со всеми, чудаковат, прост в общении, легко располагал людей к себе – в этих простых вещах было его очарование. Через пару минут общения с Ильей людям хотелось выложить ему всю свою подноготную, открыть любую тайну, довериться без оглядки. Казалось, этот человек никогда не предаст, не обманет, не обидит.

Действительно, Илья Алексеевич был таким человеком, который по природе своего исключительного характера просто не умел предавать, лгать и обижать. И люди чуяли в нем эту неспособность к совершению зла, чуяли с первого взгляда и держались поблизости, доверяя Илье секреты, разделяя с ним свои переживания.

Стоит сказать, что Илья Вилин был достаточно наивен для своих лет, но именно это качество в нем ценили превыше всего. Он был неиспорченным человеком, а наивность эта проистекала не из глупости, а только из доброты, и заключалась в полной уверенности Ильи в том, что он ничем не отличается от остальных людей, будто бы все вокруг такие же добрые и открытые, как он сам.

Ксения, его жена, была расчетливой и прагматичной молодой женщиной, способной как приютить уличного котенка, так и утопить своего собственного. Ее можно было бы назвать меркантильной, если бы кто-то рискнул это сделать. Экономическая жила в ней преобладала надо всем остальным. Илья Алексеевич любил свою семью, но ровно в той степени, в какой положено любить всем людям, хотя его широкая душа была способна на более сильные чувства и изнемогала, не находя объекта, достойного проявления этих чувств.

Когда девушки ушли, Илья Алексеевич отправился добивать статью. Вдохновения не было совершенно, и он задумался, держа кисти над клавиатурой ноутбука. Не замечая, как мысли его плавно перетекают в длинные пальцы, мужчина начал печатать.

«Забавные они. Такие молодые, здоровенькие, веселые. Целая куча идей в голове. Так много думают, что им даже слов не хватает все это выразить. Я помню время, когда был в точности таким же. Я даже понимаю, что они сейчас чувствуют, в свои двадцать с лишним лет. Мир так огромен, но вряд ли он превышает объемы информации, заключенной в их голове. Молодость. За разговорами с ними я совсем забыл, что мне идет четвертый десяток. Другие заботы, другие мысли, другая жизнь… Но я? Я ведь все тот же? Все такой же, что был десять лет тому назад? Или нет? Как странно. Еще в двадцать пять я думал, что душой я навсегда останусь двадцатилетним юношей. Я постарел не только телом, пора признать это. Как удивительно! Мы замечаем ход времени только в момент остановки. Убивает не быстрое падение, а внезапная остановка. Кто это написал? Внутри что-то мечется и не дает мне покоя. Я знаю, что буду ждать следующей недели, ждать, когда они придут. Молодая кровь. Болтать с ними мне было интереснее, чем с коллегами по работе. Так постарел я или помолодел?»

Илья Алексеевич встрепенулся, перечитал напечатанное и взъерошил себе волосы. Все это никоим образом не могло относиться к приютам для бездомных животных. Он отвлекся и уже не мог сосредоточиться на работе. Что-то тревожило и радовало его в одно и то же время. Он ощущал прилив энергии, которую ему не на что было тратить.

Ближе к ночи Лена призналась себе, что не может более не думать об Илье Алексеевиче. Новое знакомство занимало большую часть ее мыслей. Девушка стала даже более задумчива, чем обычно, постоянно пропадая в своих воспоминаниях.

«Как здорово, что нас настиг этот сильный ливень! – написала она в тетради перед сном. – Что бы я делала сейчас, если бы не он? Замечательный дождь! Самый лучший дождь в моей жизни!»

Засыпая, Лунь чувствовала, что в любой момент готова подскочить и помчаться куда угодно. Она ворочалась и радовалась неизвестно чему, и ей казалось, что душа ее гораздо шире грудной клетки, и нет больше сил удерживать ее внутри себя.

Эта неделя до следующей встречи с Ильей Алексеевичем далась Лене очень тяжело, но о своих чувствах она никому и ничего не рассказывала, особенно Полине. Вскоре, правда, произошло кое-что, выбившее Лену из колеи настолько, что она временно забыла об Илье. Появилась мать. Грязная, в каких-то рваных обносках, она была так пьяна, что еле держалась на ногах. Степа расплакался и выбежал во двор, когда женщина, не отдавая себе отчета, обматерила детей, затем ее вырвало в прихожей. После этого она, как ни в чем не бывало, вытащила из кармана несколько мятых купюр, швырнула их перед дочерью, прошла несколько метров в сторону кровати, упала на пол и отключилась.

Не рискуя подходить к матери, которая даже во сне продолжала бормотать нецензурщину, Лена первым делом сгребла с пола деньги. Разжав кулаки, она увидела несколько купюр в пятьсот рублей. Крупная слеза капнула на одну из них, скатившись по подбородку. У Лены задрожало нутро. Она вытерла слезы, спрятала деньги и вышла из дома, чтобы найти брата, хоть и понимала, что нужно убрать рвотные массы, пока они не начали засыхать. Но она просто не могла больше находиться в доме. Нескольких минут наедине с матерью ей хватало, чтобы появилось желание больше никогда ее не видеть.

– Степа? Где ты?

Во дворе было темно.

– Я здесь.

Мальчик сидел на крыльце и всхлипывал. Лена села к нему, обняла и прижала к себе. Она не знала, что вообще можно сказать, чтобы его успокоить. Любой метод утешения теряет свою силу, когда в доме лежит пьяная мать, а детям предстоит туда вернуться.

– Почему? – спросил Степка. – Почему так, Лена? Почему все так?..

Девушка вздохнула. Непозволительно было давать себе слабину перед младшим братом, для которого она – единственная поддержка и опора в жизни. И тогда Лена спокойным голосом рассказала мальчику об Иове. Слушая ее, мальчик успокоился. Когда история была окончена, он спросил:

– Лена, но разве бог допустил бы такое, если бы он действительно был?

Лена не знала, что на это ответить. Все библейские притчи и истины хороши только до определенного момента, пока не начинаешь рассуждать логически. Для истинных верующих такого момента никогда не наступает – их вера слишком слепа, она не позволяет им мыслить здраво. Хотя на это способен даже ребенок, чей мозг еще не затуманен религиозными ловушками.

Отмывая пол, Лена в очередной раз задавалась вопросом: откуда мать берет деньги? Наверняка ворует где-то, или… или что-нибудь еще хуже. Почему она временами приносит их домой, а не тратит на выпивку? Неужели в ней осталась совесть, заговорило материнское чувство? В это не особенно верилось. Но стоит ли брать эти деньги? Тратить их? Не будет ли еще хуже?

Всю ночь дети лежали в своих кроватях и прислушивались, не проснулась ли мать. Обоим было страшно и противно, а Лене даже хотелось, чтобы мать не просыпалась уже никогда. Лишь бы не плакал Степа, лишь бы не переносить снова и снова этого душащего унижения. А наутро мать проснулась, ополовинила съестные запасы и сгинула так же неожиданно, как и явилась. Денег, которые принесла, не забрала. Наверное, забыла о них.

Только спустя полчаса после ее ухода Лена смогла вздохнуть спокойно. Этот момент наступил, но теперь все прошло. Можно было жить дальше, морально настраиваясь на то, что рано или поздно она придет снова. Придет, но в любом случае уйдет через время. Пока ее не было, о ней удавалось забыть, но ее появление было неизбежным, как проклятие.

На деньги, оставленные матерью, Лунь купила брату новые кроссовки для спортивных соревнований – белые с зелеными вставками и модной ребристой подошвой, от которой Степа пришел в восторг.

«Мне теперь все пацаны завидовать будут!» – сказал он сестре, бегая по дому в обновке.

Лена умилялась ему и старалась покупать как можно больше вкусного для брата, насколько это позволяли деньги. Часть зарплаты она откладывала на оплату счетов и непредвиденные нужны, но уже задумывалась о поиске нового места работы. Она нашла подходящую вакансию учителя русского языка и литературы младших классов, позвонила в школу, получила приглашение на совещание. Но с первого же взгляда Лена чем-то сильно не понравилась директрисе. Беседа была короткой. Женщина с укладкой, золотым зубом и нарощенными ногтями посоветовала девушке сначала окончить институт, а затем метить в учителя. В ее словах было столько яда и насмешки, что Лена едва удержалась от грубости. Но в последнее время ей удавалось держать себя в руках лучше обычного. Стоило только вспомнить доверчивые глаза Ильи Алексеевича, и настроение выравнивалось.

В университете вновь начались какие-то нелепые и неуверенные провокации со стороны студентов, и пресечь их ничего не стоило Лене.

– Что, Лунева, нашла себе подружку по несчастью? – поправляя прическу, спросила Кристина.

Лена подняла удивленные глаза.

– Ну вы же с Викой нашли друг друга. А с каких пор ты не боишься со мной разговаривать?

– Я никогда не боялась с тобой разговаривать, – небрежно ответила Кристина, изучая свои ногти. – Мне просто было противно.

– И что изменилось с тех пор?

– Да ты знаешь, вообще-то мне до сих пор противно.

– В таком случае ты сама себе противоречишь, ибо не я начала этот разговор.

– Мы с Викой ничего не забыли.

– Я тоже все прекрасно помню, – Лена поднялась из-за стола и шагнула вперед, Кристина скривилась и неохотно отступила. – Хотите повторить?

– Тебе это с рук не сойдет, – пообещала девушка.

– Неужели? А может быть вам стоит не играть с огнем, а взяться за ум и готовиться к экзаменам и защите?

Кристина ушла, ничего не ответив.

– Что это было? – спросила Полина.

– Помнишь, я обещала тебе, что расскажу о былом конфликте с группой? Так вот…

Полина была шокирована, но ее отношений с Леной это не испортило. Ей просто не верилось, что ее подруга способна на такую агрессию. Девушки дружили по-прежнему крепко. В течение недели они и словом не обмолвились об Илье Алексеевиче и его семье. Лене приходилось держать себя в руках, чтобы не осыпать Полю вопросами, коих в ее голове накопилось уже приличное количество.

Глава 6. Признание и приглашение

«А женщина в расцвете своей жизни чувствует себя такой счастливой, такой красивой, что предпочитает всем мужчину огромной силы, не страшась, что он может ее сломать».

Оноре де Бальзак «Гобсек»

«Человек всегда надеется на чудо. Человек чудом живет, потому что ни для чего другого жить не имеет смысла».

С. Лукьяненко «Кваzи»

Наконец, ровно через неделю Полина подошла к Лене после пар и спросила:

– Лунь, ты же помнишь о приглашении?

– Что? – Лена сделала вид, что не поняла.

– Илья, мой дядя, звал нас к себе. По идее, сегодня.

– Да?! – Лена так искреннее удивилась, что и сама бы себе поверила.

Она ждала этого дня так, как не ждет никто и ничего.

– Так что, пойдем?

Стараясь не терять самообладания, Лунь вежливо согласилась. Казалось, она вот-вот лопнет от предвкушения. В груди у нее плясал сгусток неукротимой энергии, норовящий превратиться в крик или прыжки по лестнице.

В тот день Лена, по крайней мере, позаботилась о том, чтобы выглядеть лучше, чем в прошлый раз, после пробежки под дождем. Девушка подготовилась морально (что самое главное) и физически – привела волосы, ногти и брови в идеальное состояние, выгладила свою самую красивую белоснежную водолазку и темно-синие облегающие джинсы, а сверху накинула короткую ярко-синюю курточку. Это были лучшие вещи ее гардероба, пусть и очень простые, но на ее фигуре они сидели как влитые. Она не стала краситься, лишь чуть тронула помадой губы, отчего они стали как ягодные. Что-то подсказывало ей, что Илья Алексеевич не любит яркого макияжа. Она и сама не любила этого. Глядя в зеркало, Лунь впервые за долгое время нравилась себе, но внешний вид был ни при чем. Ее глаза мерцали, отражая лишь малую толику того, что расцветало внутри нее.

По пути к дому Ильи Алексеевича Лена вела себя даже более естественно, чем обычно, но ей все равно казалось, что Поля подозревает ее в чем-то. «Иногда она так смотрит, что… будто бы заранее обвиняет меня, – кусала губы Лунь. – Нужно было одеться, как обычно. Наверное, она обо всем догадалась. Думает, будто я хочу соблазнить ее дядю. Боже, как стыдно…»

Лена шла и тихо ненавидела себя. Ненавидела эту белую водолазку, синие джинсы, которые теперь слишком плотно, как ей казалось, обтягивали стройные ноги, ненавидела гладкие прямые волосы, восхитительно блестящие рыжим, золотым и медным под солнечными лучами. «Зачем мне все это, если лучшая подруга думает обо мне плохо?» – спрашивала себя Лунь и мечтала в те моменты стать самой последней дурнушкой, лишь бы Полина не заподозрила ничего плохого. Она просто хотела выглядеть уверенно, но теперь в этом виде ощущала себя, будто в самом развратном костюме на глазах у сотни человек. Лунь даже не замечала того, как изумительно выглядела на самом деле: мужчины выворачивали шеи ей вслед.

Показались черные кованые ворота. В груди у девушки отчаянно забилась птица тревоги. Лена взяла себя в руки. «Сейчас я увижу его, увижу его. Я не должна быть печальна. Улыбнись, Лунь. Ты увидишь ЕГО. Не бойся. Кому понравится, если ты будешь грустной? Ты ведь идешь сюда не ради того, чтобы вызвать у него жалость? Ты ведь ненавидишь жалость. Он должен восхищаться тобой!»

Девушки вошли во двор и почти сразу увидели Илью Алексеевича в окне дома.

– Смотри-ка, – засмеялась Полина. – Выглядывает нас!

Лена прокашлялась. Спазм сжал ей горло, но она старалась улыбаться. Неделю она питала мужской образ исключительно своим воображением. Теперь он был перед ней наяву.

Полина помахала дяде рукой, тот махнул в ответ и скрылся. Пару мгновений спустя входная дверь распахнулась. На пороге в просторных черных брюках и черной же водолазке показался Илья Алексеевич. Одежда замечательно подчеркивала его рослую фигуру, прямую осанку и узкие бедра. Лена залюбовалась, забыв поздороваться.

– Приветствую, – задорно произнес мужчина, скрестив руки на груди.

– Добрый день, – отозвалась Лена, кивая.

– Я как раз ждал вас, даже чайник поставил. Как будто предчувствие. У вас такое бывает?

– Что это ты так небрит, Илья? – спросила Полина.

Девушки вошли в дом, хозяин закрыл за ними дверь, второй рукой задумчиво ощупывая заросшие щеки и подбородок. Щетина у него росла так же обильно, как и волосы на голове.

– Быть журналистом, – начал он, – это значит, большую часть времени не следить за своим внешним видом. Проходите на кухню, я сейчас.

– Ты ведь не бриться пошел, я надеюсь? – усмехнулась Полина.

В ответ Илья заразительно засмеялся уже откуда-то из другой части дома.

«Как ему идет, боже, как он хорош, – кусала губы Лунь. – Черная одежда, щетина, длинные волосы назад. Лишь бы не сказать вслух ничего лишнего!»

Илья вернулся быстро и сразу предложил гостям сладкое к чаю.

– Полин, посмотри вон в том ящике, я покупал вчера печенье и конфеты, вытаскивай все! Лунь, Вы будете что-нибудь?

– О, я, нет-нет, я просто – чаю.

– Все она будет, – весело сказала Полина, вытаскивая конфеты. – Не хочешь – заставим!

– Лунь, Вы не любите сладкое или это просто вежливость?

Девушка смутилась от того, насколько открыто и прямо смотрел на нее Илья Алексеевич, и не нашлась, что ответить. Она подумала, что не должна стесняться так часто, иначе и эта естественная реакция станет поводом для подозрений.

– Если Вы настаиваете, – согласилась она слегка кокетливо.

– Другое дело.

Илья Алексеевич уже разливал заварку в кружки из небольшого чайничка.

– Я нашел у нас дома самые глубокие кружки, – рассказывал он, – чтобы лишний раз не прерывать разговора. Вы обе сегодня чудесно выглядите. Расскажите мне, как прошла ваша неделя? Должен признаться, я скучал по нашим посиделкам…

Как всегда, слово подхватила Полина. Пальма первенства принадлежала ей по праву родства с Ильей, но Лену это устраивало. Она бы просто не сумела подобрать нужных слов, если бы ей пришлось говорить первой. Илья Алексеевич, как и в прошлый раз, был добродушен и даже ласков. Этот высокий небритый мужчина пил с ними чай и то и дело с умилением и улыбкой посматривал на девушек своими детскими глазами, приподнимал брови, шутил, смеялся так, что тонкие губы обнажали два ровных ряда зубов, особенно белых на фоне густой щетины. Лена обратила внимание, что брови у него тоже были густые, темные и длинные, их форма подчеркивала глаза.

Слово за слово, разговор побежал как-то сам по себе. В этом плане в компании с Ильей Алексеевичем никогда не было проблем. Он задавал ненавязчивые вопросы и с радостью рассказывал что-то о себе. Не было ни одного неловкого момента, ни одной напряженной паузы. Лена чувствовала себя просто прекрасно, позабыв о своих переживаниях в отношении Полины и о своем внешнем виде. Ей было спокойно и уютно здесь, даже в большей степени, чем неделю назад. Лунь уже не переживала и не тряслась, а наслаждалась присутствием Ильи Алексеевича, возможности общения с ним. Ее душа уносилась куда-то далеко, а по телу разливались сладость и легкость.

«Я вижу его, я рядом с ним. Мы разговариваем. Иногда он даже заглядывает мне в глаза, и я не отвожу взгляда. Как мне хорошо. Это лучший день в моей жизни. Лучший. Лучший. Неужели и дальше все будет так? От него как будто лучи добра тянутся, пронизывают, греют…»

– А я вот целых три дня учился ездить на велосипеде, – рассказывал Илья Алексеевич (непонятно, кстати, как разговор вообще повернул в русло детских воспоминаний). – Мне тогда около восьми лет было. Говорят, мальчики с этим лучше справляются, чем девочки. Полная чушь! – засмеялся он. – Дворовые мальчишки сели и поехали, а я все не мог, злился… Сейчас даже вспоминать стыдно. И как я вообще получил водительские права?

– А я так и не научилась, – Полина надула свои пухлые губки и подперла голову рукой. – Но хотелось бы.

Лене почудилось в этом что-то фальшивое, будто подруга флиртовала со своим дядей. Неожиданно ее уколола ревность. «К чему это она так? Зачем?»

– Я в молодости увлекался велоспортом, – признался Илья Алексеевич.

– Можно подумать, ты сейчас старик, – засмеялась Полина.

– Нет, но все же… Понимаю, что годы уже не те, жизнь утекает сквозь пальцы, а добиться чего-то великого, о чем каждый мечтает в юности, так и не удалось.

– Почему же не удалось? – спросила Лунь. – Вы ведь любите свою работу, у вас есть семья. Это многого стоит.

Илья посмотрел на нее, и Лене показалось, на одно крошечное мгновение в его добрых глазах мелькнула тоска. Девушка закусила губу, испугавшись, что могла обидеть его чем-то, о чем даже не догадывается.

– Вы правы, Лунь.

Лена поняла, что он хотел бы сказать больше, но не стал. Неожиданно Полине позвонили, и все вздрогнули.

– Боже, я даже перепугалась, – сказала она и достала сотовый, – ох, извините, я выйду, очень нужно.

Полина вышла из кухни, Лена и Илья Алексеевич переглянулись, услышав, как хлопнула входная дверь.

– Наверное, очень важный звонок, – сказал он.

– Да, вероятно.

Лена прочистила горло. К такому повороту событий она была совершенно не готова и даже как-то не предполагала, что будет такой момент, когда она останется с Ильей наедине. Она не знала, что делать, и просто смотрела на него. Он тоже смотрел на нее своим добрым, располагающим взглядом, затем его губы чуть растянулись в мечтательной улыбке.

– Есть у Вас хобби, Лунь?

Лене хотелось кричать, но вместе этого приходилось кое-как поддерживать диалог, стараясь не разочаровать мужчину, который так ей нравился.

– Разумеется, ведь у всех есть какие-то увлечения.

– Чем же интересуетесь Вы? – вежливо поинтересовался Илья, машинально прикасаясь к щетине на подбородке.

И в этот момент Лена поняла, что не сумеет лгать.

– Я никому и никогда об этом не рассказывала, – призналась она почти шепотом, облокотившись о стол и подавшись вперед, – даже Полина не знает. Никто не знает этого обо мне.

«Я должна говорить быстрее, пока она не вернулась. Просто расскажи ему все. Не сомневайся».

– Понимаете, я просто стесняюсь говорить об этом с кем-то… Мне кажется, это такая глупая, детская мечта, и надо мною просто посмеются.

– О, нет, ну что Вы, я ни за что… Вы расскажете мне? – удивленно спросил он.

Лена кивнула. Она действительно хотела, чтобы он знал об этом. Знал ее тайные мечты и стремления. Он просто обязан знать о ней все.

– Я хочу… хочу писателем быть, – выпалила Лунь, удивляясь себе. – Сама не знаю, откуда во мне столько искренности сейчас. Я мечтаю, я больше всего на свете мечтаю писать книги! Не описать словами, как я этого хочу. Уже много лет я занимаюсь тем, что…

Хлопнула входная дверь. Лена прервалась, растерянно заморгала и смутилась. Илья смотрел на нее ошеломленно, слегка нахмурившись. Вот-вот в комнату должна была зайти Полина.

– В общем, в конечном итоге они просто подрисовали друг другу усы в студенческих билетах, и на этом успокоились, – заговорила Лена, чтобы подруга не обнаружила их в странном молчании, уставившихся друг на друга так, будто впервые видят.

Сначала Илья Алексеевич будто ничего не понял, но тут же подыграл:

– Да-да, у меня был подобный случай, когда я учился в институте, – засмеялся он, лукаво глядя на Лену.

Вошла Полина, и они посмотрели на нее. Девушка была чем-то расстроена. Даже в том, как она села за стол, в ее движениях прослеживалась нервозность.

– Что-то случилось? – спросил Илья.

– Да-а… так, мелочи жизни. Впрочем, сразу скажу. В следующий раз я не смогу прийти. Мне очень жаль. Появились дела, которые никак нельзя отложить.

Илья Алексеевич посмотрел на Лунь, а Лунь посмотрела на него. Если бы Полина это заметила, она бы точно подумала, что в ее отсутствие произошло что-то подозрительное.

– Сейчас, извините, допишу сообщение и уберу телефон, – сказала она.

Лена смущенно отвела глаза. Внутри нее все ликовало. «Он подыграл мне! Подыграл! Он понял, что я не хочу, чтобы Полина знала об этом! Я выдала ему все без колебаний. Никогда и никому не рассказывала о своей мечте, а ему… почему-то не побоялась».

С Ильей Алексеевичем Лена была безоговорочно искренна и чиста. Даже с Полиной зачастую обдумывала, что сказать, а тут – просто говорила все, что приходило в голову. Иначе у нее не получалось, ведь рядом с ним девушка теряла над собой контроль, к тому же его характер располагал людей к искренности. Теперь о том, что Лена пишет, знал еще один человек, кроме нее, но это не заставляло ее волноваться. Илья не расскажет никому, даже по секрету. С этого момента у них была тайна, одна на двоих, и это укрывательство объединяло, роднило. Лене безумно нравилось это ощущение. Вся она была полна сладостного предчувствия, оно томило и мучило ее.

Никто не стал расспрашивать Полину, кто ей звонил и что расстроило ее, наоборот, всеми силами старались отвлечь девушку и развеселить. Илья Алексеевич припомнил несколько смешных историй из своей юности, и Полина, не выдержав, расхохоталась, позабыв о неприятном звонке. Через десять минут она отошла в уборную. Уловив момент, Илья Алексеевич заговорил негромко:

– Так Вы пишете, Лунь? Скажите мне, да или нет?

– Да… пишу… и только в этом я нахожу для себя гармонию с миром.

– У меня тоже есть кое-что, о чем больше никто не знает, – признался мужчина. – Я бы хотел… хотел рассказать об этом Вам. Если Вы захотите меня выслушать.

– Я? Конечно, разумеется. Я буду только рада…

– Лунь, приходите одна.

Лена решила, что ослышалась.

– Сюда?

– Да, сюда, на следующей неделе. Приходите одна. Мы с Вами все обсудим.

– Одна? – все еще не верилось Лене.

– Именно. Придете, Лунь?

– П-приду.

У Лены пылало лицо, и не только оно. Она не совсем верила в реальность происходящего. Вернувшись, ни о чем не подозревающая Полина взглянула на часы и очень удивилась.

– Ого! И когда успело пройти два с половиной часа? Подумать только!

– Да, нам, наверное, нужно идти, – извиняющимся голосом сказала Лена.

– Что ж, время снова пролетело, как одно мгновение. Ничто не вечно под луной, да? Мне было приятно в вашей компании, Лунь, Полина. Я замечательно провел время. Теперь мне будет лучше работаться.

– Надо идти, пока не начало темнеть, – сказала Поля. – Тем более, скоро вернется Ксюша, надо будет забирать Глебушку из детсада…

– Семейные хлопоты, – кивнул Илья.

Пока он провожал их, Лена шла на подгибающихся ногах. Она так переволновалась, что забыла попрощаться с хозяином дома и по пути была молчалива и рассеянна.

– Что-то случилось, Лунь? – несколько раз обеспокоенно спросила Полина.

– Нет-нет, все нормально, – отмахивалась Лена, понимая, что это не похоже на правду, и им обеим это известно.

Она еще не разобралась, что на самом деле означало приглашение Ильи Алексеевича, хотел ли он поговорить с ней или нечто большее, но ничего не сказала подруге, потому что понимала – Илья не хочет, чтобы кто-то, кроме них двоих, знал об этом. Значит, у него есть на то причины. И она не в праве нарушать эту условность.

Лена передвигала ноги, ощущая, как у нее в буквальном смысле голова идет кругом от происходящего. «Это и есть стремительное развитие событий?» – спрашивала она себя. Ей не верилось, что это правда. Илья Алексеевич, примерный семьянин и самый добрый человек на свете, не мог позвать ее к себе домой, чтобы провести с ней время наедине. «Наедине», – томительно крутилось в голове. Через неделю они проведут время наедине, и он сам этого захотел. Лена могла только мечтать об этом, а он выступил инициатором. Как прожить эту неделю и не сойти с ума от переживаний?

Сердце девушки быстро стучало, качая кровь, приливающую к щекам и шее. «Приходите одна». Лунь вспоминала, как он это произнес, и ей становилось дурно. Но потом она вспоминала о Полине, о семье Ильи, которую даже не видела, и испытывала стыд. Непонятно, за что, но испытывала. Всего лишь за две встречи Илья Алексеевич занял самое главное место в ее жизни. В девушке поселилась надежда на лучшее. У нее наконец-то появился шанс коренным образом изменить свою жизнь, и она его обязательно использует. Неясно, откуда в ней взялась такая целеустремленность, но Лена планировала несмотря ни на что сблизиться с Ильей, насколько это возможно. Этот безумный план шел вразрез с нравственными установками девушки, диктовал ей новые правила бытия, но она не имела права от него отказаться.