Текст книги "Бриллиантовый взрыв"

Глава 13

– Что? – воскликнула Анна и бухнула чашкой о стол так, что остатки чая выплеснулись, забрызгав дорогой кардиган гостя.

Ее реакция не удивила Степана, он всегда просчитывал людей на несколько ходов вперед: – Полиция думает, что колье украли вы вместе с сообщниками.

– Простите, пожалуйста, я что-то сегодня уже ничего не понимаю. Меня хотят арестовать за кражу?!

– Именно.

Голова у Анны пошла кругом – ее обвиняют в воровстве! Как же это? Вначале чуть не взорвали, а теперь еще и арестовать собираются по обвинению в этом самом взрыве. Сумасшествие какое-то!

– Но ведь меня обыскивали и ничего не нашли, – она машинально схватила сушку и запихнула ее в рот целиком.

– Тем не менее, просмотрев пленку, они выяснили, что вы дольше всех стояли около витрины, упорно к ней возвращались и, как я уже сказал, находились рядом, когда погас свет. Вот и сделали вывод, что вы причастны и действовали, возможно, не одна, а с сообщниками.

– С сообщниками… – одними губами повторила Анна, сглотнула, и сушка твердым комом провалилась вниз, царапая горло. Может, это просто ночной кошмар, который сейчас кончится, и она очнется, сядет за компьютер и будет снова сочинять обычную дребедень про амуры в журнал. – Да, с сообщниками, – подтвердил Степан.

Он видел, как эта новость подействовала на Анну, и не знал, как ее успокоить, а ведь именно для этого он сюда и приехал – успокоить, помочь…

Слава богу, она не стала спрашивать, откуда ему все известно – видимо настолько расстроена, что такой вопрос даже не пришел ей в голову, и очень хорошо. Не будет же он объяснять ей, что у него полно знакомых, работающих в том числе и в правоохранительных органах, с одним из них он ведет общие дела и что как раз сегодня с ним созванивался и заодно спросил, как идет расследование. А тот возьми, да расскажи, что Галемба отсмотрел видеозапись презентации и решил, что женщина в красном, стоявшая около стенда с колье, явно замешана в этом деле.

Степан, конечно, сразу понял, о ком идет речь, и бросился к ней… помогать. Он толком не мог себе объяснить, почему ему вдруг так сильно захотелось ей помочь, но ноги сами принесли его к ее дому. И вот он сидит теперь у нее на кухне, не переставая удивляться своему поступку.

– Я устроила взрыв?! – Анна вскочила и заметалась взад-вперед по кухонке. – Украла колье?! Да еще и вместе с сообщниками! Они что там, в полиции, совсем с ума посходили? Да как им только такое в голову взбрело? Неужели больше не на кого свалить?!

Степан достал еще одну сигарету и закурил, аккуратно стряхивая пепел в блюдце с египетским орнаментом. Мотильда ходила по пятам за Анной и недовольно косилась на здоровенного дымящего мужика, вторгшегося в ее владения и расстроившего ее хозяйку.

– И вы явились ко мне отпраздновать эту сногсшибательную новость? – разозлилась Анна.

Степан смутился. Это и впрямь выглядело именно так, но все же было совсем не так.

– И да, и нет, – ответил он.

Анна остановилась:

– Как прикажете понимать ваше «и да, и нет»?

Степан затянулся, выпустил струйку белого дыма и осторожно произнес:

– Я хочу помочь вам.

– Мне? – Анна не поверила своим ушам.

– Вам.

– Помочь мне? – Анна села, не зная, что и думать.

– Вам, вам.

– И как вы собираетесь это сделать?

Степан задумался: удивительно, она все еще не спрашивает, откуда он все это знает и зачем ему понадобилось помогать ей…

– Я пока не решил.

– А-а… – разочарованно протянула Анна и, вскочив, опять принялась метаться по кухне, Степан опять затянулся, а Мотильда, рыкнув на гостя, засеменила по пятам за хозяйкой.

За окном, как специально, протяжно завыл ветер, и где-то, видимо решив составить ему дуэт, истошно завопила автомобильная сирена.

Степан не мог оторваться от Анны, от ее фигуры в голубых джинсах и в темно-розовой клечатой рубашке. Она была слегка полновата, совсем чуть-чуть, и это ему нравилось, он терпеть не мог костлявых недокормленных барышень. Анна то и дело поднимала воротничок рубашки, словно пытаясь закрыться, а тот падал вниз, она все его поднимала, а он все падал, и это казалось ему забавным, даже трогательным.

– Это в порядке благотворительности или как? Помочь-то? – наконец, задала она вопрос, которого Степан ждал.

Ждал, готовился, но вразумительного ответа пока и сам не знал.

– Я просто хочу помочь…

– Просто? – усмехнулась Анна.

– А что, это звучит для вас странно? – попытался отвертеться он.

– Не то слово! Очень даже странно!

– А у вас есть еще кто-нибудь, кто может поддержать вас в данной ситуации? – поинтересовался Степан, защищаясь, и тут же пожалел об этом.

Анна сразу как-то сжалась, померкла, стояла и смотрела сквозь него.

– Да, наверное, вы правы… мне сейчас только благотворительность и остается, – неожиданно просто ответила она, и в ее голосе не оказалось ни жалости к себе, ни обиды на кого бы то ни было.

Степан ругал себя последними словами за то, что затронул болезненную для нее тему, и старался не смотреть, как она задирает вверх воротник рубашки, пытаясь защититься от всех, и от него в том числе.

– Я некоторым образом тоже оказался замешан в эту историю, я тоже там был. Значит, и в моих интересах выяснить все, как можно скорее. Мне ведь неприятности ни к чему.

Анна кивнула и снова села за стол, его объяснение действительно звучало весьма правдоподобно, логично, и она даже немного успокоилась.

Все равно обратиться ей сейчас не к кому – женихов на горизонте не наблюдается, Максик не в счет, мать давно умерла, а отца она и вовсе не помнит, так как они развелись, когда ей было два года, личных связей в кругах власть или деньги имущих тоже нет, да и подружки все такие же, как она, одна только Ирка всякие знакомства водит, но, как только узнает про ее проблемы с законом, наверняка не то что помогать, а и совсем общаться перестанет. Такая она, Ирка.

– Можно сигарету? – попросила Анна.

– Пожалуйста, – Степан протянул ей пачку.

Она нервно закурила, усадила на колени Мотильду и стала теребить ей шерстку. Та, недоверчиво поглядывая на странного визитера, тихонечко похрюкивала от удовольствия.

Да-а, думал Степан, положение, в котором оказалась Анна, незавидное…

– Так как вы доехали? – решил он сменить тему, глядя на свежую царапину, украшавшую ее щеку.

Анна махнула рукой:

– А-а, и не спрашивайте!

– Что, водила все-таки заставил вас раскошелиться? И сколько вы заплатили?

Анна снова махнула рукой и впилась зубами в очередную сушку.

– Высадил меня ваш водила, – ответила она с набитым ртом.

– Как высадил? – опешил Степан. – Где?

– В лесу.

– В лесу?!

– Сказал, будто у него что-то полетело. – Анна угрюмо смотрела в пустую чашку.

– Вы шутите?

– Ничуть, – сказала она спокойно, безразлично даже, а в голове мучительно пульсировал вопрос «можно ли ему доверять?»

– Вот гад! А царапина на щеке у вас откуда? На презентации ее не было.

И тут Анна, решившись, выложила ему во всех живописующих подробностях все, что с ней приключилось в лесу.

Теперь Степан встал и принялся ходить взад-вперед по кухне…

Анна терпеливо ждала, пока он успокоится и что-нибудь скажет, точнее, она очень надеялась, что ее спаситель поможет и в этот раз все объяснит и, как говорится, «разрулит»…

– Я считаю, нам с вами стоит как можно быстрее уехать отсюда, – вынес Степан свой вердикт, чем еще больше ее озадачил и напугал.

– Почему? – осторожно спросила Анна.

– Думаю… нет, я уверен, что очень скоро сюда нагрянет полиция. Если они задержат вас сейчас, то вполне возможно больше уже никого особенно искать не будут. А если вы исчезнете на время, то им придется повертеться, и кто знает… по горячим следам авось выйдут на кого-то действительно стоящего. А поскольку вам официально никто не объявлял, что вы подозреваемая, из-под стражи вы не сбегали, подписку о невыезде не давали, и вообще, что вас разыскивают, не знаете, значит, вполне можете, например, уехать к кому-то в гости.

Внимательно его выслушав, Анна вздохнула:

– И куда мне деваться?

– Вначале к одному моему знакомому, Василию Карецкому, который, кстати, тоже был на презентации. Я уже созвонился с ним и договорился о встрече. Он человек информированный, может, чего и расскажет нам в помощь.

– Вот так возьмем и поедем? Прямо сейчас?

– А чего тянуть?

Анна помедлила немного, потом взяла свою сумочку и аккуратно обойдя Мотильду, так и вьющуюся под ногами, вышла в прихожею, и стала торопливо одеваться.

– Стоп… а Мотя как же? – вдруг испугалась она. – У меня больше никого нет, и если с ней что случится, то я вообще не знаю…

– Вы можете ее кому-нибудь отдать хотя бы до завтра? – Степан присел рядом с собачкой, еще раз предпринимая попытку подружиться, но гордая Мотильда даже не повела в его сторону носиком.

– Пожалуй, Галина Петровна с первого этажа будет не против, – неохотно сказала Анна, – потом еще отдавать не захочет.

– Вот и отлично, – сказал Степан и протянул ей полушубок.

Ладно, думала Анна, пока он терпеливо помогал ей попасть в рукава, пусть полиция с тем бандитом из «Мерседеса» здесь без меня разбирается…

Потом, посомневавшись, она все-таки натянула промокшие сапоги на каблуках – не решилась при Степане щеголять в старых дутиках – и уже в лифте нахлобучила серую шапку с помпоном и обмотала шею длинным, черным шарфом, связанным еще мамой.

Передав свою любимицу с рук на руки сонной соседке, Анна вслед за Степаном выскочила в пустынный темный дворик – единственный фонарь у детской площадки был покрыт смерзшимся снежным панцирем, свет в окнах домов еле брезжил, с трудом пробиваясь сквозь густой морозный узор. С самого утра удерживая жителей под домашним арестом, ветер грозно позвякивал ледяной оплеткой проводов и тут же атаковал смельчаков, решившихся высунуть нос на улицу.

– Ну что, опять такси будем ловить? – Анна стала запихивать под шапку разметавшиеся по лицу волосы. – Из дома-то заранее не вызвали.

– Да нет, у меня тут машина за углом, – отозвался Степан.

– За каким углом? – поинтересовалась Анна, все еще борясь с волосами. – Далеко?

– Рядом, – коротко ответил Степан, у него от мороза слезились глаза, а от ледяного колючего ветра закладывало уши и стыли зубы, так что лишний раз открывать рот желания не было.

Да и к чему сейчас разговоры? Не хватало только, чтобы Анна снова начала его пытать, зачем он к ней явился со своей помощью. Она, конечно, испугана, растеряна, но не наивна, далеко не глупа, и за себя постоять умеет – все это стало понятно еще там, на презентации, и тоже показалось ему забавным… в ее-то положении. Кто-то умный сказал, что большие деньги портят человека, а маленькие просто уродуют, и он, Степан давно убедился в правоте этих слов на собственном опыте.

Он подставил Анне локоть, и она пошла рядом, осторожно ступая по снежной целине. В детстве двор казался Анне ни чуть не меньше стадиона, а может, даже и больше, столько всего в нем происходило, а теперь это был крохотный пятачок земли, зажатый между домами, помойкой и рядами серых неприветливых гаражей-ракушек. Она с грустью посмотрела на ржавую лесенку, бывшую когда-то ярко-розовой, на облезлую горку с пробитой посередине дырой и на еще более облезлые, поскрипывающие на ветру качели.

Медленно, но верно они добрались до угла, завернули, и. Анна увидела огромный черный джип «Инфинити» – даже с расстояния и припорошенный снегом он выглядел слишком роскошно, даже неуместно в ее стареньком, неухоженном дворике.

Она вначале оторопела, потом подумала, что вряд ли это машина Степана, ведь у этого него такой просто не может быть, откуда? Наверное, он свою поставил где-то подальше…

Тем временем Степан достал из кармана брелок, и «Инфинити», приветливо мигнув, заурчал.

– Это что, – не выдержала Анна. – ваша машина?

– Нет, угнал сегодня, – Степан галантно открыл перед ней дверцу и даже, эка невидаль, поддержал под локоть, пока она садилась. Затем прыгнул на водительское сиденье, и они мягко тронулись, словно не было на пути наледи, и ухабов…

Глава 14

Некоторое время они ехали молча.

Неагрессивная, но уверенная манера вождения Степана Анну приятно удивила – руль не дергал, скорости переключал плавно, никакого хаотичного перестроения, никакой показной прыти.

А про саму машину и говорить нечего! Анна, наверное, первый раз в жизни в такой сидела. Нет, она, конечно, ездила раньше на всяких там иномарках, да и у бывшего мужа тоже была старенькая «Тойота», он все кричал, что ей на такую за всю жизнь не заработать, но чтоб прокатиться на столь шикарном джипе – никогда.

– А где живет этот ваш информированный человек? – Анна решила нарушить становившуюся уже неловкой паузу.

– На Рублевке, – по обыкновению коротко ответил Степан.

Анна от неожиданности сглотнула и вжалась в кресло – еще чего не хватало, на Рублевке! Она никогда там не бывала, да, честно говоря, никогда и не стремилась. На фиг ей сдались эти «сливки» с их особняками?

– У него там дом? – решила уточнить Анна.

– Да, очень красивый, вам понравится, – пообещал Степан, не отрывая глаз от дороги.

Они уже выехали за город, а Анна все сидела, съежившись, и почему-то вспоминала совсем недавно виденную по телевизору передачу, в которой разодетая в пух и прах шатенка с резиновой улыбкой вещала про эту самую «золотую ниву», стоя на фоне сногсшибательной виллы и пожирая ее завистливым, восхищенным взглядом.

Рублевка, мол, существует с незапамятных времен, и отдавали, мол, ей предпочтение и русские цари, и знатные вельможи, и ученые, писатели, режиссеры, и партийные советские деятели, в общем, вся элита во все времена! Вот и сейчас Рублевка популярна у состоявшихся, успешных людей – у олигархов и чиновников самого высокого ранга.

И что, мол, нет ни одного здравомыслящего человека в России на сегодняшний день, который не мечтал бы иметь дом на Рублевке. А у кого такой мечты нет, тот прямо-таки отставший, психически нездоровый человек, и таким, мол, вообще не место в современном социуме, потому как каждый человек обязан стремиться к успеху и большим деньгам, именно это делает общество процветающим – во как!

После этой передачи Анна, оплакав свое психическое нездоровье, с энтузиазмом перевоплотилась в Аглаю Нежинскую и тут же склепала шедевральную статью, призывая своих «психически здоровых» читательниц ни в коем случае не укладываться в постель, пока претендент не предъявит кроме справок от врача еще и свидетельство на хоть какую-нибудь собственность. Творение имело бешеный успех…

– Степан, вы мне так и не успели рассказать толком про этот заветный камушек, в такси мы не договорили, – Анне хотелось скоротать время поездки с пользой. – Раз уж меня обвиняют в его краже, я бы хотела узнать о нем побольше.

– Ну… – он поерзал на сиденье. – как я уже говорил, это очень редкий пейнит-астерикс, который относится к высшей категории драгоценных камней и имеет имя Бхаласкар. Подобного ему по чистоте и весу нет во всем мире.

– Это я поняла. Мне и Махович сегодня об этом рассказывал.

– Хорошо. Так вот, как гласит древнее индийское поверье, столь уникальные камни находят один раз в две тысячи лет, и потому считается, что они обладают тайной силой, которой испокон веков пытался научиться управлять человек. В древнейших индийских текстах его величают не иначе как «царем драгоценных камней». Интересно, что весь путь Бхаласкара отмечен кровью.

– Пожалуйста с этого места поподробнее, – попросила Анна, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

– Я понимаю ваше любопытство. Это звучит странно, и вы наверняка не верите в такого рода сказочки с тех пор, как поняли, что у Деда Мороза борода из ваты, и я с вами соглашусь, но по-другому и не скажешь – именно «путь отмечен кровью», самой настоящей, человеческой.

– Мне уже страшно, – предупредила Анна.

– С ним связана любопытная история, – Степан понизил голос до шепота. – Когда-то английский авантюрист и путешественник лорд Бэкингем, родственник того самого Бэкингема из романа Дюма, путешествовал по Индии и наткнулся на спрятавшийся в джунглях Бенгалии древний храм, посвященный Кали-Ма, богине-матери, управляющей силами творения, сохранения и разрушения, а по древним поверьям богине смерти.

Бекингем не побоялся и постучал в двери храма. Путешественника приняли, напоили, накормили и даже позволили присутствовать на тайной мистерии, посвященной богине.

Во время ритуала он увидел, как в самой сердцевине красного камня, украшавшего лоб статуи Кали, то и дело вспыхивает зеленоватая звезда. Служители почитали этот камень, как свою главную святыню, и говорили, что он хранится у них в храме с незапамятных времен. Согласно преданию, то были упавшие на песок священного Ганга и окаменевшие капли крови, борющихся в небе богов.

Бэкингем, человек далекий от религиозных предрассудков, был потрясен красотой и волшебными свойствами камня и, конечно, захотел украсть его, но ему помешали – схватили и собрались принести в жертву Кали. Однако лорд был не робкого десятка и сумел сбежать.

Он вернулся в Англию и со временем убедился в правдивости индийской легенды, которая гласила, что единожды увидевший Бхаласкар уже никогда не сможет его забыть. Камень снился Бэкингему, чудился на каждом шагу, он перестал общаться с друзьями и родственниками, это было похоже на помутнение рассудка.

Через год Бэкингем снова отправился в Индию, нашел тот храм и, убив нескольких служителей, все-таки похитил роковой камень.

Затем в Англии он не устоял перед посулами царствующего семейства и продал им Бхаласкар за баснословную сумму. Таких денег могло хватить до конца жизни и ему и всем его многочисленным отпрыскам, но воспользоваться богатством лорду так и не удалось – он был зверски убит мстителями из ограбленного храма, ему вырвали сердце.

В королевской семье из-за этого камня начались ужасные ссоры и несчастья. В конце концов от него решили избавиться и подарили королю Мексики, где вскоре разразилось кровопролитное восстание – монарх был свергнут и расстрелян в возрасте тридцати пяти лет.

Бхаласкар конфисковали, и через некоторое время он снова объявился в Европе. С тех пор скитался по дворцам, коронам, тронам и сокровищницам, и неизменно происходило одно – все его владельцы трагически погибали.

И вот во второй половине восемнадцатого века король Швеции Густав Адольф преподнес колье с Бхаласкаром в дар русской императрице Екатерине Великой.

– Сказочка будь здоров! – воскликнула Анна. – Умойтесь, сценаристы!

– Да-а, забавно, можно кино снимать, – согласился Степан. – Информацию об этом камне царская семья намеренно не афишировала, поэтому его дальнейшая история мало известна. Слушая рассказ, Анна и не заметила, как они оставили позади Рублевку с ее бронированными заборами, надежно укрывающими своих хозяев от шальных пуль пролетариата, куда-то свернули, и теперь пробирались по расчищенной от снега дорожке между соснами.

– Что, уже приехали? – Анна боязливо повела плечами, когда джип притормозил напротив железных ворот, врезанных в сплошную бетонную стену.

– Да, вот здесь и обитает Василий Карецкий, – Степан широким жестом обвел забор, по верху которого кольцами вилась колючая проволока.

Анна задумалась: под током эта проволока или нет, предположила худшее, и ей вспомнились слова подруги-архитекторши: «когда смотришь на ворота новых русских, и впрямь чувствуешь себя бараном.»

Тем временем Степан, выбравшись из машины, подошел к висящему на двери домофону, нажал кнопку, подождал, нажал снова, и опять никакой реакции. Он попробовал толкнуть дверь, и она открылась, мягко, податливо, словно специально их поджидала.

– Ах, да! – воскликнул Степан и шлепнул себя ладонью по лбу. – Я же ему звонил и предупреждал о том, что приеду, вот ведь какой внимательный. – Он сгреб с заднего сиденья меховую куртку, небрежно накинул ее на плечи и придержал дверь для Анны. – Пойдемте скорее, он нас ждет.

Она уже в который раз за этот вечер покорно пошла за Степаном, хотя все еще сомневалась в правильности своего решения относительно его помощи – мало ли куда и зачем он ее привез.

Дом, который она увидела после того, как добрых метров триста прошагала по сосновому бору, походил на графский дворец, не меньше, только все тут было как-то уж слишком даже для графа – и колонны, и полукруглые окна с резными балкончиками, и две статуи оскаливших пасть львов по обеим сторонам высокого крыльца, и круглая башенка на крыше флигеля.

В нескольких окнах на первом и втором этажах горел свет. Степан уверенно направился ко входу.

– Надо же, здесь тоже открыто. Сегодня его гостеприимство просто не знает границ, – удивился он и исчез за дверью.

Едва не поскользнувшись на обледеневших ступеньках, Анна поспешила за ним и, переступив порог, присвистнула – весь огромный холл был до отказа забит антикварной мебелью, бронзовыми скульптурами, вазами, старинным оружием и другими затейливыми вещицами, но больше всего ее поразила широченная мраморная лестница, начинавшаяся в центре холла и уходившая куда-то ввысь, ее резные перила по всей высоте украшали золотые амурчики в разных позах, величиной с младенцев. Она погладила одного из них по кудрявой головке:

– Блестит как настоящее…

– Не сомневайтесь, первосортное сусальное золото. Это у Васи так выражается любовь к прекрасному. Некоторым, впрочем, нравится.

Да этот Карецкий просто образец «психически здорового человека», подумала Анна, мечта «Леди SPA».

– Вася! – позвал Степан, скинул куртку и обошел холл.

После мороза Анне показалось, что в доме так жарко, будто он находится на экваторе. Она размотала мохеровый шарф, не долго думая, пристроила его на ближайшего ангелочка, и, с облегчением сняв шубу, положила ее рядом.

– Вася! – громче крикнул Степан. – Мы пришли. И снова тишина…

– Странно. Может, он нас и не ждет вовсе? – предположила Анна, озираясь по сторонам. Ей вовсе не улыбалось быть обвиненной еще и в незаконном проникновении в чужой дом, тем более на Рублевке! За такое вообще, наверное, без суда и следствия ссылают сразу на Колыму…

– Скорее всего он наверху, – предположил Степан и стал быстро подниматься по лестнице.

Анна не отставала. Преодолев два пролета, они оказались на втором этаже, в царстве стекла и белого дерева, мраморных черно-белых полов, кремовых кожаных диванов, ну и, конечно, бессменных ангелочков.

Обозревая это нагромождение роскоши, Анна подумала, что у хозяина дома явно имеется какая-то червоточина в мозгу, и может быть, поэтому он пытается доказать всем и вся, что он де круче других – дескать, вот какой я, смотрите и завидуйте!!!

Здесь в коридор выходило несколько дверей, среди них выделялась одна, металлическая с большими заклепками.

– А что за ней? – заинтересовалась Анна, подходя ближе.

– Осторожно, она на сигнализации. Там Вася хранит наиболее ценное.

– Наверное, свою коллекцию. А что он собирает?

– Да кидается от одного к другому, покупает, покупает, слишком азартный, а потом быстро остывает. Вот увидит что-то, загорится и просто сатанеет, если его кто-то опережает, – сказал Степан негромко и тут же гаркнул: – Вася, да где ты? Вон как гостей встречаешь!

– Может, он все-таки нас не ждет? – Анна зябко повела плечами, ей почему-то стало не по себе…

– Ждет, конечно! Куда он мог деться? Он вообще не так часто покидает свой дом, боится.

– Чего?

– Чего и все богатые боятся… что тот самый пролетариат, которому ничего не досталось, снова взбунтуется и раскулачит.

Анна глянула на заманчиво улыбающихся амурчиков и кивнула – понатащил сюда всякой всячины и теперь чахнет над златом.

– А если он нас тоже испугался и спрятался за той дверью, бронированной? – усмехнулась она, прислушиваясь: из конца коридора доносились голоса.

– Да нет, он в кабинете. – Степан направился в ту сторону. Почему-то она была уверена, что сейчас их встретит этакий холеный сноб с ущемленным чувством собственного достоинства, с оттопыренными мизинцами и непременно в бархатном халате до пола…

Заглянув в комнату, она увидела человека, лежащего ничком в багровой луже.