Текст книги "Изысканный адреналин"

Леонид смотрел в глаза этой женщине, слушал ее голос и понимал, что если сейчас он не подпишет этот чертов договор, то не выйдет отсюда живым. Приговор читался в ее глазах и на лицах присутствующих, он витал в атмосфере. Господи, как он здесь оказался? Зачем? Зачем… Голова закружилась сильнее, Леонид глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Успокоиться не получалось, сердцебиение сбилось с привычного ритма, адреналин смешался с кровью, побежал по венам, запульсировал в висках. Такого мощного выброса адреналина гроссмейстер не испытывал ни на одном матче и турнире по шахматам, ему стало страшно, но при этом Штерн чувствовал мощный прилив сил и бешеный азарт. Да что с ним такое? С каждой секундой он лишался воли и терял контроль над собой. Разум словно затуманился, уступил место эмоциям, и реальность вдруг стала утрачивать четкие очертания, размылась. Леонид словно шагнул в другое измерение, в другую действительность, где была иная мораль, иные нравственные законы. Он чувствовал себя в игре, но не гроссмейстером, а шахматной фигурой, которую двигали по полю умелой рукой. Штерн потер виски, резко придвинул к себе договор, взял ручку, вывел в графе залога имя и фамилию, подписал договор и улыбнулся хозяйке клуба «Флоризель».

– Не ожидала от вас, редко кто закладывает чужие жизни, – усмехнулась Маргарита. – Позвольте взглянуть?

– Пожалуйста, – передал ей договор Штерн. Марго взглянула на документ и побледнела.

– Здесь написано – Маргарита Уланская, я правильно вас поняла?

– Да, королева! – захохотал Штерн, смех вырвался из груди непроизвольно, нервный, похожий на собачий лай. – Что вы чувствуете, Марго? Ваша жизнь в моих руках! В случае моего проигрыша я буду делать с ней все, что захочу.

– Приятно, когда можно играть чужой жизнью, не так ли, господин Штерн? – снова приблизив свое лицо к нему, шепнула Маргарита. От нее пахло ландышами – свежий цветочный аромат. Когда Марго впервые пришла к нему в гостиничный номер, Штерну показалось, что цветочный запах ей совсем не идет, но сейчас гроссмейстер изменил свое мнение. Ландыш… Хозяйка клуба «Флоризель» была уникальна, как этот редкий цветок, занесенный в Красную книгу, и в то же время опасна, как его ядовитые семена.

Состояние расхлябанности ума не оставило Леонида и когда они сели за игровой стол. Впервые за долгие годы не сработал психологический механизм блокады от стрессов, переживаний и внешних раздражителей, выработанный многолетним опытом участия в турнирах и матчах, где для победы крайне необходимы не только интеллект, но и полнейшая концентрация мысли, и трезвый ум. Сконцентрироваться никак не получалось, мысли в голове гроссмейстера метались, как испуганные зайцы, и волнение завладело умом. К счастью, а может быть, к несчастью, простенькая игра «блек джек» не требовала сосредоточенности: выигрывал тот, кто в сумме набирал двадцать одно очко или приближался к этой цифре. Однако какая карта выпадет, зависело не только от удачи игрока, но и от умелости рук сдающего.

– Предлагаю в качестве крупье использовать Ингу, – сказала Марго.

– Марго, милая, я вам безгранично доверяю, поверьте, и мне очень нравится Инга… Но неужели вы думаете, что я позволю банковать вашей помощнице? Ставки в этой игре для меня слишком высоки.

– В таком случае ваше предложение? – по-деловому спросила хозяйка клуба.

– В конвертах, насколько я знаю, имена всех членов. Не раскрутить ли нам еще раз волчок?

– Поступим проще: выберите любого из присутствующих, – неожиданно жестко сказала Маргарита и, поймав на себе удивленный взгляд Штерна, добавила: – Так будет быстрее, иначе мы сейчас устанем решать, кто будет крутить волчок – я или вы.

– Господин Торчинский, вы не согласитесь нам помочь? – спросил Штерн: добродушный толстяк с неопрятными длинными волосами, собранными в хвост, и модной козлиной бородкой вызывал у гроссмейстера наибольшее доверие. Музыкальный продюсер кивнул и, допив одним внушительным глотком свой виски, пошатываясь, засеменил к игровому столу.

– Ну-с, потанцуем, – дыхнув на них парами алкоголя, потер пухлые руки Торчинский и схватил нераспечатанную колоду карт. Неуклюже содрав с нее упаковку, продюсер выронил карты на пол, охая и ахая, нагнулся за ними, поднял, зачем-то сунул их в карман пиджака и потянулся к следующей колоде. Марго наблюдала за телодвижениями выбранного Штерном крупье, поджав губы. Леониду стало неловко: угораздило же его выбрать пьяного вдрызг помощника. Серьезная игра тут же превратилась в фарс – странно, но Штерн вдруг успокоился.

Со второй колодой Торчинский управился лучше, открыл, перетасовал карты и предложил подснять Маргарите.

– Гостю, – кивнула в сторону гроссмейстера хозяйка. Леонид не стал возражать. Крупье с глупой улыбкой раздал каждому игроку по две карты.

– Еще, – попросил гроссмейстер: ему выпали карты в общей сумме пятнадцать очков – туз и король.

– Мне достаточно, – сообщила Марго.

Третья карта легла на стол. Снова король – четыре очка. Общая сумма – девятнадцать. Штерн открыл свои карты.

– Вы проиграли, гроссмейстер. Удивительно, но я впервые не чувствую радости от победы, – Марго раздраженно швырнула на стол две десятки. Поднялась и, не прощаясь, вышла из комнаты. Члены клуба на ее уход не обратили внимания, оживленно переговариваясь друг с другом. Торчинский, виновато пожав плечами, поспешил присоединиться к общей массе.

– Шофер доставит вас обратно в отель. Вижу, как вы устали, – улыбнулась ему Инга. – Идемте, я провожу вас.

– А остальные?

– Разъедутся немного позже, когда разберутся со ставками. На каждое пари мы включаем тотализатор. На деньги в нашем клубе не играет только Марго.

– Интересно, на чью победу ставил Торчинский? – задумчиво спросил Штерн.

– Мне жаль, что вы проиграли, Леонид, – ушла от ответа Инга. – Пожалуйста, не расстраивайтесь. Возможно, в другой раз вам повезет больше.

– Инга, расскажите мне, какие еще пари заключались в клубе?

– Самые разные. Ваш крупье, например, продюсер Валерий Торчинский, поспорил, что сможет сделать поп-звезду даже из самого безголосого исполнителя, и теперь раскручивает одного мальчика, которому медведь на ухо наступил. И знаете, Леонид, у него неплохо получается. До выигрыша Торчинскому осталось немного. Записать сольный диск и распродать его тиражом в сто тысяч экземпляров. А бывают и довольно смешные пари. Один спорщик бился об заклад, что невозможно спуститься с крыши мэрии на парашюте и остаться при этом в живых. Другой уверял, что нет ничего проще. Ставки на это пари были очень высокие.

– Действительно, смешно, – хмыкнул Штерн. – Второй спорщик – это депутат Мариновский?

– Откуда вы знаете? – напряглась Инга.

– По телевизору видел, вся страна обсуждает это происшествие.

– Ах, ну конечно! К сожалению, все закончилось довольно печально. А ведь Мариновский почти выиграл пари. Опыт прыжков с вертолетов у него был, ко всему прочему, он несколько месяцев брал уроки у инструктора по бейс-джампингу. Почти все были уверены, что Мариновский выиграет, поэтому ставки делали в основном на его выигрыш.

– Кажется, прокуратура подозревает в убийстве Мариновского какого-то банкира, – сказал Леонид, наблюдая за реакцией Инги, но администратор рассеянно кивнула и о чем-то глубоко задумалась. Дальнейшие расспросы вести было опасно. – Поужинаете со мной, Инга? – улыбнулся Леонид, взял руку девушки и поцеловал.

– Возможно… – загадочно проворковала Инга, вложив ему в ладонь визитку. – Хотя… Вам, господин Штерн, надлежит сейчас думать о другом. От всей души желаю вам, чтобы девушка, которая попросит у вас закурить в ночном клубе, оказалась приличной. Искренне вам сочувствую. Сегодня Марго была совершенно не оригинальна. Придумать такую пошлость! Не понимаю, как подобное пришло ей в голову, сюжет, словно из бульварного романа, – Инга поморщилась.

– Инга, дорогая, а вы в будущую среду в ночной клуб случайно не собираетесь? – подмигнул ей Леонид.

– Я не курю, – хитро улыбнулась Инга.

– А курящих симпатичных подружек у вас случайно нет?

– Прекратите! – вдруг разозлилась администратор. – И мой вам совет: не пытайтесь жульничать, такого в клубе не прощают никому. Всего хорошего.

На улице уже рассвело. Утренний влажный туман стелился по аллее, заползал на мраморные ступеньки, усыпанные лепестками роз. Дом по-прежнему казался сказочным замком, но теперь Леонид Штерн знал, что за чудовища обитают внутри. Марго, умница Марго, она знала, кого приглашать в свой клуб: выискивала среди богатых и знаменитых тех, кто склонен к риску, азартен, но неудовлетворен, потому что настолько пресыщен жизнью, что не находит больше удовлетворения ни в чем, что можно купить за деньги. Выискивала – и предлагала новый вид экстрима. Адаптированную русскую рулетку, игры с собственной судьбой и жизнью. Вот в чем заключается суть идеи клуба «Флоризель». Как ни прискорбно, но его брат принадлежал к психологическому типу этих людей.

Обессиленный Штерн рухнул на сиденье «Кадиллака». Произошедшее воспринималось как дурной сон, и казалось, что, выехав за ворота клуба, он тут же проснется и забудет о кошмаре. Но чем дальше автомобиль удалялся от особняка, тем паршивее становилось у гроссмейстера на душе. Реальность вновь обретала четкие контуры, та реальность, в которой он жил прежде. Совершенно очевидно, что в клубе его не только мастерски обработали психологически, но и угостили для большей сговорчивости каким-то наркотиком или психотропным препаратом.

Ольге он позвонил из телефона-автомата, расположенного в холле отеля. Нельзя было исключать, что в его номере уже установили прослушку и за ним внимательно наблюдают, поэтому действовать предстояло очень осторожно.

– Оля, здравствуйте. Я был там, все прошло гладко, если можно так сказать. Кое-что удалось выяснить. Клуб «Флоризель» – это букмекерская контора, необычная. Там заключаются оригинальные пари. Мариновский являлся членом этого клуба. С мэрии он сиганул на спор. Ставки на это пари были сумасшедшие, все в основном рассчитывали на его выигрыш. Он мог погибнуть, а мог выиграть спор. И Мариновский бы выиграл, если бы не машина, которая его сбила. Вы понимаете, о чем я говорю, Оля?

– Значит, кто-то очень не хотел, чтобы Мариновский этот спор выиграл: либо тот человек, который заключил с Мариновским пари, либо тот, кто выигрывал от проигрыша. Он и есть убийца.

– Совершенно верно, вы умница, Оля. Но детали мне пока выяснить не удалось.

– Что же делать?

– Самый лучший вариант – добиться свидания с Демьяном и поговорить с ним по душам. Если не получится, попробуйте через адвоката выяснить вопрос: с кем заключил пари Мариновский? Я со своей стороны буду пробовать разузнать в клубе, кто ставил против Мариновского. Но собрания проходят только по субботам, поэтому мой следующий визит, соответственно, случится только через неделю.

– Спасибо, Ленечка. Не представляю, чтобы я без вас делала. Как вы?

– Нормально, собираюсь в скором времени жениться.

– На ком? – ошарашенно спросила Бутырская.

– На ком?.. Пока затрудняюсь ответить. Как раз по этому поводу я хотел с вами поговорить. Дело в том, что я совершенно не ориентируюсь в ночных клубах Москвы…

Глава 8
ПРОМАХ

Инга торопливо поднялась по лестнице на третий этаж, постучалась и вошла в будуар хозяйки. Марго сидела на пуфике у трюмо, на ее лицо была наложена маска.

– Я очень устала, Инга, – глядя в зеркало на помощницу, сухо сказала Маргарита. – Поговорим завтра.

– Мне он не нравится. Ты сделала огромную ошибку, пригласив его в клуб.

– А я решила, что ты пришла мне посочувствовать, – блеснула глазами Маргарита.

– Прости, но…

– Я забыла тебя спросить, девочка, кого мне приглашать, а кого нет.

– Марго! Неужели ты не видишь, что Штерн не из нашей стаи? Он чужак!

– Убирайся вон! – Марго хлопнула по столику трюмо ладонью так, что зеркало задребезжало.

Инга мгновение смотрела на хозяйку растерянно, после взгляд ее очерствел, и она выбежала из комнаты. Марго раздраженно поморщилась и тут же схватилась за лицо руками: маска уже подсохла, мимика вызвала неприятные ощущения. Маргарита Петровна поднялась и направилась в туалетную комнату. Включив воду в раковине, хозяйка клуба «Флоризель» устало присела на бортик ванны. Вода всегда успокаивала ее, а сегодня был тяжелый день. Наглая рыжая девчонка посмела открыть свой рот и упрекнуть, что она сделала неправильный выбор. Неужели она решила, что Марго сама этого не понимает? Понимает прекрасно, недаром за три года работы клуба создала себе репутацию самой умной женщины России. Попасть в клуб «Флоризель» было престижно и непросто. В сущности, ничего нового и оригинального Маргарита Петровна Уланская не придумала, просто прочитала как-то книгу Роберта Стивенсона о приключениях принца Флоризеля и Клубе самоубийц, частично позаимствовала идею, адаптировала ее к российской действительности, а остальное сделал грамотный и тщательно продуманный пиар. Правда, ее клиенты не были самоубийцами в прямом смысле этого слова, но они играли собственными судьбами, и делали это с таким яростным азартом, что становилось страшно. Марго же просто помогала воплотить в жизнь нездоровые идеи этих людей, подыгрывала им и создавала правильную атмосферу. Атмосфера – вот что было главным. Посему все новички, которых она сама тщательным образом отбирала, проходили жесткое психологическое тестирование. Тесты она разработала сама, это было несложно. Когда-то Маргоша окончила с красным дипломом психфак МГУ, легко поступила в аспирантуру… Правда, защитить кандидатскую так и не смогла. Некоторые обстоятельства помешали. Маргоша без памяти влюбилась в своего научного руководителя. Он был старше Марго на двадцать лет, умен, как Аристотель, красив, как Аполлон, имел докторскую ученую степень, трехкомнатную квартиру, номенклатурную дачу и, как и подобает ученому мужу, состоял в браке. Никакой надежды на взаимность не было, посему свои чувства Марго, как истинная комсомолка, тщательно скрывала. Однако выходило это плохо, в его присутствии она переставала вообще что-либо соображать, краснела и, что самое ужасное, потела. Позже Марго, пытаясь анализировать, пришла к выводу, что профессора подтолкнули к порочной связи как раз феромоны, которые она непроизвольно источала в его присутствии, обливаясь потом, как портовый грузчик. Красотой она не блистала: бледная, худенькая, невыразительная, тонкие губы, дурацкие хвостики, низкий лоб – в ней не было ничего, что могло бы привлечь мужчину. Со временем она научилась выглядеть элегантно и броско, а тогда походила на беспомощную мышь.

Предварительный вариант диссертации был готов. Профессор попросил приехать с работой на дачу, сославшись на завал в делах и недостаток времени. Она приехала на электричке, волновалась страшно. Профессор встретил ее приветливо, усадил на веранде на плетеный стул, приготовил чай, поставил на стол вазочку с вишневым вареньем, присел рядом.

О стекло бился шмель, нос щекотал запах мяты и спелых яблок. Профессор вдруг снял с Марго очки и положил их на стол. Все расплылось перед глазами, его рука легла ей на колено, поползла под короткую клетчатую юбочку, нырнула в трусики, пошарила там по-свойски. Стало неприятно и даже больно, но Марго сидела, боясь пошевелиться, широко распахнув глаза. Профессор засмеялся, сказал какую-то грубость, подхватил ее на руки, как куклу, и отнес на диван. Ловко стянул с нее трусики, некрасиво задрал юбку, расстегнул свой ремень – брюки упали на пол. Марго с ужасом взглянула на его оттопыривающиеся трусы, одернула юбку, сползла с дивана и стала шарить рукой, чтобы отыскать свои трусики. Он схватил ее за волосы, рывком поставил на ноги, развернул к себе, со всей силы хлестнул по лицу. Она не удержала равновесия и снова упала на диван. Он грубо раздвинул ей ноги, навалился сверху – от пронзительной боли у нее потемнело в глазах и зазвенело в ушах.

– Ты что – девочка? – Его вопрос прозвучал раздраженно. – Что ж ты раньше не сказала? Ну прости, прости, надо же предупреждать о таких вещах. Иди в ванную, приведи себя в порядок, так и быть, я отвезу тебя домой на машине. За диссертацию можешь больше не волноваться, оставляй, я подправлю слабые места – защитишься на «отлично», обещаю. И не реви, – натягивая брюки, сказал он холодно, – разве ты не об этом мечтала, когда ехала ко мне на дачу? Я вас, аспиранточек, как облупленных знаю. Не первая ты у меня такая умная: юбочку короткую нацепила, верхние пуговки на блузке расстегнула. Или ты думала, что я тебе за голые коленки диссертацию выправлю? За все в жизни нужно платить, запомни, солнышко!

На следующий день она забрала документы с кафедры, но урок своего научного руководителя запомнила на всю жизнь. Потом было несколько лет работы в интернате для слабоумных детей, год практики на зоне, перестройка, частный кабинет, своя клиентура, нервный срыв, неудачная попытка самоубийства, психиатрическая клиника…

Ну да! Да! Да! Да! Штерн был не из их стаи! Чужак… Марго это сразу поняла, увидев интервью гроссмейстера по телевизору. Нечто позерское и неестественное было в поведении этого человека. Да и во взгляде его сквозила обреченность, а не азарт и удовлетворение. При других обстоятельствах хозяйка клуба «Флоризель» не обратила бы на Штерна внимания, но искушение было слишком велико, и она закрыла глаза на отчетливо прозвучавшие фальшивые нотки. После, прочитав ответы Штерна на анкету, Маргарита снова уловила фальшь. Он безбожно врал. Почему? Все просто: гроссмейстер неосознанно старался выдавать желаемое за действительное. Однако на главный вопрос гроссмейстер ответил честно и именно так, как было нужно. Штерн был азартен, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы позже загнать его в угол.

Марго аккуратно сняла маску ватными тампонами, ополоснула лицо, промокнула щеки хлопковой салфеткой, вернулась в комнату, прилегла на кровать и закрыла глаза. Пожалуй, она погорячилась – не следовало так разговаривать с администратором. Инга была преданным, незаменимым сотрудником, прекрасным организатором и лицом клуба. Нестандартная, изысканная красота Инги, яркая сексуальность, ее аура создавали в клубе уникальную атмосферу здорового соперничества между мужчинами, что держало их в легком тонусе и стимулировало на подвиги. Рыжая бестия умела дразнить, заводила, но всегда знала, как вовремя остановиться, чтобы мужчина не почувствовал себя обманутым. Она была умна и хитра, как лисица. Глупо было ссориться с ней. Поразмыслив над сложившейся ситуацией, Маргарита Петровна решила попытаться уладить возникшие проблемы, набросила халатик, взяла из бара коробку конфет и выскользнула в коридор. Как назло, в своей комнате Инги не оказалось. Марго спустилась вниз, прошлась по залам, заглянула в комнату заключения пари. Инги не оказалось и там, но то, что увидела Марго, заставило ее сердце забиться в бешеном ритме. Все конверты, которые лежали на рулетке, были вскрыты.

– Черт! – Марго выбежала во внутренний дворик. Машина Инги исчезла со стоянки. Девушка уехала домой, в Москву. Плохо, очень плохо: Инга узнала то, что знать ей было не положено. Ну да! Да! Да! Она положила во все конверты черные фишки с надписью «Клуб «Флоризель». Смухлевала, хотела, чтобы гроссмейстер играл именно с ней. Так было нужно! Только как объяснить это Инге? Впрочем, девочка сама не без греха. Кофе для Штерна приготовила отменный, добавив в напиток немного чудодейственного расслабляющего снадобья. Подобным коктейлем угощали всех новичков, чтобы они не пугались и не портили отказами от подписания договора атмосферу в клубе. Чтобы все шло как по маслу. Штерн не стал исключением, но как же он отчаянно сопротивлялся! Силы воли у него не занимать. Пускай он чужак, но сломать его было интересно. Лишь бы не отказался от условий пари, потому что смерть в планы Марго не входила. У нее и без этого проблем было полно. Убийство депутата Мариновского висело над головой хозяйки клуба «Флоризель», как дамоклов меч. Пока все шло прекрасно. Бутырского обвинили и засадили за решетку. Но ситуация могла измениться в любой момент, а этого Марго допустить никак не могла.

Глава 9
УПРЯМЫЙ ЧИЖИКОВ

Карьера Мэрилин Коноваловой после интервью с Леонидом Штерном стремительно пошла в гору. Рейтинг программы «Факт ТВ» резко скакнул вверх, о Мэрилин заговорили в профессиональных журналистских кругах, и шеф, чтобы не потерять перспективную сотрудницу, выплатил ей, помимо положенного гонорара, достойную премию за столь успешный дебют. Чижиков тоже почивал на лаврах славы, заработав уйму поздравлений от знакомых и сослуживцев и щедрую благодарность от начальства, запечатанную в белый конвертик. На радостях коллеги отправились обмывать успех в кофейню на Кузнецком Мосту. Мэрилин, правда, пыталась затащить Макса в роскошную ностальгическую рюмочную, которая располагалась буквально в двух шагах от метро, но Чижиков наотрез отказался, сообщив по секрету, что уже целый год из горячительных напитков пьет только горячий кофе и чай.

Забравшись на «шпионский» балкон, расположенный на втором этаже кофейни, откуда при желании было очень удобно подглядывать за другими посетителями, Мэрилин с наслаждением потягивала из соломинки любимый кофе лате, разглядывала стильно изрисованные стены и мысленно выбирала умопомрачительно аппетитные десерты, выставленные в стеклянной витрине на первом этаже. А Чижиков цедил двойной эспрессо и лениво комментировал ее заказ. По мнению оператора, те, кто пил кофе с молоком, являлись либо моральными уродами, либо полными дурами.

– Подводим итоги, – по-деловому сказала Мэрилин, отставив свой высокий стаканчик в сторону и шлепнув на стол еженедельник. На комментарии Макса она решила не обращать внимания – что возьмешь с морального урода и полного придурка? Пролистав несколько страничек, Мэрилин провела ребром ладони по открытому еженедельнику, чтобы он не закрылся, и подняла глаза на Макса. – Итак, каждую среду у Селивана концерт в ночном клубе «Красный монах». Эти гоблины отправляются туда вдвоем. Селиван воет со сцены, Редников слушает, а после они вместе тусят всю ночь. Приезжают друзья туда к половине двенадцатого, концерт начинается в полночь. По имеющимся у меня данным, в клубе «Красный монах» собираются в основном люди нетрадиционной сексуальной ориентации.

– О как, – вякнул Чижиков, – интересно, почему в таком случае монах красный?

– А меня больше удивило слово «монах» в названии, – задумчиво сказала Мэрилин.

– И что это нам дает, Коновалова? Я уже реально блюю от этой сладкой парочки. Особенно от Редникова.

– Плохо, Чижиков, что тебя от Редникова тошнит. Очень плохо. Должно быть наоборот, – загадочно сказала Коновалова.

– Что такое? – насторожился оператор, заметив у коллеги подозрительный блеск в глазах.

– А то, что у меня наконец-то появился план, как нейтрализовать Редникова! Правда, Чижиков, я не знаю, как ты к нему отнесешься… – смущенно глядя на оператора, вздохнула Мэрилин.

– Ну, – поторопил Макс.

– Ты только не нервничай, Чижиков, ладно? Собственно, ничего сложного в моем плане нет. В следующую среду мы отправляемся вместе в тот клуб. Я займусь Селиваном, а твоя задача – понравиться Егору Редникову и постараться его увлечь… на пару часиков хотя бы, – нежно глядя в глаза Чижикову, сказала Мэрилин и закрыла ладошками уши, потому что, когда до Макса дошел смысл сказанного, он покраснел, как степной мак, и разразился такой тирадой на «чисто французском языке», что все посетители кофейни ошарашенно обратили взоры на балкончик и к их столику тут же заспешил менеджер.

* * *

– Чижиков! Чижиков, остановись! – Мэрилин бежала за оператором по многолюдной Рождественке, пытаясь его догнать. Но Макс улепетывал от журналистки с такой скоростью, что заловить его удалось только у метро «Лубянка», где Чижиков припарковал свой «Рено».

Воспользовавшись заминкой, пока оператор усаживался за руль, Мэрилин юркнула на соседнее сиденье, крепко схватилась за кресло руками (для подстраховки) и постаралась отдышаться. Макс тоже пыхтел, пытаясь вставить ключ в замок зажигания, и, к счастью, попыток вытряхнуть ее из машины не предпринимал. За время бодрой пешей прогулки по вечерней Москве после разговора с менеджером кофейни, который любезно попросил их покинуть заведение, гнев Чижикова немного утих. Правда, теперь оператор куксил физиономию, всем своим видом показывая, как он смертельно обижен.

– Блин, Чижиков, ну ты как дите малое! Что ты дуешься? Я ж тебе не предлагаю с Редниковым переспать. Тебе же только вид нужно сделать, что ты голубой. И потом, не факт, что он вообще на тебя клюнет.

– Да я его… Если он меня… Я его… Если он… Я… Ууууу! – Чижиков пару раз звезданул кулаком по панели, живописно изобразил, как Отелло душил Дездемону, и попросил у Мэрилин сигарету.

– Ты же не куришь? – удивилась она, протягивая Максу пачку «Парламента».

– Не курю! – подтвердил Чижиков, сунул сигарету в рот, прикурил и закашлялся. – Дерьмо какое, – скривился оператор и выкинул сигарету в окно.

– Пойдем, может, еще куда-нибудь, кофе выпьем? – ненавязчиво предложила журналистка.

– Хватит, напился уже. Едем домой!

– Мне, между прочим, тоже не в кайф с Селиваном обжиматься. Как подумаю, так тошнота к горлу подступает. Но ведь для дела нужно, понимаешь?

– Селиван все-таки мужик! – проворчал оператор.

– Ну и Редников тоже мужик, – мило улыбнулась напарница.

– Заткнись лучше и не испытывай судьбу, – проворчал Чижиков. – Для дела ей нужно. Для дела, понимаешь! Нет, Коновалова, ты все-таки полная дура! Предположим, я соглашусь. Предположим, я сказал! – поймав на себе радостный взгляд Мэрилин, грозно осадил ее оператор. – Предположим, у меня все получится, и мы отправимся с Редниковым… Ой, бли-и-ин… – перекосился Макс и смачно плюнул в окно. Некоторое время он сидел молча и шумно дышал носом, снова пытаясь справиться с эмоциями и отогнать жуткие картины, которые рисовало его богатое операторское воображение. Он словно видел себя со стороны и с разных ракурсов в компании с дружком Селивана… Наедине… Какой ужас! Чижиков в очередной раз плюнул в окно и попытался взять себя в руки, чтобы рассмотреть ситуацию абстрактно. – Допустим, отправимся мы к нему домой. Ой, бли-и-ин… Не хочу в тюрьму!

– Ты о чем, Макс? У нас за подобные связи давно уже не сажают.

– За связи, может, и не сажают, а за убийство с особой жестокостью загреметь лет на пятнадцать вполне реально. Ладно! Кто, в то время как я буду уби… отвлекать Редникова, снимет на камеру твои поцелуйчики и обжималочки с Селиваном?

– Это я предусмотрела. Смотри, что у меня есть, Чижиков! – Мэрилин покопалась в рюкзаке и с гордостью продемонстрировала оператору миниатюрную видеокамеру.

– А ты, оказывается, совсем не дура, Маня, – фыркнул оператор. – Ушлая девушка. Значит, пока я буду в прямом смысле прикрывать тебя телом, – гоготнул оператор, – ты снимешь свой собственный репортаж, и после все лавры достанутся тебе, а мне – фиг? Видела, Маня? – сунув в нос Мэрилин кукиш, проревел Макс.

– Не хочешь, не надо, – разозлилась журналистка. – Давно тебе хотела сказать… Но раз ты так… В общем, никакого репортажа о Селиване не будет, я планирую снять сюжет про клуб «Флоризель». Пытаюсь раздобыть компромат, чтобы прижать продюсера Торчинского к стенке и вытрясти из него инфу: он является членом этого клуба. С тобой или без тебя, но я добьюсь своего. Можешь уматывать!

Мэрилин выползла из машины, с силой захлопнула дверь и, стоя спиной к «Рено», закурила. Чижиков завел мотор. Передняя дверь с ее стороны открылась.

– Это самое, Коновалова, ты случайно не знаешь, как у них там… отношения завязываются?

– У кого? – щелчком отправив сигарету в урну, равнодушно спросила девушка.

– У голубых, – смущенно уточнил оператор.

– Думаю, все зависит от того, пассивный ли или активный гей. У них же там своего рода разделение, насколько я знаю. Пассивный вроде как женщина, и отношение к нему как к женщине. Наверное, нужно подарки дарить, комплименты говорить – короче, завоевывать. А активные, соответственно, вроде как мужчины, и сами завоевывают, – выдала свои скудные в этой области знания Мэрилин, усаживаясь обратно в машину и ликуя в душе, что дело сдвинулось с мертвой точки. Правда, пришлось рассказать все оператору, ну и что? В конце концов, рано или поздно это в любом случае пришлось бы сделать. Ведь они – одна команда.

– М-да… – тяжело вздохнул Макс, выслушав объяснение Мэрилин, и почесал лысый затылок. – Пассивные, активные – мрак! А Редников какой?

– Думаю, что активный, – сказала Мэрилин. – Слишком ревностно он Селивана опекает, прям как муж. Так что, Чижиков, с сегодняшнего дня начинай представлять себя девушкой, – хихикнула напарница. – Среда послезавтра, у тебя не так много времени, чтобы настроиться.

В глазах Чижикова мелькнули ужас и безысходность, но он промолчал. Молчал оператор и всю остальную дорогу до дома напарницы, глубоко погрузившись в себя, сосредоточенно о чем-то размышляя. На внешние раздражители не реагировал, на вопросы не отвечал. Очнулся Чижиков, лишь когда «Рено» притормозил у подъезда Мэрилин.

– Лучше бы наоборот, – задумчиво заявил он.

– Что? – не поняла Коновалова.

– Ну, лучше бы Редников был пассивным. Я все-таки мужчина, завоеватель, – объяснил он и застенчиво спросил: – Слышь, Мань, а что мне в клуб надеть? Знаешь, у меня есть такие симпатичные кожаные штанишки и ярко-красная рубашка с вышивкой на воротнике…