Текст книги "Код Электры"

Мария Энгстранд
Код Электры

Посвящается Йесперу, с которым мы так похожи и такие разные

Перевод со шведского Юлии Колесовой

Автор обложки Полина (Dr. Graf) Носкова

Иллюстрации Маргарита Чечулина (Greta Berlin)

Originally published as KOD: ELEKTRA by Maria Engstrand

© Text: Maria Engstrand

© Bokforlaget Opal AB, 2019

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО «Издательский дом «Тинбук», 2022

Действие происходит в городке Лерум на грани сна и реальности. Если у некоторых событий обнаружится случайное сходство с реальными, произошедшими в настоящем Леруме, то всему виной лишь земные токи и звездные поля.

1

Серебряный маятник приближался к слову «да».

Сердце в груди колотилось слишком быстро. Я пыталась сдерживать его, чтобы войти в единый ритм с мистическими силами, земными токами и звездными полями. Затаила дыхание – так мне хотелось, чтобы маятник остановился на «да». Но он лишь сверкнул при свете свечи, повернулся и теперь приближался к слову «нет». Я выдохнула.

Слова «да», «нет» и «может быть» написаны на большом листе бумаги – я расстелила его на письменном столе. Маятник, висевший на цепочке, которую я держала на пальце, двигался туда-сюда над бумагой и отбрасывал длинную тень с резкими очертаниями. Гадание можно считать удачным, только если маятник остановится над одним из трех слов.

Я напряженно думала: «Неужели я и есть дитя-лозоходец[1]1
  Лоза – это такая изогнутая буквой V палочка, которую держат в обеих руках и ходят с ней. Когда палочка сгибается к земле, это объясняется тем, что земное излучение изменилось и под землей в этом месте находится вода, или металл, или то, что ищут с помощью лозы. Так говорят те, кто верит в земное излучение.


[Закрыть]?»

Изо всех сил я пыталась сохранять спокойствие, чтобы высшие силы прошли через мое тело, направляя маятник. Земные токи. Звездные поля. Ну давай же! Ответь!

Маятник замедлился. Скоро он остановится… Вот сейчас…

Прямо над ухом раздался скрип! В моей комнате кто-то – или что-то – есть!

Я вскочила со стула, уронив маятник, и закричала, но тут же зажала себе рот рукой. Дело в том, что «официально» я как бы уже легла спать.

Сердце снова застучало, заколотилось в груди, пока я прислушивалась. Единственный звук в комнате – потрескивание пламени свечи, которую я зажгла на письменном столе, создавая атмосферу для гадания. При таком свете все привычные вещи выглядели странными и мистическими. Деревянные панели письменного стола со всеми царапинами и трещинами казались табличками с загадочными текстами. Тень от моей виолончели, стоящей в углу у балкона, напоминала съежившуюся фигуру: она сидела тихо, выжидая и прислушиваясь… В точности как я. У меня буквально уши заболели – так напряженно я вслушивалась в темноту. Скрежет исчез, но теперь появилось нечто другое. Шипящий звук… чье-то дыхание! Кто-то притаился в моей комнате!

Включив свет, я огляделась. В углу за дверью никого, на балконе тоже… Не в шкаф же кто-то залез?

Шипение сменилось кратким шепотом. На мгновение что-то порхнуло мимо. Словно тень или крыло – прошелестело, скользнуло по полу и исчезло в темноте… под кроватью? И вот опять! Какое-то животное или…

И тут прозвучал звонкий смех. Я перевела дух. Так может смеяться только один человек.

– Электра! Что ты тут делаешь? – прошептала я и опустилась на колени, чтобы заглянуть под кровать. Там и лежала Электра, свернувшись калачиком рядом с пластиковым ящиком, в котором я хранила старые комиксы. Она радостно захихикала.

– Плятки! – ответила она. – Я иглаю в плятки!

– Вылезай!

Из-под кровати высунулась ее голова. Светлые кудряшки, как обычно, торчали во все стороны, но сейчас в них застряли серые комочки пыли. Она осторожно взглянула на меня, пытаясь понять, сержусь я или нет. Но потом радостно рассмеялась, вылезла и крепко обняла меня. При этом угодив пыльной лапой того медвежонка, которого всегда таскала с собой, мне прямо в нос.

– Малин, в плятки! – крикнула она. Ладошки у нее были теплые и липкие. Обняв ее, я заметила, как ее мягкие плюшевые штанишки задрались почти до колен.

Электра – младшая сестра моего соседа Ореста. Она избранный ребенок – иными словами, дитя-лозоходец. Это означает, что она избрана объединить звездные поля и земные токи, ей выпало управлять мощными пересечениями силовых линий. Она обладает способностью приручить таинственные силы, которые люди искали сотни лет!

А еще она маленький ребенок, который постоянно сбегает из дома, и сейчас, когда она улыбается, показывая свои детские зубки, и легонько тянет меня за волосы, поверить в историю про ее избранность довольно трудно.

Я загасила свечу, надела толстый свитер и поймала руку Электры в тот миг, когда она собиралась схватить со стола маятник. На самом деле это не настоящий маятник – это моя цепочка с кулоном, которую я повесила на палец, пытаясь погадать с ее помощью.

Самая обычная серебряная цепочка с кулоном в форме двух рыбок. Мне подарил ее папа, потому что я родилась в марте, под знаком Рыб. Однако вряд ли я дитя-лозоходец, способный использовать магические силы и маятники. Единственное, на что меня выбирают, – это на дежурство по столовой, и то лишь потому, что больше никто не хочет.

– Тебе надо домой, – сказала я Электре, выводя ее из своей комнаты.

Из гостиной доносились звуки телевизора – я понадеялась, что мама и папа так и будут неподвижно сидеть на диване, пока я крадусь по лестнице с Электрой на руках. К счастью, резиновые сапоги стояли на видном месте, в них легко было запрыгнуть, не выпуская ее из рук. Электра была без обуви и без куртки. Она перебежала к нам в одной футболке и домашних штанах. Прижав ее к себе, я постаралась по возможности прикрыть нас обеих своим дождевиком.

Входная дверь распахнулась, стоило мне нажать на ручку. Это ветер вырвал ее у меня из рук и настежь открыл. Сильный-пресильный и порывистый. Волосы лезли мне в глаза и в рот, пока я изо всех сил тянула за ручку, пытаясь закрыть дверь.

И вот я на несколько мгновений остановилась на нашем крыльце. Над головой пролетали встревоженные темные облака, между ними проглядывало ясное ночное небо. Я пыталась разглядеть звезды. Что они говорят сегодня вечером? Но сквозь облака пробивался один только лунный свет. Луна уже состарилась и сияла, как большая блестящая буква «С», то высовываясь из-за облаков, то прячась за ними.

Был последний день октября. Канун Дня всех святых. Вечер Хеллоуина.

Мы живем в глухом переулке, на коротком участке улицы, где всего несколько домов. Почти у каждой двери сияли оранжевые фонарики из тыквы: один, два, три, четыре, пять фонарей, которые почему-то не унесло штормом. Наша тыква напоминала лицо со злобной гримасой, но я все равно радовалась, что папа нашел время ее вырезать.

Семья Электры живет в доме напротив, наискосок от нашего. К ее дому ведет слишком длинная дорожка, обычно совсем темная, потому что высокие кусты закрывают ее от света уличных фонарей. Никакой тыквы со свечой внутри там нет. Но теперь я заметила, что края дорожек выложены маленькими мигающими лампочками. Их явно недостаточно для общего освещения. Светлее не стало. Скорее, еще таинственней.

Влажный воздух на глазах превращался в капли. Дождь колол лицо маленькими холодными иголочками. Электра неподвижно висела на мне, словно теплый тючок. Плотнее обернув девочку дождевиком, я направилась к ее дому.

Асфальт был усыпан мокрыми листьями, и ноги так и скользили. Я крепко держала Электру. Теперь я заметила, что освещение вдоль длинной дорожки состояло из крошечных фонариков со стеариновыми свечками внутри. Некоторые фонарики упали и потухли, но большинство еще горело, от них в темноте расплывались кружочки желтоватого света. Чем ближе к дому, тем они стояли плотнее, а у крыльца их стало очень много – множество свечей, прикрытых от дождя баночками и бутылками. Гирлянда из сотен маленьких лампочек висела вокруг таблички, которую мама Электры прикрепила на старую подставку для розового куста, так что можно было ясно прочесть:

ГЕЛИОНАВТИКА

Альтернатива Всему

Целительное пение, кристаллотерапия, магнитотерапия, ароматерапия, гороскопы, гадание на картах Таро, толкование снов, нумерология, помощь в реинкарнации, духовное наставничество

Лечение и беседа

Люди и животные

Рано или поздно

Внезапно Электра вырвалась. Мне пришлось отпустить ее. Она побежала по ступенькам к двери, и по всему телу у меня прошел холодок – так явственно я вдруг ощутила, как холодно, должно быть, бежать по мокрым камням ее босым маленьким ножкам. Не успела я постучать, как Электра уже распахнула дверь и вбежала в дом. Я сделала шаг вслед за ней в прихожую – и замерла, словно окаменев.

Внутри было темно, как в склепе.

Но в воздухе прямо передо мной раскачивались девять светящихся лиц.

2

Я стояла неподвижно, сердце бешено колотилось. Девять светящихся лиц висели в воздухе в гостиной дома, сразу за прихожей. Они медленно двигались по кругу, словно в беззвучном танце. От этих лиц в темноте исходило желто-белое свечение. Невозможно было понять, молодые они или старые. Вместо глаз темные впадины, губы шевелятся, словно что-то нашептывая. Я почувствовала, как волосы у меня на затылке встали дыбом!

Потом в глаза ударил поток света, ослепив меня.

Свет стал слабее, я заморгала и обнаружила рядом с собой бледное лицо с ужасно серьезным выражением. Оно не парило в воздухе, а было соединено с телом, одетым в брюки и белую рубашку; темные волосы были гладко зачесаны. Просто невероятно, как прилично ухитрялся выглядеть Орест. Даже когда я без предупреждения вваливалась к нему в дом поздним вечером.

Помимо того, что он старший брат Электры, он еще и мой друг. Мы учимся в одном классе, и он ОЧЕНЬ НЕОБЫЧНАЯ ЛИЧНОСТЬ. Пожалуй, в этом его превосходит только его мама. Хотя они необычны совершенно противоположным образом.

В одной руке Орест держал большой фонарик. Сейчас он опустил его луч мне на ноги, а не светил прямо в лицо, как за миг до этого. В другой руке он держал ведро – подозреваю, что с водой, но в темноте не разглядеть.

– Я обещал маме не зажигать верхний свет, – только и вымолвил он. Электра обняла его за ноги, и он погладил ее по голове той рукой, в которой держал фонарь, отчего луч света заметался туда-сюда. – Электра, тебе нельзя убегать одной к Малин! – строго сказал он. – И ты прекрасно это знаешь.

Тут одно из мистических лиц подошло ближе: оказалось, к нему приделано черное тело. Темная ткань, накинутая на голову, почти скрывала невероятно длинные светлые волосы, лишь чуть-чуть выбивавшиеся наружу. Только услышав задушевный голос, я поняла, кто передо мной.

– Привет, Малин! – сказала мама Ореста. – У нас сегодня сеанс. Хочешь с нами?

Тут я поняла, что парящие лица на самом деле вовсе не летали по воздуху. Просто несколько людей в темной одежде находились в темной комнате. Каждый держал в руке маленький фонарик. Фонарик освещал лицо снизу, придавая ему сходство с привидением – примерно как если бы вы хотели кого-нибудь напугать при помощи карманного фонарика, ну, сами знаете.

Фонарик в руках у мамы Ореста скрывал внутри маленькую свечку со слабым светом.

– Обычно мы держим в руках стеариновые свечи, – проговорила она, заметив, что я рассматриваю ее фонарь. – Но Орест не разрешил.

– Потому что в прошлом году сработала пожарная сигнализация! – возмущенно ответил Орест.

– Да-да, – продолжала мама. – Но с этими маленькими свечами совсем не та атмосфера!

– Достаточно и того, что у вас в подсвечниках длинные! – заявил Орест.

– Ну да, ну да, – ответила его мама. Она всегда отвечает так добродушно – просто не понимаю, как Оресту удается на нее сердиться.

– А… а что надо делать? – неуверенно спросила я. То, что мама Ореста – ее зовут Мона – занимается всякими мистическими вещами, для меня не новость. Но что она придумала на этот раз?

– Мы будем беседовать с теми, кто по ту сторону, – пояснила Мона. – С мертвыми. С теми, кто обитает в мире духов. А духи, как ты наверняка знаешь, в эту ночь особенно близко к нам. Может быть, ты хочешь поговорить с кем-нибудь, кто уже там?

– Нет, – поспешно ответила я и мучительно сглотнула. К счастью, я не знаю никого, кто бы уже умер. – Но, может быть, мне можно посмотреть?

Мона кивнула.

Орест скорчил мне рожу, которая должна была означать: «Ты что, совсем чокнулась?»

Когда мама занимается такими делами, Орест обычно прячется в своей комнате и запирается. Сеансы или реинкарнационная йога – в общем, все, что указано на табличке, и кое-что еще. Орест ненавидит все это вместе взятое.

Но на этот раз он составил мне компанию, и нам разрешили сесть на диван в гостиной при условии, что мы будем сидеть тихо и не мешать. Электра свернулась калачиком рядом с Орестом. Я сделала себе удобную ямку среди мягких подушек и залезла в нее. Орест поставил ведро с водой на пол и потом, когда мама попросила его, погасил фонарь. В комнате стало почти совсем темно.

Одетые во все черное участники сеанса сели в круг на полу и поставили фонарики на ковер. Мона прошла по комнате со свечой и зажгла длинные стеариновые свечи, поставленные везде: на столах, полках и подоконниках. Зажигаясь одна за другой, они осветили небольшое пространство вокруг, так что комната постепенно проступала из темноты. Бесполезные вещи Моны тоже показались, блестя и отбрасывая тени причудливой формы. «Бесполезные вещи» – так я называю всякие странные предметы, расставленные Моной по всему дому. Это может быть все что угодно: перья и маленькие веточки, осколки стекла или кусочки металла. Мелкие предметы, которые на самом деле ни для чего уже не используешь. Поэтому мне кажется, будто они обладают магическими свойствами, хотя точно не знаю, какими именно. Сейчас отблески свечей приплясывали на статуе бога со множеством рук, освещали странные камни и картины, отражались в зеркалах и призмах. Тени и отблески казались ожившими. У меня по спине пробежала дрожь. Хотя я знала, что мы сидим в гостиной Ореста, в самом обычном доме в Леруме, и ничего особенного не происходит – просто Мона зажгла несколько свечей, – меня не покидало ощущение, будто вся комната изменилась, исказилась, утратила четкость очертаний.

Зажигая свечи, Мона читала заклинание:

– День и ночь… – она зажгла две свечи в подсвечнике на комоде, – …солнце и луна… – она зажгла два свечных огарка в бутылках на подоконнике, – …птицы и рыбы… – свечи на журнальном столике, перед которым сидели мы, – …вода и камень… черное и белое… Добро пожаловать всем, кто хочет войти!

Наконец все свечи были зажжены, и Мона уселась в общий круг.

– Духи, мы ждем вас, – закончила Мона своим поющим голосом.

Ничего не произошло. Никто не пошевелился.

Стояла полная тишина.

Выждав довольно долго, Мона повторила:

– Духи, придите к нам!

И снова ничего. Все сидели неподвижно, уставившись в центр круга.

Я уже начала было задремывать в полумраке, когда кто-то вдруг произнес:

– Я здесь.

Это была Мона. Но говорила она не своим обычным сердечным голосом. Голос звучал необычно монотонно, словно говорил кто-то очень уставший или обращался к тому, кто очень далеко. У меня снова волосы встали дыбом. Может ли так быть на самом деле, что какой-то дух разговаривает через Мону? И что он скажет? А что, если сообщения из потустороннего мира и впрямь могут доходить?

Но, знаете ли, вышло все очень скучно. Если Мона и вправду приняла сигналы из потустороннего мира, то им там не очень весело живется. Или же с нами говорил какой-то очень рассеянный дух. Все, что он смог ответить, когда его спросили, как живется там, в потустороннем мире, – это слова «свет» и «покой», а когда один из участников спросил, там ли его дядя Арнольд, дух ответил:

– Я вижу человека со светлыми волосами…

– Да ведь дядя Арнольд был лысый, – сказал тот, кто спрашивал про дядю Арнольда.

– Потусторонний мир непознаваем, – ответил дух.

Ну и все в таком духе.

Подумать только, что визит сверхъестественного духа мог оказаться таким скучным! Пожалуй, даже скучнее, чем обычные взрослые гости.

Участники сеанса задали голосу разные вопросы, и вдруг дух заявил, что ему пора.

Мона долго сидела с закрытыми глазами. Потом заговорила своим обычным голосом:

– Поблагодарим же духов. Поблагодарим за этот сеанс и пожелаем им покоиться с миром.

Она поднялась и взяла свечу. Потом снова обошла комнату и загасила стеариновые свечи. Все сидевшие в кругу в это время поднялись, охая и бормоча что-то себе под нос. От долгого сидения на полу у многих наверняка затекли ноги! Потом все встали в круг и взяли фонарики. И снова показалось, что их лица парят в воздухе, когда все девять поклонились, держа их перед собой. Мона снова поблагодарила духов, и все задули свои свечи.

Все, кроме одного. Испещренное морщинами лицо с темными глазницами было по-прежнему освещено. В комнате прозвучал голос, глубокий и жуткий, который напугал меня до полуобморока.

– Тьма! – произнес голос. – Тьма против света!

Электра пискнула и прижалась к моей руке. Я услышала тяжелые шаги в темноте – вероятно, остальные участники сеанса тоже перепугались. Может быть, не меньше, чем я! Я не решалась даже дышать.

– Ищи! – сказал голос. – Ищи ради тьмы и света! Ищи в земле! Ищи под камнем! Под камнем Сильвии! Ради тьмы и света! Под камнем Сильвии!

Потом раздался треск, лицо исчезло, и все погрузилось во тьму. Кто-то столкнулся с кем-то в темноте, несколько голосов закричали одновременно, и я услышала всплеск. Когда зажгли люстру, Орест стоял с пустым ведром над каким-то человеком, а тот лежал, растянувшись, на цветочном ковре на полу.

Этот человек был старый и сморщенный. Черная ткань на голове съехала, обнажив короткую прическу из седых кудрей. Я узнала ее. Ее зовут Герда. Это прабабушка того Анте, который учится в одном классе со мной и Орестом. Ей за девяносто – в таком возрасте человек наверняка знает многих умерших. Она закашлялась, заморгала, и Мона помогла ей встать. Все участники сеанса заговорили наперебой; все спрашивали, как это произошло и не хочет ли она воды, хотя она была вся насквозь мокрая после попыток Ореста потушить пожар.

Я взглянула на Ореста. Он тоже посмотрел на меня. Его черные глаза, в которых мне всегда чудилось отражение звездного неба, казались серьезными, как обычно. Мне стало интересно: его сердце заколотилось так же бешено? Ведь из всех, кто был в комнате, только он и я знали, где находится камень Сильвии.

Вернее, могила Сильвии.

3

Пока все участники сеанса снимали черные покрывала и искали в прихожей Моны верхнюю одежду, я побежала домой. Не хотела отсутствовать долго, не хотела, чтобы мама заметила, – ведь я ушла куда-то вечером, не предупредив. А она так легко превращается в Тревожную маму.

Электра забежала в наш дом не в первый раз. И летом, и осенью она то и дело появлялась у нас, словно повторяющийся сюрприз, маленькая и веселая, всегда с мохнатым медвежонком в руках. Иногда мы, зайдя на кухню, обнаруживали, что она роется в хлебнице. Иногда я находила ее в шезлонге в саду. А иногда – в моей комнате. Мама и папа любят Электру. Стоит ей только появиться, они тут же начинают шутить с ней и брать ее на руки. Но мама сердится: она считает, что маме Электры надо бы получше приглядывать за ней, чтобы та не потерялась, не утонула и все такое.

Моя мама и Мона настолько разные, насколько могут быть непохожи два человека. Можно насчитать пунктов сколько захотите.

1. Мама обожает компьютеры. Мона не разрешает своему сыну пользоваться даже калькулятором.

2. Мама верит в порядок, логику и доказательства. Мона верит во все на свете, кроме логики и доказательств.

3. Мама держит под железным контролем своего единственного ребенка, то есть меня. Думаю, волосок с моей головы не сможет упасть так, чтобы она этого не заметила. Мона относится к этому вопросу… мягко говоря, куда более непринужденно.

И так далее.

Но я люблю бывать дома у Ореста, Электры и Моны, поэтому не хочу, чтобы мама относилась к Моне еще более скептически. Поэтому и не захотела рассказывать ей, что Электра опять убежала к нам. И уж тем более ни к чему говорить, что я только что присутствовала на спиритическом сеансе, который закончился обмороком старушки.

К счастью, когда я на цыпочках вошла в прихожую, из гостиной по-прежнему доносилось бормотание телевизора, так что я беззвучно прошмыгнула вверх по лестнице и легла в постель, а мама и папа так ничего и не заметили. Заснуть я, разумеется, не могла. Лежала и думала о камне Сильвии.

Когда я рассказала все это вам – о том, как пытаюсь предугадать судьбу при помощи маятника и читать по звездам, и что Электра – избранный ребенок, дитя с лозой, – вы, наверное, подумали, что я просто сумасшедшая. Или человек с разгулявшейся фантазией, которому нравится думать, что в мире гораздо больше мистики, чем на самом деле.

Но вы еще не знаете, что произошло со мной и Орестом этой весной. А если знаете, то тоже, скорее всего, ломаете голову, чему верить, а чему нет.

А дело было так: почти год назад, в конце января, я стояла как раз на той самой длинной дорожке, ведущей к дому Ореста и Электры, когда из кустов появился незнакомец в большой зимней шапке. Поначалу я испугалась до умопомрачения! Но потом он вручил мне письмо и сказал, что его надо передать избранному ребенку, которого назвал «дитя-лозоходец». Он утверждал, что это очень важно и речь идет о жизни – о будущем! Письмо оказалось очень старое и большей частью написанное загадочным шифром, который я не смогла прочесть.

Когда в мае в этот дом переехала семья Ореста, я подумала, что он и есть избранный ребенок и письмо надо передать ему. Хотя потом была ужасно разочарована, когда он не захотел читать письмо и не смог расшифровать код. Понадобилось много времени, чтобы убедить Ореста: я его не обманываю!

Потрудившись, мы все-таки сумели расшифровать письмо и узнали, что оно написано в конце XIX века человеком по имени Аксель. Аксель наблюдал таинственные явления здесь, в Леруме, где мы живем, когда в 1857 году строилась самая первая железная дорога. Письмо привело нас к другому письму, а затем к третьему – новые письма мы находили в самых неожиданных местах: на железнодорожной станции и в церкви, под дубом ленсмана и под мостом Вамме, – пока не добрались до последней точки поисков. Там мы обнаружили старинный измерительный прибор, который называется астролябией. Астролябию еще называют звездными часами, и это звучит гораздо красивее: такие часы использовали сотни лет назад, чтобы рассчитать свое местоположение по расположению звезд.

Но эти звездные часы оказались совершенно необыкновенными. Загадочная женщина по имени Сильвия рассказала Акселю, что при помощи звездных часов можно измерять земные токи и звездные поля – мощные силы, управляющие Вселенной. Но использовать звездные часы мог только избранный, и его-то она и назвала «дитя-лозоходец». В ином же случае, сказала она, – то есть если астролябией воспользуется не тот человек, – это может привести к большому несчастью. А этот самый Аксель украл часы у инженера по имени Нильс Эрикссон[2]2
  Нильс Эрикссон (1802–1870) – шведский инженер-механик, прославившийся строительством каналов и железных дорог в Швеции. С 1850-х годов проектировал и строил государственную железнодорожную систему Швеции. Памятник Нильсу Эрикссону установлен у железнодорожного вокзала Стокгольма.


[Закрыть], заправлявшего всем строительством железных дорог. Затем он зарыл прибор в землю и оставил все эти мистические письма как подсказки для избранного ребенка, который, по словам Сильвии, получит астролябию в далеком будущем… то есть сейчас!

В одном из писем Акселя приводилась загадочная песня Сильвии. Вот так она выглядела:

 
То, что привыкли мы видеть вокруг,
Новой картиной сменяется вдруг.
Ныне пришел Рудокоп, а за ним —
Скрежет и грохот, гуденье и дым.
Это повсюду, до края земли
Сети блестящих дорог пролегли.
Скоро ль, дитя, что с лозою грядешь,
Силы заветной источник найдешь?
Самой короткою ночью, когда
Красная с желтой сойдется звезда,
Там, где людские скрестились пути,
Стрелка небесных часов привести
Сможет тебя непременно к тому,
Что не открылось досель никому.
Звездные вмиг развернутся поля.
Мощные токи извергнет земля.
Птицы вослед за тобой полетят
И о победе твоей возвестят.
 

Я была совершенно уверена, что избранный ребенок – это Орест и именно в его руках астролябия придет в действие! Но даже дитя-лозоходец может использовать звездные часы, только держа их в руке в определенное время и в определенном месте, – так сказала Акселю эта мистическая Сильвия.

Сильвия сообщила Акселю и имя избранного ребенка, и нужное место. Но Аксель так старался сохранить все это в тайне, что спрятал всю информацию в загадках и кодах, которые нам с Орестом пришлось разгадывать.

Последний код представлял собой буквы СВЖБ ХРЪМ, которые Аксель вырезал на стволе дерева в лесу. Аксель написал, что только при использовании имени настоящего избранного ребенка в качестве ключа кодукажет место, где применить астролябию. И когда я использовала имя Ореста, код указал нам на вокзал в Гётеборге. Казалось бы, все ясно! Именно там и в тот самый момент, когда две планеты встретятся на небе в ночь после летнего солнцестояния, Орест сможет воспользоваться звездными часами. Так мы думали.

Но перед самым днем летнего солнцестояния некий человек по имени Эйгир обманом заставил меня отдать ему астролябию.

Эйгир мечтал управлять мистическими силами и похитил Электру, поскольку считал, что она и есть дитя-лозоходец, а не Орест! Мы с Орестом погнались за Эйгиром с Электрой и настигли их в месте, которое называется Нэс, – «там, где людские скрестились пути», как сказано в старинной песне. Но Электра так и не смогла попробовать тогда использовать астролябию, и Орест тоже. Вместо них тем человеком, который случайно держал прибор в руке, когда ударила молния, оказалась я. И на том месте, где мы стояли, образовалась пылающая электрическая плазма!

Так что теперь никто точно не знает, лозоходец Электра или нет. А сама она слишком маленькая, чтобы спрашивать ее, ощущает ли она мистические земные токи, или звездные поля, или пересечения силовых линий Земли.

Во время наших поисков астролябии произошло множество невероятных вещей. Странные совпадения, которые могут объясняться тем, что земные токи и звездные поля управляют всем, что происходит… Например, выяснилось, что моя виолончель – моя любимая виолончель, которую мама купила мне задолго до того, как все это началось, – когда-то принадлежала Сильвии! Одно это чего стоит!

Но Орест не верит ни в мистические совпадения, ни в ребенка-лозоходца. Он не захотел воспользоваться астролябией, а спрятал ее в тайном месте. Даже мне не говорит, где именно.

Поэтому я пытаюсь исследовать земное излучение и звездные поля самостоятельно. Дела с этим идут так себе. То есть совсем никак. Если честно, с самого лета не случалось ни одного мистического события.

Но теперь все изменилось! Камень Сильвии – должно быть, это тот самый камень с выбитым на нем именем «Сильвия», который мы видели в лесу, рядом с местом, где нашли звездные часы. Там же стоит и дерево с таинственным шифром. Камень указывает, где находится могила, однако под ним лежит не мистическая женщина Сильвия. Нет, та просто бесследно исчезла в конце 1850-х годов! Аксель искал ее, но так и не нашел. Вместо этого – держитесь крепче! – он назвал Сильвией свою собаку! Так сказать, в память о той Сильвии. Просто бред какой-то! И там, в лесу, похоронена собака Акселя Сильвия.

И вот теперь… это ведь вовсе не случайно, что снова возникает именно это имя – Сильвия. И произнесено оно духом!

А что, если нам явился Аксель? Или сама Сильвия. И тут мне вдруг показалось, что вся моя комната, так хорошо знакомая, со старым письменным столом, картинами на стенах и виолончелью в уголке, наполнилась перешептываниями и таинственными тенями.

Я поплотнее завернулась в одеяло и не стала гасить лампу на ночь.