Текст книги "В поисках памяти. Книга 3"

Глава 5

Егор основательно приготовился к предстоящей ночи. Поставил рядом с кроватью кроссовки, на стул положил джинсы и футболку. Остановился, пытаясь понять, почему вдруг стало так грустно. Не сразу, но вспомнил про зеленого паука. Он всегда сопровождал мальчишку в его приключениях. А сегодня… Ему даже думать не хотелось об этом. Было страшно. Но это был единственный шанс понять, что происходит, куда пропадает вся память и где Зеленка, его верный маленький друг.

Проспать Неподвижные Часы было никак нельзя. Любые разговоры с родителями или игры с братом совсем сбивали его с толку и стирали драгоценные воспоминания. Поэтому Егор притворился ну очень уставшим, весь вечер держался за лоб и не вставал с дивана, чем сильно напугал маму. Отец сам проводил его в детскую, укрыл до подбородка одеялом, выключил свет и закрыл за собой дверь. Егорка мысленно попросил у него и мамы прощения за обман. Он всегда так делал, когда приходилось врать. Обман был неприятен его детской душе. Совесть потом долго мучала, и он всегда боялся разоблачения. Но сейчас по-другому было нельзя. Если он проспит Неподвижные Часы, то больше никогда не вспомнит ни Зеленку, ни своих друзей из Мира Природы…

Егор отвернулся к стене, завернулся в одеяло. Он слышал, как мама привела в детскую Никиту, уложила его спать. Потом осторожно потрогала Егоркин лоб. Мальчик изо всех сил старался выглядеть спящим. Мама постояла еще немного и ушла.

Егор прислушался. Кажется, все в доме уснули. Стараясь не шуметь, он медленно достал из-под одеяла термос с крепким кофе, который приготовил заранее. Сел на кровати, открутил крышку. Аромат был приятным, а вот вкус не очень. Кое-как сделал пару горьких-прегорьких глотков, поморщился, закрутил крышку и снова залез под одеяло. Теперь мальчик лежал с открытыми глазами, уставившись в черный потолок.

«Как же так? – думал мальчик, провожая взглядом белые полосы от проезжающих машин на потолке. – Разве можно за один день всё забыть? Я понимаю, старые люди. Они забывают даже то, что было вчера. Но ведь помнят же они свою молодость, во всех деталях помнят, со всеми мелочами, как кого звали пятьдесят лет назад! Улицы, номера домов… Мама иногда забывает, зачем пришла в комнату. Но это очень редко. И очень смешно! Папа вот забывает, что обещал отвезти нас в кафе на выходных. Правда, я сам до этого забываю, что надо прибрать в своей комнате… Никитка, так он вообще не помнит своего детства! Вот я замечательно помню свой прошлый День Рождения, а он совсем не помнит свой».

Плавая между своими размышлениями, как рыба между кораллами, Егор постепенно приплыл к сегодняшним событиям. А именно к тому, что предшествовало этой странной частичной потере памяти. И все мысли его сходились к одной – старушка со своими голубями приложила к этому делу свою костлявую сморщенную руку. С тряпкой. И хотя образ старухи стирался из памяти медленно, но верно, Егор смог прочно связать эти события между собой и крепко-накрепко запомнить.

В попытках воскресить в памяти имена и события, происходившие с ним по ту сторону зеркал, Егор провел, наверное, добрую половину ночи. Время от времени мальчишка проверял, не наступили ли уже Неподвижные Часы. Он вытаскивал руки из-под одеяла и делал ими в воздухе большие круги. Иногда он даже забывал, зачем всё это делает и чего ждет, но повторял про себя как заклинание: «Неподвижные Часы… Мир Природы… Зеленка… Тирук и Лату…»

Наконец, когда Егорка в очередной раз вытащил руку из-под одеяла и поднял ее вверх, он почувствовал, что рука его будто застряла в воздухе. Словно кто-то придерживал ее, не давая завершить движение. Ощущение было знакомым, когда-то он уже чувствовал его. Этот воздух, тяжелый и плотный, как кисель, был для Егора не в новинку.

«Наверно, этого я и ждал, – обрадовался мальчик. – Нужно вставать!»

Егор быстро слез с кровати и оделся. Стараясь не шуметь, он осторожно спустился на первый этаж спящего дома, напрочь позабыв о том, что в Неподвижные Часы никто проснуться всё равно не сможет…

Вытащив из кармана фонарик, мальчик посветил им на зеркало.

«Что дальше? – нахмурился он. – Что мне делать?»

Егор зажмурился, пытаясь вспомнить хоть что-то подходящее. Воспоминание быстро вспыхнуло в голове и так же быстро погасло, оставив после себя мучительную пустоту. Но Егору хватило и этих мгновений. Он вплотную подошел к зеркальной поверхности шкафа, медленно выдохнул и написал на запотевшем пятне:

ЫДОРИРПРИМ

Мальчик отступил на шаг. Что-то должно было произойти, это он знал. Но вот что? И почему это что-то никак не происходит? В комнате тишина и темнота. Егор стоит один посреди прихожей и смотрит, как в свете маленькой желтой лампы медленно исчезают с зеркала буквы.

Фонарик подмигнул мальчику пару раз на прощание своим единственным глазом и потух. Не включая свет, Егор поплелся наверх, в детскую. Голова гудела от выпитого кофе и от мучительных попыток вернуть память обратно в голову.

Глава 6

В предпоследнее утро старого года мальчик проснулся уставшим и измученным, как помятая подушка, терпевшая всю ночь его беспокойные метания. И мысли в голове были такими же помятыми и скомканными. Всё, что не касалось зеркал, зеленого паука и Мира Природы, он помнил замечательно. Но стоило мальчику подумать о своих друзьях, так в мыслях появлялся такой непроходимый туман, что даже голова начинала болеть. Словно какая-то неведомая сила не позволяла ему помнить то, что происходило по ту сторону зеркала.

«Думай, думай, – заставлял сам себя Егор. – Соображай, что делать, пока не позабыл всё на свете!»

Решение пришло само собой, как это иногда бывает, неожиданно и очень удачно. До Нового Года оставалось всего ничего. Это значит, пора ехать в магазин и стоять в километровых предпраздничных очередях. Как ни старались продавцы привлечь покупателей цветными гирляндами вдоль прилавков и музыкой из зимних сказок, Егор не любил в этот день идти к ним. Ему не нравилось смотреть на веселых, хлопотливых людей, будто еще верящих в чудо. Даже как-то неприятно становилось. «Зачем они друг друга обманывают? – не понимал мальчишка. – Зачем сами себя обманывают? Никакого чуда не случится, это же всё только для маленьких детей, таких, как Никита…»

От этих мыслей ему было немного стыдно, и совсем не хотелось рассказывать, когда мама спрашивала, почему он грустит.

Вот и сегодня, как всегда, родители собирались ехать по магазинам. Никитка радовался и уже натягивал теплые штаны. Егор даже немного позавидовал младшему брату – его наивности и безграничной вере. Тому, что он еще совсем маленький и многих вещей не знает и не понимает. Егор же сейчас был в том самом возрасте, когда начал во всем сомневаться и ни во что не верить.

– Можно я поеду к бабушке с дедушкой? – спросил он у родителей. – Эти дурацкие очереди наводят тоску.

– Конечно, – пожал плечами папа, – как хочешь…

– И останусь там ночевать? – добавил мальчик, потому что настроение его совсем испортилось, в голове был туман. Ему нужно было обязательно собраться с мыслями, а сделать это дома было практически невозможно. Никитка так радовался Новому Году, что ни минуты не сидел спокойно: всё бегал, суетился, рисовал картины в подарок, перебирал свои игрушки и заставлял Егора ему помогать.

– Конечно, – повторил папа. – Собирайся, я отвезу тебя.

Собрался Егор быстро. Проверил серебряные часы в кармане, оделся и вышел на улицу. Машина была еще совсем холодная, стекла замерзли белыми еловыми ветками. Только впереди, там, где зеркала, дул теплый воздух, оставляя темные оттаявшие круги. Егорка уселся на заднее сидение, сжался в клубочек. Приложил палец к стеклу, надавил. Остался небольшой след. В машину сел папа. Говорить не хотелось.

«Радовался бы сейчас празднику, ни о чем не думал, – размышлял Егор, прижавшись лбом к ледяному окну машины. – Ну и что, что всё забыл… Кому нужны эти воспоминания? Зачем человеку помнить всё, что с ним было? Было и было, прошло ведь… Кое-что я бы и хотел забыть, да не получается, – Егор проводил взглядом бездомного лохматого пса, хвост которого совсем повис от холода и голода. Пес шел медленно, принюхивался, иногда лизал снег. – Я бы хотел, например, забыть рыжего лохматого пса, его шрамы от собачьих боев, потому что от этого сжимается сердце, щиплет в носу и хочется плакать. Хотел бы забыть, как заплакала мама, когда они с папой поругались. Как я рассердился однажды и стукнул Никиту. Он просто соскучился, хотел обнять меня, а я… Еще хотел бы забыть передачу по телевизору про больную девочку… И про то, как обманул меня Мишка в школе, и я больше не могу с ним как раньше дружить. Вот забыл бы его подлость, и играли бы вместе как раньше… Ага, – нахмурился Егор, – а он бы меня опять обманул! Нет, вот тут как раз и хорошо, что помню! И про Никитку хорошо, что не забываю. Я же понимаю, что плохо сделал, значит, больше так не буду. И про собаку не забуду никогда, чтобы жестоким не вырасти! И вообще, – вдруг решил Егорка, – я не хочу ничего забывать! Всё, что со мной в жизни случалось, плохое или хорошее, меня чему-то научило. Может, даже сильнее сделало! Может, и умнее! – он так загорелся внутри от этих мыслей, что даже жарко ему стало в холодной машине. – Нельзя забывать! – повторял он про себя, как клятву. – Нельзя забывать! Нельзя! Моя память – это моя совесть! – будто доказывал он кому-то в своей голове. – Моя душа, если хотите! Что же это получится, если каждый вот так всё забывать станет?! Ведь ничего же хорошего не выйдет! Сделал плохой поступок – и забыл? Можно и дальше так делать? Нет уж, извините! И девочку больную по телевизору не хочу забывать! Может, я даже доктором стану, если про нее помнить буду! Или ученым, лекарство придумаю такое, чтобы от всех болезней…»

Воодушевленный этими мыслями, он не заметил, как отец довез его до дома бабушки и дедушки.

Егор любил этот старый пятиэтажный дом и небольшую уютную квартиру на последнем этаже, заставленную разными и уже не новыми вещами. Вся их прелесть была как раз в том, что они не новые: каждая со своей историей, обязательно связана с каким-то событием, днем рождения или каким-то другим праздником. Фотографии в простых рамках, сувениры, пирамидки и книги – все такие разные, но не спорят друг с другом, а как будто даже и существовать отдельно не могут. И запах здесь был особенным, вкусным, что ли…

Егорка сам не знал, что тянуло его сегодня в этот дом. Просто чувствовал, что должен быть здесь, и всё тут.

Глава 7

Снова ночь. Не такая, как дома. Под окнами дорога, гул машин не дает уснуть. Егор и не спит. Он перебирает как сокровища обрывки воспоминаний. Всё-всё, что только может вспомнить. Бабушка зашла в последний раз в комнату пожелать спокойной ночи. Они с дедом еще пьют чай. Тонкая полоска желтого света из-под закрытых дверей.

– В этом доме тоже есть зеркала, – раздался тихий голос прямо над ухом мальчика. Егор вздрогнул и затаил дыхание. Сердце запрыгало, как заяц! В темноте мальчишка чувствовал, как горели его щеки.

«Как же я мог забыть? Ведь отец рассказывал мне как раз об этом самом зеркале на стене! Так вот зачем мне нужно было приехать в гости и остаться на ночь! – догадался мальчик. – Это последняя ночь в старом году, еще есть шанс во всем разобраться!»

С этими мыслями Егор осторожно, чтобы никто не услышал, встал с кровати и нашел в темноте свою одежду, аккуратно сложенную на стуле у окна. Вытащил из кармана часы, приложил к уху. Идут. На ощупь натянул на себя джинсы. Но что делать с обувью? Как незаметно принести ее? «Дождусь, пока все уснут, – решил мальчик, – и тихонько проберусь в коридор».

Он затаился, как лев в джунглях, и ждал. Лежал тихо-тихо, пока не щелкнул выключатель. Желтая полоска света под дверью пропала. Чьи-то последние шаги по коридору до спальни.

Боясь уснуть, Егорка сел в темноте на кровати. Он снова раз за разом поднимал руки, чтобы не пропустить Неподвижные Часы. Надеяться можно было только на себя. Кто теперь придет разбудить его в нужный момент? Если сам он забывает всех, кого знал когда-то, возможно, и о нем совсем позабыли?

Вдруг рука его словно попала в невидимый кисель. Может, показалось? Егор слез с кровати. Нет, ошибки быть не может! Воздух плотный, почти тяжелый, идти в нем непросто: все движения словно в замедленной съемке.

Мальчик громко кашлянул и прислушался. Тишина. Из обуви – только зимние теплые сапоги. «Ну, сапоги так сапоги», – решил мальчик, пробираясь в темноте по длинному коридору.

Зеркало висело почти напротив кровати, чуть дальше, чтобы спящий в нем не отражался. Говорят, нельзя. А почему нельзя – никто не объяснил. Такое привычное при дневном свете старое зеркало сейчас казалось мрачным и пугающим. Но Егор строго-настрого запретил себе бояться этой ночью. Что бы ни случилось, он должен вернуть свою память!

– Надеюсь, бабуля со своими голубями сюда еще не заглядывала, – сам с собой говорил мальчишка, чтобы хоть немного успокоиться… Он старался не смотреть по сторонам, лишние мысли сбивали его с толку, прерывали хрупкую цепочку выстроенных и заученных имен и событий.

На этот раз Егору повезло. Стоило ему только написать на запотевшем светлом пятнышке буквы, поверхность зеркала заволновалась. Егор терпеливо ждал, пока пропадет последний круг, и он не увидит своего отражения.

Сквозь туман мальчик разглядел знакомые места. Но это была не поляна, как раньше. Скорее, комната из деревьев, сомкнувших свои ветви вверху.

– Кажется, я уже был здесь, – обрадовался мальчишка и шагнул в зеркальный туман.

Глава 8

О, это забытое ощущение перехода! Словно на тебя вылили ведро воды, а ты остался сухим!

Егор открыл глаза. Он стоял посреди комнаты, образованной стволами толстых деревьев. Ветви их причудливо вились вдоль стен, под ногами мягким ковром росла трава. Солнце почти не проникало сквозь сомкнутую в зеленый купол листву. Царил приятный полумрак.

– Дом Мудрого Килиота! – узнал мальчик и улыбнулся теплым воспоминаниям. С последнего визита ничего не изменилось. Дом по-прежнему производил сказочное впечатление.

Сильный удар по ногам вывел его из ностальгии. Он рухнул на траву, как подкошенный. В следующее мгновение кто-то очень сильный выбросил Егора из дома на улицу. Хотел было вскочить, но не тут-то было – он и пальцем пошевелить не мог!

– Тирук! – прохрипел мальчишка, пытаясь высвободиться из железных объятий воина. – Это же я! Егор!

Юноша с рыжей копной волос, собранной в высокий хвост на затылке, нахмурил брови и внимательно разглядывал незваного гостя. Егор, изловчившись, перевернулся на спину.

– Ты что, не узнаешь меня? – продолжал мальчик, выставив перед собой руки ладонями вперед, давая тем самым понять, что ничего плохого он не собирается делать. – Ты забыл меня, дружище?

Лицо молодого воина становилось всё более серьезным. Он не понимал, как ему может быть знаком человек, которого он никогда и нигде не видел. Тирук молча разглядывал своими изумрудными глазами странного незнакомца и, кажется, совсем не собирался его отпускать.

– Если я поднимусь на ноги, то смогу всё объяснить, – как можно убедительней сказал Егор.

Эти слова немного успокоили воина, и он позволил мальчишке встать.

– Спасибо, – улыбнулся Егорка. – Я знал, что ты меня вспомнишь!

– Я не помню тебя, – резко оборвал его Тирук. – Немедленно говори, кто ты? Зачем пришел в этот дом?

Егор растерялся. Действительно, как объяснить, кто он такой и зачем явился сюда? Тирук смотрел на него совсем не по-дружески. «Растет не по дням, а по часам, – невольно подумал Егор, глядя на возмужавшего друга. – Такой и прибить может, если не узнает… Думай! Думай, что делать дальше!»

– Я могу поговорить с твоим отцом? – вдруг спросил мальчик. – Мудрый Килиот точно узнает меня, он же самый умный в твоем мире!

– Нет, – резко ответил воин. – Отец и мать отдыхают. Говори со мной!

– Ладно, – медленно выдохнул Егор. – Я попробую всё тебе рассказать, только давай успокоимся для начала.

Тирук позволил ему встать, но закрыл своим телом вход во внутреннюю часть дома.

Егор говорил, тщательно подбирая каждое слово:

– Меня зовут Егор. Я из Мира Науки. Мы с тобой друзья. Не знаю причины, по которой ты меня не помнишь. Я тоже чуть не забыл тебя, Тирук. Я пришел, чтобы вернуть свою память, потому что я совсем не хочу ничего забывать. Если бы ты только смог хоть немножечко вспомнить меня…

– Мне кажется, я видел тебя когда-то, Егор, – вдруг ответил воин. Он смотрел на гостя, чуть прищурив глаза. – Только никак не могу вспомнить, где это было.

– Я тоже не помню всего, – грустно улыбнулся Егорка. – Может быть, вместе мы сможем что-то придумать?

К сожалению, Егор и сам знал очень мало. Что он мог рассказать? Что-то невнятное про ураган на холодном берегу? Или про лохматую собаку и маленькую девочку, имя которой он не помнил. Про двух Братьев, одного Светлого, другого Темного? Это больше похоже на бред сумасшедшего. Вот почему Егор попросил о встрече с Килиотом. Старик обладает огромной мудростью, он бы смог разобраться…

– Я же говорил, что он придет! – вдруг раздался знакомый голос прямо за спиной Егора. Высокий мужчина подошел ближе, улыбнулся и протянул руку, сверкнув на солнце перстнем с большим синим камнем. – Привет!

– Здравствуйте, – растерялся Егор, отвечая на рукопожатие.

– Забыл меня? – мужчина внимательно посмотрел мальчику в глаза. Его лицо, приятное, даже красивое той особенной, породистой мужской красотой, было знакомо. Хоть он был еще не стар, седые волосы мягкими волнами спускались до плеч. – Вижу, что не помнишь. Остался только факт моего существования, но держится в твоей голове он исключительно силой воли. Ты очень не хочешь забывать, что с тобой было! – мужчина, казалось, был сильно удивлен. – Надо же…

– Вы – Брат? – понял, наконец, мальчик.

– Светлый Брат, – мягко улыбнулся мужчина. – Рубенскоф. Тирука ты, кажется, узнал, – кивнул мужчина на воина. – Помнишь кого-то еще?

У Егорки на мгновение закружилась голова. Словно вспышка – история старика, вот прямо здесь, в этом доме, он рассказывает о своем пропавшем сыне, слезы бегут по морщинистому лицу и прячутся в серебряных нитях бороды. Вспышка – красавица Сибирь, ее теплая ладонь на груди мальчика, там, где сердце. «Тепло души… – говорит она. – Береги себя и береги тех, кого любишь. Они и есть твое счастье. Никогда не забывай этого!»

– Неплохо, – казалось, мужчина разговаривал сам с собой. – Это уже кое-что…

– Тирук, – обратился Светлый Брат к воину. – Всё, что говорит Егор, это правда. Вы друзья, просто ты забыл об этом. Ты можешь доверять этому парню, он никогда не подводил тебя. И не подведет. Так же, как и ты его. Что произошло и почему память уходит, я не знаю. Вернуть вам воспоминания я тоже не могу. А вот вы можете, – его красивое лицо стало серьезным. – Если вы готовы найти и вернуть свою память, я помогу вам. Если нет – попрощайтесь. Вы никогда больше не увидите друг друга.

Воин молчал. Молчал и Егор. Совсем не за этим он пришел в Мир Природы. Только узнать, в чем дело, и всё! Просто спросить, куда пропала его память! Но самому идти на поиски в его планы не входило. Да завтра Новый Год в конце концов!

Казалось, и Тирук не знал, что ответить. Он молча смотрел на Егора, пытаясь вспомнить, действительно ли это его друг, или его обманывают. Стоит ли что-то менять? Или оставить всё, как есть? Воин нахмурил брови, задумался. Глянул на незнакомого мальчишку, потом на Рубенскофа.

– Я могу посоветоваться со своим отцом? – спросил Тирук.

– Решать тебе, сын, – тихо произнес Мудрый Килиот, который всё это время стоял на пороге своего дома, невидимый за листьями деревьев. – Это твоя жизнь. Могу только сказать, что этот мальчик не врет. Не понимаю, что происходит вокруг, и почему память покидает нас, только это очень неприятное чувство, – признался старик. – Но еще неприятней быть пешкой в чьей-то игре.

Егор при этих словах насторожился. Ему тоже казалось, будто его против желания сделали актером в какой-то непонятной пьесе, и роль его прописана хитрым и умным сценаристом. Только вот своего согласия играть в эти игры мальчишка не давал!

В голове одно за другим проносились воспоминания. Вот Рубенскоф закрывает их от чудовищной бури своими солнечными крыльями, кричит: «Бегите!», и страшные черные тучи, опустившись почти до земли, проглатывают мужчину. А вот он уже на кухне, в мамином фартуке, колдует над мясом, пританцовывая.

– Что ты решил, Тирук-воин? – прервал общее молчание Светлый Брат.

Тирук в нерешительности смотрел на Егора. Этот странный мальчик был ему, безусловно, знаком, но когда и где они успели стать друзьями? Это тебе не шутки, для этого нужно время… Изо всех сил он пытался собраться с мыслями, но они разбегались, как тараканы от тапка. Как только какое-нибудь стоящее воспоминание приходило ему на ум, оно тут же пропадало, оставляя после себя пустоту.

Тирук сжал виски руками и зажмурился. От безуспешных попыток закружилась голова.

– К сожалению, время не на нашей стороне, – напомнил Рубенскоф.

Сомневаться в словах Светлого Брата и своего отца Тирук не мог. Это единственное, чему сейчас верил воин. Если Рубенскоф говорит, что они с Егором друзья, значит, так оно и есть. Видимо сам он, Тирук, по какой-то причине забыл об этом. Или кто-то очень хочет, чтобы он никогда об этом не вспоминал. «А если это правда, то какое этот кто-то имеет право распоряжаться моей памятью?!» – рассердился Тирук. Руки его сжались в кулаки, глаза блеснули яростью.

– Я никому не позволю решать за меня, что помнить, а что забывать! – сказал он сквозь зубы. – Я хочу всё вернуть!

– Я в тебе не сомневался, – улыбнулся Светлый Брат и продолжил уже серьезно. – Происходит что-то странное. Ни я, ни Темный Горомах пока не знаем, что это. Не могу даже предположить, чем это может обернуться для всех нас.

– Что нам делать? – спросил Егор.

– Для начала нужно позвать Лату, он был участником тех событий. Тирук, прошу тебя!

– Лату? – не поверил своим ушам воин. – Никогда бы не подумал… Конечно, через пару минут он будет здесь! – Тирук быстро спустился с опушки, на которой стоял дом Мудрого Килиота. Природа помогла своему сыну и прямой дорогой вывела его к лесу.

– Почему я попал в этот дом? – спросил Егор Рубенскофа, когда Тирук совсем скрылся из виду. – Ведь на опушке должно быть зеркало!

– Оно больше не является проводником, – ответил Рубенскоф.

– Как и зеркало в моем доме, – сообразил мальчик. – Это как-то связано со старушкой, которая недавно приходила к нам и натирала его до блеска?

– Какая такая старушка? – нахмурился Светлый Брат. – Расскажи подробнее.

– Я был дома один, точнее, с Зеленкой, когда она пришла. Потом эти странные голуби налетели на меня и не давали пошевелиться. А бабуля эта всё терла и терла своей старой тряпкой наш зеркальный шкаф. После этого она ушла, а дальше… Ничего не помню… Кажется, я уснул… Когда проснулся, Зеленки уже не было. А самое страшное, что ни мама, ни папа его не помнили, будто паучка и вовсе не существовало! Я уж думал, что с ума схожу… И тут вдруг стал замечать, что не могу вспомнить некоторых вещей, особенно про Мир Природы. Точнее, именно про Мир Природы я почти всё и забыл. Решил записать на листочек то, что еще помнил, но не тут-то было! На бумаге ничего не оставалось! Тогда мне пришлось заучивать наизусть все имена и события, которые еще были в памяти. Вот, собственно, и вся история. К вам я попал через зеркало в доме бабушки и дедушки. Наше зеркало больше не работает.

– И тут то же самое, – кивнул головой Рубенскоф. – Зеркало на опушке вообще пропало.

– Так вот почему я сразу попал в дом Мудрого Килиота! Льдина! – вспомнил Егор.

– Точно, – улыбнулся Светлый Брат.

– Ты знаешь, кто эта старушка? – спросил у Рубенскофа старый мудрец. – Ведь это из-за нее мы теряем память, если я правильно понял?

Рубенскоф немного помолчал, будто сомневаясь в чем-то, потом пристально посмотрел на Килиота.

«Думаешь, она?» – одним только взглядом спросил старик. Рубенскоф кивнул.

– Я догадываюсь, кто эта женщина, – сказал Рубенскоф вслух. – Судя по тому, что рассказал нам Егор, это Хранительница Зеркал. Голуби – верный признак. Хранительница следит за теми зеркалами, через которые можно совершать переходы. Их количество всегда должно быть одинаковым, иначе, сами понимаете, получится просто метро какое-то… Иногда новые зеркала открывают переходы сами по себе, случайно. Вот такие зеркала Хранительница как бы затирает, пока они не станут горячими, обычными. Бывает, наоборот, переходные зеркала выходят из строя – трескаются или даже разбиваются. Пропавший переход необходимо восполнить, чтобы не закрыть кого-нибудь в чужом мире навсегда. Вот тогда Хранительница маркирует новые зеркала. Так они становятся переходными. Кроме нее никто не способен изменить проходимость зеркал. Только я никак не могу взять в толк, что случилось. Почему вдруг Хранительница начала затирать все зеркала подряд? Зачем лишает их пропускной способности? Наверное, с этим связана потеря воспоминаний о чужих мирах… Все это очень странно! В том мире, где живет Егор, зеркал очень много. Поэтому, видимо, ты еще не всё забыл, – обратился Рубенскоф к мальчику. – А в Мире Природы было всего одно зеркало.

– Я смогу вернуть Зеленку? – спросил Егор. – Он мой друг, и у меня его забрали!

– Не знаю, – честно признался Светлый Брат. – Надеюсь, всё вернется на свои места.

– Но что нам делать? – не понимал Егорка. – Куда идти? Кого искать? А если мы не сможем вернуться домой? Вдруг эта самая Хранительница перетрет все зеркала?

– Предлагаю перейти туда, где у тебя времени будет больше, чем два Неподвижных Часа. В Междумирье живет Хранительница Зеркал, может, нам удастся ее отыскать и узнать, что случилось.

– Междумирье? – переспросил мальчик. – Никогда не слышал об этом месте.

– Я слышал! – вдруг сказал подбежавший к дому Тирук-воин. – Катя из Междумирья!

Рубенскоф улыбнулся, солнечные крылья за спиной потеплели. Егор не понял, про какую Катю говорит воин, он не помнил ее. Тирук, казалось, растерялся. В голове его яркой вспышкой возник образ красивой сероглазой девочки со светлыми волосами по имени Катя, но уже через секунду пропал.

– Кто такая Катя? – спросил рыжий мальчишка, прибежавший вместе с Тируком.

У Егорки сердце застучало в груди. Словно он увидел кого-то очень близкого, о ком напрочь забыл и так и не вспомнил бы никогда, если бы не встретил. А тут вдруг – раз! – будто сундучок какой-то открылся! И из него – безумно знакомая рыжеволосая голова с улыбкой до ушей!

– Лату? – обрадовался Егор, шагнув навстречу.

– Ага, – кивнул мальчишка, – он самый! А ты кто?

– Ты что, совсем меня не помнишь? – внутри у Егора как-то похолодело. – Это же я, Егор…

– Егор, – медленно повторил Лату, вглядываясь в незнакомца. – Егор, – повторил он несколько раз. Отошел на шаг, закусил губу, наклонил голову набок, словно художник на выставке картин. – Его-ор, – прищурился. – Его-о-ор…

Егор стоял на месте, чуть улыбаясь. Да, это тот самый мальчишка, которого он встретил впервые у себя в гостиной.

– Даже не знаю, – признался Лату. – У меня такое странное чувство, будто я тебя отлично знаю, но впервые вижу!

Рубенскоф, мудрец и Тирук, наблюдавшие эту сцену со стороны, не выдержали и громко расхохотались, до того забавно выглядел Лату, пытаясь казаться серьезным.

– Егор твой друг, – подошел к рыжеволосому мальчишке Светлый Брат и положил ему руку на плечо. – Ты готов пойти с ним и вернуть то, что забыл?

– Легко! – неожиданно быстро согласился Лату. – Куда идем? – хлопнул пару раз большими изумрудными глазами, чем снова вызвал взрыв хохота у окружающих.

– Идем в Междумирье, – Рубенскоф снова стал серьезным, на лбу тонкой ниточкой залегла морщинка. – Дайте мне минуту…

Он засунул руку в карман джинсов, достал мобильный телефон. Пара чуть слышных гудков, и:

– Алло! Горомах! Катя с тобой? А-а, вы уже там! Дело в Хранительнице Зеркал, Брат, что-то случилось с ней, пока не пойму… Она стирает с зеркал всю информацию… Надо найти ее срочно! Скоро будем… Где? Да-да, знаю… Жди… Готовы? – обернулся мужчина к мальчишкам.

– Сколько времени у нас будет в Междумирье? Я успею вернуться домой?

– Хороший вопрос. Слушайте внимательно и запоминайте, – Рубенскоф строго посмотрел на Егора, Тирука и Лату. – Время в Междумирье подобно времени во сне. Вы можете уснуть всего на минуту, но вам приснится сон длинною в целый день. Междумирье – место, которого как бы и нет вовсе. Оно существует лишь в нас самих. Но все мы – части одного большого целого, поэтому Междумирье у нас общее. Это тот уголочек в нашей голове, к которому обращает нас разум в определенных обстоятельствах. Иногда мы попадаем в Междумирье во сне, но это бывает крайне редко, можно сказать случайно. Обычно мы оказываемся там, если находимся в подвешенном состоянии, как бы между мирами, понимаете?

– Кажется, да, – кивнул Тирук и переглянулся с остальными. Егор и Лату закивали головами в знак согласия.

– Не бойтесь опоздать, – продолжил Рубенскоф. – Из Междумирья вы вернетесь ровно к своему времени каждый. Но это только из Междумирья, – вздохнув, добавил он. – Нет гарантии, что это единственное место, которое вам придется посетить…

– Значит, не будем терять время, – решительно сказал Егор.

Мудрый Килиот осторожно отодвинул завесу из зеленых листьев. От льдины веяло холодом, вокруг вился едва заметный белый дымок, словно из морозильной камеры, когда открываешь ее в магазине, чтобы вытащить мороженое.

Пока Светлый Брат писал код Междумирья на льдине, старик принес Егору свою пару обуви.

«Вот это я понимаю – мудрец», – улыбнулся про себя Егор, меняя свои зимние сапоги на легкие сандалии, которые пришлись ему как раз впору. Но думал мальчик совсем не об этом. «Только бы успеть вернуться домой! Завтра Новый Год! Но ведь раньше я, кажется, успевал? Значит, вернусь и сегодня». Тревожно скребла на душе черная кошка, и немного хотелось есть. Так всегда бывало, когда мальчик нервничал.

Льдина потеплела, на ее поверхности появились мелкие волны, плавно переходящие в круги, словно от брошенного в воду камня.

– Забыли, как обманывали зеркало? – старался быть веселым Рубенскоф, вот только натянутая улыбка выдала его волнение. Он сам это понял и смутился. Парни незаметно переглянулись. Тревога была отчетливо видна в глазах каждого. Но ни один не отступил. Светлый Брат обнял их своими солнечными теплыми крыльями, и вместе они сделали шаг вперед, в туман нетающей льдины.