Текст книги "Психология недоверия. Как не попасться на крючок мошенников"

Глава 2
Подводка

Я могу за милю разглядеть слабость человека. В любой комнате я могу выбрать лучшую мишень.

Саймон Ловелл, бывший мошенник

Дебра Салфилд была убита горем. Совсем недавно у нее, профессиональной танцовщицы и учительницы бальных танцев, была работа, о которой можно только мечтать – в отделе маркетинга танцевальной компании на Таймс-сквер. Но в июле 2008 года она в течение двух дней потеряла работу и рассталась с бойфрендом.

Дебра делила свое время между Флоридой и Нью-Йорком. Во Флориде она родилась, там у нее был дом и трое детей, но она надеялась, что Нью-Йорк тоже вскоре станет ей домом. Здесь у нее была работа, а ее бойфренд должен был со дня на день сделать ей предложение. Однако теперь она приехала в Вест-Виллидж для того, чтобы забрать оставшиеся вещи из квартиры своего теперь уже бывшего бойфренда. На следующий день ей предстояло лететь во Флориду.

Ей было нелегко: каждая вещь, которую она упаковывала, напоминала о той жизни, где ей больше не было места. Дебра спустилась по лестнице. Ей нужно было проветриться и привести мысли в порядок. Прогулка пойдет ей на пользу.

Во время прогулки она и увидела его – узкое треугольное здание на углу Седьмой авеню и Бликер-стрит, прекрасно знакомое всем, кто жил по соседству: салон ясновидящей Зены. Темно-синие оконные навесы с золотой буквой Z. Солидная золотая табличка у входа, предлагающая всевозможные услуги, от гадания по руке до составления гороскопов. Багряные с золотом занавеси с густыми кистями, тоже золотыми, словно приглашающие заглянуть в загадочный мир. «Зайди, – будто бы нашептывало все это, – и твои неприятности сразу закончатся». «Добро пожаловать, прохожий!» – приветливо гласила надпись у входа.

Дебра много раз проходила мимо этого места. Ее (бывший) бойфренд предупреждал, чтобы она держалась подальше. Это нехорошее место. Однако теперь она замедлила шаг. Попытка не пытка, верно?

Больше из чувства противоречия – никто не будет указывать ей, что делать! – Дебра открыла дверь. Внутри помещение оказалось убрано еще роскошнее, чем она представляла. Занавески из бусин. Вьющиеся по стенам растения. Красивые декоративные светильники под потолком. Плакат, рекламирующий второй офис Зены в Каннах. Она спросила, может ли Зена ее принять.

Сильвия Митчелл сидела наверху, ожидая своего следующего клиента. Она жила в городе Мистик, штат Коннектикут (ирония, заключенная в названии родного города, была для нее более чем очевидной), и уже более десяти лет работала в сфере мистики. Во многих смыслах салон Зены был ее домом. Дверь открылась. На пороге стояла Дебра. Высокая, худая и элегантная, с длинными рыжевато-золотистыми волосами, струящимися по спине. Она двигалась с непринужденной грацией – возможно, танцовщица? На вид она была старше Сильвии – ясновидящей недавно исполнилось тридцать шесть – и выглядела несколько потерянной.

Дебра, в свою очередь, увидела привлекательную женщину немного старше тридцати, с приятным, дружелюбным лицом. «Очень обаятельная, участливая, симпатичная. Одета со вкусом», – позднее вспоминала она. Дебра сказала, что ей нужно гадание – это была одна из основных услуг Зены, всего 75 долларов.

Сильвия Митчелл бережно взяла ее за руку и начала говорить. Почти сразу же у Дебры возникло впечатление, будто ею овладела какая-то высшая сила. На лице гадалки появилось выражение боли. Она что-то увидела. Какую-то «очень важную информацию, которая может помочь Дебре изменить и улучшить свою жизнь, но это будет стоить 1000 долларов», – рассказывал потом один из детективов.

Тысяча долларов – немалые деньги. Но Сильвия производила впечатление открытого и искреннего человека. И конечно, ее время тоже чего-то стоило. Может быть, именно это и должно было произойти, прежде чем дела пойдут на лад, – потеря работы, разрушенная личная жизнь. «У меня сердце выпрыгивало из груди», – вспоминала позднее Дебра. Она протянула чек.

Внезапно картина, которую увидела Митчелл, стала кристально ясной. В прошлой жизни, сказала она, Дебра была египетской принцессой. Как особа королевской крови она привыкла ни в чем себе не отказывать. «Она сказала, что я принимала участие в управлении городом и делала много добрых дел, но у меня была одна проблема», – позднее рассказывала Салфилд присяжным. Эта проблема – привязанность к материальным ценностям – создавала в ее жизни негативную энергию, и эта энергия, в свою очередь, перетекала в ее личную и профессиональную жизнь. Но, сказала Митчелл, есть решение. «Чтобы снова навести в своей жизни порядок, я должна была кое-что сделать», – рассказывала Дебра. Своего рода упражнение, которое научит ее отпускать все материальное, не привязываться к нему. Она должна была передать Сильвии 27 000 долларов. Та будет хранить эти деньги у себя под замком. Дебра может получить деньги обратно в любой момент, как только пожелает.

Салфилд недавно развелась. Она знала, что ей с тремя детьми наверняка потребуется финансовая подушка безопасности, поэтому она открыла в банке кредитную линию под залог своего дома – на «экстренный случай». Теперь она решила воспользоваться этими деньгами. Случай казался действительно экстренным. «В тот момент мне казалось, что это по-настоящему экстренная ситуация, потому что я была в совершенно расстроенных чувствах», – говорит она. Кроме того, Сильвия обещала, что деньги можно будет вернуть. Дебра выписала Митчелл чек на 27 000 долларов.

«Я отчаянно нуждалась в чьем-то руководстве, а она сказала, что обязательно мне поможет. Не могу утверждать, что до конца ей поверила, но мне просто необходимо было услышать слова поддержки, – сообщила она присяжным. – У меня был эмоциональный срыв. Я потеряла самообладание. Я была не в состоянии держать себя в руках».

Однако на следующее утро она пожалела о своей поспешности. По ее собственным словам, она сделала это в состоянии «помрачения рассудка». Приняв решение, она быстро отправилась в банк. Нельзя ли отозвать чек? Слишком поздно, ответили ей. Чек уже обналичен. Дебра позвонила в салон Зены. «Могу ли я получить возмещение?» – спросила она у Митчелл. Она рассталась со своими деньгами, как ей приказали, но теперь она хотела получить их назад. «Я немедленно позвонила ей и сказала, что совершила ошибку, мне нужны мои деньги», – сказала она. Это невозможно, ответила ей Митчелл. Ей очень жаль, но деньги недоступны.

Салфилд была непреклонна. К тому моменту она уже вернулась во Флориду. Однако потеря была слишком велика. Она не могла себе этого позволить, и уж тем более от этого не должны были пострадать ее дети. Ради такого дела стоило предпринять еще один перелет. Она вернулась в город, крайне обеспокоенная судьбой своих 27 000 долларов. На ее звонки никто не отвечал. Поэтому она решила увидеться с гадалкой лично. Один раз, вспоминает она, ей пришлось добрых полдня простоять перед запертой дверью салона, без устали названивая в звонок. Ей никто не ответил.

Дебра обратилась в полицию и вскоре после этого наняла адвоката и частного детектива. Если она не могла вернуть свои деньги самостоятельно, может быть, они смогут найти более убедительные аргументы.

* * *

«В повседневной жизни многие люди ведут себя как интуитивные психологи – они интересуются, почему окружающие думают или поступают тем или иным образом», – говорит Николас Эпли, психолог из Чикагского университета, изучающий, как мы воспринимаем окружающих и почему некоторым удается составить более точные представления. Стоит нам увидеть человека, как мы формируем о нем впечатление: кто он такой, что ему нравится, поладим мы с ним или нет. Этот процесс запускается почти мгновенно: некоторые исследования показывают, что мы выносим определенные суждения, например о том, можно ли доверять этому человеку и какое место он занимает в социальной иерархии, буквально за доли секунды и эти суждения не меняются независимо от того, сколько времени длится наш с ним разговор. Это происходит бессознательно. Иногда мы активно наблюдаем за незнакомцами, пытаясь угадать их историю, как они живут и чего желают (похвальное времяпровождение). Но чаще всего мы делаем это без всякого умысла, просто потому, что такое поведение совершенно естественно. Мы любопытны. Кто знает, где и когда нам могут пригодиться эти крупицы наблюдений. Все мы в той или иной степени интуитивные психологи.

Однако для мошенника интуитивная психология, процесс анализа и оценки личности человека, его характера и его желаний не просто забавный побочный продукт эволюции или веселое времяпровождение. Для него это источник существования. Одно из величайших умений мошенника – разгадывать подробности жизни своей жертвы незаметно для нее самой, так, чтобы она даже не понимала, насколько успела себя выдать, а затем использовать эти подробности, чтобы произвести на жертву впечатление своей проницательностью. Эта способность лежит в основе первого этапа мошенничества – подводки. Этот момент, когда мошенник изучает и выбирает свою добычу – во многих смыслах важнейшая стадия всей операции. Составь о человеке верное представление – и ты сможешь продать ему что угодно. Магический кристалл. Египетское проклятие. Эйфелеву башню. Ошибись в своей оценке – и твой продуманный и хитроумный план его ни капли не заинтересует.

С конца 1990-х годов Эпли изучал основополагающие свойства интуитивных суждений. У нас все время возникают интуитивные объяснения, связанные с внешностью, действиями и словами других людей. Но как на самом деле мы это делаем? И насколько точна наша интуиция? По его утверждению, процесс состоит из двух частей. Есть персональное восприятие – способность в общих чертах определить главные качества человека, или, как называет это психолог Дэниел Гилберт, «обыкновенная персонология». Мы обращаем внимание на основные внешние признаки человека – пол, возраст, рост, черты лица, цвет кожи, язык тела (держится прямо или сутулится? двигается лениво или суетится?) – и, конечно, на одежду. Но кроме этого есть еще ментальное восприятие (этот термин Эпли заимствовал у Дэниела Вегнера) – способность понимать, что другие чувствуют, чего они хотят, что ими движет и мотивирует их. Мы понимаем слова, слушаем голос, интерпретируем жесты и интонации, заглядываем между строк, чтобы получить представление о внутреннем мире собеседника.

Когда наш собеседник взмахивает рукой, мы мгновенно расшифровываем этот жест: «Мне все равно», «Я злюсь» или «Я волнуюсь». Когда человек активирует большие скуловые мышцы, расположенные по обе стороны рта и практически не поддающиеся осознанному контролю, мы можем сказать, что он по-настоящему счастлив. Когда движения человека стремительны, размашисты и решительны, мы можем сказать, что он, в зависимости от контекста, рассержен либо сильно взволнован. Если он ведет себя вяло и замкнуто, это может свидетельствовать о скуке. Наше лицо, по оценкам Пола Экмана, способно принимать до трех тысяч выражений. Мы уверенно считываем как минимум семь основных выражений, а также распознаем множество переходных вариантов. Наша поза, манера держать стакан воды и открывать дверь, одежда и прическа, которую мы выбираем, – мы подаем определенные сигналы о себе и своем образе мыслей каждым шагом, каждым движением глаз, каждой выбранной фразой.

Все эти нюансы могут многое поведать тому, кто готов их замечать, – как мошенник, осматривающий комнату в поисках своей добычи. Мы, обычные люди, умеем набрасывать условными штрихами приблизительные схемы, однако расшифровка нюансов удается нам значительно хуже. Мы хорошо понимаем явный язык тела, но гораздо слабее разбираемся в ментальных сигналах. Мы можем выстроить целую систему на одном непроверенном утверждении, вывести из одного поверхностного наблюдения характер и историю, не имеющие почти ничего общего с реальностью. Мы упрощаем, когда следовало бы проявить бдительность, и сглаживаем там, где нужно добавить детали. Встретив нового человека, мы выносим о нем моментальное суждение – Дэниел Канеман называет это эвристикой, – во многом основанное на предрассудках и стереотипах. Вспомните впечатления Салфилд о Митчелл: обаятельная, участливая, симпатичная. Действительно, Митчелл всегда элегантна, безупречно одета, с аккуратной прической и маникюром, с располагающей открытой улыбкой. Эти внешние сигналы вызывают доверие, которое помогает ей заманивать в свои сети искателей счастья и богатства.

Теоретически все мы знаем, что следует быть более внимательными, не терять бдительности, смотреть на мир с другого ракурса, ставить себя на чужое место – и еще множество прописных истин в таком же духе. Но на практике мы остаемся в высшей степени эгоцентричными в своих суждениях. В книге «Человеческое познание, его сферы и границы» философ Бертран Рассел заметил: «Поведение других людей во многом аналогично нашему собственному, поэтому мы предполагаем, что оно вызвано аналогичными причинами». Мы сами являемся для себя прототипом бытия, мотивации и поведения. Однако люди – далеко не однородная масса. Поэтому, делая шаг в сторону и пытаясь изменить угол зрения, мы неизбежно совершаем ошибки, иногда значительные. В ходе серии исследований Эпли с коллегами установили, что люди с трудом видят разницу между своей и чужой перспективой, а в условиях дефицита времени вероятность верной оценки становится еще ниже. Он назвал это «эгоцентрическим закреплением»: мы сами служим для себя ориентиром. Мы предполагаем, что другие знают то же, что знаем мы, верят в то же, во что верим мы, любят то же, что любим мы.

Обычный человек, не задумывающийся о мошенничестве, часто выносит неточные суждения, но это не делает его глупым или недалеким. Зачастую это помогает адаптироваться. Как с безобидной ложью: наше самоощущение и благополучие вряд ли укрепятся, если мы будем верно распознавать все негативные чувства или мерзкие мысли, которые изливают на нас окружающие. Также не принесет пользы понимание, что мнения окружающих кардинально расходятся с нашим собственным, ведь обычно нам нравится тот, кто больше похож на нас, а не тот, кто от нас отличается. Разве не лучше, когда нас окружают друзья, а не враждебные незнакомцы? Психологи Джеффри Симпсон, Уильям Айкс и Минда Орина провели исследование с участием семейных пар. Они записывали на пленку, как мужчины и женщины рассуждают о проблемах в своих отношениях, затем давали просмотреть эту запись их партнерам. Те, в свою очередь, записывали собственные впечатления и пытались расшифровать, что имели в виду их супруги. Как выяснилось, точность интерпретации в этом процессе имела не такую уж большую ценность. Тот, кто лучше умел считывать угрожающие сигналы, к концу исследования был сильнее разочарован в своем партнере и браке. Тот, кто был не так внимателен, вырывался вперед и оставался более удовлетворенным своими отношениями. Мы не стараемся достичь высот в умении разбираться в людях, потому что это умение может замечательным образом обернуться против нас. Зачем формировать верные суждения, если неверные делают нашу жизнь намного проще и приятнее?

Однако для мошенника верное суждение имеет первостепенное значение, намного более важное, чем его самооценка. Более того, его самооценка неразрывно связана с умением успешно подмечать социальные нюансы и личные черточки окружающих. Есть еще один весомый фактор, который способен во много раз повысить нашу наблюдательность и помочь нам точнее определить, что за человек перед нами и как он устроен, – мотивация. Люди, которым необходима наблюдательность и точность для решения финансовых или личных вопросов, внезапно начинают с таким же успехом читать мимику, язык тела и угадывать мысли окружающих. В серии исследований было установлено, что люди, занимающие высокие властные позиции, обыкновенно не слишком хорошо разбираются в людях. Но когда исследователи Дженнифер Овербек и Бернадетт Парк дали участникам исследования подходящую мотивацию – сделайте так, чтобы ваши подчиненные были заинтересованы в работе и чувствовали себя частью команды, – они внезапно начали справляться намного лучше, чем до этого. Они более точно судили о личности работника и его способностях, чем их коллеги, получившие задание обращать внимание только на продуктивность и эффективность.

Мошенники всегда мотивированы. Они внимательны, как мы сами в лучшие моменты, но при этом у них за плечами стоят годы практики. Они прекрасно умеют готовить почву и могут определить, как мы живем, во что верим, что чувствуем, и даже отгадать наши тайные желания, которые мы считали глубоко спрятанными. Когда Салфилд вошла в салон Зены, еще до того, как она произнесла первое слово, Митчелл уже знала, что эта женщина находится в эмоционально уязвимом состоянии. Она улавливала каждый жест, подмечая, как она двигается, как пожимает руку. Митчелл даже не нужно было спрашивать, какое несчастье произошло у Дебры на работе или в личной жизни, – у той все было написано на лице, достаточно лишь внимательно посмотреть.

Однажды зимним вечером я сама решила посетить эзотерический салон, чтобы мне погадали на картах Таро. Я знала все о холодном чтении – наборе приемов, которые гадатели используют, чтобы создать видимость, будто они знают о внутреннем мире, прошлом и будущем человека намного больше, чем на самом деле. Я мучительно раздумывала, что оставить на виду, а что спрятать. Может быть, снять обручальное кольцо? Прийти без сумочки? Что мне надеть? В конце концов я решила, что останусь собой (за исключением своего имени) – это придаст эксперименту впечатление достоверности. Гадатель спросил, есть ли у меня вопрос, на котором я хотела бы сосредоточиться. Я решила спросить о своей карьере. Вскоре этот человек рассказывал мне о трудностях издательской индустрии, о нестабильности, карьерной неуверенности, переменах, которые принесло с собой развитие цифровых технологий. Он говорил о том, что я не уверена в своей работе, но не забывал подбавить немного оптимизма: каким-то образом, несмотря на все трудности, все должно было закончиться хорошо. Ему даже было известно, что в моменты глубокой паники я подумывала вообще бросить писательство. Если индустрия идет под откос, удастся ли мне вовремя спрыгнуть?

Конечно, на самом деле мистер Таро говорил не об издательском бизнесе. Он понятия не имел, что я писательница. Его слова одинаково подходили для любой сферы деятельности и для любых дилемм, с которыми наверняка сталкивается каждая молодая женщина на ранних этапах своей карьеры. Кто из нас не беспокоится о своем профессиональном росте? Кто в эти дни не думает о том, что его отрасль переживает постоянные изменения? Кто не задумывался о том, чтобы все бросить и заняться чем-то новым? Каждое его утверждение могло с тем же успехом относиться к другой профессии, но мне казалось, что он действительно каким-то образом узнал, чем я занимаюсь. На прощание он ободрил меня. Все устроится. Я не должна паниковать и думать, что не смогу зарабатывать себе на жизнь. Нельзя позволять сомнениям взять над собой верх – сомнение в себе мой злейший враг, из-за него я могу в любой момент испортить собственный успех. Я должна перестать подпитывать этот разрушительный образ мыслей и начать думать позитивно и конструктивно. Тогда передо мной откроется весь мир. Что ж, неплохой совет. Я покивала сама себе, выходя на улицу. Может быть, в этом действительно что-то есть.

Эзотерик – и мошенник в более широком смысле – не просто специалист по холодному чтению и психолог. Он обладает огромным опытом и огромной мотивацией, он знает, как сделать все правильно и как избежать грубых ошибок. Ошибка на стадии подводки действительно может дорого ему обойтись, полностью разрушив эффективность продуманной схемы. Мы вполне способны быть внимательными и делать об окружающих почти невероятно точные выводы. В 1988 году психолог Линда Олбрайт и ее коллеги из Университета Коннектикута провели три исследования, чтобы определить, насколько успешно мотивированные индивидуумы способны разобраться друг в друге при условии, как она это назвала, «нулевого знакомства» – то есть встретившись впервые в жизни. Она обнаружила, что люди судят друг о друге со значительной степенью точности: с вынесенными оценками согласились не только наблюдатели, но и те, кто был предметом обсуждения. В другой серии исследований мотивированные участники смогли более точно интерпретировать мимику и тон голоса незнакомца. Они также более корректно определяли внутреннее эмоциональное состояние незнакомца.

В 2010 году Николас Эпли и его коллега Тал Эйял из Университета Бен-Гуриона опубликовали результаты серии экспериментов, направленных на улучшение навыков персонального и ментального восприятия. Их работа называлась «Как притвориться телепатом». Исследователи обнаружили, что многие наши ошибки берут начало в глубинном несоответствии между тем, как мы анализируем себя, и тем, как мы анализируем окружающих. Самих себя мы рассматриваем в мельчайших подробностях, с учетом актуального контекста. Но когда дело касается остальных, мы оперируем на более обобщенном, абстрактном уровне. Например, отвечая на один и тот же вопрос – насколько вы привлекательны? – для себя и для других, мы опираемся на очень разные данные. Обдумывая собственную внешность, мы вспоминаем, как сегодня утром выглядели наши волосы, хорошо ли мы выспались, идет ли нам эта рубашка. Для других мы ограничиваемся обобщенным поверхностным суждением. Таким образом, существует два несовпадения: мы не вполне уверены, как нас видят другие, и мы некорректно судим о том, как они видят себя.

Однако, если нам удается усовершенствовать свои аналитические методы, мы неожиданно оказываемся намного более наблюдательными и интуитивно точными. Участники одного исследования смогли более точно оценить, как их видят другие, после того, как им сообщили, что их фотография подвергнется оценке не сегодня, а через несколько месяцев. В другом исследовании тот же сдвиг произошел, когда участники думали, что запись, на которой они описывали себя, будет прослушана только через несколько месяцев. Они начинали видеть самих себя так же обобщенно и размыто, как на нас обыкновенно смотрят другие, и поэтому лучше понимали, какое впечатление производят в реальности, а не только в своем воображении.

Для предприимчивого чтеца мыслей – то есть для мошенника, находящегося на стадии подводки, – этот навык имеет важнейшее значение. Вы должны знать, по каким намекам и подсказкам другие составляют мнение о вас и чего они не замечают. Если вы думаете, что у вас сегодня усталый вид, ваша уверенность в себе падает, а вместе с ней и ваша способность к убеждению. Но если вы понимаете, что никто не обращает на это внимания и намного больше впечатления на людей производит ваша манера держаться в целом, вы сможете сосредоточиться на общей картине и ваша уверенность ни капли не пострадает.

Во второй серии исследований Эпли и Эйял изучали противоположный эффект: начинаем ли мы лучше разбираться в людях, когда рассматриваем их так же внимательно и детально, как обычно рассматриваем себя? На этот раз они раздали участникам фотографии других студентов, но одним сообщили, что фотография была сделана сегодня утром, а другим – что фотографии уже несколько месяцев. Как нетрудно догадаться, те, кто думал, что фотография сделана сегодня, составляли об изображенном на ней человеке более подробное мнение, чем те, кто думал, что это старая фотография. Они рассматривали других с той же пристальностью, что и себя. Этот сравнительно простой сдвиг в образе мыслей способен, однако, многое изменить. Мошенник внимательнейшим образом рассматривает всех без исключения. Когда он готовит почву для своего мошенничества, наблюдательность имеет большое значение: мошенники не просто хотят знать, как другие их воспринимают, они хотят создать в глазах других определенный образ.

Более того, мошенники могут использовать угаданные подробности нашей жизни для того, чтобы вытянуть из нас еще больше информации. Мы больше доверяем людям, которые кажутся в чем-то знакомыми и похожими на нас самих, и гораздо охотнее раскрываемся перед ними, чем перед другими незнакомцами: ведь человек, похожий на нас или на кого-нибудь из наших знакомых, вряд ли причинит нам какой-то вред. К тому же он гораздо лучше сможет нас понять. Если ваш новый знакомый разделяет ваш интерес к комедийным клубам и так же одевается, велика вероятность, что вы с ним совпадете и во многих других отношениях. В конце концов, вкусы, привычки и образ жизни должны на чем-то основываться. Люди, которые слишком от нас отличаются, могут оказаться совсем не такими дружелюбными. В самом начале нашего сеанса эзотерик, к которому я ходила, уронил как будто невзначай: «Вы родом не из Нью-Йорка?» Нет, сказала я ему. «И я тоже нет, – отозвался он. – Но я не хотел бы жить в другом месте». Я кивнула соглашаясь. В ходе сеанса на свет выплыло еще множество подобных «совпадений» – он тоже испытывал сомнения по поводу своей карьеры, он хотел что-то изменить, он хотел посвятить себя творчеству и иногда чувствовал, что впустую растрачивает свой дар, но, увы, ему тоже нужно было оплачивать счета. Под конец я уже считала его родственной душой (как, я уверена, считает большинство выходящих от него клиентов, так же как клиенты Сильвии Митчелл видели в ней друга, человека, похожего на них, со сходными трудностями и надеждами).

В ходе своего исследования психолог Лиза Дебрюн просила участников сыграть в игру в доверие, где образ ваших действий зависит от того, каких действий вы ожидаете от партнера. (Самый знаменитый пример в этом жанре – дилемма заключенных: все однозначно выиграют, если будут молчать, но, если кто-то все же начнет говорить, остальным будет очень плохо.) Однако никакого партнера в этой игре на самом деле не существовало. Виртуальным партнером была отредактированная фотография: в одном случае ее изменили так, чтобы человек на ней напоминал игрока, в другом – сделали его совершенно непохожим. Чем больше фотография была похожа на игрока, тем более надежным игрок считал своего виртуального партнера. Посмотрите на это лицо: как можно не доверять этому человеку или не уважать его? Дополнительные совпадения, такие как общая дата рождения (или хотя бы общий месяц) или одно имя, еще больше укрепляют симпатию – а вместе с ней и желание помогать и соглашаться.

Но сходство и ощущение узнавания легко подделать – это подтвердит любой мошенник, – и чем успешнее вы их подделаете, тем больше реальной информации получите. Изобразить сходство достаточно просто. Когда человек нам нравится или мы чувствуем к нему симпатию, мы начинаем неосознанно копировать его поведение, выражение лица и жесты – этот феномен известен как «эффект хамелеона». Причем этот эффект работает и в обратную сторону. Если мы подражаем человеку, то он ощущает себя более похожим на нас. Мы прекрасно умеем изображать симпатию. Этот небольшой обман сопровождает нас изо дня в день, хотя мы часто даже не осознаем его. В других случаях мы, напротив, отлично осознаем, что делаем, когда зеркально отражаем чьи-то слова или интересы: притворяемся, что болеем за ту же спортивную команду, или терпеть не можем тот же бренд. Сигналы, которые мы воспринимаем как надежные, легко подтасовать, особенно на короткий срок, – а хорошему мошеннику большего и не нужно.

«Попробуйте честно посмотреть на вещи глазами другого человека», – советовал Дейл Карнеги в своем манифесте о том, как завоевывать друзей и влиять на людей, своеобразной непреднамеренной Библии начинающих мошенников. А если вы попали в неприятности? «Говорите об этом с точки зрения интересов другого человека». Кто-то о чем-то бегло упомянул? Хватайтесь за это и зеркально отражайте много раз. Например, вы верно интерпретировали какой-то один намек – флоридский адрес или загар не по сезону. Ловите открывшуюся возможность. Делайте это с умом, и вы сможете понравиться собеседнику и показаться более интересным. Защита ослабнет, и вы получите доступ к его интересам и убеждениям, с которыми можно будет работать дальше. После этого осуществить подводку к своей схеме будет проще простого.

Ощущение узнавания тоже можно имитировать. За ним обыкновенно следуют доверие и симпатия, а за ними успешно разворачивается мошенничество. В апреле 2005 года Том Джагатик с коллегами из Университета штата Индиана поставили перед собой задачу: определить круг потенциальных жертв фишинговых атак и хищения конфиденциальной личной информации лицами, представляющимися легитимной третьей стороной, например банком или телефонной компанией. Таргет-группой стали студенты того же университета. Целью исследователей было выяснить, что требуется, чтобы вызывать у человека доверие и заставить его выдать свои личные данные.

Прежде всего они собрали информацию, находившуюся в открытом доступе в социальных сетях: Facebook, LinkedIn, MySpace, Friendster (напомню, дело происходило в 2005 году) и проекте LiveJournal «Друг моего друга». Затем они разослали своим жертвам электронные письма будто бы от университетских друзей. Когда получатель щелкал по прикрепленной к письму ссылке, он попадал на сайт, явно не имеющий никакого отношения к Университету штата Индиана, где, однако, его просили ввести университетские реквизиты доступа.

Атака признавалась «успешной», если человек кликал на ссылку, полученную в письме, а затем вводил в предложенную форму свой университетский логин и пароль. Около 70 % студентов ввели свои реквизиты. Ведь письмо пришло от друга. Иными словами, безопасно и… знакомо.

Так ведут себя не только студенты колледжа. В ходе проведенного еще раньше исследования четверо из пяти курсантов военной академии Вест-Пойнт переходили по фиктивной вложенной ссылке, полученной от несуществующего «полковника», чтобы посмотреть свой табель успеваемости.

Одним из любимых приемов Фреда Демары в его многочисленных приключениях было, как он сам это называл, «подстелить бумажку». Прежде чем присвоить чьи-нибудь документы вместе с личностью их настоящего владельца, он выстилал для себя путь «бумажками» – письмами, звонками и разговорами, выступая в роли разных людей, которые ссылались на его предполагаемую новую личность, обращались в одну организацию с запросами и как будто спонтанными рекомендациями. Таким образом, к тому времени, когда он приходил устраиваться на работу, он уже был заочно знакомым. Его ожидали, он казался более благонадежным и, таким образом, имел больше шансов получить ту должность, которая была ему нужна. Его «друзья» были только рады ему помочь.