Текст книги "Как устроено богослужение Церкви. Третья ступень. Богослужение"

У человека, который внешне смотрит, изучает историю, в частности, богослужения, наверняка таится вопрос о том, насколько не случайно все, что в него попадает. Ведь когда мы видим, что что-то обуславливается историческими причинами, возникает соблазн сказать, что, в принципе, если бы исторические события сложилась как-то иначе, то и богослужение велось бы по-иному, что все это – «слишком человеческое», вечности, неслучайности тут нет. Так вот, она же все-таки есть. А как ее увидеть?

Случайно ли в русской литературе появился Пушкин, или Лермонтов, или Достоевский? С одной стороны, они глубоко не случайны, потому что рождены определенной культурой. С другой стороны, они глубоко индивидуальны. А индивидуальность не равна случайности.

В чем состоит этот вопрос? Богослужение – это дело Божие или дело человеческое? Дело Божие – это спасение рода человеческого. Творение и спасение рода человеческого. Слово Божие – это Священное Писание. Этого достаточно для богослужений, для спасения человека. Но человеку для жизни достаточны, например, хлеб и вода. Но мы варим суп, кашу, печем пироги. И Христос, когда встречал учеников, испек рыбу и предложил им рыбу и мед, то есть основное блюдо и… десерт. Поэтому оказывается, что есть главное, но человеку нужно не только главное…

И жизнь христианской Церкви в истории рождает очень многое. Это Божие или это человеческое? Это человеческое – ответ на зов Божий. Это сочинили люди, но люди определенного склада и определенного направления. Мы изучаем историю литературы или историю искусства. Случайно ли, что в Египте было такое искусство? Нет, это выражение истории, это выражение духа народа. Случайны ли мифы Древней Греции? Там масса интереснейших авантюрных сюжетов. Но что это такое? Это главный языческий народ, который был устроен таким особенным образом, что в определенный момент своей истории вышел навстречу Христу: больше всего мучеников в Древней Церкви было именно греков. Значит, в их язычестве было что-то, что это предугадывало, предсказывало. Их философия, мифология, их поэзия не сравнимы ни с чем иным. Даже грубые, военизированные римляне это оценили и смогли полностью перенять, послушно, как дети, хотя в военном и политическом отношении они были греков сильнее. Случайно ли такое проявление их духа? Нет, совершенно не случайно. Потому что это их индивидуальный ответ. На что?

Гора Афон зимой.

Фото. Всеволод Бабицкий

У греков это был ответ на созерцание мира Божия. Они удивительно воспринимали творение Божие, они проникали в законы мира, они же предугадали очень многое: ад и рай, посмертные мучения, гибельность греха. Конечно, они были язычниками, может быть, не самыми грубыми – у них не было регулярных человеческих жертвоприношений, они были эпизодическими, но все-таки греки очень отвечали на зов Божий – тот, который был возможен в рамках безблагодатного времени, полного только созерцанием мира Божия.

И в таком случае, случайно ли христианское богослужение? Оно не случайно, оно – индивидуально. Это ответ людей отдельных или отдельных народов, традиций на зов Божий. И этот ответ настолько красив, насколько красивы стихи Пушкина или романы Достоевского. Они не случайны, они просто индивидуальны, личностно окрашены. Поэтому иногда возникает искушение сказать, что это не основное, это дополнительное, это не главное, потому что «слишком человеческое». Конечно, не главное. Но это – выражение главного. Талантливое выражение главного – вот что такое история христианского богослужения.

Глава 2
Суточный богослужебный круг. Часослов

Каждое слово тут легко объяснимо.

«Суточный» – поскольку полный «набор» служб проходит за сутки. «Богослужебный» – потому что содержание его лежит в сакральном пространстве жизни человека, в Таинственном и таинственном богообщении, в собрании, общности, где «я» — часть чего-то общего, «я» — вместе с другими.

Кульминация жизни христианской общины – богослужение. Но мы сейчас еще не будем говорить о таинствах. Таинства исключительны, некоторые из них – Крещение, Миропомазание – происходят в жизни единожды, а главное из них, таинство Причастия, – это каждый раз чудо, хотя в Церкви оно и становится чудом «регулярным», которого мы ждем. Мы поговорим о той регулярной, дисциплинирующей, «закаляющей» богослужебной жизни, ритм которой превращает человека в аскета, в труженика, в воина. Суточный круг – это, безусловно, некое духовное упражнение, регулярное и продуманное, развивающее определенные «мышцы» человеческого существа.

Сотворение светил.

Мозаика. Собор Сан-Марко. Венеция. XIII в.

Как это суточное христианское богослужение возникает?

Творение проповедует о Творце. Известны случаи, когда человек обращался к Богу, узнавал о Его существовании просто из созерцания мира Божия. Классический пример – великомученица Варвара, которая с высокой башни смотрела на природу, на небо, на светила и поняла: у такой красоты должен быть Творец. Подобным опытом обладали, наверное, древние греки, в языческой вере и в языческих заблуждениях которых больше, чем у других народов, присутствовали отблески Откровения.

Оказывается, что сами физические законы, по которым устроен мир, способны очень многое дать душе человека, стремящегося к молитве и богообщению. Одним из важных и одновременно простых элементов творения Божия являются обыкновенные астрономические сутки – восход солнца, утро, день, зенит дня, вечер, ночь, полночь. Так устроенный Творцом, знакомый и привычный человеку естественный день в богослужении стал предметом осмысления и основой организации суточного круга.

Осмысление часов дня в богослужении известно еще из ветхозаветной практики: там были, например, утренние и вечерние жертвы. И важнейшие службы церковного дня складываются на самой заре христианства. Каким образом?

Надо сказать, что особенное положение христиан на начальном этапе истории Церкви, положение гонимых конечно же рождало необходимость в том, чтобы скрываться, уединяться, не привлекать излишнего внимания. Естественно помолиться утром, когда ты еще в доме, который в какой-то степени тебя защищает, в кругу семьи. Очень естественно и просто рождается идея утренней молитвы, хвалы Творца, просьбы о благополучном дне. В течение дня молитва может быть достаточно краткой: в определенные часы вспоминаешь Творца и молишься Ему – идея обращенности к Богу в течение дня идет с древнейших до самых новых времен. И есть вечер, когда ты уже свободен от трудов и можешь пойти в собрание единомышленников, вознести хвалу Богу.

Как мы знаем, богослужебный день начинается с вечера. И это первое, что всегда поражает, удивляет и требует комментариев. Самое простое и известное объяснение такому порядку дает первая глава книги Бытия: «И был вечер, и было утро: день один»[30]30
  См.: Быт. 1: 5.


[Закрыть]. Таким же образом описаны все дни – или этапы, если говорить более взвешенно, – творения.

Но есть и еще другие попытки объяснения.

Сотворение света.

Мозаика. Собор Сан-Марко. Венеция. XIII в.

Человек – кем бы он ни был: царедворцем, землепашцем, торговцем – к вечеру устает. Вечер и уж тем более ночь – время отдыха, время, свободное от суеты и забот, время, когда мир спит… и не так уж сильно мешает молитве. Христианам предлагается другой, отличный от мира, путь и другая логика: «Ты устал, но это не важно. Все ночью спят или, может быть, даже веселятся, но это не для тебя». Богослужебный день – это преодоление. Вечером, когда окончены мирские дела, начинается самое главное – вечернее собрание общины (вспомним, что на раннем этапе исторического развития христианской Церкви Евхаристию можно было совершать вечером), молитва перед сном, индивидуальная или храмовая, молитва в полночь, которая прерывает твой сон и таким образом его сокращает, и – молитва утренняя, приводящая человека из ночи к утру, из тьмы к свету.

Идея ночной молитвы с любовью будет воспринята в монашестве. Для монахов она станет преодолением законов естества: спать хочется, ты устал, но есть нечто более важное, чем отдых.

Восход солнца должен восприниматься всегда как чудо, как неожиданность, каждый раз как милость Божия. Просто это возобновляемое чудо: мы надеемся каждый день, что солнце взойдет сегодня, что дни этого мира продолжатся; точно так же мы идем в храм и надеемся, что чудо литургии произойдет. Но об этом – о регулярных чудесах – разговор еще впереди.

Итак, понять, какая логика вложена в устроение богослужебного дня, очень просто – эта логика знакома всякому человеку, так же как знакомо ему понятие утра, дня и вечера.

Богослужебный день в полной мере формируется в практике особенных людей, роль которых достаточно мало изучена и мало известна: это так называемые «спудеи». Слово «спудеи» происходит от греческого корня, означающего «усердие», «стремление», «ревность».

Общины спудеев – «ревнующих», «усердствующих» – существовали на заре христианства, и тем не менее они очень понятны нам, христианам XX–XXI веков. Что это были за общины, из кого состояли?

Это были люди, живущие в городе, в гуще социума, в рамках человеческого общества, мыслящие храм и храмовую молитву центром своей жизни. Они намеренно селились очень близко к храму. Часто сами не имевшие или потерявшие семью, вдовцы и вдовы, сироты, незамужние девицы – спудеи, возможно, осуществляли то, что сейчас называется «социальным служением», поскольку, в силу своего особенного положения, очень явственно ощущали необходимость заботы о других обделенных и понимали, как ее осуществить. Спудеи не сделались отшельниками, не ушли из мира с его трудностями и соблазнами, хотя очень хорошо знали монашескую практику усердной круглосуточной молитвы.

Собственно, эта практика и была центром их жизни: деятельность спудеев, все их дела, труды, заработки были этому принципу совершения богослужения подчинены. Спудеи имели возможность совершать все богослужения в течение дня, и совершать их в положенное время. Монашеский идеал непрестанной, целодневной, целонощной молитвы и естественное для харизматических времен стремление к молитве ночной или предрассветной они соединили с ветхозаветным наследием – молитвой в определенные часы дня.

Мозаика. Собор Сан-Марко. Венеция. XI в.

Вот так, в конце концов, не за одно десятилетие и век из нескольких слагаемых складывается христианское суточное богослужение. Оно может отличаться в разных местностях, но в конечном счете со временем придет к своему классическому виду суточного, или дневного, круга.

Если мы приезжаем в какую-то страну или город и начинаем с ним знакомиться как туристы или как исследователи, то мы можем задавать такие же наивные вопросы, как и люди, желающие изучить богослужение: «Почему этот храм у вас стоит именно на этом месте, а есть горка повыше? Почему торжище, рынок городской расположен именно в этой части, ведь сюда далеко идти? Почему город построен на этой речке, ведь она мелкая и не удовлетворяет потребности в воде вашего города?» И вот так же человек, заходящий на «территорию» православного богослужения, начинает задавать наивные вопросы: почему так, а не иначе? зачем это сохранять? и почему вообще все у вас так странно? Большинство из нас имеет опыт туристов, исследователей новых мест, и, становясь «туристами» в богослужебное пространство, мы можем выработать в себе – не очень легко, но при маленьких усилиях – правильное отношение к незнакомому нам материалу богослужения. Какая тут будет правильная стратегия? Так же, как у туриста – изучение истории.

Наука о богослужении – литургика – имеет несколько частей. Первое – это Устав: изучение того, как установлено молиться, в какой последовательности нужно петь, читать, когда делать возгласы или совершать каждение и зажигать свечи. Есть историческая литургика — как складывалось богослужение. Есть литургическое богословие – познание глубинных смыслов, заложенных в службу. И вот из всех подходов самый строгий, самый плодотворный и самый яркий – это историческая литургика.

Изучение формирования богослужения проливает свет на главное и второстепенное и отчасти помогает открывать логику Устава. Не все может быть объяснено – так же как не все может быть объяснено в человеческом теле или в человеческом доме: есть вещи, кажущиеся случайными. Их появление действительно может быть результатом какого-то стечения обстоятельств, действия воли человеческой, но все-таки мы можем верить и в другое: они кажутся нам случайными до поры до времени. Время узнать их логику еще не пришло, или, может быть, это не принципиальный вопрос, не стоит на нем зацикливаться.

Так вот, если мы, как туристы, посетившие город, начнем изучать историю формирования богослужения, то постепенно будут исчезать первые недоумения. Мы узнаем, почему на той горке, а не на другой построен храм; мы узнаем, что речка обмелела; что торжище было первоначально отдельным поселением, поэтому в таком странном месте расположено; и город, незнакомое место раскроет нам свою историю, свою логику, свою красоту; мы его освоим, он станет для нас родным.

Так же и богослужебный день. Человеку, который мало о нем узнал, который не вник в путь его формирования, он кажется странным, нелогичным и обременительным. А если немножко коснуться пути, который прошел наш богослужебный Устав, сразу логические связки высвечиваются: неясное постепенно становится ясным.

Богослужебный день в привычном для нас виде происходит из практики иерусалимского Храма Гроба Господня и палестинских монастырей. Он состоит из девяти последований, или служб: это

– вечерня

– повечерие

– полунощница

– утреня

– первый час

– третий час

– шестой час

– чин Изобразительных

– девятый час

Самыми главными в суточном круге богослужебными собраниями первых христиан были вечерня и утреня. И это очень понятно: утро и вечер – время, как мы говорили выше, свободное от работ, время, когда община могла собираться, имея тему своей молитвы. Это конечно же не какая-то конкретная просьба – о разрешении затруднения в жизни конкретного человека, проблемы в семье, на работе, – нет, здесь такая «магазинная» логика не действует.

Темы богослужебных собраний гораздо более высокие, чем просьба о чем-либо земном (хотя конкретные просьбы апостолов Христос исполнял: если нужно было заплатить налог, то монетка чудесным образом появлялась[31]31
  См.: Мф. 17: 24–27.


[Закрыть]). Но все-таки причина для богослужений и собраний не была такой конкретной, такой материальной. Община христианская собирается для того, чтобы славить Творца, и для того, чтобы являть исполнение Его призыва: «Да будут все едино». Чтобы в любви и жажде общения произносить молитвы, обращенные ко Господу.

Итак, какие же темы содержат службы суточного круга? Начнем с первой службы дня – вечерни.

В составе вечерни есть несколько текстов, которые, если их услышать, открывают эту службу в самой ее основной и самой вдохновляющей части.

Богослужебные темы и вечерни, и утрени в своей основной части связаны со светом. В основе вечерни – древнейший средиземноморский обряд (он был не только храмовым, не только богослужебным, но, в начальной стадии, даже и бытовым) возжжения светильников. Солнце заходит, световой день кончается, и зажигаются источники искусственного света. Примечательным является то, что вечерня – это как раз прославление и осмысление дара света искусственного, в Античном мире в Средиземноморье его источником были масляные светильники; утреня же – это прославление естественного света, который дает Солнце.

Что здесь важно для нас? То, что основное содержание богослужения – это хвала, это благодарность, изливающиеся из того удивительного, благодарного устроения сердца, которое может человека сделать счастливым. Люди собираются для того, чтобы благодарить.

Для современного человека это действительно несколько неожиданно – казалось бы, за что же здесь благодарить? И надо сделать некоторые усилия, чтобы понять: а в чем же, собственно, сюжет? Для нас, жителей городов, детей цивилизации, в которой ночью светло, как днем, в которой электричество не ограничено и проблемы освещения вообще нет, это благодарение за искусственный свет не очень понятно; алтарник со свечой в храме, как нам видится, – это лишь дань традиции. Он вообще-то не нужен, настолько светло вокруг.

Но ведь появился свещеносец совсем в другое время, и появился потому, что необходимо было батюшке под ноги посветить, чтоб тот не споткнулся. Света было очень мало!

Для того чтобы взойти на гору Елеонскую ученикам и – чуть позже – воинам, пришедшим туда арестовать Спасителя, нужно было множество факелов. В доме люди собирались около очень скромного по своим возможностям светильника. Поэтому вот этот огонек, эта маленькая ручная, домашняя звездочка становилась поводом к благодарению и даже темой молитвы.

«Вечерний звон».

Живопись. Исаак Левитан. Россия. 1892 г.

И пусть эта тема не покажется какой-то мелкой и археологической! Давайте вспомним момент (можно надеяться, знакомый) в чине литургии Преждеосвященных Даров, когда священник берет крест, свечу и осеняет всех крестообразным знамением, произнося: «Свет Христов просвещает всех». Оказывается, что не только свет солнца изображает просвещение Божие, но и свет свечи тоже об этом напоминает. Господь создал естественные светильники для больших трудов днем и для малых дел ночью; и Он создал и искусственный свет для того, чтобы ночную тьму преодолевать, рассеивать, и для того, чтобы люди могли общаться друг с другом и с Господом. И люди хотят за это благодарить.

Свет – это одна из важнейших тем вечерни. Она обрастает новыми темами, например темой молитвы по завершении уходящего дня, но основной нерв у этого богослужения остается неизменным, и почувствовать его не так уж трудно. Так, одним из песнопений вечерни и одновременно одним из самым древних христианских гимнов является песнопение «Свете тихий»:

«Свете тихий святыя славы Безсмертного Отца Небеснаго, Святаго Блаженнаго, Иисусе Христе! Пришедше на запад солнца, видевше свет вечерний, поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога, Достоин еси во вся времена пет быти главы преподобными, Сыне Божий, живот даяй, темже мир Тя славит».

Это песнопение (по Уставу оно иногда должно читаться, но реально всегда поется) – центральное для вечерни. Если помним об этом, оно может быть нами услышано в потоке других псалмов или изменяемых куплетов, стихир, поэтических строф. И это песнопение может стать нашим научением в том, что такое вечерня.

Вечерня – это не только завершение прошедшего многотрудного дня, не только то, что начинает новые богослужебные сутки, с празднованием новому святому или новому празднику, Господскому или Богородичному; нет, в вечерне звучит совершенно особая тональность. И лучше всего эта тональность слышна в древнем вечернем гимне Христу – Солнцу, Свету, – наполненном самым бескорыстным благодарением и самым детским, простым восхвалением: «Достоин еси во вся времена пет быти гласы преподобными!» Что это значит? Это можно перевести так: достоин того, чтобы всегда самые лучшие, самые чистые, очень похожие на Тебя люди – преподобные, то есть в высшей степени Тебе подобные, Тебя воспевали. «Сыне Божий, живот даяй, темже мир Тя славит» – то есть: Ты даешь жизнь, и поэтому мир Тебя славит.

Это молитва, дышащая древностью и наполненная удивительным бескорыстием. Здесь даже нет просьбы о прощении грехов, это молитва, родившаяся в совершенно особенном, раннехристианском сознании радости Откровения. И в вечерне для себя нужно открыть именно этот текст, этот гимн. Он многое нам объяснит и многое поставит на место. Ведь на самом деле осмыслить то, что в составе вечерни меняется – памяти святых, праздники, – очень просто: можно узнать, какой святой сегодня «поется», отыскать главное песнопение, ему посвященное – тропарь, – он будет звучать в конце вечерни. Но вот узнать, почему мы вообще в храме вечером находимся, можно из этого гимна – «Свете тихий».

Чем окружено это песнопение, «Свете тихий»?

Перед ним и после него будут стоять два опорных песнопения, которые еще ярче для нас вечерню раскрывают. Услышать их в последовании службы легко, они присутствуют в ней постоянно. Это 103-й (предначинательный) псалом и гимн «Ныне отпущаеши». Один текст ветхозаветный, другой – новозаветный.

Предначинательный псалом в очень высоких и поэтически вдохновенных образах говорит о творении мира, но, кроме этого, и о Промышлении Божием о мире, о том, что этот мир не только создан, но и является предметом заботы Божией: «Ты напояешь горы с высот Твоих, плодами дел Твоих насыщается земля… Ты произращаешь траву для скота и зелень на пользу человека, чтобы произвести из земли пищу… Ты простираешь тьму, и бывает ночь: во время нее бродят все лесные звери; львы рыкают о добыче и просят у Бога пищу себе… Все они от Тебя ожидают, чтобы Ты дал им пищу их в свое время. Даешь им – принимают, отверзаешь руку Твою – насыщаются благом; скроешь лице Твое – мятутся, отнимешь дух их – умирают и в персть свою возвращаются; пошлешь дух Твой – созидаются, и Ты обновляешь лице земли…»[32]32
  См.: Пс. 103.


[Закрыть]

По Уставу 103-й псалом читается очень значительным лицом: игуменом, главой монашеской общины. В качестве допустимого варианта прочесть его может и чтец, но, думается, чтецу невредно помнить, что вообще-то изначально этот текст читает игумен, то есть самый старший и авторитетный человек в этой общине. Такое указание касательно исполнения 103-го псалма придает ему особенную значимость.

Целиком псалом звучит на будничной вечерне. В праздничном варианте вечерни (в том числе в составе всенощного бдения) этот псалом поется, причем в очень сокращенном виде: пять-шесть стихов какого-то особенного распева. Но даже и в таком сокращенном варианте своей красоты он потерять не может. Почему? Потому что его основная мысль – это опять радость и хваление, восхищение Богом, создавшим такой мир: «Благословен еси, Господи! Господи, Боже мой, возвеличился еси зело!»[33]33
  См.: Пс. 103: 1. «Благословен еси, Господи!» – один из припевов.


[Закрыть]

103-й псалом – первая ступень вечерни.

Еще один очень древний и важный текст вечерни – 140-й псалом «Господи, воззвах». Он говорит о молитве к Богу; о том, что для Бога наша искренняя и теплая молитва может оказаться более ценной, чем принесение жертв.

А в завершение вечерни прозвучит молитва святого Симеона Богоприимца «Ныне отпущаеши». Это уже текст новозаветный, песнь Священного Писания, произнесенная на большом эмоциональном подъеме[34]34
  См.: Лк. 2: 29–32.


[Закрыть]. Ветхозаветное чаяние наконец исполнилось: вот Младенец, вот Он – Мессия. И здесь сокрыта не только радость исполнения обещанного Господом прихода Спасителя, но радость глубоко личная: радость узнавания. Ведь Симеону Богоприимцу пришлось очень долго ждать рождения Мессии, и поэтому его радость – особого рода, особой тональности: это радость веры, радость, прошедшая через огромный труд преодоления. Ведь только очами веры можно было узнать в этом крошечном Младенце Христа, Спасителя мира.

И эта радость до поры – прикровенная. Мир еще не может ни в какой степени понять, что Мессия уже пришел, об этом знают несколько, самый-самый узкий круг: Пречистая Дева, Симеон Богоприимец, пророчица Анна, Иосиф Обручник. Вот такая радость «узкого круга» не то ликование, которое слышится, например, в Богоявлении, когда раздался слышимый для народа голос с Неба, нет – радость тихая, еще не явленная миру, звучит в молитве «Ныне отпущаеши».