Книга: И шарик вернется… - Мария Метлицкая

В книге рассказывается история 6 девочек из одного двора. Очень сложно конечно было запомнить каждую, и что именно о ней рассказывается.

На протяжении истории мы видим какую жизнь проживает каждая из героинь, с детского возраста и примерно лет до 50. Каждую столько горестей и испытаний окружает, что в конце безусловно радует, что каждая смогла обрести свое счастье. И пускай для некоторых это счастье было лишь в деньгах, недвижимости. Тем не менее жизни наладились.

В целом, книга мне понравилась. Я читала и радовалась, как же я замечательно живу. Правда складывается впечатление, будто в окошко чужой квартиры заглядываешь, сплетни собираешь как бабушки на лавочках. Но история жизненная, и это мое второе знакомство с автором, ее стиль прослеживается очень хорошо.

А читается так, потому что роман «И шарик вернётся...» похож на цикл постов в соцсети: незамысловатые тексты, в большинстве своём, без прямой речи, простенький язык, не менее простенький сюжет. Героини тоже простенькие, почти архетипичные: стервозная, избалованная первая красавица, отличница с гнильцой, безумно влюблённая в плохого парня хорошая девочка, просто хорошая девочка, богемная дама. Последние две, кстати, очень похожи, и, кажется, одна из них самой писательнице немного надоела. У меня есть подозрение, что в одной из этих героинь Метлицкая вывела саму себя. Главы книги, похожие на посты, озаглавлены именами героинь, и чередуются. Этакие перекрёстные сплетни.

В отличие от типично мелодраматического вечернего сериала, где действие происходит, в основном, в нулевых-десятых (захвачен лишь самый кончик девяностых), все друг друга простили и все друг с другом подружились, первоисточник мрачнее. Здесь действие происходит в более объёмный и драматичный промежуток времени – от начала восьмидесятых до нулевых. Да, в книжном варианте Таня не пережила изнасилования, пусть ей и довелось пережить опыт потерь. Но просвета в жизни Шуры Метлицкая не оставила никакого: ничего у них с сыном не будет хорошего, вся жизнь прошла в тоске, грязи, унижениях и неблагодарном, почти бесплатном труде. Жизнь Веры с её  мужем-бандитом подаётся только под углом стыда, ужаса, страха смерти, боли напрасно потраченного времени; о шальных огромных деньгах упоминается вскользь, но это по сравнению с жизнью в ужасе будто и не существует. Зоя со Светиком ещё отвратительнее. А Лялю в сериал не взяли, и это хорошо – она и в книге не очень нужна.

Послевкусие от «шарика...», словно от дня, бессмысленно потраченного на чтение Woman.ru: несильные эмоции время от времени это чтение вызывает, но смысла в этом никакого. Какие-то женщины живут свою жизнь, куски текста, в которых пересказываются события их жизней. Но эти события должны описываться, а не пересказываться: пересказать мы все можем, а, читая художественное произведение, - пусть и наибестолковейший романчик, - хочется ощутить эффект присутствия, насладиться яркими деталями, точными определениями и ощутить чувства от сюжета и персонажей. В «шарике...» ничего этого нет.

P.S. Саундтрек к сериалу (песня Булата Окуджавы) больше подходит к книге.

Все эти шесть женщин, - Таня, Ляля, Вера, Светик, Зоя, Шура, - когда-то учились в одной школе, и четверо из них, - Таня, Ляля, Вера и Светик, - были подругами. Две из них почему-то папины дочки, презирающие при этом матерей (как сейчас почти все говорят, внутренняя мизогиния?), многие судьбы повторяются, потому что авторского запала на шесть разных характеров не хватило, и вариантов развития с семидесятых по нулевые не хватило, может быть.

Ну что, посплетничаем?

Светик росла в атмосфере всеобщего обожания, попустительства и всепрощения. Красивые люди нравятся всем, без сомнения; им хочется приписать достоинства, которых у них и в помине нет, - или преуменьшить недостатки, - на них невозможно сердиться слишком долго, хочется им простить всё, ну или почти всё. Красота, очарование и всеобщая любовь погубили пустую Светочку. То, что она никого не любила, это полбеды: не надо непременно любить, просто не надо мешать жить другим людям, не надо обижать любящих и благодарить их отменной подлостью, что всю жизнь Светик без зазрения совести творила. Она, словно цепень во внутренности, заползала в жизни людей, высасывала из них всё, что можно, а когда становилось нечего сосать, безжалостно выбрасывала. Правда, зверем Светик себя не считала и пристраивала своих бывших «хозяев» в хорошие богадельни или просто оставляла, разрушив их репутации до основания.

Вера сгубила свою перспективную жизнь, связавшись с Вовкой, бывшим поклонником подружки Тани, главным хулиганом двора, парнем из очень неблагополучной семьи. Десяток лет Вера потратила на попытки вызволить любимого из тюрьмы, поездки на свидания в Мордовию с унизительными досмотрами, короткие деньки в объятиях Вовки, рождение дочери. Но с освобождением Вовки стало ещё хуже: изначально самолюбивый, обросший криминальными связями, прошедший качественные зоновские университеты, он уже определил свою дорогу в новой жизни на рубеже эпох – крышевание. Живя в роскоши, но на пороховой бочке, с некогда любимым мужчиной, Вера не стала счастливой, все надежды рухнули раньше, чем исчез кровавый комфорт, сменившийся бегством и нищетой. И дочь спустя много лет огорчила ещё больше, если это можно выразить словом «огорчила». Жизнь Веры прошла впустую, и она такой путь выбрала сама, упорно не слушая предостережения близких.

Зоя, отличница и комсомолка, бегущая по головам. Выросшая в тени монументальной бабушки, Героя Советского Союза, она не могла рассчитывать на жизнь обычной советской женщины, и Зое суждено было стать великолепным врачом, специалистом в довольно новой для своего времени и очень перспективной отрасли медицины. Только в средствах она была неразборчива. Влюбившись в сокурсника, Зоя неумело старается ему понравиться одеждой и туфельками, купленными в общественном туалете, кудрями, а когда не удаётся, ложится с потерявшим от алкоголя сознание возлюбленным в постель на дачной посиделки. А когда возлюбленный, неприятно удивлённый случившимся, оскорбляет Зою, она старательно и последовательно подставляет его в институте, почти ломая жизнь. Хотите посочувствовать ей? Поменяйте в данной ситуации пол действующих лиц. И во всём кредо Зои: «Честный труд – это прекрасно, но поход по головам сэкономит время». Подсиживание коллег, ответственных лиц, месть, связь с женатым мужчиной – в её послужном списке только убийства нет. Но, судя по концовке, самое гнусное преступление Зои – коммунизм.

Шура. Невольница судьбы. С самого начала книги у неё никакого просвета. Уход отца, пьянство матери, забота о ней, парализованной, невозможность выучиться, грошовая работа, гнусные родственнички, ребёнок-инвалид от изнасилования, снова грошовая работа, от которой никакого толку – на паперти больше платят. Никакого справедливого вознаграждения Шура не получает от судьбы, хотя является единственной героиней, которая никому не делала гадостей, не подсиживала, не ненавидела и не завидовала. Хотя, может, её счастье – её сын, какой бы он ни был?

Совершенно не запомнилась Ляля. Помню, что она жила богемной жизнью, выходила замуж, и у неё была самиздатская литература. Всё. Таня на неё похожа, хотя именно она списана автором с самой себя (в биографии Метлицкой, не помню её названия, тоже упоминается хулиган без передних зубов, король двора): поучилась немного в педе, начала общаться со студентами-медиками и попыталась поступить в мед, но попала только в училище, сменила несколько мужей и кавалеров, по причине, забытой мной, годы провела в депрессии, врачи оказались бессильны, но на ноги её поставил только гомеопат. И вот за это, - рекламу гомеопатии, - ставлю жирный минус.

Книга такого формата уместна в автобусе, поезде, больнице, дома после длительного рабочего аврала или сессии – в любых обстоятельствах, где не хочется напрягаться, а просто отвлечься.

Говорят, молодость — счастливая пора? Оставьте! В молодости только и хорошо, что здоровье и наличие физических сил. А так… Одни рефлексии и сомнения. А еще — страсти, разрывающие душу, осуждение, непонимание. Таня вспоминала, что в молодости у нее были две краски — черная и белая. Никаких компромиссов, облегчающих жизнь. Она была не способна прощать, и это мучило, отнимало последние жизненные силы. А страхи? Боязнь не состояться, что-либо пропустить? В зрелости — назовем это так — ей жилось куда уютнее. Прощать и оправдывать она с годами научилась и еще научились жалости и сочувствию. А это дорогого стоит.

С одной стороны согласна. Но есть такие натуры, которые не прощать не научатся, не сомневаться, даже с приобретением какого-то опыта и десятков лет за плечами.