Текст книги "Чужая жизнь. Повесть"

Чужая жизнь
Повесть
Мария Сараджишвили

© Мария Сараджишвили, 2023

ISBN 978-5-0060-3499-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Чужая жизнь.

1.

– Танечка, после экзамена не задерживайся. Иди домой, ты же знаешь, я нервничаю.

– Ой, бабушка, ты всегда нервничаешь.

Таня помахала рукой и быстрым шагом направилась к школе.

В 17 лет бабушкины страхи выглядят особенно жалко и несерьёзно.

Идти до школы было недалеко. Переход, потом спуск и ещё немного пешком пол квартала.

Таня Долохова, высокая стройная девочка с модельной внешностью, училась хорошо. Последнего экзамена по химии она не боялась. Знала, что сдаст его также успешно, как и остальные.

Бабушку Клаву она тоже понимала. Она тряслась над единственной внучкой где надо и не надо. После того как в автокатастрофе погибли родители Тани, бабушка совсем сдала. Часто плакала и умоляла внучку не задерживаться у подружек. Время-то какое неспокойное. На улице 1993 год. Только-только ситуация в Грузии успокоилась, позади гражданская война. У власти находится привезённый из Москвы Шеварднадзе. В него бабушка Клава верила железно. Он у неё ассоциировался со старым укладом. Тогда в их ближайшем магазине в Нахаловке было всё необходимое. Сахар по 94 коп, синюшные истощённые курицы периодически лежали под люминесцентной лампой, две пачки сливочного масла давали в руки в конце 80-х. Зато пломбир в стаканчиках по 20 коп всегда был детям на радость. Но пришёл Гамсахурдия, начались митинги и как корова языком слизнула былое благополучие. Потом и того хуже, началась война. Зачем, почему, бабушка Клава понимала с трудом. Только по-русски на улицах старались не говорить. В центре на Руставели так расколошматили первую школу, что страшно было смотреть. Похоже было на взятие Берлина. Не приведи Господи.

Клава с внучкой хотела продать квартиру и уехать. Перебраться к сестре в Саратовскую область. Но не решалась. Многие соседи вот так продали квартиры, а там, в России ничего толком не смогли купить. Разница в ценах была уже большая. Если и купили бы жилье, то только на периферии, где с работой очень туго. Так и осталась Клава с внучкой в Грузии, ждать неизвестно чего. Жили они очень скудно. Клава сидела перед корпусом на скамеечке и продавала разную харахуру: тарелки из серванта, полотенца, жвачки штучно и тд.. А девочке столько чего надо. Вон она какая, Танечка выросла. Глаза голубые, волосы каштановые, взгляд из-под бровей в разлет, как у артистки Любови Орловой. Не хочешь, да заметишь. Одним словом, красавица. Мечтает учиться дальше.

.. Таня шла по улице и неожиданно краем глаза подметила. За ней кто-то следит из той синей Волги. Неприятный тяжёлый взгляд буравит спину. Она обернулась, посмотрела. Ну машина и машина. Нет, показалось наверное. И ускорила шаг. Опаздывать на экзамен как-то совсем некрасиво.

Таня скрылась за дверьми школы, а подозрительная машина

остановилась неподалёку. Двое плечистых мужчин со скучающим видом достали сигареты. У одного, постарше в руке мелькнул красный Marlboro, у второго Кемел.

– Когда у неё экзамен кончится? – спросил один, позёвывая.

– Наверное, через 2—3 часа.– ответил второй.

– Тогда я немного посплю. А ты смотри, не пропусти…

2. Экзамен оказался несложный. Таня уверенно писала химические уравнения, легко уравнивала коэффициенты, классифицировала по формулам органику, где метил, а где метан и сдала работу одной из первых. Потом выбежала из класса в приподнятом настроении.

Одноклассники договорились после сдачи последнего экзамена идти в кафешку, поесть хачапури в складчину. Все-таки, как ни крути, школу кончили. На банкет четверть класса не собиралась являться, у родителей было туго с деньгами. На кафе наскрести было проще.

Таня решила сгонять домой, сообщить бабушке, что все в порядке, почистить перышки и назад, в школу, дожидаться одноклассников, пока все выйдут с экзамена.

Она неслась домой на всех парусах по пустынной улице, встречных людей было немного. Вдруг около нее притормозила синяя волга. Оттуда выскочил дюжий мужик в кожанке, натренированным жестом зажал Тане рот и затолкал в машину.

Таня и опомниться не успела, как мимо промелькнул ее родной корпус – хрущевка, ничего не подозревающая бабушка на своей табуретке около подвального тоне, где сосед Эмзар пек хлеб.

Она забилась, как птица в клетке, пытаясь брыкаться. Но противный амбал навалился на нее стокилограммовой тушей и рычал в ухо.

– Заткнись! Хуже будет.

Сердце билось где-то в горле и бухало, наверное, 100 ударов в минуту. А может, и все 120.

Откуда-то достал скотч, которым обклеивали ящики на базаре, и замотал Тане в два слоя рот, больно стянув волнистые волосы липучкой.

Потом достал из кармана наручники, ловко защелкнул их на нежных запястьях и шумно вздохнул, утирая волосатой лапой вспотевший лоб.

– Фуух, теперь ори, сколько хочешь.

За окном мелькали на большой скорости отдельные дома Авчала и Загеса. Машина уже выехала из Тбилиси и направлялась по дороге в Мцхета.

Таня, хоть и была в шоке от происходящего, но острым глазом подметила, похитители не останавливались на красный свет, а гаишники их почему-то не тормозили.

И Таню осенило. Эти двое либо сами с погонами либо черные. И трудно было сказать, что хуже…..

3.

Строки из сообщений СМИ будущего:

«В неофициальной картотеке МВД Грузии числились 349 местных «воров в законе», что составляло треть от всех известных звезд криминального мира, действующих на постсоветском пространстве.

В 2001 году Министр внутренних дел Грузии Каха Таргамадзе пожаловался на недостаточное финансирование полиции, пояснив, что «в течение последних трёх лет министерство не получало зарплаты». Но не счел нужным сообщить за счет чего существовали доблестные рыцари правопорядка и их семьи эти самые три года. При этом отметил, что раскрываемость тяжких преступлений неуклонно растет.»

Всего этого Таня не знала и знать не могла. Ее маленький мирок ограничивался корпусом – пятиэтажкой, где она родилась, школой, парой-тройкой подруг и любимыми книжками. Где-то там, в параллельной вселенной шла война, свергали президента, криминальные группировки боролись за сферы влияния. Если давали свет, то черно-белый телевизор включался и показывал заседания парламента, на котором периодически происходили драки, дикторы называли новые и новые партии, растущие как грибы после дождя.

Бабушка Клава, 75 – летняя ничем не примечательная старушка, хоть и прожила в Грузии добрую половину жизни, но государственного языка так и не осилила, знала только спасительное, с трудом выговариваемое «Гамаржоба» и «ра гирс» (1). Впрочем, ей больше и не надо было. Она смотрела на потасовки в парламенте, слушала новости и качала головой.

– Ну и ну, ишь выдумали глупость. Раньше была одна партия и то сколько было разгильдяйства, никакая ОБХС не успевала. А тут на два грузина три партии. Тем более толку не будет.

Таня хотя и знала язык неплохо, но мало, что могла сказать бабушке обнадеживающего. Жизнь за окном казалась тягуче серой и никакого света в конце туннеля никак не проглядывалось. Но Таня жила надеждой, вот она поступит в институт, у нее все пойдет по другому. Новые люди, новые возможности. Одно слово, высшее образование. В том, что она поступит, сомнений не было. Если не она, то кто же. Взятки взятками, теневые движения, блаты, да это имеет место, но такие, как Таня за бортом не остаются однозначно.

Примечание.

1. «Здравствуйте» и «сколько стоит». (гр.)

4.

Машина въехала во двор двухэтажного особняка, обнесённого высоким добротным забором. У железных ворот стояла будка с охранником. Неподалёку заливалась лаем крупная немецкая овчарка. Она была на цепи.

Таню вытащили из машины и провели в дом. Просторная зала с дубовой резной мебелью, массивные диваны с кожаным покрытием – всё тут говорило о том, что хозяин не испытывает нужду в деньгах.

Вся громоздкая фурнитура, полы и прочее содержались в идеальной чистоте.

Таню провели в кабинет на второй этаж. За столом сидел высокий, плотный человек с обрюзгшим лицом, типичным для поклонника Бахуса. Но при этом в глазах с желтоватыми белками читался врождённый ум и свойство повелевать людьми. На вид хозяину кабинета было под 60. Седые волосы, зачёсанные на бок прикрывали вполне приличную лысину.

Похитители, входя в кабинет, заметно приосанились. Начальство, оно и в Африке начальство.

– Ай, батоно Гедеван, Таниа. – доложил тот мерзкий тип, который крутил Тане руки.

Хозяин кабинета привстал со своего места и подошел к девушке.

– Снимите эту гадость. – кивнул на наручники и скотч.

Его приказание было молниеносно выполнено.

Как только Таня смогла говорить, она закричала.

– Немедленно отпустите меня. Я требую! Отвезите меня домой. Бабушка будет нервничать.

Гедеван усмехнулся.

– Вах, люблю девушек с характером. Ты не нервничай, с бабушкой разберёмся. Присаживайся.

Обернулся к подчинённым, сделав жест рукой.

Оба тут же вышли и буквально через 5 минут в комнате появился официант со столиком на колёсиках, забитым тарелочками с разными закусками.

Тане было не до тарелочек. Она, сжав кулаки, ещё раз крикнула.

– Я не собираюсь здесь оставаться. Отвезите меня домой к бабушке…

Гедеван засмеялся. Его внушительный живот слегка колыхнулся.

– А то что будет?

– Я буду жаловаться в полицию! И вас посадят!

– Таня, – сказал он примеряющим тоном. – Полиция – это я. Неужели ты не понимаешь, что вышла замуж. Тебя не для того сюда везли, чтобы возвращать к бабушке.

– Вы не имеете права! – закричала Таня.

Потом подскочила к столу, схватила пепельницу и запустила хрустальную тяжесть в ненавистного толстяка. Тот успел вернуться. Пепельница разбилась вдребезги об стену.

– Вах, я в тебе не ошибся. – улыбнулся он. – Кончай валять дурака, садись надо поговорить серьёзно.

– Я требую вернуть меня к бабушке.– чётко выговаривая слова, проговорила Таня.

– Гого, (1), Я не волк, а ты не Красная шапочка. Говорю тебе, с бабушкой разберёмся. Диктуй номер. Сейчас я ей позвоню.

– У нас нет телефона.

– …твою мать… а у кого есть?

– У соседки этажом ниже. Её Седа зовут.

– Хорошо давай сюда эту Седу. Диктуй номер.– и Гедеван снял трубку с элегантного аппарата. – Бабушку как зовут?

– Клавдия Степановна. – потом произнесла номер.

Гедеван набрал и сказал после гудков.

– Передайте бабушке Тане, Клавдии Степановне, что её внучка вышла замуж. Позвонит попозже. Пусть готовится к свадьбе.

И нажал на рычаги указательным пальцем.

Таня проследила взглядом за его руками. На правой виднелось обручальное кольцо.

Примечание.

1. Девочка. (гр.)

5.

Хозяин дома перехватил её взгляд.

– Что смотришь? Да, я женат. Но это нам не помешает. Ты не будешь ни в чём нуждаться.

И начал подробно описывать какая райская жизнь будет ждать Таню особенно после её привычной нищеты.

– Я не продаюсь.– перебила его Таня.– Я не кукла и не собака.

– А жаль. – философски заметил Гедеван, – так было бы намного проще. В итоге всё равно будет по-моему, но через твои слёзы и нервы.– он внимательно посмотрел на Таню и добавил вкрадчивым голосом. – Пожалей себя. Я совсем незлой человек. Как ты обо мне думаешь. Просто будет, как я сказал или не будет никак. Я не привык, чтобы мои распоряжения обсуждались.

Он говорил тихо и спокойно, не проявляя признаков агрессии.

– В качестве кого я у тебя должна быть? – Таня тоже сбавила тон. – Ты же женат.

– Жена отдельно, ты отдельно. У меня взрослые сыновья. Они меня поймут. Их мать может спать спокойно. Она старый больной человек, ноги, давление, сердце. Зачем её беспокоить. Говорю тебе, я не маньяк и не садист. Вы не будете сталкиваться. А теперь иди, тебе надо отдохнуть.

Охранник, стоящий у двери, вывел Таню из кабинета в отдельно выделенную комнату.

6.

Комната, в которой оказалась Таня, была небольшая, но уютная. В ней было всё необходимое для молодой женщины. В тумбочке около кровати она обнаружила наряду салфетками даже пачку прокладок. В шкафу висело несколько элегантных платьев. Таня прикинула на глаз их цену, слегка обомлела, так как выходило очень кучеряво.

Из окна открывался прекрасный вид на покрытые зеленью горы. Таня невольно залюбовалась величием панорамы. Бескрайнее голубое небо и горы, куда не кинь глаз.

В комнату постучали. Молчаливый официант вкатил столик с едой, но с иной сервировкой.

Таня думала, что ей делать дальше.

Гедеван внушал ей чувство гадливости. В то же время она понимала, что бежать отсюда ей вряд ли удастся. Высокий забор и охрана с собакой, которую наверняка спускают на ночь с цепи, не оставляли никаких шансов. Тут не дураки все продумывали. Дача Гедевана была затеряна в горах и мечтать о том, что можно встретить кого-то случайного тоже было нереально.

Таня сколько себя помнила, была верующим человеком. Это как-то передалось ей от бабушки и было ее отдушиной. Угасающим сознанием взмолилась и в тот же миг ощутила почву под ногами.

Сейчас, оказавшись в одиночестве, попыталась сосредоточиться на молитве, умоляла Матерь Божию забрать ее отсюда или устроить побег, но в сердце было все глухо и пусто. Иногда, прося о чем-то, Таня чувствовала в душе воцаряющееся умиротворение и спокойствие, понимая, что все будет хорошо.

Но сегодня этого привычного теплого чувства не было. Ни грамма надежды…

Во дворе раздались голоса, скрип ворот. Таня бросилась к окну. Гедеван на машине куда-то уехал.

Таня забарабанила в дверь. Подняла крик.

– Выпустите меня отсюда. Вы будете отвечать! Слышите?!!!!

Ответом была тишина.

7.

Утром Тане принесли завтрак. Среди предложенного была даже баночка икры. Красная зернистая масса вызвала у Тани усмешку. Там, где оставалась её бабушка, соседи из корпуса, пара подруг, с кем она общалась, покупка турецкого маргарина было событием. У всех в круге ее общения постоянно не хватало элементарной еды.

Перед глазами замелькали моменты недавнего прошлого. Вот они сидят с бабушкой у железной печки, пьют «кофе» из молотого овса и смеются. Вкус просто один в один с натуральным напитком. Соседка Нино занесла им три штучки Сигуа – тарталетки из кукурузной муки. И получилось целое пиршество. А тут икра и свежие булочки с настоящим маслом.…

Тане было невдомек, что всё это были детали психологического давления, которым окружил её Гедеван. Он как-то проезжал мимо их школы на машине, случайно увидел Таню, выходящую с одноклассницами из двора, и запал.

– Хочу вот эту и всё.

Остальное было делом техники, довольно несложным для генерала МВД. Колебания, есть или не есть эту самую икру, быстро остались позади. Таня с удовольствием позавтракала.

Со двора донёсся шум. Ворота открылись и впустили машину хозяина. Вскоре Таню опять пригласили в кабинет к Гедевану.

– Ну как тебе спалось на новом месте, моя девочка? – спросил он игривым тоном.

– Я хочу домой.

– С бабушкой твоей я уже всё уладил, – как ни в чём не бывало продолжал Гедеван. – Она видит, что я человек серьёзный и не против, что ты здесь останешься. Так что не надо капризничать.

– Я хочу это сама услышать. Я настаиваю… – завелась Таня.

– Вай, ты не на трибуне и не в парламенте. Не надо настаивать. – Усмехнулся Гедеван. – Позвоним, поговоришь с бабушкой. Аба, продиктуй соседкин номер.

С приключениями, но дозвонились и до бабушки.

Таня услышала ее дрожащий голос.

– … Да, деточка, да милая…. Как ты? – и заплакала. – Раз уж ты вышла замуж, то тебе надо быть …. – снова всхлипы. – С Гедеваном.

Таня стояла в оцепенении.

Что случилось с бабушкой. Почему она не протестует? Как этот толстый бурдюк с вином смог убедить ее, что это именно «замуж».

Эх, Таня – Танечка, далеко ей было до генерала МВД, прошедшего по карьерной лестнице огонь, воду и медные трубы.

8. Прошло два дня.

Ничего примечательного не произошло. Таня сидела у себя в комнате и смотрела в окно. Дача и ее обитатели жили своей обычной жизнью. Охранник в будке лежал и смотрел телевизор. Собака созерцала жизнь в тени под деревом без движения. Шофер курил около крана. Гедеван находился где-то в доме. Примерно то же самое было и раньше.

Принесли обед из ресторанных блюд. Повар явно постарался на славу.

Орать и стучать Тане не хотелось. Ее никто не беспокоил, словно о ней забыли. Таня поймала себя на мысли, что привыкает к своему новому положению и оно не кажется ей каким-то неописуемым ужасом. Эффект привыкания не способствует борьбе за свои права.

Гедеван на него и рассчитывал.

Вечером Таня поужинала и почти сразу провалилась в густой тяжелый сон. Проснулась она на другой день поздно днем. И обнаружила себя в двуспальной кровати. Рядом храпел всей тушей Гедеван. Что было вчера после ужина она никак не могла вспомнить. Голова раскалывалась на тысячу маленьких частей.

И поняла со всей очевидностью: она, Таня здесь надолго. Ее роль быть игрушкой Гедевана только начинается. Она такую жизнь не выбирала, ей ее назначили.

Повернулась к стене и заплакала. Но и на слезы сил не было.

9. Тане разрешили гулять по дому и выходить во двор. Но, естественно, под пристальным наблюдением обслуживающего персонала. Таня уже познакомилась с уборщицей Цицино, охранником Джумбером, поваром Васико, помощниками Гедевана Ладо и Нуго. Все они были милые, общительные люди. С ними можно было приятно провести время за столом, рассказать анекдот или ничего не значущую ерунду.

У Цицино была дома лежачая мать и трое детей подростков. Гедеван по доброте душевной позволял ей время от времени звонить по своему кабинетному телефону соседке по корпусу и узнавать что творится дома. И Цицино была ему очень благодарна.

Дом был большой и Цицино постоянно что-то драила и протирала. Таня подошла к ней и предложила:

– Давайте, помогу. Мне все равно нечего делать.

– Не надо, Таня, не надо. – испугалась Цицино, оглядываясь по сторонам. – Вдруг батони Гедеван увидит и я работу потеряю. Где такое место найду.

Само собой, просить ее участвовать в побеге не обсуждалось по определению. Таня все же поболтала с уборщицей о том, о сем для расширения кругозора.

Выяснилось много интересного. Гедеван платил всему штату более чем хорошо. И всячески помогал в разных проблемах по мере обнаружения. Ладо в прошлом году мать помог прооперировать. Нуго привез из их общей деревни и дал путевку в жизнь, Джумберу подарил свою старую машину. Словом, все служили Гедевану не за страх, а за совесть. К Тане все они относились хорошо, но без подобострастия.

Она понимала, что надо ждать свежего человека извне. Может, он совершит чудо. И молилась:

– Господи, пусть кто-то придет сюда.

И дождалась. В один из ничем не примечательных дней ворота открылись и во двор въехала машина. Из нее вышел немолодой человек в костюме и черных очках. Такие очки обычно носили мхедрионовцы. Их было видно издали и положительных эмоций они не вызывали. Еще не остыли воспоминания, как подъезжали хлебным очередям и стреляли в воздух, забирая себе буханки, сколько хотели.

Таня бросилась к нему и закричала.

– Спасите меня! Они держут меня здесь силой!

Джумбер тут же бросился к ней и оттащил в сторону.

Гедеван вышел навстречу гостю и сказал со спокойной улыбкой.

– Не обращай внимания, дорогой. Это моя племянница. Дочь моей покойной Тамары. Не хочу ее держать на Асатиани. (1) Как нового человека увидит, сразу бросается. Проходи в дом, Тамаз.

И они скрылись за дверьми.

Таню снова закрыли в ее клетке.

Примечание.

1. Адрес психиатрической больницы в Тбилиси.

10.

Жизнь Тани протекала без новостей. Гедеван жил какой-то своей жизнью, то уезжал в город, то проводил несколько дней на даче. Отсыпался, пил с гостями, иногда просто слушал музыку. И тогда обязательно заглядывал к Тане со всеми вытекающими подробностями. Мысленно Таня назвала его павианом и с отвращением терпела его ласки. Периодически он спрашивал у неё.

– Что бы ты хотела иметь, моя девочка?

Она обычно отвечала

– Ничего.

Ее вполне устраивали наряды в шкафу и украшения в небольшой шкатулке. Всё равно их некуда было носить и некому было ими хвастаться. С бабушкой она несколько раз общалась по телефону, стараясь её не нервировать. Свою душевную боль всё равно никому не скажешь, а старушка разнервничается. Впрочем, она и так всё понимала без слов. Только вздыхала.

– Значит, судьба у тебя, Танечка, такая.

Гедеван и тут проявлял заботу. Бабушка Клава с какой-то заискивающей торопливостью докладывала внучке.

– Вчера был Нуго, привёз лекарства и продукты. Ты не волнуйся, у меня всё есть. Гедевану Шалвовичу передай большое спасибо.

В один из дней Таня опять позвонила соседке и узнала:

– Твоя бабушка умерла 3 дня назад. Мы не знали как тебе сообщить. Телефон ты не оставила. Похоронили в складчину.

С Таней случилась истерика.

– Как я ненавижу тебя, Гедеван.

Гедеван, узнав о печальном событии, всполошился, повез тут же Таню к свежей могиле, предварительно выяснив на каком именно кладбище похоронили старушку. Накупил цветов, директору кладбища, стоявшему на вытяжку, подробно объяснил каким именно камнем отделать цоколь и какой конкретно памятник он хотел бы тут видеть. Таня сидела в машине и смотрела сквозь слезы в одну точку – на свежий холмик с завядшими гвоздиками и охапкой дорогущих роз от Гедевана. Его же заботил на тот момент только одна мысль.

– Могила должна быть в порядке, чтоб перед людьми было не стыдно.

Таня слушала его и думала, что Гедеван и многие жители Грузии живут на разных планетах. Еще год назад соседку в корпусе напротив похоронили в старом шкафу. Никто и не удивлялся. Время такое.

11. Таня медленно переваривала факт ухода бабушки, единственного родного человека. И думала, как жить дальше, на что опираться в этой жизни. Бабушка Клава, хоть и многое не понимала в этой ежеминутно меняющейся круговерти, но имела внутренний стержень. Она говорила Тане в самые аховые моменты:

– Ныть нельзя. Дело не поправишь, а хуже сделаешь и себе и людям.

– Перемелится – мука будет и сама по сусекам растрясется.

– Бывает и хуже худшего.

– Верь, что впереди свет и будут у тебя силы его увидеть.

У бабушки жизнь была тоже не сникерс в розовой обертке. Ее, 16 -летнюю угнали на работы в Германии. И было там всякое, три романа написать мало будет. В 45 -м познакомилась она с молоденьким солдатиком, Таниным дедушкой. Поженились. Вначале не было у них ничего, даже табуретки. Потом тихо – тихо, все наладилось. Дедушкину военную часть перевели в Вазиани. И так они оказались в Грузии.

Вспомнилось еще бабушкино высказывание:

– Никакая пакость не бывает навсегда.

Да, сегодня она, Таня, любимая игрушка Гедевана, но в любой день может все измениться и потому надо быть готовой к этим переменам.

Таня сама пришла в кабинет Гедевана и потребовала.

– Я хочу учиться.

Гедеван поднял седые брови.

– Делать тебе нечего портить глаза над бумагами. Болтаться на лекциях и курить со всякими стервами. Этого не будет. И не мечтай. Если ты хочешь диплом, то завтра я тебе три принесу. Не проблема.

– Нет, мне нужны книги по медицине.

– Сидишь на все готовом, нет, надо какой-то мутью забить голову.

– Нет, я хочу! Хочу! Хочу!

– О! Уже мозг вынесла. Будут тебе книги. Список есть?

– Нет пока.

– Вот и иди пиши.

И выставил из кабинета.

…. Через пару дней Ладо привез Тане книги строго по списку. Вручил сумку и улыбнулся.

– Калбатоно Таня! Если что надо будет, вы только скажите. Весь Сухой мост (1) перерыл

И добавил тихо.

– Понимаю, как тут тяжело сидеть.

Таня заглянула в карие глаза помощника Гедевана и ощутила прилив нежности. Этот Ладо совсем другое дело. Павиану до него как до Луны, пешком и вплавь не добраться.

Примечание.

1. На Сухом мосту продают старые книги и вещи.

12. Вялотекущее болото было прервано новостью. Таня обнаружила, что она беременна. Гедеван находился на службе и было время для обдумывания.

…Как-то в 12 лет Таня подслушала разговор мамы и бабушки. Они были уверены, что Таня играет во дворе и называли всё своими именами. Речь шла об очередном аборте. Двадцать пятом или двадцать шестом. Примерно так же неделю назад мама говорила бабушке о походе к стоматологу, коренной зуб разболелся и надо удалять. Таня всегда была впечатлительной девочкой и представила себе явственно, что у неё могло быть 25 или 26 братьев. Она страстно мечтала иметь братика и умоляла об этом родителей, но её одёргивали.

– Нам и тебя тут хватает. Живём в тесноте, каких ещё братиков захотела. А тут целый полк народа. Наверное, все бы они были высокими плечистыми светловолосыми как папа. Столько защитников, аж дух захватывает.

И тогда Таня своим детским умом, не задумываясь нисколько о том как это возможно в будущей жизни, пообещала.

– Господи, я никогда не буду делать абортов, никогда не убью ни одного своего ребенка. Чтобы там не было.

Потом этот высказанный впопыхах обед забылся, как и всё забывается в сутолоке каждодневной возни.

Сейчас, находясь в своей золотой клетке, Таня вспомнила об обещанном и задумалась. С одной стороны этот ребёнок навсегда привяжет её к павиану, мерзкому, отталкивающему, такому ненавистном., с другой стороны это ведь именно её ребёнок. И он не виноват, что вышло именно так. Таня уже чувствовала, что это будет сын. Как, каким образом сама затруднялась ответить, но знала точно, где-то там под сердцем внутри неё уже живёт её крошечный защитник. И решение пришло само собой, ее защитник

будет жить и расти, набираться сил.

Вечером приехал Гедеван. Он был явно не в духе и разговор с ним был обречён на провал. Тем не менее Таня зашла к нему без стука в кабинет и заявила с порога.

– Я беременна.

Павиан выпустил клуб дыма и цокнул языком.

– О, как раз вовремя.

Потом чуть сбавил тон и сказал примеряюще.

– Не переживай, моя девочка. Завтра Ладо повезёт тебе к врачу на операцию. – и назвал лучшего гинеколога города. – Он всё сделает идеально. Своё дело знает.

– Мне не нужна никакая операция. – отрубила Таня. – Никаких абортов.

– Я думал, ты умнее. – Павиан посмотрел на нее с легким прищуром. – Я в любой момент могу умереть. И этот ребенок повиснет на тебе, как якорная цепь. Мне он тоже не нужен, уже двое внуков растут. Говорю тебе, не делай глупости. Езжай с Ладо завтра и все кончится за полчаса.

– Нет! Нет и нет!

Гедеван выругался.

– Не хочешь, не надо. Уходи, я устал.

Таня ушла к себе.

13.

Танина беременность протекала спокойно, без токсикоза. У Гедевана заболела жена и он ночевал дома. Таня была этому только рада и счастлива. Наслаждалась тишиной и активно занималась. Ее английский шел легко. Латынь, которую так все боятся, тоже ложилась на благодатную почву. Таня изменила тактику поведения. Раз уж так вышло, что она не без воли Божей попала в золотую клетку, то надо пользоваться её удобствами на полную катушку. Таня позвала Ладо, который в силу своих обязанностей должен был наблюдать за ней, и продиктовала целый список под названием «Я хочу». Среди новых книг и кассет, там значился и репетитор– носитель языка. Ладо хоть и удивился, но пошёл звонить шефу, докладывать о новых хотелках пленницы. Тот взял трубку не сразу и по тону чувствовалось, что он сильно не в духе. Таня стояла рядом и слышала.

– … Она что совсем с ума сошла?

– Беременная, батоно Гедеван. – вздохнул Ладо. – Какой с нее спрос.

– Без тебя знаю.– рыкнул шеф.

Таня бросилась к трубке и заорала истерично.

– Аааа!!!! Хочу, хочу! Немедленно. Аааа!!

Трубка матюкнулась.

– Я же говорил, не нужен этот ребёнок. Совсем чокнулась.

В итоге после концерта Таня получила всё, что хотела. И сделала вывод, Гедеван боится женских истерик. Так пусть и кушает их полной ложкой. Пусть только появится на даче.

14., Таким образом у Тани появилась учительница по английскому Тина Арчиловна. Ладо привозил её на машине из города на дачу, потом обратно. Цена уроков Таню не интересовала. Взывать о помощи не имела смысла. Старушка итак была какая-то запуганная. Видимо, с ней уже провели разъяснительную работу.

В свободное от учебы время Таня смотрела телевизор. Из золотой клетки все, о чем сообщали выпуски новостей, выглядело на уровне неинтересного кино. Бегают, суетятся люди в полувоенных формах. Бушлат форменный, из под него джинсы. Но тем не менее это армия Госсовета.

Поддержка абхазов позволила звиадистам дойти до Сенаки. Там, на реке Техури, произошел крупный бой между сторонниками беглого президента и российскими частями. Звиадисты были разбиты и отходили, сдавая посёлок за посёлком. 8 ноября армия Госсовета вошла в Зугдиди. Гражданская война затухала.

Уже в конце декабря отряд Гамсахурдия был окружён мхедриновцами около села Дзвели-Хибула, и 31 декабря первый президент Грузии покончил с собой.

Так закончился боевой 1993 год.

………………………….

В 1994 году наступило долгожданное затишье по всей Грузии. Ельцин приехал сюда на один день. Было решено создать и организовать охрану грузинско-турецкой границы российскими пограничниками.

15.

Танин сын Дато родился летом. Счастливый отец устроил по этому поводу в ресторане сабантуй, назвал своих старых друзей и гудели всю ночь на славу. Тосты были соответствующие. Гости пили за то, что Гедеван хоть далеко и не юноша, но смог сделать свой последний выстрел. Тем более, что маленький Дато был папина копия, словно разрезанное на две половинки яблоко. Таня приходила в себя и её абсолютно не радовали пьяные выкрики гостей.

Жизнь покатилась своим чередом дальше. Гедеван в помощь Тане выделил ту самую уборщицу Цицино. Малыш плохо засыпал и его приходилось долго укачивать.

Первый год жизни сына Таня запомнила смутно. Она очень уставала, мучалась с грудным кормлением и постоянно хотела спать. Немного пришла в себя, когда малыш начал делать первые шаги.

На даче все было без изменений, а вот в стране наметились небольшие, но позитивные шажки вперед.

Осенью 1995 в обиходе появилась новая национальная валюта – лари. Они заменили собой купоны, которые давали бюджетникам миллионами. Ходила шутка, что в Грузии все миллионеры, только никто не радуется. Название новой валюты знатоки приписывали к доллару. Дескать, убрали первый слог, чтоб не заморачиваться, и вышло довольно складно.

По первой с любопытством разглядывали новенькую и блестящую мелочь. Монетки 1, 2, 5, 10 и 20 тетри. На единичке была ветвь лозы, на двушке – павлин с распущенными перьями, на пятаке – скульптурка золотого льва средней упитанности из Алазанской долины, на десятке – святой Мамант Кесарийский верхом на льве с довольно длинным хвостом, на двадцатке – олень Пиросмани. Новые деньги выглядели по любому эстетичнее, чем банкноты купонов.

Цены сразу поднялись на треть. На тот момент минимальная зарплата составляла 3 лари – стоимость 9 килограмм хлеба.

Таня была далека от экономических исследований и цен на товары первой необходимости и полностью отдавала себя сыну. Благодаря Гедевану у нее даже было чудо из чудес – памперсы, которые только – только входили в жизнь людей на пост-советском пространстве. Памперсы экономили и одевали на детей перед походом к врачу или в гости. Самые ушлые ухитрялись даже их стирать.