Текст книги "Аратта. Книга 2. Затмение"

Он направился к выходу, но остановился на пороге и повернулся к государю.

– Из-за того, как ты обошелся с Ширамом, уже погибло четверо воинов. И погибнет неизмеримо больше. Ты саму нашу державу ставишь под удар! – закричал он. – Да-да, я все уже знаю! Я говорил со слугами. Так вот – я сейчас отправляюсь к Шираму. И буду умолять его, как друга, вложить оружие в ножны. Я стану его щитом. А если ты посмеешь хоть пальцем его тронуть, у тебя не останется наследника! – И царевич выбежал из зала.

– Остановите его! – рявкнул Ардван.

Но было поздно. Должно быть, наследник престола загодя предусмотрел возможность погони, и через считаные мгновения ржание коня возвестило о том, что Аюр покинул дворец.

* * *

Ширам, не мигая, глядел в сгущающийся над городом сумрак. Сквозь бойницу тянуло вечерней свежестью. С улицы слышались звуки труб и крики стражи на стенах. Верхний город бурлил, невзирая на поздний час. Придворные спешили укрыться в своих роскошных городских поместьях и с великой неохотой отдавали воинов своей стражи. Ардван собирал все имевшиеся у него под рукой силы.

Вряд ли он полезет на приступ прямо сейчас. Что и говорить, в осадах, камнеметных машинах, подкопах – во всем, что касалось взятия городов и крепостей, – арьям не было равных. Но всякий раз, когда нужно было идти в пролом, посылали накхов – потому как кто лучше их мог сражаться в узких дымных коридорах, на стенах и в темных подвалах?

Но сейчас роли переменились. И как думает Ардван решать этакую задачку? Подкреплений ему ждать неоткуда. Может, надо ударить самому, не дожидаясь, покуда властитель сумеет подтянуть войска?

Шираму вдруг стало необычайно тошно от этих мыслей. Сотни лет его предки служили примером верности Солнечной династии. Сам он начал свой путь с того, что спас от рук убийцы того самого государя, против которого теперь готовится поднять оружие. Как такое могло случиться?

Ему вспомнилось пылающее гневом лицо царевны, ее яростные, оскорбительные слова… В этот миг она была несказанно хороша, и саарсан невольно любовался ею. Да, она должна быть одной из его жен, потому что это правильно, и он будет ей хорошим мужем. Но все то, что произошло сегодня во дворце, – стоит ли того ее красота и родовитость? «Не царевна причиной всему, а только несправедливость государя», – подумал Ширам.

Он угодил в западню, и накхи, того не желая, вместе с ним. «Что же теперь будет? – с тоской думал он, слушая тревожные завывания труб. – Мог ли я терпеть оскорбления как человек, как воин и саарсан? Нет, не мог… И вот теперь там, под стенами, в Нижнем городе, сотни накхов, которых сейчас попытаются захватить, а может, и убить – лишь потому, что я решил отстаивать свою честь… Разве я взбунтовался? Нет, конечно нет! Я лишь требую справедливости – к себе и к моему народу. Но если там, внизу, сейчас начнется резня… Быть может, выйти навстречу Ардвану и бросить к его ногам оружие? Показать, что я не боюсь ни гибели, ни пыток, что я готов умереть за свою правоту?»

Эта мысль показалась ему заманчивой, но лишь в первый миг. Чуть подумав, он с негодованием отбросил ее. Нет, это ничему не поможет. Пожертвовать собой, для того чтобы выжил народ? Когда-то его предок так и сделал – в роковой день Битвы Позора. Конечно, его жертва дала возможность накхам уцелеть и обрести новые силы. Однако подобное не должно становиться традицией. Нет, не таким саарсаном Ширам хотел бы остаться в памяти своего народа…

А кроме того, даже если государь примет его жертву – примут ли ее и накхи? Если он сейчас выйдет и сложит голову ради спасения народа, едва новость об этом достигнет Накхарана, страна запылает. Теперь не будет Битвы Позора, и вообще никаких открытых битв не будет. Война будет тайной. Накхи умеют учиться. Внезапные нападения, удары исподтишка, пока останется хотя бы один живой арий… Так что лучше? Взяться за оружие, как подобает доблестному воину, или же пожертвовать собой, как сделал это Мармар?

«Но он сделал это для того, чтобы развязать мне руки, – подумал он. – Чтобы не мешать мне сражаться за каждого из нас!»

Сомнения оставили Ширама. Накхи рождены для войны, такими их создали боги. Как только в Нижнем городе начнется бой, самое время напасть здесь. И Ардван, и вся его семья будут убиты.

А что же дальше?

«Ну что ж, значит, наступают новые времена. Не о том ли я думал совсем недавно, готовясь к последнему бою с тщедушным вождем ингри? Может, то были вещие мысли, внушенные мне богами! Пора вернуть в этот мир справедливость, столь явно попранную арьями…»

Ему вдруг вспомнилось обратное странствие через бескрайние холодные степи Змеиного Языка. Неожиданно повзрослевший Аюр, приносящий ему, тогда еще слабому и страдающему, куски зажаренной дичи, назвавший его братом… Неужели и его придется убить?

– Ширам! – донеслось с площади перед воротами. – Ширам, это я, Аюр!

Саарсан прильнул к бойнице, начисто забывая, что этот мальчишка способен всадить стрелу в глаз мечущегося раненого зверя.

– Я пришел говорить с тобой!

– Эй, – саарсан обернулся к стоящим за его спиной накхам, – сейчас царевич будет у входа. Опустите помост и проведите его в сад…

Ширам опять повернулся к бойнице и вдруг заметил идущую от городских ворот пару. На первый взгляд вполне обычного вида: молодая девушка в дорожном плаще, расшитом цветами, и слуга-телохранитель. Что-то знакомое почудилось саарсану в этой девице. Он не успел задуматься – крутившийся на месте Аюр едва не сшиб парочку крупом своего коня, даже не обратив на них внимания.

Но тут Ширам увидел, как из-под девичьего плаща появляется тонкая рука, сжимающая длинный, туго набитый кошель из плотной кожи. Короткий удар точно меж лопаток – и Аюр от неожиданности и боли отпустил поводья, взмахнул руками… Плащ слуги-телохранителя взвился над ним и опустился на голову. Ширам увидел, как чернобородый слуга рывком затягивает тесьму снизу, и наконец узнал его. Проклятье! Саарсан не мог поверить увиденному. Он был готов поклясться, что видел похитителя совсем недавно, на старой лесной дороге, со стрелой, торчащей из горла!

Но осознать он это не успел – девушка оказалась на коне перед Аюром, хлопнула скакуна ладонью по шее, и тот ринулся в ближайший переулок. Ухватившийся за луку седла сакон со всех ног побежал рядом, едва заметный за прикрывавшим его конем. Еще миг, и они скрылись за домами.

Это была она, понял саарсан. Вендка из дорожной вежи!

Он рванул со спины мечи. Волна ярости накрыла его. Он вдруг осознал, что готов изрубить в куски любого, кто замыслил недоброе против царевича.

– Открыть ворота!

Глава 9. Аоранг в темнице

Киран, задумавшись, шел по коридорам Лазурного дворца. Среди колонн, дверей и арок ему то и дело встречались неподвижно застывшие фигуры, которые он несколько раз по ошибке принимал за стражу, однако то были изваяния предков государя. Молодой вельможа знал, что среди них были и его неразумные пращуры. И зачем только они, знатностью равные роду Ардвана, когда-то покинули столицу, прельстившись отдаленными землями на берегах теплого моря?

Государев зять неспешно шагал по мраморным плитам и вспоминал один крайне занимательный разговор, имевший место лет этак пять назад. Помнится, тогда он по делам посетил главный храм Исвархи и как раз встретился с Тулумом, когда к ним подошел с поклоном необычного вида мальчик в жреческой одежде. Киран не смог понять ни его возраст, ни откуда тот родом – могучее, коренастое тело отрока могло принадлежать взрослому мужчине, но выражение лица было по-детски открытым и веселым. А уж само это лицо – таких резких, странных, словно тупым ножом вырезанных черт вельможа отродясь не видывал.

– Познакомься с Аорангом, – сказал тогда Тулум. – Я вижу, он удивил тебя? Ребенком я подобрал его на Змеином Языке, в землях мохначей…

– Это мохнач? – поразился Киран, не веря своим глазам.

В самом деле, велика была разница между угрюмыми косматыми полуживотными в шкурах, которые не говорили, а рычали, и этим необычным подростком с умным взглядом синих глаз и уверенной осанкой юного ария.

Потом Аоранг ушел, а Тулум пустился в долгий рассказ. Явно довольный неподдельным любопытством образованного собеседника, он с жаром принялся рассказывать царскому родичу о том, как нашел мальчика, брошенного в снежной пустыне, как привез его в Аратту, как тот рос и получал образование при храме под его присмотром…

– Понемногу я привязался к нему, как к сыну, – как его не полюбить? – с улыбкой рассказывал верховый жрец. – Но признаюсь, уже много лет я с огромным интересом наблюдаю за Аорангом, давая избранную пищу его разуму. Как он усваивает тонкие и сложные понятия, несвойственные его племени, как мыслит? Можно ли воспитать просвещенного и благородного человека, взяв дичайшего из диких? Что дает воспитание, а что природа и где грань между ними?

– Мохначи весьма отличаются от разумных людей, – осторожно ответил тогда Киран. – Не подумай, что я хочу обидеть твоего воспитанника, святейший, но звериного в них куда больше, чем даже в лесных вендах. Я всегда полагал и полагаю, что дикарь останется дикарем, как его ни воспитывай. Разум его подобен несозревшему плоду, и потребуются века, чтобы он стал подобным нашему. Ты получишь человека сильного и, несомненно, верного – все знают, как преданы дикари своим старейшинам, – но к чему тратить время, забивая его бедную голову великими священными деяниями богов и людей или отвлеченными вычислениями? Хороший слуга или телохранитель…

– Все так считают, – не без досады отозвался святейший Тулум. – Но это заблуждение. Аоранг отлично освоил наш язык, в подобающее время научился читать и писать. Он постигает священные тексты наравне с другими мальчиками. А если что-то ему не дается, он добивается своего упорством – оно у него поистине как у мамонта!

Киран покачал головой:

– Да сопутствует тебе удача, святейший. Но будь осторожнее. Я слыхал, что дикарям неведом закон, что мохначи вспыльчивы и подвержены ужасным приступам гнева. Захочет ли он остановить себя, если обозлится? И сможет ли?

– Я знаю об этом и с ранних лет учу Аоранга обуздывать гнев, – кивнул Тулум. – К счастью, у него добродушный нрав. Да, кое в чем ты прав: он сторонится людей и с бо́льшим удовольствием проводит время в храмовом зверинце, чем с мальчиками своего возраста. Зато у него есть явные склонности к врачеванию. Я рассчитываю, что он со временем станет ученым жрецом и целителем…

Киран слушал и запоминал. Он понятия не имел, для чего ему эти сведения, но опыт подсказывал – лишних знаний не бывает.

Вот сейчас он и вспомнил, поглядев на ведущую куда-то вниз спиральную лестницу, слова Тулума о том, что мохначи, всю жизнь проводящие на просторах своих холодных степей, совершенно не переносят тесных, темных подземелий, и его воспитанник тут вовсе не исключение…

Длинная лестница, обвиваясь вокруг огромной каменной колонны, спускалась все глубже. Киран шагал по ней, все время поворачивая, пока у него не закружилась голова. Становилось темнее, узкие окна, утопленные в толстой стене, почти не давали света. Потом закончились и они, сменившись редкими факелами. Лестница привела Кирана к окованной железом двери, из-за которой отчетливо веяло смрадом и ужасом. Он постучал в нее условным стуком и остановился на пороге, не спеша идти дальше. Святое Солнце, как же он не любил такие места! Ну почему допросы нельзя проводить в садах, среди цветов и журчащих струй? А если вид пыток оскорбляет Исварху, что стоит поставить увитый гирляндами навес!

– Как он там? – сухо спросил он, не глядя на отворивших ему дверь стражей.

– Плохо ему, – коротко ответил старший. – Сперва сидел тихо, потом просился наружу, а когда мы пригрозили, что унесем факел, то попытался выломать дверь. Здоровенный, чуть решетку не погнул!

– Это хорошо, что плохо…

Зять государя поманил к себе охранника:

– Сейчас ты пойдешь со мной вниз. Встань близ решетки так, чтобы тебя не было видно. Сперва громко скажешь, что никого впускать не велено. Я посулю тебе денег, и ты согласишься меня пропустить. Понял?

– Понял. А можно не только посулить?

Киран рассмеялся незамысловатой шутке:

– На. – Он протянул стражу пару монет. – И ты возьми. – Он кинул монету другому. – Когда я войду к мохначу, оставайтесь оба за дверью и внимательно слушайте наш разговор. Если у вас окажется хорошая память, награда также будет хорошей.

– Что ты называешь хорошей памятью? – жадно спросил один из стражей.

– Об этом я скажу вам потом.

– Как прикажешь, ясноликий.

– Тогда вперед. Нет времени на пустые разговоры.

Они спустились на несколько ступеней и пошли дальше по зловонному коридору, по пути громко споря, как это и было задумано. Затем стражник, почтительно склонившись, произнес: «Сюда, господин!» – и пропустил его перед собой к решетке с толстыми прутьями.

– Аоранг! – воскликнул Киран, светя перед собой факелом. – Наконец-то я тебя нашел!

В темноте блеснули глубоко посаженные глаза мохнача. Аоранг бросился к решетке. Он сильно изменился с тех пор, как Киран в последний раз видел его. Сейчас – покрытый ссадинами, в оборванной одежде – он напоминал лесного зверя, пойманного и запертого в тесную клетку. Взгляд его метался, вид был затравленный.

– Кто меня зовет? – хрипло спросил он.

– Это я, Киран.

– Киран? – Когда мохнач осознал, кто перед ним, в его взгляде промелькнуло облегчение и он широко улыбнулся. – Я рад тебя видеть!

– Что с тобой? У тебя такой вид, словно тебя били. Ты только скажи!

– Я не помню – может, и били… – Аоранг прислонился к стене, как будто силы внезапно покинули его. – Я тут как в западне. Стены давят. Я хочу уйти отсюда.

– Потерпи еще немного, – сочувственно сказал Киран, не приближаясь к решетке. – Я не могу вытащить тебя прямо сейчас. Это приказ государя – бросить тебя сюда. Видишь ли, ему не понравились твои шашни с Аюной.

– Это не шашни! – резко ответил молодой мохнач. – Не оскорбляй Аюну такими словами.

– А он думает, что шашни. Но ты не волнуйся. Тулум и я на твоей стороне. Твой наставник попросил меня отыскать тебя. Теперь, когда я это сделал, он непременно пойдет к брату и станет просить его за тебя.

– А когда это будет?

– Уверен, он бы отправился прямо сейчас, но не может.

– Почему? С ним все хорошо?

– Ты что, ничего не знаешь? – удивился Киран. – Впрочем, кто еще может знать, как не ты…

– О чем речь?

– Ты же все видел своими глазами. Речь о твоем друге Хасте. Ты ведь близко знаешь его?

– Не слишком, – с недоумением глядя на государева зятя, ответил Аоранг. – Мне часто доводилось его видеть возле учителя, однако я не был посвящен в их дела.

– А вот это жаль, – глубоко вздохнул Киран. – Сейчас бы и тебе, и нам всем это весьма помогло. Как ты мог убедиться, Великая Охота прошла крайне неудачно для царевича, а значит, и для всей Аратты. Это очень подозрительно! Государь считает, что здесь не обошлось без чьей-то злой воли. Он приказал дворцовой страже со всем уважением доставить пред его очи Хасту, дабы тот ответил ему на вопросы, связанные с этой охотой. Что может быть естественнее и понятнее? Но что же делает в ответ Хаста? Используя навыки, мало присущие жрецу, раскидывает могучих стражников и скрывается так, что его не могут отыскать!

Вельможа умолк, чтобы дать заключенному возможность обдумать его слова.

– И вот тут уже вопросы у государя возникли к святейшему Тулуму… И что мудрить – к тебе. Совсем недавно я видел верховного жреца рядом с государем, и, прямо скажем, Ардван был крайне разгневан…

Киран задумчиво поглядел на мохнача. Его желтоватые глаза в свете факела казались двумя золотыми монетками.

– Как думаешь, мог ли Хаста найти укрытие в башне накхов?

– Ты спрашиваешь об этом меня? – изумленно спросил Аоранг. – Но откуда мне знать?

– Ты несколько дней путешествовал вместе с Ширамом и Хастой. Как по-твоему, насколько они сдружились? Пожелает ли саарсан дать убежище Хасте, если тот его попросит?

Аоранг провел рукой по лицу. Он старался вникать в смысл слов Кирана, но ему было сложно это делать. Каждый миг в этой давящей тьме был для него мучителен; все его чувства кричали: «скорее, прочь отсюда!» Он глубоко вздохнул и стиснул кулаки, стараясь овладеть собой.

– Когда я их встретил в Ползучих горах, – заговорил он, – Ширам собирался вытаскивать Аюра из ледяной расщелины, а Хаста пытался его удержать. Я думаю, они все погибли бы там, если бы не я… Что до Хасты, я знаю его с детства, но особенно дружны мы никогда не были. Что он за человек, не знает, пожалуй, никто… Но так же верно, как солнце всходит утром и заходит вечером, я могу сказать – он бесконечно предан святейшему Тулуму.

– Вот как? А Шираму он тоже предан? – вкрадчиво спросил Киран.

– Я знаю лишь то, что видели мои глаза. Саарсан накхов порой подобен хищному зверю, но с Хастой он приветлив и дружелюбен. Хаста умен, и его слова достигают слуха саарсана. Я думаю, за время пути они крепко сдружились.

Вельможа слушал и с довольным видом кивал:

– Да, это неудивительно… Когда люди столько времени проводят рядом, да еще и среди такого множества опасностей, – они зачастую становятся верными друзьями…

Киран сделал вид, что размышляет.

– А не слышал ли ты, чтобы святейший Тулум, отправляя Хасту на Великую Охоту, повелел ему найти подход к саарсану?

– Об этом мне неведомо, – устало ответил мохнач. – Но было бы разумно в такой дороге множить дружбу, а не ссоры.

– Стало быть, Ширам слушает советы Хасты, – задумчиво произнес Киран, как бы про себя, – а Хаста выполняет повеления святейшего Тулума?

Аоранг вздрогнул и пристально посмотрел на собеседника, словно очнувшись:

– Я такого не говорил! Это твои слова. Хаста любит ячменное пиво, но святейший Тулум не приказывает ему ходить в кружало.

Киран снова кивнул и бросил взгляд куда-то в сторону.

– Хорошо. Я услышал все, что ты сказал. – Он отступил от решетки. – Надеюсь, мы скоро увидимся на свободе.

– Ты что, уходишь?! А как же я?

Но не успел возмущенный Аоранг остановить его, как Киран снова обернулся к нему и спросил уже иначе, приглушенным голосом:

– Кстати, не слыхал ли ты в разговорах Ширама и Хасты упоминаний о Джерише?

– О ком?

– Джериш, младший командир Полуденных Жезлоносцев, что отправился на охоту с царевичем.

– А, твой родич, – сообразил Аоранг. – Нет. Они не говорили.

– Что ж, я спрошу Хасту при личной встрече. Как случилось, что такой воин погиб? – задумчиво пробормотал Киран. – Лучший из лучших – и не вернулся, а какой-то жалкий жрец…

Спохватившись, он умолк и сказал:

– Я передам Тулуму, что ты здесь. Надеюсь, он скоро тебя вытащит. А пока, не обессудь, мне нужно быть на площади подле башни накхов.

– Ты надеешься застать там Хасту?

Киран тяжело вздохнул и покачал головой:

– Моя супруга плачет не переставая. Ведь Ширам похитил ее младшую сестру. Бедная девушка, тяжела будет ее участь в руках столь опасного мятежника! Я попытаюсь выручить ее, но…

– Постой, – внезапно севшим голосом окликнул его Аоранг. – Младшую сестру? Ты что, говоришь об Аюне?

– Я не хотел огорчать тебя, друг мой, но, увы, это правда. С тех пор как вы прибыли в город, произошло много ужасного. После того как Хаста так ловко скрылся от дворцовой стражи, саарсан явился к государю. Не могу сказать, о чем они разговаривали, но, выйдя от повелителя, он убил четырех жезлоносцев и похитил царевну Аюну. Потому я и спрашивал у тебя, мог ли Хаста найти убежище у своего друга…

– Ширам похитил Аюну? И ты не сказал мне сразу?! – Аоранг, тут же забыв о своих мучениях, свирепо тряхнул разделявшую их решетку.

– Прости, я должен спешить.

– Стой, Киран!

Но тот уже уходил. Горестно вздыхая, вельможа прошел вдоль коридора, подошел к двери и стукнул кулаком, требуя выпустить его. Стражник пропустил его перед собой и последовал вверх по лестнице за ним.

– Скоро тебе придется во всеуслышание повторить слова Аоранга о том, что Ширам выполняет тайные приказы верховного жреца Тулума, переданные ему жрецом Хастой, – произнес Киран, останавливаясь.

– Но…

– Сто золотых монет и конь из моей конюшни.

– Сделаю все, как прикажешь, ясноликий.

– Вот и отлично.

Киран покосился на чадящий факел, который стражник держал в руках:

– И вот что. Уберите из темницы факелы. Пусть мохнач посидит в темноте.

– Но… он же там рехнется! Господин, он же нам всю темницу разнесет!

– Делай, как я сказал! – холодно оборвал его Киран.

– Но если он начнет буйствовать, нам придется его…

– Только не калечить, – предостерег вельможа. – Он мне еще понадобится…

Он направился наверх, с облегчением покидая подземелье, мечтая вдохнуть свежий воздух и забыть об этом смраде. Мыслями Киран был уже возле накхской твердыни. Одна лишь неувязка тревожила его, не давая действовать спокойно и сосредоточенно. «Проклятье, куда же на самом деле подевался этот незаконный сын Первородного Змея, этот хитрый, скользкий жрец Хаста?! Надо было послать за ним своих людей! Дворцовые костоломы отвыкли, что им могут сопротивляться. В любом случае Хасту нужно отыскать до того, как он сумеет пробраться к Тулуму…»