Текст книги "Про100 котики"

Луиза Мессеро
Мурзик и Гавка, 2017 год

Рыжий щенок по имени Мурзик тащил старую раненую кошку. Подтаявший снег проваливался даже под весом двух маленьких животных, и щенку приходилось туго. Но каждый раз он выбирался из проталины, и хватал зубами кошку, и волок её дальше. Он нашёл её у пустыря, она осталась там после драки с несколькими псами. И если бы не Мурзик, недолго бы она протянула. Из раны на спине уже не сочилась кровь, но от этого было не легче. Кошка иногда жалобно мяукала, а щенок, облизнув ей мордочку, опять тащил её.

Он тащил её в своё жилище. Маленькое подвальное оконце с подветренной стороны многоэтажки, из которого торчала труба местной котельной, и было его жилищем. Тут почти всегда было тепло, а ещё кочегары частенько подкармливали Мурзика чем-нибудь вкусненьким. Это они дали ему такое странное имя, притом ещё и считали своим талисманом, впрочем, щенка это особо не напрягало и не волновало, главное теперь, чтобы старая кошка могла оправиться от ранений, а дальше будет видно.

Мурзик приволок кошку на место уже к вечеру, и еду искать было уже поздно. Он, конечно, принёс для неё свою любимую косточку, но кошка даже не взглянула на подарок, силы её были на исходе. А Мурзик принялся вылизывать её рану. Или зализывать… В общем, он точно знал, что надо делать. Ночь прошла в постоянной тревоге за новую знакомую.

А пораньше утром он отправился на поиски пищи. Каким чудом он понимал, что сейчас нужно, знает один Бог, но, посидев немного у двери небольшого магазинчика, он наконец увидел то, чего ждал. И последовал за крикливой тёткой, тащившей две огромные сумки с продуктами. На самом верху одной из них вздрагивала, похлюпывая, пара пакетов молока, как будто специально приготовленная для щенка. Он шёл терпеливо, хотя и оглядывался постоянно, и принюхивался, как бы желая понять, что с его подругой всё в порядке. И вот наконец удача! Раздался дребезжащий звонок мобильника. Тихо ругаясь, уставшая тётка поставила на дорожку обе сумки и полезла в карман куртки за телефоном. Пара секунд – и Мурзик уже летел прочь с пакетом молока в зубах! Большей удачи ему и не нужно было! Его подруга всё ещё спала, когда он вернулся. Радость щенка не умещалась в его собачьей голове, оттого хвост крутился, как пропеллер. Мурзик подбежал к кошке, полизал её спину, мордочку, подбежал с другой стороны и опять полизал кошку, пора же проснуться наконец! Ещё бы ей не проснуться, когда так будят! Кошка открыла глаза, мяукнула, уже не так беспомощно, как будто эта ночь стала началом новой жизни, сама удивилась своему состоянию, надо же, а ей и вправду захотелось поесть!

Обведя глазами округу, она всё же ткнулась мордочкой в шею щенка. Мурзик разгрыз пакет с молоком, и белёсый ручеёк потёк на асфальт, заполняя ямки, как будто пытаясь довести все неровности местности до совершенства. Гавка (он назвал её Гавка!) принялась лакать молоко, ей действительно нужны были силы. Щенок, постояв рядом совсем недолго, лизнул ещё раз свою подругу, припрыгнул и отправился на новую охоту. На этот раз он решил не рисковать так сильно. Он просто пробежался по пустырю между домами, вокруг магазинов. Потом в парке под лавочками, но найти то, что ему нужно, было сложновато. Если бы для себя, то он бы подобрал кусочки хлеба да и съел, что, впрочем, он и сделал, пока искал лакомство для Гавки. И наконец ему улыбнулась удача: в парке запахло костром и мясом…

Нет, на мясо он и не рассчитывал, а вот кусочек колбаски очень был бы кстати!

Народ, вороживший вокруг костра в утро выходного дня, был весел и добр, оттого нашлись желающие угостить красивого щенка колбаской, чего ему и было надо. Вильнув хвостом, Мурзик ткнулся мокрым носом в ладонь угощающего мужика, слизнул несколько кусочков докторской и рванул к себе. Как же он торопился! Он очень спешил, да и волновался за свою подружку тоже очень сильно. Гостинцы ей понравились и вызвали больший интерес, чем любимая его косточка вчера вечером. Мурзик ещё несколько раз лизнул спину кошки, пока та ела колбасу. Полакал оставшееся молоко, не пропадать же добру! И снова улёгся, прикрывая собой тело кошки, которой ещё трудно было шевелиться.

В заботах о ней прошло несколько дней, кошка потихоньку поправлялась и уже встречала своего спасителя с очередной охоты тихим мурчанием, отчего щенячий восторг закипал и выражался ещё более бурными обнимашками. Рабочие котельной заметили перемены в жизни за окном подвала. Рассудив, что и кошка в хозяйстве пригодится (крыс-то в округе всегда хватало), постелили для парочки друзей старенькое одеяльце и поставили им небольшую мисочку, в которую кто-нибудь из людей обязательно приносил еду. Тёплый ароматный суп всегда был кстати и принимался с огромной благодарностью. Никто из людей не собирался нарушать их свободу и не попытался разлучить. Жизнь по обе стороны окна текла своим чередом, предоставляя каждому обитателю земли право наслаждаться ею. Благо весенние деньки выдались тёплыми, снег подтаивал с каждым днём всё больше, даже первый весенний дождик не испортил жизни: всё же козырёк окна и ветер, относивший капли дождя подальше, не дали им продрогнуть. А наутро в лужах можно было весело порезвиться, разгоняя прохожих россыпью брызг.

Гавка уже начала сама ходить на охоту, хоть и ничего не получалось пока, но это был хороший знак: она чувствовала себя всё лучше. Далеко от их домика она не отходила и всегда ждала щенка, встречая его так, словно прошла вечность с той минуты, когда он убежал на охоту. Вскоре он привык, возвращаясь домой, подставлять свой нос для шустрого язычка Гавки, которая просто обожала своего спасителя, понимая, видимо, что без него не выжила бы ни за что.

Так они и жили, он охранял старую серую кошку, которую спас, сам не зная почему, и обожал засыпать, слушая её ласковое мурчание. А она любила его. А ещё любила мурчать тихонечко под шёпот сверкающих звёзд тихим синим вечером так, словно разговаривает с ними. Или рассказывает им свои сказки, которые так понравились щенку.

Ксения Мироненко
Белгород
Рыжка, ваза и колбаса

Как же скучно целый день сидеть в квартире. На дворе лето, интересные места, коты местные, а я одиноко сижу на подоконнике. Лениво виляю пушистым рыжим хвостом. Даже муху на прозрачном стекле ловить не хочется.

Смотрю на улицу со второго этажа. Там во дворе бабульки садят цветы, интересно будет потом там погулять, как в диких джунглях, ещё можно на кузнечиков поохотиться и ощутить себя настоящей тигрицей.

А вон идёт соседский кот Борис, ишь ты, вышагивает как, расфуфыренный! Прям по центральной аллее идёт, хвост трубой, и ни на кого не смотрит. Фи, гордый какой!

Вдруг моё внимание привлекает хрустальная ваза с яркими розовыми цветами. И кто придумал поставить её на подоконник?! Только место зря занимает!

Толкну-ка я её лапкой. Ну вот, так-то лучше. Хотя… ещё толкну и ещё…

Бабах…

Ваза падает на кафельный пол и с грохотом разбивается на тысячи мелких острых осколков. Теперь лужа на полу, а у цветов сломались тоненькие стебли.

Ой-ой-ой… Вот это я попала… Слышу громкие шаги хозяйки.

«Рыжка!»

Всё, надо сматываться!

Со всех лап несусь в спальню под большую широкую кровать и забиваюсь в самый дальний и тёмный угол. Как же здесь пыльно… Пчхи!

В шёлковой шёрстке запутался комок пыли, на хвосте паутина. М-да уж, повеселилась, называется… Теперь ещё и мыться придётся после этой грязи, а это работы на полдня.

Ну, ничего, зато это самое безопасное место в квартире, меня тут точно никто не найдёт. Затихаю и прислушиваюсь, хозяйка громко кричит, аж стены дрожат.

«Ах ты, морда рыжая! Разбила мою любимую вазу! Вот найду и надаю тряпкой по ушам!»

Ну, это мы уже проходили, учёные. Теперь я свои уши берегу как зеницу ока.

И вот чего сразу «морда», вот уйду из дома – и будет знать. А то как голова болит, так сразу: «Рыженька, иди ко мне», а если что не так – я у неё «морда рыжая»!

Сижу теперь, думаю. Что такого? Ну ваза… ну разбилась. Подумаешь, конец света! Я же не специально, только хотела её немного лапкой подвинуть, а оно вон как получилось. У меня, может, тоже стресс!

Вдруг в комнате раздаются тихие шаги. Прислушиваюсь, вожу усами и стараюсь не дышать. Чья-то маленькая рука тянется ко мне под кровать…

Страшно-то как! Но я быстро успокаиваюсь, когда вижу веснушчатое лицо моей любимой девочки Даши, дочки хозяйки.

Мы с ней самые лучшие подружки. И в мячик вместе играем, и в прятки-догонялки всякие. А ещё по утрам незаметно от мамы она даёт мне кусочки вкуснейшей колбасы.

Даша смотрит на меня несколько долгих секунд и улыбается. Я стыдливо отвожу взгляд и смешно опускаю ушки. Она дотрагивается до них и нежно гладит меня по шёрстке. Я включаю внутренний трактор и начинаю громко мурчать.

– Эх, Рыжка, Рыжка! Что ты опять натворила?

– Мур-р-р-мяу…

– Ну, ладно, я тебя не выдам!

С радостью смотрю на неё и благодарно виляю хвостом.

– Ты, наверное, проголодалась. Долго уже сидишь под кроватью?

– Мяу-у-у-у…

Девочка кивает.

– Сейчас принесу тебе кусочек колбасы.

Она подскакивает и тихонько идёт на кухню, чтобы не вызывать лишних подозрений.

Вот это мне повезло, вот это счастье… Колбаса – это вам не шутки!

Почаще, что ли, забираться под кровать?..

Татьяна Панасюк
Санкт-Петербург
Что у кошки за ухом?

– Шерсть, – скажете вы и будете правы. Отчасти. От самой маленькой части.

Потому что стоит эту шерсть погладить, а лучше почесать, и тут же включается мурчатель. И вот уже сказка, слышите?

Но сегодня моя белая и пушистая Мира не мурчит, сколько ни чешу её за ухом. Сказка не приходит.

В чём же дело? Глажу её по спинке. До хвоста. Хвост не трогаю, кошки не любят. Но в шерсти хвоста запуталась соринка. Аккуратно вытаскиваю и… Что это? Мурчит?

Слушаю. И вы можете послушать…

* * *

Однажды у меня разболелся хвост… Я сначала думала – спина. Нет, ниже. Поясница? Ещё ниже. Копчик? Нет? А куда ещё ниже-то? Хвост?

Хвост.

Так я же…

Стоп! Открываю глаза, вижу шерсть, белую. Моя? Моя. Я кошка? Кошка. Я кош-ка. Точно. Это в прошлой жизни я девочкой была, а в этой кошка. Уснула крепко.

А хвост болит. А чего болит? Вспомнила! Кусила же она меня, эта… Нет, я не ругаюсь, я кошка приличная, шотландских кровей, и с воспитанием у меня всё хорошо.

Но эта! Ест из моей миски и пьёт тоже. Даже в мой туалет ходит, хотя у неё свой с крышей есть. А уж на руки к моим как к себе домой забирается. И спать мне спокойно не даёт. То ей холодно, то скучно, то играть, то бегать. И ладно бы дочь. Моя. Так ведь нет же.

Началось всё с разговоров. Моя младшая к старшей всё приставала. Я не прислушивалась особо, но что-то меня напрягало в этих беседах…

А потом младшая притащила маленькую переноску. И позвала знакомиться.

Запах мне сразу не понравился. И тишина подозрительная. А уж вид… Нынче шерсть-то дефицит, что ли? Или её побрили? А может, она и не кошка?

Мои всё пытались её из переноски выманить. А эта упёрлась, не идёт. Ой, лучше бы так там и сидела. Она же не вышла, она выскочила! И понеслась: по ковру, по кровати, по стене. Кусок плинтуса оторвала, до кухни дотащила и… на стол! Стащила кусок пирога – и дальше бежать.

Мои в шоке.

Когда она уснула, собрали семейный совет. И меня позвали. А что тут совещаться? Тут воспитывать надо. Мелкая она, и то правда.

Назвали Мавкой, купили ей дом, а меня старшей кошкой назначили.

Только ей об этом сказать забыли, или она из непонятливых?

Время идёт, бестия растёт, а ума не прибавляется.

Старшая моя всё чаще говорит: любить надо всех, даже страшненьких, даже глупеньких. А младшая вздыхает и поддакивает: вырастет, поумнеет. Наверное.

Поумнеть-то она поумнела. Только не в том месте. Как и что стащить – это она освоила, а вот уважение к старшим так и не появилось.

Я раньше не думала, что умею драться и кусаться. Оказалось, умею! А что делать? Ждать, когда она мне хвост откусит? Или горло перегрызëт? Нетушки. Тут у меня все инстинкты и проснулись.

А хвост? Так после вчерашней драки болит.

* * *

Не всегда легко к новеньким привыкать. Вздохнула. Теперь и за ушком можно почесать.

Ирэн Пономаренко
Ростов-на-Дону
Истории про котёнка Пушка

Сказка

Часть 1 ЗНАКОМСТВО СВЕТЛАНКИ С ПУШКОМ

Жил на свете котик по кличке Пушок. Шубку он имел серенькую, а шейку и лапки – беленькие. Котёнок был очень красивый и пушистый, поэтому его так и прозвали – Пушок.

Котик не любил одиночества, но жил один в подъезде многоэтажного дома. Друзей и хозяина, к сожалению, у него не было, и ему приходилось гулять во дворе самому. А Пушку так хотелось иметь друзей! Но почему-то никто не проявлял такого желания.

Однажды ранней весной произошла такая история: Пушок гулял во дворе и, переходя дорогу, не посмотрел на светофор (а горел красный свет!). Водитель машины резко затормозил, котик отскочил, но передние лапки от удара машины всё же повредил. После этого случая он стал хромать.

Звери и птицы, живущие во дворе, не хотели дружить с хромоножкой, а ведь он так нуждался в помощи!

Он лежал под деревом и тихо стонал от боли. Но никто не подходил к нему…

Лишь пятилетняя девочка Светлана пожалела Пушка. Она была очень доброй, любила природу и животных. Света взяла котёнка на руки и спросила: «Хочешь, я буду твоим другом?..» Пушок обрадовался и, конечно же, согласился.

Света со своей мамой отнесли нового друга к ветеринару – дяде Феде. Тот сделал все нужные обследования, а потом стал лечить котика: зашил и смазал Пушку все ранки, обмотал бинтами лапки и сказал: «Ничего, жить будет!..»

А котику дал совет: «Больше не переходи дорогу на красный свет, а только на зелёный!..»

После этого Пушка доставили домой, и Светланка стала ухаживать за ним. Больше они не расставались.

Котёнок выздоровел и через месяц уже вместе с хозяйкой Светланой резвился во дворе. И впредь дорогу переходил только со взрослыми и на зелёный сигнал светофора!..

Часть 2 ЗИМНЯЯ ИСТОРИЯ

Наступила долгожданная зима…

Котёнок Пушок и его хозяйка, девочка Светланка, с которой они были дружны, очень любили это прекрасное время года.

Вместе они гуляли, наслаждаясь свежестью морозного дня и любуясь снежным покрывалом, укутавшим все деревья и кустарники.

Котик горделиво шагал по тротуару, ловил носом снежинки и улыбался.

– Не понимаю!.. – говорила Светлана, советуясь с котёнком. – Как можно не любить такую красоту, сидеть дома?! Вот, например, наш сосед Вовка уткнулся в компьютер и не выходит на улицу… Так нельзя! Ведь погода прекрасная!..

Котик мяукал в ответ, соглашаясь с рассуждениями юной хозяйки.

А ещё Света частенько звала друзей поиграть, покататься на катке, располагающемся рядом с их двором, или на горке, которая тоже находилась недалеко.

Дети с удовольствием выходили на улицу, брали с собой зимние принадлежности и использовали их по назначению, то есть садились на санки, надевали коньки и лыжи и катались целый день, пока не стемнеет.

Ребятам было очень весело!

Котик Пушок радовался вместе с детьми.

Хмурился только один сосед Вовка, который смотрел на всех сквозь закрытое окно. Ему нравилось сидеть дома… На улице он мёрзнул и не любил зиму.

Светланка и другие ребята увидали его в окне и решили позвать во двор.

– Вовка, выходи! – закричали дети. – Вовка, иди к нам!..

Мальчишка открыл форточку и выглянул на улицу.

Котёнок тоже замяукал, как бы позвал соседа к ребятам…

– Ну, раз у меня так много друзей, – обрадовался Володя, – сейчас приду!..

Мальчик быстро оделся, взял коньки и выбежал на улицу…

Было хоть и морозно, но очень тепло, поскольку дети не сидели на месте, а двигались, занимаясь зимними видами спорта.

– Айда на каток!.. – позвали Вовку Светлана и другие ребята.

И мальчик наконец понял, что любое время года, в том числе и зима, по-своему прекрасно!.. И ты никогда не будешь одинок, если рядом есть настоящие друзья!..

15.11.2020

Ирина Савченко
Минск
Зверь мой барсик

(Две стороны одной котоистории)

ЗВЕРЬ МОЙ

Он, такой крохотный и беззащитный, отчаянно мчался через широченный минский проспект.

8 полос.

Час пик.

Десятки машин и сотни колёс в шумном автоброуновском движении.

И, казалось бы, ни единого шанса выжить!

Но он выжил!

И, сиганув поперёк магистрали, рухнул прямо к моим ногам. Мохнатый комочек с огромными серьёзными глазами и пушистым, почти беличьим, хвостищем. А ещё со сломанной лапкой, лишайными заплешинами на свалявшейся шёрстке, клещом в ухе и выскакивающим от страха сердечком.

Куда нёсся он через громадный проспект? Зачем?

К кому или от кого? Что он успел пережить за эти несколько недель своей непростой бездомной жизни? Как вообще судьба смогла вырвать его из безжалостного месива вращающихся колёс и не забрать у него жизнь?! Без чуда здесь явно не обошлось! А чудеса, как вы понимаете, должны продолжаться! Непременно! Я так решила! Несмотря на бессонные ночи, боль со страдальческими «мяу», лекарства, клиники и переживания…

Так в мою жизнь вошло (а точнее, ворвалось!) это мистическое существо и стремительно превратило меня в котомаму.

Чудо-зверь теперь безгранично владеет моими душой и телом и взирает на меня такими глазищами, будто в этом мире он понимает больше нашего. И чем пристальнее сверлит меня этот янтарный космический взгляд, тем больше мне кажется, что сей мистический зверь сам принял решение лечь поперёк моей дороги. И он наверняка знает зачем. Полагаю, это нужно нам обоим…

БАРСИК

Перебежав проспект, я упал без сил.

«Больше не могу…» – уткнулся я носом в холодный асфальт. Вокруг с рычанием проносились машины. Много машин. Сотни безжалостных колёс.

Вдруг чьи-то руки подхватили меня и быстро спрятали в тёплое мягкое место, откуда я слышал голоса, и совсем рядом с моим ухом раздавалось: «Тук-тук, тук-тук, тук-тук…» Я догадался, что это стучало сердце. Сердце человека, чьи тёплые руки меня держали. И мне сразу стало не так страшно жить, как раньше, и даже захотелось поспать.

Кто-то гладил меня по спинке и что-то говорил мне. Но я не понимал этого языка. Языка человека. Я ещё не научился, ведь я только два месяца прожил на этом свете. И мне никогда не встречались люди, которым хотелось бы со мной поговорить.

Я набрался смелости и решил рассмотреть человека, чьё сердце билось так близко с моим. Я изо всех сил вытянул шею и повернул голову. Раскрыв пошире глаза, я сначала увидел рыжий шарфик, а затем пушистые волосы и внимательный взгляд. Этот кто-то в шарфике сразу улыбнулся и почесал меня за ушком. Конечно, это была не кошка-мама, но всё-таки мне стало немножко спокойнее.

А потом мы долго ехали, и я удивлялся, что мир такой большой и шумный.

Там, куда меня привезли, было тихо, уютно и не было машин. Мои лапки и животик касались чего-то пушистого и нежного. Это было так похоже на мамину шёрстку!

Кто-то рассматривал меня и гладил. А затем поставил передо мной мисочку с чем-то необыкновенным. То, что в ней лежало, пахло так вкусно, что я и не заметил, как всё проглотил. Тогда на тарелочке появилась новая вкуснятина. И это я тоже съел. Наверное, я был очень голодный. И мне никогда не было так умопомрачительно вкусно!

И тогда я решил, что больше не буду ничего бояться. Потому что всё плохое для меня, наверное, закончилось. Навсегда.

Подумав об этом, я свернулся калачиком, замурлыкал и почти сразу сладко заснул. А сквозь сон доносилось: «Хороший… малыш… Барсик…» Вероятно, так меня звали…

Я даже не заметил, как начал понимать этот язык – язык человека. Наверное, со мной произошло какое-то волшебство…

Но я так устал, что решил подумать обо всём завтра…

«Мур-р-р… мур-р-р…»

Так в квартире на втором этаже поселилось счастье.

Иоланта Сержантова
Москва
Кот

Я надоедал попутчикам рассказами о том, какая у меня замечательная собака, и не знал, что уже несколько часов, как её нет на этом свете. Колёса поезда вальсировали всё быстрее, и словно следом, пытаясь угнаться за мной, на полу у печки бежала в последний раз по полю беспамятства моя собака.

Возвратившись из командировки, прямо на перроне, сам не зная почему, я спросил у встречающих:

– Как она?

Меня поняли, даже не уточнив, кем интересуюсь, и… я встретился-таки с тем страшным, о чём боялся даже думать последние три года:

– Умерла.

– Нет! – запротестовал я и уже сквозь рыдания едва расслышал, что «всё к тому шло».

За последний год у собаки дважды отказывали задние лапы, но я категорически не соглашался считаться с её немощью. Из одной лишь любви она каждый раз приходила в себя, поднималась и снова шла за мной, куда бы я её ни позвал. Иногда, обращаясь ко мне взглядом, она интересовалась: «Зачем я тебе такая?!» – после чего просила разрешения уйти. Я неизменно отказывал ей в этом, а для убедительности мотал головой да решительно и громко произносил: «Нет». Собака покорно вздыхала и, не смея ослушаться, продолжала жить. И вот, ловко воспользовавшись моим отъездом, она поспешила сделать то, о чём так долго просила.

– Как… Как она могла?!!! Я же не позволил!!!

– Но тут… ещё одно, – едва разобрал я из пучин своего горя.

– Что? Что ещё?!

– Кот…

– А что с котом?

– Он тоже…

– Что?!!!

– Он умирает…

Я не понимал, как может происходить такое с котом, который в пять раз моложе собаки.

– Объясните толком, – попросил я.

– Сейчас сам всё увидишь.

Когда мы вошли в дом, первое, что бросилось в глаза, – распластанное на кровати серое тело.

– Эй, кот… – тихо позвал его я.

Услышав мой голос, он пошевелился, дёрнулся, попытался ползти навстречу и рухнул на пол.

Почти невесомого, я подхватил его на руки, прижал к себе и почувствовал, как оглушительно работает крошечное сердце, стараясь достучаться до меня, разбудить сострадание, жалость.

– Да что ж это, бедный… Что случилось? – спросил я у домашних, и они поведали мне о том, как, едва собака ступила за ворота своего собачьего рая, кот завалился вдруг на бок. Его голова обвисла, и он как бы забыл, как это – ходить.

– Всё произошло как-то сразу, – уверяли меня. – В один миг. И ещё… он не может глотать, разучился.

Сжимая в руках то, что осталось от некогда весёлого, почти круглого кота, – горсть хрупких косточек, обёрнутых гладкой кожей, я лихорадочно соображал, что можно предпринять. И пока набирал в шприц лекарство, поил, баюкал и обтирал после приступов тошноты, думал о том, что от горя умирают не только люди, а вот, гляди-ка ж ты, коты тоже умеют делать это.

До этого времени я совершенно не мог предположить, что кот и собака дружны. Не задумывался об этом, не замечал. Мне казалось, они живут рядом как посторонние. Обстоятельства вынудили делить кров и любовь к одному человеку, но по отношению друг к другу это не обязывало их ни к чему. Так казалось. Но теперь, глядя на то, как страдает кот, я начинал припоминать такие моменты, которым раньше не придавал значения.

Услыхав нечто неожиданно громкое и пугающее, кот приходил посидеть рядом с собакой, её присутствие умиротворяло его, а в поездках кот был спокоен, только если, выпростав из-за пазухи голову, видел идущую рядом собаку. Целыми ночами кот лежал на диванчике напротив и неотрывно глядел на неё. Не знаю, о чём были их молчаливые разговоры, не смею мечтать, что обо мне, хотя кто знает.

Три месяца понадобилось на то, чтобы вновь научить кота сидеть, ходить, глотать, и если бы я ещё искал пояснение к такому чувству, как любовь, то теперь у меня наверняка бы был ответ.