Текст книги "Время сказок"

Глава 3

Оглянувшись через минуту, Марья поняла – она стоит одна посреди незнакомого леса, совершенно не представляя где та тропинка, с которой она свернула. Где ребята, за которыми она бодро шагала еще совсем недавно, где Алена, чьи светлые волосы развивались на подобии путеводного флага и где, наконец, домовой, что хотел им рассказать какие-то страсти о местных обычаях.

Высокие деревья толпились кругом в попытках разглядеть незваную гостью повнимательней. Запах смолы, казалось, проник под одежду, опутывал все вокруг. Девочка растерянно озиралась по сторонам и никак не могла решить, что же ей делать дальше.

– Как я сюда попала, – рассуждала она шепотом, – приблизительно помню. Помню, увидела странное существо с колокольчиком, висевшем на синем бантике. Заяц! Точно, это был заяц. И вдруг колокольчик. Странно и удивительно.

Разговор сама с собой Марья вела стоя посреди густого леса, но теперь зайчика не было в поле зрения. Куда он подевался?

– Наверное, это не самый важный вопрос, – продолжила она, осматриваясь по сторонам.

Но всю жизнь не будешь крутиться по сторонам и, глядя под ноги, она увидела, как к ней подбирается дымка. Она клубилась и кружилась вокруг ее ног, как щенок, но не была приветливой. Это была серая плотная странная и неприятная пелена, туман похожий на колдовское варево в котле какой-нибудь ведьмы из сказки, но ведьмы и котла не было. И сказки не было. Смешивались серые оттенки, кружились около девочки, время от времени скручиваясь в воронку или превращаясь в кучевые облачка у самой земли. Зрелище сие завораживало, увлекало, отсекало все мысли и воспоминания о прошедших днях. Марья засмотрелась так, что голова закружилась. Теперь она видела только эту пелену, даже огромные деревья потеряли для нее свои размеры и растворились в глубине сознания.

Зато периодически из тумана показывался, как будто подскакивал, красный красивый мухоморчик. Чем-то неуловимым был знаком Марье этот мухоморчик, но она никак не могла вспомнить, где она видела такой гриб. Она наклонилась, попыталась поймать грибок, но тот в руки не давался, зато девочка полной грудью вдохнула туман у ног. Запаха у тумана не было, почти, толлько ощущение сырости и теплоты одновременно. Марья засмеялась легко и тихо. Ей понравилось ощущение, она как будто распробовала воздух и, зачерпнув еще в ладошку, снова вдохнула это чувство. Пелена входила в Марью, поглощая ее, отсекая ее от прошлого и будущего. Есть только здесь и сейчас. И она почти забылась и забыла обо всем, но тут тонкий, негромкий звон знакомого колокольчика вернул девочке ее саму, ее сознание и ее реальность.

Зайчик вновь показался из-за деревьев, появившись из ниоткуда. Он вернулся, как только понял, что потерял свою добычу. Мотая головой, заяц создавал треньканье все сильнее и звонче. С каждым ударом язычка этого маленького колокольчика Марья приходила в себя, но она все еще стояла на месте. Стояла и стояла бедная девочка между грибочком с туманом и зайчиком с колокольчиком и не могла выбрать.

– Но я ведь никуда не тороплюсь, – встряхнула прической Марья, – пойду, сяду на вон тот пенек и выберу спокойно.

Прямо перед собой она увидела ранее не замеченный ею большой пень, ровный, круглый, как стол дома у Марьи. Она любила свой дом, и сейчас это воспоминание помогло ей с оптимизмом взглянуть на лес вокруг себя. Теперь она была уверена – с ней ничего плохого не случится.

Девочка подошла к пенечку, села. Грибочек, как игривый щенок, последний раз прыгнул у ее ног и исчез.

Марья внимательно осмотрелась вокруг. Те же устремленные ввысь деревья, подпирающие облака, представлялись ей теперь добрыми великанами, которые, конечно, защитят заблудившуюся путешественницу от любых напастей. Но только девочка никак не могла вспомнить – а куда именно она путешествует. И неужели она здесь совсем одна. Но сия мысль ее не пугала, хотя до этого момента Марья была уверена, что ей не нравится одной блуждать по лесам. Сейчас же зайчик с колокольчиком опять напомнил о себе. Я, дескать, составлю тебе компанию. Он смотрел на нее слегка укоризненно: мол, что сидим, кого ждем.

– А что это я здесь делаю? – внезапно спросила она себя. – И почему у меня в руках какая-то странная сумка. Интересно, что в ней?

Марья заглянула внутрь и с удивлением увидела дощечки. Что это такое и откуда это у нее? Она не знала. Доставая дощечки по одной, разглядывая и раскладывая их, девочка создала вокруг себя сначала круг из дощечек разного размера, а потом ей пришла в голову идея. Идея заключалась в том, чтобы разложить их как-то красиво, например, в круг сначала положить самые больше, потом средние, а уж последними самые маленькие. Или лучше сделать из них подобие пасьянса. А еще можно создать из частей удивительный деревянный цветок. А уж если класть их через один надписанный, чистый, надписанный, чистый, то можно создать многообразие узоров и мозаик. Кстати, о мозаике. В детстве у Марьи было много мозаик, но больше всего ей нравилось придумывать такие узоры самой. Через какое-то время, творческий запал прошел и девочка собрала все обратно в сумку, похожую на мешочек. Откуда взялась сумка Марья тоже не могла вспомнить. Она затянула завязочки на сумке и заметила, что одна небольшая дощечка осталась лежать на пеньке. Было лень развязывать сумку, складывать и снова завязывать, а потому девочка последнюю детальку положила себе в карман. Положила и тут же о ней забыла. Рядом зазвонил родной колокольчик. Заяц позвал ее в дорогу.

И самое главное – Марье было невдомек, зачем ей все эти дощечки, поэтому она положила неудобную сумку около пенька и, подпрыгивая на одной ножке, поскакала за зайчиком, повторяя мелодию колокольчика.

А лесовик усмехнулся, поднял корешки своего пенька, на котором только-только сидела девочка, положил сумку под них и отправился в другую сторону. Правда, перед этим поставил на приметном месте заветный мухоморчик, чтобы в случае надобности, быстро найти припрятанные сокровища.

Девочка догнала своего провожатого и больше по сторонам не крутилась. Теперь она была твердо уверена – ей стоит следовать за зверюшкой. Зайчик был просто в восторге и даже разрешил девочке себя погладить по теплой, блестящей шерстке. Марья и зайчик, подпрыгивая одновременно на одной ножке, отправились дальше.

Не прошла девчушка и десяти метров как перед ней проявилась тропка, как будто кем-то давно сложенная из небольших камней. И этот путь вывел ее к открытию – к замечательной полянке. Деревья расступились, солнце снова светило, и небо было голубым и чистым. Большая, светлая, окруженная со всех сторон высокими елками, и потому кажущаяся сокрытой от мира и тем привлекательной, полянка манила к себе. Солнышко сверкало и грело высоко в небе. Согревало и припекало, как будто на дворе было жаркое лето, а не начало осени.

Марья сделала шаг из леса, потом второй, третий и ноги ее тут же утонули в траве, она окунулась в удушливый запах разных цветов. Ароматы сладкие и горькие, пряные, с дымком и едва уловимые, знаменитые ваниль и корица смешивались в одну большую кучу, заставляя мир кружиться в этом водовороте благовоний.

Красные и желтые, синие и фиолетовые, оранжевые цветы, разбавленные пряными зелеными травами, окружили девочку и приглашали прогуляться по поляне, окунуться в травы, искупаться в цветах и, в конце концов, уткнуться в теплую землю. И заснуть. Заснуть навсегда. Марья, раскинув руки, ухнула в это благоухание. Веки ее набрякли и закрыли глаза. Но что-то, какая-то мелкая деталь не давала ей окончательно заснуть.

Зайчик. Он бился об ее ладонь. Колокольчик звенел. Он будил ее снова и снова. Если вначале это имело какое-то воздействие, то спустя несколько минут уже нет. Ничто больше не имело значения, только покой. Марья засыпала спокойным сном покойника. Зайцу не осталось ничего другого: он укусил девочку за ладонь. Со всех силы, до крови.

От боли она вскрикнула и тут же проснулась. Оглянулась вокруг. Наваждение рассеялось. Она лежала на какой-то мшистой кочке, рядом болото, крючковатые колючие ветки ближайшего деревца опустились до лица девочки и уже самыми тоненькими побегами касались щеки. Деревце, скрюченное и больное, казалось, росло только для того чтобы склониться над жертвой, засыпающей последним сном. Проглотить этот сон без остатка, высосать все силы и эмоции несчастного путника – такова была цель этого неказистого растения. Так оно жило, не стоит его осуждать, только так и могло существовать.

Сейчас этим заблудшим путником была Марья. Вовремя девочка очнулась, села, бросила взгляд на свою окровавленную руку. Она в недоумении огляделась по сторонам. И в который уже раз за последний день, подумала: «что я здесь делаю?». Вновь поняла, что не знает ответа на этот вопрос.

Марья встала, а заяц настойчиво подталкивал ее к каменистой тропинке, уводящей от страшной поляны. Кстати, тропа осталась на месте, никуда не исчезала и даже не изменилась. Но заяц животное невысокое, а потому подталкивая девочку, он все время стучался ей под коленку, не нарочно принуждая едва ли не падать, несчастную заблудшую душу.

– Подожди, – слегка отодвинула его девочка, – так я не могу идти. Ты показывай путь, а я пойду за тобой. – Заяц внимательным взором глянул на нее и кивнул, как будто все понял.

Обойдя Марью, он кивком головы указал путь. Девочка благодарно погладила зайчика здоровой рукой и сказала:

– Как только смогу подарю тебе морковку, – и улыбнулась.

Зайчик, казалось, улыбнулся девочке в ответ. Но ведь зайцы не умеют улыбаться. Марья отмахнулась от глупой и странной мысли и вошла следом за своим спасителем обратно в лес.

Заяц поскакал вперед, девочка за ним. С левой ладони Марьи изредка капали маленькие рубиновые капельки, кровь никак не хотела останавливаться и сворачиваться.

Кочка на болоте, где совсем недавно покоилась голова девочки, приподнялась. Злые зеленые глаза с досадой прищурились на уходящую добычу. Булькающий звук и кочка через мгновенье исчезла. Капли капали, оставляли следы, отмеряли шаги и показывали путь, ускользающей жертвы.

Но Марья этого не видела. Она шла все дальше и дальше от забытых товарищей за своим спасителем. Девочка просто шла, переставляла ноги: левая, правая; левая, правая. Она ни о чем не думала. Смотрела на свои ноги: левая, правая; левая, правая. Казалось Марье, что если вдруг случайно, она отвернется и перестанет считать «левая, правая; левая, правая», то ноги неожиданно забудут, как надо переставляться, как надо передвигать свою хозяйку, к намеченной цели. И потому все мысли девочки занимали только два слова, два очень важных, два жизненно необходимых слова: «левая, правая».

Постепенно лес немного расступился, и парочка вышла на небольшую лысую полянку. На этой поляне помещалась только одна избушка, вросшая в землю до половины. Большему лес не позволил появиться или прорасти, разве только еще маленький сарайчик приютился на самом краю леса. Света сюда проникало значительно меньше – было сумрачно и немного неуютно.

Но Марья ничего не испугалась и не заподозрила. Она шла рядом со своим спасителем зайчиком, позвякивание колокольчика, стало для нее символом спокойствия. И полутьма ее не смутила, мало ли на свете не очень освященных мест. Неужели они обязательно все плохие? Нет, теперь девочка наверняка знала – все с точностью до наоборот. Слишком много цветов может быть ловушкой, а вот такой простой и обычный домик – нет. Тут, в этой простоте нет подвоха или обмана. И здесь наверняка живет кто-то такой же простой и обычный, обыкновенный и настоящий.

Так, или приблизительно так размышляла Марья, подходя поближе к чужому жилищу. Дверь оказалась закрыта. Зайчик привычно допрыгал до входной двери и, подпрыгивая, начал кувыркаться на ступеньках. Марья осталась внизу. Зверек явно был здесь не первый раз. Здесь его дом, а стало быть, Марье не стоит опасаться жилища своего спасителя. Поднялся сильный звон – колокольчик звонил все сильнее и громче, сильнее и громче.

Девочка заткнула уши и зажмурила глаза. Ей почудилось, что зайчик не сможет перевернуться и обязательно упадет на спинку, ему будет больно. Но все обошлось. Заяц остался цел и невредим. Звон прекратился также внезапно, как и начался.

Во внезапно наступившей оглушающей тишине Марья распахнула глаза и увидела, как дверь избушки приоткрылась, зверек нырнул внутрь, бросив последний раз взгляд на девочку. Она подошла вплотную к ступенькам, дверь все еще оставалась открытой. Но подняться по ступенькам Маруся все никак не решалась. Что-то останавливало ее от этого поступка. Наверное, просто приступ нерешительности атаковал девочку. Она замерла, склонившись над порогом.

Зайчик заманчиво звонил откуда-то из глубины. Девочка одним глазком глянула внутрь. Внутри непроглядная тьма и ей не удавалось разглядеть даже знакомого зверька, только слышался звон. Заглянула налево, а потом направо. Ничего. Звук тотчас пропал, как будто его выключили.

Больше не было слышно уже привычного перелива колокольчика, не было видно серого зайчика, но сразу за порогом лежала знакомая ленточка. А как же колокольчик звонил, если он лежит на виду? Любопытство росло, заполняя постепенно мысли. Наконец, Марья потянула за ленточку. Шелковистая ткань скользнула по ладошке, и колокольчик оказался в руках у девочки. Может, зайчику нужна помощь? Он один раз ее спас, теперь его очередь.

И девочка бесстрашно шагнула внутрь.

Глава 4

А в это время невольные попутчики еще даже не заметили, что один человек пропал.

Маруси не было на полянке. Светило солнышко, трава зеленена под ногами, муравьи на своих кочках-домиках суетливо готовились к зиме. Природа была тиха, заботы ее были привычны и безыскусны. Все шло своим чередом. Вот только одной девочки не хватало на полянке.

Ребята жмурились, дожевывая свои пирожки. Домовик ходил по полянке, разглядывая окрестности. Он прожил в этих местах всю жизнь, но все вокруг удивляло его, как первый раз. В отличие от подростков. Тех не интересовала никакая природа. Лес или ручей, солнце или цветы ничто не заставляло их сердца биться быстрее. Но возможно это потому, что с непривычки они устали намного больше обычного.

Домовик вернулся к импровизированному пикнику, внимательно всех осмотрел.

– А кто умеет печь пирожки? – как-то вкрадчиво спросил он. – Вот такие же кругленькие?

Все переглядывались и молчали.

– Понятненько, – погрустнел домовой, – значит-ца, стряпать не умеешь, девица?

– А зачем? тут еще полно пирогов, – Алена пожала плечами. – А потом найдем какой-нибудь магазин, – тут у домового глаза на лоб полезли, – ну, или че-нить такое… – закончила она невнятно.

– Мне почему-то кажется, – как-то неуверенно начал Ваня, – что в этом месте нет магазинов. Ты просто расскажи, почему именно такие пирожки нам нужны и зачем?

– Это жертвенные пирожки, – Алена поперхнулась, Михась неуверенно оглядел пирожки, но продолжил жевать, – и нужны они для обряда равноденствия. Мы, знаете, лето провожаем, зиму встречаем, а для этого нужны такие пирожки. – И он продолжил, – а для еды вам положили большие, общие расстегаи. Неужели непонятно было, – он как-то обреченно взмахнул рукой.

– А вот не понятно, – завелась Алена, но Иван ее слегка дернул за рукав.

– Спокойно, – прошептал он ей.

– И че теперя делать? – удрученно спросил Михась, не забыв, правда, дожевать свою «жертвенную» еду.

– А теперя новые делать, – передразнила нечисть парня, – и видимо, ей их придется делать! – Домовик указал пальцем на Алену. Та опять закашлялась.

– А почему сразу мне? – возмутилась она, когда смогла нормально дышать, – вот ребята у нас есть, а лучшие повара – мужчины. Еще у нас Марья есть. Искусница, вот! Пусть она и делает.

– Да? Ну, и где она? – домовик обвел рукой небольшую поляну. На ней присутствовали трое ребят и один домовой. Марьи не было.

– Куда делась эта малахольная? – лениво поинтересовалась Алена.

Все понимали, что придется вставать и искать потеряшку, но сейчас они только-только устроились поудобнее и, честно говоря, никому не хотелось снова прыгать по лесу в поисках девочки.

– А может, мы ее здесь немного подождем? – с надеждой предложил Иван. Михась и Аленка согласно закивали головами. Но вот домовой был категорически против!

– Я ведь уже говорил, что здесь нельзя ходить поодиночке! Это опасно! – он брызгал слюной от возмущения.

– Ой, да че с ней будет-то, – затянул привычно Михась.

– Будет! Уверен, что-нибудь с ней будет. И скорее всего плохое будет! – домовой махнул рукой.

У ребят же ноги гудели после долгой дороги. Аленка вытянула их и аккуратно растирала ноющие мышцы. Мишка повторил все движения за девушкой, довольно ухмыляясь, заодно и руки вытер о штаны. Алена закатила глаза. Иван едва бросил взгляд, хмыкнул и отвернулся.

– Вот теперь еще и ее искать, – домовой впадал в отчаяние.

– Зачем? – снова встрял Михась. – Если мы в боевом походе, как ты сказал, то она пусть будет первой жертвой!

Алена согласно закивала, но потом вспомнила, что в этом случае ей придется печь злосчастные кругленькие пирожки. Хотела возразить и не успела.

Первым возмутился Иван.

– Мы не должны ее бросать, – страстно воскликнул Ваня.

– Это почему? – вопросил Михась. – Сама потерялась – сама пусть и выпутывается.

– Нет, – твердо стоял на своем Ваня, – мы все вместе сюда попали, вместе и вернуться должны. Я в этом уверен. Я читал о таком – нужно обязательно быть всем, – упрямо заявил парень.

Домовой удивленно покосился на парня, но не стал ничего говорить на эту тему. Он вообще промолчал. Решил дать возможность героям принять свое первое решение. А уж если оно будет неправильным, то у домового будет время и возможность переубедить ребят.

– Я согласна с Ваней, – поменяла свое мнение Алена. Уж очень ей не хотелось кашеварить: делать этого она не умела и боялась опозориться перед новыми знакомыми.

– И все равно, почему я должен бегать по лесу и искать ее? – упрямый здесь был не только Иван, но и Мишка.

Домовой, до этого момента не участвовавший в споре, решил исход дела.

– Мы должны ее найти. Если не найдем в ближайший день – она умрет здесь. Ночью ее кто-нибудь съест.

– Я не понял, – внезапно опешил Михась. – У вас тут что, людей едят?

– А у нас тут все едят, – развел руками домовой.

– Вот это номер! – парень хлопнул себя по ноге, – а могли бы и предупредить.

– И что бы это изменило? – встрял Ваня.

Все печально повесили головы.

Уже не так радостно светило солнце. Где-то недалеко журчал маленький ручеек, но теперь его мелодичный голос звучал, как заупокойная служба. Шишка сорвалась с ветки и упала на лесной мох – этот тихий звук в напряженном воздухе вокруг компании показался громом выстрела из пушки.

– Эй, герои! Что закручинились, живы же еще? – весело крикнул старейшина деревни, появляясь на опушке, – недалеко же вы ушли. О! я смотрю, одного уже потеряли.

Свободными шагами, фальшиво опираясь на свой посох, на поляну влетел старейшина в белых одеждах. Он широко улыбался, широко шагал, широко размахивал руками, предлагая объятия, то есть полностью соответствовал определению «дед Мороз летом на отдыхе». Только улыбка была фальшивой, объятия удушающими и весь вид, какой-то двуличный и подозрительный.

Но радость его была не поддельна! Чем очень удивила героев. Подростки еще в деревне поняли, что старейшина их недолюбливает, и даже хочется избавиться. К чему же радоваться новой встрече?

Теперь старейшина был одет в короткую хламиду, подпоясанную тонким кожаным ремешком, широкие штаны, заворачивающиеся водоворотами на щиколотках при быстрой ходьбе, но в руках оставался неизменный посох.

Ваня разглядел, что верхушку посоха украшала какая-то резьба, изображающая толи половину песочных часов, толи трехпалую птичью лапу. Что это значит, парень не знал, но спросить не мог – не до вопросов сейчас.

Старик же, заметив брошенный взгляд, лихо крутанул посох, и резьба пропала с глаз долой, как и не было. Посох выглядел старой палкой, выглаженной сотней рук, с небольшим выступом на макушке.

– Ты откуда здесь? – Домовик был неприятно удивлен.

Старик отозвал домового жестом. И они отошли, но не дальше, чем на пару шагов.

– Говорю тебе, пока не поздно, давай этих того, – он провел большим пальцем по горлу, – а потом новых вызовем.

Старейшину совершенно не смущало, что подростки его слышали. Он видел, что они остаются стоять на месте. Ребята были просто в растерянности и не знали, что им делать.

– Нет, мы не можем просить у богов новой милости, если не воспользовались их даром. – Домовик отрицательно покачал головой.

По какой-то странной, удивительной и пока неизвестной причине домовой, в который уже раз, заступался за своих новых подопечных.

Старейшина не стал настаивать на своем и сменил тему разговора.

– Ну, смотри, дело твое, конечно, – недобро покосился старик на подростков. Те сбились в одну кучу. – Кстати, тебя кот Баюн искал. Что-то очень он тебя видеть хотел.

– Зачем? – поднял брови домовой.

– Не знаю, – пожал плечами старейшина и отвернулся.

– А где ты его встретил? Что конкретно он сказал? Ты ему говорил, что я, того, ушел в поход? – засыпал вопросами домовой.

Старейшина опять пожал плечами и ничего не ответил.

– Ты можешь хоть что-то объяснить? – вспылил домовой.

Старик покачал головой.

Что-то старик недоговаривал, юлил, уходил от прямых ответов и не смотрел в глаза собеседнику. Домовому это показалось странным, но кот Баюн умеет напустить туману в свои предложения, может из-за него такое поведение? Домовой это знал, но все равно поведение старейшины слегка смущало.

Ребята же просто не представляли, как обычно себя ведет это старик и потому ничего не заподозрили. Они сидели на полянке, смотрели и слушали разговор, по сторонам они не оглядывались. А если бы оглянулись, то возможно увидели бы несколько маленьких фигур за ближайшими деревьями. А вот Домовику обзор загораживал старик.

Домовой задумался. Нужно решить этот вопрос. Да и домовой рассчитывал на некоторую помощь по стороны кота, а стало быть, и сам был заинтересован в беседе, а потому без дополнительных уговоров согласился.

– Хорошо, – кивнул Домовик, – где он? Ты сказал ему, чтоб шел по нашим следам?

– Нет, он не желает видеть тебя на людях, – усмехнулся старейшина. – Он хочет уединения с тобой.

– Ты что юлишь-то, Остромир? – задал прямо вопрос Домовик.

– Да что ты! Это ты своему другану скажешь, когда встретишь, – он вроде бы даже злился, – я ведь не мальчик бегать тут за тобой.

– Мальчик, не мальчик! – ворчал домовой, собирая уже раскиданные подростками вещи, – я, между прочим, тут мир спасаю и вас всех заодно…

Остромир подошел к домовому и взял у того уже собранные вещи. И тут же бросил их обратно на землю неопрятной кучей.

– Ты не бухти, – примиряющее сказал старейшина, – ты с ним встретишься и у него все узнаешь. Что? Да почему?

– Ладно, – важно кивнул Домовик. – Ребятки, – обратился он к подросткам, – посидите тут. Я один быстренько обернусь, туда и обратно. Через пару часов ждите. Пока можете отдохнуть.

Он мелькнул и исчез за ближайшим деревом, как и не было. Как будто примерещился им этот странный маленький домовой, который нашел в себе силы бросить дом и отправиться с ними в неведомые края.

Подростки растеряно замерли. Что им делать? Они не понимали, и каждый распорядился временем по-своему. Ваня достал из кармана плеер и тут же погрузился в музыку, Алена, ловя последнее тепло, собирала и цветочки, а Михась просто улегся на траву и закрыл глаза. Но все вместе, не договариваясь, они решили игнорировать неприятного старика с его не проходящим желанием избавиться от них.

Идиллия продолжалась не долго.

– Хватай! – скомандовал Остромир и на каждого из ребят накинули сетки.

Их быстро скрутили. Плеер, вещи и цветы разлетелись по опушке веером. Руки им связали за спиной, в рот набили какой-то пакли.

Алена смотрела испуганно. Ее широко открытые глаза отражали небо и ужас хозяйки.

Мишка пытался вырываться, но ему плеснули на затылок какой-то воды и парень поник. Его глаза затуманились, голова свесилась и улеглась на грудь, парень едва переставлял ноги.

И только Ваня решился исподтишка рассмотреть нападавших и по возможности сосчитать противников. Склонив голову, он все увидел. Сначала ему показалось, что все легко разрешиться и это, возможно, вовсе недоразумение, но хватило пару жестов старейшины, чтобы понять – их не собираются отпускать, миловать или оставлять в живых.

Противников оказалось немного – всего трое, не считая Остромира. Трое уже виденных раньше старичков из поселения. Все они были щупленькими, небольшого росточка и как будто железными, с отработанным ударом и молниеносной реакцией.

Все старички выглядели мирно и даже безобидно. Одежда их не изменилась с момента последней встречи: те же широкие и короткие замызганные штаны, широкие рубахи, подпоясанные веревками. Двое были из старичков, а третьей с ними была бабулька с плеткой. И если бы Михась был в сознании, он бы узнал ту самую старушку, что отказалась его кормить в деревне, еще перед походом.

Поставив подростков по росту и связав гуськом, их повели в лес, в другую от домового сторону.