Текст книги "Время сказок"

Глава 5

Домовик старался бежать как можно быстрее, но перебирая маленькими ножками, он всего лишь смешно трусил, не получалось у него длинных шагов. Он гнал от себя дурные мысли. Этим сумасшедшим бегом он преследовал две цели, во-первых, спешил к коту, а во-вторых, подальше от горьких раздумий. Подумать следовало о многом.

Домовой всегда мечтал отправиться в путешествие полное приключений. И так хорошо было об этом мечтать лежа на теплой лежанке, держа кружку с горячим сладким отваром. Как хорошо было, не покидая родной дом, побывать в дальних странах, поглядеть на чужую жизнь. Прекрасно также, лежа под одеялом, вступить в смертельную битву, в опасное сражение, в котором, конечно, никто не погибнет, а он победит. Потому что домовой любил и ценил жизнь, причем не только свою жизнь, но и жизнь всех окружающих его существ, больших и маленьких, начиная с местных богов и заканчивая самыми маленькими букашками. И сейчас, попав в переплет, он понял, что вообще-то больше не хочет никаких подвигов, а хочет просто лежать на теплой лежанке с кружкой горячего отвара.

Но выбор сделан и отменить его невозможно. Домовой всегда держал свои зароки, даже если выполнение их было страшным, неудобным или неприятным. Несколько часов назад он взял на себя ответственность за жизнь незнакомых ему ребят, а еще раньше обещал всему поселению провести тот самый обряд. Здесь, правда, была еще одна загвоздка – он не знал, что именно и как точно надо делать. Об этом должен был рассказать старейшина.

Домовой резко остановился и стукнул себя по лбу. Точно! Он же собирался спросить об обряде у Остромира и хотел, чтоб ребята запомнили или записали. Сам-то он записать не мог – был, к сожалению, неграмотен. И вот он забыл! Забыл самую важную вещь спросить… что же он за проводник героев, если не сможет им помочь в главном. Был, правда, еще один шанс узнать все детали об обряде равноденствия. Но этим путем идти не хотелось. Только боги знали, как все в точности должно происходить.

Но не у Мары же спрашивать, как надо проводить обряд равноденствия! Здесь был только один момент: после общения с местными богами мог потребоваться другой обряд, погребальный. Ну, оно и понятно. Времена суровые и боги соответствующие.

Домовой подумал и побежал дальше. Времени-то в обрез. А еще кота искать.

– И что потребовалось этому шалуну от домового? – размышлял домовой.

В действительности серьезно подумать у него времени не было, он буквально перекинулся парой слов со старейшиной и полетел к приятелю. А зачем? Домовой был не дурак и понимал, что у Остромира могли быть свои представления о происходящем и планы о том, как действовать дальше. К тому же старик никогда не относился с излишней симпатией к нему, Домовику, потому что считал, что нечисть нарушает многовековой порядок, ведь домовой должен сидеть дома, за печкой, не высовываться и не мешать людям решать свои судьбы.

В задумчивости домовой не заметил, как забежал в опасный уголок чащи, вернее более опасный, чем остальной лес. Здесь жили старые, старющие, древние деве’рья, немногие оставшиеся еще с незапамятных времен. По виду они были почти как деревья, только веточки все тоненькие-тоненькие и длинные-предлинные, гибкие и мягкие. И тянутся эти стебельки ко всему живому, теплому, настоящему. Существа питаются чужим теплом и чужой жизнью.

Попадая в эту чащу, путник тут же опутывался молодыми побегами, как паутиной, за руки, за ноги. Скиталец дергался как мошка, со временем понимая бесполезность борьбы. Но пока он трепыхался, ветки прижимались к стволам, грелись о теплое тело жертвы. Опаснее всего, конечно, оказаться в лапах нескольких деревьев, находящихся на расстоянии друг от друга, ведь деве'рья жадные, неготовые делиться чужой жизнью, даже с собратом. Они тянут несчастного в разные стороны в попытках прижать именно к своему стволу и нередко разрывают на куски. Но этого существа не замечают, ведь тело еще некоторое время хранит тепло жизни, а теплая кровь сбегает по стволам, удобряя, согревая и увлажняя землю вокруг деве'рьев.

Задумавшись, Домовик угодил прямо в самую середку зарослей деве'рьев. Тут же мгновенно, его маленькая фигурка утонула в тонких стеблях чудовищ, потерялась за желтеющими листами на ветках. Один листок шуршал в левом ухе, мешая сосредоточиться. Этот отвлекающий звук и вернул домового к реальности из мира дум.

– И куда же я бегу? – задал вопрос вслух Домовик. Ему только что пришла в голову мысль, что его специально услали подальше от вызванных. И пусть герои не походили на настоящих и способных выполнять серьезные поручения, других-то все равно не было и, Домовик был уверен, что не будет. Только эти. А стало быть, нужно жить с тем, что есть и пытаться выполнить свое предназначение. Домовик всегда был убежден, что его судьба в совершении какого-нибудь великого подвига, например, спасти весь мир. Он даже рассорился со всей своей родней, которая, как и старейшина, считала что, не стоит лезть в мир людей. Пусть они сами расхлебывают свои проблемы.

– Хороший вопрос, главное во время, – тягучий голос над головой домового прервал мысли.

– Ась? – домовой растерялся и закрутил головой в поисках говорящего. – Кто здесь?

– Неужели меня можно с кем-то спутать? – обиженно спросил кот, развалившись на дереве, как в мягком кресле. Этот кот заслуживает отдельного подробного описания. Упитанный, пушистый, с мягкой длинной и блестящей шерстью, отливающей всеми оттенками серого, он был одет в шикарный вышитый кафтан, сапоги, украшенные каменьями и берет, лежащий как круглый блин и между торчащих ушей.

– Вот и ты! – окинув одним взором все это великолепие, закричал домовой. – Зачем ты меня искал?

Но самое интересное в том, что кота деве'рья не трогали никогда. И никто не знал почему. Правда, ходили смутные слухи, что, он де, помогает им каким-то образом, но вслух и тем более в мягкую мордочку этого котика такого никто не говорил и не рискнул бы так.

– Я? – промурлыкал в ответ кот. – И не думал? На кой ты мне сдался?

Все слова произносились тягуче, напевно, протяжно и даже как-то сладко.

– Как? Мне Остромир сказал, что я тебе нужен! – у домового от возмущения глаза на лоб полезли.

– Зачем? – все также равнодушно продолжил кот, только теперь он сидел на ветке толи как разбойник, а толи как русалка, то есть, свесив ноги в сапогах с нижней ветки. – Что ты такого умеешь, что мне может понадобиться?

– Вот как? – Домовик по-настоящему обиделся. – А то, что я бросил дом и отправился спасать всех нас, я смотрю, никого не волнует.

– Ты же всегда так и хотел жизнь закончить… – протянул кот, но потом продолжил, – ладно, расскажи, в чем дело.

– Мне как-то неудобно, – заметил, наконец, домовой. Его руки и ноги крепко держали ветки двух противоположных деве'рьев. – Сними меня!

– Вот этого точно не могу, но возможно потом… – кот никуда не торопился. – Ты сам попал к деве'рьям в плен, только они могут решить отпускать тебя или съесть.

– Вот ведь незадача, а меня там дети сидят, ждут…

– Уже не ждут, – присел на ветку запыхавшийся ворон.

– А ты еще кто? – в два голоса: домовой спросил грубо, а кот все так же растягивая слова. И что интересно: говорить они закончили одновременно.

– Я вестник Мары… – закаркала птица, отдышалась и продолжила, – мне пора-а-а.

Ворон вспорхнул с дерева, и уворачиваясь от тонких веток, что пытались его поймать, быстро полетел на север.

– Вот еще один признак приближающейся вечной зимы, – грустно произнес домовой.

– Думаешь, вечной? – наконец оживился кот Баюн.

– Знаю, именно поэтому я вел ребят к поклонной горе на обряд…

– Ты раньше времени не грусти, – поддел его котик, – рассказывай.

– Вообще-то я давно предупреждал… – полился рассказ из уст домового.

Когда Домовик закончил, кот сидел тихо и спокойно некоторое время – переваривал услышанное.

– Я тебя уже давненько не встречал, – покачал головой кот, – но ведь ты вечно пророчишь войну, мор, голод и вечный холод.

– Но в этот раз, к сожалению, оказался прав, – взгрустнул домовой. – Значит, провести обряд помощи у Остромира не получилось, – кот удивленно поднял брови, – ну, или он так сказал. Не важно. Потом мы с ним призвали героев. Только вот не задача, жители ожидали, что это будут, прям, герои. Знаешь, парни – косая сажень в плечах, да с ними Марья – искусница, а Елена – прекрасная. В общем, и у парней с силой богатырской не очень, да и девицы слегка подвели. Нельзя сказать, что уж совсем все плохо, но и не так как жители себе представляли.

– Поменяйте, – кот предложил самый простой вариант.

– В смысле, ты предлагаешь сообщить Велесу и Марене, что нам не подходит их дар, пусть что-нибудь другое дадут? Ты сам-то понимаешь, что говоришь?

– Ладно, это я не подумавши, – отнекивался кот. – Ладно, тогда подробно расскажи про героев. Что ты о них знаешь? Они совсем-совсем «не то» или смогут что-то сделать?

– Думаю, все ж таки боги послали их нам с тайным умыслом, – осторожно кивнул домовой. – Наверное, они что-то да могут, просто я пока не разобрался что именно. А еще, имена у них такие же.

– Какие «такие же»? это как? – кот был в недоумении.

– Девицы как и положено: Марья, да Елена, а парни – Иван и Михаил, – продолжил Домовик, – думаю это хороший знак.

– Ну, раз ты считаешь, что имена играют здесь большую роль, – с сомнением заметил котик, – я вот думаю, что именами все не должно ограничиваться. Вот, например, где они сейчас и что делают? Почему тебя не спасают?

– Сначала их надобно спасти, – удрученно заметил домовой, – насколько я понял они и друг с другом не знакомы, и с жизнью нашей, и с подвигами не сталкивались. Вот послушай. Вышли мы сегодня из поселения и отправились на гору…

И рассказал домовой о пути по лесу, о первой плате и о своих сомнениях в героях. А затем перешел в своем монологе в будущее и сообщил Домовик своему старому приятелю все-все, что знал, что помнил, что понимал и что додумал, вплоть до того момента, когда вечные зима и темнота поглотят весь мир и его, домового, и, конечно, жителей, и даже кота.

– Вот здорово ты сказки сказываешь, – заслушался котик, – только после твоих баек пожалуй и не уснешь, а то я б завидовать начал.

– Да не сказки это, не сказки! – в отчаянье завопил Домовик и задергался, но ветки еще сильнее сжали его запястья и лодыжки, так он и трепыхался, как лист на осеннем ветру.

– А от меня ты что хотел, – кот проникся героическим настроем друга и решил помочь, но только не очень много и так чтоб не ходить далеко. Ленив был котик до безобразия.

– Если ты не можешь меня отсюда снять, то помоги мне найти девчонку, что отстала от остальных. Ее звать Марья.

– Марья? – переспросил кот. – Интересно: Марья, Маруся, Мария, Маша. Хорошее имя. А где ты ее потерял?

– Она сама, – оправдывался домовой. – Где-то здесь в лесу.

– Хорошо, я поищу, когда туда пойду и когда обратно. Мне, сам понимаешь, надо идти сны раздавать. – Грациозно он спрыгнул с ветки на землю, отряхнулся и встал на задние лапы, а в передних лапках, откуда ни возьмись, появилось по узелку: в одном хорошие сны, в другом – дурные.

– Подожди, – запричитал домовой, – она же это… того… пропадет.

– Ну, если пропадет, я не виноват, – кот равнодушно пожал плечами, – но думаю, если еще не пропала, то и дальше продержится. Она, скорее всего к Изгорбышу притопала, это ежели жива покудова. Там ее за ночь не съедят. Ну, прощай, я пошел.

Кот Баюн, раскачивая узелками со снами, мягко ступая, отправился по домам раздавать сны. Будем справедливы к нему, бросить свою работу он не мог. С одной стороны – его ждали многие, а с другой – всего лишь странная просьба странного домового, которого все считали как минимум сумасбродом и мечтателем. И кот решил, сначала свои обязанности, а уж потом поможет чудаку, умеющему так чудно рассказывать страшные сказки про конец света и вечную темноту.

Хотя поразмыслив, кот решил, что для него темнота – это даже хорошо. Люди будут больше спать и им понадобится больше снов. Так может и не стоит искать потерявшуюся в чудом лесу девочку Марью?

Глава 6

– Что происходит!? – Алена кричала, – кто вы такие?

Казалось, еще немного и у нее начнется настоящая истерика. Кричала, но не плакала. От слез краска по лицу размажется и она станет уж совсем не красивой, а на такие жертвы Алена была не готова.

– Я плеер потерял, когда на меня напали эти гнусы, – заныл за спиной девушки Ваня. – Что же делать?

– Нашел о чем переживать, – зло огрызнулась Алена.

– Эй, мальцы! – веселый Остромир шел то первым, то последним, постоянно проверяя пленников, – об чем спор?

– Да, так, ерунда, – догадалась ответить Аленка.

– Ну, чего себе! У меня плеер пропал. Мне, между прочим, за него попадет, – Иван был другого мнения. Алена на него шикнула.

– Что пропало? – от удивления старейшина даже остановился, но вереница пленных под конвоем старичков медленно продолжила путь.

Михась был в призрачном состоянии сознания: ни на что не реагировал, голова безвольно болталась, смотрел только себе под ноги, еле-еле волоча их. Старичков также не интересовали разговоры подростков. Престарелые стражники шли медленно, но бодренько переставляя ноги, и в полнейшем молчании. Тишина через некоторое время начала угнетать. В этот момент Алена возопила свое сакраментальное «что происходит?».

– Меня убьют, – размазывая сопли, хныкнул Ваня, идущий позади девушки. Когда он для этого поднял связанные руки, то и всем остальным пришлось дернуться, веревка-то была одна на всех. Михась на это движение не отреагировал, Алена же пришла просто в ярость.

– Хватит скулить! Никто никого пока не убивает! И ты здесь не один, между прочим! – она развернулась и завопила на испуганного мальчишку. Тому легче от крика не стало, но зато захватчики обратили внимание на пленников.

– О! подранки уже ругаются, какая прелесть, – Остромир говорил за всех, и ни к кому не обращаясь. – А что же будет дальше?

Старички переглянулись, бабушка достала плетку и со свистом хлестнула воздух.

– Не думаю, – Остромир перестал зубоскалить, – по крайней мере, пока. Детки будут вести себя спокойно, да?

Двое подростков молча кивнули, Михась по-прежнему не отзывался на раздражители внешнего мира.

Движение продолжилось. Алене же показалось, что настало время поиграть в секретных агентов. Самым главным занятием для секретных агентов, как всем известно, являются тайны и заговоры. Значит надо пошептаться.

– Если бы хотели убить, то не тащили бы черте куда, а на месте бы шлепнули, – Алена вспомнила разговоры из боевиков, виденных дома.

Иван промолчал. Он предпочитал не думать о таких перспективах.

Дальше пошли бодрой рысью, сберегая дыхание. Это продолжалось недолго.

– Куда вы нас ведете и зачем мы вам нужны? – Алена пошла на новый заход.

– Иди молча! – приказал Остромир даже без тени улыбки.

Алена старалась запомнить дорогу, в надежде как-нибудь выбраться, Иван поднимал глаза к небу, в попытках не расплакаться, Мишка волочился сзади. Когда у подростков от усталости ноги стали заплетаться, Остромир объявил привал.

– Недолго, – зло добавил он.

Бивак разбили на тропе, по которой шагали, ни впереди, ни позади не было видно просвета в темном, старом лесу с огромными деревьями. Маленьких кустов и подлеска не было вовсе, только мох под ногами и верхушки деревьев далеко над головами.

Пленникам разрешили посидеть, но рук не развязали. Для того чтобы ребята не смогли развязаться их посадили спинами друг к другу, а руки ведь связаны впереди. На стреме оставили бабульку с плеткой, Остромир и двое старичков быстренько скользнули в лес. Бабушка, божий одуван, отошла на пару шагов и начала щипать какие-то ягодки, доставая их по одной из кармана. Плетку в этот момент она зажала подмышкой, на пленных не смотрела, не слушала и, казалось, забыла о них.

– Мы должны сбежать, – решилась прошептать Аленка.

– Да, ты что? Головой двинулась, – злобно зашипел за ее спиной Ваня. – Они нас точно убьют!

– Если мы не сбежим тогда шансов никаких, а если получится… – она предоставил возможность парню помечтать о призрачной свободе.

– Тогда заблудимся в лесу и нас съедят дикие звери, – но Ваня намечтал чего-то не того. Толи фантазия у него была слишком бурная, толи он просто боялся отойти от взрослых, пусть даже и от таких.

– Вот ты дурак! – в сердцах вскрикнула девушка. На крик откликнулась старушка и с быстротой молнии двинулась к спорящим.

– Эй, ты там чего… – тут же приблизила к Алене свое лицо жующая старушка. – Сбежать хотишь? – она хихикнула, кусочек не дожеванной ягодки выпал изо рта и попал девушке на коленки.

– Ой, ну хорошо хоть это не мой любимый костюм, – с отвращением сказала девчушка, разглядывая, как по ткани расползается едкое темное пятно.

Перед пленниками показался Остромир со спутниками.

– Она сбежать хочет, – в попытке выслужиться кивнул Иван.

– Молчать! – бабка поняла, что проворонила пленников, и те поговорили, хотя старейшина наказывал следить за ними в оба глаза.

– Ну, что тут опять? – утирая пот со лба, вопросил старейшина.

– Ничего, ничего, – засуетилась бабулька и погрозила плеткой Ивану.

Девушка презрительно оглянулась на Ваньку, но тот быстро прошипел:

– На точке легче сбежать… наверное.

– Трус, – толкнула его в ответ Алена.

Больше поворковать они не успели, их подняли и отправили в дальнейший путь.

Хорошо хоть путь был не слишком долог. А может и не очень хорошо.

Эту проплешину в лесу нельзя было назвать даже полянкой. Высоченные сосны и ели, обступали, обнимали, зажимали в центре три деревца поменьше. Из этих малышей были наспех сделаны три столбика.

Вот почему старейшина с напарниками вспотели – они наскоро сделали три жертвенных столба. Умирающие деревья, превращенные в обелиски, выпускали смолу в попытках выжить, но шансов не было никаких.

Не было этих шансов и у пленников. Под присмотром Остромира и бабульки, два хилых старичка по одному привязывали ребят к столбам. Первым стал Михась, но он и здесь не отреагировал, а потому ему досталась привязь ближе всего к чаще леса. Алене, как самой бойкой пришлось находиться под неусыпным взором всех стражей сразу, Ванька оказался между тем и тем. Ни рыба, ни мясо.

Руки пленных были привязаны теперь за спиной, за столбом, и видели лица друг друга. Ребята смотрели, но не могли помочь. Привязывая, распределяя и разводя, подростков старички устали, то и дело вытирали себе лица от капавшего пота.

Остромир поднял лицо к небу, долго и внимательно что-то там высматривал, потом опустился на колени, нарисовал странную фигуру, нечто среднее между кругом и треугольником, охватывая всех пленных одной линией, очерчивая столбы. На глазок прикинул, где может быть середина этого безобразия, поставил там свой посох, сделав углубление, и кивнул.

– Скоро ночь, самое время. Нужно собрать все для жертвенного костра.

Старички засуетились, зашуршали и, слегка пригнувшись, шмыгнули в разные стороны, как мышки.

– Так что все таки происходит? – сделала последнюю попытку выяснить обстановку настырная девушка.

– Мы принесем вас в жертву, – спокойно ответил ей Остромир.

– Зачем? – так же спокойно продолжила разговор Алена.

– Я не хочу, не хочу умирать, – забился Иван, как раненная птица в силках.

– Ты не умрешь. Пока не умрешь, – подчеркнул старейшина. – Мара заберет не жизнь, а силу и молодость. Ну, а потом умрешь, все старики умирают, – истерики его не волновали и не пугали.

Он спокойно и молча шагнул в лес.

Сборы продолжались до темноты. Ребятам ничего не оставалось делать, кроме как наблюдать.

Хотелось бы уточнить, что половине присутствующих это не понравилось, но все таки стемнело. Остромир развел костер в углублении. Костер был маленький хиленький, едва теплился, но постепенно, подбрасывая дрова, приговаривая на распев странные непонятные слова, старейшина устроил огонь, настолько обжигающий, что смола на ближайших деревьях потекла, как слезы родни по погибшим.

Подросткам стало тяжело дышать, жар обжигал горло, легкие, одежда начала тлеть. Но в плане старичков не входило, чтобы жертвы задохнулись и испытание огнем продолжалось недолго. Затем в кострище полетели первые жертвы: гнилые фрукты и пара шкур давно убитых животных. Смрад расстилался по полянке плотной пеленой от костра и до верхушек деревьев. Алена потеряла сознание, на нее никто не обратил внимания. Мальчишки держались, но из последних сил. Мишка болтался как тряпка на ветру. Зато теперь Иван мог спокойно рыдать над своей загубленной молодой жизнью и потом рассказывать, что просто глаза слезились от дыма костра. Но это только в том случае, если оно будет это «потом». А в этом были большие сомнения.

– Прощайте, ребята, – тихо прошептал он…

Старички переглянулись, усмехнулись друг другу и неожиданно ушли. Вот только-только стояли перед костром, каждый у столбика с пленным, и вдруг отступили за круг света, в темноту.

Остромир остался один. Он пристально посмотрел на Ивана, кивнул ему, Начертал посохом еще внешний круг около всех жертв и сказал:

– Ночь проведете здесь.

И шагнул за спину парня.

– А дальше? – Ваня пытался развернуться, но ничего не получилось. – А потом?

И тишина в ответ. Он пытался кричать еще, но никто не отвечал. Было такое впечатление, что люди ушли, оставив пленных на съедение диким животным, каким-нибудь волками или медведям.

– Интересно, медведи едят людей? – отгоняя страх, Иван стал говорить вслух.

– Медведи едят все и всех, – хриплый голос ответил откуда-то слева. – По-моему, это называется «быть всеядным».

От ужаса парень взвизгнул, но быстро сообразил, в чем дело – это Михась пришел в себя.

– Эй, ты как? – теперь Ванька старался не шуметь, боясь привлечь злобных старичков.

– Со мной все в порядке, я специально так сделал, – ухмыляясь, сказал старший парень.

– Зачем? – а младший разозлился, – мы ж волновались за тебя!

– Ну, вообще-то я дорогу запомнил. Меня отец научил! – гордо, но не к месту похвастал Михась.

– Это конечно, круто, но как это нам поможет? – злость так быстро не проходит даже у Вани.

– Ну, вообще-то… – почему-то мямлил в нерешительности Михась, – я ж, типа, без сознания был… ну, и это…

– Да не тяни ты кота за хвост! – не выдержал Иван.

– Не кричи, – шикнул на него новый дружбан. – Они меня плохо привязали, я могу выпутаться. Этому меня тоже отец научил, – гордо закончил он.

– Я не понял, кто у тебя отец? И почему он учил тебя выпутываться из веревок? – глаза Вани округлились.

Но разбираться уже было некогда, послышался шум. Наверное, звуки разговора донеслись до стражей, и крики возмущения потревожили хрупкий сон старичков. Ведь наверняка стражи остались тут, за светлым кругом костра.

Михась провернул руками какой-то странный финт и тут же прыгнул в чащу леса, как заяц и ломанулся в самую гущу, ломая ветки, как бешеный лось.

– Беги! Я отвлеку их, – резко сказал Иван и закричал, – а-а-а-а! я не хочу умирать! Я задыхаюсь!!! – и для пущей верности закашлял изо всех сил.

Тут уж очнулась Алена и презрительно хмыкнула на бьющегося в истерике парня.

На страже опять оказалась бабка с плеткой, отвязать Ваню она не решилась, бегать за сбежавшим в ночь парнем тоже, тем более по лесу.

– Не хватало еще на старости лет ноги переломать, – заворчала она, потом махнула рукой, – а! скажу, что зверь утащил! А ты не вопи, не поможет…

И почти без замаха хлестнула своим хлыстом. Воздух рассекло со свистом. Грудь парня ожгло, как раскаленным железом, кожа вспенилась в месте соприкосновения с плетью, и он зашипел, будто и сам был огненным металлом, опущенным в воду.

– Тихо! – еще раз повторила бабка и семенящей походкой скрылась в темноте.

– Ты что? – удивленно спросила Аленка, – специально что ли? Отвлек внимание?

– Ну, надо же было ему как-то сбежать. – Иван хотел пожать плечами, но только скривился от боли. – Всех он все равно сейчас бы не спас, а так может помощь приведет.

– Он мог нас развязать! – теперь девушка злилась на спутника.

– Не мог! – твердо стоял на своем Ваня. – Он поможет нам, я уверен. Потом и по-другому. Он придумает как, вот увидишь.

Алене оставалось только хмыкать от досады, изменить ситуацию она не могла.

А тот, на кого возлагалось так много надежд, сейчас бежал по темному лесу, не разбирая дороги и не запоминая путь. Но утром когда рассветет, его умения помогут найти тропу и то место, где они попали в западню.